Текст книги "Поиск Души (СИ)"

Автор книги: Эдгар Езекелян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 34

Лишь сейчас я стал понимать все коварство мистера Глауба. Он знал, что я захочу пообщаться, или хотя бы рассмотреть получше наших подопытных, потому выбрал женщину с самым несносным для меня характером, чтобы у меня ненароком не возникло к ней симпатии. И он оказался, черт возьми, прав. Несмотря на то, во что впоследствии превратилась Фьори, мне не было жаль её ни на секунду. Но позвольте мне сохранять порядок повествования.

Фьори была еще одним экспериментальным образцом, если можно так выразиться. Профессор не хотел повторять результата с Ооно. Он решил включить креатив в свою работу. Об этом я узнал лишь когда пришел в назначенный срок в лабораторию. Там уже присутствовал мистер Глауб, а Ооно должен был ему ассистировать. В последнее время мертвец стал заменять профессору руки. Почему бы и нет, ведь Ооно обладал теми качествами, которые мистер Глауб ценил в своей прислуге, а именно – молчание. Тут же сидела и Фьори, заведомо обнаженная. Несмотря на свое состояние гипноза, она продолжала сохранять гордую ровную осанку, выпучив вперед свою грудь, чем ввела меня в краску. Заметив мое смущение, мистер Глауб лишь фыркнул:

– Ученый, а до сих пор стесняется наготы. Ну что ты в этом теле увидел отличного от тех, про которые читал в своих книжках?

Я решил оставить этот комментарий без ответа, лишь послушно сел за свой столик и натянул маску. Профессор вновь работал без своих перчаток, но на этот раз он даже маску решил не надевать. Неужели он правда смог привыкнуть к этим запахам?

– Миледи, будьте любезны, ложитесь на стол и расставьте руки в стороны.

Фьори послушно исполнила приказание.

– Опытный Образец Номер Один, будь любезен, принеси конечности донора.

Ооно неторопливо вышел за дверь, а профессор начал изучать подмышки этой фурии. После чего углем нанес какие-то штрихи на четыре пальца ниже.

– Мистер Глауб, что за конечности донора?

– Сэм, мы смогли пересадить сердце и воскресить человека. А возможно ли пришить ему что-то лишнее и вдохнуть в это жизнь?

– Вы собираетесь пришить ей руки Марлы?

– Какой еще Марлы? Хватит давать имена подопытным. Но да, я собираюсь пришить этому превосходному образцу еще одну пару рук.

– Зачем? – вырвалось у меня.

– Зачем? – профессор задумчиво поднял глаза на люкслаписы, освещавшие пространство мягким белым светом, – Во имя науки, Сэмми. Глупо задавать ученому вопрос “Зачем”. Даже можно сказать оскорбительно.

– Но мы же занимались только пересадкой душ, и нашей задачей было проверить, можно ли полностью реанимировать человека!

– Да, мы этим тоже будем заниматься. Но грех не провести еще дополнительные исследования.

– Но это же совсем богомерзко!

– Сэмвайз. Слепое подчинение трактатам…

– …может дорого стоить современному поколению, – договорил фразу уже на уровне рефлекса.

– Вот и умница. А, вот и наш донор!

Ооно все так же неторопливо и тяжело ступая вошел в лабораторию, неся перед собой аккуратно отрезанные руки Марлы. Причем именно аккуратно, не повредив головку плечевого сустава.

– Благодарю, – ответил мистер Глауб, аккуратно ставя правую и левую руку девушки возле соответствующих меток на теле Фьори, – Приступаем.

Не вижу смысла очередной раз расписывать всю эту процедуру. Отмечу лишь, что она прошла ощутимо быстрее, чем в случае с Хью. Или мистер Глауб довел до нового уровня это заклинание, или же Фьори оказалась не столь волевой, как желала казаться. Однако кристалл её души был очаровательного синего цвета. Что-то среднее между сапфиром и индиго. Размером же он был с небольшой персик. Кристалл был аккуратно помещен рядом с телом полукровки, от чего начал слабо мерцать. Началась быстрая операция. Два надреза по контуру, в которые были вставлены головки суставов Марлы, после чего мистер Глауб очень тщательно их пришил. После этого он окунул руки в таз с водой и опустил их на свежие швы. Заклинания срывались с его уст, образуя некоторое подобие песни. Приятное голубоватое сияние окутало его руки, и я заметил, что тело Фьори стало деформироваться. Профессор наращивал ей кости, чтобы зафиксировать суставы с телом. Немыслимо. Боюсь представить, как это было бы больно, оставайся она в сознании.

Операция длилась недолго, всего лишь минут пятнадцать-двадцать, после чего мистер Глауб сделал надрез на груди девушки, открывая сердце, и опустил в него недавно извлеченный кристалл души. Вспоминая опыт с Марлой, я был готов к худшему.

Сердце начало биться, после чего последовало сокращение диафрагмы Фьори. Её грудь могуче вздымалась от каждого вздоха. Судорога пронеслась по пересаженным конечностям, говоря о том, что мозг стал передавать импульсы в новые для себя просторы. После этого фурия сжала все свои четыре руки в кулак. Мистер Глауб предусмотрительно сделал шаг назад и кивнул Ооно. Мертвец встал над головой Фьори и опустил руки на её плечи. Девушка раскрыла свои глаза. Только сейчас я узнал, что у неё были вертикальные зрачки на кошачий манер. После чего она зарычала, демонстрируя свои желтые клыки, явно невидавшие ухода. Она попыталась сесть, но хватка Ооно была железной. От бессилия девушка замахала руками и стала до крови царапать руки реинкарнированного, хорошо, что он не чувствовал боли. Фьори закричала. Но не так как кричала Марла, не тем нечеловеческим голосом. Это был крик Фьори, наполненный паникой и исступления. Профессор скинул с себя халат и накинул его на лицо девушки, закрывая её тем самым глаза. Она пыталась стянуть его с себя, но Ооно успел ухватить её за запястья всех четырёх рук. Фурия бесновалась еще каких-то полчаса, после чего издала отчаянный вопль и смолкла. Гнев сменился полным бессилием. Фьори сдалась.

Глава 35

Какое-то время мы молча наблюдали за неподвижной фигурой полукровки, пока мистер Глауб не отважился снять с её лица халат. На её глазах были кровавые полосы. Она уже не смотрела на нас с каким-то вызовом, в её взгляде читался только страх. Она опасливо переводила взгляд с профессора на Ооно и обратно.

– Вы понимаете мою речь? – осторожно спросил мистер Глауб.

Фьори испытующе посмотрела на профессора и сказала:

– Муж-лан.

– Что?

– Бо-ги-ня.

– Вы способны произнести что-нибудь более сложное?

– Член.

Тут я уже не смог сдержаться и расхохотался.

– Хватит заливаться, что происходит?

– Мистер Глауб, пока вы пришивали ей руки, её мозг немного подгнил, судя по всему.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил профессор.

– Муж-лан.

– А вы не видите? Она говорит односложно и слова, которые чаще всего слышала.

– Да.

– Но из-за чего это произошло? – недоумевал мистер Глауб.

Настало время моего триумфа. Я демонстративно прокашлялся, готовясь к длинной речи, но профессор сам ответил на свой вопрос:

– Как долго мы проводили операцию?

– Минут пятнадцать-двадцать.

– И этого времени хватило?

– Муж-лан.

– Как видите с лихвой.

Мистер Глауб стал задумчиво ходить взад и вперед по лаборатории. Реанимированная Фьори продолжала по слогам проговаривать мизандрические слова. Никаких глаголов, только частицы, существительные и два прилагательных: мерзкий и грязный. Ооно не переставал скалиться, видимо это был предел его радости. Я же не мог удержаться от хохота. Если есть боги возмездия, то вот их проведение! Профессор смог сотворить создание, которое его раздражало.

– Так, – мистер Глауб остановился перед полукровкой, которая продолжала лежать, прижатая руками Ооно, – Я буду называть вас Опытный Образец Номер Два (для меня, да и для вас она будет именоваться Оонд). Понятно?

– Член.

– И хватит этих вульгарностей. Отвечайте мне только “Да” или “Нет”. Понятно?

– Нет.

– Что значит “нет”?

– Муж-лан. Бо-ги-ня. Гряз-ный. Да.

От хохота я уже повалился со стула. Я никогда не видел, чтобы профессор медленно терял терпение. Он начал дышать медленно и глубоко, но его щеки уже покраснели, а глаза готовы были испепелить. Но либо из принципа передо мной он сдерживался. Его выводило из себя то, что я беззастенчиво смеялся над его неудачей. Но я никак не мог остановиться.

– Так, Опытный Образец Номер Два. Еще одно подобное словечко, и я вырежу ваш поганый язык, понятно?

– Муж… – начала Фьори, но видимо, остатки разума дали понять, что лучше заткнуться и повиноваться человеку, который без помощи оружия смог тебя убить, а затем и вовсе воскресить, – Да. Мас-тер.

– Уже лучше. Я знал, что мы сможем найти общий язык. Хотите есть или пить?

– Да. Мас-тер.

Снимаю перед профессором шляпу. Ему удалось укротить эту полоумную мегеру.

– Мы вас накормим позже, но сперва поднимите ваши нижние руки.

Оонд ненадолго задумалась, а затем подняла обе правые руки.

– Нет, нижние обе.

Пауза. Правая верхняя опускается, но поднимается левая верхняя.

– Нижние. Обе.

В дело пошла высшая математика. Фьори сосредоточено смотрела на свои конечности. Её подгнивший мозг не до конца осознавал, какой сигнал нужно послать, чтобы нужные конечности подчинились. В итоге ей удалось поднять левую и правую руку. Правда верхние, а не нижние.

– Ладно, на первый раз и так сойдет. Но нужно будет очень много практиковаться. Вы будете исполнять мои приказы и приказы моего коллеги, Сэма.

Она перевела взгляд на меня и скорчила недовольную гримасу.

– Муж-лан?

– Да, его можете называть как заблагорассудится. Сегодня последний день формальностей, с завтрашнего дня буду обращаться к вам только на “ты”, понятно?

– Да. Мас-тер.

– Вот и славненько. Опытный Образец Номер Один, накорми нашу новую гостью, и помоги ей освоиться с новыми руками. Сэм, ты сейчас же берись за расшифровку. Я жду детальных описаний моих шагов. Все за дело.

Профессор взялся за ручку двери, и хлопнул себя по лбу.

– Да, чуть не забыл. Опытный Образец Номер Два, Сэм не еда. Его кусать запрещено. Это понятно?

Фьори тихо зарычала, но ответила:

– Да. Мас-тер.

Мои соседи становились все веселее и веселее.

Глава 36

С сотворения (а по-другому назвать перерождение Фьори невозможно) мы стали реже общаться с мистером Глаубом. Чаще всего любые мои попытки завести разговор он пресекал поднесением указательного пальца к губам. Нет, профессор больше не запирался в своей спальне, но все свое свободное время он проводил в обществе Ооно и Оонд, проводя разного рода опыты. Я понимал, что его главной целью было воскрешение Либен, и он не хотел, чтобы она стала полоумной как Оонд, или заторможенной как Ооно. Не говоря уже о том, что швы у реанимированных… образцов, не затягиваются. Да, мистеру Глаубу удалось невозможное, нарастить кости у мертвеца, объединить нервные окончания, а также объединить мышечную систему. Но регенерация всё равно по каким-то причинам неосуществима. Тягу к сырому мясу нам так же не удалось установить. Она была на уровне психологической зависимости, потому как объемы съеденного мяса никак не откладывались в организме.

Из достижений можно отметить, что Оонд смогла научиться полностью пользоваться своими пришитыми конечностями. Обучением занимался Ооно. Смотреть на это было, в некотором роде, отвратительно, потому как больше напоминало дрессировку собаки. За каждое выполненное задание она получала кусок мяса. Оонд хлопала обеими парами рук в ладоши, а Ооно подкидывал ей награду. У Опытного Образца Номер Один были проблемы с реакцией. Принятие решение приходило с задержкой, не говоря уже про медлительность организма в целом. У Фьори были проблемы с памятью. У неё отсутствовала кратковременная память. Видимо таковы последствия подгнившего мозга. Словарный запас покойницы не изменился. Она называла Ооно и мистера Глауба “Мастер”. Меня же величала лаконично “Мужлан”. Вспоминая все богатство её лексикона, не сложно догадаться, как она называла мясо. Также Оонд имела такой же тяжелый шаг, что и Ооно, от чего мне становилось не по себе. Их шаги раздавались глухим эхом, словно они шаркали по склепу.

Фьори, Ооно и Эрни не испытывали боли, но почему-то безумно боялись мистера Глауба. Меня же эта троица негласно презирала. Для них я выглядел как блюдо, которое можно будет отведать лишь на праздник, иначе будет нагоняй. Об Эрни, всё-таки стоит рассказать чуть побольше. Во-первых, он стал ходить на задних лапах, опираясь на свой хвост. Во-вторых, он словно узник держался передними лапами за решетку, опустив свою крысиную морду на прутья. В-третьих, его иногда выпускали из клетки Ооно или Оонд. Они явно испытывали друг к другу симпатию, хотя на их телах то и дело появлялись следы укусов. Они кусали друг друга до крови, но не с целью откусить кусок плоти. Значение этих ритуалов так и осталось для меня загадкой. Профессор так же не отпускал комментариев на этот счет. Он продолжал в упор не замечать очевидных отклонений от нормы, хотя можно ли происходящее в нашем убежище называть нормой?

Эрни вызывал у меня чувство страха. Я стал настоящим параноиком. Всюду в темноте мне мерещились его янтарные глаза. Мистер Глауб мне рассказывал, что Кряхса арестовали за то, что он съел глаза маленькой эльфийки. А приобрел ли Эрни слабость гоблина перед глазными яблоками? Мне неоднократно снился один и тот же кошмар, в котором наши воскрешенные мертвецы пожирали меня живьем. Эрни грыз мои глаза, Ооно чавкая поедал мой кишечник, а Фьори… Оонд в моих снах, почему-то посягала на мою паховую область. Звучит как какая-то омерзительная сексуальная фантазия, которой явно не захочется делиться за кружкой эля в таверне. Завершающим аккордом моего кошмара было появление реанимированной Либен, которая держала за волосы оторванную голову мистера Глауба. Я искренне опасался, что этот сон мог быть вещим, и неоднократно рассказывал о нём профессору. Но Лауфман лишь очередной раз преподносил палец к своим тонким губам, как бы говоря, что данные страхи необоснованны и не должны отвлекать от достижения наших целей. В процессе работы возникало много вопросов, на которые мы так и не смогли отыскать вразумительного ответа.

Больше книг на сайте – Knigoed.net

Одно мы точно установили. Чтобы воскресить один полноценный труп, нужно будет лишить жизни двоих. Извлекая душу из тела, кора мозга начинает незамедлительно разлагаться. Мы понимали связь между мозгом, сердцем и душой, но не понимали, как её объяснить. Словно душа связана с мозгом тонкой ниткой, и добывая кристалл Анима, начинает раскраиваться вся материя. Это очень сложный процесс, который сложно как-то разъяснить. Что же до Ооно, то заторможенность принятия решений мы смогли обосновать конфликтом мозга и души. Мистер Глауб допустил мою догадку о том, что душа обладает собственной памятью. Но мои спекуляции на тему цвета глаз Хью и Марлы он, видимо, решил проигнорировать. Всё это означало, что ради воскрешения Либен, ему необходим человек с такой же душой. Да не просто человек, а именно девушка. И от этого становилось не по себе. У вас наверняка возникли вопросы: а возможно ли воспитать у человека душу? Вырастить её, скажем так, как тебе угодно и нужно? Я не знаю, удалось ли это мистеру Глаубу или нет. Откровенно говоря, я даже и знать не хочу ответа на этот вопрос. Одних воспоминаний о том, что происходило дальше в нашем убежище, будет достаточно, чтобы отбить желание вновь встретиться с профессором. Почему я так рассуждаю? Скажем так. Мистеру Глаубу стало любопытно: если образец функционирует с новыми конечностями и чужими органами, то способен ли он работать без некоторых частей? Скажем без рук и мозга? Да, мистер Глауб решил воскресить то, что осталось от тела Марлы. Как же это было ужасно.

Глава 37

Стоило мне вспомнить про Эрни, как мне стали мерещиться его янтарные глаза за окном. Меня не покидает чувство, что за мной кто-то наблюдает. Бри тоже забеспокоился и спрятался в рукаве моего тряпья, в которое я должен быть облачен. До сих пор не понимаю смысла в длинных рукавах у заключенных, ведь они могут спрятать в них что-то. Но не мне вдаваться в подробности. Паранойя снова начала меня преследовать. А что будет с моим телом, когда меня казнят? Хотя уж лучше, чтобы моя душа отправилась в Хель, чем была заточена в кристалле Анима. Перед продолжением повествования должен добавить одну занимательную статистику, которую я выяснил за пару дней до своего заточения. В поселениях, что находились возле нашей лаборатории, возрос процент мертворожденных детей. Причина всегда была одна – удушье. Сейчас я вспоминаю это и охватывают страшные думы. А что, если это из-за того, что для них не хватило душ? Это звучит глупо, но не лишено смысла. Недаром же создание кристаллов Анима является самым наказуемым, как объединенными храмами, так и коллегиями волшебников. Но вернемся к экспериментам мистера Глауба. Хотя мне безумно этого не хочется. К последующей операции он отнесся более серьезно. Мы уже установили, что кристалл души запирается в сердце, но у нас не осталось сердец. Сердце Хью загадочным образом исчезло, но видя довольный оскал Ооно, я догадывался, куда оно пропало. Потому профессор решил поэкспериментировать с животными органами, а если конкретно с сердцем свиньи. Такой выбор был аргументирован сходством по структуре данных органов. Мы провели эксперимент, задействовав один из кристаллов Анима, который профессор добыл за время моего отсутствия. И нас ждал успех. Душа прижилась и свиное сердце стало биться. Осталась другая проблема – мозг.

Да, первоначально мы планировали воскресить тело, не устанавливая предварительно мозг. Как минимум потому что у нас не имелось достаточных материалов для этого. Но мы встали перед дилеммой, которая была вполне себе обоснованной. Ведь мозг отвечает не только за способность мыслить, но и за функционирование тела в принципе. Был вариант так же пересадить мозг животного, но мистер Глауб отверг эту идею:

– Тогда полученный образец будет полностью животным, а не человеком, и как следствие не будет воспринимать нашу речь.

Мы долго ломали голову над этой идеей, но прозрение явилось само. Точнее оно явилось у профессора:

– Мы же можем пересадить гипофиз женщины в мозг коровы!

Я не знаю, как можно дословно объяснить выражение моего лица в тот момент. Наверное, лучше всего, подойдет слово “тупое”. По крайней мере, так его окрестил мистер Глауб. Если кто не знает, то объем мозга человека равен четырнадцати сотням грамм, что на целый килограмм превышает вес коровы. Эти цифры я почерпнул из одной из книг профессора.

– Сэм, и что с того, что мозг меньше? Мы же не берем сам говяжий мозг, а предварительно поместим в него внутреннюю часть человека, которая не была подвержена разложению. Сработает это, или нет, но ответ мы получим лишь после эксперимента.

На том и решили. Операция проводилась в каком-то растворе, состав которого мне так и остался неизвестным, но с помощью заклинания профессор смог объединить ткани серого вещества этих двух организмов. После этого мозг был помещен в черепную коробку девушки, и объединен со спинным мозгом. Религия может запрещать патологоанатомию, сколько ей вздумается, однако ей не остановить тягу человека к изучению себя. Говяжий мозг в голове девушки выглядел нелепо. Чтобы привести достойное сравнение – представьте, что кость персика – мозг коровы. Тогда кожица фрукта – является черепной коробкой. Вместо мякоти была пустота. Представилось вам или нет, но так оно и выглядело. Кости так же были сращены, чтобы не было никаких лишних швов. Однако потом мистер Глауб сделал маленькую дырку в черепе девушки и с помощью иглы ввел в черепную коробку раствор, в котором проводил операцию.

– Не отвлекай расспросами, Сэм, – отрубил профессор.

После этого он заделал дырку, аккуратно зашил дырки на месте удаленных рук, тщательно проверил плотность швов, после чего мы приступили к операции. Сердце свиньи было меньше, чем человеческое, однако мы посчитали, что ему не придется снабжать кровью руки, а также рост девушки, который составлял ровно пять футов. Сердце было установлено, оставалось лишь ждать.

Ооно и Оонд присутствовали на операции. Как награда за послушание, им достались остатки коры мозга девушки. Наличие очевидных следов разложения не смущали эту омерзительную парочку. Они выглядели как пара, дожидающаяся рождения своего дитя. Но при этом они скалились так, что мне было ужасно не по себе, и я старался как можно меньше смотреть в их сторону, но Ооно то и дело хрипел, а Фьори проговаривала: “мерз-кий” и “гряз-ный”. О чём думали эти полусгнившие мозги?

Но время шло. Вот уже появилось дыхание у подопытного, пульс так же прощупывался. Спустя некоторое время появилось и сокращение мышц. Глаза у девушки (цвет которых был серым из-за нового кристалла Анима) реагировали на яркий свет. Спустя несколько мучительно долгих часов, тело Марлы закашляло. Ооно приподнял реинкарнированную, а Оонд преподнесла тазик, который бережно держала всеми четырьмя руками. Безрукую девушку вырвало странной помесью крови, желчи с кусочками внутренних органов. Значит правда, мне не показалось, что Ооно пожирал её органы. Но как же он смог её пришить? Или же мистер Глауб это знал? Вопросов было слишком много.

Тем временем Оонд приставила к губам Марлы стакан воды и помогла девушке его выпить. Мистер Глауб терпеливо ждал, скрестив свои руки на груди. Он был очень сосредоточен. Он обладал целой командой ассистентов, готовых сделать за него любую черную работу. Мною овладел страх. А что, если я буду не нужен профессору? Он избавится от меня? Или превратит во что-то из этих?

– С воскрешением вас. Я буду называть вас Опытный Образец Номер Три, понятно?

– Му-у-у… – произнесла в ответ девушка.

И снова неудача. Профессор выругался и ушел из лаборатории, хлопнув за собой дверью, оставив меня с живыми покойниками наедине. Ооно и Оонд помогли Оонт (надеюсь эти сокращения вас не запутают. Я и сам лично очень долго в них терялся) подняться со стола. Она неуверенно стояла на своих двоих ногах, то и дело оступаясь, но Ооно бережно, по-отцовски её придерживал. А затем Оонт перевела на меня свои глаза, и я невольно опрокинул чернильницу со стола. если глаза Хью выражали ненависть и страх одновременно, то в глазах Марлы читался взгляд убийцы, настоящего животного, которое ни перед чем не остановится. Он выражал презрение и ненависть ко мне. Осталось ли в этих серых и холодных глазах что-то от Марлы? Сомневаюсь. И от этого становилось лишь страшнее. Фьори и Ооно вывели Оонт из лаборатории, оставив меня одного, при этом каждый бросил мне вслед взгляд полный презрения и ненависти. Они меня презирали за то, что я не такой, как они. Реанимированные считали себя выше, в то время как ко мне относились как к червю. С каждым новым мертвецом я становился лишним.