Текст книги "Лгунья (СИ)"
Автор книги: Екатерина Гичко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 42 страниц)
Ранхаш распрямился и разжал пальцы. Майяри едва успела напрячь руки и удержать скользнувшее вниз, к шее вздрогнувшего Викана, копьё.
– Неплохо, – скупо похвалил харен, забирая оружие у девушки и взвешивая его в руке. – Это копьё слишком тяжёлое для тебя. В следующий раз бери полегче.
Майяри медленно кивнула. Горячка боя покидала её неохотно, собственное тело почему-то ощущалось каким-то неполноценным и слабым.
– Я так понимаю, вы уже знаете о проблеме с вашими браслетами? Прошу извинить меня за то, что вам приходится общаться с моим братом, – Ранхаш воткнул копьё в снег и, не сводя взгляд с Викана, начал расстёгивать подбитый мехом плащ. – Мне следовало самому озаботиться подбором ваших браслетов, но я переложил это на него. И очень сильно ошибся.
Викан усмехнулся и, подмигнув Майяри, медленно поднялся.
– Вы можете не переживать, он больше не будет докучать вам, – продолжил харен, всё так же пугающе медленно расстёгивая плащ. – Я позабочусь, чтобы в следующий раз вы увидели его только в храме. В день свадьбы и развода.
– Я… – вскинулась Майяри.
– Он разведётся с вами сразу же, – не стал слушать её Ранхаш. – Вы можете не опасаться, что станете частью нашей семьи. Я даже позабочусь о том, чтобы о вашем первом браке никто и никогда не узнал, чтобы это не было препятствием для ваших будущих отношений.
Плащ наконец соскользнул с его плеч, и Майяри решила промолчать. Ей вдруг очень сильно захотелось оказаться подальше от харена и его брата. Глядя на нерушимое спокойствие господина Ранхаша, она на мгновение очень сильно посочувствовала господину Викану, которого, по всей видимости, ждал очень серьёзный разговор. Наподобие того, что был у Мадиша с братом и отцом.
Но харен неожиданно развернулся к ней и набросил свой плащ на её плечи.
– Чтобы больше не смели выходить на улицу неодетой.
От его взгляда Майяри пробрал такой жуткий озноб, что она невольно вцепилась в ворот плаща. Жутко захотелось извиниться, но она сцепила зубы и вскинула подбородок.
– Вы, видимо, жаждете увидеть Шидая, – продолжил Ранхаш, вымораживая девушку взглядом похлеще царившего вокруг холода, – и погостить ещё некоторое время в моём доме. Может, мне организовать переезд?
Майяри вздрогнула и отшатнулась.
– Живо спать, – приказал харен.
Девушка резво развернулась и чуть ли не побежала в сторону общежития. Обернулась она только один раз и, убедившись, что господа Вотые ей всё же не привиделись, скользнула внутрь.
– И какого Тёмного ты притащился? – недовольно простонал Викан. – Мы так славно развлекались…
Всё произошло буквально за секунду. Ранхаш выдернул копьё из снега и древком подсёк брата. Тот, охнув, упал на спину и замер, когда копьё, хищно провернувшись в воздухе, упёрлось остриём ему в грудь.
– Я тебе что сказал? – холодно спросил Ранхаш. – Я приказал тебе не лезть к девчонке.
– Боги, Ранхаш, – Викан вольготно разлёгся на снегу, ничуть не устрашённый братом, – и чего ты так носишься вокруг неё? Неужто твоё ледяное с… – лезвие хищно блеснуло, и Викан предпочёл оборвать фразу.
– Думай, что творишь, – казалось, даже воздух похолодел ещё сильнее. – Порой мне кажется, что голова тебе совсем не нужна и ты прекрасно обойдёшься без неё.
Даже столь неприкрытая угроза не испугала Викана.
– Знаешь, ради того, чтобы заставить тебя посреди ночи примчаться туда, куда ты не собирался ехать, стоит рискнуть, – пропел он. – Как быстро ты прибежал! Наверное, нёсся во весь опор.
– Я следовал за тобой от самого дома, – безжалостно разрушил его мечты Ранхаш. – И с территории школы тебя не вышвырнули только потому, что я приказал. Позволь предупредить тебя в последний раз. Ты не должен появляться рядом с ней. По моей вине она встала на тёмный путь, по моей же неосмотрительности на неё были надеты брачные браслеты. Если же по твоей вине её девичьей репутации будет нанесён непоправимый урон, то лишишься ты уже не головы.
Копьё от горла переместилось к паху Викана. Эта угроза возымела больший эффект. Если без головы жизнь была бы просто короткой, то без органа, которому Ранхаш так бестрепетно угрожал, жизнь всё ещё могла быть длинной, но исключительно безрадостной.
– Я понял, – недовольно процедил Викан, отстраняя копьё рукой.
– Тогда иди домой, – велел Ранхаш и отошёл.
Подобрав копьё брата, харен отправился в сарайчик, где аккуратно убрал оружие на стойку. Когда он вышел, Викана уже не было. Зато под фонарём отирался Шидай. Лекарь стоял, задрав голову к небу, и ловил ртом снежинки.
– М-м-м… Закончил? – Шидай с любопытством осмотрел господина.
Ранхаш проигнорировал вопрос и взглянул на вмятину на снегу, где совсем недавно лежал Викан.
– Ушёл, – сказал Шидай. – Правда, вряд ли домой. Скорее по бабам до утра будет шататься. Но проучил ты его красиво. Это я не про твою последнюю угрозу, – лекарь поёжился, но тут же расцвёл улыбкой. – Как у вас с Майяри здорово получилось! А ты ведь можешь стать хорошим учителем.
Не удостоив лекаря ответом, Ранхаш развернулся и похромал в сторону ворот, где их ждал экипаж. Шидай с улыбкой посмотрел ему вслед, даже не задумавшись, не холодно ли господину без плаща. Ведь плащ, отданный миловидной девушке, продолжает греть мужчину одним только воспоминанием о прелестном замёрзшем личике.
Глава 38. О туманности образов и представлений
Майяри заскочила в комнату и, сбросив сапоги и плащ, забралась под одеяло прямо в платье. Озябшие коленки притиснулись друг к дружке, и Майяри вздрогнула, вспомнив, как сзади к ней прижимался господин Ранхаш.
– Вот Тёмные! – раздражённо выдохнула девушка, всё ещё продолжая ощущать прикосновения харена, а ухо, которого касалось дыхание мужчины, зудело и чесалось.
Майяри нервно обернулась одеялом, пытаясь унять странную тревожность. Ей словно чего-то не хватало. Казалось, что спина и задние поверхности ног были голыми, незащищёнными, а плечам и рукам не хватало сил для самых простых действий.
– Дура! – обругала себя Майяри.
Повернувшись лицом к стенке, девушка натянула одеяло на нос и заставила себя сосредоточиться на тепле, что начало окутывать её. Но стало ещё хуже. Вспомнилось, что ладони у харена были очень горячими. И лицо тоже. Майяри даже на мгновение почудилось, что тёплое дыхание опять овеяло её ухо, и она испуганно встрепенулась. Но в комнате, кроме неё, никого не оказалось. Некстати всплыл в памяти дурной сон про совместное будущее, и девушка глухо застонала в подушку.
– И что ему там нужно было?
Майяри опять повернулась и, прижавшись спиной к стене, замерла. Спина опять была закрыта. Знакомое и такое редкое ощущение защищённости обволокло её, заставив на мгновение отрешиться от раздражения. Волнующий азарт опять сбил дыхание, и Майяри шевельнула ногой, словно шагая по снегу, и медленно провернула плечи, будто бы чужая тяжесть вновь давила на них. Вместе с лихорадкой азарта пришла уверенность в своих силах. Её тело было слабым, хрупким, но именно в этот момент она вновь чувствовала себя почти всесильной, могучей и непобедимой. В воображении нарисовалась тёмная фигура, как тень застывшая за её спиной. Она была способна в одно мгновение укрыть Майяри от любого удара и сразиться с любым противником. Грозная и могучая сила, рядом с которой она чувствовала себя частью целого и его центром.
Майяри поймала себя на том, что улыбается. Грудь распирало ликование. Напряжение, вечно сопровождающее её, исчезло, сменившись облегчением: с такой «тенью» ей больше нечего опасаться.
Девушка судорожно вздохнула и с головой забралась под одеяло, сжавшись там в комочек. Эта сила не её собственная. Майяри заставила себя вспомнить, что у тёмной фигуры есть имя – Ранхаш. Господин Ранхаш. Харен. Его даже страшно представить частью себя. И невероятное разочарование овладело ею.
Как бы ей хотелось быть такой же сильной. Магия не давала ей полной уверенности в собственной защищённости. Но представив себя такой же сильной и уверенной, как господин Ранхаш, Майяри почувствовала воодушевление и воспряла духом. Уверенная в себе женщина, которая не сжимается при опасности, а смело смотрит вперёд! Её не страшат ни прошлое, ни настоящее, ни будущее! Она знает, что сможет позаботиться о себе, и ей не нужно от кого-то бегать! О да, она хотела бы стать такой! Майяри хотела стать сильной, очень сильной и ничего не бояться! Стать такой же бесстрашной, как несколько минут назад!
Всколыхнувшийся энтузиазм начисто стёр раздражение, и Майяри высунулась из-под одеяла, позволив себе думать о недавнем происшествии уже с удовольствием. Она раз за разом прокручивала в голове их слаженные с хареном действия, взволнованно стискивая в ладонях край одеяла и ворочаясь с боку на бок. Чаще всего ей было всё равно, вызывают ли её поступки одобрение или восхищение у окружающих, но сейчас, воображая, какой восторг мог бы вызвать у окружающих их с хареном бой, Майяри искренне сожалела, что господина Ранхаша нельзя взять с собой на зачёт к мастеру Лодару. С ним-то она точно сдала бы что угодно.
Вынырнув из своих мечтаний, Майяри несколько смутилась – как можно о таких глупостях думать? – и обвела скрытую в полумраке комнату взглядом. Глаза её уткнулись в стул, на котором бесформенной грудой лежал плащ харена. Сама не понимая зачем, девушка встала и босиком прошлёпала к стулу. Обошла его вокруг, рассматривая плащ, а затем всё же осторожно подняла и подержала на весу. Тяжёлый. Накинула на плечи и обнаружила, что размером он подходит ей больше, чем одолженная господином Давием шуба. Немного длинноват и в плечах больно широковат, но уже не нужно опасаться, что он просто упадёт с неё. Жаль, что нельзя оставить его.
Сдержав вздох сожаления, Майяри потащила плащ к шкафу. Нужно потом вернуть его харену. Интересно, уместно ли попросить мастера Дагрена вернуть эту вещь господину Ранхашу? Или ей полагается делать вид, что она и не подозревает, по какой причине мастер перевёлся в их школу почти под конец первой трети года?
Перекинувшись парой слов с мастером Дагреном у ворот, Ранхаш сел в карету, где его уже ожидал Шидай. Лекарь вёл себя немного странно. Ранхаш приготовился было, что сейчас его начнут чихвостить за отсутствие плаща, но Шидай будто бы не замечал, что господин одет не по погоде.
– И каковы твои впечатления? – полюбопытствовал лекарь.
– Ты о чём? О Викане? – сам тон голоса Ранхаша уже сказал всё, что оборотень мог бы подумать о брате.
– Да при чём тут он? – отмахнулся Шидай. – Я про Майяри. Если честно, я потерялся в предположениях, когда увидел её с копьями в руках. Даже подумал, что она решила заколоть Викана, но она девушка весьма рассудительная и должна была понимать, что это пустая и опасная затея.
Ранхаш перевёл взгляд в окно и своими мыслями делиться не стал. Потому что они его раздражали. Увидев Амайяриду с оружием, он даже не попытался строить предположения. Он совершенно не понимал, какими путями ходят мысли этой девушки и куда они приведут её в очередной раз. Понять, что она задумала? Проще посмотреть на то, что она сделает, чем предсказать, что она сделает. А быть простым наблюдателем было необыкновенно тяжело. В какую сторону шагнёт эта девушка? Потопчется и останется на месте? Выберет самую очевидную дорогу или пойдёт спиной вперёд?
Но, несмотря на всю неочевидность поступков Амайяриды, Ранхаш ощущал в её действия скрытую от посторонних логику. Больше всего Ранхаша злило именно то, что он знал: все её поступки имеют определённые причины, но о причинах он знал только то, что они есть. По каким законам вообще живёт её мир?
– Я порой смотрю на неё, – продолжил Шидай, – и ловлю себя на мысли, что вы чем-то похожи. Оба такие сдержанные, упрямые и принципиальные. Но вот в отличие от тебя в ней ощущается страстная и живая натура.
Да, ощущается. Ранхаш был согласен с ним. Эта кипучая жизнь явственно чувствовалась в ней, несмотря на внешнюю сдержанность. Она кипела где-то внутри, за бастионами невозмутимости. Невидимая, но осязаемая.
У Ранхаша уже успело сложиться своё представление об этой девчонке. Жёсткая, скрытная, раздражающе упрямая, умная и очень сдержанная. Прекрасный чёткий образ. Ранхаша он очень даже устраивал. Но саму Амайяриду, видимо, нет. Она с дезориентирующей лёгкостью отступала от предписанных этому образу правил поведения. Упрямство не помешало ей спокойно подчиниться его, Ранхаша, решению и смиренно ходить на занятия в школе. Сдержанность ничуть не охраняла окружающих от хлёстких высказываний, а её друзей и от рукоприкладства. А жёсткость совершенно не мешала ей порой выглядеть растерянной и даже испуганной. Она размывала созданные Ранхашем представления о ней.
– Она прячет всё глубоко в себе, – всё же вырвалось у него.
– О да! – согласился с ним Шидай. – Эта маленькая жадина ничего не любит оставлять на поверхности.
Ранхаш едва уловимо нахмурился. Ему больше нравилось общаться с более поверхностными личностями. Не нужно было лезть глубоко, чтобы составить пусть и приблизительное, но в целом близкое к действительности представление. Пытаясь же выудить что-то из скрытой глубины, волей-неволей вытаскиваешь наружу что-то совсем личное, соприкасаешься с внутренними опорами чужого мира и через некоторое время понимаешь, что знакомство приобрело некую близость.
Амайярида же хорошо прятала саму себя и быстренько утаскивала то, что случайно вырывалось наружу, за защитные бастионы. И сидела там, лишь иногда опасливо выглядывая.
Ранхашу не хотелось заглядывать в её скорлупу. Меньше всего он хотел сближаться с предполагаемой то ли преступницей, то ли свидетельницей. Но ему нужно было понять, что именно она из себя представляет. Только из-за её скрытности каждое, даже самое незначительное проявление тщательно скрываемого внутреннего мира воспринималось как нечто глубоко личное.
– Так же, как и ты, – ехидно улыбнулся Шидай. – Вот ты мне скажи, зачем полез в их разборки? Нет, я тебя нисколько не осуждаю. Наоборот, всецело одобряю. Очень одобряю! Но мне дико любопытно, что тебя на это сподвигло. Не дай мне умереть от любопытства!
– Меня вывел из себя Викан, – холодно ответил Ранхаш.
Лицо Шидая разочарованно вытянулось.
– Неужели ты ничего не почувствовал, держа в руках юную, горящую боевым азартом девушку? – допытывался он.
Ранхаш словно бы опять ощутил грудью узкую спину. Сердце почему-то тяжело шевельнулось.
Амайярида удивила его в очередной раз. Ранхаш был почти уверен, что она вырвется – только вряд ли может – и не ожидал, что она покорится и с такой лёгкостью подчинится его замыслу. Она не воспротивилась и доверила ему своё тело, хотя покорности в ней всё равно не было. Ранхаш всё ещё помнил, как сильно и быстро стучало её сердце. Его стук был ощутим в каждой части её тела. А каким восторгом горели её глаза, какое ликование заставляло дрожать её губы. Что за мысли вообще роились в её голове?
– Что? Действительно ничего? – опечалился Шидай, продолжая, впрочем, ехидно улыбаться.
Настойчивость лекаря всё же заставила Ранхаша вспомнить то, что в момент боя показалось ему несколько странным.
– Скажи, а это нормально, что она такая лёгкая? – в сухом голосе едва заметно прозвучали озабоченные нотки.
Улыбка медленно сползла с лица Шидая, а глаза его чуть удивлённо расширились. С недоумением осмотрев господина, который, несмотря на необычный для него вопрос, выглядел вполне привычно, лекарь всё же ответил:
– Нет, ненормально.
– Вот как, – глаза Ранхаша задумчиво прищурились, и он поразил Шидая ещё сильнее. – Значит, она совсем ненормальная.
Шидай тряхнул головой, словно пытаясь сбросить наваждение, и подозрительно прищурился.
Карета неожиданно вильнула и резко остановилась. Мужчины напряглись и одновременно потянулись к кинжалам. Но оружие не потребовалось. К окну подскочил запыхавшийся Варлай.
– Харен, я вас по всему городу разыскиваю! – почти с возмущением прохрипел он. – Данетий Трибан ищет вас. У нас свидетель помер! Этот бродяга Милый! Полчаса назад… Нет, уже полтора часа назад его нашли мёртвым в постели! Мы… – Варлай осёкся, увидев, как изменилось лицо харена.
Ноздри Ранхаша хищно шевельнулись, а верхняя губа приподнялась в едва заметном оскале.
Глава 39. Покушение
В двери небольшого аккуратного домика Ранхаш зашёл стремительно, почти не хромая, и сразу же увидел данетия Трибана, который с самым мрачным видом слушал высокого тощего оборотня с куцей бородкой и растрёпанными светло-русыми волосами. Оборотни, стоящие у дверей, сперва с угрозой шагнули к харену, но, узнав его, поспешили отступить.
– Харен, – Трибан встрепенулся и, махнув своему собеседнику рукой, шагнул к начальнику. – Хорошо, что вы приехали так быстро и вместе с господином Шидаем.
Шидай удивлённо приподнял брови.
– Наш лекарь, – данетий кивнул на оборотня с куцей бородкой, – осмотрел Милыя, но установить причину смерти не смог.
– Это однозначно отравление, – вмешался в разговор упомянутый лекарь. Судя по гримасе, ему не очень польстили слова данетия. – Но непонятно, чем именно он отравился.
– И как удалось его отравить, – добавил Трибан, мрачнея ещё больше. – За ним же постоянно наблюдали наши, и на улицу его не выпускали. Только если… – он умолк, не договорив, но продолжения и не требовалось. Неужели среди сыскарей завёлся предатель? И как давно?
Этот дом Ранхаш выбрал сам. Милыя поместили сюда в строжайшей тайне, и о его местонахождении знали только пятеро оборотней помимо самого Ранхаша. Даже Шидай не знал. Милый не противился заключению. Наоборот, обрадовался. Жить в настоящем доме на всём готовом… Он уже не помнил, когда последний раз так замечательно жил. Еду для него готовили здесь же, и ел он вместе с охранниками. Если бы отравили еду, то охрана тоже была бы уже мертва.
– Пойдём посмотрим, – решил Шидай и, принюхавшись, направился в одну из комнат, что располагалась по левую руку.
Милый лежал на постели в одних портках и стеклянными глазами смотрел в потолок. Заросший щетиной подбородок блестел от уже высохшей слюны, грудная клетка была приподнята и словно застыла в таком положении, а скрюченные пальцы сжимали одеяло.
Шидай велел всем оставаться на пороге, а сам прошёл к мертвецу и опустился на колени. Первым делом он почему-то посмотрел на руки и озабоченно нахмурился, после чего полез к Милыю в рот ощупывать зубы, и по его пальцам пробежался голубой огонёк.
– Тёмные! – вырвалось у лекаря.
Ранхаш шагнул к нему, но Шидай резко обернулся и прорычал:
– Не смей подходить!
– Что такое? – брови его господина слегка нахмурились, и он всё же остановился.
– Я такое только один раз видел за всю свою жизнь, – выплюнул Шидай и, запалив огонёк, безжалостно прошёлся им по коже своих рук. Та моментально покраснела, а комнату наполнил запах палёного волоса. – Этот яд делают на одном из морских островов очень далеко отсюда. До нас его не успевают довезти: он быстро теряет свои ядовитые свойства и становится бесполезным. Если память мне не изменяет, то на родине его называют «жизнью, которая убивает». Его основу составляют какие-то очень маленькие, невидимые глазу существа. В особом состоянии они могут начать поедать других живых существ. Остальные составляющие яда как раз провоцируют их на это. Процесс этот не быстрый, может занять от двух недель до двух месяцев. То есть он уже был отравлен, когда пришёл к нам.
Куцебородый лекарь побледнел и, запалив огонь, последовал примеру Шидая, тщательно обжигая свою кожу.
– Составьте список всех, с кем он общался всё это время, и соберите их в одном месте, – распорядился Шидай. – Вас, данетий, и вас, харен, это тоже касается. Если на ком-то обнаружится эта гадость, то нужно будет проверить также всех, с кем он общался.
Трибан вспомнил про свою сладкую крошку-дочь и нежную ласковую жену и почувствовал, что ему становится дурно.
– Особое внимание уделить тем, кто жалуется на проблемы с ногтями и зубами. Они отваливаются обычно уже после смерти, но шататься начинают ещё при жизни.
Ранхаш невольно провёл языком по зубам.
– Тело сжечь! – продолжал отдавать приказы Шидай. – Дом я бы советовал тоже сжечь!
Почти на полминуты в комнате воцарилась полная тишина. Данетий выжидающе посмотрел на харена, и тот наконец сказал:
– Выполнять.
Наутро Майяри с удивлением обнаружила, что на занятия идти не надо. Пожив на Гава-Ыйских болотах, она потеряла счёт дням и с относительной точностью могла назвать только нынешний месяц. Разбивка же месяца по дням недели и вовсе перестала для неё существовать. Поэтому проснувшись уже ближе к полудню, девушка решила, что не услышала звук гонга и проспала. Но потом обратила внимание, что в коридоре слишком шумно для учебного дня, а на улице парни швыряются друг в друга снежками. И опечалилась: она пропустила завтрак.
Делать в выходной Майяри всё равно было нечего, и она решила не спешить покидать комнату. Одевшись и убрав постель, девушка без энтузиазма полистала учебники и с большим интересом занялась изучением справочника по артефактам.
За три года Майяри успела прочитать или хотя бы бегло просмотреть все имеющиеся в школьной библиотеке артефактологические справочники. Эту книгу она тоже уже читала и по праву считала её древней самой школы. Потрёпанный томик был сделан полностью из кожи: и обложка, и листы, и даже погрызенное мышами ляссе, – и исписан вручную витиеватым почерком. Чернила в некоторых местах выцвели до состояния невидимости, а сохранившиеся картинки были исключительно чёрно-белыми. Язык же, на котором велось повествование, сильно устарел, и некоторые фразы оказывались совершенно непонятны. Неудивительно, что в большинстве своём ленивые ученики обходили вниманием эту книжицу. Да и впервые Майяри нашла её не в отделе артефактологии, а среди полуразвалившихся книг по истории развития боевой магии.
Майяри часто вспоминала этот справочник, будучи на болотах, и остро сожалела, что была недостаточно внимательна или упорна, разбирая полустёршиеся слова. Раз за разом прокручивая в голове немногочисленные картинки, девушка почти ненавидела себя за скепсис, который тогда вызвала у неё эта книга.
Майяри осторожно провела пальцем по названию, испытывая куда больший трепет, чем раньше.
«Способные сотворить беды»
Раскрыв книгу посередине, Майяри отлистала ещё несколько страниц и замерла, уставившись на картинку, на которой было изображено украшение – две полосы металла, скреплённые крест-накрест и расписанные мелкими нечитаемыми надписями.
«Отвор, могущий сотворить войну. Убивец крови повелителя»
Первый раз Майяри сочла это бредом. Никто бы не позволил существовать этой книге в таком легкодоступном месте, как школьная библиотека. Скорее какой-то безумный учитель древности написал это, выдавая плоды собственной фантазии за реальность. Сейчас же девушка подумывала, что книжка могла попасть в школу с одной из частных библиотек, которые иногда жертвовали учащимся. На первом году её обучения как раз был случай, когда сын одного умершего мага, раньше преподавшего в школе, отдал книги отца им. В частных собраниях, втайне от чужих глаз, могло храниться подобное.
Наверное, боги хоть немного, но любят её, раз позволили этой книге попасть в её руки. Благодаря ей Майяри смогла сразу осознать опасность положения, в котором оказалась, и попытаться скрыться. Всё же странно, что грабители решили убить её. Раз они решились украсть такое, то должны были быть готовы идти до конца, несмотря ни на что. Но они прячут концы в воду.
Майяри чувствовала, что что-то упускает в своих размышлениях. Что-то очень простое и оттого раздражающее. Девушка раздосадовано отбросила попытки найти логичное объяснение и решила сосредоточиться на содержании книги. Бесполезно ломать голову, если уже упёрся в тупик. Лучше подумать об этом после, тогда, возможно, снизойдёт просветление.
Первые слова на странице были вытерты до полной неузнаваемости, но в остальном текст был вполне читаемым. Майяри едва сдержала торжествующую улыбку. Все эти дни она выжидала подходящее время, чтобы взять в руки книгу: за ней наверняка следят, и её соглядатаи точно проверят всё, что вызовет её энтузиазм.
Но вчитаться она не успела. В окно влетел снежок, заставив стёкла задребезжать, а Майяри вздрогнуть. Подавшись вперёд, девушка увидела внизу Мадиша. Парень радостно улыбнулся и замахал руками, явно выманивая её на улицу.
– Он-то что тут делает? – недовольно пробурчала Майяри. – Выходной же!
Похоже, лицо у неё сморщилось очень красноречиво, так как парень плюхнулся на колени и умоляюще сложил ладони. Идущие мимо девчонки захихикали, а парни поспешили воспользоваться случаем и осыпали Мадиша градом снежков. Майяри невольно рассмеялась, глядя, как блондинистая голова становится снежной. Напряжение отступило, и девушка почувствовала лёгкую благодарность. Махнув Мадишу, Майяри отвлекла его от разборок и показала, что сейчас спустится.
Уже за дверью она сообразила, что забыла набросить шубу, но возвращаться за ней не поспешила. Коридор был полон весело хихикающих девушек, которые оттирали стены, полы и двери. С некоторым запозданием Майяри сообразила, что это плановая уборка, проводимая в общежитии раз в месяц. Точнее, на женском этаже. Парни во время этих уборок умудрялись так изгваздать то, что мыли, что директору пришлось отменить для них эту повинность. Иначе бы его уборщики просто сожрали: переделывать это свинство им вовсе не хотелось.
– О, кто соизволил подняться! – на Майяри презрительно воззрилась высокая черноволосая девица с мелкими кудрями почти до пояса.
Майяри спокойно посмотрела на неё. Именно эта девочка недавно пыталась высказать ей своё негодование из-за неподобающего отношения к Роду.
– Уверена, что вы оставили мне участок для работы, – Майяри вежливо улыбнулась, но её улыбка была воспринята как издевка. Что было недалеко от истины.
Ноздри брюнетки хищно раздулись, а пальцы сжались на тряпке, ослепительно белый вид которой наводил на предположения, что сама девушка либо недавно присоединилась к трудящимся, либо просто имитировала трудовую деятельность.
– Какая же ты наглая, – прошипела девчонка, ненавидяще сощуривая глаза. – Залезла в штаны к Вотому и теперь думаешь, что тебе всё и все простят?
– В штаны? – Майяри весело вскинула брови. – У меня возникает ощущение, что у вас всех проблемы с нюхом. В моём запахе есть запах мужчины?
– Запах? – брюнетка издевательски расхохоталась. – Ты лучше всех знаешь, как стереть посторонний запах. Моя сестра рассказывала, что у тебя, когда ты подрабатывала у лекаря, можно было купить специальное зелье. Неверные мужья и жены часто к тебе захаживали. Это вообще законно?
Волна шепотков всколыхнулась. Майяри подождала, когда она утихнет, и насмешливо приподняла левую бровь.
– Позволь спросить, а откуда это известно твоей сестре?
В коридоре воцарилась звенящая тишина. Брюнетка застыла, продолжая смотреть на Майяри, а затем возмущённо зашипела:
– Ты обвиняешь в подобном мою сестру?!
– Я? – удивилась Майяри. – Я только задала вопрос, остальное додумала ты. Да ещё и имела глупость высказать это вслух. Если после моего вопроса окружающие просто недоверчиво перешёптывались бы, то теперь слухи о вероятной неверности твоей сестры разлетятся со скоростью ветра. И никого не будет волновать, правда ли это, – Майяри обвела девушек насмешливым взглядом. – Доказательства же вас не интересуют. Вам нужно только обвинить, осудить… Справедливо ли? Это уже неважно, верно?
Девчонки опасливо переглянулись, кто-то высокомерно прищурился – голову-то нам не морочь! – а некоторые и отступили.
– Сегодня обвиняют меня. Ни у кого из вас нет доказательств моей вины, – спокойно продолжила Майяри, – но это совершенно не мешает вам чесать языки. Это же такое развлечение! То, что это низкое и подлое занятие не подходит даже шлюхам в борделях, тоже неважно.
Щеки очень многих вспыхнули от обиды и стыда.
– Прикуси язык! – выкрикнула одна из девушек, решительно выходя вперёд.
– А я неправа? – Майяри плавно шагнула к ней, и девушка вздрогнула. – Сегодня обвиняют меня, завтра обвинят её сестру, – Майяри перевела взгляд на брюнетку, а потом опять уставилась всё ещё храбрившуюся девушку, – а послезавтра тебя. Увидит кто-то, что ты идёшь в дальнюю часть парка, а затем следом за тобой пройдёт какой-нибудь парень. Этот кто-то додумает дальнейшее и, – Майяри перешла на шёпот, – скажет кому-то другому: «Долуза целовалась с Боэром в парке».
Девушка стремительно побледнела и отшатнулась от насмешливо улыбающейся Майяри, как от прокажённой.
– Из окон общежития вообще прекрасный вид, – многозначительно изрекла Майяри и обвела всех присутствующих взглядом.
Пространство вокруг неё мгновенно расчистилось, осталась стоять только брюнетка. Взгляд Майяри зацепился за знакомую рыжеволосую голову, и она узнала Рену. Девушка не смотрела на неё, а, прижавшись лицом к стеклу, кому-то ожесточённо жестикулировала. Вот только Виидаша здесь не хватало!
Майяри развернулась к своей комнате и замерла. Обе брови удивлённо поползли вверх. Вся поверхность её двери была исписана.
«Двуличная тварь!»
«Шлюха!»
Эти надписи были самыми крупными, с ладонь размером, и сразу бросались в глаза. Остальные были куда мельче и среди них можно было найти и совсем необидные «Мерзавка» и «Змея». Впрочем, попадались и изречения, достойные портового грузчика. Майяри особенно же повеселила надпись, сделанная в самом низу двери: «Падлая крыса».
– Кажется, я вижу участок своей работы, – протянула Майяри, осматривая это великолепие. – Чем делали?
Все надписи выглядели так, словно их на двери выжигали.
– Не сотрёшь, – усмехнулась брюнетка. – Специальное заклинание намертво их впаяло. Снимутся только вместе с дверью.
– О, то есть это теперь памятник вашей невоспитанности и неграмотности? – Майяри подчеркнула носком сапога «Падлая крыса».
Кто-то нервно засмеялся.
– Жаль, что это долго здесь не простоит, – Майяри искренне опечалилась. – Директор будет в ужасе, когда прочитает это, – она ткнула в одну особенно забористую надпись, смысл которой можно было уложить в скромное пожелание смерти. – А ведь было бы неплохо, останься это здесь. Новость об этом произведении быстро бы облетела школу и толпы парней пришли бы посмотреть и наверняка были бы поражены вашим превосходным воспитанием.
Майяри даже самую малость насладилась, увидев обеспокоенность на некоторых лицах.
– Что такое? – поинтересовалась она. – Вы же осознанно пошли на это. А то, что вы кое-что не учли, уже полностью ваша проблема. Эта плата за риск.
В коридоре раздался топот, и появился запыхавшийся Брет.
– Майяри, что тут у вас? – парень обеспокоенно посмотрел на девушек, а затем заметил художества на двери. Глаза его сперва недоверчиво расширились, а потом лицо оборотня искривилось от ужаса.
