Текст книги "Тени и пыль (СИ)"

Автор книги: Джордж Локхард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Знаешь, что? – сказала она твердо. – Завтра едем на пикник. Все вместе. В центральный парк. Чип вздрогнул, а затем, к изумлению мышки, нерешительно кивнул.

– Может, ты и права, – вздохнул он. – Отдых не повредит. Только как быть с…

Закончить капитан не успел – пространство странно содрогнулось, исказилось, будто воздух над раскаленным металлом, и Чип вместе с Гаечкой беззвучно испарился на месте.

Глава 3

Уставшая Фокси отдыхала на фонарном столбе в полумиле от штаба, когда неуловимая черная молния сорвалась с соседнего дерева и, промчавшись в воздухе почти двадцать ярдов, беззвучно и мягко приземлилась на лапы, держа в зубах летучую мышь. Нападение было таким стремительным, а боль в прокушенном крыле – столь неожиданной и острой, что бедная Фокси успела лишь пискнуть, прежде, чем хищница бросила ее в траву перед собой и сильно прижала лапой. Во второй раз за последнюю неделю, летучая мышка в ужасе зажмурилась, не в силах видеть горящие желтые глаза и жаркую пасть ночной охотницы.

– Говори и останешься жить, – глухо сказала Мгла. – Где ваш штаб? Фокси судорожно дышала, дергая здоровым крылом.

– Говори! – резко повторила кошка. Летучая мышь страшным усилием воли одолела шок и отчаянно замотала головой. Мгла с угрозой приоткрыла пасть.

– Не скажешь? – спросила она свирепо.

– Не скажу! Черная кошка зло усмехнулась.

– В этот раз щадить не стану, – предупредила она. – Перекушу пополам. А часом позже все равно найду штаб. Он где-то рядом, знаю…

– Не найдешь! – пискнула Фокси. Мгла яростно зашипела прямо ей в мордочку, и летучая мышь сжалась, обреченно закрыв глаза. Но кошка, как и в прошлый раз, медлила.

– Черт бы тебя побрал! – прорычала она наконец, в бешенстве хлеща себя хвостом. Фокси, дрожа всем телом, приоткрыла глазки.

– За что? – пискнула она слабо. – Мы же… Подружились…

Мгла свирепо отвернулась и движением лапы швырнула летучую мышку в кусты. Запутавшись крыльями в листьях, Фокси повисла, беспомощно трепыхаясь и плача от боли в прокушенной перепонке. Черная кошка пару секунд молча стояла с закрытыми глазами.

– Не могу… – пробормотала она наконец. – Черт бы побрал этих детенышей, черт, черт, черт!!! – яростно шипя, она гигантским прыжком взвилась на дерево и скрылась во тьме. Перепуганная, ничего не понимающая, Фокси осталась наедине с ночью.

Ей потребовалось немало времени, чтобы выпутаться из куста. Всхлипывая от боли, она кое-как обложила рану в крыле двумя листьями и, прижимая импровизированную повязку другим крылом, заковыляла прочь от штаба. Кошка, разумеется, следит из темноты. Нельзя выдать ей друзей… Нельзя…

Шатаясь и всхлипывая, Фокси упорно брела по аллее центрального парка. Впереди, ярдах в ста, уже виднелся фонтан – там всегда спят голуби, они не откажут помочь. Только бы дойти. Только бы не встретить другого хищника…

Минуты текли с кошмарной неторопливостью, словно смеясь над несчастной летуньей. Острая боль в перепонке постепенно менялась, мутными вспышками отдавалась во всем теле в такт сердцебиению. Кружилась голова. Фокси было так плохо, что даже не удавалось заставить себя размышлять о причинах нападения. Мир сузился до простейшей схемы: аллея-фонтан-боль. Переставить лапку. Зажмуриться, вздрогнуть. Собрать волю в кулак. Переставить вторую лапку. Зажмуриться…

Она даже не сразу поняла, что добралась-таки до фонтана. Пару минут, дрожа, стояла в облаке мельчайших водяных брызг, одна, под лунной радугой. Неудержимо тянуло лечь, отдохнуть.

– Нельзя, – едва слышно, сама себе приказала Фокси. – Я спа… спа… сатель… Надо предупредить…

Собравшись с силами, летунья огляделась. На деревьях вокруг фонтана, как всегда, спали десятки птиц, в основном голуби. Фокси глубоко вдохнула, наполняя легкие для вопля.

На пониженных частотах сонар превращался в оглушительный сигнал тревоги. Птицы на деревьях с криками захлопали крыльями, многие взлетели. И только тут Фокси поняла, что натворила: у каждой взлетевшей птицы на ветке остался мирно спящий двойник.

От ужаса летучая мышка потеряла равновесие и села на мокрый асфальт, беспомощно уронив крылья. Вот и все, подумалось ей. Сотни, тысячи лет спустя, в учебниках истории напишут – «Фоксглав. Мышь, уничтожившая Землю.» Между тем, рядом послышалось хлопанье крыльев и на землю опустилась некрупная сизая птица.

– Нужна помощь, сеньорита? – спросил веселый голос. Фокси с трудом пришла в себя и, дрожа, обратила к голубю умоляющий взгляд.

– Пожалуйста, – попросила она тихо. – Я ранена. Вы слышали о спасателях? Они живут в этом парке, и…

– Слышал ли я о спасателях, хо-хо! – воскликнул голубь. – Да будет вам известно, сеньорита, что никто иной, как благороднейший Чип, с незначительной помощью друзей, вернул нашей стае утраченные гнезда! И вы еще спрашиваете Рамона де ла Палму, знает ли он спасателей? Фокси беспомощно улыбнулась.

– Я… Тоже спасатель… – сказала она с запинкой. – Пожалуйста, не могли бы вы доставить меня в штаб, я подверглась нападению и не могу летать…

– Ни слова больше, сеньорита! – прервал голубь. – Вы оказываете мне честь!

Он присел и расправил крыло по земле, чтобы Фокси было легче залезть к нему на спину. Летучая мышка, счастливо вздохнув, последовала приглашению.

– Держитесь крепче, – птица расправила крылья. Фокси уцепилась за перья всеми коготками.

– Только не летите прямо в штаб, – попросила она тихо. – Дайте большой круг за пределами парка. Тот, кто напал на меня, может следить с деревьев. Голубь с пониманием кивнул.

– Мудрая мысль, истинно мудрая. Вы держитесь?

– Ага…

В облаке перьев ночное небо рванулось навстречу. Птица летела гораздо быстрее летучей мыши. Ее тело будто все, целиком, состояло из мышц, и Фокси вспомнила что голуби считаются одними из наиболее совершенных летунов среди пернатого народа. Впрочем, на сей раз далеко лететь не требовалось; описав огромную дугу вокруг всего парка, птица вновь пересекла зеленую ограду с противоположной от фонтана стороны и, на низкой высоте, лавируя меж деревьев, помчалась к громадному старому дубу. Фокси нервно озиралась.

– Мы на месте, сеньорита, – радостно заявил голубь. Хлопая крыльями, он опустился перед входом в штаб и галантно присел, распушив перья. – Теперь вы в безопасности!

– Спасибо… – выдавила Фокси. – Надеюсь, вы останетесь… Погостить… Рамон? Птица помогла ей спуститься и смущенно переступила с лапки на лапку.

– Рад бы остаться, сеньорита, да время позднее, боюсь, друзья ваши давно спят, – вздохнул голубь. – Поклон от меня благороднейшему Чипу и его добрым спутникам!

Прежде, чем летучая мышка успела ответить, пернатый взмахнул крыльями и прянул в ночное небо. Слегка растерянная, Фокси нерешительно кивнула.

– Спасибо… – морщась от боли и борясь с головокружением, она подошла к дверям штаба и протянула лапку к замку.

Пальцы прошли насквозь.

* * *

Пару секунд Фокси, ничего не понимая, молча глядела на дверь. Еще раз потянулась к старым коричневым доскам – но ощутила лишь воздух. Сердце сжалось в предчувствии плохого.

Дрожа, летучая мышь зажмурилась и сделала несколько шагов вперед, сквозь «дверь». Постояла на пороге, не в силах открыть глаза. Собрала волю в кулак. Глубоко вздохнула. Подняла веки и ощутила, как сердечко медленно останавливается.

Штаб был пуст. Вернее, не просто пуст: штаба больше НЕ БЫЛО. Глазам потрясенной Фокси предстало обычное дупло в старом дубе. Дно устилали желуди и сухие листья, там, где раньше была лестница на второй этаж, виднелась лишь растрескавшаяся кора. Исчезли не только «альтернативные» предметы – пропали и «настоящие»! От штаба сохранилась лишь призрачная дверь.

– Ребята? – выдавила Фокси. – Ребята, от… от… отзовитесь… Я… Тишина.

– Ребята…

Тишина. Собрав последние силы, Фокси раскрыла пасть и послала несколько сонарных лучей в разные стороны. Перед мысленным взором возникло яркое трехмерное изображение дерева.

Сонар не реагировал на «настоящие» объекты, отражаясь лишь от альтернативных, так что картина, открывшаяся Фокси, была стократ страшнее той, что видели глаза, поскольку сонар не показал НИЧЕГО. Старый, прогнивший изнутри дуб, выглядел так, будто в нем никогда не жили разумные грызуны. Совсем никогда. Ни в одной из реальностей. Оба самолета спасателей исчезли из ангаров, сами ангары обратились в простые дупла. Опустив взгляд, летучая мышка обнаружила, что стоит не на «пороге» штаба, а просто на сухом дереве. Фокси поняла: сейчас ее сердце не выдержит.

Зажмурившись, она с силой прижалась затылком к холодной коре и царапнула вторым крылом по ране. Дикая, огненная боль моментально бросила сознание во тьму.

Очнувшись, летунья пару минут молча лежала, судорожно втягивая воздух и пытаясь успокоиться. Исчезновение штаба ничего не значит. Друзья не могли пропасть, она-то осталась! А Чип и Дэйл и вовсе жили в этом дереве задолго до образования спасателей!

А если… Не жили?

Сжавшись в комочек, Фокси накрылась здоровым крылом и заплакала. Так плохо ей не было даже в ночь, когда слепящий огненный гриб на горизонте возвестил о гибели всего, что знала и любила юная летунья. Тогда… Той ночью… Даже неделю спустя полностью осознать катастрофу не удавалось. Где-то в душе жила нелепая уверенность, что дурной сон скоро кончится, взойдет солнце и песнь жизни заполнит лес.

– Сон… – шептала Фокси, всхлипывая. – Дурной сон… Кто-нибудь, разбудите меня… Ну хоть кто-нибудь…

Прошло несколько минут прежде, чем летучая мышка собралась с силами и заставила себя сесть. Ее трясло от боли и нервного истощения. Кружилась голова. Чувствуя, что скоро потеряет сознание и может уже не очнуться, Фокси стиснула зубы.

– Я спасатель, – выдавила она хрипло. – Спасатели не сдаются.

Встать удалось не сразу, но удалось. Шатаясь от слабости, цепляясь здоровым крылом за стену и волоча разорванное по полу, Фокси добрела до большой трещины в дереве. Там золотились капельки смолы, а смола отлично дезинфицирует раны и останавливает кровь. Так говорил бывалый путешественник Рокфор, когда устраивал друзьям лекции по выживанию в лесу…

Молча, жмурясь от боли, Фокси втерла смолу в рану и сразу, пока та не застыла, наложила сверху и снизу перепонки свежие дубовые листья. Конечно, это не бинт-аэрозоль – одно из немногих изобретений в Гайкиной комнате, автором которого была не сама Гайка – но хоть что-то… Пока смола сохла, вспомнила, как Дэйл, хмурясь, провожал взглядом долговязую крысу Спарки, вздумавшего как-то похвастать перед Гаечкой новым достижением их института. Дэйл… Где же ты…

Стиснув зубы, Фокси упрямо мотнула головой. Потом. Все потом. Импровизированная повязка, наконец, затвердела, и летучая мышь поднялась на ноги. С трудом перевела дух.

Из еды в дупле имелись только желуди да несколько земляных орехов, видимо, сюда иногда заглядывали белки или… Бурундуки… Фокси всхлипнула. Подтащив здоровым крылом пару орехов, она жадно, давясь скорлупками, проглотила их и потянулась за новыми. Насытилась только на пятом. Бессильно опустившись на пол, закрыла глаза и постаралась расслабиться. Жизнь понемногу возвращалась в ее измученное тело, а вместе с силами возрождалась и надежда.

Около часа затем Фокси молча, полностью расслабившись, лежала на холодном дереве. Она трепетала от жажды мчаться на помощь друзьям, но понимала, что без отдыха просто погубит себя, не успев никому помочь. Время вынужденного бездействия позволило хоть немного осмыслить случившееся.

Стерты из истории.

Такие простые слова… Пока летучая мышка ела орехи и обрабатывала рану, незаметно испарилась и дверь – очевидно, самая старая часть штаба. Теперь вход выглядел обычным дуплом.

Фокси зажмурилась от боли. Спасателей стерли из истории. Их никогда не было. Не осталось даже следов Чипа и Дэйла, поселившихся в старом дубе еще при второй мировой. Как могло случиться подобное? И почему она не исчезла вместе с друзьями?!

Летунья чувствовала, что, ответив на этот вопрос, решит все загадки разом. И счастливые, безмятежные дни вернутся. Больше она не станет ждать и смущаться, скажет Дэйлу о своих чувствах при первой же встрече. Кто знает, что будет завтра…

Не в силах дальше ждать, Фокси с трудом поднялась на ноги. Острая боль в крыле слегка затихла, голова больше не кружилась, тело наполняла приятная сытость. Как обидно, что именно сейчас она не может летать!

Фокси со вздохом поспешила к выходу. Но, уже стоя на краю дупла, внезапно замерла: воздух едва-едва заметно пах кошкой. Час назад здесь ТОЧНО не пахло кошками.

Нервно переступив с лапки на лапку, летучая мышь зажмурилась и послала наружу сонарный луч. Эхо моментально нарисовало картину, от которой еще неделю назад у Фокси застыла бы кровь в жилах. Но неделю назад она еще не была спасателем, и жизни друзей от нее не зависели.

Пару секунд собиралась с силами. Страх туманил рассудок и летунья стиснула зубы, загоняя трусливые мысли поглубже. У нее больше нет права бояться.

– Мгла, – позвала Фокси, отступив на пару шагов. – Не прячься, я вижу тебя сонаром.

Пауза. Затем, все так же без малейшего звука, в дупло заглянули яркосветящиеся зеленые глаза. Распластавшись по ветке, хищница бесшумно и грациозно протиснулась внутрь и уселась на пороге, недобро глядя на Фокси. Летучая мышь сглотнула.

– Почему мы не исчезли? – спросила тихо. Кошка обвела взглядом дупло, принюхалась, поворошила лапой сухие листья.

– Так везде? – коротко поинтересовалась Мгла. Фокси с трудом кивнула.

– Все исчезло… Здесь была гостиная, большой телевизор, мебель…

– Ясно, – холодно отозвалась кошка. – Где твои друзья? Летунья поникла.

– Пропали, – выдавила с огромным трудом.

– Вернее, никогда не рождались, – уточнила Мгла. Фокси вздрогнула всем телом:

– Нет! Они живы!

– Я бы не рассчитывала.

– Спасатели живы, – яростно повторила Фокси. – Живы!

– Каким образом? Летунья топнула ногой.

– Не знаю! Только я не исчезла! Значит, и они тоже! Мгла криво усмехнулась.

– Если б я нашла это дерево чуть быстрее, спасатели точно исчезли бы… Фокси подняла голову:

– Но ведь ты уже могла расправиться с одним спасателем, – сказала тихо. – И ничего тебе не мешало. Мгла помолчала, странно глядя на летучую мышь.

– Если б ничего не мешало, – ответила она сухо, – Я бы расправилась. Страшным усилием воли Фокси заставила себя успокоиться. Нужен холодный разум. Разум и никаких эмоций.

– Гайка сказала, мы ничего не можем изменить в реальном мире – медленно проговорила летунья. – Все, чего мы касаемся или передвигаем, дублируется в нашу реальность. Она называла ее алтурно… алторно…

– Альтернативной, – хмуро подсказала кошка. Фокси встрепенулась:

– Точно!

– Подтверждаю, так и есть, – Мгла кивнула. Летучая мышь с сомнением почесала за ухом крыльевым коготком. Какая-то мысль не давала покоя, некое… наблюдение? Событие? Неуверенно оглядевшись, она попыталась в деталях припомнить каждый свой шаг с момента возвращения в штаб – и внезапно поняла. Чуть не подпрыгнула даже.

– Мгла! Смотри! – Фокси подошла к ближайшему желудю, валявшемуся на полу, и подняла его здоровым крылом. Кошка сначала недоуменно прищурила глаза, затем до нее дошло и Мгла с шипением выгнула спину.

– Видишь? – волнуясь, спросила Фокси. – Мы больше не призраки! Реальность стала единой, как раньше! Кошка дико огляделась.

– Дети! – вскрикнула она, стремительно развернулась, выскочила из дупла и гигантским прыжком скрылась во тьме. Фокси вновь осталась одна.

Глава 4

– Нет, ты представь: на пресс-конференции Диего де ла Виртха заявил, что два гола из трех были забиты вне игры, а третий – уже после свистка! – хохотнул Спарки, поднимая голову от газеты. – Каково?

– Ну ты же знаешь этих крыс, – весело отозвалась Гаечка. Стоя у плиты, она следила, чтобы не убежало молоко.

– Н-не понял намека? – оскорбленный Спарки сдвинул очки на кончик носа. Гайка от души рассмеялась.

– Я о крысе, загнанной в угол, – пояснила. – Дерется до кон…

Она застыла. Молоко с шипением полилось из крынки, газ потух – мышка не реагировала. Спарки некоторое время с удивлением глядел на подругу.

– Гая? – спросил он неуверенно. Прекрасная мышка содрогнулась всем телом и судорожно обернулась.

– Спарки?! – глаза Гаечки полезли на лоб. – Как ты здесь… – она запнулась. – Т-то есть… Что это значит?! Где я?! Удивленный и испуганный, Спарки сложил газету и встал из-за стола.

– Любимая, что случилось? – спросил он с тревогой. Гайка попятилась и вжалась в стену.

– К-к-как ты меня назвал? – прошептала. Спарки моргнул.

– Гая, тебе плохо? Газ! – вскрикнув, он подбежал к плите и поспешно закрыл краник. – Ты наглоталась газа! Скорее, на воздух!

Спарки помог шокированной мышке выйти на балкон. Вид, открывшийся там, заставил Гайку тихо вскрикнуть и без сознания упасть на руки товарища. Тот, окончательно растерявшись, пару секунд молча стоял с открытым ртом.

– Доктора… – Спарки наконец опомнился и судорожно прижал к себе Гайку. – Доктора!!! Боже, о чем это я… Я же сам доктор! Сейчас, любимая, секунду! – бережно уложив мышку в шезлонг, Спарки метнулся в дом. Гайка тихо и ровно дышала.

Резкий запах нашатыря ворвался в ее темный мир, заставил закашляться. Не раскрывая глаз, Гаечка отмахнулась и сладко зевнула.

– Любимая, тебе лучше? – голос донесся будто издали, даже показался незнакомым, но кто иной мог звать ее любимой?

– Чип… – мышка тепло улыбнулась сквозь сон. – Ох, мне такое привиделось… Последовала пауза, затем все тот же незнакомый голос нервно спросил:

– Кто такой Чип?

– Что? – Гайка вздрогнула и открыла глаза. Некоторое время молча смотрела на Спарки. Тот тяжело дышал.

– Кто такой Чип? – спросил он еще раз, чуть тише. Гайка сглотнула.

– Спарки, я… Мы… – она подняла взгляд на уходящие ввысь террасы пирамидального небоскреба. – Я… Сошла с ума, наверно…

– Все будет хорошо, любимая, ты просто наглоталась газа! На, выпей, – Спарки протянул ей стакан с мутно-белой водой. – Сразу почувствуешь себя лучше!

– Любимая? – переспросила Гайка. Ее зрачки расширились. – Мы с тобой… Семья?! Несчастный Спарки попятился, в ужасе глядя на подругу.

– Гая! – взмолился он. – Не пугай так! Пожалуйста! Мышка с трудом взяла себя в лапки и села, судорожно глотая воздух. Осмотрелась, нервно ломая пальцы.

– П-п-парадокс… – прошептала она. – Я… Я совсем запуталась… Спарки опустился на пол перед Гайкой и бережно взял ее за руку.

– Скоро все пройдет, вот увидишь, – выдавил он, стараясь казаться бодрым. – Я… Пока не встречал такой болезни, но… Мы справимся, любимая! Кому, как не нам сражаться с болезнями!

– Нам?.. Мы… Мы врачи, да? – робко спросила Гайка. Спарки с болью зажмурился.

– Моментальная амнезия, – прошептал он под нос. – Симптомы напоминают обширный инсульт… Гаечка встрепенулась:

– Да! Амнезия! Точно! – она с трудом заставила себя улыбнуться и погладила друга по ладони. – Я… Потеряла память. Это быстро пройдет, надо лишь… Чуть помочь, да?

– Да, да! – с радостью кивнул Спарки.

– Просто отвечай на вопросы, не удивляйся, хорошо? – Гайка нервно дергала хвостиком. – Мы с тобой… женаты? Спарки со страшной болью взглянул на прекрасную мышку.

– Уже шесть лет, – выдавил он. Гайка содрогнулась.

– И у нас есть дети? – спросила недоверчиво.

– Конечно…

– Но мы же из разных видов! Спарки сглотнул.

– Гая, любимая, ты совсем ничего не помнишь?

– Просто отвечай на вопросы! – взмолилась мышка. Спарки поспешно кивнул.

– Да, да. Конечно, мы принадлежим разным видам, но ведь генная конвергенция… – он опустил голову. – Нет… Не верю. Ты не могла забыть, как создавала теорию юни-ДНК. Это же твое главное детище, Гая, любимая, ты работала над конвергенцией десять лет!

– Я? – слабо переспросила Гайка.

– А кто же?! – взорвался Спарки. – Я десять лет ждал чуда, не смея надеяться, а потом, в ту теплую июньскую ночь, ты пришла и я убедился, что чудеса бывают! Родная моя… Гаечка… Ты забыла Энди и Дэвида, наших малышей? Забыла счастливые годы и славу величайшего генетика в истории Земли?

– Генетик? – недоверчиво спросила Гайка. – Я предпочла технике – биологию?! Спарки моргнул.

– Техника? Да ведь твоя нелюбовь к машинам в поговорку вошла! Когда у кого-то в лаборатории портится компьютер, все шутят, что Гаечка хвостом махнула… – Он поник. – Мы даже от автоматической кухни отказались, ты сказала что не потерпишь в доме лишнего робота… Знай я, что ты газом отравишься, вышвырнул бы плиту прямо отсюда, с девяносто второго этажа!

Потрясенная мышка молча смотрела на Спарки. Довольно долгое время царила напряженная тишина, слышно было лишь нервное дыхание. Наконец, опомнившись, Гайка страшным усилием воли взяла себя в лапки и вымученно улыбнулась.

– Все понятно, – сказала она тихо. – Да… Теперь понятно. Спарки, не удивляйся, я задам вопрос, который может показаться… Безумным. Но мне жизненно важно знать ответ. Хорошо?

– Конечно, – слабо отозвался ученый. – Все что угодно, родная. Гайка глубоко вдохнула.

– В этом мире… То есть, просто в мире. В общем – ты что-нибудь слышал о путешествиях во времени? Есть институты или ученые, работающие над этой проблемой? Спарки задумчиво наморщил лоб.

– М-м-м… Пожалуй, нет… Гайка зажмурилась.

– Хотя… – голос Спарки прервал падение в черную дыру отчаяния и мышка дернулась, с надеждой поднимая взгляд. – Если не ошибаюсь, один физик как-то делал доклад… Кажется, на коллоквиуме специалистов по сверхвысоким энергиям в Гааге. Лет пять назад. Или шесть?

– Имя! – воскликнула Гаечка. – Как его звали?! Спарки развел лапами.

– Я далек от физики, родная. Помню лишь, докладчик принадлежал достаточно редкому виду… Кажется, бурундук, да. Точно, бурундук! – Спарки встрепенулся. – Вспомнил! Он вышел на трибуну в такой смешной пестрой сорочке, что доклад почти никто не слушал, все смеялись над…

– Дэйлом, – мертвым голосом закончила Гайка. Спарки открыл рот.

– Точно! Его так звали! К тебе возвращается память, любимая?! Мышка молча зажмурилась и откинулась в шезлонге, мелко и часто дыша. Долгое время никто не нарушал тишины.

– Спарки, – сказала наконец Гайка. – Узнай, где живет Дэйл. Мне надо с ним встретиться. Завтра же. А лучше сегодня.

– Родная, тебе нельзя в таком состоянии выходить из…

– Спарки, – Гайка села и сверкнула глазами на друга. – Просто поверь. Обреченно вздохнув, ученый развел лапками.

– Хорошо, Гая. Как скажешь. Сейчас наведу справки.

Он вынул из кармана микроскопический, размером с булавочную головку мобильник и, бросив на мышку любящий взгляд, отошел к перилам, набирая номер.

* * *

Холодный взгляд агентов секретной службы невозможно спутать ни с чем другим. Чувствуя, как его сверлят глазами, Чип нервно ерзал на стуле.

– Итак, – сухо спросил офицер в черном костюме, сидевший напротив. – В последний раз: что за дело у вас к президенту? Чип ударил кулаком по столу.

– Хватит! Вы держите меня тут уже полдня! Просто сообщите… мистеру Рокфору, что его ждет Чип. Больше я ни о чем не прошу!

– Президент занят, – отрезал агент. – Он с утра плохо себя чувствует. Бурундук криво усмехнулся:

– Держу пари, вы и не представляете, насколько ему плохо…

– Да? – встрепенулся офицер. – А вы представляете? Вам известно то, чего не знает служба безопасности? Чип со стоном схватился за голову.

– Господи… Вам трудно передать Рокфору два слова? Клянусь, он сразу почувствует себя лучше! Агент помолчал.

– Мы навели о вас справки, мистер… Чип, – он произнес имя, будто плевок. – Я сомневаюсь, что встреча с президентом имеет смысл. Бурундук яростно сжал кулаки.

– Послушайте. Я уже миллион раз повторял…

– Да, да, – скучающим тоном оборвал агент. – Вы вовсе не авантюрист, шулер и мошенник Чипетто Маринелли, вы никогда не сидели в тюрьме и даже не слышали о так называемом «культе Колы». Ну не странно ли, мистер «Чип»? Дельце-то было громкое, вы тогда заработали, дайте припомнить… – офицер задумчиво потеребил подбородок, – Семь миллионов? Чип закатил глаза и шепотом выругался.

– Я не тот Чип, – повторил он хрипло. – Я просто на него похож.

– О да, и ваши отпечатки пальцев совершенно случайно совпадают, – усмехнулся агент. – На сей раз метите выше, Чипетто? Простые смертные уже наскучили, пора браться за президента? Бурундук обреченно опустил голову.

– Рокфор мой старый друг. Я же прошу только позвонить.

– Все ваши аферы начинались невинно.

– Я не тот Чип!!!

– А кто же тогда? – с неподдельным интересом спросил офицер. Бурундук обрушил ладонь на стол.

– Я капитан отряда рэйнджеров-спасателей, и зовут меня не Чипетто, а просто Чип! Я никогда не был в Италии!

– Верно, – оживился агент, – Мы и про это разузнали. Ваше итальянское прошлое – такая же фальшивка, как и все остальное, что с вами связано. В реальности, мистер «Чип», вы родились 2 апреля 1943 года в местечке Помона, недалеко от лагеря итальянских военнопленных моряков. Трудно поверить, но даже в детстве вас отличала тяга к преступлениям; так, уже в возрасте двух лет, вы устроили побег известному военному преступнику Дональду, получив за это бочку орехов от шпиона под кодовым именем «Плутон»! Ошарашенный Чип широко раскрыл глаза.

– Откуда вы знаете?! – вырвалось у него. Офицер снисходительно усмехнулся.

– Вы удивитесь, как много мы знаем. Бурундук в полной растерянности снял шляпу и почесал за ухом.

– Но Дональд никогда не был военнопленным, – пробормотал он. – А Плуто служил в морской пехоте и был простой собакой, не разумной… Агент фыркнул.

– У нас другие сведения. Впрочем, все это дела дней давно минувших, как и ваша знаменитая афера с клубом «Желудь»…

– Афера? – Чип моргнул.

– Ну, что вы, – улыбнулся офицер. – Разве закон запрещает творческую деятельность? В конце-концов, ваша идея оказалась до того оригинальной, что про нее даже сняли фильм, на авторов которого вам затем хватило наглости подать в суд! Конечно, десятки существ разорились, а несчастная Тамара Скирелл отправилась из-за вас в тюрьму, но какое это имеет значение? Главное, звон денежек!

– Тамми в тюрьме?! – несчастный Чип едва не упал со стула. Агент демонстративно вздохнул.

– Вы не знали? Ей дали шесть лет в женской колонии, хоть позже и сократили срок вдвое за примерное поведение. Бурундук зажмурился.

– Это ночной кошмар, а не мир… – выдавил он с трудом. – Сообщите обо мне Рокфору. Пожалуйста. Нам надо… Я должен выбраться отсюда! Агент развел руками.

– Технически говоря, вы не арестованы. Можете уйти хоть сейчас. Никто не пожалеет о вашем отсутствии, – добавил он жестко, с презрением в голосе. Доведенный до бешенства, Чип вскочил и отшвырнул стул.

– Все, – прорычал он. – Либо вы сейчас звоните Рокфору…

– Либо что? – насмешливо спросил офицер. Чип склонился вперед и оперся о стол обеими руками:

– Либо я прямо отсюда иду на телевидение, – сказал он вполголоса, – Как думаете, сколько они заплатят за фото президента в объятиях воровки? Улыбка моментально пропала с лица агента.

– Что за чушь?! – спросил он резко. Чип зло усмехнулся.

– Дэзире Дэюре. Офицер отпрянул и пару секунд молча, с изумлением, глядел на бурундука.

– Шантаж… – произнес он наконец. – Вот теперь все стало на свои места. Браво, Чипетто. Я мог бы догадаться. Взбешенный Чип постарался ответить спокойно:

– Мне плевать на вас и ваши догадки. Если не хотите, чтобы Рокки с позором выгнали из Овального кабинета – позвоните ему и скажите, что пришел Чип! Больше ничего! Офицер постукивал пальцами по столу.

– Я позвоню, – обещал он холодным, сухим голосом. – Но запомни, грязь: сколько бы денег ты ни потребовал, я забью тебе в глотку каждое пенни!

– Отлично, – стараясь не сорваться, ответил Чип. – Теперь звони Рокки.

Сжигая бурундука взглядом, агент выдвинул ящик и водрузил на стол небольшой красный телефон без кнопок. Поднял трубку.

– Да, я. Дайте первого. Пауза.

– Мистер президент, простите что беспокою… Тут небольшая проблема. Один мелкий аферист…

– Рокки! – заорал Чип. – Я здесь! Это я! Офицер яростно сверкнул глазами, прикрыв микрофон рукой.

– Нет, все в порядке… Да, это он кричал, мистер президент. Так, мошенник средней руки, известен как Чипетто или «Чип», мы… Из трубки раздался такой рев, что вздрогнул даже бурундук. Агент, побледнев, молча выслушал приказ.

– Да, мистер президент. Мы немедленно его приведем. Уже бегу. Уже в коридоре! – повесив трубку, он обратил к Чипу бешенный взгляд. Бурундучок невинно полировал коготки на левой лапе.

– Мы уже в коридоре, – напомнил он. – Рокки ждать не любит. Тяжело дыша, офицер встал и дал знак охранникам у дверей. Чип молча направился к выходу.

– Не знаю, что вы затеяли, – дрожа от ярости, прорычал агент ему вслед, – Но у вас ничего не выйдет! Бурундук вздрогнул. Остановившись на миг, он опустил голову и с трудом, натужно, перевел дух.

– Я тоже так думаю, – прошептал Чип. – Только спасатели не сдаются… Встряхнувшись, он расправил плечи и вышел из следственного изолятора. Впереди горел свет.