Текст книги "Мэгги и Джастина"
Автор книги: Джуди Кэролайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 36 страниц)
50
Бобби Бентон, шмыгая носом, стоял на покрытой пожухлой травой лужайке в полумиле от дома, где жила вдова генерал-губернатора, и, хлопая рукой об руку, подпрыгивал на месте, чтобы согреться. В полутора десятках метров от него стоял также одетый в теплую куртку Джеф Чендлер, а Чарли Конти, поправляя темные солнцезащитные очки, с недовольным видом расхаживал рядом с миссис Уилкинсон, которая неумело возилась с клюшкой для гольфа и мячиком.
Здесь же, нахлобучив на голову капюшон от теплой куртки и напялив на руки рукавицы, в обнимку с несколькими железными клюшками для гольфа стояла Джейн Гарфилд. Ее посиневшее от холода лицо и покрасневший нос лучше всяких слов говорили о том, какое огромное удовольствие испытывает она от этого сеанса гольфа на свежем воздухе.
Мэгги в легкой курточке и даже без головного убора долго пыталась нанести удар клюшкой по мячику, установленному на маленьком холмике, но никак не могла этого сделать. Наконец удар ей удался, если, конечно, можно считать удачным такой удар, после которого мячик летит не вперед, а назад. Маленький матерчатый шарик оказался в двух метрах от стоявшего почти на углу площадки Бобби Бентона, и тот сделал некий намек на движение, словно пытался поднять мяч и отнести его миссис Уилкинсон. Однако, увидев, что он пытается сделать, она крикнула:
– Не трогать!
Бобби тут же застыл на своем месте, словно часовой на посту.
Мэгги выглядела совсем не так, как должны выглядеть смертельно больные женщины в пожилом возрасте. Бодрым шагом она подошла к шарику и снова стала примериваться клюшкой для того, чтобы нанести удар. Спустя несколько мгновений ей показалось, что эта клюшка почему-то не подходит для удара, и она сделала едва заметное движение пальцем, подзывая к себе экономку.
Джейн без всяких слов поняла ее и мелкой рысцой подбежала к хозяйке. Та придирчиво выбрала из кучи клюшек ту, которая, как ей показалось, была более подходящей, и сунула прежнюю в руки Джейн.
Когда та снова отбежала в сторону, Мэгги примерилась к мячику и уже было попыталась нанести удар, как вдруг опять передумала.
Подняв голову, она недовольно посмотрела на Бобби Бентона, маячившего в двух метрах от него и ткнула в него пальцем.
– Вы мне мешаете, отойдите в сторону.
Тот мгновенно отскочил в сторону, как это делают испуганные кролики где-нибудь на австралийских равнинах. Но и это не удовлетворило Мэгги. Она брезгливо поморщилась и покачала головой:
– Да не туда, не туда.
Ткнув пальцем в другую сторону, она показала место, где хотела бы видеть своего охранника.
– Станьте вот сюда. Вот, вот, правильно.
Когда он остановился напротив Мэгги на расстоянии примерно десяти метров от нее, она укоризненно покачала головой:
– Мистер Бентон, вам когда-нибудь приходилось охранять генерал-губернатора, премьер-министра или еще кого-нибудь в этом роде?
Сунув окоченевшие руки в карманы легкой куртки, Боб стал мелко трясти головой.
– Нет, мэм, – проговорил он, заикаясь от холода.
Мэгги наставительно подняла палец.
– А ведь они всегда играли в гольф.
– Да, мэм, – охотно согласился Бентон, переминаясь с ноги на ногу.
Чарли безмолвно наблюдал за этой сценой, застыв, словно статуя индейского вождя, на дальнем краю лужайки.
– И это было благословением для страны, – продолжила Мэгги.
Бобби был готов согласиться со всем, чем угодно, даже с тем, что на земле нет Бога, лишь бы она поскорее закончила эти нелепые упражнения на морозном воздухе и можно было наконец-то вернуться в теплое помещение.
Однако в своем стремлении угодить Мэгги Уилкинсон Бобби явно переусердствовал. Когда она уже занесла клюшку для нанесения удара, Бентон неожиданно сказал:
– К сожалению, мэм, я был слишком молод, чтобы охранять таких важных людей.
Чарли едва не застонал от очередной глупости своего напарника. Его слова прозвучали как бестактное напоминание о пожилом возрасте Мэгги.
Разумеется, это не прошло незамеченным и для самой Мэгги. Она в изумлении опустила клюшку и, смерив Бентона холодным взглядом, взмахнула рукой:
– А ну-ка вон отсюда, быстро! Чтобы я тебя здесь не видела. Садись в гольфмобиль и сиди там тихо, как мышь. Сиди до тех пор, пока я тебя не позову, понял?
Бобби направился к маленькому автомобильчику, стоявшему возле пока еще голых кустов на углу лужайки. Спустя несколько мгновений он уже сидел в машине и растирал руками окоченевшие колени.
– Вот черт, – бормотал Бентон, – правильно сказал Чарли: и не повезло же нам с этой старухой.
Мэгги долго прицеливалась и наконец нанесла удар. Очевидно, это был первый удачный удар по мячу в ее жизни, потому что она от радости взвизгнула, отбросила в сторону клюшку и стала подпрыгивать на месте, хлопая в ладоши.
Чарли Конти взирал на все это с олимпийским спокойствием. На лице его даже появилась легкая гримаса брезгливости.
Слава Богу, что Мэгги это не видела – или не хотела видеть. Потому что в противном случае Чарли явно ожидали бы неприятности. Маловероятно, чтобы Мэгги сейчас могла спустить кому-нибудь с рук столь снисходительно брезгливое отношение к собственным занятиям.
Подняв с земли клюшку, она горделиво положила ее на плечо и, сделав знак рукой Бобби Бентону, который сидел в гольфмобиле, показала, куда он должен подъехать.
Маленькая машинка заурчала электродвигателем, и спустя несколько мгновений Мэгги уже сидела на узком кожаном кресле.
– Джейн, теперь твоя очередь! – крикнула она.
Экономка мелким шагом засеменила к лежавшему в двух десятках метров от нее белому матерчатому шарику и, положив в стороне от него клюшки для гольфа, выбрала из кучи одну, которой стала прицеливаться для нанесения удара.
Экономка владела искусством игры в гольф намного хуже, чем хозяйка дома. Ее движения были столь неуклюжи, нелепы, а порой и смешны, что, будь на месте Чарли кто-то другой, он бы уже наверняка расхохотался. Джеф едва сдерживал улыбку, а Боб просто отвернулся, чтобы не рассмеяться и таким образом не навлечь еще больший гнев миссис Уилкинсон.
Первый удар оказался неудачным, за ним последовал еще один, и еще, и наконец с четвертого раза Джейн угодила по мячу. При этом ее клюшка прорыла в земле такую глубокую борозду, как будто по ней прошел танк. Мячик, описав в воздухе кривую дугу, шлепнулся под ноги Чарли.
Теперь наступил черед наносить удар Мэгги. Она сделала знак рукой Бобби Бентону, который сидел за рулем гольфмобиля, и машина медленно покатилась к тому месту, где лежал мяч. Чарли благоразумно отступил в сторону, остановившись рядом с Джефом Чендлером, который старался даже не смотреть в ту сторону, где проходила игра.
– Да что же это такое? – вполголоса произнес тот, обращаясь к Чарли. – Несколько месяцев она сидела взаперти в своей пыльной спальне, и ее даже на прогулку было трудно вытащить, а сейчас, когда грянул мороз, ей вдруг приспичило поиграть в гольф. Ты посмотри, хоть бы оделась как следует. Не припоминаю, чтобы она интересовалась гольфом. Что это на нее нашло?
Чарли хмыкнул:
– Ты еще забываешь про оперу.
Джеф почесал в затылке:
– Да, а еще опера… Час от часу не легче. Интересно, что у нее следующее в планах?
– Синхронное плавание, – пробурчал Чарли.
На сей раз оба не удержались от смеха, что немедленно было замечено миссис Уилкинсон.
Поправив немного сбившуюся набок теплую клетчатую юбку из шотландки, Мэгги недовольно подняла руку и воскликнула:
– Ну что вы шумите? Разве не видно, что мы с Джейн пытаемся играть? Вы нам мешаете.
Зная тяжелый характер хозяйки, Джеф тут же умолк и, вынув руки из карманов теплой куртки, вытянулся.
– Простите, мэм.
Она укоризненно покачала головой.
– Ну что вы стоите здесь без цели и смысла? Сделайте что-нибудь полезное. Джеф, иди хоть флажок подержи.
Она показала Чендлеру на слегка пошатывавшийся от ветра флажок, под которым красовалась лунка, и он тут же бросился исполнять ее повеление.
– Сейчас я попробую закатить шарик в лунку, – торжественно провозгласила Мэгги, поплевывая на руки перед тем, как взять клюшку, зажатую между ног.
Разумеется, удар пришелся мимо, но это отнюдь не угасило энтузиазма, возникшего у Мэгги по отношению к игре в гольф. Казалось, неудачи только еще больше раззадоривали ее.
Невзирая на морозную погоду, Мэгги снова и снова пыталась наносить удары, закатывать шар в лунку и делала это со все большим успехом. Через час-полтора она уже вполне сносно попадала по мячу – едва ли не с первого раза – и без устали гоняла свою партнершу по игре Джейн Гарфилд по широкой лужайке. Та уже временами закатывала глаза от изнеможения и усталости, однако каждый раз делала это так, чтобы Мэгги ничего не заметила.
Наконец наступил момент, когда один раунд игры в гольф оказался все-таки завершенным. Мэгги проявила по этому поводу такую радость, что брови неподвижно стоявшего на своем месте Чарльза Конти от удивления поползли вверх. Слава Богу, что лицо его было скрыто солнцезащитными очками, а потому его чувства остались незамеченными, а может быть, ему так только казалось?
На гольфмобиле Мэгги подъехала к тому месту, где стоял Чарли, и, взяв мячик и клюшку, вышла из машины. Остановившись в двух метрах от телохранителя, она аккуратно установила мячик и после первой же попытки забила его на дальний конец лужайки.
Удовлетворенно хмыкнув, она приложила руку ко лбу наподобие козырька и посмотрела туда, где лежал маленький белый шарик. После этого Мэгги обратилась к Чарльзу:
– Будь любезен, дорогой, принеси мой первый мяч.
При этом она сунула клюшку за сиденье гольфмобиля и демонстративно уселась рядом с Бобби, который напряженно держался за руль.
Ее слова прозвучали явным вызовом для Чарли, и он не собирался просто так сносить их. То есть это был даже не вызов, а откровенное оскорбление, причем наносимое в присутствии коллеги.
– Я – сотрудник секретной службы, – с гордостью и достоинством произнес Чарли, – а не мальчик для гольфа. Если вам нужен этот мячик, то сходите за ним сами. Это не чрезвычайная ситуация, это обыкновенная игра в гольф, в которой я не принимаю участия, так что извините. Раз уж вы настояли на том, чтобы я вернулся, то теперь вам придется смириться с тем, что я буду работать строго по уставу.
Она неподвижно сидела в кресле гольфмобиля и внимательно смотрела на стоявшего перед ней молодого человека. Не скрывая своего любопытства, она даже сняла темные солнцезащитные очки и чуть наклонила голову.
– А что значит «строго по уставу»?
– Это значит, – ответил Чарли, – что мы не будем ходить за покупками, не будем готовить вам бутерброды и не должны оставлять оружие, входя в вашу комнату. Если вам это не нравится, то позвоните в Канберру и подыщите мне замену.
Мэгги натянуто улыбнулась:
– А я бы на вашем месте, молодой человек, была бы поосторожнее. Вы ведь еще так молоды, и в вашей карьере вполне может случиться что-нибудь неожиданное.
Чарли было нетрудно выдержать ее проницательный и довольно странный взгляд, потому что его глаза были скрыты за зеркальными стеклами очков.
– Миссис Уилкинсон, – холодно сказал он, – хочу сообщить вам, что сегодняшний вечер я проведу в клубе управления внутренних дел и избавлю вас, таким образом, от своего присутствия.
Она вдруг лукаво улыбнулась.
– Но только на один вечер.
Чарли ничего не ответил и, повернувшись, медленно зашагал по лужайке. Больше разговаривать ему не хотелось. Мэгги внимательно посмотрела ему вслед и, одев очки, хлопнула Бобби Бентона по плечу.
– Поехали.
51
Вечером Чарли сидел в клубе среди своих коллег и знакомых по школе телохранителей, пытаясь хоть немного прийти в себя после того чудовищного удара, который ему приготовила судьба в виде этой слишком затянувшейся служебной командировки на виллу Колд-Крик. Вскоре к нему присоединились Боб Бентон и Джеф Чендлер. Недоуменно посмотрев на них, Чарли поинтересовался:
– А на кого же вы оставили нашу драгоценную старушку?
Джеф улыбнулся.
– А она сама нас отпустила.
– Да брось ты, – воскликнул Чарли, – такого не может быть!
– Ну как же не может, – развел руками Бобби, – если мы сейчас сидим здесь, рядом с тобой, а не кантуемся на кухне в компании этого жирного француза. Слушай, он временами бывает так же невыносим, как эта миссис Уилкинсон. Ты видел, как он пьет кефир? Он потом вскрывает пакет и пальцем вытирает стенки, вылизывая все остатки до дна.
Чарли махнул рукой:
– Да ладно, черт с ним. Как будто у нас больше нет забот, как только думать о том, как Жерар пьет кефир. Интересно все-таки, почему она вас отпустила?
Бобби хлопнул Чарльза по плечу.
– А я знаю, почему она это сделала. Ты ей сегодня здорово показал.
Чарли нахмурился:
– Ты о чем?
– Ну как о чем? Тогда, на лужайке, когда она потребовала, чтобы ты принес ей мяч. Ты же сказал ей, что мы агенты специальной службы, а не мальчики на побегушках.
Джеф изумленно поднял брови.
– Что, ты действительно ей так сказал? А почему я об этом ничего не знаю, Боб? Нашел с кем темнить.
Бентон обиженно развел руками.
– Да ничего я не темнил. Просто она сразу же после гольфа отослала меня в гараж, вот я и не успел тебе ничего рассказать.
– Так что ты ей сказал, Чарли? – нетерпеливо воскликнул Джеф, придвигаясь на стуле поближе к стойке бара, за которой сидели все трое.
Чарли спокойно отхлебнул виски.
– Я ей сказал все, что думаю. Я сказал, что мы больше не будем готовить ей жрать среди ночи, не будем оставлять оружие перед дверью ее спальни, что не будем ходить в магазин за покупками, с этого дня – все только по уставу, строго по уставу.
Джеф изумленно покачал головой.
– Ну ничего себе, кто бы мог подумать? А что, что она, она что сказала? Она возражала что-нибудь?
Чарли отрицательно покачал головой:
– Нет, ничего не сказала. Представляешь, Джеф, как она обнаглела? Послала меня за мячиком. Я ей сказал, что мы – агенты специальной службы, а не официанты какие-нибудь. Вот так вот. Вот я ей в ответ и сказал: если хочешь, иди сама.
– Ну ты молодец, парень.
Джеф пришел в такой восторг, что тут же заказал еще пива.
– Ты особенно не напивайся, – назидательно сказал Чарли, – нам еще сегодня возвращаться из Канберры в Колд-Крик.
– Не дрейфь, Чак, – панибратски воскликнул Чендлер, – пиво – это же ерунда.
Тем не менее свой заказ он отменил.
Чарли только успел приступить к виски, как раздался голос хорошо знавшего его бармена:
– Чак, к телефону.
Чарли подошел к телефону, который бармен выставил перед ним на стойку бара в дальнем углу клуба. Бесстрастный женский голос поинтересовался:
– Мистер Конти?
– Да, – удивленно ответил Чарли.
– Сейчас с вами будет разговаривать премьер-министр.
Чарли еще не успел ничего сообразить, как в трубке что-то щелкнуло, и низкий мужской голос весело спросил:
– Чак, это ты?
У Чарли все похолодело внутри.
Это действительно был премьер-министр, который неизвестно каким образом дозвонился до него.
– Да, я слушаю, – дрогнувшим голосом сказал он. – Это я, сэр.
Голос премьер-министра в трубке был слышен так хорошо, как будто он разговаривал из телефона-автомата на углу.
– Как дела? – поинтересовался он.
Поначалу Чарльз даже не нашелся, что ответить.
– Э… Я… Все хорошо, сэр, – наконец сказал он. – А у вас?
– Мне звонила Мэгги Уилкинсон. Конечно, это звучит как-то сумасшедше, но слушай, ты ломал какие-то ее цветы?
Ошеломленно оглянувшись по сторонам, Чарли не знал, что ответить. Очевидно, его молчание затянулось слишком надолго, потому что премьер-министр обеспокоенно спросил:
– Чак, ты меня слышишь?
– Да, да, сэр, – торопливо ответил Конти.
– Ну так что, ты сломал ей целый букет роз?
Чарли едва не лишился дара речи. Мало того что она звонит премьер-министру, да еще утверждает, будто он переломал ей целый букет. Это же полная чушь.
– Да, сэр, то есть нет, сэр. Нет, ни в коем случае не букет. Это была…
Он умолк.
– Так сколько?
– Это… Это была только одна роза, – наконец ответил Чарли.
– Понятно, – сказал премьер-министр. – Ну, так что ты сделал? Порвал эту розу по лепесткам?
Чарли так тяжело ворочал языком, как будто выпил не один глоток виски, а целую бутылку.
– Да нет, сэр, – медленно говорил он. – Я просто взял бутон… И все, сэр.
– Понятно, – протянул премьер-министр. – Ну ладно, забудем об этом. Будем считать, что этот неприятный инцидент исчерпан. Как тебе, наверное, известно, в те времена, когда ее муж только начинал свою деятельность на посту генерал-губернатора Австралии, я был его личным секретарем. – Вот это да! Чарли и не знал таких подробностей из биографии Джозефа Уилкинсона. Разумеется, это совершенно меняло дело. В лице премьер-министра Мэгги имела надежного покровителя и защитника.
– Да, сэр, – пролепетал Конти. – То есть нет, сэр, я не знал. Но теперь буду знать.
– И, откровенно говоря, – продолжал премьер-министр, – я многим обязан Джозефу Уилкинсону. Можно сказать, что он дал мне путевку в жизнь. Если бы не он, я бы, наверное, до сих пор ходил в мелких сошках. В лучшем случае стал бы каким-нибудь членом законодательного собрания. Давай все-таки попробуем как-то поладить с ней.
– Слушаюсь, сэр, – торопливо ответил Чарли.
– А то, знаешь, меня это уже все начинает сильно беспокоить. То она звонит мне и говорит, что жить без тебя не может, то звонит вся в слезах, плачет, рыдает, что ее цветы сломали. Может быть, у вас там с ней какие-то…
– Да нет, нет, что вы, сэр. У меня с ней нет никаких разногласий, поверьте, – дрожащим голосом сказал Чарли.
Он почувствовал, как премьер-министр переменил тон разговора с ним.
– Ну, смотри, Чарли, если будет еще один звонок, ты будешь охранять мою собаку. Ты знаешь, у меня самая важная работа в этой стране, а я чувствую себя последним идиотом, звоню тебе по поводу какого-то поганого цветка.
Премьер-министр уже не говорил, а кричал.
– Я все понимаю, сэр.
Чарли попытался оправдываться, однако премьер уже не желал слушать его объяснения.
– Ну, так ты поможешь мне?
– Да, да, конечно, помогу, – воскликнул Чарли с такой горячностью, что сидевшие за стойкой в баре стали с удивлением оглядываться на него.
– Спасибо, Чарли, – удовлетворенно произнес премьер-министр, – именно это я и хотел услышать.
– Так точно, сэр, – словно солдат ответил Конти.
– Ну, вот и отлично, – воскликнул премьер-министр.
– Так точно, сэр, – снова повторил Чарли.
– Ну, ладно, – подобревшим голосом сказал премьер, – желаю тебе приятно провести вечер, Чак.
Чарли еще долго смотрел на трубку, из которой доносились короткие гудки, а потом внезапно похолодевшей рукой положил ее на рычаг телефонного аппарата. Под изумленные взгляды собравшихся в этот вечер в клубе посетителей он на негнущихся ногах прошел к своему месту и плюхнулся на стул. Увидев его побледневшее лицо с проступившими на висках капельками пота, Джеф и Бобби перестали жевать и в изумлении воззрились на Чарли.
Он положил локти на стол и закрыл ладонями лицо. Боб и Джеф переглянулись между собой, но предпочли не приставать к Чарли с расспросами.
52
Неделя пролетела быстро, и наступила пятница. Мэгги провела в постели половину дня, благо что накануне она отправила Дженнифер погостить в Дрохеду вместе с ее няней. Это было необходимо, потому что Мэгги чувствовала, что уже не может управлять своими эмоциями. Иногда Мэгги казалось, что в ее тело вселилась какая-то чужая женщина. Втайне она ужасалась тому, что говорит, как ведет себя, но остановиться не могла. Может быть, это был своеобразный протест против неблагосклонностей судьбы… Во всяком случае, так ей было легче пережить свою трагедию. В конце концов, она всю жизнь старалась делать людям только хорошее и относилась к ним по-доброму – и что из этого получилось? Она опять одинока… Но судьба не будет властвовать над ней. Поздно пообедав, она начала одеваться. Сегодня ей предстояло посещение оперы, в которой она не была уже больше месяца.
Посторонний человек, заглянувший после обеда на первый этаж дома Мэгги Уилкинсон, был бы немало удивлен, увидев странную картину: одетый в соответствующий такому случаю строгий черный костюм и белую сорочку с галстуком толстяк Жерар Лакруа с небольшим приемничком в руке, из которого доносилась ария Фигаро из оперы Россини «Севильский цирюльник», мелко семенил по кухне и, шевеля губами, повторял слова арии вслед за исполнявшим ее певцом. Китаец Куан Ли и личный шофер Мэгги Стивен Карпентер, на котором также был строгий черный костюм, расширенными от изумления глазами смотрели на ребяческое поведение повара-француза. Они совершенно не разделяли энтузиазма Лакруа по поводу предстоящего события. Китаец, наверное, вовсе не был знаком с итальянской оперой, а Карпентеру она была так глубоко безразлична, что он даже не находил в себе слов осуждения по поводу глупейших, на его взгляд, выходок Жерара.
Мэгги в это время сидела наверху в своей спальне и, одев закрытое вечернее платье из сиреневого шелка, принялась выбирать украшения. В конце концов она остановила свой выбор только на паре небольших сережек с бриллиантами, которые ей подарил Джозеф ко дню ее вступления в дом генерал-губернатора в качестве хозяйки, после чего перешла к прическе. Собственно, ничего особенного для ее густых волос не требовалось, кроме одной маленькой детали – собрать волосы, как обычно, узлом на затылке.
Удовлетворенно посмотрев на себя в зеркало, Мэгги хмыкнула:
– Пойдет.
Закрепив волосы с помощью двух заколок, она принялась наносить небольшой макияж.
В этот момент в дверь ее спальни постучали.
– Миссис Уилкинсон, – раздался голос Бобби Бентона, – я принес ваш плащ.
Чарли и Джеф также занимались последними приготовлениями к отъезду в оперу. Джеф проверял миниатюрный автомат «узи», который затем сунул в большую кобуру под мышкой, а Чарли изучал план зала, чтобы застраховать себя от всяких неожиданностей.
Натягивая пиджак, Джеф спросил:
– А чья опера-то?
– Моцарта, – рассеянно ответил Чарли.
Джеф понимающе кивнул:
– А, знаю, я видел про него кино. По-моему, он был полным идиотом. Ты понимаешь, там была такая сцена: он приходит на прием в одной маске, представляешь себе? Ну, что скажешь?
В этот момент с лестницы, ведущей на второй этаж, спустился Бобби Бентон и, накинув на себя светлый плащ, спросил, обращаясь к Джефу:
– Ты чего смеешься?
– Да я тут рассказываю Чарли о том, какой идиот был этот Моцарт, оперу которого мы поедем слушать. Он там на приемах голышом разгуливал.
Бобби, которому одинаково чужды были как Моцарт и опера, так и чувство юмора, брезгливо поморщился.
– Очень смешно. Ты лучше одевайся побыстрее. Кстати, кто возьмет помповое ружье?
Джеф показал на Конти:
– Чак.
Бобби пожал плечами:
– Ну ладно, Чак так Чак. Эй, приятель, ты слышишь, о чем мы говорим?
Чарли сидел над столом, о чем-то глубоко задумавшись.
– Эй, парень, по-моему, ты собрался уснуть, – весело сказал Джеф. – Бери-ка ружье и пошли в машину.
От дома генерал-губернатора в Колд-Крик до Канберры направлялось некое подобие кортежа автомобилей, состоявшего из двух машин, в первой из которых должна была ехать Мэгги Уилкинсон.
Несмотря на довольно морозную погоду, в этот день светило яркое солнце, и даже наблюдались отдельные признаки приближающейся весны. Мэгги медленно вышла из дома, шагая под руку с помогавшим ей идти Джефом Чендлером. Мэгги блаженно щурилась на послеполуденном солнце и была явно довольна жизнью.
Чарли стоял возле первой машины, задняя правая дверца которой была широко распахнута. Однако Мэгги, держа Джефа под руку, обошла машину с противоположной стороны. Джеф скривился, как будто ему под ноготь загнали иголку и, остановившись, виновато посмотрел на миссис Уилкинсон.
– Прошу прощения, мэм, – сказал он.
Она стала недоуменно смотреть то на автомобиль, то на Джефа.
– А в чем дело?
Чарли медленно, словно нехотя, поднял руку и шевельнул пальцами:
– Сюда, мэм.
Не говоря ни слова, она повиновалась и села в автомобиль с той стороны, куда показывал ей Чарли. Итак, в первой машине ехали: за рулем – Стив Карпентер, рядом с ним – Чарли Конти, а сзади – одна на широком сиденье – Мэгги Уилкинсон. Когда она уселась и Джеф захлопнул снаружи дверь, шофер включил мотор и положил руку на рычаг переключения скоростей, собираясь тронуться с места.
Бегло взглянув в зеркало заднего вида, Чарли увидел, как Мэгги передвинулась с правой стороны заднего сиденья на левую.
– Выключи мотор, – сухо сказал Конти.
Карпентер испуганно посмотрел на охранника. Немного поколебавшись, он повернул ключ в замке зажигания, и машина заглохла. Хотя причина, по которой Чарли отдал такое приказание, была совершенно очевидной – Мэгги нельзя было садиться с левой стороны – она не изменила своего решения и, лишь подняв небольшую тросточку, с которой она ехала в оперу, тронула ею плечо Карпентера:
– Включи мотор.
Карпентер не шелохнулся. По лицу Мэгги пробежала гримаса неудовольствия.
– Стив, – властно сказала она.
– Да, мэм, – дрожащим голосом ответил тот.
– Тебе нравится твоя работа?
Карпентер тяжело вздохнул.
– Да, мэм, очень.
Чарли, не оборачиваясь, процедил:
– Миссис Уилкинсон, согласно уставу специальной службы вам строжайше запрещено сидеть позади водителя.
Мэгги заупрямилась:
– Солнце будет с этой стороны, и я хочу сидеть здесь, вы не можете мне этого запретить. И плевать я хотела на уставы.
Теряя терпение, Конти повернулся вполоборота к Мэгги.
– Охраняемый должен сидеть за спиной своего телохранителя – так говорит устав, – твердо повторил он. – Единственное, что я могу вам позволить, это чуть-чуть сдвинуться к середине.
Мэгги решила стоять на своем.
– Нет, – так же твердо, как и Чарли, сказала она.
Гордо подняв голову, Мэгги откинулась на спинку сиденья и демонстративно отвернулась, глядя в окно.
Чарли сделал примерно то же самое: он повернулся и, застегивая ремень безопасности, сказал:
– Простите, мэм, но мы не отъедем от дома до тех пор, пока вы не сядете в установленном месте и не пристегнетесь ремнем безопасности.
Мэгги сидела не шелохнувшись, будто и не слышала обращенных к ней слов телохранителя. На лице ее личного шофера проявилась целая гамма самых разнообразных чувств, основными из которых были страх и сожаление. Нервно поглядывая то на Чарли, то в зеркало заднего вида на свою хозяйку, он ерзал на своем месте, чуть слышно поскрипывая креслом.
Воцарилась гнетущая тишина.
Сидевшие во второй машине Бобби Бентон, Джеф Чендлер и – на заднем сиденье – толстяк Жерар Лакруа изумленно всматривались в силуэты в первой машине, не понимая, что происходит.
– А, она не хочет сидеть за Чарли, – наконец сказал Джеф. – А он, похоже, будет стоять на своем.
Да, было действительно похоже, что отъезд откладывается на неопределенное время. Чарли и Мэгги заупрямились, считая себя главными здесь. Она неподвижно сидела на заднем сиденье за спиной шофера, Чарли, не поворачивая головы, – в кресле рядом с водителем. Все молчали.
Джеф, сидевший во второй машине, наконец не выдержал и выругался:
– Черт возьми, да пусть сидит, где хочет, пусть сидит хоть всю жизнь. Тоже мне, принцип. Нам уже ехать давно пора, а мы здесь ерундой занимаемся.
Наконец Мэгги не выдержала. Тяжело вздохнув, она криво улыбнулась и передвинулась за спину Чарли. Он мгновенно дал команду водителю:
– Поехали.
Одновременно Чарли произнес в небольшой портативный передатчик:
– Мы выезжаем.
Бобби, который сидел за рулем второй машины, облегченно вздохнул и завел двигатель. Лакруа, сидевший на заднем сиденье, громко засопел и, потирая жирный подбородок, сказал:
– Да, вас можно понять. У вас очень нервная работа.
Машины тронулись в путь. Мэгги сидела у окна за спиной Чарльза Конти и безучастно смотрела на мелькавшие за окном довольно унылые пейзажи. Да, зима была в самом разгаре, но все чаще и чаще задерживавшееся на небосклоне солнце постепенно разогревало землю, подготавливая ее к быстрому приходу весны.
Прошло несколько минут, прежде чем Чарли взглянул в зеркало заднего вида и обратил внимание на то, что Мэгги сидит, прислонившись головой к дверной стойке и закрыв глаза. Он обернулся, в этот момент Мэгги подняла веки.
Словно застигнутый на месте преступления, Чарли тут же отвернулся.
Оперу Моцарта «Волшебная флейта» в этот день в Канберре давали солисты труппы Венской оперы. Исполнение было изумительным. Зал был полон, и публика, настроенная крайне благожелательно, сопровождала каждую арию громом аплодисментов. Поскольку этот спектакль был единственным, который давала труппа из Вены, зал в этот вечер больше напоминал хранилище драгоценностей. Множество известных политиков, дипломатов, бизнесменов пришли на спектакль со своими женами, которые блистали шикарными вечерними платьями и бриллиантами.
Мэгги сидела на балконе, позади нее – Чарльз. Соседний балкон занимали Жерар Лакруа и Джеф Чендлер. Джеф внимательно следил за залом, а француз с увлечением разглядывал в небольшую подзорную трубу происходившее на сцене.
Чарли пропустил тот момент, когда в начале второго действия глаза Мэгги стали медленно закрываться и она почувствовала, что ее неудержимо клонит ко сну. Все еще сказывалось дикое нервное напряжение, в котором она жила последние месяцы. Однако поначалу она справилась с этим и снова стала слушать оперу. Но спустя несколько минут Морфей пересилил, и голова Мэгги стала клониться все ниже и ниже. Глаза ее закрылись, и в конце концов она задремала.
Кое-кто из пышно разодетой публики в зале, разумеется, не мог пропустить такого пикантного зрелища. Несколько дам принялись передавать друг другу маленький театральный бинокль, показывая пальцами на балкон, где сидела Мэгги. Голова ее клонилась все ниже и ниже, но Чарли пока не замечал этого. Он был погружен в собственные, не слишком веселые мысли, которые отчасти усугублялись музыкой.
Лишь когда по залу прокатился легкий ропот и публика стала вертеть головами, Конти понял, в чем дело. Он осторожно положил руку на плечо Мэгги и только сейчас убедился в том, что она спит. К сожалению, ему ничего не удалось добиться, тряхнув ее за плечо. Мэгги по-прежнему спала.
Тогда Чарли осторожно, чтобы не привлекать лишнего внимания, придвинул к ней свой стул и, взявшись за спинку стула, на котором сидела Мэгги, осторожно – во всяком случае так ему казалось – тряхнул его.
К сожалению, Чарли не рассчитал, и толчок получился слишком сильным. Мэгги едва не упала со стула, а программка, которую она держала в руке, выпала из ее ладони и, медленно колыхаясь, упала вниз, в зал.
Шум на балконе привлек внимание публики, и на несколько мгновений все забыли о «Волшебной флейте» и артистах.
Чарли только сейчас понял, что совершил ошибку. Смертельная бледность залила его лицо, и он почувствовал, как у него по виску стекает капелька пота. Мало того что Мэгги уронила программку, узел волос который был закреплен лишь двумя заколками, рассыпался, и волосы упали ей на лицо. Это вызвало отчетливый смех в зале, который совершенно утратил интерес к происходящему на сцене и теперь лишь с любопытством следил за тем, что творилось на балконе.
