Текст книги "Мэгги и Джастина"

Автор книги: Джуди Кэролайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

Лион выбрал ровное место среди камней и сел, обхватив колени руками и пристально глядя в одну далекую точку над горизонтом.

66

Рано утром Джастина проснулась в холодном поту. Ей тоже приснился дурной сон – может быть, из-за царившей вокруг духоты.

Проснулась она из-за того, что кто-то стучал в дверь.

– Кто там? – крикнула Джастина, приподнимая голову от взмокшей подушки.

– Это я, Луиджи. Ты уже проснулась?

Джастина помолчала.

– Не совсем.

– Очень хороший день! – крикнул Луиджи. – Я не хочу, чтобы ты пропустила его. Пойдем прогуляемся.

– Я буду через минуту, – сказала Джастина, устало поднимаясь с постели и направляясь к умывальнику в дальнем конце комнаты.

Кое-как приведя себя в порядок, она заглянула в соседнюю комнату, где стояла кровать Лиона. Там было пусто. Похоже, его не было целую ночь.

Вернувшись в свою комнату, Джастина остановилась перед зеркалом и начала приводить себя в порядок. Снова раздался стук в дверь, и она опять услышала голос Луиджи:

– Ты в порядке?

– Да, – равнодушно ответила она.

Да, наверное, ему надо открыть. Она набросила на себя халат и впустила Луиджи.

– Привет, – сказал он, заглядывая в соседнюю комнату, которую снимал Лион. – У тебя в номере целая свободная комната?

Сейчас широкая улыбка Луиджи почему-то вызывала у нее отвращение. Она даже с ужасом подумала о том, что когда-то ей хотелось пофлиртовать с этим молодым человеком.

– Ты не слишком хорошо выглядишь, Луиджи, – сказала она, – особенно по сравнению со вчерашним днем.

– Ты, между прочим, тоже не слишком свежа, – ответил Скальфаро.

На правах старого друга семьи он направился к окну и широко распахнул ставни. Был один из множества солнечных дней, ничем не отличающийся от таких же других здесь, в Африке.

– А где Лион? Ты не видел его вчера вечером? – спросила Джастина.

– Я был в ресторане, но не встретился с ним.

Джастина стояла отвернувшись.

– Ты не мог бы заказать что-нибудь в номер? Кофе, булочки… Мне сейчас очень хочется кофе.

Луиджи направился к висевшему на стене телефонному аппарату и занялся заказом. Спустя несколько минут горячий кофе и булочки были в номере.

Джастина и Луиджи сели завтракать.

– Знаешь, ты – удивительный человек. Совершенно непредсказуемый… – сказал Луиджи.

Она криво улыбнулась:

– Не пытайся со мной флиртовать, Луиджи. У меня для этого нет настроения.

Ее голову сверлила одна-единственная мысль – где Лион, почему он не приходил ночевать? Может быть, с ним что-то случилось?

– Ну, хорошо. Я не буду, – засмеялся Скальфаро, поднимаясь из-за стола. – Допивай кофе, а после этого я поведу тебя по магазинам. Лучше гулять по городу сейчас, пока еще не стало слишком жарко. Кажется, ты вчера говорила, что хочешь купить противомоскитную накидку.

Она равнодушно пожала плечами.

– Не помню. Может быть, говорила, а может быть, и нет. Сейчас это уже неважно.

Скальфаро махнул рукой.

– Да ладно, Джастина, не переживай. Он придет. Лучше одевайся. Уверяю тебя, потом будет не до прогулок. Я выйду в соседнюю комнату и не буду закрывать дверь.

Он открыл дверь и заглянул через порог.

– А почему вы с Лионом не живете в одной комнате? – спросил Луиджи.

– Если ты говоришь о сексе, то спать вместе – это не самое лучшее. К тому же я часто работаю по ночам.

Луиджи усмехнулся:

– Вот как? Ну что ж, вполне правдоподобное объяснение. Ладно, одевайся, Джастина.

Луиджи вышел в соседнюю комнату, и в этот момент скрипнула входная дверь и в номере появился Лион. На его потемневшем лице красовались несколько царапин и ссадин. Хлястик на пиджаке был оторван, на губе запеклась кровь.

– Я могу войти? – неожиданно тихо спросил он.

Не оглядываясь, Джастина ответила:

– Конечно.

Лион стоял прислонившись спиной к двери, и она обернулась.

– Что с тобой?

Он попытался обнять ее, но Джастина отстранилась.

– Не надо, Лион.

Он направился к двери в свою комнату, понуро опустив голову, но на полпути остановился и изменившимся, глухим голосом спросил:

– Кто там?

– Это только Луиджи, – оправдывающимся тоном ответила Джастина.

– А что он делает в моей комнате?

Джастина молчала, опустив голову.

Тогда Лион повысил голос:

– Что он делает в моей комнате?

– Он просто ждет там, пока я переоденусь, – растерянно пролепетала она.

Лион решительно шагнул в дверь.

– А, это ты? – сказал Луиджи.

Его веселый голос не соответствовал мрачному настроению Хартгейма.

– Что здесь происходит, черт возьми? – с тихой угрозой произнес Лион.

– Слушай, ты выглядишь так, как будто только что вернулся с войны. Что с тобой случилось? Мы с Джастиной решили просто пойти погулять.

Не обращая внимания на сумрачное настроение Лиона, Луиджи подвел его к висевшему на стене зеркалу.

– Тебе стоит посмотреться на себя в зеркало.

Лион, мельком взглянув на свое отражение, тут же опустил голову.

– Да, мне нужно выпить кофе и принять ванну, – глухо произнес он. – Ладно, идите. Оставьте меня в покое…

Джастина потащила Луиджи за руку.

– Ладно. Пойдем.

– Увидимся позже.

Днем Джастина и Лион обедали в ресторане гостиницы.

За столик напротив них уселись Эрик Моррис и его мать Аманда, та самая некрасивая женщина с большим, как у жабы, ртом и ярко-рыжими короткими волосами.

– Я очень боюсь, как бы не началась эпидемия малярии, – говорила Аманда, доставая из сумочки какой-то тюбик и пипетку.

Она капнула несколько капель в графин с водой, и вода окрасилась в ярко-фиолетовый цвет.

Джастина поняла, что это был марганцево-кислый калий. Эрик поморщился:

– Я не могу пить такую воду…

– Пей! – рявкнула на него мать, и толстяк тут же повиновался.

Сейчас он выглядел значительно лучше, чем вчера, когда Джастина и Лион впервые увидели его. Он был чисто выбрит, аккуратно причесан и одет во вполне приличный костюм.

– Слушай, – сказала Джастина вполголоса, обращаясь к Лиону, – этот парень похож на маньяка. Они оба – монстры. – Лион едва заметно улыбнулся:

– Между прочим, она твоя коллега. Писательница. Пишет путеводители. Путешествует по разным странам.

Джастина опустила глаза. Ей было неприятно слушать такое.

– Кстати, – продолжал Лион, – я договорился с ними о том, что завтра утром мы отправимся на юг на их «мерседесе». Думаю, что это будет намного проще, чем если бы мы ехали на поезде.

Джастину охватила тоска.

– Господи, какой у нас небогатый выбор – либо ехать в каком-то ужасном поезде, либо на машине с этими ужасными людьми.

Лион холодно посмотрел на жену и отвернулся.

– А я не собираюсь мучиться. Я уже сделал свой выбор, – резко ответил он.

Джастина еще ничего не успела сказать в ответ, как внезапно свет в ресторане погас.

– О Бог мой… – простонала она. – Только этого не хватало! Здесь же ни одного окна нет. Я ненавижу сидеть в темноте…

Официанты, которых на сей раз в ресторане было больше, чем вчера, расставили на столах подсвечники с зажженными свечами.

Лица в дрожащем свете казались какими-то неясными и размытыми.

– Я хотел тебя спросить насчет сегодняшнего утра и Луиджи, – сказал Лион. – Он ночевал в моей комнате?

Она посмотрела на него расширившимися глазами. Он что, с ума сошел?

– Луиджи просто зашел утром, чтобы пригласить меня пройтись по магазинам. Вот и все. И вообще, Лион, мне было очень неприятно, когда Луиджи узнал о том, что ты не ночевал в гостинице прошлой ночью.

Лион обратил внимание на то, что из-за соседнего стола за Джастиной внимательно наблюдает Эрик Моррис. Его покрывшееся потом лицо выглядело большим жирным пятном. Что-то мелко бормоча про себя, он неотрывно смотрел на Джастину.

– И все-таки мне интересно… Что он делал в моей комнате? – повторил Хартгейм. – Ты ведь ничего об этом не сказала.

– А ты не сказал мне, где был прошлой ночью, – огрызнулась Джастина.

– А ты не спрашивала.

– А я и не собираюсь!

Разговор уже начинал принимать угрожающий характер. Джастина почувствовала, что нервы ее начинают сдавать и на глаза наворачиваются слезы.

– Так что насчет завтрашнего утра? – спросил Лион. – Ты едешь на машине?

– Я ненавижу поезда, но с ними ехать не собираюсь; если я им очень нужна, пусть попросят.

С этими словами Джастина вскочила из-за стола и, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать, зашагала через весь зал к выходу из ресторана.

Когда Лион вернулся в номер, Джастина уже забылась тяжелым, беспокойным сном. Она лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку, и неровно дышала.

Лион осторожно вошел в комнату, разделся и лег в постель рядом с ней. Погладив ее по щеке кончиками пальцев, он поцеловал Джастину.

В ответ она улыбнулась и простонала:

– А, это ты…

– Ты была права, – тихо сказал он. – Молодой монстр попросил нас присоединиться к ним. Он сказал, что они наметили отъезд на шесть часов утра.

– Я не могу этого сделать, – прошептала Джастина.

– Но это гораздо быстрее, чем на поезде. Может быть, всего лишь часов пять вместо одиннадцати… И это будет гораздо безопаснее. Правда, в путешествии поездом есть свои преимущества. Это как будто целый дом на колесах. А в машине, конечно, будет тесно.

Она вдруг повернулась к нему лицом и обняла его шею руками.

– Почему здесь так темно? – шепнула Джастина.

Словно не услышав ее вопроса, Лион продолжил:

– Есть только одна проблема – они не могут взять всех нас.

– Ну что ж, этого вполне следовало ожидать, – сказала она. – Но мы же не можем оставить Луиджи?

– А при чем тут Луиджи?

Джастина смутилась.

– Но все равно, – повторила она, – я не могу ехать в одной машине с этими монстрами. Особенно с этим уголовником, Эриком…

– А с чего ты взяла, что он уголовник?

– Он напоминает мне дегенерата. Но ты можешь делать так, как тебе хочется. А я поеду на поезде с Луиджи.

Лион откинулся на спину и лег рядом с ней лицом вверх. – Но ты же ненавидишь поезда!

– Да! Но сейчас я все решила.

– Значит, ты едешь с Луиджи?

– Да.

67

Джастина и Луиджи ехали в маленьком тесном купе запыленного поезда, который вез их на юг, в местечко под названием Бир-Эль-Атер. Там они должны были встретиться с Лионом, который отправился рано утром на машине вместе с Моррисами.

Джастина долгое время избегала разговора с Луиджи делая вид, что погружена в чтение газет.

Наконец итальянец насмешливо спросил:

– Как ты можешь читать при такой тряске?

– Я привыкла читать в любых условиях, – ответила Джастина. – Даже в лондонской подземке. Там трясет гораздо сильнее, чем здесь.

Луиджи наклонился поближе к ней.

– Послушай, я хочу, чтобы ты забыла обо всем.

Он взял ее ладонь в свою руку.

– Я здесь для того, чтобы с тобой все было в порядке, чтобы с тобой ничего не случилось.

Вообще-то ей следовало поблагодарить его, однако в ответ она снова закрылась от него газетой.

Грустно улыбаясь, Луиджи отвернулся к окну.

Прошло уже несколько часов с тех пор, как они сели в этот трясущийся и беспрерывно вздрагивающий, как будто от столкновения с какими-то громадинами, поезд.

Джастина чувствовала угнетавшую ее точку, но ничего не могла поделать с собой…

До тех пор, пока Луиджи не достал из чемодана фрукты, сладости, салями и… бутылку шампанского.

– Как насчет лекарства от тоски? – с улыбкой спросил он у Джастины.

Она опустила газету и, увидев большую зеленую бутылку, непроизвольно вскрикнула:

– Боже мой! Это же шампанское!.. О Господи, Луиджи! – Расчувствовавшись, она даже бросилась ему на шею и поцеловала в щеку.

– Луиджи, огромное тебе спасибо! Это именно то, что мне сейчас необходимо!

Он принялся открывать бутылку.

– Да, Лион многого лишился! – с улыбкой сказал Луиджи.

Они осушили бутылку шампанского залпом.

Спустя несколько минут Джастина почувствовала, как вагон стал раскачиваться меньше, поезд замедлил ход и, наконец, совсем остановился.

– Боже мой, какое счастье! – воскликнула она. – Это просто чудо, что поезд остановился! Это просто какая-то магия!

Луиджи громко рассмеялся.

– У меня много этой магии.

Он вытащил из-под ног сумку и, открыв ее, продемонстрировал Джастине. Оттуда, словно головки снарядов, торчали пробки бутылок шампанского.

Джастина всплеснула руками.

– Господи, откуда у тебя это?

Поезд долго стоял в открытом поле, среди холмов, поросших редкими и жалкими кустиками травы. Откуда-то издалека доносилась песня бедуина.

– Послушай, здесь кто-то еще поет… – задумчиво проговорила Джастина, глядя в окно. – Вообще-то я не думала, что поеду на поезде. Мне очень этого не хотелось.

– А я знал это, – сказал Луиджи. – Поэтому и запасся шампанским, чтобы прогнать твою тоску. Запомни, Джастина, нет ничего важного на свете. Расслабься и успокойся. Кажется, кто-то из великих сказал…

– Луиджи! – резко оборвала его Джастина и невпопад рассмеялась.

Он недоуменно посмотрел на нее.

– Не надо этого… То есть я хочу сказать, что шампанское – да, а философия – нет.

68

Лиону пришлось ехать в автомобиле с Моррисами по разбитой проселочной дороге мимо выжженных солнцем холмов, где лишь на мгновение иногда показывалась человеческая фигура только для того, чтобы снова исчезнуть.

Солнце жарило неимоверно, и, прикрыв лицо шляпой, Лион дремал на заднем сиденье.

Мать и сын постоянно ссорились. Она ругала его едва ли не ежеминутно за любую провинность – за то, что не объехал выбоину, за то, что на мгновение отвлекся, за то, что слишком резко поворачивал руль.

Потом она оставляла сына в покое и начинала ругать арабов, французов, евреев, католиков, коммунистов, социалистов, африканцев, американцев…

Лион подумал о том, что, если бы с ним поехала Джастина, ее наверняка бы стошнило.

Они остановились на неизвестно как оказавшейся среди этих выгоревших холмов бензозаправочной станции с маленьким кафе.

Был полдень, время ежедневной молитвы, и хозяин этого заведения, очень высокий араб, постелив коврик в стороне от маленького кусочка асфальта, молился Аллаху, высоко поднимая руки к небу:

– Хайэн алэина йа рабб, селлем алэина бе барактак! – восклицал он в усердной молитве.

– Посмотрите, как это любопытно, – сказала миссис Моррис, выходя из машины с фотоаппаратом наперевес. – Мистер Хартгейм, а вы разве не будете фотографировать?

Он равнодушно выглянул из окна.

– Нет, у меня нет фотоаппарата.

Неожиданно Аманда Моррис спросила:

– А вы не боитесь насчет вашей жены? Она доберется в безопасности?

– Да, она доберется в безопасности… А мы скоро приедем?

Аманда Моррис в ответ улыбнулась. Ее улыбка была такой же отвратительной, как и голос.

– Мы скоро будем на месте. Между прочим, в этом городке есть неплохая гостиница. Не такая, конечно, как «Гранд Отель» в Аннаба, но все-таки вполне приличная.

В глазах Лиона блеснули искорки любопытства.

– Вот как?

Аманда Моррис тут же оживилась:

– Наконец-то вы хоть чем-то заинтересовались, мистер Хартгейм!

Она явно пыталась привлечь к себе его внимание – старая, уродливая жаба с выкрашенными хной волосами. Она даже наклонилась поближе к дверце машины.

– Вы знаете, мистер Хартгейм, здесь до самого Конго нет больше ничего интересного. Ничего.

Лион демонстративно отвернулся, и тогда Аманда Моррис обратила все свое внимание на сына.

– Эрик, иди за мной!

Она заставила его выйти из машины и проводить ее в туалет. Как только Аманда исчезла за дверью, ее сын Эрик, заговорщицки оглядываясь, подбежал к машине.

– Мистер Хартгейм, вы не могли бы одолжить мне немного денег? Ну хотя бы несколько десятков франков?.. Ну, хотя бы пять… Или три… В долг, конечно. Я обязательно отдам. Я не один из этих дешевых людей, которые побираются по жалким гостиницам. Просто моя мать не дает мне ни цента. У нее есть деньги, но она считает, что я не могу распорядиться ими. У меня не остается другого выхода, как попросить у вас денег, чтобы я хотя бы мог купить себе сигарет.

Лион полез в карман за бумажником.

– Я не хочу одалживать вам деньги, потому что вы наверняка не отдадите мне их, – сказал он. – Но я дам вам триста франков.

Он отсчитал деньги и протянул Моррису.

– Я дам вам денег без всякого одолжения. И мой вам совет – приучитесь к местному табаку. Он очень дешев.

Моррис замер от восторга, сунув деньги под шляпу.

69

Джастина проснулась оттого, что солнце било ей в глаза. Голова нестерпимо болела, во рту было сухо. Протерев глаза, она увидела, что лежит голая на постели рядом с обнаженным Луиджи.

– О Бог мой! – вскрикнула она, вскакивая с постели и заворачиваясь в простыню. – Луиджи!..

Она стала трясти его за плечо:

– Луиджи! Поднимайся быстрее! Уже день…

Он вскочил протирая глаза.

– Что? Что такое?

Джастина бросила ему брюки, валявшиеся на полу.

– Просыпайся, Луиджи!..

– Что? Что там? – бормотал он.

– Как ты попал ко мне в комнату? Уходи быстрее!

Утирая лицо рукой, он спустил ноги с постели.

– Господи… Который час?

Она взглянула на часы, лежавшие на столе.

– Черт возьми! Уже почти полдень… Быстрее! Уматывайся. Господи, да что же это такое? Я ни черта не помню… – бормотала она, бегая по комнате.

На полу в номере Джастины стояли чемоданы Луиджи. Она поспешно вытолкала их за дверь.

Прыгая на одной ноге, Луиджи натянул на себя брюки, потом рубашку, накинул на плечи измятый пиджак и с ботинками в руках босиком выбежал в коридор. Напоследок Джастина сунула ему в руку валявшийся в углу галстук.

– Увидимся позже.

– Хорошо.

Он выбежал в коридор и, оглянувшись по сторонам, отпер ключом дверь своего номера.

Слава Богу, в коридоре никого не было. Лион еще не приехал. Очевидно, вместе с Моррисами он заночевал где-то на полдороге.

Услышав за спиной скрип открывающейся двери, Луиджи оглянулся. На пороге смущенно топталась Джастина, уже успевшая накинуть халат.

– Слушай, Луиджи, у тебя больше шампанского не осталось? – жалобно протянула она. – Ужасно голова болит… И вообще я вся в панике.

Скальфаро покопался в сумке и протянул Джастине бутылку.

– Последняя.

– Спасибо.

Она улыбнулась и заскочила опять в номер, спросив напоследок:

– Луиджи, я никаких глупостей не делала?

Он хитро улыбнулся:

– Глупостей? Нет, никаких.

Когда Джастина исчезла за дверью, он громко расхохотался и игриво цокнул языком.

Лион приехал в гостиницу через полчаса после этого. Он заселился в номер, соседний с номером Джастины.

После этого они отправились на велосипедную прогулку. Город окружали невысокие холмы, а в туманной дымке вдалеке за ними виднелись Атласские горы. Среди холмов пролегала широкая каменистая долина, по которой протянулась дорога.

Джастина и Лион медленно ехали на велосипедах, обжигаемые полуденным солнцем.

– Наверное, я больше не позволю Луиджи оставаться с тобой надолго, – говорил Лион.

– Не будь глупым, Ливень. Он, как и все итальянцы, любит сиесту, отдыхать после обеда. Наверное, только поэтому его сейчас нет с нами.

– По-моему, он неравнодушен к тебе.

Джастина уже начинала злиться.

– Не говори ерунды.

– Что, неужели ты думаешь, что я не вижу, как он разговаривает с тобой, как смотрит на тебя, как он трогает твои пальцы, как он охватывает тебя взглядом, как ухаживает за тобой?

– Что еще?

– Он таскает твой багаж, – нудным тоном продолжал Лион.

– Тебе он, между прочим, тоже помогал носить чемоданы, – парировала Джастина. – Так что не надо сваливать все на меня.

– Ну, это не одно и то же. Впрочем, ладно. Это действительно не имеет значения.

Словно обидевшись друг на друга, они ехали, отвернувшись в разные стороны. Но спустя четверть часа безрадостное настроение вновь покинуло обоих, и они снова стали болтать о пустяках, показывая друг другу на открывшиеся по сторонам виды пустыни.

Багрово-красное солнце нещадно палило им головы. Они уже мечтали о прохладной тени, но повсюду видели только камни и желтые пятна песка. Раскаленный песок отражал пламенные лучи палящего солнца. Не было в этой плоской долине ни утеса, ни приюта, где уставшее тело могло найти покой, хотя бы одну минуту для отдыха.

Воздух трепетал от ужасающего зноя, и временами взору Джастины представлялись волнующие озера – обманчивые волшебные призраки.

Внезапно дорога оборвалась, и путешественники оказались на краю невысокого плато. Нет, дорога не заканчивалась здесь. Просто, извиваясь узкой ленточкой, она спускалась вниз по крутому склону, туда, где начинались настоящие барханы.

Лион вместе с Джастиной сели на краю каменистого обрыва, глядя на сливающийся с желтой далью горизонт.

– Знаешь, я скучаю по таким местам, как это, – сказал Лион.

– Я знаю, что так оно и есть, – промолвила Джастина. – Смотри, какая красота…

Джастина как зачарованная смотрела вдаль. Там, внизу, была пустыня Сахара. Они долго сидели на краю обрыва, не в силах произнести ни слова от немого восторга, который охватывал их от одного только созерцания гигантских безлюдных просторов, полных ослепительно яркого песка и неба.

Джастина вспомнила стихотворение одного английского поэта, которое она учила в колледже:

 
Но в изумлении она лепечет:
«Ты не спишь, супруг?
Ведь небосвод, что медным был,
Смотри – в сталь обратился вдруг!
Повсюду свет!
Куда исчез песок пустыни золотой?
Сверкает, блестками горит,
Как у алжирских скал прибой,
Блестит, бушует, как поток,
Что в камнях путь себе пробил,
Горит, как зеркало.
Скорей проснись, быть может, это Нил?
Но нет, мы шли на юг…
Тогда скорее это Сенегал?
Что, если это океан,
Что катит там широкий вал?
Но все едино: там вода!
Смотри, я сбросила наряд,
Встань, господин, бежим скорее
Смыть с наших тел пустыни ад.
Купанье силы придаст нам,
Даст нам сил глоток живой воды,
В высоком замке, на горе,
Забудем странствий мы труды!
Любимый, высох мой язык!
Проснись, уж близится закат!»
«Нет… то мираж! – ответил он,
На небо бросив мрачный взгляд.
То наважденье джиннов злых…
Их дел пустыня ведь полна».
Мираж пропал.
На труп его с рыданьем бросилась жена.
 

Да, наверное, именно в таких местах путника, случайно попавшего сюда, посещают миражи: сельские жилища, окруженные водой, пальмовые заросли на берегах озер, реки, по которым идут расцвеченные флагами суда. Здесь усталому путешественнику чудится вода во всех видах. Воображение тешит усталую, больную душу милыми сердцу призраками: деревья, дома, люди…

Но здесь ничего нет. На самом деле есть только дьявольское море песка.

Джастине только сейчас стало ясно – надо побывать в пустыне и испытать все муки жажды, чтобы поверить в реальность существования в материальном мире призраков фата-морганы.

Слава Богу, они с Лионом взяли с собой в дальнюю прогулку на велосипедах две фляги воды, а потому опасность умереть от жажды им не грозила.

Лион вдруг как-то по-особенному пристально и внимательно посмотрел на свою жену и нежно погладил ее по обнаженной руке. Затем он придвинулся к ней поближе и поцеловал в щеку.

Они долго смотрели прямо в глаза друг другу, чувствуя прилив давно не возникавшей между ними нежности и любви.

Любовь овладела ими прямо здесь, под горячим солнцем, рядом с огромными массами изменчивого, подвижного песка, который властвовал здесь.

Джастина с наслаждением принимала ласки своего любимого, испытывая давно забытое ею чувство роскоши момента.

– Здесь такое странное небо, – шептал ей на ухо Лион, когда они занимались любовью на каменистом обрыве, – такое прекрасное, как будто оно защищает нас от чего-то изнутри. Это сила. Она сильнее всего на свете…

– Я всегда хотела бы оставаться вместе с тобой, рядом с тобой, – отвечала она. – Но я не могу… Ты стал другим… Ты не боишься быть один… один всегда… Мы уже не одно и то же… Тебе ничто не нужно… Тебе никто не нужен… Теперь ты можешь жить без меня…

Эти слова были для него такой неожиданностью, что он замер.

– Джастина, – тяжело дыша, сказал Лион. – То, что ты не видишь признаков любви, еще не значит, что я не люблю тебя… Мы не можем стать никем, кроме тех, кто мы есть сейчас… Может быть, мы оба боимся любить слишком сильно?..

Он припал к ее груди и долго молчал.

Так они лежали и лежали, уставшие от солнца и любви. Слезы бессилия полились из глаз Джастины, когда она прижимала к себе голову, уже почти наполовину покрытую сединой. Ливень, Ливень… Как же ты изменился…

Нет, она больше не чувствовала, что он любит ее так же, как прежде, и даже не хотела ни думать, ни говорить об этом. Что-то неуловимо тонкое в их отношениях исчезло, испарилось… Они стали чужими, хоть и продолжали быть мужем и женой. Она надолго оставила дочь, поехала с ним, чтобы наладить отношения, но… Он разлюбил ее и даже о Дженни не вспоминает.

Только сейчас она поняла, как они одиноки под этим огромным небом, в этом гигантском мире. Ничего не сложилось, ничего не вышло…

Что будет дальше?

– Давай уедем отсюда, – неожиданно сказала она.

– Хорошо, – прошептал Лион.

– Хорошо…

Она села, обхватив голову руками, и, дождавшись, пока Лион поднимется первым, следом за ним направилась к велосипедам, которые они оставили у небольшого бугра.