Текст книги "Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне"
Автор книги: Джордж Бейли
Соавторы: Дэвид Э. Мерфи,Сергей Кондрашев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 42 страниц)
Нам не узнать до конца смысл операции Фелфе, пока руководители СВР не раскроют ее. Однако не стоит преуменьшать вред, нанесенный Фелфе операциям БОБ по Карлсхорсту. Несомненно, КГБ в первую очередь интересовала его информация о BND. Однако, можно с уверенностью сказать, что сведения о личном составе БОБ и операциях по Карлсхорсту, которые Фелфе передавал КГБ, как бы их ни фильтровали, все же в конце концов попадали в американский сектор отдела контрразведки в Карлсхорсте. Вероятно, они были очень полезны в других операциях, направленных против американских служб в Западном Берлине.
Приложение 7. НЕЛЕГАЛЫ КГБ В КАРЛСХОРСТЕ: ТРЕТИЙ ОТДЕЛ
Нелегалы – советские граждане, снабженные документами как иностранцы и как таковые направленные за границу – всегда были важной частью советской внешней разведки, а после 1945 года Восточная Германия стала главным центром поддержки нелегалов КГБ. Карьера Александра Короткова, начальника аппарата в Карлсхорсте до его смерти в 1961 году, показывает, как важна была работа нелегалов для КГБ. Его опыт 30-х годов помог ему в 1945 году стать первым послевоенным резидентом управления внешней разведки НКГБ в Берлине, где главной задачей было обеспечение операций нелегалов. Даже несмотря на то, что НКГБ имел официальный доступ к фондам гражданских актов и полиции по всей стране, он вербовал собственных агентов для операций поддержки нелегалов. Покинув Берлин в 1947 году, Коротков возвратился в Москву и возглавил управление нелегалов Комитета информации (КИ). В дальнейшем начальники аппарата в Карлсхорсте тоже старались выдвигать на первый план нелегальные операции в своих докладах. Алексей Крохин и Анатолий Лазарев – бывшие начальники управления нелегалов КГБ, или управления «S». Еще одним начальником этого же управления был Юрий Дроздов, который начинал свою карьеру в Карлсхорсте под началом Короткова[1105]1105
Дроздов Ю. И. Нужная работа (Москва: МлаДар, 1994, с. 83). Дроздов отмечает, что «нет смысла рассказывать о структуре и организации управления С, так как это уже сделали Гордиевский и Кузичкин. См.: Gordievsky О. Next Stop Execution (London: Macmillan, 1995, pp. 137, 188), and Kuzichkin V. Inside the KGB (New York: Pantheon, 1990, p. 79). Когда Дроздов работал в управлении нелегалов в Восточной Германии, он, по его словам, был «кузеном Древ-сом», восточногерманским «родственником» советского нелегала «полковника Абеля», во время переговоров, приведших к освобождению Абеля из американской тюрьмы в 1962 году. Он также пишет, что после ареста шпиона КГБ Гейнца Фелфе в 1961 году он изображал немецкого аристократа, представлявшего неонацистскую организацию в вербовке под «ложным флагом» источника в BND, с которым потом тоже работал нелегал КГБ. Прежде, чем стать заместителем начальника, а потом и начальником управления С, он был резидентом КГБ в Пекине в период спада в китайско-советских отношениях, когда очень пригодился его нелегальный статус.
[Закрыть].
После того, как КИ был расформирован и нелегальная деятельность вернулась в МГБ, Коротков продолжал свою работу по нелегальной линии. К этому времени некоторые сотрудники управления нелегалов были переведены в «географические» отделы, однако продолжали работать с нелегалами[1106]1106
Memorandum, 7 Dec. 1954, «Illegal Rezidenturas, KGB Germany», CIA-HRP. Одним из сотрудников, который попал под реорганизацию, был Дмитрий Светлаков, обеспечивавший поддержку нелегалов в 1959—1960 годах в Карлсхорсте.
[Закрыть]. Реорганизация стала результатом долгих споров в МГБ по поводу того, должно ли управление нелегалов быть единственным органом внешней разведки, занимающимся вербовкой, учебой, обеспечением документами, посылкой и руководством нелегалами. Некоторые операции с использованием нелегалов уже в начале 50-х годов были переданы в «географические» отделы. Например, австро-германский отдел, предвидя времена, когда поездки между Восточной Германией и Западной Германией будут затруднены, стал создавать нелегальные резидентуры в Западной Германии.
В августе 1953 года новый начальник внешней разведки Александр Панюшкин созвал совещание для рассмотрения предложений о будущем нелегальных операций. Среди этих предложений была и идея создания отдельного управления нелегальной линии внутри Первого Главного управления[1107]1107
Report, 16 Dec. 1954, CIA-HRP.
[Закрыть]. Это предложение было осуществлено, и родилось новое управление, иногда называвшееся «специальным управлением» или управлением «С». В течение многих лет оно оставалось важным и весьма тонким инструментом в операциях КГБ, а его деятельность в Восточной Германии, руководимая из Карлсхорста, продолжала играть ведущую роль в обучении и обеспечении документами нелегалов КГБ.
ДЕЛО РУНГЕ
Нелегал КГБ Евгений Рунге (или Макс) бежал на Берлинскую базу ЦРУ в октябре 1967 года, и это получило широкую огласку, так как побеги после возведения Берлинской стены стали редким явлением. Рунге раскрыл довольно много агентов КГБ в Западной Германии. Однако общественности не были представлены сведения, переданные им о масштабе работы Третьего отдела аппарата в Карлсхорсте так же, как о взаимодействии отдела нелегалов с другими подразделениями КГБ в Москве и в Карлсхорсте[1108]1108
Информация в прессе появилась сразу после проведения арестов. Типичными были статьи типа напечатанной 25 октября 1967 года «Spion Runge aus Liebe zu seinem Sohn uebergelaufen» (Шпион Рунге бежит из любви к сыну) в «Bild»; «Spionagezentrale in Karls-horst» – 15 мая 1968 года в «Berliner Morgenpost». 25 октября 1967 года в газете СЕПГ «Neues Deutschland» были высказаны обвинения в адрес «Вашингтона и Бонна» за нападение на «мирный лагерь», а Рунге был назван «преступно виновным в «Republikflucht».
[Закрыть]. Тщательное изучение карьеры Рунге открывает поразительное перекрещивание работы и персонажей в деятельности немецких нелегалов КГБ, а также степень знания БОБ тех офицеров нелегальной линии в Карлсхорсте, с кем Рунге работал в 50—60-х годах. К тому же мы впервые публикуем рассказ Кондрашева о деле Рунге, как он видел его будучи начальником германского отдела КГБ в Москве.
Немец по происхождению, Рунге родился в 1928 году в восточной части Украины. Когда началась Вторая мировая война, ему удалось избежать насильственной эвакуации немцев в Среднюю Азию. Во время оккупации он получил германское гражданство и был привезен на германскую территорию отступавшей германской армией[1109]1109
Memorandum, 8 Jan. 1968, «Biography of Yevgeny Yevgenievich Runge», CIA-HRP.
[Закрыть]. После многочисленных приключений, включая недолгое пребывание в американском лагере для военнопленных, в конце войны он оказался в советской зоне и стал посещать школу в Восточном Берлине. Там сотрудники советского Управления по репатриации вдохновили его на продолжение образования в новой ГДР. Тогда ему было невдомек, что офицеры искали кандидатов для нелегальной деятельности, а он немец по происхождению. С ним неофициально беседовал Терентий Яковлевич Новак, имевший много наград офицер государственной безопасности, который вместе с советскими партизанами проводил операции за линией фронта во время войны. Новак в это время работал под прикрытием в советском консульстве. В своей биографии Рунге описал свой первый визит в Карлсхорст в 1953 году, где его представили начальнику нелегального управления Короткову и Борису Яковлевичу Барышникову, начальнику нелегального отдела аппарата в Карлсхорсте[1110]1110
CIA Information Report, 16 June 1958, CIA-HRP. Барышников, судя по донесению надежного источника БОБ, уехал в Москву И июня 1958 года. Другой источник, независимо от первого, сообщил о Барышникове и его резиденции в Карлсхорсте в июне 1956 года. Позднее Барышников стал заместителем начальника Управления С, которым руководил Михаил Цимбал (Рогов). Он умер в ноябре 1971 года (см.: Красная звезда, 12 ноября 1971 года).
[Закрыть]. Рунге было сказано, что его личные качества нужны для нелегальной программы КГБ, где он станет «настоящим» разведчиком[1111]1111
Runge biography, 8 Jan. 1968, р. 22, CIA-HRP. Личные встречи Короткова с нелегалами были важной частью убеждения нелегалов в том, что они являются равноправными сотрудниками разведки, хотя у них другая программа обучения и другие задачи. Позднее управление «С» продолжало эту практику.
[Закрыть]. Тогда же Рунге был официально привлечен к сотрудничеству и впервые встретился со своим связником Николаем Балашовым, обучавшим его нелегальному ремеслу и связи. Тем временем Рунге продолжал учиться в колледже и в 1954 году закончил Политико-экономический факультет Университета имени Гумбольдта в Восточном Берлине. В 1955 году был произведен в младшие лейтенанты[1112]1112
Ibid.
[Закрыть].
Начальником Балашова в отделе нелегалов в Карлсхорсте был Евгений Федорович Михайлов, который специализировался на операциях в Германии, а потом в Московском центре руководил деятельностью Рунге в Западной Германии. Свободно говоривший по-немецки, Михайлов ездил по немецким лагерям военнопленных в апреле – июне 1953 года, где опрашивал кандидатов для агентурной работы в Западной Германии. Считалось, что Михайлов был близок к руководителю нелегальной линии Короткову – тот поддержал его назначение в Карлсхорст в сентябре 1953 года[1113]1113
Memorandum, 7 Feb. 1955, CIA-HRP. Из архива БОБ известно, что Михайлов в августе 1955 года все еще был в Карлсхорсте, где были сделаны приготовления для его «работы» на пропускном пункте в Мариенборне, важном железнодорожном и автомобильном пункте на границе Восточной Германии и Западной Германии. Тамошняя «работа» Михайлова, несомненно, была связана с нелегальной работой. Memorandum, 9 May 1957; date of information 13 Aug. 1955, CIA-HRP.
[Закрыть].
Документы для закрепления превращения Рунге в западногерманского жителя были получены аппаратом в Карлс-хорсте от польской разведки и агента отдела нелегалов в западноберлинской полиции. В 1956 году по указанию КГБ Рунге женился на советском агенте Валентине Руш, действовавшей в Западной Германии. Ее связником был Евгений Мосевнин, старший офицер по руководству нелегалов. Руш вспоминает, что свадьба состоялась накануне ее дня рождения. На торжестве присутствовали, помимо новобрачного, ее связник, связник Рунге и их начальник Евгений Федорович Михайлов[1114]1114
Runge biography. Валентина была жительницей Восточного Берлина, обратившая на себя внимание КГБ успехами в русском языке в школе. В 1955 году она была направлена КГБ в Западную Германию и стала резидентом. Что касается Мосевнина, то надежный источник сообщал, что он был в Восточном Берлине в июле 1957 года и покинул Восточный Берлин 20 февраля 1960 года, получив назначение в Москве.
[Закрыть]. Чета обосновалась в Кельне, где открыла небольшое дело. В ведении Рунге были два агента. Один, официант на дипломатических приемах, иногда устанавливал средства подслушивания в комнатах, используемых высокими официальными лицами... Рунге устроили встречу с этим источником, когда он приезжал в ГДР навестить своих родственников. Их познакомил офицер поддержки нелегалов Дмитрий Светлаков, тогда служивший под прикрытием должности второго секретаря в советском посольстве в Восточном Берлине[1115]1115
CIA Information Reports, 9 June 1960, 8 Oct. 1959, 27 Aug. 1958, 17 Sept. 1959, 13 July 1959, and Memorandum, 16 Oct. 1963, CIA-HRP. Как уже было сказано раньше, в 1953 году Светлаков служил в германском секторе австро-германского отдела управления внешней разведки. В 1957 году он был назначен для прикрытия в советское посольство. Его работа в Карлсхорсте подтверждалась в июле, сентябре, октябре 1959 года и в июне 1960 года двумя независимыми источниками, один из которых передал фотографию Светлакова, его жену и трех дочерей на кинопленке.
[Закрыть]. Второй агент (Арнольд) был сотрудником Французской военной миссии связи (Bad Godesberg) и добывал ценные документы о НАТО и военных франко-германских связях.
В 1956 году, когда Рунге работал с этими агентами, произошло восстание в Венгрии, и Советы приготовились к возможному военному вторжению Запада. Так как Арнольд мог бы узнать какие-либо тайные намерения НАТО, Рунге попросили немедленно доложить, если только появится такая информация. Его и его жену обязали докладывать о любых перемещениях американских войск на баварско-чешской границе. В случае необходимости КГБ мог вызвать Рунге по односторонней радиосвязи, однако он мог сообщаться с КГБ только при помощи почтовой связи, посылая письма в Восточный Берлин или в Вену[1116]1116
«Конспиративный адрес» – агент, который выражает согласие получать почту из-за границы и передавать ее по назначению.
[Закрыть]. Обычно эти послания шли два-три дня, поэтому на сей раз Рунге от своего московского офицера Евгения Михайлова получил телефонный номер в Вене, которым мог воспользоваться только в случае военного кризиса – эти инструкции были повторены во время кубинского кризиса в 1962 году[1117]1117
Memorandum, 1 Apr. 1968, «Early Warning Procedures», CIA-HRP. Во время обучения в Карлсхорсте Рунге работал на передатчике, однако у него самого передатчика в Западной Германии не было.
[Закрыть].
Если не считать телефонного номера, данного на случай «военной срочности», связь Рунге оставалась такой же, как всегда, во все время его пребывания в Западной Германии. КГБ раз в неделю передавал ему информацию по радио под видом любительских радиопередач. Время и частоты были включены в план связи, а текст зашифровывался цифровым кодом азбуки Морзе, после чего Рунге расшифровывал с помощью миниатюрного блокнота одноразового использования. Затем используя переходный алфавит, он превращал цифровой текст в русский язык. Ответы в КГБ направлялись в письмах, содержащих секретные сообщения в согласованные адреса. Текст сообщений был обычный, без ухищрений, за исключением описания таких элементов как имена, адреса, места и время встреч, которые зашифровывались с использованием одноразового блокнота. Интересно, что Рунге никогда не давались приспособления для тайного хранения схем связи, одноразовых шифр-блокнотов и секретной копирки для написания писем, он должен был изобретать свои собственные[1118]1118
Runge Biography.
[Закрыть].
В январе 1960 года Рунге был вызван в Карлсхорст из соображений безопасности: был арестован западноберлинский полицейский, помогавший с регистрацией документов Рунге в западноберлинской полиции. Ликвидировав свое скромное дело в Кельне, жена Рунге последовала за ним в Москву. В конце 1960 года, когда КГБ пришло к заключению, что прикрытие Рунге не находится под подозрением, ему было приказано перебраться из Кельна во Франкфурт-на-Майне. А весной 1961 года последовал приказ прекратить контакт с агентом Арнольд[1119]1119
Ibid.
[Закрыть].
Перед возвращением в Западную Германию и устраиваясь в районе Франкфурта Рунге получил новое задание заняться Гейнцем Зютгерлином, по документам КГБ Вальтером. Зюттерлин был завербован MfS, потом передан КГБ, о чем он и не подозревал, пока его не познакомили с его связником из КГБ Леонидом Прохоровым, служившим под прикрытием третьего секретаря советского посольства в Восточном Берлине[1120]1120
GDR Diplomatic List, January 1965.
[Закрыть]. Прохоров дал Вальтеру имена нескольких наводок на перспективных людей, и Вальтер начал с Леоноры Гейнц (Лола в документах КГБ), секретарши из Министерства иностранных дел. Ему удалось познакомиться с ней, обворожить ее, и они поженились, после чего Вальтер уговорил ее снабжать его документами. Судя по сообщению Рунге, это назначение имело смысл, так как Вальтер «обладал необыкновенным даром влиять на женщин»[1121]1121
Runge Biography.
[Закрыть].
В результате операции Лола предоставила корреспонденцию из западногерманских миссий за границей, в основном, в развивающихся странах, указания из Министерства иностранных дел и ежемесячные доклады BND. Однако, несмотря на огромное количество материалов, причем подлинных, в них было мало сведений об отношениях ФРГ с ее основными союзниками по НАТО или с социалистическими странами, или о планах действий против СССР. Как сообщил Рунге, КГБ не мог поверить, что Лоле удается выносить такое количество материалов, и подозревал дезинформацию[1122]1122
Ibid.
[Закрыть]. В любом случае, ей явно нужны были руководящие указания, что именно отбирать. Вальтер оказался не в состоянии обеспечить такое руководство, поэтому Москва стала стремиться ввести Рунге в прямой контакт с Лолой. Однако предлог, который Вальтер использовал, чтобы оправдать свой интерес к документам, состоял в ссылке на некое туманное всемирное движение за мир. Как Лола среагирует на встречу с офицером КГБ Рунге, даже если он говорит на чистейшем немецком языке? В конце концов знакомство было назначено на 12 декабря 1966 года. Лола показалась Рунге понятливой, но в докладе, посланном через Вену, он сообщил о замеченном им постороннем наблюдении за Вальтером. Из предосторожности Рунге решил не идти на встречу с ним 23 декабря 1966 года[1123]1123
Ibid.
[Закрыть].
Послание Рунге заставило КГБ проанализировать его деятельность и дело Лолы. Рунге было приказано выехать в Будапешт, где в то время находился его постоянный связник Евгений Михайлов. Но Рунге отказался ехать, так как благонамеренный западногерманский гражданин в 1967 году должен был долго ждать венгерскую визу, а внезапный выезд в Будапешт мог возбудить ненужные подозрения. Тогда КГБ приказал ему вернуться в Москву через Карлс-хорст. Жена Рунге, Валентина, тоже немедленно возвратилась, получив телеграмму из Восточного Берлина о болезни мужа. Она вылетела в Западный Берлин, где ее встретил офицер КГБ Балашов и сопровождал в Москву.
3 февраля Рунге и Валентина встретились в Москве с человеком, представившимся Сергеем Александровичем Кон-драшевым, который, как решил Рунге, был начальником австро-германского отдела. Кондрашева сопровождал офицер управления нелегалов, непосредственно занимавшийся операцией Рунге. Когда Кондрашев сообщил Рунге о подозрении КГБ по поводу того, что Вальтер стал агентом западно-германской контрразведки, Рунге возразил ему, подтвердив свое заявление тем, что с Вальтером ничего не случилось после встречи 12 декабря. Но чем более рьяно Рунге протестовал, тем больше КГБ сомневался в его преданности. Так или иначе, на этом закончилась западногерманская операция Рунге и Валентины[1124]1124
Ibid. Кондрашев вспоминает о своих встречах с Рунге и «обсуждении вопросов, направленных на прояснение обстоятельств встречи Рунге с Вальтером 12 декабря, когда Рунге заметил слежку за Вальтером».
[Закрыть].
Поскольку Рунге считался скомпрометированным («засвеченным» – как было принято говорить) связью с Вальтером и не мог немедленно вернуться в Западную Германию, ликвидировать семейный бизнес, служивший прикрытием, было поручено Валентине. Рунге занимался административной стороной ликвидации из Карлсхорста, а пока бьш там, помогал в Третьем (нелегальном) отделе аппарата, в то время возглавляемым Борисом Наливайко[1125]1125
Memorandum, 5 Feb. 1968, «Modus Operandi of the KGB Appa-rat in East Germany with Specific Reference to Illegal Operations», CIA-HRP. Две части цитируемой записки включены в донесение источника: pt. 1, «How the KGB Apparat Gets Documentation for Future Illegals», pt. 2, «My Work for the KGB Apparat in the GDR as a Tester and Trainer of Agents and Candidates for Illegal Work in the FRG and Other Western Countries».
[Закрыть]. По предложению Сахаровского, начальника Первого Главного управления, Кондрашев 15 мая 1967 года встретился с Рунге в Восточном Берлине, чтобы обсудить будущее назначение (прежние опасения были как будто разрешены). Главный вопрос состоял в том, что Рунге не желал оставлять сына в школе-интернате в Советском Союзе и настаивал на том, чтобы взять его с собой в Западную Германию. Опять возникли подозрения, однако некоторые офицеры КГБ тем не менее считали возможным удовлетворить его просьбу[1126]1126
Из заметок С. А. Кондрашеваа после обсуждения Ставки с В. В. Коротковым.
[Закрыть].
Рунге, Валентина и их сын бежали в октябре 1967 года. Согласно документов КГБ, надежный источник сообщил, что «причиной бегства Рунге было решение КГБ отстранить его, ни о чем не сообщив, от дела «Б», а также его нежелание выехать к новому назначению без сына и разочарование в коммунистических идеалах». КГБ считал, что Рунге недостаточно дисциплинирован и виноват в нарушении правил безопасности, а кроме того, он выдвигал чрезмерные финансовые требования»[1127]1127
Ibid.
[Закрыть].
Тем временем операция Вальтер—Лола продолжалась. Бывший связник Вальтера Леонид Прохоров встретился с ним в Вене в августе 1967 года. Когда же о деятельности Вальтера и Лолы стало известно, они оказались в западногерманской тюрьме. Освободившись в 1972 году, Вальтер отправился через Югославию в Дрезден. Однако его надеждам на спокойную пенсию в ГДР не суждено было сбыться из-за объединения Германии. И все-таки он стал получать пенсию, но теперь от бывших боннских врагов[1128]1128
Westendorp S. Ich Fand Spion Suetterlin. – Bild, Dec. 1991.
[Закрыть]. Лола, его источник в Министерстве иностранных дел 15 октября 1967 года покончила с собой в тюрьме[1129]1129
Spionage: Runge-Sutterlin-Rote Rosen. – Der Spiegel, 20 Oct. 1969, p. 57.
[Закрыть]. В Москве приказы о выговорах легли в личные дела офицеров КГБ, отвечавших за дело Рунге.
Хотя Рунге был нелегалом (это значит, что он никогда не должен был получать никакой информации, выходящей за рамки его собственных операций), к 1967 году он заслужил своими внушительными успехами доверие и стал осведомлен в делах нелегального отдела аппарата в Карлсхорсте, где сам начинал свою карьеру нелегала. Работая на Карлсхорст в 1967 году, он узнал, что Берлин оставался одним из главных зарубежных центров поддержки нелегалов КГБ, несмотря на возведенную в 1961 году стену и, естественно, ужесточившийся контроль. Генерал Лазарев, начальник управления «С», встречавшийся с Рунге летом 1967 года, говорил, что ГДР оставалась единственной страной социалистического блока, где имена живых людей все еще использовались нелегалами и эти люди были под особым присмотром, в интересах безопасности нелегалов, хотя в большинстве случаев и не подозревали, что их документы используются в разведывательной деятельности КГБ[1130]1130
Memorandum, 5 Feb. 1968, CIA-HRP.
[Закрыть].
ТРЕТИЙ ОТДЕЛ АППАРАТА КГБ
Третий отдел имел своих представителей, или офицеров линии Ν, во всех районных отделах на территории ГДР[1131]1131
Line N. Офицеры, осуществлявшие поддержку нелегалов в зарубежных резидентурах КГБ.
[Закрыть]. Они искали людей, чьи биографии могли быть использованы в легендах нелегалов. Проверки осуществляли агенты КГБ в восточногерманских лагерях для репатриантов и учреждениях, работавших с репатриантами, для получения имен лиц прибывавших из Западной Германии или других стран, а еще лучше, просившие разрешения поселиться в Восточной Германии. Посмотрев на такого человека и убедившись, что он всерьез намерен переселиться на Восток, офицеры КГБ старались его завербовать и взять с него обязательство хранить тайну, но никогда не говорили ему о том, что его фамилией и биографией воспользовался нелегал КГБ, живущий где-нибудь на Западе. Это была очень напряженная работа, которую следовало делать в максимально короткий срок, что объясняет, почему Третий отдел в Карлсхорсте всегда был самым многочисленным в аппарате КГБ[1132]1132
Memorandum, 5 Feb. 1968, CIA-HRP.
[Закрыть]*.
Другой стороной деятельности Третьего отдела была также подготовка и подделка документов для нелегалов, и с этой целью в аппарате Карлсхорста был целый штат специалистов по документации. Отдел руководил вспомогательными агентами поддержки – Рунге называл их практикантами – в ГДР, которые помогали снабжать нелегалов легендами и документами и учить их специфике нелегальной работы. В этом смысле ГДР была бесценной территорией для управления «С», ибо здесь можно было в полной безопасности под прикрытием ГДР жить и осваивать условия работы за границами СССР.
Проверка и обучение будущих нелегалов в ГДР – Рунге принимал в этом участие – были поставлены очень серьезно, и агенты сдавали трудный «экзамен», прежде чем получали свое первое назначение. В одном из обучающих сценариев Рунге была дана роль ярого антисоветчика, западно-германского бизнесмена, который якобы посетил Восточную Германию и был знаком с людьми из Западной Германии и США, имевших потенциальный интерес для КГБ. Кандидаты получали информацию о приезде в ГДР «западного немца, а дальше они должны были сами разработать вступление в контакт и развитие операции. В роли западного немца Рунге оспаривал взгляды студента на текущие события, искушал его женщинами и/или алкоголем и старался затруднить получение информации по интересующему его предмету. Он проверял политическую надежность будущего нелегала, его моральную устойчивость, профессиональную компетентность и изобретательность. После окончания операции Рунге ставил оценки, а сами операции обсуждались с Наливайко и представителями других отделов в Карлсхорсте. Судя по сообщению Рунге, из тридцати—сорока кандидатов, находившихся на подготовке, некоторые были немецкими агентами, выбранными для нелегальной работы, а другие – советскими нелегалами, завершившими образование в Москве и проходившими практику в ГДР. Иногда ему не удавалось определить, к какой группе принадлежит будущий агент, потому что приезжавшие из СССР «великолепно владели немецким языком»[1133]1133
Ibid.
[Закрыть].
Весной и летом 1967 года Рунге был в Карлсхорсте, а Борис Наливайко, начальник Третьего отдела аппарата, готовился к возвращению в Москву, а на его должность назначался его заместитель Мариус Юзбашьан, который оставался в Восточном Берлине до 1970 года, то есть до возвращения Наливайко, получившего последнее заграничное назначение. В своих воспоминаниях Наливайко написал, что, возвратясь в Карлсхорст, он не нашел «глобальных перемен в агентурно-оперативной работе». Когда же он в последний раз покидал Карлсхорст в 1974 году, то не сомневался в важности Восточной Германии для нелегальных операций КГБ, отметив, что в тот год Москва назвала работу Третьего отдела «весьма удовлетворительной»[1134]1134
Наливайко Б. Я. Три десятилетия на переднем крае (АСВР).
[Закрыть].
