Текст книги "Мэгги и Джастина"

Автор книги: Джуди Кэролайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

– Наверное, у вас связаны какие-то хорошие воспоминания с этим человеком, не правда ли? Ведь, насколько мне известно, он умер уже несколько лет назад. Похоже, он был хорошим священником.

– Да, – уклончиво ответила Мэгги. – Здесь очень многие помнят его необычайную доброту и благодарят Бога за то, что он послал им такого пастыря. Да, он служил здесь до войны, и я хорошо помню его. Многие очень сожалели о том, что его повысили в сане и перевели в Ватикан.

– Ну что ж, это вполне можно понять. Насколько мне известно, жизнь в таких местечках очень сильно зависит от церкви, и в особенности от того, кто представляет ее.

Мэгги вдруг пришла в голову странная мысль.

– Ведь вы католик, мистер Уилкинсон, не правда ли? Мне не совсем понятно, почему же вас при вашем вероисповедании назначили представителем британской королевы в страну, где большинство жителей протестанты?

Уилкинсон мягко улыбнулся.

– Мне тоже долго не давали покоя из-за этого. Скорее всего, тут сыграло свою роль то, что королева хотела наладить отношения с католической церковью, позиции которой в Британском Содружестве Наций в последнее время сильно пошатнулись. Наиболее подходящей кандидатурой оказался, очевидно, я. В первые годы моей работы здесь пришлось перенести довольно много неудобств, связанных с моим вероисповеданием. Особенно была недовольна англиканская церковь. Но после того, как архиепископ Кентерберийский в своем специальном послании указал, что я являюсь посланником королевы, а она, как вы знаете, формальный глава английской церкви, нападки на меня прекратились. Но, смею признаться вам, это было очень нелегко. Особенно трудно приходилось Патриции, которая, в отличие от меня, всю свою жизнь была глубоко верующей католичкой. Но она смогла справиться с этим. Вообще Патриция была настоящей женщиной-личностью.

– Вам нравятся именно такие?

Уилкинсон рассмеялся и, загадочно покачав головой, сказал:

– Одно время в молодости мне нравилось, когда меня окружали красивые женщины из разряда вещей. Они напоминали мне породистых собак.

– Из разряда вещей?

– Ну, вы же знаете, наверное, что женщина может быть или вещью, или личностью. Она личность, если сохраняет независимость от мужчины, которого любит, самостоятельна в своих взглядах и мыслях, а вещью она становится тогда, когда позволяет обращаться с собой как с предметом домашнего обихода. Бывает, что женщины обращаются с собой как с драгоценностью. Пусть так, но она все равно лишена собственной воли и похожа на лакомое блюдо, которым угощаются, когда придет охота. Кстати, многие мои знакомые предпочитают именно таких женщин. И часто жалеют о том, что в наше время, когда вы становитесь все более самостоятельными и независимыми, вы перестаете быть вещью. Мужчины, которые предпочитают таких женщин, сразу же после женитьбы начинают заглядываться на других. Меня устраивала Патриция. Она была и по складу ума, и по своему поведению, и в выражении своих чувств настоящей личностью. В этом-то все и дело. С тех пор, как она умерла, я не встречал таких, как она, хотя у меня была возможность выбирать.

– А чем она занималась?

– До того, как вышла за меня замуж? Учила детей в простой сельской школе.

– А потом?

– Потом я предоставил ей возможность выбирать. Разумеется, при моем положении она могла делать все что угодно. Она решила продолжить свою карьеру, хотя и на более высоком уровне. Патриция стала попечительницей совета школ. Она принимала участие в разработке многих школьных программ, и должен сказать, что большинство из них она воплотила в жизнь.

– А вы? Вам нравилось то, что она делает?

– Конечно. Хотя иногда это приносило непредвиденные трудности.

– Какие?

– Знаете, детали некоторых церемоний требуют присутствия генерал-губернатора вместе с супругой. А Патриция довольно часто была занята своими делами, и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы вытащить ее с какого-нибудь совещания и просить поприсутствовать со мной на приеме в посольстве или встрече важных гостей. Она не любила подобные дела и никогда не скрывала от меня этого. Но супружеская привязанность в ней была выше профессионального голода, а потому я не могу пожаловаться, что Патриция сильно усложняла мне жизнь. В общем, с ней было интересно.

Мэгги взглянула на часы. Было начало пятого, и Джимси уже наверняка ждал ее возле церкви на своем грузовике. Пора было отправляться домой. Мэгги хотелось продолжить этот разговор. Джозеф Уилкинсон был необыкновенно приятным и интересным собеседником, но она не могла заставлять брата ждать ее слишком долго.

– К сожалению, мне пора, – искренне сказала она. – Вам, наверное, тоже нужно ехать, если вы хотите успеть в Броукен-Хилл до темноты. Насколько я понимаю, вам придется ехать еще часа четыре. Это ведь на западной границе штата, да?

– Да, – кивнул Уилкинсон.

Он не скрывал и собственного сожаления по поводу того, что было необходимо расстаться. Эта женщина, Мэгги Джоунс, которую он встретил в такой же сельской глубинке, как и Патрицию, вызывала у него живой интерес. Она даже внешне чем-то напоминала ему покойную жену. Но ему и в самом деле пора было ехать, чтобы успеть в Броукен-Хилл до ночи и остановиться в местной гостинице.

– Я чувствую, что нам с вами еще будет о чем поговорить, – сказал он, улыбаясь. – У меня сложилось такое впечатление, что мы родственные натуры.

– А вам не кажется слишком поспешным такой вывод? – насмешливо сказала Мэгги. – Все-таки мы знакомы не больше нескольких часов. А как вы сами говорили, близко узнать человека не хватит даже целой жизни.

– Вот именно, – радостно подхватил Уилкинсон. – Мне очень хочется продолжить знакомство с вами. Думаю, что на обратном пути я снова заеду сюда. Вы не возражаете?

Мэгги едва сдержала внутреннее волнение. Неужели он заинтересовался ею? Неужели они снова увидятся? Ее всегда интересовали люди высокого образа мышления и тонкого, интеллектуального склада ума. Именно таким был Ральф. Свою связь с Люком О'Нилом Мэгги теперь считала чистой случайностью. Дик, конечно, не шел с ним ни в какое сравнение, но и ему было далеко до Ральфа. И вот теперь Джозеф Уилкинсон.

К тому же знакомство с Джозефом Уилкинсоном давало ей шанс, возможно последний раз в жизни испытать чувство, которое в молодости она бы назвала любовью. Мэгги не хотела заблуждаться и питать излишние иллюзии по поводу того, что она еще способна любить, однако что-то в глубине ее души подсказывало ей, что это знакомство способно многое изменить в ее жизни. А ведь ей казалось, что все уже закончилось. Нет, и еще раз нет. Есть свет, есть надежда.

Надежда – это самое главное. Никогда нельзя терять ощущения того, что в будущем тебя ждет нечто особенное. Нельзя запираться в четырех стенах и со страхом ожидать последнего часа. Нужно пользоваться любым шансом для того, чтобы изменить свою жизнь. Овцы и Дрохеда – это еще не все. Господь должен воздать ей сторицей за те страдания, которые пришлось перенести из-за любви к его слугам.

Ну и что из того, что она несколько раз в жизни обожглась? Что из того, что она осталась одна? В ее жизни внезапно появился человек, которому можно довериться. Который и сам по меньшей мере проявляет интерес к ней. Нет, она еще не так стара, чтобы медленно угасать. Она, Мэгги Джоунс, еще поборется. Ей обязательно нужно бороться, у нее не остается другого выхода. Возможно, если бы на месте Джозефа Уилкинсона был другой человек, она бы так не воспрянула духом, но ведь он красив и умен и, несмотря на прожитые годы, а может быть, благодаря им обладает каким-то неуловимым очарованием.

Мэгги тут же вспомнила о мыслях, которые посетили ее сегодня утром, после того, как посланец Божий сохранил ее жизнь от ядовитой змеи. Да, одно знамение следовало за другим.

Вначале она обрела жизнь, а потом Господь послал ей новую надежду. Нет, все-таки не так все плохо!

– Так как к вам добраться? – деловито поинтересовался Уилкинсон, как будто его вопрос о новой встрече с Мэгги был решен.

– А вам действительно этого хочется? – спросила она.

Он весело усмехнулся и с уверенностью кивнул.

– Да. Если бы мне этого не хотелось, я бы даже не стал заводить с вами столь пространные и откровенные разговоры. Теперь вопрос стоит по-другому – хочется ли этого вам.

Мэгги покраснела так, будто выпила не кружку, а три пинты пива. Она уже давно не чувствовала за собой такого смущения.

– Я бы не возражала, – наконец ответила она. – Если этого вам так хочется, приезжайте. Я уверена, что в Дрохеде вы встретите теплый прием.

– Объясните мне поподробнее, как проехать в Дрохеду.

– Чтобы попасть в Броукен-Хилл, вы едете по южной дороге, – сказала Мэгги. – А к нам в Дрохеду ведет единственная дорога на запад. Вот и все объяснение. Отсюда до Дрохеды – сорок миль. На вашей машине вам понадобится меньше часа.

– Если ехать быстро, то сорок миль мой «роллс-ройс» пройдет за двадцать минут, – с некоторой самоуверенностью сказал Уилкинсон. – Главное – ничего не перепутать.

– Вы ничего не перепутаете, – успокоила его Мэгги. – Отсюда до западной границы штата только две усадьбы – вначале Дрохеда, потом Бугела. Но Дрохеда располагается по дороге первой. И вы уж никак ее не минуете. Езжайте по дороге, никуда не сворачивайте – хотя там и свернуть-то некуда – и попадете в Дрохеду.

– А что вы скажете, если я появлюсь там послезавтра?

Мэгги кивнула.

– Послезавтра так послезавтра. Кстати, это будет воскресенье, и все родственники соберутся дома. Мне будет приятно представить вам их. Они почтут за большую честь познакомиться с самим генерал-губернатором Австралии – если вы, конечно, не пошутили.

Уилкинсон пожал плечами.

– Неужели я похож на человека, который может шутить таким образом? Кстати, неужели послезавтра действительно воскресенье?

– Да.

– Черт возьми… – негромко выругался Джозеф. – Наверное, я потерял счет времени. Между прочим, в воскресенье – если, конечно, будет ясная погода – я смогу организовать вам великолепное зрелище.

– Какое же?

– Затмение луны. Вы никогда раньше не наблюдали затмение луны?

Мэгги недоуменно пожала плечами.

– Нет. В наших местах такого не бывало.

– Главное, чтобы была ясная погода! – с энтузиазмом воскликнул Уилкинсон. – Вы увидите, это – фантастическое зрелище! Сам я лишь один раз в жизни наблюдал полное затмение луны, и оно произвело на меня ошеломляющее впечатление. Вы не поверите. Это было, когда я плыл на корабле в Сидней. Я видел затмение с моря. Очень жаль, что я был тогда один!.. То, что творилось у меня над головой, вообще не поддается описанию. Но если нам с вами повезет, то вы увидите это зрелище собственными глазами.

Мэгги на мгновение задумалась.

– Насколько я знаю, в Джиленбоуне в воскресенье будет праздник. Когда вы планируете приехать?

– Если отправиться из Броукен-Хилла часов в пять утра, то, пожалуй, к десяти я уже буду у вас. Нет, наверное, я слишком оптимистичен… Часам к одиннадцати… Это ничего?

– Ничего, – согласилась Мэгги. – Я буду вас ждать. Вы наверняка проголодаетесь за время дороги, и я угощу вас вкусным завтраком. В Джиленбоуне можете не задерживаться. Мы все равно отправимся сюда после полудня. Кстати, здесь будет народ со всей округи, и, я думаю, многим будет приятно узнать, что на их празднике присутствует не кто-нибудь, а сам генерал-губернатор Австралии – человек, который знаком с королевой Англии и прислан сюда по ее повелению.

Уилкинсон вдруг замахал руками:

– Нет-нет, умоляю вас, Мэгги!.. Не нужно говорить об этом в Джиленбоуне. С меня вполне достаточно того, что вы познакомите меня со своими родственниками.

Мэгги рассмеялась:

– Неужели вы думаете, что они будут молчать? Вам нет смысла таиться. Мои братья, даже если взять с них строжайший обет молчания, обязательно разболтают о том, кто у нас в гостях, за первой же кружкой пива. А вы уж поверьте мне – поститься они не станут. Так что я уверена – знакомства с жителями Джиленбоуна и окрестностей вам не избежать.

– Нет, вы меня не так поняли, Мэгги, – сказал Уилкинсон. – Я совсем не против того, чтобы познакомиться с людьми. Но мне было бы приятнее, если бы они не знали, кто я такой. Вы же сами понимаете, что начнется в этом городишке, если они узнают, что их посетил сам генерал-губернатор. Сразу же возникнут ненужные формальности. Мэр захочет представить мне членов городского совета. Разумеется, я должен буду выслушать скучную речь и остаться на банкет, организованный в мою честь. А мне бы этого очень не хотелось. Во-первых, потому, что у меня есть гораздо более интересный собеседник, – при этом он многозначительно кивнул в сторону Мэгги. – А во-вторых, мы вместе с вами лучше понаблюдаем за лунным затмением. Я, конечно, понимаю, что ваши родственники вполне могут сообщить всем о моем присутствии. Но, право… Лучше пусть будет так, чем в псевдоторжественной обстановке. Ну и к тому же я вполне успею сбежать к тому времени, когда о моем присутствии станет известно на празднике. Повсюду, где только возможно, я стараюсь путешествовать инкогнито. Однако порой это бывает просто невозможно. Особенно тяжело приходится, когда в Австралии затишье политического сезона и газетчикам нечего делать. Тогда они просто преследуют меня по пятам. Слава Богу, что сейчас в Сиднее разразился весьма привлекательный для журналистов скандал, и они оставили меня в покое.

– А что там стряслось? – полюбопытствовала Мэгги.

– Да, в общем, ничего особенного – ну, разумеется, если судить по рамкам Объединенного Королевства. В Англии это вовсе обычное дело. У министра труда обнаружилась любовница, с которой он весело проводил время на яхте. А кто-то из фоторепортеров умудрился сфотографировать их там. Сейчас в палате общин разбираются, что делать с этим бедолагой-министром. А его любовница уже объявила о том, что намерена написать мемуары, за которыми тут же начали охоту крупные издательства.

Мэгги пожала плечами:

– Я бы, наверное, даже в руки такую книгу не взяла.

Уилкинсон понимающе кивнул.

– Ну, это вы. А ведь основная масса читающей публики просто проглатывает подобную макулатуру.

Мэгги снова взглянула на часы, и Уилкинсон понял, что на самом деле пора уходить. Он расплатился за обед, уговорив Мэгги считать себя его гостьей. В сопровождении телохранителя они вышли на улицу.

Остановившись рядом с «роллс-ройсом», сверкавшим полированными боками и новой резиной, Мэгги спросила:

– Вас не утомляют эти молодые люди, которые повсюду неотступно следуют за вами?

Уилкинсон тяжело вздохнул и развел руками.

– Что поделаешь… Такова тяжелая доля высокого государственного чиновника. В те времена, когда я только начинал работу в Австралии, ни о каких телохранителях и в помине не было слышно. И я чувствовал себя тогда намного лучше. Я мог вести себя как простой человек: мог пойти куда хочу, отправиться в любое путешествие или на отдых, и моя персона никого не интересовала. Однако в последние несколько лет произошли события, которые резко изменили мою жизнь. Во-первых, как вы знаете, в шестьдесят третьем году убили президента Кеннеди. Уже одно это заставило британские службы безопасности зашевелиться и организовать охрану высокопоставленных деятелей на более высоком уровне. Но до меня еще не добрались. Потом было покушение на премьер-министра Новой Зеландии. Именно после этого ко мне приставили вооруженную охрану, и теперь я живу под круглосуточным присмотром. Так что – увы… Я буду вынужден приехать к вам в Дрохеду в сопровождении этих молодых людей. Кстати, они отличные парни и хорошо знают свое дело. Они не всегда такие хмурые. Просто пару дней назад мы едва не угодили в неприятную историю, о которой лучше не рассказывать. С тех пор они настороже и, по моему мнению, расслабятся только через пару недель, до какого-нибудь очередного инцидента. Но больше всего их бесят журналисты, которые в Канберре и Сиднее следуют за мной по пятам. Уверяю вас, Мэгги, это действительно отвратительное зрелище. Ну что ж, не буду больше вас задерживать. Встреча с вами была для меня невероятно приятной и очень неожиданной. Мне давно не попадался такой внимательный собеседник и симпатичный человек, как вы. Я очень надеюсь на продолжение нашего знакомства и сделаю все для того, чтобы получилось именно так. Значит, Дрохеда, послезавтра, одиннадцать часов утра.

Он наклонился и церемонно поцеловал руку Мэгги. Она с достоинством приняла этот знак уважения и на прощание сказала:

– Мне тоже было очень приятно познакомиться с вами. Не каждый день встречаешь таких людей, как вы. Приезжайте, я с удовольствием приму вас.

Он еще раз церемонно поклонился и наконец уселся в «роллс-ройс».

– До свидания, Мэгги.

Она помахала платком вслед его машине, которая, подняв тучу пыли, пронеслась по главной улице Джиленбоуна под удивленные взгляды редких прохожих, которые не видели в своем городе «роллс-ройс» с тех пор, как на нем ездила Мэри Карсон. Все остальные жители округи ездили на куда более скромных машинах, а то и вовсе на лошадях. Так было проще, да и привычнее.

Джимси, увидев приближавшуюся к машине сестру, высунулся из кабины и недовольно заорал:

– Ты где была? Я стою здесь уже битый час!..

Мэгги успокаивающе подняла руку.

– Не шуми, я просто решила пообедать. Могу я, в конце концов, позаботиться о собственном желудке?

– Да?.. – подозрительно спросил Джимси. – А кто был этот хлыщ в «роллс-ройсе», с которым ты вышла из трактира? Думаешь, я не видел?..

Мэгги поморщилась.

– Джимси… – укоризненно сказала она. – Ну что это за слово такое? Почему ты решил, что он хлыщ? Вполне приличный человек, между прочим.

– Да? Какой же он приличный, – язвительно сказал Джимси, – если при нем охрана? Небось, какой-нибудь из этих «денежных мешков», которых полно в Сиднее и Мельбурне? Он, небось, к тебе клеился, а ты и довольна!..

Мэгги задумчиво улыбалась, и это еще больше взбесило Джимси.

– Чему ты радуешься? Ты на себя посмотри! – заорал он. – Старуха, а туда же! Зачем он тебе понадобился? Мало, что ли, у нас в округе приличных мужчин? Если тебе уж так невтерпеж, могла бы подобрать какого-нибудь адвоката или врача. Их тут у нас хватает. Этот приехал и уехал, а ты осталась. Неужто тебе такой нужен?

Мэгги уселась в кабину.

– Между прочим, он обещал вернуться, – своенравно заявила она. – А если ты будешь продолжать пилить меня, то я быстро найду способ, как образумить тебя. Лучше помалкивай да на педали дави. Я без тебя разберусь, кто мне нужен, а кто нет.

Джимси что-то пробурчал и, умолкнув, последовал совету сестры – надавил на педаль.

Уже в дороге он спросил:

– Ты не пошутила насчет того, что он приедет?

Мэгги покачала головой:

– Нет. И мы должны организовать ему достойный прием. Он будет у нас в воскресенье, к полудню. Надеюсь, что вы к тому времени будете еще трезвыми.

Джимси лукаво улыбнулся.

– Вот этого не обещаю. В воскресенье все-таки праздник, а это дело святое. Сама понимаешь.

Увидев недовольно нахмурившееся лицо Мэгги, он торопливо сказал:

– Ну ладно, ладно… Конечно, я не собираюсь напиваться с самого утречка. Так что не беспокойся – гостя твоего примем как надо, честь по чести. А он кто? – Джимси повернулся к Мэгги и лукаво подмигнул. – Небось, богатей какой-нибудь? Чем торгует?

Мэгги отрицательно покачала головой.

– Он – просто государственный чиновник.

– А охрана зачем? Простого государственного чиновника так не охраняют.

– Он – важный государственный чиновник, а охрана ему положена.

– Ох, смотри, сестренка… – погрозил ей пальцем Джимси. – Окрутит он тебя на старости лет.

Мэгги пожала плечами:

– А что в этом плохого?

– Да плохого-то ничего… Главное, чтобы человек был хороший. Последнее время, я смотрю, тебе скучно в Дрохеде. Надоели, небось, наши овцы? В город потянуло?

Мэгги благоразумно решила промолчать, чтобы не ввязываться в разговор, который еще неизвестно чем закончится.

Она и сама твердо не знала, что ее больше волнует – то ли начинавшее просыпаться новое чувство, то ли действительно желание перемен в жизни. Наверное, и то, и другое… Между прочим, она еще совсем не старуха… Джимси вон сам до сих пор в бобылях ходит.

До дома они доехали в полном молчании. А вечером, перед сном, Мэгги снова прокрутила в памяти события сегодняшнего дня, которые во многом изменили ее взгляд на мир.

Прежде чем лечь спать, Мэгги вышла на улицу и прошлась по двору.

Где-то вдалеке, на широких, покрытых начинавшей выгорать травой, в лугах был виден далекий отсвет. Похоже, овчары жгли костер, но ни одной фигуры Мэгги не разглядела.

Неподалеку от усадьбы раздавался легкий шум и хрупанье двух лошадок, усердно щиплющих траву.

Легкий ветерок овевал лицо Мэгги, принося с собой какие-то невнятные надежды и обещания вознаграждения за долгие страдания.

Из груди ее вырвался звук, который не был ни вздохом, ни рыданием. Но еще больше, чем рыдание или вздох, он говорил о мучительном беспокойстве.

– Ох, Мэгги… – горестно прошептала она. – Что ты делаешь? Не лучше ли поостеречься?..

Она остановилась возле ограды и, облокотившись на калитку, стала смотреть куда-то вверх, к звездам. Всеми помыслами она унеслась в безбрежные дали чистого осеннего неба. Похоже, это была последняя чистота и последняя еще жаркая ночь.

Усыпанное звездами ночное небо казалось огромным куском темного бархата. И в его глубине звезды сияли так ослепительно ярко, что даже освещали землю.

Вокруг стояла полная тьма, такая густая, что Мэгги, знавшая здесь каждую выбоину и каждый камень, шла к ограде, осторожно ступая по земле. И даже свет звезд не помогал.