Текст книги "Буря"

Автор книги: Джулия Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава шестнадцатая

Суббота, 15 сентября 2007 года,

00 часов 05 минут

Я собирался снова попробовать переместиться в две тысячи девятый год, как кто-то плюхнулся на сиденье рядом со мной.

– Привет, Джексон.

Я повернулся и увидел свое отражение в очках Адама.

– Ты следил за мной?

Он скрестил руки на груди, продолжая пристально смотреть на меня.

– Что ты делаешь в поезде, который идет в Нью-Йорк в такое позднее время?

– Мой отец работает по ночам в городе, и я обычно помогаю ему.

– Где?

– В Академии Лойолы. Он уборщик.

– А сын весь в отца.

– Именно так.

– Чушь! Откуда ты знал, как меня зовут, еще до того, как нас друг другу представили?

– Я из будущего, и в две тысячи девятом мы с тобой друзья.

Он посчитал мои слова шуткой и проигнорировал их.

– Знаешь, что я думаю?

Я прислонился лбом к окну и закрыл глаза:

– И какая же у тебя теория, Адам?

– Ты – правительственный агент.

Нет. Но, вполне возможно, сын одного такого агента.

– Ну, конечно, значит, я не путешественник во времени, а агент, заинтересованный в твоем научном проекте, потому что правительство хочет украсть твои идеи и применить их для создания оружия.

– Ну… почему оружия?

Я рассмеялся, сел прямо и снова посмотрел на Адама.

– Я не работаю на правительство. Даю слово. И не собираюсь красть твой проект или арестовывать тебя за хакерство.

– Но я ничего не говорил про хакерство, – сказал он с напряженным лицом.

– Ох… ну, конечно!

– Выходит, ты все-таки агент.

– Адам, я хочу рассказать тебе правду, но, скорее всего, ты не поверишь мне.

Он немного расслабился и откинулся на спинку сиденья.

– А ты попробуй.

Я набрал полную грудь воздуха, готовясь к рискованному шагу: резкой смене личности.

– Давай не будем торопиться. Я не хочу, чтобы у тебя случился сердечный приступ. Во-первых, я живу на Манхэттене.

– Понятно.

– Ты не хочешь зайти ко мне домой? Там я расскажу все остальное.

Он медленно проговорил:

– К твоему сведению… у меня есть друзья, которые точно знают, где я сейчас. Это на случай, если я не вернусь.

Я выкатил на него глаза:

– Вернешься! Можешь в этом не сомневаться.

Вытаращив глаза, Адам разглядывал мой дом.

– И ты здесь живешь?

– Ага.

Мы поднялись на лифте. Все это время Адам не знал куда девать руки и озирался по сторонам, словно боялся, что в любую секунду на него могут наброситься сотрудники отдела полиции по борьбе с хакерами.

– Как зовут твоего друга? – поинтересовался отец из гостиной, когда мы проходили мимо.

– Это Адам Силверман. Адам, это мой отец.

Адам пожал ему руку и поздоровался:

– Приятно познакомиться, сэр.

– Джексон, я уезжаю из города на пару дней.

– Зачем?

– Деловая поездка в Южную Корею. Я оставлял тебе сообщение некоторое время назад, но ты не перезвонил. Через пять минут за мной придет машина. Ты справишься тут без меня?

– С каких это пор у тебя дела в Южной Корее?

Брови отца поползли вверх, и я понял, что он не собирается обсуждать это в присутствии незнакомого человека.

– Увидимся через несколько дней.

Я прошел через холл. Адам плелся сзади. Когда мы оказались в моей комнате, я закрыл дверь и показал на диван в дальнем углу. Адам подошел к нему и сел, внимательно наблюдая за моими действиями. Достав запирающуюся серебряную шкатулку, в которой лежали фотографии, из ящика письменного стола, я перебрал всю пачку и протянул Адаму несколько снимков. Мне вчера как раз удалось распечатать фотографии две тысячи девятого года с карты памяти телефона. Я решил, что они станут хорошим доказательством моих слов.

– Это ведь?..

– Холли, – закончил за него я.

Адам перевернул снимок и посмотрел на обратную сторону, а потом расплылся в широкой улыбке.

– Очень мило. Искусная работа. И ты гениально вписываешься в мой научный проект. Большинство людей знают только то, что он имеет отношение к теории относительности, а вот сделать следующий шаг и придумать историю о прыжках во времени… это очень изобретательно.

– Выходит, ты не веришь в собственные исследования? – Я знал, что фотографий будет недостаточно.

– Конечно, верю, теоретически. Откуда у тебя мои фотографии? Наверняка из компьютера моих родителей?

– Я сам их сделал. И что значит «теоретически»? Ты или веришь, или нет.

– Я считаю, что путешествие во времени возможно, но требует более глубоких исследований и, возможно, технологий, которые пока еще не существуют.

– Ты ошибаешься, – решительно заявил я.

– Это невозможно?

– Вполне возможно, и я сам могу перемещаться во времени.

Он рассмеялся и покачал головой:

– Хорошо, докажи.

– Что бы я ни сказал, это прозвучит, как слова гадалки на ярмарке. Это ведь будущее. Ты поступишь в Массачусетский технологический институт, набрав две тысячи триста баллов в тестах академических способностей.

– Неплохой результат. Что еще? – он откинулся назад и положил руки за голову.

Я плюхнулся на кровать и, достав из сумки дневник, принялся перелистывать страницы.

– Может быть, ты еще что-то велел сказать, но я забыл.

– Наверное, это было не так важно.

– Я никогда всерьез не думал о том, что застряну в прошлом. – Я сел и улыбнулся, а потом ткнул его пальцем в грудь. – Твоя собака только что умерла, да? Всего несколько дней назад.

– Спасибо, что напомнил, – проворчал он. – Но это ничего не доказывает. Мы с Джаной говорили об этом сегодня вечером. Ты мог подслушать.

– Извини.

– Как мы познакомились в будущем?

– Мы вместе работали в дневном лагере. И Холли тоже. – Я внимательно смотрел на лицо Адама, пытаясь увидеть хотя бы малейшие признаки того, что он мне верит, но оно оставалось спокойным и отстраненным.

– Но ты ведь в какой-то момент доказал мне, что можешь путешествовать во времени, так ведь?

Я кивнул:

– Да, наш разговор начался приблизительно так же, как сейчас. Только тогда мы с детьми были в ночном походе с палатками. Все спали, и мы могли поговорить. Ты предложил провести эксперимент и заставлял меня перемещаться туда-сюда во времени. – Я открыл бумажник и протянул ему карту памяти. – Вот здесь много информации об экспериментах.

Адам принялся крутить карту в руках, а я снова начал листать дневник, пытаясь найти страницу с описанием первого эксперимента.

– И этого было достаточно, чтобы обдурить меня? Похоже, в будущем я стал полным идиотом.

– Нет, ты заставил меня делать это десятки раз. – Мое внимание привлекли несколько небрежно написанных строк после моих заметок от одиннадцатого апреля две тысячи девятого года. – Вот, посмотри! Ты сам себе оставил записку.

Адам выхватил дневник у меня из рук. Я увидел, как он резко побледнел и снова опустился на диван.

– Откуда у тебя это?

– Ты сам написал. Я понятия не имею, что это такое. Это на латыни?

– Да, на латыни. – Его пальцы замерли в углу страницы.

– О чем там говорится?

После длительного молчания Адам вдруг проявил небывалую активность. Он принялся быстро листать страницы дневника, а потом, не поднимая глаз, сказал:

– Ничего особенного. Забудь.

Я уставился в потолок, терпеливо ожидая от него неизбежных вопросов. Конечно, Адам прекрасно знал, какое послание оставить самому себе, чтобы его невозможно было поставить под сомнение. И мне тоже не стоило в нем сомневаться.

– Джексон, проснись! – Адам склонился надо мной и тряс меня за плечи.

Свет был таким ярким, что мне не хотелось открывать глаза. Похоже, в комнате горели все лампочки.

– Который сейчас час?

– Четыре.

Учитывая все предыдущие перемещения во времени, это слово ничего для меня не значило. Я подошел к окну: на улице по-прежнему было темно. И тут я заметил на полу гору деталей от компьютера. Лишние запчасти были разбросаны по всей комнате, а на столе теперь громоздились два монитора.

– Какого черта?

– Извини. Чтобы проанализировать всю последнюю информацию, мне пришлось взять еще два компьютера, которые я нашел в квартире. Жесткий диск оказался слишком мал и не хотел читать карту памяти, которую ты мне дал, поэтому я… как бы… сделал свой компьютер. – Адам ходил по комнате как никогда быстро и, собирая лишние детали, бросал их в кучу на полу.

Я внимательно присмотрелся к нему: темные волосы торчали в разные стороны, зрачки были расширены, как у наркомана, сидящего на кокаине, и он постоянно щелкал пальцами. Я лишь однажды видел Адама в таком состоянии – тогда он выпил шесть банок «Ред булл», и вел себя как ненормальный.

– Ты принимал что-то с кофеином?

Он показал мне кипу листов бумаги.

– Я записал несколько вопросов, которые хочу обсудить с тобой.

– Давай сначала поедим. Ты пил «Ред булл» или кофе? – Я подтолкнул его к двери. Адам не возражал, только прижимал записи к груди, очевидно, опасаясь, что я могу их отнять.

– Готов к первому вопросу из моего списка? – спросил он, усаживаясь за кухонный стол.

Я выложил из холодильника на стол несколько кусков индейки и буханку хлеба.

– Хорошо, но ты ешь, пока будешь говорить. Нужно чем-то разбавить кофеин.

Адам засунул в рот кусок хлеба и принялся торопливо жевать.

– Послушай… получается, что в две тысячи девятом году вам с Холли по девятнадцать лет и вы оба учитесь на первом курсе Нью-Йоркского университета?

– Нет, я на втором, а Холли – на первом.

– Холли в предпоследнем классе, – констатировал он и тут же покачал головой: – Сейчас она учится в предпоследнем классе, а та, другая, в колледже. Понятно. А как вы познакомились в марте две тысячи девятого? Мы ведь тогда заканчивали школу? Или выпустились досрочно?

– Нет, ничего такого не было. В марте мы начали проходить курс подготовки для работы в лагере – всего несколько занятий до начала лета.

– Послушай, друг, но ведь парень из колледжа не может встречаться с ученицей школы? Это своего рода табу. Постой… мне кажется, сейчас ты стремишься приблизительно к тому же… только в худшем варианте.

Я вздохнул, борясь с желанием вернуться в кровать. Для меня все это было очевидно.

– Никакого табу. Та Холли всего на четыре месяца младше меня. Она одна из самых старших в своем классе, а я один из самых младших. Вот и все. Неужели это так важно? Странно, что ты этого не знаешь. Как давно вы знакомы с Холли?

– Два года. И мой мозг работает настолько быстро, что я не запоминаю такие незначительные детали. Кроме того, она родилась в девяностом году, а я в девяносто первом, и это меня сбивает. Итак, ты ездишь отсюда в университет? А Холли живет в общежитии? В каком именно? Может быть, нам стоит пойти туда и осмотреться?

– Ты меня утомляешь, – заявил я. – Я тоже живу в общежитии, но в другом – не там, где Холли. В нашем корпусе студенты первого и второго курса живут вместе. И ты уже бывал в этой квартире раньше… то есть другой ты, из будущего. Сюда я перебираюсь летом и во время каникул. А Холли была и здесь, и в моей комнате в общежитии. Что-то еще? Хочешь, я назову тебе имена всех своих преподавателей? Или расскажу, какой дорогой ходил на занятия каждый день?

Адам надолго замолчал, глядя на лист бумаги, лежащий перед ним, а потом ответил:

– Нет. По крайней мере, не сейчас.

– Следующий вопрос, – подсказал я, растирая виски.

– Скажи, что произойдет, если ты отправишься на полчаса назад, но пробудешь там тридцать одну минуту. Тогда формально ты окажешься…

– В будущем, – закончил я фразу за него. – Но я никогда не перемещался за пределы своей жизни.

Адам кивнул:

– Я так и понял. Но тебе придется возвращаться назад, если ты пробудешь в прошлом до того момента, из которого отправился в путешествие?

Так странно, что мне приходится объяснять Адаму всю эту ерунду.

– Извини, в дневнике записано не все, но мы с тобой уже проводили этот эксперимент. В этот момент я становлюсь самим собой. Не забывай, что в прошлом я чувствую себя не совсем обычно, – как будто я раздвоился во время перемещения. И тогда я кажусь себе легче и почти не ощущаю жару и холод. И что бы я ни делал во время этих прыжков, положение дел на основной базе не меняется.

– Ясно, – сказал Адам, запихивая в рот еще один кусок хлеба. – Во время твоих обычных прыжков ты попадаешь в теневое или… зеркальное время.

– Точно, это как многократно пересматривать один и тот же фильм в надежде, что в какой-то момент твой любимый герой сумеет избежать смерти. Или пытаться криком предупредить его, думая, что это что-то изменит, но все остается по-прежнему, – заключил я. – Но как, черт возьми, я все-таки оказался здесь, в две тысячи седьмом году? И у меня нет привычного ощущения легкости, я чувствую себя как обычно.

– И куда подевался тот, другой Джексон? – спросил Адам, качая головой, а потом посмотрел на меня безумным, одурманенным кофеином, взглядом. – У меня есть одна теория.

Я поставил локти на стол, стараясь сосредоточиться, хотя понимал, что это может быть выше моего понимания.

– Хорошо, я готов тебя выслушать.

– Что ж, во-первых, совершенно очевидно, что где бы ни была твоя база, там есть только один Джексон.

– Да, но формально я ведь сейчас в прошлом.

Он наклонился над своими бумагами и стукнул кулаком по столу:

– А что, если это другая вселенная?

Я чуть не упал со стула.

– Да ты явно свихнулся.

Он насмешливо взглянул на меня:

– В самом деле? С тобой произошло нечто невероятное, и при этом ты считаешь, что я ненормальный, потому что упомянул теорию о параллельных мирах?

Я рассмеялся. Адам прав. Что я вообще знаю?

– Давай отметим эту мысль, чтобы позже вернуться к ней. Какой следующий вопрос в твоем списке?

– Пару раз ты упомянул в дневнике о том, что тебя словно что-то выталкивает назад. Я постараюсь найти этому объяснение, но, судя по всему, ты не можешь по-настоящему жить в прошлом.

Я вздохнул:

– Похоже, могу. Если перенести туда же мою основную базу.

– Именно так. Только мы не знаем, как тебе это удалось. Я никак не могу понять, что мешает тебе вернуться в две тысячи девятый год. Или в ту, другую, вселенную, если мы решили пока не отвергать эту теорию. Ни один из экспериментов не показал даже малейшего риска застрять в прошлом. Хотя, видимо, я предусмотрел это на всякий случай. И написал сам себе записку. Тот, другой я, – из будущего.

Я сел напротив Адама и положил ладонь на его бумаги.

– Значит, ты действительно мне веришь? В то, что я из будущего?

Мне нужно было убедиться, что его выводы не зависят от количества выпитого кофеина, иначе через пару часов мой друг снова вернется к своим логически здравым рассуждениям.

– Да, у меня нет ни капли сомнения. Ты решил бежать тогда, в две тысячи девятом году от страха, что эти парни с пистолетами тебя убьют?

– Ты прочитал об этом в дневнике?

Он кивнул, а я сделал глубокий вдох, собираясь признаться в том, чего я еще не говорил никому ни в прошлом, ни в будущем:

– Честно говоря, я не уверен, что в тот момент принял решение отправиться в прошлое… И я знаю, что остаться там мне было бы крайне тяжело. Ты ведь прочитал про мою сестру, да?

– Рак, опухоль мозга, умерла в апреле две тысячи пятого, – сказал он, сверившись с записями.

– Меня не было рядом, когда ее не стало, – признался я.

Адам поднял глаза и пристально посмотрел на меня:

– Мне казалось, что твои прыжки во времени начались только через несколько лет.

– Я хочу сказать, что меня не было тогда в палате, рядом с ней. – Я сглотнул, чувствуя, что у меня вот-вот сведет горло. – Знаешь, люди иногда сожалеют о том, что их не было рядом и они не попрощались или еще что-то в этом роде.

Адам отодвинул записи и положил руки на стол:

– И?

– Так вот, я не хотел присутствовать при этом. Мне было очень страшно. Не только из-за того, что мне придется говорить с ней, а потом страдать от потери. Я боялся смотреть на то, как из нее уходит жизнь. Я так часто мысленно представлял это: вот ее грудь поднимается, в нее входит воздух, а потом…

– Замирает, – закончил за меня Адам.

– А еще мне в голову приходили всякие идеи… Например, когда она перестанет слышать нас? Может быть, уже после последнего вздоха? Ведь люди умеют задерживать дыхание, так что, возможно, она все еще слышала нас и даже думала о чем-то. – Слезы застилали мне глаза, и я вытер их. – Я понимаю, что это глупо.

– Ничего подобного, – мягко произнес Адам. – Но я не совсем понимаю ход твоих мыслей… Как это связано с тем, что ты бежал из две тысячи девятого года?

– Понимаешь, Холли еще дышала, и я не хотел видеть, как она… перестанет. Возможно, именно поэтому я и застрял здесь. И не могу вернуться.

Адам наморщил лоб:

– Я по-прежнему не понимаю.

– Это карма. Наказание… за то, что я сбежал. – Я взял кусок индейки, лежавший напротив меня. – Но если бы я мог снова пережить тот момент…

Адам жестом остановил меня:

– Нет, это классная идея. Мне нужно лишь немного поломать над ней голову.

– Я уверен, что причина именно в этом. У людей не может быть второй попытки, чтобы все исправить. И из-за своего поступка я теперь все время буду получать пинок под зад, и Холли никогда не захочет иметь со мной дело. Как прошлой ночью.

– Ты имел колоссальный успех, – констатировал Адам и принялся готовить себе сандвич.

– Я вел себя как полный идиот. Кроме того, такие парни, как Тоби, постоянно приглашают ее на свидание.

– Ну, не так уж часто ее и приглашают. Поведение Холли не располагает к этому. Вот в чем причина. А Тоби не может смотреть на девушку просто так, у него тут же возникает какая-нибудь сексуальная фантазия, – объяснил Адам, запихивая в рот остаток сандвича. – Я серьезно, он совершенно не скрывает, что происходит у него в голове, и, мне кажется, не понимает, как ухаживать за девушкой по-дружески. Вместо этого он флиртует. К тому же он прекрасно знает, что она откажет.

Я обхватил голову руками, пытаясь осознать, в чем смысл моей новой жизни сегодня и вообще в этом году. Перестану ли я когда-нибудь мечтать о том, чтобы очутиться в другом месте и в другое время? И что более эгоистично с моей стороны: оставаться здесь или продолжать попытки вернуться назад? И можно ли вообще спасти Холли?

– Сейчас больше не нужно отвечать на вопросы. Не сомневаюсь, тебе это очень тяжело, – сказал Адам, вырывая меня из мрачных мыслей.

Я поднял голову и улыбнулся:

– Честно говоря, я не против ответить на все вопросы из твоего списка. Мне кажется, прошла уже целая вечность с тех пор, как я мог вот так легко поговорить с кем-нибудь. Не лгать и не придумывать разные истории.

Лицо Адама тут же осветилось радостью, которую он попытался скрыть, но меня так просто не проведешь. Может быть, нам не будет так весело вместе, как в две тысячи девятом году, но все же я не один.

– Я считаю, что мы можем быть абсолютно уверены только в одном, – заключил Адам, снова перелистав записи, лежавшие перед ним.

– И в чем же?

– Ты совершенно точно сменил основную базу, но, черт возьми, я никак не могу понять, как тебе это удалось.

– Если только это не другая вселенная, – улыбнулся я другу. – Зная тебя, я уверен, что ты не остановишься, пока не выяснишь это.

Глава семнадцатая

Суббота, 15 сентября 2007 года,

08 часов 00 минут

Я приехал на работу к восьми часам, чтобы побыстрее закончить с уборкой и помочь Холли с подготовкой к праздникам. Мне казалось, что это могло стать шагом к примирению, ведь сейчас она меня ненавидела. Когда я открыл дверь, свет уже был включен. В зале были двое: Холли и Тоби.

Она крутилась на брусьях, а он подстраховывал внизу.

Так вот значит, что он вчера имел в виду, когда говорил о поте и прикосновениях.

Тоби подсадил ее повыше, и, когда Холли отпустила руки и дважды перевернулась в воздухе, прежде чем шумно приземлиться на голубые маты, у меня чуть не случился сердечный приступ.

– Неплохо, – заметил Тоби.

– Очень рискованно, – произнес я.

Они вдвоем подскочили на месте, но, увидев меня, расслабились. И все же Холли смотрела на меня с каменным лицом.

Черт, она все еще сердится!

Холли отправилась в раздевалку, а я взял все необходимое для работы и принялся за мытье окон на фасаде. Через некоторое время появился Тоби:

– По-моему, она все еще зла на тебя.

Мне было очень грустно, но я заставил себя улыбнуться:

– А ты, видимо, счастлив.

Он рассмеялся и, взяв тряпку, принялся вместе со мной оттирать стекло.

– Возможно, но я не собираюсь расстраиваться из-за того, что Холли не пошла со мной на свидание.

– Конечно нет, – ответил я.

– Я серьезно, мне просто нравится ее дразнить. Не пойми превратно, Холли – классная девчонка, но такую, как она, я вряд ли вынесу.

– Что ты имеешь в виду?

– Она слишком умная, и я не смог бы обманывать ее. Она бы видела меня насквозь. – Он перестал тереть стекло и склонил голову набок. – Хотя, я был бы не прочь переспать с ней.

– А почему Холли не в команде, как ты и Джана? – поинтересовался я. – У нее отлично получается.

– Она не соревновалась уже три года, с тех пор как приехала сюда из Индианы. Думаю, причина в травмах и, возможно, в деньгах.

– В деньгах?

– Нельзя сказать, что она из бедной семьи, но наш вид спорта требует больших затрат.

– А она в хорошей форме для соревнований?

– Да, эта девчонка гораздо способнее любого из нашей команды. Но она мне ни за что не поверит, поэтому я никогда не скажу ей об этом.

– А она решит, что ты цепляешься к ней.

Тоби рассмеялся:

– Что ж, я-то ведь не профессиональный плейбой. Кроме того, вчера на вечеринке у друга я познакомился с такой девчонкой! Горячая штучка и совершенно без мозгов!

– Как раз твой тип, да?

– Да, если только вся ее легкость не наигранна. И она не притворяется, что глупа. Понимаешь, потом это может плохо закончиться. Кроме того, мне нравится общаться с недалекими людьми.

Я чуть было не начал доказывать Тоби, что его подход к ухаживанию неверный, но вовремя остановился.

– Похоже, она настоящая бомба, – сказал я.

Холли вышла из раздевалки в форменной футболке и светло-коричневых шортах, и мы оба замолчали. Мокрые волосы она заплела в косу, а на футболку прикрепила большой значок с надписью «хозяйка праздника».

Я пошел за ней в зал, где проходят праздники. Она расставляла чашки на столе напротив каждого стула. Я взял стопку тарелок и, следуя за Холли, ставил их рядом с чашками. Несколько минут она игнорировала меня, но потом остановилась и обернулась:

– Что ты делаешь?

– Помогаю тебе. Я вижу, что ты злишься, и пытаюсь наладить отношения.

– Зачем? – спросила она, подбоченившись.

Я собрался было ответить, но язык перестал меня слушаться. Я не мог ничего сказать. А что бы в такой ситуации посоветовала моя Холли?

«Джексон, что ты молчишь, словно воды в рот набрал! Попробуй обхитрить меня!»

– Я объясню тебе, если ты скажешь, почему сердишься.

Холли продолжила накрывать на стол – раскладывала яркие разноцветные ложки и вилки.

– Я не сержусь, но ты мне не интересен.

Вот это да!

– Почему?

– Потому что я знаю парней твоего типа.

– И что?

Схватив ножницы и моток ленты, она принялась нарезать ее, чтобы привязать к шарам.

– Ну, ты понимаешь… парни всегда стремятся очаровать девушку, но при этом у них одна цель – залезть ей в трусы.

Я попытался изобразить возмущение:

– Сначала ты решила, что я хочу пригласить тебя на свидание, а теперь утверждаешь, что я стремлюсь залезть к тебе в трусы?

И ты права в обоих случаях!

Как и прошлым вечером, Холли залилась краской:

– Нет, я не это имела в виду.

– Если ты считаешь, что хорошо меня изучила, назови хотя бы пять фактов обо мне, – потребовал я.

– Ты здесь работаешь, это раз.

Я сделал круглые глаза:

– Хорошо, что еще?

– Ты бросил школу в Джерси, но при этом читал «Повесть о двух городах» и умеешь танцевать вальс.

– Кое-кто слишком категоричен в своих оценках. Признайся, ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы делать выводы относительно моих так называемых замашек плейбоя.

– И что ты предлагаешь с этим делать?

– Ты должна мне ужин.

– Хорошо, в пять часов. Я за рулем, и это будет тайская кухня, – выставила она свои условия.

– Звучит неплохо!

Последний праздник закончился в пять, а без пятнадцати шесть Холли в джинсовой юбке и голубой блузке уже ждала меня у выхода. Она распустила волосы и слегка завила их.

– Отлично выглядишь! – похвалил я.

Она пожала плечами:

– Я съездила домой и переоделась, пока ты чинил сломанный душ в мужской раздевалке.

В последний раз проверив все помещения и выключив свет, я запер входную дверь и пошел за Холли к ее машине.

На пассажирском сиденье стопкой были сложены книги из библиотеки – томов десять, не меньше. Я осторожно переложил их назад.

– Классная машина!

– Разбитая пятнадцатилетняя «хонда», в которой не работает кондиционер?

– Классика – это всегда прекрасно.

Весь оставшийся путь мы молчали, но у ресторана, заглушив машину, Холли повернулась ко мне:

– Для информации – мне нельзя ходить на свидания. У нас с тобой сейчас, конечно, не свидание, но у моей мамы свое представление об этом. Поэтому я пригласила нескольких друзей.

– Компаньонов?

– Именно так.

– Кого ты позвала?

– Дэвида и Адама. Ты видел их вчера.

Я кивнул.

– И еще Джану.

– Замечательно!

Мы уже собирались войти внутрь, когда Холли резко развернулась, и ее лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего.

– Думаю, ты был прав. Я слишком поторопилась с выводами о тебе.

– Ты извиняешься?

– Нет, я даю тебе возможность доказать, что ошиблась. Но лишь для того, чтобы защитить твою репутацию. Не нужно и дальше пытаться произвести на меня впечатление.

– Как скажешь, – сказал я, пожимая плечами.

Она улыбнулась:

– Отлично, тогда я уверена, что ты не станешь возражать и ответишь на мои вопросы за ужином. Как ты сам заметил, я даже пяти фактов о тебе не могу назвать.

– Хорошо, – согласился я, не в состоянии скрыть нервную дрожь в голосе.

– И еще. Джексон?..

– Да.

– Это будет непросто.

Мое сердце начало колотиться. Холли была из тех девушек, кому невозможно было солгать. Уж я-то знал, потому что пытался сделать это бессчетное количество раз.

– Чем занимаются твои родители? – спросила она, как только мы сели за столик.

– Мой отец работает в школе на Манхэттене.

– Он учитель? – поинтересовалась сидящая с другой стороны Джана.

– Нет, он уборщик.

Она кивнула, но ничего не сказала. Я перевел взгляд на Холли.

– Братья или сестры? – спросила она.

Я отхлебнул воды из стакана, стоявшего передо мной, и лишь потом ответил:

– Сестра.

– Старшая или младшая? – продолжила Холли.

– Вообще-то мы близнецы, но она умерла несколько лет назад.

Она опустила глаза и уставилась на свои руки, а потом пробормотала:

– Мне очень жаль.

К счастью, вопросы о семье на этом закончились.

Дэвид переводил взгляд с меня на Холли, пытаясь понять причину возникшего между нами напряжения.

Официант подошел к нам и принял заказ. Дэвид с Джаной углубились в анализ неудачных выступлений футбольной команды в этом году. Холли молчала и крутила в руках маленькую миску с кисло-сладким соусом.

– Ты уже закончила с расспросами? – поинтересовался я.

Она встретилась со мной глазами и слегка улыбнулась:

– Я еще не начинала. Какая твоя любимая книга?

– Гм… «Незнакомец в чужой стране», – ответил я.

– Я ее не читала. Интересная?

– Да, отличная! Про путешествие на Марс и возвращение на Землю.

– Звучит заманчиво. А любимая песня?

– Гм… Я не в состоянии выбрать какую-то одну. Назову тебе пять в произвольном порядке: «Место, известное нам одним» в исполнении группы «Кин», «Твои фотографии» группы «Кьюр», «Медленно падая» Глена Хансарда, «Безумный мир» Гэри Джулса и «Вьючное животное» «Роллинг Стоунз».

У меня вырвались названия не только песен из прошлого, знакомых Холли, но и тех, с которыми у меня были связаны яркие воспоминания о наших отношениях.

– Не уверена, что слышала хотя бы одну из них, – призналась она.

– Не сомневаюсь, ты бы узнала некоторые из них, если бы услышала.

– Любимый фильм?

На всякий случай я решил назвать очень старый фильм:

– «Назад в будущее».

Адам в этот момент поперхнулся водой и закашлялся, забрызгав меня.

Холли рассмеялась:

– Согласна, странный выбор.

– А ты наверняка любишь что-нибудь сентиментальное из восьмидесятых годов с плаксивой главной героиней.

Например, «Шестнадцать свечей».

Холли выкатила на меня глаза, и в этот момент появился официант и принялся расставлять тарелки на столе.

– Не угадал.

– Это игра в двадцать вопросов, Хол? – поинтересовался Дэвид.

Она взяла вилку и принялась накручивать на нее лапшу:

– Я знакомлюсь с новым другом.

– Интересно, – сказал Дэвид, и уголки его рта поползли вверх.

Когда все остальные увлеклись беседой, Холли снова принялась спрашивать:

– Как звали твою сестру?

– Кортни, – ответил я, понижая голос. Может показаться, что со временем произносить ее имя вслух стало легче, но это не так. – А теперь я могу спросить тебя кое о чем?

– Конечно.

– Зачем ты тренируешься по утрам, если ушла из гимнастики?

– Мне нравится. Других причин нет.

– Из чистой любви к спорту? Это вдохновляет, – сказал я.

Она рассмеялась и бросила в меня салфетку через стол:

– Давай, смейся надо мной! Сам попробуй попрыгать на батуте пять минут, и новое пристрастие тебе обеспечено.

– У тебя есть еще какие-нибудь пристрастия, о которых мне нужно знать, прежде чем я снова сяду к тебе в машину?

– Только кофеин, – призналась Холли.

– И у меня тоже.

– Так что, неужели ты действительно готов общаться со школьниками? Ведь мы еще совсем дети.

– Ну вот, ты снова оцениваешь меня. Не все же могут, как ты, углубленно изучать некоторые предметы. Кроме того, я уже сдал все тесты за курс средней школы. Так что формально я ее окончил.

– Сложно было?

– Не знаю. Я заплатил кое-кому, и их сдали за меня.

Адам снова подавился – на этот раз куском цыпленка, и закашлялся. Я постучал его по спине.

– Забавно. Хорошо, а какое… твое любимое место в Нью-Йорке? – Холли возила лапшу по тарелке, терпеливо дожидаясь моего ответа.

– Центральный парк.

Она прищурилась:

– Что ж, в этом мы похожи.

– Это значит, что ты дашь мне свой номер телефона?

Почему-то все разговоры за столом смолкли за долю секунды до того, как я задал этот вопрос. Совсем не вовремя! Все замерли на мгновение и сразу же вернулись к еде. Холли смотрела мне в глаза и долго пила воду. Я ждал ответа.

– Я дам тебе адрес электронной почты.

– Разумно.

– И когда мы закончим торговаться?

Я пожал плечами:

– Лично мне весело.

– Мне тоже, – согласилась Холли, и улыбка озарила ее лицо.

Конечно же, я знал ее номер. Но мне хотелось, чтобы Холли сама продиктовала его.

Я предложил Холли ехать к себе, а сам собирался дойти пешком от ее дома до станции. К моему удивлению, она не стала возражать. Но мы оказались у дома Холли как раз в тот момент, когда на подъездной дорожке парковала машину светловолосая женщина – ее мать. Она подошла к нам, как только мы вышли из машины.

– Привет, Холли! Кто твой друг?

Она не улыбнулась мне, но я все равно протянул руку, чтобы поздороваться:

– Меня зовут Джексон.

В будущем Кэтрин не особо меня жаловала, так что я не ждал теплого приема.