Текст книги "Насилие над разумом"

Автор книги: Джуст Меерлу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

РЕНЕГАТ В КАЖДОМ ИЗ НАС

 ОГЛУПЛЯЮЩЕЕ ВЛИЯНИЕ ПРОБЛЕМЫ ПРЕДАТЕЛЬСТВА И ВЕРНОСТИ

При упоминании «предательства», в душе человека что-то вскипает. Пробуждаются гнев и презрение, подозрение и тревога, люди остерегаются этой темы. Социальная реакция на предателя – даже прежде, чем мы удостоверимся, что обвинение заслуженное, очень впечатляющая. Прежние друзья отступают от человека, обвиненного в «предательстве» и отстраняются от этого символа зла. В каждом суде над предателями, мы внутренне чувствуем себя обвиняемыми и виновными.

Это одна из причин, по которым процессы по делам об измене производят такие глубокие впечатления и вызывают самые запутанные дискуссии. Диктаторы могут использовать такие суды, чтобы околдовывать публику. В книге по психическому принуждению и насилию над разумом, совершенно необходимо провести исследование проблемы предательства и верности.

Непреднамеренное предательство

В моем родном городе в Голландии была небольшая парикмахерская рядом со зданием правительства. Она принадлежала маленькому человеку с седой французской бородой. В течение многих лет он служил самым важным людям страны. Дипломаты и министры из правительства, гордые генералы и агрессивные лидеры оппозиции, все они хотели обслуживаться у него. Маленький парикмахер всегда был очень учтивым и со всем согласным, стремился угодить своим клиентам. Он пританцовывал вокруг них с чопорными, рабскими движениями, завивая их волосы и занимаясь их усами. Во время работы он задавал своим выдающимся клиентам вежливые вопросы: «Как у Его Превосходительства идет то-то и что он может сказать о том-то?» «Что Государственный министр думает о том-то?» В действительности его вообще не интересовала политика, но маленький парикмахер знал, что его клиентам льстили такие вопросы.

И затем однажды, раздутый, весь в лентах, к нему вошел немецкий генерал и уселся в парикмахерское кресло – в Нидерланды вторглась нацистская орда. Конечно, наш парикмахер знал это и он даже ненавидел захватчиков в течение нескольких дней. Но он был с врожденной благородной душой и он намылил лицо генерала и позаботился, чтобы не испачкать его форму. В следующие дни, эти одетые в странную форму люди заходили в парикмахерскую и маленький парикмахер их всех хорошо обслуживал. За военными пришли люди в коричневых рубашках, а затем и в зеленых гестаповских рубашках. Кожа парикмахерского кресла была протерта огромными черными ботинками. Но маленький парикмахер не жаловался и вскоре оккупанты оценили его работу, как самую модную и лучшую во всем городе.

Наш парикмахер не слишком ощущал свою растущую официальную важность. Он пританцовывал перед своими новыми клиентами со всей любезностью, какую только демонстрировал дипломатам былых времен. Он сожалел, что его старые знакомые постепенно исчезли. Но в прошлом его работа была сезонной; когда парламент не был на сессии его парикмахерская пустовала. Теперь его бизнес все время процветал. Немцам и примкнувшим к ним понравилась небольшая парикмахерская, духи, умение парикмахера. Действительно, наш любезный друг очень понравился угнетателям в форме. Они были, в конце концов, полностью бесполезны для дружеского общения; поведение парикмахера было приятным отличием от презрения, которое было присуще большей части голландцев, этих, как их считали, глупых и упрямых сопротивленцев.

Однажды парикмахера пригласили купить членский билет недавно сформированной организации примкнувших. Наш друг ответил на этот запрос, как он бы ответил на любой другой призыв к благотворительности. Ему не нравилось отдавать, но он думал о пожертвовании, как о налоге на работу, таким образом, он согласился с оплатой, как с мелкой необходимой неприятностью. Некоторые старые знакомые предупредили его относительно последствий; они могли бы обвинить его в сотрудничестве и предательстве. Но он успокоил их, сказав, "Я парикмахер и я живу как парикмахер. У меня нет абсолютно никакого интереса к политике. Я только хочу служить своим клиентам."

Когда, после тяжелых лет борьбы и притеснения, пришло освобождение, наш друг стал публично известным, как предатель и примкнувший. Когда люди в черных сапогах, супермены в форме, были изгнаны, их примкнувшие друзья попали в тюрьму и парикмахер среди них. После того, как он изложил часть своих суждений, мудрый и снисходительный судья отправил нашего парикмахера обратно в его небольшую парикмахерскую. Первое волнение освобождения прошло и люди стали более склонны прощать тех, кто примкнул из-за своей трусливости.

Наша история ни в коем случае не завершилась. Парикмахер вернулся из тюрьмы разбитым человеком. Он пробыл в тюрьме три месяца; он все еще не мог понять, что с ним произошло. Он постоянно думал о свои постыдных днях в тюрьме. Несправедливость что-то с ним сделала. Он служил своим собратьям в качестве примера хорошего поведения, добродетельного гражданин, а его приняли за преступника. Он чувствовал себя убежденным в своей правоте, оскорбленный, обиженный, сломленный и неправильно понятый. В конце концов, он только хотел быть добрым и полезным. Он был парикмахером и никем больше.

Парикмахер не мог избавить себя от своей горечи и чувства обиды. Ни один из его бывших друзей не пришел, чтобы ободрить или посочувствовать ему. Его старые клиенты не вернулись. Его печаль и депрессия ежедневно росли и через несколько месяцев его жизнь закончилась. Так завершились приключения маленького парикмахера, который вовсе и не знал о своем сотрудничестве и предательстве.

Я знал этого человека. Я нисколько не презираю его. Я уверен, что таких несчастных примкнувших было множество. Тем не менее интересно, почему же маленький парикмахер был настолько безрассуден. Это была глупость? А если бы его открытая доброта всегда скрывала его обиду на собратьев? Был ли он введен в заблуждение коварной волной внушения, более сильной, чем его собственные психические способности сопротивляться? Мы никогда этого не узнаем.

Эта трагедия, которая возможно была вызвана безрассудством или неспособностью выбрать между противоречивыми привязанностями, стимулировала меня исследовать проблему предателей. Я имел широкие возможности изучить этот вопрос, и через мой опыт с Голландским подпольем во время нацистской оккупации, и когда я находился в лагере для интернированных в Виши. Мой первый официальный анализ был сделан в 1943 году, когда голландское правительство попросило меня подготовить психологический отчет о нелояльных голландских солдатах и гражданах, удерживаемых в заключении на острове Мэн.

Я прибыл в тюрьму после опасного, бурного полета на маленьком самолете. Заключенные сильно сожалели. Я ожидал враждебности, но я не ожидал обнаружить так много слабовольных людей, снедаемых горечью и гневом. Некоторые из них представляли типичную картину для пассивных, эгоцентричных, психопатических личностей, примерный девиз которых: "К черту мир! Я никогда не буду приспосабливаться". Другие, казалось, были жертвами невыносимой внутренней борьбы – находились в противоречии между желанием принадлежать к более сильной группе и сопротивлением этому желанию, сопротивлением, которое только увеличило их горечь и антагонизм.

Это была ситуация, которая снова мне доказала, что есть определенные периоды, когда логика и дискуссия вообще не помогают. Мы пытались множество раз убедить полупримкнувших, которые должны были присоединиться к нам в борьбе с нацистами, но они только прятались за своими частными обидами. Они даже отказывались от предложенных мной сигарет.

Поскольку летели в тюрьму мы плохо, полет назад был еще хуже. Небольшой самолет был сбит с курса сильными ветрами. Я был подавлен и чувствовал отвращение к происходящему и когда наконец мы прибыли в Англию, и пилот, и я были раздражены. После этого у меня было еще много возможностей изучать шпионов, предателей и оппозиционеров. В своем последнем официальном военном расследованиям я посетил лагерь для военнопленных в Суринаме, голландской Гвинее, где я сделал коллективный отчет обо всех жителях этого лагеря. Во многих из них я смог различить невротические и даже психотические черты.

Но я понял, что возможно, лучшее понимание проблемы предательства, пришло ко мне из моей психиатрической работы с невротическими пациентами, которые ежедневно сталкиваются с небольшими предательствами в повседневной жизни, с их собственным предательством самого себя и с их двойственными чувствами к тем, кого они должны любить.

Понятие измены

Перед изучением предмета в дальнейшем, давайте углубимся в значение слово «измена». Оно, в конце концов, используется в путающем разнообразии своих значений. У слова «измена» есть множество социальных и политических подтекстов, обычаи, привычки и нравы в группе, в которой оно используется, влияют на него и меняют цвет его значения.

Само слово получается от латинского tradere или transdare, поступать противоправно, предавать, выдавать что-то поперек, терять верность и выдавать тайны. Но от этого корня, слово приобрело множество значений.

Во-первых, у него есть чисто эмоциональное, отдельное значение, связанное с чувствами лишения и несправедливости. Младенец часто испытывает нечто такое, что выводит его из состояния блаженства и зависимости – что означает самое начало роста – похожее на предательство и видит измену в отказах его родителей. Человек, который вмещает эти инфантильные чувства в свою взрослую жизнь, может реагировать на каждое незначительное пренебрежение или отказ, как на акт измены или предательства.

Отсутствие солидарности с семьей или кланом – с кругом лиц с общими интересами, несогласие с их ритуалам и табу, часто интерпретировалось группой как измена, измена через инакомыслие. В этом смысле слово подразумевает примитивную моральную оценку; с ним связано отвращение и презрение. Измена указывает на что-то очень эмоциональное, что-то запретное, что-то другое или странное, как верность чуждой идеологии, нарушение традиций или очевидное доказательство, что это иностранец. Отклонение от норм и правил сообщества, владение собственным суждением о морали и этике, часто расцениваются, как измена.

Абсолютное отклонение от традиций отечества – это крайняя противоположность. Часто даже простое несоответствие могут тоже посчитать изменой. Действительно, несоответствие и инакомыслие в Тоталитарии – наиболее тяжкие преступления против системы, и у тоталитарного сознания есть тенденция считать даже честные ошибки или различия в мнениях, преднамеренным предательством.

Из-за своего глубокого эмоционального содержания, само это слово может использоваться в качестве политического инструмента, которым можно управлять людьми. В Тоталитарии это становится просто символом павловского учения, провоцируя реакции недоверия и ненависти. Это полезная стратегия для перенаправления чувства неполноценности людей на других, после военного поражения, дипломатической неудачи или каждый раз, когда людьми овладевают чувства унижения и неадекватности. "Изменник" в этом сПонятие измены

Перед изучением предмета в дальнейшем, давайте углубимся в значение слово "измена". Оно, в конце концов, используется в путающем разнообразии своих значений. У слова "измена" есть множество социальных и политических подтекстов, обычаи, привычки и нравы в группе, в которой оно используется, влияют на него и меняют цвет его значения.

Само слово получается от латинского tradere или transdare, поступать противоправно, предавать, выдавать что-то поперек, терять верность и выдавать тайны. Но от этого корня, слово приобрело множество значений.

Во-первых, у него есть чисто эмоциональное, отдельное значение, связанное с чувствами лишения и несправедливости. Младенец часто испытывает нечто такое, что выводит его из состояния блаженства и зависимости – что означает самое начало роста – похожее на предательство и видит измену в отказах его родителей. Человек, который вмещает эти инфантильные чувства в свою взрослую жизнь, может реагировать на каждое незначительное пренебрежение или отказ, как на акт измены или предательства.

Отсутствие солидарности с семьей или кланом – с кругом лиц с общими интересами, несогласие с их ритуалам и табу, часто интерпретировалось группой как измена, измена через инакомыслие. В этом смысле слово подразумевает примитивную моральную оценку; с ним связано отвращение и презрение. Измена указывает на что-то очень эмоциональное, что-то запретное, что-то другое или странное, как верность чуждой идеологии, нарушение традиций или очевидное доказательство, что это иностранец. Отклонение от норм и правил сообщества, владение собственным суждением о морали и этике, часто расцениваются, как измена.

Абсолютное отклонение от традиций отечества – это крайняя противоположность. Часто даже простое несоответствие могут тоже посчитать изменой. Действительно, несоответствие и инакомыслие в Тоталитарии – наиболее тяжкие преступления против системы, и у тоталитарного сознания есть тенденция считать даже честные ошибки или различия в мнениях, преднамеренным предательством.

Из-за своего глубокого эмоционального содержания, само это слово может использоваться в качестве политического инструмента, которым можно управлять людьми. В Тоталитарии это становится просто символом павловского учения, провоцируя реакции недоверия и ненависти. Это полезная стратегия для перенаправления чувства неполноценности людей на других, после военного поражения, дипломатической неудачи или каждый раз, когда людьми овладевают чувства унижения и неадекватности. "Изменник" в этом случае легко становится козлом отпущения, как удовлетворяющий коллективной потребности в перекладывании вины и в ослаблении неосознанной тревоги. В тоталитарном обществе, каждый гражданин вынужден стать предателем, в соответствии с нашим Западным чувством приличия, потому что передавать режиму каждое выражение несогласия или бунта – его долг. Ребенок должен сообщить о своем отце, отец о ребенке; если они не сообщат, их назовут предателями в тоталитарном смысле.

В общей политической интерпретации, измена – это акт восстания, мятежа, ереси, раскола, заговора или подрывной деятельности. Его технико-юридическое значение известно всем. Измена сопровождает врагов, оказывает им помощь и обеспечивает комфорт; это также, в более современном, измененном смысле, означает участие в международном идеологическом заговоре против отечества.

Мне, как психиатру, отношение к общей проблеме измены самому себе – ключ к пониманию слова. Зачаток измены возникает сначала в личных компромиссах человека с его собственными принципами и верованиями. После этих начальных компромиссов, становится легче продолжать делать все больше компромиссов, пока наконец соглашатель не сможет стать человеком, который готов продавать себя и свои услуги лицу, предлагающему самую высокую цену. Во время нацистской оккупации, я видел это среди тех, кто был склонен оказывать небольшие услуги врагу. Первый шаг привел ко второму, а затем и к окончательному сотрудничеству. Все это потому, что у слова "измена" есть очень сильный эмоциональный призыв, все мы сами время от времени сомневаемся, мы не уверены в том, что мы сделали бы, если бы нас проверили и поэтому мы можем видеть в себе потенциального предателя.

Но неуверенность в себе находится далеко от фактической измены и настоящий предатель в нездоровом смысле этого слова, не просто самосомневающийся. Это человек, который верит только в свои сверхличные права, который презирает права и желания сообщества. Он неверен даже своей собственной бригаде. Гитлер, например, был предателем не только своих собственных идей, обращаясь с ними как с переменчивыми инструментами, чтобы помогать себе извлекать пользу и поддерживать власть, он неоднократно предавал своих самых близких друзей и сотрудников, многих из которых он предал и убил в 1934 году, в так называемую ночь длинных ножей. Настоящий предатель – человек с эгоцентрической иллюзией и сознательным убеждением, что прав только он. Это совсем другой тип, по сравнению с таким жалким, безрассудным предателем, каким был наш маленький парикмахер.лучае легко становится козлом отпущения, как удовлетворяющий коллективной потребности в перекладывании вины и в ослаблении неосознанной тревоги. В тоталитарном обществе, каждый гражданин вынужден стать предателем, в соответствии с нашим Западным чувством приличия, потому что передавать режиму каждое выражение несогласия или бунта – его долг. Ребенок должен сообщить о своем отце, отец о ребенке; если они не сообщат, их назовут предателями в тоталитарном смысле.

В общей политической интерпретации, измена – это акт восстания, мятежа, ереси, раскола, заговора или подрывной деятельности. Его технико-юридическое значение известно всем. Измена сопровождает врагов, оказывает им помощь и обеспечивает комфорт; это также, в более современном, измененном смысле, означает участие в международном идеологическом заговоре против отечества.

Мне, как психиатру, отношение к общей проблеме измены самому себе – ключ к пониманию слова. Зачаток измены возникает сначала в личных компромиссах человека с его собственными принципами и верованиями. После этих начальных компромиссов, становится легче продолжать делать все больше компромиссов, пока наконец соглашатель не сможет стать человеком, который готов продавать себя и свои услуги лицу, предлагающему самую высокую цену. Во время нацистской оккупации, я видел это среди тех, кто был склонен оказывать небольшие услуги врагу. Первый шаг привел ко второму, а затем и к окончательному сотрудничеству. Все это потому, что у слова "измена" есть очень сильный эмоциональный призыв, все мы сами время от времени сомневаемся, мы не уверены в том, что мы сделали бы, если бы нас проверили и поэтому мы можем видеть в себе потенциального предателя.

Но неуверенность в себе находится далеко от фактической измены и настоящий предатель в нездоровом смысле этого слова, не просто самосомневающийся. Это человек, который верит только в свои сверхличные права, который презирает права и желания сообщества. Он неверен даже своей собственной бригаде. Гитлер, например, был предателем не только своих собственных идей, обращаясь с ними как с переменчивыми инструментами, чтобы помогать себе извлекать пользу и поддерживать власть, он неоднократно предавал своих самых близких друзей и сотрудников, многих из которых он предал и убил в 1934 году, в так называемую ночь длинных ножей. Настоящий предатель – человек с эгоцентрической иллюзией и сознательным убеждением, что прав только он. Это совсем другой тип, по сравнению с таким жалким, безрассудным предателем, каким был наш маленький парикмахер.

Предатель, сознательно избравший другую сторону

В моем исследовании политических предателей и примкнувших, я обнаружил,что у большинства из них было две общие характерные черты: они легко поддавались влиянию более сильного разума, чем их собственный, и ни один из них не относился к своей нелояльности, как к предательству. Предатели, которых я опрашивал, всегда добровольно выдвигали неисчислимые оправдания своего поведения, всегда окружали свое предательство сложной паутиной софизмов и рационализма. Фактически, они не могли выдержать объективную картину своих поступков. Если бы они это сделали, они осудили бы себя сами. Подсознательно, большинство из них осознавали природу своих преступлений и мучились от чувства вины. Это чувство вины было бы невыносимым, если бы они признались в своих чудовищных делах даже только себе.

Во время нацистской оккупации Нижних Земель я видел, как эти качества постоянно демонстрируются. Многие наши предатели с рождения были бесхребетными людьми, готовыми принять почти любую новую идею или тщательно продуманную теорию. Их внушаемость была самым большим источником их неприятностей. У большинства этих потенциальных нацистов, никогда не было связи с сильной личностью. Они потерпели неудачу в своих стремлениях и были разочарованы в жизни, они с готовностью передали свою личную тоску политическим блудням. После германского вторжения и оккупации, эти люди торжественно говорили своим побежденным соотечественникам: «Я же вам говорил!». Они гордо хвастались своей мудростью в выборе ставки на правильную лошадь. У них развилось огромное чувство самомнения и их недавно обретенная, преувеличенная самоуверенность, поддерживаемая вооруженными силами врага, сделала их жесткими и высокомерными по отношению к своим соотечественникам.

Чтобы оправдать свое поведение и свою жажду власти, они попытались преобразовать других в свой новый образ жизни. Они были одержимы манией стать пропагандистами захватчиков. Ренегаты всегда пытаются успокоить свою плохую совесть, убеждая других разделить с ними преступление.

Конечно, у них были некоторые реальные обиды. Со всеми случается. Но на них это влияло слабее, чем представляемая ими несправедливость. Через предательство, они мстили обществу из-за частных заблуждений, от которых они потерпели личные неудачи. Их негодование можно было почувствовать во всем, что они говорили. Нацистские стратеги были экспертами в эксплуатации этого чувства неудовлетворенности. Они казалось, знали интуитивно, можно ли поймать человека в ловушку нацистской пропаганды. Один случай, о котором я узнал в Голландии, касался экс-директора большого концерна, который был смещен со своей должности по этическим соображениям. В начале оккупации, этот человек получил приглашение присоединиться к рядам нацистов и в удивительно короткое время он стал лидером важного нацистского бизнеса. Нацисты дали ему чувство защищенности.

Среди новичков в нацистской полиции на оккупированных территориях были ренегаты всех видов и даже обитателей психиатрических больниц для безумных преступников. Их патологическое недовольство обществом, было фольгой в которую нацисты заворачивали этих предателей. Сами немцы презирали этих людей, но они были достаточно хитры и направляли их для самого лучшего применения.

Нацисты также играли в странные игры с некоторыми писателями и художниками, которые не получили достаточной оценки. Враг льстил этим людям, покупая и нахваливая их работы. Поначалу художникам объявляли, что они могут писать и создавать произведения на свой вкус, не опасаясь вмешательства. Постепенно, их просили оказывать небольшие политические услуги, крошечные уступки, такие как благоприятные отзывы о встречах или одобряющие упоминания философии, с которой они не были согласны.

Воздействие от первой небольшой уступки запускает внутреннюю лавину самооправдания, которая в итоге приводит к измене самому себе. За первым компромиссом и самооправданием следует второй; и его встречают более изощренными самооправданиями. В конце концов, у идущего на компромисс, к этому времени, появляется опыт в рационализации. Повторные уступки превращаются в подчинение и добровольное сотрудничество. Как я и сказал раньше, однажды соблазнившись на маленькую идеологическую уступку, человеку очень трудно остановиться. С этого момента, его фантазия производит достаточно оправданий, которые помогают ему поддерживать свое чувство достоинства.

Внутри себя, опасный предатель всегда чувствует убеждение отождествляться с врагом – враждебным захватчиком. Он никогда не "принадлежал к", никогда не имел чувства идентификации себя с о своей группой, никогда не чувствовал поощрения от такого единства и от этого не выиграл ни любви, ни симпатии, ни уважения товарищей. Поэтому он хочет присоединиться к "другим". Он может зайти так далеко, что назовет своих бывших друзей предателями. Лорд Хоу-Хоу (Уильям Джойс), британский изменник, который был казнен своим правительством, считал себя настоящим "германским арийцем" и таким образом оправдывал свою борьбу с Англией.

В неспокойные дни, сразу после вторжения нацистов в Голландию, я сам иногда переживал внутреннее искушение перейти к врагу, вступить более сильную партию, с мощной организацией, где все за одного, а один за всех. У меня даже была мечта навестить Гитлера и по дружески убедить его в справедливости наших доводов. Я не уступал этому искушению, но были некоторые, кто имел подобные инфантильные представления и не был способен противостоять перед потребностью подчиняться. Потребность в адаптации, одобрении, безопасности и уважении, находится глубоко в человеке. В нашем анализе внутренних сил, ведущих людей к подчинению своей психической целостности, под давлением от жизни в тюрьмах и концентрационных лагерях, мы увидели, какую этот механизм играет важную роль. Проживание в занятой врагом стране, ни в коем случае не настолько же ужасающее, как жизнь в лагерях для военнопленных или в концентрационных лагерях, но тем не менее, это пугает и в этой пугающей ситуации, потребность к адаптации может себя обнаружить в подчинении вражеской идеологии. Те, кто сопротивлялся этой потребности, даже при том, что они ее чувствовали, обычно становились еще более ярыми антифашистами, что было следствием их чувства вины в этом порыве к предательству.

Этот опыт войны преподал нам еще одну правду: предателей можно сделать под давлением коллективного внушения. В неоднозначном хаосе орущих идеологий и изменения ценностей, разум становится замкнутым и непреклонным и в случае его внутренней незрелости и при отсутствии внутреннего контроля, он может запутаться в своих привязанностях и просто подчиниться самой влиятельной группе.

Нацисты, своими извращенными политическими методами поддерживали слабых, амбициозных, раздраженных и разочарованных, целым набором поддельных идеалов оправдывающих переход на их сторону.

В книге «Mein Kampf», Гитлер говорит, что когда разочарованным дают чувство важности, они с предельной покорностью будут глотать каждое предложение. Он знал, что человеческую слабость и даже доброту, можно использовать в качестве отправной точки для систематически взращиваемого преобразования. Гитлер также знал, что беспредельный политический террор может сделать предателем почти любого. Распространяемые страх, террор и голод, причиняют боль и в итоге, в результате психического принуждения и гнетущего замешательства, многие уступают и даже предают свои собственные семьи. Во многих концентрационных лагерях, заключенные сами занимались убийствами в газовых камерах и были верны своей ужасной работе, пока не подошла их очередь. Страх и террор превратили их в безвольных рабов.

Есть еще одна человеческая особенность, которая может привести к измене и предательству. Есть люди, которые просто не знают, чему принадлежат их привязанности. Драматическим примером этого является случай с Клаусом Фуксом, человека, который предал России ядерные секреты. Это был очень умный человек, эксперт по самым трудным теоретическим проблемам, потерянный в море противоречивых привязанностей. Из-за преследования нацистами его семьи квакеров, он принял новое отечество, Англию. В это же время он вынашивал мечту о сказочном универсальном мире, который он рассчитывал найти в тоталитарной идеологии. Находясь в гуще своих заблуждений в мировых проблемах, он просто не знал, чему он должен быть предан.

Это была не шизофрения и не конфликт Джекилла-Хайда, как сообщалось в газетах, а случай замешательства в привязанностях гиперинтеллектуального разума. Фукс эмоционально не знал к кому он принадлежит.

В других случаях, людей были буквально толкали на измену и сотрудничество, потому что в своей среде им никто не доверял. Так случилось, например, во Фландрии, с сотрудничавшими с врагом во время Первой мировой войны. Некоторые из них были вынуждены снова идти на сотрудничество.

Конечно, анализ этих факторов, приводящих людей к измене, не означает, что каждый человек должен оставаться верным своей группе, в которой он изначально получил свою мораль и идеалы. Лучшая проницательность и высокая мораль, могут быть важнее, чем детские привязанности. Это судьба и потребность людей идти дальше своих учителей и исправлять, если это возможно, традиционные правила их учений. Великого философа Сократа обвиняли в "предательстве", потому что он "испортил разум юных Афинян". Сегодня мы уже знаем, что Сократ был далек от осквернительства.

Наш предательский интеллект

Возможно, что инерция человеческого интеллекта, вызывает самую трагическую форму незаметной измены и предательства самого себя. Наш разум часто предает нас. Мы полностью забываем, то что хотим забыть. Мы отрицаем существование настоящих проблем, во имя уединения, в котором желаемое принимается за действительное. Как только мы перестаем понимать и не чувствовать значение проблемы или аргумента, мы склонны пассивно подчиняться наиболее влиятельной стороне, как это сделал сверхдружелюбный парикмахер. Непринужденность, с которой можно портить людей, все еще одна из наших самых серьезных психологических и моральных проблем. Внутреннее замешательство может подчинить нас почти любому сильному внешнему внушению, независимо от того насколько это глупо или ложно.

Наши сомнения – предатели, они заставляют нас терять пользу, которую мы часто могли бы получать, опасаясь куда-то стремиться.

Есть другие более сложные ловушки для интеллекта, которые приводят к измене самому себе. Чувство неполноценности часто пробуждает у невежественных людей большое желание хвататься за чрезвычайно трудные идеи. Таким людям нравится отождествлять себя с квази – глубокой системой взглядов. Гитлер и его глубокомысленные записи, были сделаны псевдофилософами и фокусниками, происходящими из большинства немецкого народа. Все тоталитарные диктаторы покупают услуги ученых, готовящих для них такую систему псевдофилософских оправданий.

К сожалению, некоторых ученых легко подкупить. К примеру, у нас в Голландии был один не очень умный философ, который перешел в нацизм после того, как увидел его подавляющую силу. После этого он уже не стеснялся писать на самые глубокомысленные философские темы и объяснять самые сложные теории, для прославления своих влиятельных друзей из Третьего Рейха и их мифа о завоевании всего мира. В то же время он построил систему необъяснимых слов, вокруг своего внутреннего чувства вины; он все больше и больше изолировал себя от мира, потому что его измену самому себе не могли оправдать никакие слова. В конце концов, он потерял связь с действительностью. И после этого, конечно, он стал не нужен нацистам.

Измена самому себе

Как мы уже видели, существуют различные внутренние мотивации, которые могут привести к вероломному преступлению или измене. Иногда эти мотивации работают очень тонко, неизвестными объекту влияния методами; иногда измена это просто продажа своей незрелости тем, кто платит лучше всех. Давайте попытаемся расставить и классифицировать некоторые из этих мотиваций, начиная с неосознанных и двигаясь дальше к преднамеренной измене.