Текст книги "Тени и пыль (СИ)"

Автор книги: Джордж Локхард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Тогда все ясно! – Гайка довольно потерла ладошки. – Вот он, твой контур безопасности – эта схема читает альфа-ритмы. Толстопуз отпрянул всем телом.

– Можешь отключить?! – вырвалось у него. Кивнув, Гаечка просто пнула ногой рычажок и один из огоньков на панели погас. Киборг недоверчиво наклонил голову.

– И все? Я ссссвободен?

– Ну, сканер альфа-ритмов отключен, значит, прибор больше не отслеживает твои мысли и поступки, хотя дельта-квадрат многомерного среза кривых гипоталамуса не дает оснований утверждать, что в глубине больших полушарий отсутствует текатонарный…

– Да или нет?! – гневно оборвал Толстопуз. Гаечка запнулась. Растеряно моргнув, она кивнула и развела лапками.

– Свободен, да.

– Хисссссс…. – киборг даже приоткрыл жуткую пасть от удовольствия. – Ладно, сссспасатели, – он обернулся к дверям и присел, точно как кошка готовясь к прыжку. – Я расчищщщщу путь…

Вертолет качнулся, когда Толстопуз рванулся вперед и с грохотом выбил люк. В салон ворвалось облако снега, снаружи раздались крики и выстрелы. Спасатели переглянулись.

– Как разморозить драконицу? – слегка дрожащим голосом спросила Гаечка. Чип вздохнул.

– Не знаю, любимая. Но если я прав, и драконша сама себя заморозила, рядом в пещере мы найдем и способ вернуть ее к жизни. Мышка нерешительно кивнула.

– Идем?

– Постой, – Чип ласково взял ее за руку. – Подождем пару минут. Я… Не горю желанием видеть, что сейчас происходит снаружи. Гаечка с болью зажмурилась.

– Так нельзя! – вырвалось у нее. – Мы же спасатели!

– Именно, – горько ответил Чип. – И если мы хотим спасти этот мир… Нужно чуть-чуть подождать. Да, любимая? Мышка прижалась к его груди и, всхлипнув, легонько кивнула. Чип стиснул ее в объятиях.

– Самые долгие минуты в нашей жизни… – прошептал он неслышно. Гаечка вздрогнула.

Глава 6

Земля стремительно приближалась. Фокси кричала от напряжения, крылья рвали воздух с такой скоростью, что темнело в глазах, но остановить падение тяжелого волка было просто не в ее силах. Летучая мышка зажмурилась в ожидании смерти.

Но за мгновение до удара о землю, Линг с неожиданной силой дернулся. Его лапа ударила Фокси в бок, отбросив ее в сторону вместе с клочком красной шерсти. Летунья по инерции описала пологую дугу, а так как ее крылышки продолжали бешено работать, скорость падения была моментально погашена и, прежде, чем Фокси успела опомниться, она зависла в воздухе на высоте пары ярдов.

Волку тормозить было нечем. Линг врезался в землю с такой силой, что по траве пробежала ударная волна, а в небо рванулись комья земли и вырванные с корнем цветы. Вскрикнуть он не успел – или не захотел. Потрясенная, раздавленная Фокси рухнула в траву рядом с изломанным телом.

– Линг… – прошептала она, в ужасе глядя на друга. Кровь у синтета оказалась такой же, красной.

Позади раздался шум сильных крыльев, на землю грузно опустился Громоран. Со спины крылатого коня спрыгнули остальные. Место трагедии окружило молчаливое кольцо.

Фокси заплакала. Она ничего не могла с собой поделать, ее трясло и слезы рождались сами. Дома, после войны… Тогда в мгновение ока погибли почти все, кого знала и любила юная летунья, но стоять вот так, рядом с остывающим телом друга, Фокси еще не доводилось. Она чувствовала, что просто не может. Не готова к такому…

«Ты подготовлена лучше всех нас» – ласково произнес голос в ее разуме. Летунья содрогнулась:

– Линг?! Ты жив!!!

«Еще сохранилась капелька энергии,» – отозвался безмолвный голос. – «Не горюй, маленькая подруга. Мне не больно.»

– Я… Я… – Фокси рухнула на колени. – Линг! Как тебя спасти?!

«Ты уже спасла,» – летунья ощутила нежность. – «Ты уже спасла меня, Фокси. Хоть пару мгновений, но я жил, жил по-настоящему…»

– Нет, нет, ты не должен умирать, не должен, не должен… – слезы падали на окровавленную землю. Молча стоявшая рядом Нисса шагнула вперед.

– Фокси, он синтет, – ласково сказала ящерка. – Синтеты не умирают так, как мы. Его память, разум, личность – вся его душа хранится в биочипе, вживленном в мозг. Мы до сих пор понимаем друг друга, значит, биочип не пострадал при падении. А отключение энергии ему не страшно. Когда-нибудь, ты вернешься к этому месту и оживишь друга. С синтетами такое возможно… Фокси судорожно втянула воздух.

– Биочип? – повторила она недоверчиво. Нисса кивнула.

– Синтеты отличаются от нас гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд. Летучая мышка зажмурилась. Ощущение мысленного присутствия Линга слабело с каждой секундой.

– Биочип… Можно… Вживить природному? – с трудом спросила Фокси. Нисса отпрянула.

– Что?!

– Ответь, пожалуйста.

– Нет, нельзя, – сказал вместо ящерки огромный Громоран. – Но другому синтету можно. Правда, этим ты его убьешь, зато Линг снова получит тело. Летунья содрогнулась.

– Убью? – прошептала в ужасе. Громоран развел широченными крыльями.

– Других вариантов нет, Фокси. Прости.

«Не смей…» – в разуме прозвучал слабый, едва различимый голос умирающего волка. – «Я не хочу… Такой ценой…» Летучая мышка сжалась и закрыла глаза. Все молчали.

«Прежде, чем упасть… Я успел перехватить сигнал…» – шепнул Линг очень тихо, почти на грани восприятия. – «Атлантида уничтожена… Хозяева… Выжившие… Бежали… Тебе придется… Разбираться самой… Найди транслятор… Не такой старый… Как я…»

Слова прервались, и Фокси поняла, что все кончено. Накрыв голову крылом, она скорчилась у тела Линга. Остальные так и не решились ее тревожить, молча отошли в сторону. Летунья слышала их шаги, будто сквозь сон.

Прошло немало времени, прежде чем ящерка Нисса, то и дело с тревогой глядевшая в небо, приблизилась к неподвижной подруге.

– Фокси… Кьярр'ст энэнэ, тир-ка, тирре-и, йанке до йот индравагеса… – сказала она ласково. Летучая мышка только плотнее закуталась в крылья.

– Ке-ма сао, тир-ка, йот петевап энэнэ, – повторила Нисса. – Громоран шенгара, раш-ка до акуена менталл, акуена-и, Фокси! Летунья зажмурилась. От боли ее легонько тошнило, кружилась голова. Мир, казалось, отступил далеко-далеко.

– Я не понимаю языка… – с огромным трудом выдавила Фокси. – Линг умер…

Нисса отпрянула. В ее глазах вспыхнуло удивление, быстро сменившееся горечью. Фокси собрала всю волю и встала, обернувшись к друзьям.

– Н'агол, – позвала она. Оранжевый енот встрепенулся:

– Фокси? Летунья жестами объяснила, что ей нужно. Н'агол отпрянул.

– Кьян! – ответил он резко. Громоран что-то сказал ему на родном языке, енот решительно возразил. Крылатый конь гневно топнул копытом.

– Н'агол, я должна… – Фокси подошла к синтету и нежно коснулась его крылом. – Так надо.

Енот бросил на летунью яростный взгляд. Долго молчал, постукивая когтями, будто кастаньетами. Когда золотистый мышонок Рим попытался с ним заговорить, Н'агол грубо его оборвал и свирепо клацнул зубами.

– Хекштек… – выдавил он наконец. Нисса, кивнув, подошла к Фокси и ласково объяснила жестами, что следует отвернуться. Летучая мышка кивнула.

Страшный хруст позади заставил ее стиснуть зубы. Пару минут Фокси молча дрожала, стоя спиной к ужасному зрелищу и стараясь не слышать звуков, затем оранжевый енот яростно сунул ей под нос маленький, мокрый, усыпанный блестящими точками кусок синего пластика. Следов крови, к счастью, уже не было.

– Спасибо… – хрипло выдавила Фокси.

Бережно положив биочип на траву, она расправила крылья, взлетела на спину Громорану, аккуратно выбрала длинный волосок в его пышной гриве, бросила вопросительный взгляд. Крылатый конь кивнул.

Откусив волосок, Фокси спланировала обратно, где Нисса помогла ей повесить биочип Линга на шею. Получился небольшой медальон. Летучая мышка зажала его крылом, опустила голову. Долго хранила молчание.

– Акуена-и, Фокси… – робко произнес мышонок Рим. Летунья вздрогнула, приходя в себя.

«Летите», – жестами объяснила она друзьям. – «Не ждите меня» Нисса помедлила.

– Фокси… – она протянула к ней лапку. Второй коснулась груди, а затем крепко сцепила пальцы. Летучая мышка с большим трудом улыбнулась.

«Вы в моем сердце» – сообщила она жестами. Могучий Громоран с горечью склонил голову.

– Нисса, акуена-и.

Ящерка с видимой неохотой кивнула и отошла от Фокси. Крылатый конь опустился в траву, чтобы друзьям было легче взобраться к нему на спину.

– Прощайте, – тихо сказала летунья. Громоран бросил на нее взгляд, в котором читалась и боль, и странная гордость.

– Негта, Фоксглав.

– Негта, – грустно повторила гостья из будущего.

Могучие крылья взвихрили воздух. Некоторое время Фокси смотрела вслед Громорану, затем всхлипнула и вновь опустилась в траву.

Она чувствовала страшную пустоту, будто вместе со старым волком умерла частичка ее сердца. Прошло всего четыре дня с их первой встречи, но в Линге было столько доброты, столько невысказанного, глубокого тепла… Которое она не смогла спасти. Не смогла.

– Больше никогда… – прошептала Фокси, прижав медальон к груди. – Я больше не подведу, Линг. Я спасатель. Спасатель…

Солнце уже клонилось к горизонту. Летучая мышка расцепила крылья, поднялась на ноги. В ней тихонько разгоралось новое, неведомое раньше чувство – глубокая уверенность в избранном пути. Фокси и прежде с гордостью называла себя спасателем, но лишь потому, что Чип и Дэйл приняли ее в отряд. Сейчас, впервые, она действительно поняла, осознала, каково это – спасти чью-то жизнь. И как больно бывает, если не справишься.

Фокси всей душой ощутила простую истину: в мире просто нет, да и не может быть ничего важнее ее призвания, так же как нет ценности большей, чем жизнь. Она вспомнила взгляд несчастной старой лисицы из убежища – самый страшный взгляд на свете, ибо в нем уже не осталось надежды.

Нести надежду, вот работа спасателей. Возможно, им не всегда сопутствует успех, возможно, спасти удается не всех – главное в другом: каждый, попавший в беду, должен верить – нет, должен ЗНАТЬ, что за него борются. Что он не один. Легче погибнуть в пучине, видя, как друзья отчаянно пытаются этому помешать, чем жить в мире, где некого звать на помощь…

Фокси глубоко вздохнула. Пусть она лишь маленькая и слабая летучая мышь. Пусть она одна посреди чуждой, незнакомой и опасной страны, за тысячи лет до собственного рождения. Все это неважно. Пока бьется сердечко, надежду терять нельзя.

Расправив крылья, Фокси взмыла в небо и помчалась обратно, к темневшей вдали громаде утилизатора. Она уже знала, что делать.

* * *

От вертолета до пещеры Чип и Гаечка шли, опустив головы и глядя только под ноги. Рядом, зловеще гудя моторами, шагал киборг, он был с ног до головы забрызган чем-то красным, а от когтей в морозном воздухе поднимался пар. Царила полная, нереальная тишина, казалось – пропал даже свист ветра.

В пещере горели переносные прожекторы на стойках. Людей видно не было, но звери – даже столь цивилизованные, как Чип и Гайка – получают изрядную долю сведений о мире с помощью обоняния. Спрятаться от вездесущего, тошнотворно-сладковатого запаха крови было невозможно.

– Обязательно требовалось… так? – тихо спросила Гаечка, когда впереди показалась подсвеченная лампами ледяная глыба с драконом. Толстопуз даже не повернул головы.

– Да, – отрезал он сухо. – Я уважаю риск, но не сегодня.

– Идет война… – попытался Чип, но мышка дернула хвостом:

– Не надо. Я понимаю.

– Понимать не значит принимать, мон шер, – мурлыкнул кот. Гаечка с трудом кивнула.

– Верно. Я никогда не приму… этого. Я… Не такая!

– Потому звери и проиграли, – буркнул Толстопуз. – Ну? Вот ваш дракон. Что дальше? Гайка вздохнула и заставила себя поднять голову. Внимательно оглядела пещеру.

– Люди, скорее всего, только вырезали куб из сплошного куска льда, – заметила она тихо. – Не думаю, что его перевезли в пещеру из другого места, это нелогично.

– Согласен, – кивнул Чип. – Если куда и везти такую находку, так на военную базу или в институт, а не в ледяной грот на краю света.

– Значит, – подхватила Гаечка, – Все, что драконесса имела при себе, так и осталось вмерзшим в лед где-то поблизости!

– Если люди еще не заметили… – буркнул Толстопуз.

Прищурив единственный глаз, он неожиданно с места прыгнул на два десятка ярдов в воздух и со скрежетом приземлился на вершину глыбы. Постоял там, изучая невидимую за монолитом часть пещеры.

Второй, механический глаз киборга вспыхнул слепящим прожектором, вырвав из тьмы сплошную, от пола до потолка ледяную стену с аккуратно выпиленной гигантской кубической нишей. Стало ясно, где люди обнаружили дракона.

– Металл, – коротко сообщил Толстопуз. – На глубине десяти дюймов. Очень маленький кусочек металла. Как мышь. Даже меньше.

– Здорово! – Гаечка подбежала к ледяной стене. – Где, не вижу?

Свет прожектора резко сфокусировался в тонкий луч и пронзил лед. Внутри смутно проступил небольшой темный объект.

– Чипа, доставай ледоруб! – воскликнула мышка. Киборг наверху очень по-кошачьи фыркнул.

– Посторонись, мелюзга… – спрыгнув на камни, он бросил на спасателей презрительный взгляд.

Могучие удары стальной лапы легко крошили лед. В синеватых лучах прожектора, осколки разлетались феерическим алмазным дождем, тысячелетняя мерзлота, сковавшая находку, поддавалась неохотно. Прошло немало времени, прежде чем толстая корка льда, наконец, дала трещину и с громким протестующим хрустом осыпалась. Стало видно, что объект представляет собой небольшой, со спичечный коробок, железный ящичек. На крышке блестели грубые, наспех выбитые зубилом цифры.

– Ну-ка, посвети! – Гайка с волнением опустилась на корточки. – Фантастика! Это наши цифры, земные! Точнее, арабские, значит ящику не может быть больше полутора тысяч лет…

Чип тоже подошел ближе и придвинул фонарь:

– «1/8 – 3–1/8» – прочел он вслух. – Что это значит?

Изобретательница нахмурила брови.

– Странно…

– Один делить на восемь, – пробормотал Чип. – Сколько будет?

– Ноль целых, сто двадцать пять тысячных, – моментально отозвалась мышка. Бурундук хмыкнул.

– Не слишком помогло.

– Это шифр, – твердо сказала Гаечка. – Его не надо понимать буквально.

Чип хотел почесать за ухом, но перчатка наткнулась на толстый капюшон зимней куртки.

– Одна восьмая чего? Три чего?

Гайка встрепенулась:

– Стоп! Не три, а одна восьмая на три восьмых!

– Ну да, – Чип растерянно моргнул. – И что?

Мышка медленно улыбнулась.

– Чипка… Дурачок… Это ж размеры в дюймах.

– Размеры чего?!

– Инструментов, – отозвался киборг. – Автомобильных.

Бурундук попятился:

– Размеры инструментов?!

– Странно, да, грызун? – криво усмехнулся Толстопуз. – Зачем так прятать набор ключей?

Гайка внезапно ахнула:

– Ключи! – она широко раскрыла глазки и села прямо в кучу ледяных крошек. Пару секунд молча сидела, не в силах издать ни звука. Чип с тревогой подскочил к подруге:

– Гаечка! Любимая, приди в себя!

Потрясенная мышка подняла на него слегка ошалелый взгляд.

– Ключи… – прошептала Гайка. – Чип! Гаечные ключи! Тут мое имя зашифровано!

Все переглянулись. Ошарашенный бурундук уставился на ящик.

– Но… Как?! – выдавил он беспомощно.

– Не пора ли открывать? – поинтересовался Толстопуз. Мышка помедлила.

– Да, – она встала на ноги и подошла к находке. – Вперед, Чипа. Кажется, я догадываюсь…

Глубоко вздохнув, бурундук опустился на корточки и напрягся, стараясь поднять крышку. Вскоре раздался громкий хруст, на камни посыпались черные пластинки – треснула окаменевшая за десятки веков резиновая прокладка. Чип с большим трудом открыл ящик и встал, отдуваясь и потирая замерзшие лапки.

– Так-то…

– Записка! – Гаечка схватила покрытый инеем лист из желтого пластика.

– Читай скорее! Толстопуз склонил голову ниже, направив свет прожектора на листик. Мышка недоверчиво моргнула:

– Это же мой почерк… «Прибор в контейнере называется девастатор, используй его для распыления льда, – начала она срывающимся от волнения голосом. – Только отправь Чипа и кота в вертолет, а сама надень кислородную маску, атомарная пыль ядовита. Не бойся задеть драконшу, прибор настроен только на лед, но ты все же проверь, прежде чем начинать, там регулятор есть на рукояти…» Ха! – воскликнула Гаечка. – Я же говорила! Это драконесса!

– Читай, любимая! – взмолился Чип. Мышка кивнула.

– «Когда закончишь, переключи режим девастатора и вновь заморозь пыль, на рукояти приклеена памятка, как это сделать. Затем достань из ящика инъектор, он похож на гранатомет и завернут в анатомический чертеж. Сделаешь драконице четыре инъекции в точки, отмеченные на рисунке, и сразу беги прочь – оживление очень болезненно, драконша будет биться».

– Оживление?! – воскликнул Чип. Гайка моргнула.

– Потрясающе… – шепнула она. – Читаю дальше: «Сейчас Чип вскрикнул «оживление?!» – объясни ему, пусть не боится. Драконесса – наша добрая подруга и защитница. Нам пришлось отправить ее в будущее таким варварским способом, поскольку машина времени уничтожена… Драконша поможет. Доверьтесь ей! И вызубрите числа, которые записаны ниже – это настройки для капсулы! Если допустите ошибку, петля времени окажется незамкнута и начнется новый шторм, в сотни раз сильнее прошлого! Теперь передай лист Чипу, дальше пусть читает он».

Потрясенный бурундук молча смотрел на подругу. Та, сглотнув, протянула ему письмо.

– Читай…

Чип отпрянул.

– М-м-может, лучше ты?

– Надо делать, как здесь сказано, – с легкой дрожью отозвалась мышка. – Да и почерк дальше твой.

Бурундучок заставил себя кивнуть.

– «Привет из будущего, – начал он, нервно помахивая хвостиком. – Не дрейфь, все пока хорошо. И хвостом не виляй, ты ж капитан спасателей! Я просто хотел сказать – довольно себя изводить и грызть по ночам шляпу. С Гаечкой все получится, ясно? Ага, ага, помню, как у меня замерло сердце, когда я это прочел… Теперь можешь вернуть лист. Да не забудь поцеловать Гайку!»… Все, дальше только числа.

Они молча взглянули друг на друга.

– Да-а… – выдавила мышка после длительной паузы. Чип перевел дыхание.

– Гаечка, – он шагнул вперед и ласково обнял подругу. Та нахмурила брови:

– Чипа, ну какое сейчас время?!

– Надо делать, как здесь сказано… – невинно отозвался бурундук. Кибернетический кот насмешливо фыркнул, но вмешиваться не стал.

Глава 7

Вокруг утилизатора ничего не изменилось. Фокси с разгона влетела в одно из открытых окон и, не снижая скорости, нырнула в гигантскую шахту. Воздух наполняла знакомая вонь, очевидно, ворота внизу так и не закрыли. Менталлы и в самом деле покинули Землю.

Когда в полутьме показалась платформа лифта, Фокси невольно вздрогнула. Все крылатые пленники давно вырвались на свободу, а прочие толпились беспомощной, несчастной массой обреченных. Появление летучей мышки многие заметили, среди зверей раздались возгласы. Фокси зависла в воздухе, собираясь с силами.

Как и раньше, понизив частоту сонара до слышимой, она издала оглушительный вопль, вынудив всех зверей поблизости с криками зажать уши. Но в этот раз Фокси не просто кричала, она излучала слово; и ответ последовал почти мгновенно. Летунья даже не успела повторить зов.

«Ищете транслятор»? – произнес до боли знакомый мягкий голос в ее разуме. Содрогнувшись, Фокси огляделась – так и есть, неподалеку в толпе зверей краснела шерсть еще одного волка-переводчика. Летучая мышка стремительно к нему спикировала.

– Я рейнджер Фоксглав, я здесь, чтобы спасти всех! – представилась она, усевшись на пол рядом с волком. – Мне требуется помощь транслятора! Красный волк грустно кивнул.

– Мы созданы помогать, – ответил он почти в точности таким же голосом, как Линг. – Спасибо вам, Фоксглав.

– За что? – не поняла летунья. Волк опустил голову.

– Вы единственная с крыльями, кто вернулся… – ответил он тихо. Фокси закусила губу.

– Веселее, веселее, скоро будем на воле! – она вспорхнула на голову красного волка и развела крылья, призывая к вниманию. – Слушайте все! Атлантида уничтожена! Хозяева бежали, вам больше никто не угрожает! Пусть каждый, кто слышит, сообщит соседу!

Повсюду раздались радостные крики и визг, вскоре они переросли в тысячеголосый ликующий вопль. Фокси тщетно старалась перекричать шум.

– Как твое имя? – спросила она у волка. Тот недоуменно перебрал ушами.

– Я синтет.

– Знаю, – Фокси терпеливо улыбнулась. – Но ведь себя ты как-то зовешь? Зверь помолчал, раздумывая над ответом.

– Мне нравится имя «Эна»… – он смущенно переступил с лапы на лапу. – Но это вовсе не обязательно… Летунья вздохнула.

– Значит, обращаться к тебе, как к самочке?

– Я синтет, – грустно улыбнулся волк. – Мне все равно. Фокси покачала головой.

– Нет, я так не могу. Давай я стану звать тебя… Мммм… Энг?

– Я не против.

– Отлично! – летунья довольно потерла крылом об крыло. – Слушай, Энг. Чтобы спасти пленников, придется работать дружной командой! Всем вместе! И, прежде всего, нужны следующие синтеты… – Фокси погрузилась в объяснения. Энг внимательно слушал.

Спустя час, работа закипела. Фокси переполняла энергия, она металась по всему утилизатору, организовывала, советовала, уговаривала. Под ее руководством, вскоре одна группа синтетов уже работала над пультом управления гигантским лифтом, пока другая прочесывала опустевшую камеру в поисках ослабевших или больных зверей, неспособных самостоятельно добраться до платформы.

Время летело незаметно. Фокси казалось – прошла всего пара минут, и лишь налитые усталостью крылья да охрипшее горло свидетельствовали об истинных сроках. Когда лифт, спустя пять часов, с негромким гулом пополз, наконец, вверх, летучая мышка была так измучена, что просто свалилась на пол рядом с Энгом и моментально уснула. Тревожить ее никто не посмел.

Движение подъемника было очень медленным и плавным, запустить моторы удалось лишь частично – управляющая электроника сгорела при импульсе. Чтобы достичь вершины шахты, колоссальному лифту потребовалось почти три часа. Узники вели себя достаточно тихо, видимо, не до конца верили в близость свободы, а измученная Фокси мирно спала. Ей даже удалось неплохо выспаться.

Когда платформа, наконец, с лязгом остановилась, из груди тысяч пленников разом вырвался облегченный вздох. Поднятый им ветер выбил последние окна под потолком сортировочного зала. Звон заставил Фокси проснуться, она сладко потянулась, не понимая, где находится. Красный волк грустно смотрел на летунью.

– Линг? – недоверчиво спросила сонная Фокси, но тут же все вспомнила и прикусила язык. Синтет легонько покачал головой.

– Вы решили звать меня Энгом. Но если вам больше нравится имя «Линг», я не вижу препят…

– Нет! – Фокси содрогнулась и невольно коснулась крылом медальона. Опустила голову, сглотнула. – Пусть будет Энг. Хорошо? Зверь печально улыбнулся.

– Как скажете.

Встряхнувшись, летунья расправила крылья и по спирали набрала высоту. Теперь на нее смотрели почти все бывшие узники.

– Друзья! – крикнула летучая мышка. – Вы свободны! Бегите в леса садовой зоны, там много пищи! И ничего не бойтесь; хозяева не зря старались подавить вашу тягу друг к другу, им хорошо известно: вместе, мы сила!!! Последние слова утонули в шквале радостных воплей. Фокси терпеливо ждала, пока шум утихнет.

– Прежде, чем разбежаться, послушайте важное объявление! – крикнула она что было сил. – Пусть каждый, кто меня слышит, передаст соседу: нужны синтеты, умеющие работать с компьютерами менталлов! Срочно нужны! Хоть один!

Живой «ковер» из зверей шевелился, дышал, шумел. На зов долго никто не откликался, и у Фокси екнуло сердце. Но вот, в дальнем конце платформы возникло оживление: небольшое, гибкое существо взвилось над толпой и всего за пару прыжков оказалось рядом с красным волком. Фокси спикировала на голову к Энгу.

– Вот это да… – прошептала она, во все глаза уставившись на гостя.

Смотреть и правда было, на что; Фокси еще не встречала полноценных, 100-процентых синтетов, которые уже почти ничем не напоминали предковую животную форму. В данном случае, незнакомец отдаленно походил на рисунки египетского бога Анубиса – если б у того все тело покрывала ярко-желтая шерсть с пурпурными пятнами и имелось две пары тонких, длинных рук с восемью пальцами на каждой. Размерами зверек не превосходил кошку, его роскошный пушистый хвост с поперечными полосами мог принадлежать лемуру и еноту одновременно, а мордочка очень напоминала лисью, только с огромными треугольными ушами, как у самой Фокси. Еще одна особенность существа стала заметна не сразу: большие и красивые голубые глаза не имели век, густые ресницы росли прямо из шерсти. Летучая мышка содрогнулась, догадавшись, зачем это было сделано: синтет попросту не мог закрывать глаза. Казалось, он пожирает взглядом все, на что смотрит.

– Я рейнджер Фоксглав, – представилась летунья. – Мне срочно нужен помощник, знакомый с компьютерами менталлов! Синтет склонил голову набок, не сводя с Фокси немигающих глаз.

– Что я с этого получу? – поинтересовался он хриплым низким голосом. Летучая мышка слегка опешила.

– А-а-а… Свободу!

– Свободой сыт не будешь, – заметил синтет. – Бывай. Он развернулся, но Фокси взмахнула крыльями и опустилась перед ним на пол, загораживая путь.

– Стой! Я же спасла вас из утилизатора, неужели откажешь помочь?!

– Я синтет, – усмехнулся шестилапый лемуроенотолис. – Откуда во мне взяться совести? Фокси нахмурилась.

– Но ты погибнешь, все погибнут, если я не успею. Логика вам знакома, разве нет?

– Значит, за помощь я получу дополнительное время функционирования? – уточнил зверь. Летунья обрадовано закивала.

– Точно!

– Не интересует, – отрезал синтет. Растерянная Фокси моргнула.

– Тогда что интересует? Зверь задумчиво почесал за обоими ушами одновременно.

– Ничего, – ответил он безразлично. – Я брак.

– А меня зовут Фокси, очень приятно… – летунья запнулась. – Постой. Брак? Это имя? Синтет рассмеялся. Вместо него ответил красный волк:

– Он бракованный экземпляр. Иначе, такая новая модель в утилизатор бы не попала.

– Да нет, пусть будет имя, – хохотнул лемуроенотолис. – А что? Брак, хорошо звучит! Летучая мышка с сомнением прищурила глазки.

– Что-то ты не похож на синтета…

– В яблочко, – зверь кивнул. – Потому и забраковали. Полетел ингибитор. Все, кроме Фокси, разом отшатнулись, красный волк даже попятился, широко раскрыв глаза. Летунья с тревогой оглянулась:

– В чем дело?

– Сломан ингибитор! – прошептал один из синтетов в толпе.

– Почему его сразу не деактивировали?!

– Как можно держать ЭТО в одной камере с нами?! Фокси гневно топнула лапкой:

– Что за ингибитор?!

– Мелочь, – пояснил Брак. – То, что отличает всех нас от природных. Летунья обернулась к Энгу. Тот сглотнул.

– Ингибитор не дает нам убивать, – выдавил красный волк. – Синтеты не могут причинять вреда хозяевам и природным…

– А я могу, – усмехнулся Брак. Присев на хвост, он небрежно скрестил на груди четыре верхние лапы. – Еще как могу, старикан.

– Чудовище! – с легкой дрожью отозвался Энг. – Деактивируй себя немедленно!

– Обойдусь как-нибудь, – зло ответил синтет. Его немигающие голубые глаза обратились к удивленной Фокси. – Ну? Разговор окончен, или урод вроде меня тебе еще интересен? Летучая мышка помедлила.

– Знаешь, Брак… – сказала она после долгого молчания. – Видимо, ты не понимаешь. Они, – Фокси обвела крылом молчаливую толпу, – Считают тебя чудовищем, но, в действительности, они просто слабее. Их удерживает от преступлений какой-то «ингибитор» в голове, а ты свободен. Летунья пожала крыльями.

– Не знаю, как вам, я мне кажется – куда достойнее держать себя в узде силой воли, чем гордиться уздечкой, что вам надели хозяева. Брак с легким удивлением кивнул.

– Хорошо сказано, зверушка. Ты первая, кто понял.

– Не первая, – Фокси улыбнулась. – И не последняя. Брак, помоги мне, и обещаю – тебе вновь станет интересно жить. Она крепко зажмурилась.

– Нет ничего важнее спасения жизней… – тихо сказала летучая мышь. – Это лучшее на свете занятие. Я раньше не понимала, мне казалось – быть спасателем значит просто интересную работу, приключения, дружбу с замечательными существами. Все это так, и в то же время – лишь малая доля истины. Главное… – Фокси глубоко вдохнула, – …самое главное, знать, что с твоей помощью смерть еще разок проиграла. Шестилапый лемуроенотолис помолчал, раздумывая над словами летуньи.

– Что надо делать-то? – спросил он затем. Фокси широко улыбнулась.

– Обмануть одну машину.

– Как обмануть?

– Она не дает мне доступа к некоторым… вещам. Брак вновь почесал за двумя ушами разом, и в то же время азартно потер средние лапы.

– Но базовый доступ есть?

– М-м-м… Это как?

– Хоть какие-то твои приказы машина исполняет? Фокси закивала:

– Почти все!

– Значит, справимся, – решил Брак. – Ну? Куда идти? Летучая мышка улыбнулась.

– За мной, друг, – сказала серьезно. – Идти нужно за мной.

* * *

Было мучительно даже смотреть, с каким трудом оживает драконша. Закусив губу, Гаечка стояла от нее в десятке футов, нервно дергая хвостом, ей страшно хотелось помочь. Чип и Толстопуз расположились чуть дальше, на войлочном коврике из вертолета.

Прошел целый час, прежде, чем крылатая слегка успокоилась и в изнеможении замерла, с хрипом втягивая воздух. Чип притащил из самолета фонари, и они вместе с прожектором Толстопуза ярко освещали всю пещеру. Но драконица, кажется, пока не сознавала окружающее.

– Подруга! – несмело позвала Гаечка. – Ты как?

Драконесса открыла бездонные глаза цвета янтаря и, с трудом, сфокусировала зрение на крошечных по сравнению с ней спасателях. Некоторое время молча их разглядывала.

– Гайка, – произнесла она наконец глубоким, мощным голосом такой силы, что дно пещеры завибрировало в такт. – И Чип. Вы справились… Изобретательница робко кивнула.

– Мы можем помочь? Хоть как-нибудь… Облегчить твою боль? Драконша чуть растянула чешуйчатые губы в слабой улыбке.

– Все хорошо, – отозвалась она гораздо тише, чем в первый раз. – Мы живучие. Скоро приду в норму, ребята. Много лет прошло? Чип с волнением шагнул вперед:

– Семь тысяч!

– Семь тысяч… – радостно повторила драконша. – Все совпадает…

– Ты хорошо говоришь по-английски, – заметил Чип. – Мы давно знаем друг друга? Крылатая легонько вздрогнула и бросила на бурундука удивленный взгляд.

– Но я же… – она запнулась и опустила веки. Помолчала пару секунд.

– Я изучила земные языки перед высадкой. А с вами познакомилась… Совсем недавно, – страшная пасть приоткрылась в невеселой улыбке.

– Как твое имя? – спросила Гаечка. Крылатая странно посмотрела на мышку. Чуть помедлила.

– Не спрашивайте. Я не могу ничего рассказать. Опасность парадокса.

Она привстала, напрягая силы, и уселась на хвост. Некоторое время сидела неподвижно, тяжело дышала, затем осторожно встала на ноги. Чип и Гайка невольно попятились, когда драконесса медленно развернула гигантские пятидесятифутовые крылья от одной стены пещеры до другой. – Не бойтесь, – драконша оскалила трехдюймовые клыки в улыбке. Даже ее шепот порождал гулкое эхо. – Мы друзья. Дайте придти в себя…