Текст книги "Поиск Души (СИ)"

Автор книги: Эдгар Езекелян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 5

– Проснись, Сэм, мы доехали, – разбудил меня голос мистера Глауба.

Я морщился от яркого света, который проникал в карету через незадернутые шторы. Профессор бережно выносил книги из своей путевой библиотеки. Я заглянул под скамью, на которой спал мистер Глауб. Мешка под ней, как я и ожидал, не оказалось.

– Вместо того, чтобы прохлаждаться, лучше помоги мне перенести вещи в дом.

– В дом? – спросил я, снимая с полки тома по анатомии.

Карета стояла возле небольшого и неприглядного домика, который больше походил на сторожку лесничего. Он находился у подножия одинокой горы. Вокруг не было ни единого намека на присутствие соседей, что принесло мне некоторое душевное удовлетворение. Не сказать, что я по натуре рьяный мизантроп, но я с юных лет избегал людей. Но их сладостных дум меня вывел голос мистера Глауба:

– Быстрее разгружай карету, кучер скоро отправляется в ближайшее селение за продуктами.

– А какой город от нас ближайший? – с некоторым подозрением спросил я.

– Мы сейчас находимся в провинции Йактпиль. С их географией я мало знаком.

Сказать, что я был поражен – не сказать ничего. Дорога от Элвенмуна до провинции Йактпиль занимает, ну, грубо говоря, трое суток. Мы же достигли его за часов десять. Или же я проспал не шесть часов?

Времени на обдумывания у меня не нашлось, потому как едва мы вынесли последний фолиант, как карета тронулась и двойка галопом понесла карету вперед, да так, что камни из-под колес летали.

– Мистер Глауб, а как зовут нашего кучера? – поинтересовался я.

– А оно тебе надо? – флегматично отрезал профессор, – Он же обслуживающий персонал.

– Но он же человек, как-никак.

– Он – инструмент. Ты же не интересуешься, как зовут перо, или вилку, которыми ты пользуешься? Если да, то у тебя определенно проблемы с головой.

– Мистер Глауб, тут вы не правы…

– Сэмми, – прервал меня Лауфман, – Мне сейчас не до твоих пререканий о морали, лучше помоги скорее занести вещи в дом.

Я решил промолчать, нагрузился несколькими книгами и проследовал за профессором в дом.

– А теперь, – прошептал он заговорчески, сдвигая ногой одноместную кровать в сторону, – Полюбуйся магией!

Мистер Глауб пробормотал какое-то заклинание и поднял руку вверх. На кончиках его пальцев загорелись голубые огоньки, а затем он резко опустил руку на деревянный пол в том месте, где стояла кровать. С шипением доски стали растворяться, открывая потайной люк. До сих пор не могу привыкнуть к магии.

Профессор поднял люк, открывая лестницу, ведущую в темноту. Я заглянул внутрь и меня охватил страх, ведь тогда я еще очень боялся замкнутых тёмных пространств.

– Сэм, я опущусь вниз и зажгу факелы, а ты аккуратно опускай наши вещи вниз по веревке.

С этими словами профессор закинул за спину холщевый мешок из кареты, который, как оказалось, лежал за дверью, и с обезьяним проворством опустился по лестнице вниз. Глубиной потайная комната была где-то в два этажа под землей, или двадцать футов, если точнее.

– Сэм, идея получше. Там, рядом с кроватью лежит корзина, привяжи к её ручке веревку и, нагрузив вещами, медленно опускай. Так будет быстрее и удобнее.

– Ага, быстрее, – пробурчал я, – Только вот эту груженую корзину вниз буду опускать я. Тоже мне, помощник.

Но пререкаться мне не хотелось, и потому я сделал так, как и предложил мистер Глауб. Когда уже корзина в последний раз опустилась вниз, я наконец-то вздохнул с облегчением. Я не буду расписывать, насколько это было тяжело, или о чём я говорил в тот момент. Если уж говорить, откинув разного рода брань, что безустанно срывалась с моих уст, то я очень обильно и с выражением молчал.

– Молодец, Сэм. А теперь ты сам спускайся, и не забудь прикрыть люк.

И тут меня охватила паника. В голове прокручивались разного рода сцены. То ступенька под моим весом ломается, и я разбиваюсь насмерть об пол. То закрыв люк, этот тоннель превращается в мою могилу, и я задыхаюсь. Я дрожал всем телом. Холодный пот застилал мои глаза.

– М..мистер Глауб, я не могу…

– Почему это Сэм? Ты что, боишься?

Я кивнул, как будто профессор мог меня увидеть.

– Сэм?

– Да, я б. боюсь, – всё тем же дрожащим голосом ответил я.

– Сэмми, ладно тебе, не бойся!

Ох, спасибо, мистер Глауб, стало сразу легче! Теперь я настолько смел, что смогу плюнуть самому Харону в лицо.

– Сэмми, – более спокойно проговорил профессор, – Расскажи мне, чего ты боишься?

– Я боюсь, что я умру, когда спущусь вниз.

Как же это иронично. Если бы я лучше прислушивался к своим предчувствиям!

– Как ты можешь умереть здесь?

– Ну… я могу сорваться…

– Тогда не смотри вниз. Ступеньки прочные, а если что, то я смогу тебе помочь с помощью магии. Как еще?

– То, что люк не откроется, и мы будем замурованы.

– Уверяю тебя. Мы не будем здесь погребены. Я это предусмотрел. Мы не находимся на стыке плит, поблизости лишь тихие деревушки. Плюс я поставил очень крепкие и хорошие подпорки, которые и дракону не под силу было бы разрушить. Сэмми, страх не за твоей спиной, он в твоей голове. Ты сам накручиваешь себе, что что-то может тебе каким-либо образом навредить. Но уверяю, в темноте нет ничего плохого. От монстров и духов я тебя смогу защитить, маньяков и мясников тут тоже не водится. Хочешь, я тебе досконально расскажу, что тут находится? Тогда ты не будешь бояться неизвестности этой, вполне себе уютной комнаты. Тут ничто не представляет для тебя опасности. Смелее, спускайся!

– Не надо ничего описывать, – я глубоко вздохнул и стал обдумывать слова профессора. Во многом он был прав. Я боялся не чего-то конкретного, а чего-то необычного. Но это самая обыкновенная комната. Мистер Глауб был прав.

Я опустил ноги на ступеньки, глубоко вздохнул и стал медленно опускаться вниз, не забыв при этом закрыть люк. Всё это время мистер Глауб подбадривал меня разного рода фразами, и должен отметить, они действовали положительно. Я и не заметил, как тесные стены разошлись, и мне открылась большая просторная комната с десятифутовым потолком, ярко освещенная факелами.

– Ты молодец, Сэмми, – с любовью в голосе сказал мистер Глауб и похлопал меня по плечу.

Тоже мне, молодец.

Глава 6

Когда-то раньше я боялся крыс, как разносчиков заразы и смерти. Но после пребывания в потайном подвале маленького дома, я проникся к этим грызунам любовью и уважением. Мистер Глауб неоднократно говорил, что для изучения модели поведения людей, достаточно последить за крысами. У них, так же, как и у нашего общества, всегда выстраивается четкая иерархия, место в которой необходимо силой удерживать. Крыс легко можно одомашнить и приручить, они вполне безобидны и никогда не кусаются со зла, только от страха. Да и то, крысы намного смелее многих людей. Человек, загнанный в угол начинает молить о пощаде, крыса же будет сражаться до последнего. Иногда возникало чувство, что мистер Глауб любил крыс больше чем людей, но вера в его любовь пошатнулась увиденным мною в подвале. Что до меня, то с тех пор как меня схватили – крысы стали моими единственными друзьями. Даже сейчас один маленький крысеныш, которого я назвал Бри, ввиду его схожести с одним моим школьным приятелем, свернулся клубочком у меня на коленях. У нас с Бри много общего. Все вокруг нас ненавидят за то, чего мы не совершали. Товарищи по несчастью.

Но вернемся к подвалу. Мистер Глауб факелами осветил лишь своего рода прихожую – просторную пустую круглую комнату, из которой вело четыре двери.

– Располагайся и чувствуй себя как дома, – добродушно сказал профессор.

Ага, как же. Хотя бы здесь не было сыро и дышать было легко. Подняв руку вверх, я почувствовал движение ветра. Профессор продумал систему вентиляции? Недурно. Но он вряд ли смог это место выкопать сам, ровно, как и не смог бы заставить рабочих молчать. Он его нашел случайно? Или же…

– Сэм, позволь провести тебе небольшую экскурсию. Немного освоимся на новом месте и приступим за работу. Время дорого стоит.

Он бережно взял меня под руку и открыл первую дверь ключом. В ней было всё ярко освещено факелами. И когда это мистер Глауб успел их зажечь?

Это была обширная библиотека. У профессора была внушительная коллекция книг. На полках были пустые места, по-видимому, предназначающиеся для фолиантов, что мы перевозили с собой. Чуть дальше была еще одна дверь, железная.

– Там находится лаборатория, её ты увидишь позже, – сказал мистер Глауб, ведя меня ко второй двери рядом.

Едва дверь приоткрылась, как подвал наполнил писк, скрежет и лай десятков животных, посаженных в клетках. От представленной картины мне стало не по себе.

– Что это, профессор? – с дрожью в голосе спросил я.

– Это наши подопытные, они помогут нам приблизиться к нашей цели.

– Но это же бесчеловечно!

Мистер Глауб закатил глаза и скинул загадочный мешок с плеч в комнате, которую я позже прозвал темницей.

– И почему же это бесчеловечно?

– Ну… – растерялся я, – Это неправильно, они тоже ведь живые.

– Сэмми-Сэмми. Вот ты ешь мясо, а ведь мясо добывают из живых существ. Не перебивай, я не закончил, – прервал профессор мою попытку протестовать, – Так же ты ешь растения, которые тоже живые. Что до животных, то они специально выращены для того, чтобы на них проводились эксперименты. Это тоже нормально, люди издревле одомашнивали и адаптировали волков под свои нужды. Отсюда у нас столько собачьих пород. Я мог бы сразу начать проводить эксперименты на людях, но это непрактично. Крысы и кролики очень плодовиты и потому подобные эксперименты не нарушают естественного баланса. Собак я держу на потом, но они тоже относительно плодовиты. Совсем иные дела состоят с людьми. Наша задача найти душу, и научиться её использовать. Перед тем как проводить эксперименты на людях, я хочу быть сто процентов уверенным, что столь дорогой расходный материал не уйдет просто так.

Я хотел было возразить, но доводы мистера Глауба были предельно убедительны и логичны. Как же меня иногда раздражает его дотошная логичность. Однако один вопрос всё же сорвался у меня с губ:

– Мы что, собираемся убивать людей?

– К чему столь вульгарное слово? – поморщился профессор, – Ты мне лучше скажи, что такое убийство?

– Преступное лишение жизни кого-то, – процитировал я один из словарей.

– А что значит лишить жизни?

– Ну… убить?

Ладонь мистера Глауба со звонким шлепком встретилась с его лбом.

– Убить, это лишить жизни, а лишить жизни – это убить. Не расстраивай меня, Сэмми, такими логическими цепочками.

– Ну, хорошо, лишить жизни, значит сделать мёртвым.

– А что значит сделать мёртвым?

Я хотел было ответить: “лишить признаков жизни”, но вовремя прикусил свой язык. Вместо ответа я просто пожал плечами.

– То-то же, – удовлетворительно кивнул профессор, – Уверяю тебя, мы не будем никого убивать.

Не сильно-то я поверил словам мистера Глауба, но отступать было поздно.

Профессор закрыл дверь и подвал снова охватила тишина. Звукоизоляция в темнице была бесподобна.

За следующей дверью находилась кухня и продовольственный склад, в котором, как я заметил, было намного холоднее, чем в остальных комнатах. И как мистеру Глаубу это удалось?

За последней дверью находились спальни. Моя кровать, стол и шкафчик, а чуть дальше за дверью спальня профессора. Мне не нравилась перспектива того, что место, где я сплю, будет проходным двором, но, судя по всему, мистер Глауб опирался в выборе места своей кровати на те же самые доводы. Спорить я не стал.

– Ладно, Сэм, осваивайся в комнате и заходи в лабораторию, мы скоро начнем.

С этими словами он исчез в своей спальне и закрыл дверь на замок, оставив меня одного. Да, я и вправду влип.

Глава 7

Вам, наверное, кажется, что я ненавижу мистера Глауба за то, что из-за него я буду казнен. И да, и нет. Да, совсем скоро я смогу взглянуть на себя со стороны буквально, но, если быть до конца откровенным, я в некоторой степени благодарен моему одержимому профессору, потому что я смог увидеть то, что никто другой никогда прежде не видел. И пускай многие его эксперименты, о которых я скажу чуть позже, вызывали у меня настоящий ужас и преследовали меня в моих кошмарах, если бы у меня была возможность увидеть всё это снова – я бы не раздумывая согласился. Вам, наверное, покажется это диким. Что ж, скоро вы поймете, почему мистер Глауб был гением.

У меня не было своих вещей, а в карете я неплохо выспался, посему, как только я осмотрел свою комнату, то сразу же отправился в главный зал. К несчастью, я осознал, что все четыре двери идентичны друг другу, и я не помню, какая из них вела в библиотеку. Я мог бы, конечно, вернуться в свою спальню и дождаться выхода мистера Глауба, но мне, почему-то, стало стыдно, ведь мы с профессором условились увидеться сразу в лаборатории, а если бы я, словно дворняжка, дожидался бы мистера Глауба, то он мог посчитать меня бесхребетным и потерять ко мне всякое уважение. Так или иначе, я волновался как юная леди, впервые приглашенная кавалером на бал, а посему не хотел ударить в грязь лицом и приблизился к первой из дверей.

Будь проклят мой картографический кретинизм, нередко он создавал для меня массу неприятностей, особенно в коридорах Академии, из-за чего я весь запыхавшийся с опозданием влетал в аудиторию. Умудрился заблудиться в четырех дверях.

Наконец паника начала меня отпускать, и я перешел непосредственно к действиям. Первая же дверь, что я открыл, привела меня в “темницу”. Едва почувствовав мое присутствие, собаки подняли лай, тем самым пробудив крыс и кошек. Я хотел было уйти, но на глаза мне бросился злосчастный мешок, лежащий в клетке. Он был пуст. Это означало, что злосчастное существо находится где-то в тени. В комнате отсутствовало освещение, потому я вернулся в “прихожую”, снял со стены факел, и, держа его перед собой, стал медленно приближаться к клетке. С каждым моим шагом, пламя озаряло клетку все ярче и ярче, в полумраке я стал различать какой-то небольшой силуэт. Из клетки доносилось какое-то рычание, а также показалось два ярких, как янтарь, глаза.

– Сэмми! Скорее в лабораторию, чего ты там встрял? – раздался голос мистера Глауба.

От неожиданности я вскрикнул и выронил факел, который предательски упал в лужу и с шипением потух. Мне показалось, что кто-то в клетке смеялся надо мной. Я обернулся и встретился взглядом с этим загадочным существом, которое насмешливо щурило свои глаза.

– Да, мистер Глауб, я сейчас, – поспешно протараторил я и быстрым шагом приблизился к профессору.

– Что же тебя так в этот зоопарк тянет, Сэм? Не беспокойся, ты скоро познакомишься с каждым обитателем этой комнаты. Всему свое время.

– Но что сидит в…

– Всему. Свое. Время, – отрезал профессор, жестом указав на соседнюю комнату, в которую я послушно проследовал.

Наконец я попал в библиотеку. Я решил открыть дверь в лабораторию, но она не поддавалась, и только я решил изучить книги на полках, как на пороге появился профессор, держащий клетку с дюжиной белых крыс. Никогда ранее я не видел крыс с подобным окрасом. Несмотря на их залитые кровью глаза, они с любопытством осматривали мир сквозь свою решетку.

– Ну что, пойдем, Сэм, – добродушно сказал профессор, пощекотав пальцем крысу, подошедшую близко к краю клетки. Как мне показалось, она засмеялась.

– Дверь заперта, профессор.

– А ты её тянул или толкал? – усмешкой спросил мистер Глауб.

– Тянул, – пробормотал я, осознавая свою ошибку.

– Ну и дурак. Толкай её.

Едва она отворилась, как меня ослепило белоснежное сияние, когда мои глаза более-менее привыкли к освещению, я заметил, что его источником являются кристаллы, висящие под потолком.

– Профессор, что это?

– Это, мой дорогой, – люксла́писы, минералы, которые использует подгорный народ.

– Люксла́писы? Камни света, о которых вы мне рассказывали?

– Они самые, мой наблюдательный друг.

Насколько я помнил, эти камни стоят целое состояние, даже дворфы не позволяют себе их тратить направо и налево. Люкслаписы используются в декоративных целях, что, как говорил мистер Глауб: “Глупо и нецелесообразно”. До сих пор никому не известна причина, по которой эти камни излучают свет, хотя если верить священным писаниям, то это осколки второго Солнца, что когда-то давно припрятал бог горного дела Дарпин. У этих религиозников на всё найдется описание.

– А почему вы используете их для освещения?

– Ты опять включил почемучку? – иронично спросил профессор, опуская клетку с крысами на стол. Крысы, не привыкшие к яркому свету, прикрыли лапками свои чувствительные глаза, – Ну что же. Во-первых, факелы коптят. Во-вторых, пламя горит, и как следствие нагревает комнату, тем самым меняя условия работы. В-третьих, раз пламя горит, то, значит, сжигает кислород, создавая неблагоприятную для работы обстановку. В-четвертых, факел может в неподходящий момент потухнуть, а языки пламени создают мерцания. В-пятых, люкслаписы предоставляют лучшее освещение, чем обычные факелы, что очень важно в нашей работе.

– И что мы будем делать?

– Ха, скоро увидишь, Сэмми, – загадочно ухмыльнулся профессор.

Глава 8

Бри неспокоен, словно чувствует, что я собираюсь рассказать. Не мудрено, мне и самому противно вспоминать всё это, но я должен передать все в мельчайших деталях, чтобы хоть немного очистить свою душу.

Мистер Глауб опустил руку в клетку и достал оттуда крысу. Она ничем не отличалась от других, такая же белая и безликая, как и все остальные. Клетку же он накрыл плотной тканью.

– А это зачем? Чтобы крысы не пугались? – пошутил я.

– Именно. Они с момента своего рождения видели мою руку, кормящую их. Для их маленького мира я равносилен Богу. Крысы меня слушают и не боятся. Но что же случится, когда на их глазах из-за меня пострадает кто-то из них? В них появится страх, они поймут, что могут стать следующими, между ними начнется битва, одни будут пытаться сбежать от злой судьбы, или же устроят настоящий переворот, другие же смирятся и будут надеяться, что их мои опыты не коснутся. Именно поэтому социальные эксперименты нагляднее проводить на крысах.

Я долго раздумывал над метафорой профессора. Снова я был с ним не согласен, но не мог найти слов, чтобы поспорить. Тем временем крысеныш сидел и с интересом наблюдал за происходящим.

– Сэм, насколько хорошо ты знаешь анатомию крыс?

– Признаться, профессор, я её совсем не знаю.

– Хорошо, тогда начнем с азов.

Мистер Глауб взмахнул рукой перед крысьей мордой, и грызун, широко зевнув, лег на стол.

– Что вы с ним сделали?

– Это? Всего лишь усыпил. Самое обыкновенное заклинание.

– И как часто вы к нему прибегаете?

Профессор, слегка улыбаясь, посмотрел мне в глаза.

– Иногда чаще, чем хочется. Но приступим к делу.

Мистер Глауб достал из кармана своего халата сумку с разного рода инструментами. Некоторые из них я видел пару раз у лекарей, а некоторые и вовсе казались мне несколько ужасными. Затем профессор достал две пары белых перчаток из тонкой кожи и одну пару протянул мне.

– Надевай. Негоже ученому пачкать руки.

Перчатки оказались, на удивление, очень эластичными. Они никоим образом не сковывали движение пальцев и напоминали вторую кожу, нежели предмет одежды.

– Что ж, Сэмми, приступим.

Мистер Глауб аккуратно взял одной рукой грызуна за голову, другой за туловище. Раздался щелчок. Крыса судорожно подергала своими лапками и хвостом, а затем перестала двигаться. Профессор достал какой-то прибор, с помощью которого прослушал грудную клетку грызуна, и подтвердил мои опасения.

Крыса умерла. Быстро и безболезненно.

Заметив мое непонимание, мистер Глауб со вздохом пропел:

– А если птичка закричала, сверни ей шейку, чтоб молчала.

Знаменитая цитата гильдии наемных убийц. С какой легкостью профессор свернул шею. Скольких крыс он подобным образом убил? А только ли крыс?

– Итак, начнем операцию. Встань рядом Сэмми, в этом деле нужен ассистент.

Я встал рядом с сумкой, украдкой поглядывая на инструменты, что в ней хранятся.

– Начну, пожалуй, с самого главного. Никогда не давай имена своим лабораторным животным. Даже ярлыки, по типу “образец номер один” или "подопытный алеф”. Просто первая подопытный, второй подопытный и так далее. Ну, максимум можем давать имена контрольным группам.

– Почему?

– Ну, во-первых, нам банально не хватит имен, а во-вторых, давая чему-то имя, мы невольно привязываемся к объекту. Многие олухи давали имена своим мечам, а потом горько рыдали, когда их оружие раскалывалось напополам. У имени есть своя магия, всё что имеет имя – живет.

– Вы поэтому не удосуживаетесь выучивать имена обслуживающего персонала?

– Почему персонала? Еще и школяров, и случайных людей, что попадаются в жизни. Люди приходят и уходят, а память об их именах оставляет след в нашей хаотичной жизни. Не зная имени, легче переживаешь утрату.

Впервые в жизни я увидел, как мистер Глауб тяжело вздохнул. Позже я узнал причину, но поделюсь с нею позже. Всё по порядку.

Профессор взял прибор, именуемый скальпелем, и сделал I-образный надрез на брюхе крысы, а затем, при помощи иголок, обнажил грудную клетку и внутренние органы грызуна. Мне стало противно от увиденного, но, в то же время, очень любопытно. Мистер Глауб взял пинцет и орудуя им и скальпелем, отделил небольшой мешочек от сосудов и поднял его на свет.

– Это, дорогой друг, крысиное сердце. Оно, как и у любого млекопитающего, четырехкамерное. Смотри, – профессор указывал кончиком скальпеля на разные участки сердца, – Это пара желудочков, а это – пара предсердий, а вот эта, великодушно отрезанная мной трубка – аорта, ты ведь знаешь их назначения?

Я отрицательно помотал головой.

– Что ж, в предсердия попадает кровь из вен, желудочек получает кровь из предсердия и перекачивает её в аорту, аорта – самая крупная артерия, которая питает кровью органы тела. Работает как самый обыкновенный бурдюк, если быть прямолинейным, поэтому если тебе скажут, что сердечно любят – вспомни этот мешочек и посмейся.

Я нервно хихикнул, хотя мне было абсолютно не смешно.

Профессор отложил сердце в сторону и извлек два соединенных мешочка.

– Это легкие, не думаю, что ты нуждаешься в объяснении их предназначения, идем дальше. Это – селезенка.

– А зачем она нужна?

– А ляд его знает, и без неё как-то люди проживали. Недолго, правда.

Мистер Глауб с легкостью владел атмосферой, умел без особых проблем как нагнать, так и разогнать тучи. Вот и сейчас мы изучали внутренние органы крысы, а все происходило так свободно, словно мы просто прогуливались по парку. Один за другим орган оказывался рядом с крошечным тельцем. Рабочее место было в следах крови, перчатки профессора тоже, но никак не его одежда, он работал очень аккуратно, даже я бы сказал подчеркнуто аккуратно. Вот уже рядом с грызуном лежит кишечник, желудок, печень. И тут профессор ухмыльнулся.

– Сэм, вот как ты думаешь, какого эта крыса пола?

– Ну, причинного места я не наблюдаю, так что думаю, что это самка.

– Правильно. А теперь посмотри на это. Это матка.

Мистер Глауб сделал над ней разрез, и из нее вытекла жидкость. С помощью пинцета профессор извлек около девяти маленьких комочков.

– Полюбуйся, это зародыши крыс. Обычно беременность у них длится три недели, судя по всему зачали дня два или три назад, потому что у плодов еще не сформировались лапки. Забавно, да? Я думал, что избавлюсь от одной крысы, а на деле лишился десяти. Вот неувязочка вышла. Надо будет быть аккуратнее в будущем.

Но я уже не слушал мистера Глауба. Я не сводил взгляда с крохотных тел, с прозрачной кожей. Они были еще не сформированы, но уже были живыми. У них отобрали их жизнь, но отобрали ли её? Так или иначе, они были выращены специально, чтобы умереть от опытов, их было не жалко. Но почему именно эти зародыши вызвали страх в моём сердце?

Мне было очень нехорошо. Какой-то ком подобрался к моему горлу, и меня стошнило на пол.

– Проклятье, Сэм, ну ты и неженка, – с досадой проговорил профессор, – Продолжим тогда в другой раз, здесь нужно прибраться.