Текст книги "Поиск Души (СИ)"

Автор книги: Эдгар Езекелян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 54

Всё, происходящее в нашем убежище, походило на лавину, которая неторопливо набирала силу у вершины, и снесёт всё, что находится у подножия горы. Джуфу пришили новую руку. Да, она немного кровоточила, но, тем не менее, полностью функционировала. Бард не остановился на достигнутом. Он проводил все новые и новые опыты, многие из которых были безумно омерзительны. Как например Тим. Одно воспоминание об этом чудовище вызывают у меня рвотные позывы. Да, по имени вы уже догадались, что была использована душа малышки Джуф. А что до тела…

Когда эта гора грубо сшитых тел людей, детей и животных вышла из недр пещеры, наклоняя обритую голову беспризорника Тима, потому что она не влезала в проход, мистер Глауб даже уронил свою чашку. От Тима пахло смертью. Как оказалось, Дуб и Фьори по ночам выходили на местное кладбище и выкопали несколько свежих могил, которые обнаружили по запаху. Тела уже предались разложению, однако несмотря на это, они по-прежнему функционировали.

Что же до Тима, то у него был мозг коровы, причем без внедрения гипофиза, три свиных сердца, потому что одно не справлялось с закачкой крови. Туловище было сшито очень грубо, тут и там вываливались куски плоти. Одна рука принадлежала какому-то мужчине, другая принадлежала маленькой девочке, а третья мальчику. Одна нога была чуть короче другой, из-за чего Тим сильно прихрамывал. Половых органов и вовсе не было. Со временем брюхо Тима вздулось из-за поселившихся в нём опарышей. Мы чуяли это чудовище раньше, чем слышали его тяжелые шаги.

Второе творение безумного гения Джуфа мы окрестили Кентавром. Вы уже догадываетесь, что не за красивые глазки. Просто Дуб зачем-то принес коня, а Джуф решил использовать эту находку. Поэтому в нашем убежище появилось еще цоканье копыт. Туловище Кентавра плохо держалось на теле лошади из-за того, что пара позвонков была плохо зафиксирована. Из-за этого, когда Кентавр скакал галопом, его туловище откидывалось назад.

И таких опытов было немало. Они воплощали самые больные идеи и фантазии, от чего самому мистеру Глаубу было не по себе, но он ничего не мог сказать. Не потому что боялся, а потому что любопытно. Любопытно, что из этого всего может выйти. Самый жуткий. Но в то же время самый успешный опыт – Смотрящие. Технически это была детская голова, держащаяся на руках. И всё, больше ничего. Да, они везде бегали, и следили за происходящим, вот только Джуф не учел отсутствие легких. Но эту идею усовершенствовал мистер Глауб, добавив Смотрящим трубки. В них нужно было дышать, чтобы детские головы могли говорить. Это был омерзительный процесс, благо ни мне ни профессору не приходилось этим заниматься. Оонт по-матерински ухаживала за ними, наставляла и нередко со стороны они походили на утку с выводком утят.

Но и расширение нашего убежища не прекратилось. Дуб был кузнецом, и как оказалось, мышцы тоже обладают своей памятью. Поэтому со временем в нашей пещере появилась кузня, дымоход которой любезно предоставил Эрни. Он подчинил себе всех крыс в округе и стал, своего рода, крысиным королём. Грызуны безоговорочно исполняли все его приказы. Как например прогрызть длинный проход то поверхности. Крысы были везде. Причем абсолютно разных размеров. Парочка была размером с небольшую собаку, но на их теле были следы укусов, что свидетельствовало о победе Эрни. Он доказал остальным грызунам свою силу и превосходство.

Но вернемся к кузне. Большую часть инструментов мы позаимствовали у наших сельских соседей на безвозмездной основе. Печь всегда ясно горела и даже ночью из кузницы раздавались удары молота. Пока строилось наше новое укрытие, Ооно и Оонд обнаружили большие залежи железа. Они решили их не трогать для лучших времен. И вот эти времена наступили. Дуб ковал доспехи, всякие устройства, которые помогали нашим реанимированным существам. Мистер Глауб иногда делился своими идеями с мертвецом, и кузнец создавал их по точным инструкциям. Так, например, был создан железный корсет, благодаря которому спина Кентавра не опрокидывалась. Тело Тима стали опоясывать огромные скобы, своего рода заплатки для его полуразложившейся туши. Для Смотрящих были изобретены своего рода когти, благодаря которым они могли карабкаться почти по вертикальным поверхностям.

Короче говоря, жизнь, если можно так выразиться, процветала в нашем убежище. Но это осталось не без следа. Неоднократно приходили сообщения о том, что возле наших укрытий рыщут какие-то люди с луками, не говоря уже о том, что многие жители селения покинули свои дома, а те немногие, что остались, боятся выходить на улицу по вечерам.

Эти перемены беспокоили меня. Мистер Глауб же стал более задумчив после нашего с ним разговора. Мы понимали, что совсем скоро настанет день, когда нужно будет реанимировать Либен. Осталось только найти подходящую душу. Душу девушки, похожей характером на Либен. Для этого мистер Глауб был готов на все. Даже похитить императорскую дочь, если бы ситуация того потребовала. А что до меня? Я просто молчал и ждал. Единственное утешение в этом логове безумия я находил в обществе Маяка, когда он улыбаясь смотрел на звезды и с улыбкой бормотал:

– Космос… Косм…

Хотя однажды его лексикон пополнился новыми словами:

– Прости меня…

Бедный Маяк.

Глава 55

Как же люди любят публичные зрелища. Дождь, наконец, прекратился, но сейчас глубокая ночь, потому казнь перенесли на вечер следующего дня. Мне сообщили, что я буду сожжен, и потому на главной площади уже возводится костер. Их право. Слишком много людей пострадало из-за наших с мистером Глаубом опытов, не говоря уже об экспериментах Джуфа.

Всё-таки правда, именно страх сдерживал профессора от безумств, совершаемых Джуфом. Мистер Глауб боялся огласки, не желал лишних затрат, боялся, что опыт может выйти из-под контроля. Джуф просто делал. До сих пор жалею, что не осмелился зайти вглубь убежища, чтобы узнать, что там происходит. Оттуда часто доносились крики, глухие хлопки и удары, словно мы поселились на какой-то бойне. Да, я в предыдущей главе рассказывал о Кентавре и Тиме, но помимо них были и другие творения, которые мне не под силу описать ввиду их гротескных форм. Например, создание, у которого колени и локти были выгнуты в обратную сторону, или же искусственно созданные сиамские близнецы. Зрелища, так или иначе, были не из приятных.

Но вот настал день, которого мы с мистером Глаубом так долго ждали. Мы нашли девушку, которая могла бы подойти на роль Либен. Даже цвет глаз был похожий. Единственное – она жила в провинции Блейчмунд, до которой была неделя пути. Как мы её нашли? Помимо смотрящих, у мистера Глауба были свои связи. Нам даже предоставили эскиз её портрета. Это была бледная худощавая девушка с впалыми щеками. Взгляд её был более холодный, если точнее – уставший от жизни. Не удивительно, ведь Блейчмунд располагался вблизи Великой Топи, что сильно влияло на местный климат.

В поездку решили отправиться мы с мистером Глаубом. Но для подстраховки нам был необходим кто-то еще. Выбор пал на Ооно. Всё-таки из всех реанимированных он был самым адекватным. Джуфа же профессор оставил в пещере за главного, о чём мы в последствии сильно пожалели.

Но перед нами возникли новые трудности. Отсутствие транспорта. Карета мистера Глауба не могла заехать в это селение, потому как мы бы вызвали слишком много подозрений, но в то же время было невозможно отправляться в Элвенмун, потому что мы, технически, всё еще находились на Фалькассах. Да, был вариант перебраться к нашей хижине, чтобы туда приехал старый кучер и мы смогли отправиться в путь, но возле нашей пещеры уже больше недели шныряли какие-то люди. Мы могли бы перебраться через наш тайный ход, но Ооно не мог пользоваться приставными лестницами, а у нас с мистером Глаубом не хватало сил даже от земли его оторвать. Но в итоге мы решили пройти до хижины через наш основной вход, и было решено, что мистер Глауб будет на продолжении пути исполнять эльфийскую песнь. Да, это очень утомительно, однако же обезопасит наш путь. Ооно, как и все реанимированные мертвецы, не восприимчив к подобного рода заклинаниям, а мне же понадобились беруши.

Этой же ночью мы исполнили наш замысел. Вместе с нами вышла Оонд, чтобы немного сопроводить. Было очень страшно ненадолго оглохнуть. Я видел, как содрогались голосовые связки профессора, но ничего не слышал. Мы шли аккуратной цепочкой: Ооно, мистер Глауб, я и Оонд. Наши опасения оправдались, потому как вблизи нашего убежища мы обнаружили вооруженных людей. Их было чуть меньше дюжины и это были разведчики. По взгляду Оонд я понимал, что в пещеру она вернется не с пустыми руками.

Тем не менее о нас знали. А если не знали, то догадывались, ровно, как и предполагали наше возможное убежище. Беспорядочное похищение местных жителей не прошло незаметно, и мы привлекли к себе внимание.

Как бы мы не привлекли к себе внимания ордена паладинов, таких как Истинный путь или Праведного молота. Если последние посвятили себя уничтожению нечисти, то первые считались инквизиторами, специализирующимися на истреблении опасных колдунов. И те, и другие были не более чем кучкой одержимых фанатиков.

Добрались до старого убежища мы без происшествий. Прошло два месяца с тех пор как мы покинули это место, однако хижина никак не изменила своего внешнего вида. Неужели и она была заколдована и не подвластна времени?

Фьори отправилась обратно к горе, а мне наконец позволили снять беруши. Голос мистера Глауба сел от столь длительного исполнения заклинания.

Оставалось только дождаться приезда кареты.

Глава 56

Наш кучер приехал лишь на заре. Втроем в этой скромной карете было очень неудобно, а потому радовал лишь тот факт, что мы взяли с собой Ооно, а не Фьори или Дуба. Хью был лишь на полголовы выше меня. Наше путешествие проходило в полном молчании. Мистер Глауб изучал рисунок девушки, а Ооно направил свой стеклянный взгляд прямо, при этом скрестив руки на груди. Интересно, каковы по ощущениям длительные путешествия для того, кто не ведает сна и усталости?

Путь нам предстоял длинный. Провинция Йактпиль находилась на западе Империи, в то время как Блейчмунд находился на юго-востоке. Нам придется преодолеть центральную провинцию и восточную, потому что на юге Блейчмунда находилась непосредственно Великая Топь, которую осмотрительные путники всячески избегают. Во-первых, потому что она непроходима для карет, а, во-вторых, потому что там находится родина гоблинов. Поговаривают, что раньше Великая Топь была цветущей территорией, но гоблины загрязнили все близлежащие реки, сбрасывая в них свои экскременты и неудавшиеся опыты, чем в результате в конец уничтожили экологию. Гоблины живут сравнительно мало, потому не особо пекутся о будущих поколениях. Вот и получился итог.

Что же до провинций, которые придется преодолеть, так это провинция Фаргстаг, в которой располагается резиденция императора, и удивительная провинция Асанояке. Удивительна она тем, что единственная из старых королевств, которая считается сёгунатом. В Асанояке существуют пять великих домов, у каждого из которых есть сёгун. Ими всеми руководит тайсёгун. Им становится сёгун одного из великих домов, после смерти прежнего тайсёгуна, и то в ходе длительных войн. В былые времена домов в Асанояке было гораздо больше, но их со временем смели. Лишь эта провинция может представить для нас трудность из-за строгой охраны своих границ. Из-за такого соседства с Великой Топью и с провинцией Асанояке, Блейчмунд переживает тяжелые времена.

Наша карета выехала на дорогу и пошла плавным, но быстрым ходом. Да, подобным образом мы сможем достичь Блейчмунда раньше, чем за неделю. Но вот где искать эту девушку? Насколько нам известно, она живет не в столице, что нисколько не упрощало нашей задачи, поскольку единственный город в провинции и является столицей. Все остальные территории занимали маленькие деревушки. Сельское хозяйство было основным, и чуть ли не единственным источником дохода местных жителей. Блейчмунд, во времена объединения королевств, сдался войскам Императора Фарга Седьмого без боя. Император предоставлял провинции защиту, а жители Блейчмунда поставляли в столицу империи продовольствие. Такой вот взаимовыгодный союз.

Первый день прошёл без каких-либо интересных происшествий. Мы останавливались лишь два раза и то по нужде, потому к вечеру мы уже преодолели границы провинции Фаргстаг. Нам даже не понадобилось покидать карету, потому как наш молчаливый кучер продемонстрировал какую-то бумажку пограничникам и нас преспокойно пропустили.

Приключения стали происходить на третий день, когда мы достигли границы с Асанояке. Пограничники, вооруженные длинными мечами нодачи, которые были с меня ростом, заставили нас покинуть карету и встать на колени, скрестив руки за головой. Они тщательно исследовали нашу повозку и возмущались из-за того, что Ооно не отвечал на их вопросы. Когда мистер Глауб пытался им объяснить, что наш мертвец немой, они грубо его затыкали. Так же они заставили Хью стянуть с головы капюшон, а едва увидели его лицо, встали в боевые стойки от страха. Мы думали, что конфликта не избежать, но к нам подошёл командир аванпоста, и он, наконец-таки, выслушал мистера Глауба, после чего нам позволили пройти. По нашей легенде Ооно наш друг, бывший путешественник, и в одном из путешествий он подхватил не заразную, но смертельную болезнь, от которой нет лечения. Потому мы отправились путешествовать, чтобы исполнить его последнюю волю, а именно увидеть этот мир. Они прозвали нас бесхребетными, потому что для многих жителей Асанояке считается зазорным умереть не в бою, но всё-таки пропустили.

Окна нашей кареты были закрыты плотными занавесками, потому я не мог видеть местных пейзажей, да и мистер Глауб неохотно разговаривал, потому поездку по этой удивительной провинции я благополучно проспал. К утру следующего дня мы достигли границы Блейчмунда.

Глава 57

Первые чувства, которые у меня вызвал Блейчмунд – безудержная хандра. Она читалась и ощущалась во всём: небо, затянутое свинцовыми тяжелыми тучами, голые деревья, хмурые и угрюмые люди. Мистер Глауб усмехнулся:

– Да, подобные места были ей по душе.

Найти нужную нам девушку в одной из деревень, было равносильно поиску иголки в стоге сена. Мы не знали за что зацепиться, чтобы хотя бы выйти на след. Потому мы стали действовать крайне примитивно. Мистер Глауб подходил к жителям деревень и спрашивал: знакома ли им эта девушка? Но ответ всегда был отрицательный. В этих поисках мы провели целый день, но они оказались полностью безрезультатными.

Вечером мы остановились на привал недалеко от дороги. Ооно сидел вдали от костра, скрестив руки на груди. Он был непомерно хмур, насколько может быть хмурым реанимированный мертвец. Мистер Глауб же, как мне кажется, уже наизусть знал мельчайший штрих на портрете девушки, однако продолжал сосредоточенно вглядываться в её черты. Я сидел у костра и подкидывал хворост в огонь. Пламя в последнее время стало действовать на меня умиротворяющее, и даже в некотором роде поэтично. Иронично, что и мое тело будет предано огню.

– Многие шаманы утверждают, что огонь способен предсказывать будущее, – нарушил тишину профессор.

– А вы верите в шаманизм?

– А как в него не верить, после того как мы с тобой смогли извлечь душу из человека?

– Но ведь удалось извлечь душу лишь из человека.

– Да, но лишь потому что это заклинание Балаура, этакое подношение. Если верить шаманам, то дух есть во всём, и всё что существует – живёт. Правда это или нет – понятия не имею, но смотря на эти языки пламени, невольно начинаешь верить, что у человека много общего со стихиями.

– Что вы хотите сказать?

– Водою тушат пламя, но если пламя слишком сильно, то оно способно испарить воду. Воздух раздувает огонь, но сильный ветер способен его погасить. Вода останавливается, натолкнувшись на землю, но сильный поток воды сметает любую земляную преграду…

– К чему вы всё это говорите? – прервал я монолог профессора.

– К чему? – мистер Глауб немного рассеяно посмотрел на меня, – Я не знаю, Сэмми, просто смотря на огонь, я понимаю, что не сильно от него отличаюсь. Огонь сжигает и разрушает всё, что к нему прикасается, он жадно пожирает всё, до чего могут дотянуться его языки. Пламя приносит лишь боль.

– Вы не правы, Лауфман, – я впервые обратился к профессору по имени, от чего он невольно даже вздрогнул, – Разрушительно лишь неконтролируемое пламя. Огонь способен дарить тепло и свет, огонь – домашний очаг, огонь – костёр в дальнем путешествии.

– Давно ты стал таким мудрым? – ответили мне усмешкой.

– Я не договорил, прошу, не перебивайте. Да, огонь можно использовать, но нельзя злоупотреблять, иначе оно погаснет, оставляя после себя лишь холодеющие угли да золу. Пламя нужно кормить, его нужно поддерживать, но не позволять ему разрастить, не дать ему сожрать всё вокруг.

Нависла тишина, которая нарушалась потрескиванием костра. Мистер Глауб сосредоточено обдумывал мои слова, однако ухмылка не стерлась с его лица. Он был доволен. Доволен тем, что я сказал, или тем, что это сказал я?

– Мистер Глауб.

– Мм? – профессор вышел из этого лёгкого оцепенения.

– А зачем вам душа этой девушки?

– Сэм, ты и так знаешь ответ.

– Да, но это же не будет Либен, это будет лишь оболочка с чужой душой.

– Я тоже об этом размышлял, но задумывался ли ты над родством душ? Когда люди выросли в идентичных условиях, любят одинаковые вещи, смотрят на мир одинаково, словно это твое отражение в зеркале?

– Но это ведь не родство душ. Родство, когда души друг друга дополняют.

– Да-да, ты прав, но ты понимаешь, о чём я говорю?

– Да, мистер Глауб, – меня сильно удивило, что профессор стал путать понятия.

– Душа, это не только двигатель человека, но и его чувства, его мироощущение. Вспомни результаты наших опытов. У Опытного Образца Номер Один – душа его девушки, поэтому в нём есть покорность, у Джуфа душа мальчишки, потому он предается экспериментам. Однако смотри, у Дуба душа орка, но при жизни он был кузнецом. Да, в нём есть жестокость, но его мозг и руки помнят, как нужно ковать, или, например, Опытный Образец Номер Три. У неё, несмотря на человеческий гипофиз, скотские сердце и мозги, и душа закоренелого преступника.

– Вы ведь понимаете, что полученный вами результат не будет Либен?

– И да, и нет. Мозг у моей возлюбленной никак не пострадал, тело никак не предалось гниению, но её душа покинула этот мир. Потому я и нашел девушку, которой примерно столько же лет, сколько было и Либен, и в то же время с такой же несчастной жизнью, как и у неё.

– Как вы это узнали?

– Она столь же одинока, какой была Либен.

– И как её зовут?

– А это имеет дело? У неё будет то имя, которое буду произносить я.

– Зачем это всё?

– Любовь не для каждого, Сэмвайз. Запомни мои слова. Любовь не для каждого.

Я до сих пор не понимаю значения произнесённых мистером Глаубом слов. Что он хотел мне передать?

Глава 58

Провинция Блейчмунд сильно влияла на наше общее настроение. За всё время пребывания в этих землях, мы ни разу не увидели солнечного луча. Оно всегда находилось за тяжелыми тучами. Дождь начинался внезапно и так же внезапно прекращался. Он не был проливным, а скорее легким, холодным, но приятным.

Снова и снова мы подходили к жителям деревень и расспрашивали про неизвестную нам девушку, но ответом была лишь тишина. Мы уже почти отчаялись, пока одна барышня нам не ответила:

– Ой, это же Аама Вивант. А на кой она вам?

Мы были настолько удивлены, что поначалу даже растерялись, но мистер Глауб прокашлялся и сказал:

– Мы от её троюродного дяди, лорда Виванта. Он живёт в провинции Йактпиль и обладает крупным имением, но так сложилось, что у него нет наследников, ровно, как и ближайших родственников. Он навёл справки и узнал про свою племянницу, Ааму. Лорд Вивант хочет с ней познакомиться лично, чтобы переписать всё наследство на неё.

Это была первоклассная ложь. Я даже сам на секунду поверил, из-за уверенности тона, с которым говорил профессор. По всей видимости, деревенская жительница тоже. Она даже в ладоши захлопала от радости.

– Ох, батюшки, счастье-то какое привалило бедняженьке Ааме! Только и горюшко по пятам ступает за бедолаженькой, едва свет мира нашего увидала. А тут хлоп, и заживёт милёха. Ох, батюшки! Ох, боженьки!

– Это всё, конечно хорошо, но где мы можем её найти.

– Ох, дурой к старости годам заделалась, – женщина стукнула себя ладонью по лбу, – Напрочь из башки моей выпорхнуло, что дитятко-то в столицу направилось порядка недельки назад.

– А кем вам приходится мисс Вивант? – уточнил я.

– Ох, так ведь как одинокою осталася деваха, так всей деревушкой нашей помогали бедолаге. Сами приютить не могли, своих хлопот хватало, но каждый потчевал малюточку чем мог: кто носочки тёплые подарит, кто платочек, кто прикормит, кто пригреет на время. Батюшка мой, да сохранят боги душу его, грамоте сиротинушку обучил. Девица трудолюбивая, да толку-то, молчаливая очень, да кожею бледной, как снежок опавший. Худющая, откормить так и хочется, но гордячка та еще, ест так, что и мыши сыты не будут и уходила работать в поле, а коль время свободное выпадало, так с книжонкою сидела, то калякала в ней что-то, то вычитывала.

– А зачем она направилась в город?

– Так за книжками своими ходит, да на заработки. Какие – спрашивать совестно, чем черти в городах не шутят!

– Спасибо вам за помощь.

– Да удачи вам на пути вашем, главное бедолажку приютите, а то жизни не видала-то! Ой, обождите, а как зваться будете?

Я хотел было ответить, но профессор сделал взмах рукой, и женщина начала падать без чувств. Ооно успел подхватить её и аккуратно уложить на траву. После чего мы направились к нашей карете.

– Зачем вы это сделали?

– Чтобы она не помнила ни лиц наших, ни истории. Мы и без того выяснили всё, что нам было нужно.

– И что скажете про услышанную историю девушки?

– А что тут говорить, – мистер Глауб открыл дверцу и вошёл в карету, а следом за ним я, – Историю я эту и без того знаю. Либен тоже была в юности оставлена своими родителями. Ну, как сказать оставлена, она сама ушла из дома, едва ей исполнилось шестнадцать. Жила самостоятельно, была очень молчалива и сдержана.

– А как вы с ней познакомились?

Мистер Глауб постучал по дверце, и карета тронулась.

– Я увидел девушку, которая сидела у стены, прижав колени к своей груди, и горько плакала. Люди проходили мимо, а мне стало почему-то жалко именно эту девушку. Я решил поднять её настроение и заговорить.

– Вы её подобрали с улицы?

– Да, можно и так сказать, – пробормотал профессор.

– А вы, оказывается, тот еще добродетель.

Мистер Глауб лишь тяжело вздохнул.

– А добродетель ли это, подбирать отбившегося от стаи волчонка и держать его в доме как в клетке?

– Что вы имеете ввиду? – удивился я.

– А то что слышишь. Мы стали жить вместе, но я не смог избавить Либен от одиночества. Точнее даже не старался. Я предоставлял ей всё, что могло бы понадобиться, лишь бы она меня не отвлекала. Разве это любовь, Сэмми?

– Я… я не знаю.

– Вот и я не знаю, друг мой. Понятия не имею как можно это называть. Вроде бы началось всё из жалости, но, когда её не стало, я сам стал жалок, словно висельник, у которого выбили табурет из-под ног.

– А чем любила заниматься Либен?

– Ох, она любила рисовать. Весь дом был заставлен её картинами.

– Но почему вы их убрали?

Мистер Глауб взглянул на меня. Сколько боли было в этом взгляде! Ооно лишь фыркнул.

– Она их сожгла, оставив лишь свой автопортрет.

– Почему она так поступила?

– В минуты истерик она становилась очень импульсивной, но не со зла, а от отчаяния. Вот и тут она разом возненавидела всё свое творчество и избавилась от него. Я не уделял должного внимания её талантам, и они чахли, как не политые цветы.

Мы ехали какое-то время молча. Я не мог найти, что еще сказать, казалось, что мистер Глауб сейчас на грани. Однако спустя какое-то время он усмехнулся:

– Она никогда не рисовала меня.

– Почему это?

– Либен говорила, что не способна передать мою красоту, сколько бы ни пыталась. Она была готова часы проводить подле меня, лишь бы видеть мои глаза.

– Как романтично.

– Да. Либен была очень романтичной девушкой. Надеюсь, что и душа у этой девушки тоже будет романтичной, иначе всё это зря.

– Но почему вы хотите воссоздать её, а не попытаться зажить по новой?

Профессор очень долго молчал, а затем проворчал:

– Умолкни с расспросами, Сэм, и без тебя голова болит.