Текст книги "Тени и пыль (СИ)"

Автор книги: Джордж Локхард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Джордж Локхард
(Драко)
Тени и пыль

Сказка

От автора

Ты смотришь на белое пятно. Твои мысли размыты, эмоции подавлены. Ты смотришь на белое пятно и понимаешь: тебя судят.

Приговора не избежать. Судей не обмануть. Ведь они часть тебя, они живут в твоем разуме и безжалостно, беспристрастно оценивают душу. Белое пятно? И только? Нет. Глаза фиксируют отраженные фотоны, но картину из них собирает мозг. О чем ты думаешь, видя белое пятно? Как выглядит твоя картина? Понимаешь ли ты, что от нее зависит приговор?

Кому-то пятно кажется выходом из туннеля к свету и счастью. Их оправдают. Кому-то оно напомнит снежок, игры, радость. Их отпустят с почетом.

Но есть и те, кто смотрит глубже. Кто помнит о вечном проклятии мудрых – верить не глазам своим, а знаниям. Им хорошо известно, что белым бывает не только снег, и в мире есть пламя столь яркое, что города, опаленные им, успевают оставить лишь светлый силуэт, белое пятно посреди мертвой пустыни.

Спроси себя: может ли тень быть белой? И если прежде, чем ответить «нет», ты задумаешься хоть на миг – даже на бесконечно малую долю мгновения – знай: ты осужден.

Отныне и до смерти ты – взрослый.

Этот роман можно считать попыткой к бегству…

Пролог

С каждым днем вибрация усиливалась. Снаружи, где за многослойной броней бесились энергетические поля, пространство стонало и билось в агонии; его беспощадно разодранная ткань сочилась плазменной кровью. Стальная стрела все глубже и глубже проникала в рану Космоса.

Температура за бортом росла непрерывно. Фоксглав парила в сенсорном шаре из проводящего геля, мириады невидимых датчиков сканировали каждую клетку ее мозга, делая непредставимо сложную машину продолжением тела. Крылья и лапы покоились неподвижно, их заменили новые органы, новые чувства. Ощущать себя звездолетом было прекрасно и в то же время жутко.

Неистовое буйство энергий за бортом виделось Фокси полетом сквозь ураган. Инстинкты работали превосходно, потоки кварк-глюонной плазмы она ощущала, как ветер, тороидальные вихри с энергетикой десятков звезд казались небольшими возмущениями потока, огибать которые Фокси умела с рождения, ни на миг не задумываясь. Вопреки всем прогнозам, назло целой Вселенной, она уверенно держала курс уже не первую локальную неделю.

Там, где пасовали самые скоростные компьютеры, где любой робот в течение минуты оказывался за краем ламинарного слоя и моментально превращался в облако раздавленных атомов, Фоксглав ощущала себя, как дома. Это казалось магией.

Но Фокси не удивлялась; она твердо верила, что жизнь на целой планете не может просто взять, и закончиться. Так нельзя. Так не бывает. И если нужно чудо, чтобы это доказать – Фокси была готова творить чудеса. Упрямо щуря глазки и не зная страха, виртуозно управляя кораблем, который по всем законам физики должен был развалиться еще сотню парсек назад, летунья одним своим существованием доказывала миру, что жизнь побеждает всегда. Везде. Вечно.

«Жизнь есть следующая ступень развития материи, – печально говорил Линг, помогая плачущей Фокси выбираться из обломков после очередного урока пилотирования. – Рано или поздно, живым станет весь Космос…»

И она вновь, упрямо сжав зубы, ныряла в холодный сумрак сенсорного шара, отказываясь признавать поражение. И корабль, который не имел права летать, послушно рвался навстречу небу, нарушая все мыслимые и немыслимые правила…

Погрузившись в воспоминания, Фокси чуть не упустила энергопоток, тащивший звездолет по огибающей вокруг грандиозного провала в океане света. Темная, насыщенная столь дикой энергией, что излучение шло только в гамма-диапазоне, сфера обреченной материи с чудовищной скоростью вращалась вокруг черной дыры. Гравитация небесного хищника ощущалась даже здесь, в триллионах миль от горизонта событий, и летучая мышка инстинктивно заложила «вираж», уклоняясь с опасного курса. Корабль застонал, раздираемый непредставимыми силами – Фокси чувствовала его боль, как свою, ей казалось что «перепонка крыльев» трещит от натуги. Но эволюция учила летать ее сородичей миллионы лет. Фокси знала – вернее, ощущала – пределы нагрузок каждой «мышцы» своего нового тела, так же как мы, не задумываясь, удерживаем равновесие при ходьбе. И звездолет в очередной раз избегнул гибели, скользнув в соседнюю линию гравитационного поля. Фокси инстинктивно перевела «дух».

Вокруг, насколько хватало «глаз», простиралось девственно чистое пространство – черная дыра охотилась в этих местах уже тысячи лет. Робот-навигатор, верный помощник летуньи, сообщил прямо ей в мозг, что новая траектория проложена вдоль устойчивой гравитационной огибающей, и корабль покинет зону коллапса через несколько часов, чудом ускользнув из объятий пожирателя звезд. Можно было расслабиться.

Фокси устало закрыла «глаза», давая знать компьютеру, что передает управление. В кабине моментально включилось биоизлучение, имитировавшее альфа-ритмы спящего мозга. Пока летунья дремала особым «ускоренным» сном, тысячи наноагрегатов рванулись в ее кровь, избирательно уничтожая продукты усталости и очищая организм. Пять минут подобной обработки полностью заменяли нормальный, здоровый семнадцатичасовой сон.

Но при «ускоренном отдыхе», разумеется, не могли сниться сны. Очнувшись от дремоты через несколько минут, прекрасно отдохнувшая и выспавшаяся Фокси с грустью обнаружила, что смертоносная плазменная сфера осталась позади, а корабль по-прежнему скользит в пустоте, огибая черную дыру. Еще много часов, до следующей сферы, живому пилоту не найдется работы.

Некоторое время летунья отрешенно глядела вдаль. Смешно – каких-то пару месяцев назад она думала, что в космосе холодно и пусто. А ведь оставшаяся за кормой плазменная сфера была далеко не самой яростной из тех, что уже попадались на пути… Скоро, Фокси знала, начнется подлинный энергоокеан. Соваться туда было форменным безумием; никто и никогда не пытался пересечь Призму на звездолете. Но никто и не заходил так далеко, как она сейчас – грань «невозможного» осталась далеко позади, согласно памяти бортового компьютера такого полета просто еще не бывало. Если произойдет чудо, невероятное чудо, если каким-то мистическим образом корабль уцелеет и пройдет сквозь Призму – о скромной летунье по имени Фокси напишут в каждом учебнике на миллионах обитаемых планет.

Потому что сквозь Призму пройти нельзя. Это знали все. Даже безумцы. Даже те, кого преследовала Фокси. Они свернули, избрав в тысячу раз более длинный и в миллиард раз менее опасный путь.

– А я не сверну, – упрямо прошептала летунья. Хотелось плакать, но новое железное тело этого не умело, и Фокси поникла, закрыв глаза-датчики и прогнав из разума гипнотизирующий вид космоса. Перед внутренним взором, как наяву, встали последние дни с друзьями.

Летунье неудержимо, до боли, до зубовного скрежета захотелось домой. В маленький, скоромный парк на мало кому известной захолустной планетке, где рос старый уютный дуб и жила веселая команда спасателей… Сердце так сжалось, что медицинский компьютер послал тревожный запрос.

– Я в порядке… – с трудом прошептала Фокси. – В порядке…

Зажмурившись крепче, она попыталась хотя бы в мечтах вернуться домой. Не заметила, как, ощутив тоску хрупкого живого существа, заботливые машины слегка изменили состав дыхательной смеси, добавили успокоительное в питательный раствор, и Фокси просто уснула – старомодным, дико неэффективным образом. Как можно оправдать подобную потерю времени?

Разве что, снами?

Забыв, где находится, забыв о минувших и грядущих опасностях, несчастная одинокая летунья спала, и во снах возвращалась домой, заново переживая дни, что бросили ее из тихой и незаметной жизни прямиком в плазму.

Часть первая. Холод

 
Когда я умру, я стану ветром,
И буду жить на твоей крыше,
Когда ты умрешь, ты станешь солнцем,
И все равно меня будешь выше…
 

(Максим)

Вначале никто не понял. Все шесть моторов вездехода внезапно заглохли, в прожекторах лопнули лампы. Темнота навалилась со всех сторон. Затем – спустя долгие секунды мертвой, неестественной тишины – земля дрогнула и со свода посыпалась пыль. Сверху, сквозь многометровую толщу бетона и земли, донесся глухой гул.

Стены затряслись ровной мелкой дрожью, будто рядом проносился чудовищный поезд. Медленно, неотвратимо нарастал страшный, ни на что не похожий рокот, он будто вдавливал в землю, от чудовищной мощи вибрировал сам воздух. Стало трудно дышать.

Некоторое время все молчали, слишком шокированные, чтобы разговаривать. Вездеход трясся вместе со стенами, жуткий рокот продолжал давить на сознание. Постепенно глаза привыкали к темноте, стали видны слабо светящиеся фосфорные шкалы приборов. Внутренние лампы погасли вместе с прожекторами.

Первым, как ни странно, опомнился Дэйл. Сглотнув, он дрожащей лапкой нащупал сидевшего рядом Чипа и вцепился в его куртку.

– Ч-ч-что случ-ч-чилось? – от шока его трясло. Впрочем, капитан был в ненамного лучшем состоянии и застыл, рефлекторно сжимая штурвал.

– Ч-ч-чип!

– Тише, – негромко сказала Гайка. Она тоже опомнилась и, с тревогой, вслушивалась в гул. – Я не понимаю…

На заднем сидении раздался шумный вздох.

– Ну, знаете! – вездеход качнулся, когда Рокки с силой подался вперед. – Да за такие шуточки! Я… Мы тут с Вжиком… Мы…

– Тссс! – Гайка откуда-то вытащила фосфорную палочку и кабину заполнил слабый зеленый свет. – Дайте подумать!

– Гаечка… – шепотом, судорожно сжимая штурвал, позвал Чип. – Это не я? Я никуда не нажал?

Встревоженная мышка покачала головой, продолжая вслушиваться в гул.

– Ты ни причем, – тихо ответила она. – Ребята, я боюсь…

– Почему темно?! – внезапно завопил Дэйл. – Почему все дрожит?!

Гайка нахмурила брови.

– Только без паники, – мышка обернулась в кресле. – Ребята, похоже, у нас кумулятивная перегрузка всех цепей. Я пока не уверена… Так бывает во время мощного электромагнитного выброса, паразитные токи наводятся во всех проводниках и вызывают тотальный отказ электроники, но такие импульсы присущи только… – она запнулась при виде лиц друзей.

– Гаечка, родная, – ласково попросил Рокки. – А теперь еще раз, но для простых грызунов?

Изобретательница тяжело вздохнула.

– Все сгорело, – коротко пояснила она. Дэйл подскочил в кресле.

– А… а… а как же грохот?! Что случилось там, наверху?!

Все переглянулись. Рокки озадаченно почесал за ухом.

– Чип?

– А что Чип? Почему Чип? Чуть что, сразу Чип! – гневно отозвался Дэйл. – Будто он знает больше других!

Рокки невозмутимо огладил усы.

– Как скажешь, парень. Ну? Мы слушаем.

Дэйл вскочил, ударился головой о потолок кабины и снова бухнулся в кресло, потирая затылок.

– На город напали инопланетяне! – заявил он торжественно. – Там, наверху, все уже захвачено! Мы последние свободные жители Земли! От нас зависит судьба цивилизации, надо поднять восстание, атаковать главный корабль, найти Избранного и…

– Дэйл, – тихо сказала Гайка, и в ее голосе прозвучали такие нотки, что неугомонный бурундучок моментально умолк и с тревогой уставился на подругу. Так же поступили Рокки и Вжик. Затянувшееся молчание прервал Чип, сумевший наконец отпустить штурвал:

– Гаечка? – спросил он слегка дрожащим голосом. – Ты же не хочешь сказать, что город был…

– Не знаю! – неожиданно резко оборвала мышка. – Не знаю! То есть знаю, но… Нет. Нельзя. О таком даже думать нельзя, ясно? Всем ясно? У импульса может быть миллион причин! Два миллиона! Подумаешь, импульс! – Гайка отвернулась и надвинула на глаза защитные очки. Некоторое время в машине царила страшная тишина.

– Что с ней? – шепнул наконец Дэйл. – Чи-ип…

Капитан опустил голову.

– Рокки, – позвал он тихо. – Остаешься за старшего, пока я не вернусь. Гаечка, любимая, в машине есть дозиметр?

– Нету, – едва слышно отозвалась мышка. Чип перевел дыхание.

– Значит, так. Мы не знаем, что произошло, но готовиться надо к худшему. Я отправлюсь назад по следам вездехода, попробую разведать обстановку. Вжик – помнишь, по пути сюда мы проехали над старым коллектором? Ты видишь в темноте лучше всех, лети туда и проверь, осталась ли вода. Возможно, выход из шахты завален и мы пробудем здесь долго…

– Чип, – Гайка сглотнула. – Если… Ну, пофантазируем на миг! Если вдруг… Если все плохо, мы не сможем вернуться на поверхность. Совсем. Надо продолжать путь, искать подземную реку, что была отмечена на той карте. Другой надежды нет.

– Надежды нет? – растеряно прошептал Дэйл. Чип упрямо мотнул головой:

– Я скоро вернусь.

– Нет, – возразила Гайка. – Слишком опасно. Без счетчика можно получить смертельную дозу, даже не заметив этого. Надо срочно искать подземную реку, до того, как осадки проникнут в грунтовые воды и отравят… – мышка поникла. – Река… Вынесет нас за пределы города, тогда и узнаем… Обстановку. Я переделаю вездеход в амфибию. Все вздрогнули.

– Его можно починить? – радостно спросил Чип. Гайка кивнула.

– Моторы не должны были сгореть, энергии импульса для такого не хватит. Сгорели контрольные схемы, но, думаю, я сумею подсоединить аккумуляторы напрямую… Если вывести в кабину размыкатель… Реостаты тоже могли уцелеть. Трясти будет изрядно, но… Да! Должно сработать! – ее глаза загорелись. На заднем сидении Рокки тихо застонал:

– Она сказала «должно»!

Гул понемногу стихал, но ровная, страшная дрожь продолжала сотрясать старую шахту.

Глава 1

Если б месяц назад кто-нибудь сказал Фокси, что она станет бояться темноты, летучая мышь долго и весело смеялась бы над нелепой шуткой. Месяц назад, да. В то далекое, сказочное время, радостный лунный свет заливал озеро, тысячи насекомых порхали над водой, а песни цикад и сверчков превращали ночь в неповторимый концерт. Плоды деревьев сочились соком, в ветвях негромко беседовали ночные птицы и звери, в зарослях тростников играли лягушки. Даже появление опасных куниц, которых ненавидели большинство обитателей леса – да, сейчас Фокси обрадовалась бы даже кунице…

Она вздрогнула и боязливо перебрала крыльями. Неестественная, невероятная тишина царила повсюду. Насекомые и лягушки молчали, птицы бесследно исчезли уже в первые часы катастрофы. Несколько дней назад лес покинули последние жители – со стороны мертвенно светящихся в ночи руин, еще недавно называвшихся «городом», стали чаще налетать горячие, сухие вихри, уничтожавшие любую жизнь на пути. Фокси с болью зажмурилась, вспомнив, как это выглядит с высоты – целые просеки мертвых, гниющих на корню деревьев. Черная трава.

Немногие выжившие, бежавшие из города звери и птицы, рассказывали такое, что сердце просто останавливалось. Фокси понимала, что тоже должна покинуть лес, прежде чем невидимый яд отравит воду и воздух. Но она все еще надеялась. А вдруг? Вдруг они уцелели? Прошел целый месяц, да… Но ведь они не просто зверюшки, они рейнджеры, спасатели, их профессия – выживать в таких переделках и спасать других! Почему, ну почему ее не было рядом…

«Фокси, улетай! – голос Дэйла звучал так естественно, будто все происходило наяву, а не в мечтах. – Воздух уже отравлен! Ты погибнешь, если останешься!»

Летучая мышка опустила голову.

– Я не хочу… – прошептала она с горечью.

«Улетай, пожалуйста! Ты ничем не поможешь!» Всхлипнув, Фокси через силу кивнула.

– Прости… – она расправила крылья. Ночной воздух рванулся в грудь, умирающий лес провалился во тьму. Фокси дала прощальный круг над озером.

Вдали, за холмами, уже поднималось призрачное зеленое зарево. Никто, ни одно существо не прожило бы и часа, встретившись с ним. Со слов перелетных птиц, в панике метавшихся сейчас по стране, Фокси знала, что такие же смертоносные пятна расползаются от каждого города. Она понимала: спасения ждать неоткуда, через несколько месяцев – а может, и раньше – яд проникнет повсюду. На севере уже бушевали черные ливни, уничтожавшие леса и луга будто колоссальные, ужасающие газонокосилки.

И все же Фокси отказывалась терять надежду. Непонятно почему, в глубине души она твердо верила: все исправится. Жизнь целой планеты просто не может вот так взять, и закончиться. Кто-нибудь большой и мудрый непременно вмешается, остановит невидимую смерть… Так должно быть. Должно!

Тихо вздохнув, Фокси мотнула головой и заложила вираж. На юге, в Скалистых горах много пещер. По слухам, камни каким-то образом защищают от невидимого яда. Там она продержится до… Подхода помощи. Да. И только так! Помощь придет непременно, сомневаться нельзя! Ведь если другие не теряют надежды, какое право она имеет не верить? Вон, по реке плывут очередные беженцы, не верь они в спасение, разве продолжали бы бороться? Какая-то странная у них лодочка…

– Дэйл!!! – завопила Фокси и бешено, как ненормальная заработала крыльями. Поверхность озера бросилась навстречу. Далеко внизу, усталый Рокки поднял голову и вздрогнул при виде пикирующей летучей мыши.

– Воздух! – он выхватил из воды весло и угрожающе взмахнул им. – Вжик, прячься!

Чип схватил друга за плечо:

– Это Фокси! – радостно крикнул он. Гайка втянула голову в плечи:

– Ребята, держитесь, – еще успела предупредить она, когда Фокси с разгона налетела на друзей и вездеход от толчка чуть не ушел под воду.

– Я знала!!! Я знала!!! – Фокси, как безумная, обнимала крыльями то одного, то другого. – Я ждала до последнего, я верила! Верила! Целый месяц!

– Месяц? – растеряно пробормотал Чип. Гайка озадаченно почесала за ухом.

– Странно… – она задумалась. – Мы не так долго плыли по подземной реке. Фокси, ты уверена? Мне казалось, прошло не больше двух-трех дней. Ну, может, неделя…

– Шутишь?! – возмутилась Фокси. – Да я каждый час считала, пока вас ждала! Днем и ночью надеялась, что вы живы!

Рокки со знанием дела кивнул:

– Вполне возможно, Гаечка, вполне. В пещерах да подземельях время совсем не чувствуется. Помню, как-то раз меня с археологами завалило в тайной гробнице Нутанхамена II-го, так что думаешь? Мы выбрались на поверхность аккурат к Хэллоуину и все решили, будто наш отряд…

– Фокси, что здесь творится? – оборвал Дэйл. Летучая мышка сразу поникла, опустила голову.

– Вы не знаете?

Чип оглянулся на зеленоватое зарево за спиной.

– Догадываемся, – отозвался он тихо. Фокси с трудом кивнула.

– Все погибло, ребята. Мир сгорел. Каждый город теперь… такой.

Она развела крылья.

– Те, кто выжил в нашем лесу, бегут на юг. Здесь нельзя оставаться, ядовитый воздух растекается от городов, убивая на пути все живое. Я ждала до последнего, верила… Что встречу вас. Я знала, просто знала что вы живы. Иначе не могло быть. Вы же спасатели! – Фокси улыбнулась сквозь слезы. – Вам теперь стольких спасать…

Повисло тягостное молчание. Вездеход беззвучно покачивался на воде, с озера тянуло холодом. В ночном небе невероятно ярко горели звезды.

– Мы маленькие, но многим можем помочь, – прошептал наконец Чип. – Ясно, ребята? Ничего не изменилось. Просто у нас стало гораздо больше работы. Выше нос, Дэйл! Фокси, бери Вжика и летите на разведку. Ищите брошенные автомобили, Гаечке скоро потребуется много деталей. Рокки, на весла и к берегу! По воде мы далеко не уплывем.

– А я? – робко спросил Дэйл. – Мне что делать?

– Грести, – коротко ответил Чип, берясь за весло. – Гаечка, надо срочно чинить вездеход…

– Нет, – возразила мышка. В ее ярких глазах стояли слезы. – Машину придется бросить. Катастрофа только начинается, Чип. После атаки прошел месяц, а значит, времени у нас почти не осталось. Изотопы в воронках распадаются с выделением чудовищного тепла, жар создает мощные восходящие потоки. Течение воздушных масс нарушено по всей Земле, в верхних слоях атмосферы уже формируются вихри и, поверь, таких бурь наша планета раньше не знала. Летать скоро не сможет даже Вжик, не говоря уж о самолетах. Мы должны найти брошенный танк, все они имеют мощную защиту – Фокси, просто чудо, что здесь еще не выпали радиоактивные осадки. Когда начнутся черные ливни, нам придется уходить под землю. Быть может, на годы. А затем… – Гаечка опустила голову и, совсем тихо, закончила: – Затем наступит зима, ребята.

Дэйл встрепенулся:

– Горы! – выпалил он. – Надо лезть на самые высокие горы, поближе к солнцу!

– Солнцу недолго светить осталось, – буркнул Рокки. – Гаечка забыла упомянуть: вихри, что сейчас рождаются над океанами, навеки закроют от нас небо и наступит вечная ночь. Чип, малыш, я ценю твой оптимизм, но изменилось слишком многое…

Чип резко обернулся в кресле.

– Что же ты предлагаешь? Лечь и зажмуриться? Мы спасатели! Мы не сдаемся так просто!

– По-твоему, это просто? – коротко спросил Рокки.

Чип, запнувшись, гневно сверкнул глазами и, надвинув шляпу поглубже, принялся яростно грести к берегу. Испуганная Фокси переводила взгляд с одного на другого.

– Ребята… – попыталась она робко. – Опомнитесь, мы живы посреди самой страшной катастрофы в истории Земли! Разве этого мало?

– Все в порядке, Фокси, – Гайка с трудом улыбнулась. – Они скоро придут в норму. Ты ведь привыкала целый месяц, а мы надеялись, что грохот был простым обвалом.

Летучая мышка втиснулась на заднее сидение рядом с Рокки и устало сложила крылья.

– Нельзя терять надежду, – сказала она упрямо. – Все твердили, что я глупая, раз не понимаю, что ждать бесполезно. Говорили, я без толку подвергаю себя риску. А я ждала и надеялась. И верила. И дождалась! – внезапно крикнула Фокси. – Слышите? Я верила, что дождусь, и вот – вы здесь! Но если мы сейчас утратим веру в будущее, будущее уже не наступит! Пока хоть кто-то, хоть капельку верит – надежда живет, а значит, есть смысл бороться. Если сдадимся даже мы…

– Мы не сдадимся, – глухо сказал Чип. – Никогда. Верно, ребята?

– Вззз! – отозвался Вжик. Гаечка просто кивнула, а Рокки со вздохом развел руками.

– Да разве ж я против?

– Спасатели вперед! – провозгласил Дэйл, бросив на Фокси гордый взгляд. Та слабо улыбнулась.

* * *

Холодный ветер с озера постепенно усиливался. Близилась полночь, и становилось по-настоящему страшно, поскольку раньше даже в самые жуткие, одинокие и тоскливые ночные часы, тишина никогда не бывала абсолютной. Ночь полна жизни и звуков, надо лишь уметь слушать, но сейчас, в этом новом, незнакомом мире, царило оглушительное безмолвие. Шоссе, где прежде сияли тысячи огней, казалось бесконечной черной змеей. Там и тут застыли брошенные автомобили, убитые электромагнитным импульсом, их сверкающие тела за месяц покрылись грязью и царапинами. В радиусе многих миль, единственным источником света был слабенький индуктивный фонарик, найденный Вжиком.

– Гаечка, родная, передохни хоть часик! – выдохнул Рокки, бросая на землю громадный узел с деталями. Усталая мышка с трудом выбралась из-под фюзеляжа и поднялась на ноги.

– Нет времени… – она болезненно моргнула. – У меня в кармане платок, будь другом… Руки грязные, сама не могу. Рокки ласково протер Гаечке глаза.

– Ты себя загубишь, малышка. Нельзя столько работать.

Изобретательница грустно улыбнулась.

– Не успею закончить к утру, погибнут все, – отозвалась коротко. – Нашел конденсаторы?

Рокки тяжело вздохнул.

– На все вкусы. И еще, гляди – наверняка пригодится! – он вытащил из узла массивную плоскую штуку зеленого металла, похожую на хоккейную шайбу. Гайка недоуменно нахмурила брови.

– Что это?

– Фильтрующая коробка от старого противогаза, – с гордостью отозвался Рокки. – Помню, в конце 70-х мы с твоим отцом гостили на одной авиабазе, так ты прикинь – сидим, никого не трогаем, а тут вопли, сирены, орут про газовую атаку! Ну, я-то конечно не растерялся, сразу решил залезть в противо…

– Рокки, – Гаечка улыбнулась. – Спасибо. Из этой штуковины получится отличный топливный бак.

– Бак? – растерялся Рокфор. – Но я думал…

Гайка вздохнула.

– Против осадков противогазы бесполезны, даже вредны. Радиоактивная пыль быстро засорит фильтры. Тут нужны баллоны с чистым воздухом, а для коротких вылазок – одноразовые респираторы, – с этими словами она по хвост забралась в узел с деталями.

– А еще скафандры, – добавил Чип, выглянув из люка. – Фокси и Дэйл как раз занимаются ими.

– Дэйл работает? – недоверчиво спросил Рокки и переглянулся с Вжиком. Тот озадаченно покрутил головой.

– Да-а, теперь я верю что наступает конец света… – пробормотал Рокфор. – Ну, ладно, мы дальше на поиски!

Гайка выбралась из мешка и утерла пот тыльной стороной кисти.

– Здесь есть все, что надо, – сообщила она устало. – Приступаем к заправке. Рокки, в соседнем ряду стоит дизельная машина, заполни бак соляркой.

– Соляркой?! – хором воскликнули все. Гаечка кивнула.

– Моторы вездехода недостаточно мощные, я сделала небольшую ракету из ТНВД и форсунок от старого джипа.

– А… Ну… Если так… – растерянный Рокки нехотя кивнул и направился к соседнему автомобилю, забросив коробку за спину, как рюкзак. Чип выбрался из люка и подбежал к усталой мышке.

– Гаечка, ну хоть теперь отдохнешь?

Она со вздохом покачала головой.

– А кто подсоединит конденсаторы?

– Я!

– Ты лучше ищи военные или полицейские машины, – серьезно отозвалась Гайка. – Там могла остаться спутниковая рация, защищенная от ЭМИ. Хоть узнаем, кто на кого напал…

Чип моргнул.

– Думаешь, спутники еще работают?

– А что им станется? – удивилась мышка. – Разве что ионизация будет мешать приему, но уж коли мы залетим в зону, где радиация оборвет сигналы, нам едва ли потребуется связь… Да! Еще найди баночку йода и погрузи в машину.

– Йод? – совсем растерялся бурундук.

– Именно, – мрачно отозвалась Гайка. – Лучшее средство от облучения.

Чип, сглотнув, нерешительно кивнул и зашагал вдоль дороги, закинув на плечо фосфорную палочку. Смертельно уставшая Гайка прислонилась к самолету.

– Кого я обманываю… – она зажмурилась, чтобы не плакать. Пальцы сами сжались в кулаки, сердце судорожно билось. Еще ни разу в жизни ей не было так плохо.

Некоторое время Гайка молча стояла с закрытыми глазами, тяжело дыша и пытаясь успокоиться. Нельзя, нельзя сдаваться сейчас. Друзья рассчитывают на нее, они в опасности. Господи, она бы с радостью отдала за них жизнь, только что изменит жизнь одной мышки?

Всхлипнув, Гайка сползла по гладкому металлу и закрыла лицо ладонями. Сдерживаться не осталось сил. Она слишком устала. Бывают задачи, решить которые просто не выйдет, особенно, если ты просто мышь… Обидно, господи, как же обидно!

– Не плачь, любимая… – ласковые руки легли ей на плечи. Всхлипнув, Гаечка уткнулась лицом в теплый мех на груди Чипа.

– Не могу, – бормотала она сквозь слезы. – Не могу, ничего не получается, бесполезно! Я только порчу все, к чему прикасаюсь, я никому не помогаю, я не спасатель!

Чип молча, нежно, гладил ее по волосам. Прошла минута; с трудом взяв себя в руки, Гайка последний раз всхлипнула и подняла голову. Их взгляды встретились.

– Тебя любят, – тихо сказал Чип. – Помни об этом, хорошо? В самые черные, страшные минуты, помни лишь одно: тебя любят. Ты наша путеводная звезда, Гаечка. Моя звезда.

Затаив от волнения дыхание, капитан ласково провел рукой по золотым волосам подруги.

– Только любовь имеет значение, – прошептал он. – Все прочее лишь тени и пыль. Пока мы любим друг друга, есть и надежда, Гаечка. Мы ведь не зря спасателями зовемся… – Чип грустно улыбнулся. – Многих ли может защитить пара маленьких зверюшек? Да, любимая, многих – но только если они, взглянув на нас, увидят надежду.

Гайка опустила глаза и несколько секунд молча сидела на холодном асфальте.

– Спасибо, – вздохнула она наконец. – Спасибо…

Чип помог мышке подняться.

– Легче стало?

– Конечно, – Гаечка с трудом улыбнулась. – Что бы я без вас делала, ребята…

Чип игриво прищурил глаз.

– Подкинуть идейку?

– Нет уж, спасибо, – Гайка погрозила ему пальцем. – Мне ну вот ни капельки не интересно, как бы я жила без вас.

– А мы без тебя уже давно жить не можем, – тихо отозвался Чип. Смущенная мышка отвела взгляд.

– Ну, ладно, – она решительно поправила защитные очки и подошла к самолету. – Осталось еще много работы. Ты, кажется, собирался искать рацию? Чип тяжело вздохнул.

– Конечно, Гаечка. Уже иду…

Изобретательница проводила его улыбкой и вновь обернулась к машине. Покачала головой при виде кучи неподключенных проводов.

– Да уж… – Гайка со вздохом залезла в мешок с деталями. Некоторое время рылась там, затем выпрямилась, держа в руке изящный женский браслет с часами. Электромагнитный импульс погубил даже их, стрелки навеки замерли. Гайка с удивлением осмотрела циферблат.

– Четвертое октября? – пробормотала она, глядя на застывшие цифры календаря. Задумалась, вздрогнула. Уронив браслет, Гайка прыгнула в люк и подбежала к приборной панели, куда переустановила многие уцелевшие механизмы из вездехода.

– Но… – пораженная мышка недоверчиво коснулась выпуклого сапфирового стекла. – Как это возможно?!

Старые механические часы, не имевшие ни единой электродетали, прекрасно пережили ЭМИ, и сейчас невозмутимо показывали текущее время.

Три часа семнадцать минут ночи. Девятое октября.