Текст книги "Насилие над разумом"

Автор книги: Джуст Меерлу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Это конечно не означает, что у людей с тоталитарными взглядами, вскормленных в колыбели догм своих тоталитарных родителей отдавших себя самих партийным задачам, потому что они никогда не знали другой жизни, нет твердого ядра. Согласно Элмонду, эти типы, в частности обнаружены в нашем Западном мире среди высокопоставленных экстремистов. Они впитали с молоком матери тоталитарную форму социализма; они – члены растущей группы потомственных тоталитарных конформистов. Здесь, чтобы стать исключительным революционером, не требуется никакого восстания против отца. Большая часть мужчин и женщин с тоталитарными взглядами в демократических обществах вовлечены в этот разрушительный образ жизни по внутренним эмоциональным причинам неизвестным им самим.

Мои опыты как с коммунистами, так и с нацистами во время Второй мировой войны продемонстрировали мне эту правду множество раз. В Голландии, как и в других оккупированных нацистами странах, коммунисты и их сочувствующие смело боролись вместе с нами в подполье, как наши временные компаньоны. Даже в течение того периода национального кризиса и террора, они никогда не отказывались от горьких упреков и возмущения по отношению к нам. Они настаивали, что их идеология была единственно правильной и после победы над нацистами показывали, открыто или тайно, что предпочли бы возобновить свою борьбу с общественным строем. Позвольте мне проиллюстрировать этот тезис одним примером. Один из коммунистов был очень храбрым врачом (не тот, о котором я говорил ранее). Он убил нацистского лидера и позже сам умер ужасной смертью.

Это был взрослый мужчина, который никогда не был в состоянии преодолеть определенное подростковое самодовольство и агрессивность. Однажды ночью, находясь в смертельной опасности, укрываясь в моем доме, он почувствовал необходимость вовлечь меня в длинное, полное недовольства, теоретическое политическое обсуждение. Он презрительно упрекал другие группы сопротивления, потому что они не разделяли его политических взглядов. Его взгляды и идеалы, я должен сказать со всей справедливостью, казались мне искренними, но он был переполнен такой неразрешенной враждебности к правительству своей родины, что был готов в любом случае свергнуть его.

Ядром его ошибочного рассуждения, которое я обнаружил, была путаница в окончании и средствах борьбы за социальную справедливость. Для него тактика и стратегия стали важнее, чем окончательная цель мирного сосуществования между людьми на земле. Его насильственная смерть – после убийства офицера СС – частично, была результатом того, что он преследовал тактику вне границ стратегических потребностей текущего момента. Правда, в итоге он отдал жизнь ради своих идеалов и родины, но он до конца нес сильное недовольство всеми теми, кто не был полностью согласен с его мыслями и чувствами. Именно личное недовольство и враждебность привели его к плохому планированию и окончательно решили его судьбу. Большинство из нас не осознает четко и абсолютно, что рядом с нашим желанием быть хорошими, приспособленными гражданами, мы также скрываем желание нарушать нашу преданность социальной формации, членами которой мы являемся. Эти желания не основываются на причинах и разуме; они чисто эмоциональны. Они основаны на способах, которыми нас воспитывали, на наших отношениях с родителями, на нашей системе образования, на наших отношениях к самим себе и к власти.

Но все люди, которые твердо придерживаются любого из множества политических убеждений, а особенно тех, которые охватываются тоталитарной идеологией, полагают, что их устои появились от рациональной уверенности и являются результатом нормального интеллектуального развития. Они настаивают, что те, кто с ними не согласен, преданы скучному, устаревшему образу мыслей. Они не замечают, что их собственные мстительные и нелояльные отношения, являются чем то асоциальным и ненормальным.

Психологу чрезвычайно ясно, что эти отношения имеют корни не в интеллектуальном убеждении, а в некоторой укоренившейся эмоциональной потребности. Я часто встречал случаи, где эта слепая, твердая преданность тоталитарной идеологии, фактически была дерзким восстанием против мощной внутренней потребности вырасти, измениться и стать зрелыми. У этих людей выбор особой политической партии, был лишь заменой их потребности в зависимости. Идеологическое упорство часто трагично, потому что может скрыть основные невротические реакции, которые могут привести к самоуничтожению.

Одним из моих пациентов была молодая женщина, чьи крайне левые взгляды были защитой от ее скрытых кровосмесительных чувств к отцу реакционеру. Потребовалась длительная терапия, чтобы подвести ее к пониманию истинной сущности проблемы и пониманию, что не было ничего позорного или отвратительного в инфантильной любви и чувстве обиды, которые она пыталась скрыть с помощью своего политического поведения. Неосознанная потребность во власти и беспорядочное сопротивление власти – корни, из которых может вырасти тоталитарная позиция. Каждый раз, когда отец-лидер терпел неудачу, он готовил образец будущей проблемы с властью. Вместо зрелых отношений со своими собратьями, ребенок становится взрослым, которому требуется выбрать тираническую тоталитарную связь, чтобы контролировать свои внутренние напряжения.

Каждый раз, когда между родителями появляются противоречия, ребенок становится обремененным конфликтом взрослым человеком, который может стремиться принимать простые тоталитарные предложения для их решения. Каждый раз, когда имеется родительское принуждение, не дающее ребенку шанса развить свои собственные отношения и оценки, ребенок вырастает в приспосабливающегося взрослого, чья жизнь может быть потрачена на поиски внешней власти над кем-то, кому можно указывать что делать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ПСИХИЧЕСКАЯ ИНФЕКЦИЯ И МАССОВОЕ ЗАБЛУЖДЕНИЕ

В смутные, как сейчас, времена, мысли каждого следуют за дипломатической игрой, ведущейся во время различных политических переговоров. Имеет смысл заняться расследованием на тему возможности лидеров стран достигнуть общего понимания в результате взаимного обмена мнениями, идеями и достижением взаимных договоренностей. Все же, различные мировые культуры и идеологии не только говорят на разных языках, но у них различны даже способы мышления. Наше персональное прошлое и наша культурная среда незаметно прокрадываются в наши привычные взгляды. Наши чувства и мысли формируются и управляются различными социальными влияниями.

Уже возможно поднять на поверхность некоторые иллюзии и предубеждения, которые люди имеют относительно друг друга. Мы можем сказать, что особая окружающая среда, в которой развиваются люди и их привычки, стимулирует создание у людей тонких иллюзий и заблуждений, которые они, по большей части, не сознают. С помощью полевых исследований, антроропология и психологиия могут сравнивать различные идеологии людей, наблюдая рост нравственного и безнравственного – в детях, группах, племенах и наконец, в странах. Результаты привлекают наше внимание к трудному искусству аргументации в ситуациях, где едва ли есть точки соприкосновения общения и понимания.

В исследовании психического принуждения мы должны отследить некоторые из этих массовых психологическая влияний, которые формируют наше отношение в жизни.

Повторение собственных ошибок

Ложь, повторенная мной десять раз, постепенно становится для меня полуправдой, и когда я продолжаю повторять свою полуправду другим, она становится моим заветным заблуждением.

Ежедневно мы по новому открываем это явление в огромной лаборатории человеческих отношений, которую мы называем психологической консультацией и психотерапией. Давайте рассмотрим один простой пример, случай совершенно здоровой девочки, которая однажды решила не идти в школу, потому что школьные занятия ей кажутся довольно трудными. Своей матери она говорит, что у нее болит голова и мать разрешает ей остаться дома. Таким образом девочка уклоняется от школьных занятий, она боится и получает дополнительное удовлетворение от заботы и нежного материнского ухода.

В второй раз, когда нашей маленькой девочке снова захочется остаться дома, ей будет легче притвориться, что у нее головная боль, а в третий раз еще легче. Постепенно, сама девочка начинает верить в свою повторяющуюся болезнь. Совесть ее беспокоила только в первый раз, когда она солгала, но в настоящее времени ее первоначальная ложь стала для нее искренней правдой.

К тому времени, когда из нашей героини вырастет женщина, она будет консультироваться со своим доктором о постоянно повторяющихся головных болях. Доктор и пациентка потратят много времени, распутывая паутину полулжи, намеков и жалоб, пока пациентка вновь для себя не откроет, что все ее головные боли начались в тот день, когда она однажды не захотела пойти в школу.

Иллюзорные головные боли сокрушают мир. Политическая демагогия, до некоторой степени, проблема нашей страны. Особая форма этой демагогии захватывает только переходную фазу, и когда наши нынешние драконы и исчезают внутренние фантомы, вечный демагог может возникнуть снова. Он будет обвинять в заговоре других, чтобы доказывать его собственную важность. Он попытается запугать тех, кто не настолько тираничен и импульсивен как он, и он на время затянет некоторых людей в паутину своих заблуждений. Возможно, на нем будет покров мученичества, чтобы пробудить слезы у мягкосердечных людей. С своими эмоциональностью и подозрением, он разрушит доверие граждан друг к другу. Его мания величия заразит неуверенные души, которые надеются, что на них падет часть его диктаторского очарования.

К сожалению, проблема иллюзий была изучена почти исключительно в терминах его патологических проявлений. Психиатр, который столкнулся с иллюзией великолепия у своих пациентов, в прошлом испытывал недостаток необходимого философского и социологического фона, необходимого, чтобы дать ему возможность сформировать сравнение между иллюзорной системой своих пациентов и массового заблуждения в мире. Имея дело с пациентами, страдающими от мании величия или мании преследования, он был излишне склонен полагаться на гипотезы, которые объясняют патологическое заблуждение как продукт анатомических изменений в индивидуальном мозге; он не уделял достаточно внимания вопросу, связаны ли как нибудь эти явления с ненормальным способом мышления физически нормального человека.

Начиная с роста антропологических и общественных наук в прошлые десятилетия, вновь была освещена тема массовых чувств и массовых иллюзий. Очевидно, что это не то явление, которое патологу можно исследовать под микроскопом. Они требуют знания истории и социальной психологии и всех исследований которые касаются межчеловеческих отношений и коллективных взглядов человека.

Чтобы достичь клинической стадии исследования этого предмета, необходимо отбросить от себя различные фиксированные философские идеи, которые доминировали над научной мыслью со времен Аристотеля. Есть, например, доктрина идентичности всех мыслительных процессов и возможная универсальность человеческого понимания. Это по существу основано на вере, что все люди думают одинаковым образом. Но против этой гипотезы выступает заметная правда, в которой сами философы испытывают крайние затруднения для достижения взаимопонимания.

Это может быть в основном вследствие того, что у различных людей есть различные методы и стандарты мышления. На протяжении многих веков наука принимала аристотелевское учение, которое, как считало большинство, основывалось в соответствии с установленным правилам логики, которые распространяются тем же путем, что и законы природы. Философ Фрэнсис Бэкон был первым, кто указал в своей теории идолов, что хотя законы логического и ясного мышления конечно существуют, но люди могут как пользоваться, так и не пользоваться ими; в зависимости от эмоциональных обстоятельств, "мысли часто бывают театральным занавесом для того, чтобы скрывать личные страсти и реакции."

В своем утверждении философ, который жил во времена Шекспира, почти атаковал кажущуюся логику современной демагогии. Поэтому, начиная с периода Ренессанса, стало признаваться, что человеческие чувства и личные склонности формируют и направляют мышление, и эта точка зрения довольно рано нашла свое самое живое выражение в работах Спинозы и Паскаля. Когда мы входим в контакт с явлением коллективной тревоги и массового заблуждения, современную психологию невозможно удалить из картины, на которую мы смотрим либо с философской либо с политической точки зрения. Исследуя эту проблему, мы сразу сталкиваемся с вопросом, является ли это явление тревоги в жизни группы, которое приводит к взаимному недопониманию, результатом факта того, что группа находится в частичной, незрелой и молодой фазе психологического и политического развития?

Если мы в двух словах изучим историю роста осознания и понимания в отдельном разуме, это объяснит и сможет помочь нам ответить на вопрос, как он проходит последовательные стадии развития от младенчества до зрелости, так как мы фактически можем найти параллель между такими стадиями роста у человека и у групп людей.

Стадии мышления и иллюзий

Психика постоянно противостоит и общается с внешним миром в каждой фазе развития человека, в по разному меняющемся мире с его событиями.

Хотя разные ученые сделали различные выводы о различных фазах и их значениях, само признание изменения и развитие индивидуального взгляда – одни из самых важных научных результатов в психологии и подтверждены всеми психологами. Позвольте мне кратко объяснить здесь развивающийся метод подхода к человеческой психологии. Он не единственный, но он послужит, чтобы проиллюстрировать огромное воздействие незрелых и бредовых взглядов на наши окончательные мнения.

Психология развития – изучающая детей и примитивы – основывается на происхождении мышления, как у человека, так и у расы, галлюцинаторной стадии сознания, в который нет никакого опыта в различии внутреннего и внешнего мира; психическое деление и дистанцирование между самим собой и миром, пока еще не имеет место быть. Психика чувствуется всемогущей – все, что испытывается внутри себя, также приписывается вселенной и существование представляется, как часть этой вселенной.

В соответствии с психологией развития, и младенец испытывающий мир таким образом и взрослый в определенных типах безумия, возвращаются к этой галлюцинаторной стадии. Все же, даже зрелый человек не в состоянии полностью отделить внутренние фантазии от внешней действительности и он часто считает, что его частные и субъективные капризы вызываются некоторой внешней действительностью. В следующей стадии этого анимистического мышления, есть все еще частичное ощущение единства между эго и миром. Внутренний опыт человека, его страхи, его чувства, сконструированы из кажущихся возбудителей из внешнего мира. Внешний мир для него – непрерывная демоническая угроза.

Ребенок, который наталкивается и ударяет об стол, проецирует на этот стол свое мнение, что это живая враждебная сила и защищается. Примитивный дикарь, на которого охотятся хищники, приписывает животным страшную божественную силу сурового бога. Весь внешний мир может быть населен страхами людей. Мы все, в периоды паники и страха, можем заселить окрестности несуществующими предателями или пятой колонной. Наши анимистические взгляды все время заняты обвинениями других в том, что фактически происходит внутри нашего разума. В наше время нет ни дьяволов, ни призраков на деревьях, ни диких животных вокруг; они поселились в различных, созданных диктаторами и демагогами, козлах отпущения.

В третьей стадии магического мышления все еще остается ощущение близкой связи между человеком и его внешним миром. Однако человек больше ставит себя в оппозицию перед миром, чем в союз с ним. Он хочет поговорить с окружающей его мистической силой. Волшебство – это фактически самая простая стратегия человека. Он обнаружил, что может управлять миром жестами и символами, иногда совмещая их с реальными действиями или изменениями. Он устанавливает тотемные столбы и алтари для жертвоприношений; он делает талисманы и странные лекарства. Он использует слова, как сильные предзнаменования для изменения мира. Он придумывает ритуал, чтобы удовлетворить свою потребность в достижении согласия с внешним миром.

Кто из нас не чувствовал внезапного желания посчитать булыжники в мощеной дороге или стать ревнивым обладателем амулета или какого-нибудь другого тайного символа, сила которого исчезнет если о его существовании станет известно другим?

Эти недоразвитые символы служат, чтобы создавать счастье и хорошую жизнь. Мы все еще живем в волшебном мире и пойманы в ловушку заблуждении влияний гармоничных сил природы. Современное племя ездит повсюду на механических автомобилях и страдает манией величия волшебника колеса. Миллионы жертв принесены на алтарь бога Скорости из-за нашего скрытого заблуждения, что бешеная скорость продлевает жизнь. Двигатель и гаджеты заменили более таинственный амулет из прошлых дней. Знание все еще служит силе, вместо понимания.

В последней фазе психического развития человек делает полное разделение между собой и внешним миром. Он не только живет с вещами и пытается управлять ими, но он также живет в оппозиции к ним. В этой фазе зрелой конфронтация с действительностью, человек становится наблюдателем своей собственной жизни. Он признает пропасть своего собственного существа. Он видит тело и разум отдельными от мира. Он противостоит действительности руками, ушами, глазами и своим разумом. Он отстраняется от мира и наблюдает за ним. Он – фактически, единственное прямоходящее животное, которое идет на открытое столкновение с миром. Он – единственное животное, которое использует свои руки и свои чувства, как проверочный инструмент.

Постепенно его собственный разум и тело становятся инструментом, механизмы управления которым он может принять или отклонить. Только человек в состоянии увидеть насколько опасны или безопасны его механизмы управления и инстинкты. Человек не только знает о страхе извне, но он знает и о страхе внутри себя, он заплатил высокую цену за страх потерять внутренние средства управления. Своими руками он протягивается не только к внешнему миру, который он когда-то надеялся завоевать волшебными символами, так как это делает ребенок, но он также и сознательно протягивается к внутреннему миру. Зрелый человек живет между внутренним и внешним миром.

Есть что-то трагическое об этом трудоемком процессе осознания разделения внутренней и внешней действительности. Становясь зрелым, человек пробуждается от сладкой примитивной мечты, в которой он был частью целого, частью нирванического мира невозмутимости. Чувство потерянного единства со вселенной все еще живо и в моменты массового напряжения или в периоды кризиса, он достает этот древний опыт безличного, безответственного блаженства.

Полная пассивность или саморазрушение, искусственный экстаз от наркотиков, суицидальное стремление к вечному сну – все это механизмы, которыми человек надеется покончить с вечным томлением. Какую стадию, связанную с этими событиями на пути человека, мы можем назвать иллюзией? Когда дикарь из первобытного племени умиротворяет таинственный и враждебный мир молитвой к своему тотемному животному, мы не называем это заблуждением; но если человек, который достиг более развитой стадии мышления, снова впадает в такую примитивную привычку мышления, тогда можно назвать это падение (регрессию) – иллюзией.

Потеря достоверной реальности

Иллюзию, таким образом мы можем экспериментально определить, как утрату независимой, достоверной реальности, с последующим падением в более примитивную стадию понимания. Так же, как молодая женщина, о которой мы говорили ранее, начала верить и страдать от своих головных болей, таким же образом, человек подающий свою личную фантазию сначала в качестве слуха и затем в качестве фактической правды, постепенно теряет свое понимание, потому что его первоначальное мнение фактически было обманом и иллюзия становится своего рода окаменевшим оригиналом его примитивного принятия желаемого за действительное.

Есть несколько факторов, которые способствуют появлению ошибочному мышления. Регресс и примитивизация могут случиться в результате физической болезни, особенно болезни мозга, и с этим типом иллюзий имеют дело психиатры. Множество болезней мозга выводят из строя кору головного мозга, органа, который развился последним в эволюционном процессе, сделавший нас разумными и управляющий нашим мышлением. Когда случается такое нарушение функций, в работу вступают более древние генетические типы мозговой деятельности.

Как бы то ни было, большинство причин возникновения иллюзий не чисто органическое. Тот же самый эффект регрессии может произойти под гипнозом и массовым гипнозом, который, нарушив более высшую форму бдительности сознания, уменьшит тему до примитивной стадии коллективного участия и опыта одиночества. Если конфронтация осознания и действительности затвердеет и автоматизируется, если человек не бдит и не перепроверяет то, что он встречает в мире, он может развить иллюзии – не адаптированные к реальной ситуации идеи.

Очевидно, человеческое существо требует постоянной конфронтации и проверки различных аспектов действительности, если он хочет оставаться живым и бдительным. Когда опыт становится догмой, сама догма встает на пути новой проверки и новой правде. Заблуждение нации, назвавшей себя "избранной" страной, затруднило для той страны сотрудничество с другими странами.

Следующий опыт может показать, как глубоко процесс контроля за мыслью внедрен в основную структуру идей нашего времени. После Первой Мировой Войны, я познакомился с немецким философом, увлеченным идеалистической философией своей страны. Германия прошла творческую фазу, новые идеи возродили братство и мир во всем мире. Германия, побежденная страна, покажет духовную силу.

Во время наших отпусков мы вместе ходили через солнечные горы Тичино и посвящали наши философские беседы вечной тоске человечества по гармонии и дружбе. Мы стали друзьями и писали друг другу о нашей общей работе, пока из его страны не накрыла тень тоталитаризма. Сначала он подвергал сомнению и даже критиковал нацизм. Наша переписка сократилась и когда он постепенно насильно приобщался к идеологии и стал членом партии, последовал окончательный психический раскол. Я больше никогда о нем не слышал.

Очень много философов отдали свои теоретические взгляды под воздействием сильных массовых эмоций. Причина находится не только в беспокойстве и покорности. Это намного более глубокий эмоциональный процесс. Люди хотят говорить на языке их страны и отечества. Чтобы дышать, они должны отождествлять себя с идеологическим клише их среды. Духовно они не могут оставаться одинокими. Стефан Цвейг написал во время Первой мировой войны, что этот внутренний процесс разговора наряду с шовинистическими голосами вокруг него, были испытаны им как глубокий внутренний конфликт. "Ich hatte den Willen nicht mehr gerecht zu sein (у меня больше не было желания быть справедливым)"

Массовая иллюзия

Интересно отметить, что явление институциализированного массового заблуждения, до сих пор изучено в небольшой степени, хотя термин обсуждается везде, где обсуждаются проблемы политической пропаганды. Но наука уклоняется от тщательного исследования коллективной психической аберрации называемой массовой иллюзией, когда она связанна с современными делами; это исторические примеры, такие как колдовство и определенные формы массовой истерии, которые известны в мельчайших подробностях.

В нашу эру враждующих идеологий, во времена битвы за разум человека, этот вопрос требует внимания. Что такое массовое заблуждение? Как оно возникает? Что мы можем сделать чтобы победить его? Факт, что я провел аналогию между тоталитарным типом сознания и болезнью психического расщепления, известной, как шизофрения, указывает на то, что я считаю тоталитарную идеологию бредовым и тоталитарным состоянием сознания, патологическим искажением, которое может случиться с каждым. Когда мы экспериментально определяем иллюзию, как потерю независимой, достоверной реальности, с последовательным срывом в более примитивное состояние сознания, мы видим, что явление тоталитаризма само по себе можно считать иллюзорным.

Иллюзорно (не соответствует реальности) думать о человеке, как о послушной машине. Иллюзорно отрицать его энергичную натуру и пытаться затормозить все его взгляды и поступки до инфантильной стадии подчинения силе. Иллюзорно полагать, что у многих проблем, с которыми жизнь противостоит нам, есть простое решение и иллюзорно полагать, что человек настолько твердый, настолько упорный в своем естестве, что у него нет ни амбивалентного отношения, ни сомнений, ни конфликтов, ни враждующих механизмов внутри него.

Иллюзия может возникнуть там, где взгляды изолированы от свободного обмена с другим разумом и не могут больше расширяться. Каждый раз, когда идеи прячутся за кулисами, процесс непрерывного бдительного сопоставления фактов и действительности затрудняется. Система замораживается, твердеет и умирает от иллюзии.

Примеры этого могут быть найдены в очень малочисленных, изолированных от мира сообществах. На рыболовных судах, которые пробыли долгое время в море, как известно, вспыхивала религиозная мания с ритуальными убийствами. Случаи коллективного заблуждения, в сообществах небольших деревень, часто происходили под влиянием одного одержимого человека. Та же самая вещь случается в гигантских тоталитарных сообществах, отрезанных от контакта с остальной частью мира. Разве не это произошло в Гитлеровской Германии, где свободный контроль и самоисправление были запрещены? Действительно, мы можем показать, что исторически так обстоит дело с каждой изолированной цивилизацией. Если нет взаимообмена с другими людьми, цивилизация дегенерирует, становится жертвой собственных иллюзий и умирает.

Мы можем по-другому выразить понятие иллюзии. Эта более примитивная, искаженная форма мышления, обнаруженная в группах или у людей, имеющих только свою, ограниченную точку зрения. Иллюзорные взгляды не знают о понятии иллюзорного мышления. Факира, лежащего на своем ложе с гвоздями, назвали бы заблуждающимся человеком, если бы он самовыражался на Пятой Авеню, но среди своих собственных людей, его поведение считается святым и чрезвычайно нормальным. Дикарь из первобытного племени не будет считать, что церемония изгнания нечистой силы или оживления, являются случаями массовой иллюзии. Но человек, который прошел через эту стадию психического развития до уровня лучшей перспективы и бдительности, признает, что за такими церемониями стоят бредовые понятия.

В состоянии ли мы обнаружить появившуюся иллюзию, полностью зависит от обстоятельств, от состояния цивилизации, в которой мы живем, от группы и социального класса, к которому мы принадлежим. Поскольку иллюзия и регресс – условия, которые подразумевают особый социальный и интеллектуальный уровень развития. Именно поэтому настолько трудно обнаружить иллюзию и примитивные ритуалы в нашей собственной среде. Наша современная цивилизация полна массовых заблуждений, предубеждений и коллективных ошибок, которые можно легко узнать, если рассматривать сверху, но которые нельзя обнаружить, если наблюдать изнутри. Несмотря на то, что мы избавились от иллюзии волшебства, мы никогда не сможем освободить себя от заблуждений в культурной или расовой неполноценности и превосходстве. Массовые средневековые одержимости, такие как тарантизм и Пляска святого Витта, теперь мало известны в Западных странах; на их месте у нас массовые митинги с выкриками из толпы, выражающиеся в бредовом экстазе причастности к некоторой политической иллюзии. Вместо танца ярости, у нас есть бредовое безумство механизмов или эпидемия пассивного сидения перед телевизионным экраном.

Как мы увидели в главе про Тоталитарию, массовое заблуждение может быть вызвано искусственно. Это просто вопрос организации и управления коллективными чувствами надлежащим способом. Если кто-то может изолировать массу, не допускать свободомыслия, свободного обмена, корректировки извне и ежедневно может гипнотизировать группу страхом и псевдоэнтузиазмом, с помошью шума, прессы, радио и телевидения, то такой массе можно привить любое заблуждение. Люди станут допускать самые примитивные и недопустимые действия. Внешние эпизоды обычно слушат включателями, которые развязывают скрытые истеричные и бредовые комплексы у людей. Коллективное безумие оправдывает подавляемое личное безумие в каждом человеке. Именно поэтому настолько легко с помощью слоганов спровоцировать людей на массовую военную истерию. Внешний враг, на которого нападают с ругательными лозунгами, является просто козлом отпущения и подставляется для выпуска гнева и волнения, которые живут в обеспокоенных людях.

Тщательно внедренную иллюзию, трудно исправить. Рассуждение больше не имеет смысла; низкие, больше похожие на животные, взгляды, становятся глухим при любой мысли на более высоком уровне. При первом же случае, тоталитарист, пропитанный официальным клише, рано или поздно уходит в свою крепость коллективного тоталитарного мышления. Массовая иллюзия дающая ему чувство принадлежности, величия, всемогущества, для него дороже, чем его личная бдительность и понимание.

Одинокий заключенный в тоталитарном лагере для военнопленных легче принуждается к постепенному подчинению коллективному мышлению его охранников, когда его собственные детские взгляды были подготовлены для признания сильной внушающей власти. Он общается со своими охранниками, чтобы не оставаться со своей собственной личной иллюзией. Только некоторые, в этой героической битве, остаются со своей истиной.

Ситуацию с нашими военнопленными в Корее, которые прожили там многие месяцы и годы, нельзя изучить, не принимая во внимание атмосферу массовой иллюзии. В заполненной слухами сфере, без возможности проверки фактов, разум всегда находится начеку, но его наблюдения искажены.

Человеку очень трудно объективно судить о своих товарищах в процессе массовой промывки мозгов и непрерывной пропаганды. В такой среде легко создать невинного козла отпущения ответственного за все невзгоды группы – и в такой атмосфере массового заболевания, факты с легкостью могут оказаться галлюцинациями.