Текст книги "Поиск Души (СИ)"

Автор книги: Эдгар Езекелян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 59

Одноименная столица Блейчмунд была настоящим воплощением всей провинции. Город выглядел очень старым и холодным, если можно так выразиться. Каменные стены домов были покрыты слоями мха и лишайника, не говоря уже о том, что через мостовую пробивалась трава. Горожане не сильно отличались от деревенских жителей, и не удивительно, ведь дети крестьян направляются в города в поисках лучшей жизни, но к сорока годам разочаровываются и возвращаются в свои родные деревни, чтобы осесть в них до конца своих дней. Такой вот бесконечный экзистенциональный цикл. И на этапе урбанизации находилась юная Аама, поиски которой нам предстояли.

В городе было очень сыро, а всё из-за реки, которая рассекала город на две части. Когда-то давно она стекала в озеро, что находится на территории Великой Топи, но после загрязнения водоема гоблинами, течение реки остановилось. Мы узнали, что река именуется Веной, а жители с некоторой злой иронией говорят, что ниже по течению образовалась тромба. Но возмущало, что они даже и не думали как-то с этим бороться. Они просто смирились, что их река стоит, а всё что они делают – жалуются на грязных гоблинов, или же на короля, который мало интересуется делами своих жителей.

Что же до городской стражи, то она сохранилась на добровольной основе, да и та, что есть, стала медленно, но верно отмирать. Банальное отсутствие целей и амбиций.

Нет, болото находится не в Великой Топи, а именно здесь. И нам нужно будет извлечь из этого болота наш цветок. Но сперва нам необходимо было заглянуть под каждый камень, чтобы найти её.

Наши поиски мало чем отличались от поисков в деревнях, за исключением того, что мы посещали трактиры и показывали владельцам портрет Аамы, но всё было тщетно. Мы решили даже поискать её в борделе, который был единственным во всём городе. Никакой новой информации. С одной стороны, мы были этому рады, никто не заметит её исчезновения, но с другой это означало, что наши поиски могут затянуться.

Странствовали мы по городу, сохраняя молчания. У всех он вызывал свои мысли и ассоциации, даже Ооно выглядел неописуемо хмуро. Когда мы покинули очередной трактир, не получив никаких сведений, я наконец спросил у профессора:

– Мистер Глауб, когда мы найдем девушку, вы извлечете её душу, и мы поедем обратно?

Но мистер Глауб ответил мне не сразу.

– Не знаю, Сэм. Не уверен.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу с ней пообщаться.

– Зачем это? – удивился я.

– Чтобы удостовериться, что она подходит.

Я тогда не поверил словам мистера Глауба.

Когда мы покинули последний трактир, уверенность в успехе улетучилась. Мы уже просто блуждали по городу, не зная, за какую еще идею зацепиться, пока не вышли на городской рынок. Даже если брать рынок в Элвенмуне, то там постоянно шум и гам, потому как торговцы пытаются перекричать друг друга. Что же до блейчмундских рынков… представьте себе, что вы идёте по коридору, только вместо стен – полупустые лавки. И полупустые они не из-за того, что продукты раскупили, а из-за того, что и торговать особо нечем. Торговцы безучастно рассматривают проходящих мимо людей, словно следят за течением реки. Возникало чувство, что это собрались гордые попрошайки, которым совесть не позволяла клянчить деньги, потому они продают любой мусор, который могут найти.

От этого вида сердце сжимается. Блейчмунд часть Великой Империи, а чувствуют ли люди величие этой самой Империи, или нет? Миру до них нет никакого дела, людям самим до себя нет никакого дела. С одной стороны, болото, с другой провинция Асанояке. Жители находятся в своеобразной темнице без стен. Так было, так есть, и так будет.

Мы спрашивали у торговцев про девушку, пока один беззубый старик не ухмыльнулся.

– О, фак эфа февифа прохофила фуф нефавно. Она купила у меня буханку хлеба.

– А куда она направилась?

– Беф поняфия. Гофы уше не фе, памяфь пофвофиф.

– Что память? – переспросил мистер Глауб.

– Не фа.

– А, понял. Будет добры две булки, желательно без плесени.

– Фак с ней фе вкуфнее!

– Мы обойдемся.

– Ф, фрафу вифно, не мефные.

Он протянул нам булки, которые по твёрдости были похожи на кирпичи, а мистер Глауб протянул ему золотую монету, но старик отрицательно помотал головой.

– Неа, булки ффояф по фва мефяка кашфая.

– У меня нету мельче.

– А у меня неф ффафи, – пожал своими плечами торговец.

– Сдачи?

– Фа.

– Нам не нужна сдача.

– Мне фовеффь не пофволиф.

– Эйган, позволь я заплачу за них, – вмешался женский голос.

– Как фкашешь, Аама, – ответил старик, принимая четыре медные монетки.

Да, это была она. Девушка, которую мы искали. Она была с меня ростом, очень худа, однако сохраняла гордую ровную осанку. Чёрные волосы её были прямыми, доходящими до лопаток.

Аама взглянула на нас с некоторым недоумением и спросила:

– Я могу вам чем-то помочь?

– Вы – Аама Вивант? – осторожно спросил мистер Глауб, он и сам не верил своим глазам.

– Да, собственной персоной.

– Тогда вы и вправду можете нам помочь.

Глава 60

– Могу помочь? – девушка недоверчиво скрестила руки на груди, – И чем же?

– Понимаете ли, ваш дядя…

– У меня нет никаких родственников. Вся моя семья уже несколько поколений обитает в этой богами забытой провинции. Дальше сунуться у них смелости не хватает. Потому одна часть спилась, а другая свела концы с жизнью.

– То есть вы остались одна?

– Да. А вы, собственно, кто?

– Меня зовут Лауфман Глауб, а это мой коллега, Сэмвайз.

– А имя третьего я должна сама угадать?

– Простите за мою бестактность, это… – мистер Глауб растерялся. Он никогда не считал должным придумывать имена первым опытным образцам.

– Это Хью, тоже наш коллега. Извините, он немой.

– Да он выглядит, словно его воскресили, – пробормотала Аама.

– Ха-ха, как остроумно! Но нет, наш коллега Хью был путешественником. Одним богам известно, как он до сих пор не умер.

Ооно недоверчиво фыркнул.

– Оно и видно.

– Не желаете ли побеседовать с нами в более уединенном месте? – спросил мистер Глауб, косясь на старого торговца, который не стесняясь подслушивал их разговор. Аама уловила этот взгляд и улыбнулась уголками губ.

– Незнакомые люди подходят к молодой девушке на улице и желают с ней поговорить наедине. Не внушает доверия, но я соглашусь и пойду с вами. Следуйте за мной.

Несмотря на спокойное выражение лица, Аама казалась натянутой как тетива арбалета. Лишь одно нажатие на курок, и она бы выстрелила. В её взгляде читались те же беспокойные нотки, что и в портрете Либен, и это сходство обнаружил не только я. Профессор смотрел на неё как околдованный, словно повстречался с приведением, хотя, зная Лауфмана, он бы предложил духу вести себя тише и не отвлекать.

Аама привела нас к полузаброшенному зданию городской библиотеки, судя по всему единственной во всей провинции. Часть букв в вывески отсутствовала, потому мы прошли в нечто лаконично именуемое “иблотка”. Часть окон была заколочена, однако внутри здания был порядок.

– Вы сами тут прибрались?

– Ну да, а кто же еще? Владелец библиотеки уже немощный глуховатый старик, а я здесь живу и навожу порядок.

– Удобно устроились, – ухмыльнулся профессор.

– Бывало и хуже, – пожала плечами Аама.

Мы прошли в небольшой читальный зал и сели за стол. Мистер Глауб изучал книги, которые находятся на полках. Они были в хорошем состоянии, несмотря на то, что самой молодой из них было пятьдесят лет.

– Вы ведь понимаете, что здешняя литература изрядно устарела?

– Устарела? Вполне возможно, однако вряд ли в мире произошло что-то интересное или новое. Мир так устроен, что даже история повторяется. Просто замените имя правителя, имя революционера и название городов, и ничего ровным счетом не изменится. Ах да, еще монетку кидайте, чтобы выбрать, чья сторона в какой стычке победила.

Мистер Глауб довольно улыбнулся. Аама была очень прямолинейна и цинична. Такой по его рассказам была и Либен.

– Итак, вы хотели со мной поговорить, а не изучать книги. Я вся во внимании.

– Да, вы не поверите в нашу легенду про дальнего родственника… – заговорил мистер Глауб, аккуратно шагая по комнате.

– Ни капли.

– Вы и не поверите, что мы ученые, которые ищут резкие образцы.

– На счёт вас не сомневаюсь, но лица ваших коллег выглядят, простите за прямоту, туповатыми.

– Ничего страшного, они привыкли.

Моё эго было задето, но я промолчал.

– И что вы хотите?

– Помочь вам покинуть это болото.

Возникла пауза.

– А зачем вам это? – осторожно спросила Аама.

– Мы похожи на работорговцев?

– Вы и на обычных торговцев не сильно смахиваете.

– Вы живёте здесь одна, – мистер Глауб подошел к столу, и твёрдо посмотрел в глаза Ааме. Девушка невольно откинулась на спинку стула, – Цветок, возросший на грязи, на болоте. Вы с юных лет чувствовали, что люди вокруг вас вам не ровня, что они ниже вас из-за того, что смирились со своей участью. Вы пытались покончить с собой, – Аама закрыла рукавами свои запястья, – Но не решились совершить акт до конца. Несмотря ни на что, вы верите в светлое будущее. И вот это будущее пришло. Мы можем помочь вам покинуть эту провинцию.

Аама опустила глаза и аккуратно постукивала пальцами по столу. Я отметил, что, несмотря на условия её жизни, её руки были чисты. Она сохраняла чистоплотность, несмотря ни на что.

– Вам нечего здесь терять. Я прав?

– Откуда вы всё это знаете? – тихо спросила девушка. Её самоуверенность как рукой сняло.

Мистер Глауб подошёл к ней и опустил левую руку на её щеку. Аама удивленно посмотрела на профессора, но ничего не сказала. Её губы немного дрожали, а глаза увлажнились.

– Вы хотите сказать мне да, но боитесь. Болото держит вас. Я не поведу вас с собой через силу. Если понадобится, то мы дадим вам время всё обдумать. Мы не решились задерживаться в трактирах, а остановились в нашей карете. Она стоит напротив трактира “Чахоточная кляча”. Мы будем ждать вашего решения там, – мистер Глауб отвернулся от девушки и обратился к нам, – Сэмвайз, Хью, уходим. Юной леди необходимо о многом подумать. Всего доброго, мисс Вивант. Вы сразу узнаете нашу карету.

Без лишних слов мы покинули “иблотку”. Профессор выглядел очень довольным, как кот, стянувший лососину с обеденного стола.

– Вы уверены, что она придёт к нам?

– Скажу больше, уже вечером она придёт к нам, держа небольшую сумку в руках.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что Либен поступила бы также.

– Почему вы не извлекли её душу сразу? К чему этот цирк? Неужели вы правда решили привезти её в наше убежище?

– Сэмми, – начал мистер Глауб не переставая улыбаться, – Ты стал в последнее время слишком докучать вопросами.

Мы просидели в карете остаток дня. К вечеру начался проливной дождь. Я уже начинал клевать носом, когда услышал стук в дверцу. Мистер Глауб отворил её и помог Ааме войти. Она вся сильно промокла, но в руках крепко сжимала небольшой саквояж.

– Ваше предложение еще в силе? – осторожно спросила девушка.

– Да, мисс Вивант. В силе.

Профессор постучал по слуховому окну, и карета медленно двинулась.

Глава 61

Аама была явно напряжена. Она не была уверена в правильности своего решения, и, по всей видимости, сейчас испытывала сомнения. Особенно девушке было не по себе в обществе молчаливого Ооно, который не переставая скалиться не спускал с неё глаз. Я сидел рядом с Хью, в то время как мисс Вивант уселась подле мистера Глауба.

Ехали мы какое-то время в полной тишине. Мне ужасно хотелось спать, я всячески клевал носом, но я продолжал бороться со сном. Мое любопытство было сильно. Наконец тишину нарушила сама Аама:

– Мистер Глауб, если не ошибаюсь?

– Мистер Глауб, если на “Вы”, а Лауфман, если на “Ты”.

Девушка усмехнулась и слегка расслабилась.

– Хорошо, Лауфман.

– Да, Аама?

– Куда мы сейчас едем?

– Сперва нужно покинуть Блейчмунд. Мы проедем через Асанояке…

– А мы не могли бы немного задержаться в нём? Я много читала про эту провинцию, правда книги были семидесятилетней давности, но, тем не менее, мне бы хотелось самолично увидеть бытность этого народа.

– Как пожелаете, можем ненадолго задержаться в городе Синто.

– Им до сих пор владеет Великий Дом Буредо?

– Да. Приятно удивлён вашей осведомленностью.

– Я, пожалуй, приму это за комплемент.

Мистер Глауб улыбнулся. Аама откинула голову на спинку сидения и прикрыла глаза.

– Теперь вы мне скажете, зачем я вам? – спросила девушка, не размыкая век.

– У вас есть какие-либо предположения?

– Да, много, но если я их все озвучу, и они окажутся неверными, то я буду выглядеть глупо в ваших глазах.

– А вы так хотите мне понравиться?

Девушка промолчала, слегка прикусив нижнюю губу. Профессор усмехнулся.

– Попробуйте, я люблю послушать чужие рассуждения.

– Ну хорошо. Ваш молчаливый друг явно смотрит на меня как голодная собака на свежее мясо, – Ооно слегка фыркнул, – Парень… Как же тебя звали… Стивен, по-моему. Прости, если неправильно запомнила, у меня не самая лучшая память на имена.

– Меня зовут Сэмвайз, но для друзей можно Сэм, – обиженно пробормотал я.

– Да, Сэм, постараюсь запомнить. Еще раз прости за бестактность, и заранее извиняюсь за предстоящую прямоту. Сэм смотрит на меня как влюбленный мальчишка. Ха! Вон и румянец на щеках, я права!

– Тут просто душно!

– Не оправдывайся! – усмехнулась Аама.

Несмотря на её шутливый тон, она была очень сдержана на эмоции. Если и улыбалась, то уголками губ. Всю безмятежность лица компенсировали её глаза. Они были безумно эмоциональные, если можно так выразиться. Её взгляд всегда говорил о многом. Мистер Глауб мне однажды сказал, что душевность собеседника можно узнать по его глазам. Чем меньше их подвижность, тем малодушнее человек. Аама была способна многое сказать, разок подняв свою бровь, и это, не говоря о том, что её зрачки то и дело расширялись, в зависимости от испытываемых ею эмоций. Они сужались, когда она была встревожена, а расширялись, когда она была готова рассмеяться. Удивительная девушка.

– С этими господами всё понятно, но что ты скажешь про меня? – наконец произнёс профессор.

Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза, а затем девушка стала очень серьезной.

– Ты пережили сильную утрату. По всей видимости, потерял любимого человека. Ты смотришь на меня, но видишь не мои глаза. Исходя из того, что вы искали конкретно меня, осмелюсь предположить, что ты нашел некоторое моё сходство с утерянным человеком.

– Смелое заявление.

– Тогда почему ты отвел взгляд, когда я это произнесла? Извини, если задела за живое.

– Нет, – мистер Глауб улыбнулся, демонстрируя свои зубы, – Ты полностью права. Но зная всё это, почему ты согласилась пойти с нами?

– Потому что, Лауфман, вы были моим билетом к свободе, а я, судя по всему, вам нужна, и вы вряд ли захотите меня отпускать просто так.

Она говорила ровно, без малейшего упрёка. Мисс Вивант просто констатировала факт, ни более, ни менее.

– Ваша манера речи. Она сильно отличается от местного диалекта.

– Моими лучшими друзьями с детства были книги. Они мне дали гораздо большее, чем деревенщины вокруг.

– Вы бываете грубы.

– Неа, я просто прямолинейна. Не нравится – дверца открывается изнутри.

Никогда не слышал, чтобы кто-либо так дерзил мистеру Глаубу. Аама играла с огнём. С настоящим пламенем, но профессору это как будто бы нравилось. Да и мисс Вивант явно не пыталась задеть гордость своего собеседника, а лишь уязвить, вызвать его на эмоции. Но и мистер Глауб был не промах.

– Вы мне сейчас мстите за то, что я в библиотеке описал вашу жизнь?

– Скажем так, я не люблю демонстрировать свою слабость.

Мои веки стали тяжелыми. Я уже стал медленнее моргать.

– А чем это вызвано?

Тяжелый сладкий зевок, который привлёк внимание профессора. Он лишь загадочно улыбнулся.

– Ну, если хотите услышать, то я расскажу…

Но вот саму историю я не дослушал. Сон оказался сильнее.

Ближе к утру я внезапно проснулся. Я полулежал на Ооно, который скрестив руки на груди, не спускал своих глаз с девушки. Аама же спала на плече у мистера Глауба, который мечтательно улыбаясь смотрел куда-то в потолок, слегка приобняв девушку за плечи. Я прежде видел подобное выражение лица. Подобным образом Маяк смотрел на звёзды. По всей видимости, история мисс Вивант тронула профессора.

Я же моргнул и снова погрузился в царство снов без сновидений.

Глава 62

Проснулся я окончательно, когда мы уже находились на границе с Асанояке. По всей видимости, мистер Глауб ускорял ход нашей повозки, когда Аама засыпала.

Многие люди выглядят очень раздавлено поутру, но не мисс Вивант. Она проснулась, сладостно потянулась и с интересом выглянула в окно. Ей, в отличие от меня, это позволялось. Мы стояли в очереди из повозок, на право преодоления границы провинции.

– Никогда не видела границу так близко.

– А видела ли ты когда-нибудь пылающий шар в небе? В народе он именуется Солнцем.

– Ха-ха, очень смешно, – ответила Аама, однако улыбнулась. Она прикрыла глаза и подставила свое лицо солнечным лучам, – Когда долго живёшь во мраке, то начинаешь по-настоящему ценить такие мгновения. Мы можем выйти и подождать своей очереди на улице?

– К сожалению, повозку разрешено покидать только по приказу пограничной стражи. Если мы выйдем раньше, то они могут заподозрить чего неладного, и не пропустить нас.

– Хм, ну ладно, – Аама молча уставилась на зелёные равнины, – А какому дому принадлежат эти стражи?

– Стража границ собирается преимущественно из ронинов.

– Самураев, которые не присягнули ни одному дому?

– Именно.

– Разве это плохо, что они никому не служат? – вмешался я в разговор.

Аама и мистер Глауб сперва бросили на меня взгляд, а затем переглянулись между собой. Как я понял, они решали, кто объяснит мне в чём я не прав, и судя по улыбке профессора, он решил уступить.

– Том… – начала Аама.

– Меня зовут Сэм.

– Да, прости Сэм. Так вот, ронинами становятся не по собственному желанию. По факту тебя изгоняют из твоего Дома. Ты можешь податься в другие Великие Дома, но если и там не примут, то прямая дорога на границу.

– Или можешь отказаться от обеих перспектив и стать разбойником, – добавил мистер Глауб.

– Ну да, но разбойников я не беру в учёт, потому что они обычно долго не живут.

– Тоже верно.

– Это, конечно, хорошо, но почему самурай обязан принадлежать Дому? – не унимался я.

– Потому что, мой дорогой друг, – продолжил профессор, – Великий Дом дает привилегии, дает вес твоему имени. Когда ты воин дома, на тебя и смотрят по-иному. В то время как ронины, своего рода, бездомные. Ах да, многие самураи совершают самоубийство, чтобы не становиться ронинами.

– Странный народ.

– Они живут по очень древним законам.

– Слепое подчинение трактатам может очень дорого стоить современному поколению.

– Красивая фраза, Сэм, – сказала Аама, – Ты её сам придумал?

– Нет. Процитировал моего профессора.

Мистер Глауб довольно улыбнулся.

Очередь продвигалась очень медленно, наша спутница стала откровенно скучать.

– Лауфман, а что будет, если мы перейдём границу нелегально?

– Всё зависит от того, в руки какого Великого Дома мы попадём. Дом Буредо любят обезглавливать, Дом Аль-Каши любит накачивать подсудимого жидкостью, Дом Каминари предпочитает вешать, Дом Никия предпочитать сдирать с людей кожу, а Дом Мудаччи укладывают жертв на побеги бамбука.

– Да, эти господа знают толк в извращениях, – усмехнулась Аама, – А сёгун какого дома сейчас является тайсёгуном?

– Если меня не подводит память, то сейчас власть принадлежит Дому Каминари.

– А имя тайсёгуна…

– Дайдзин Каминари, правда ему уже давно за шестьдесят.

– Значит Великие Дома на пороге войны?

– Именно.

– Хм, досадно, – пожала плечами Аама.

Я чувствовал себя лишним в их диалогах и это меня сильно задевало. Это я всегда расспрашивал мистера Глауба об окружающих нас вещах! А теперь все вопросы задавала эта девица, да к тому же она и без того знает часть ответов! Я выглядел круглым дураком на её фоне. Ооно заметил моё негодование и лишь насмешливо покряхтел. Мне было ужасно стыдно за моё поведение, но я ничего не мог делать. Я чудовищно ревновал мистера Глауба к этой девушке.

Наконец настала наша очередь. Мы все вчетвером вышли из кареты, и нас заставили встать на колени в траву. Даже Ааму, несмотря на её длинное платье, заставили опуститься. Девушка с интересом изучала обмундирование стражи, чем явно смущала ронинов. Мистер Глауб договорился с капитаном стражи и нас преспокойно пропустили.

– Мистер Глауб, а зачем им эти мечи нодачи? – спросил я.

– Считается, что мастер этого клинка способен разрубить лошадь на две части, – ответила мне Аама.

Я бросил на неё злой взгляд, а она, мечтательно улыбаясь, не сводила взгляда с чистого неба. Я понимал, что девушка это делает не со зла, у неё просто такой характер, но не мог ничего с собой поделать. Я стал её ненавидеть.