355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джордж Алек Эффинджер » Марид Одран » Текст книги (страница 55)
Марид Одран
  • Текст добавлен: 1 апреля 2017, 16:00

Текст книги "Марид Одран"


Автор книги: Джордж Алек Эффинджер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 56 страниц)

Я уставился на пистолет как на какой-нибудь неземной артефакт.

– Как…

– Больше у меня нет для тебя ответов.

Я встал и посмотрел прямо в глаза седому старику:

– Как ты его добыл?

Папа махнул рукой. Этого мне знать не надо было. Я должен был только найти владельца.

Я понял, что аудиенция окончена. Чаша терпения Фридландер-Бея была переполнена. Я и то, как я вел расследование, довели его.

Внезапно мне пришло в голову, что он способен и солгать мне – игломет мог не принадлежать убийце. Но, возможно, для той обширной паутины интриг, что плелась вокруг него и шейха Реда, это и не было важно. Возможно, единственной важной вещью во всем этом было то, что это оружие просто назвали оружием убийцы.

Тарик помог мне выйти из машины. Я медленно уселся сзади, прижимая к груди игломет. Перед тем как захлопнуть двери, Тарик протянул мне блокировщик боли. Я посмотрел на него, но слова не шли на язык. С благодарностью я вставил чип.

– Куда тебя отвезти, шейх Марид? – спросил Тарик, садясь в кресло водителя и включая мотор.

У меня был короткий список из трех пунктов. Сначала я думал поехать домой, забраться в постель и принять медицинскую дозу соннеина, чтобы облегчить боль в руке и плече. Но я знал, что Кмузу никогда этого не допустит. Осознав это, я решил поехать к Чири и заглотить несколько порций «Белой смерти», но, посмотрев на часы, понял, что дневная смена еще не приступила к работе. Последним, но самым неприятным местом, оставался полицейский участок Хаджара. Мне нужно было проверить одну важную улику.

– Отвези меня на улицу Валида аль-Акбара, Тарик, – сказал я. Он кивнул. До знакомой части города мы добирались по длинному, ухабистому пути. Я сидел, запрокинув голову, закрыв глаза и прислушиваясь к смутному шуму блокировщиков в голове. Я ничего не чувствовал. И мой дискомфорт, и мои эмоции шунтовала электроника.

Я, наверное, погрузился в беспокойный сон без видений. Я даже не думал о том, что буду делать, когда доберусь до места.

Мой отдых прервал Тарик.

– Приехали, – сказал он.

Он остановил машину, выскочил наружу и открыл передо мной дверь. Я быстро вышел – блокировщики боли облегчали задачу.

– Я подожду тебя здесь, шейх Марид?

– Да, – ответил я. – Долго не задержусь. О, кстати, нет ли у тебя бумаги и чего-нибудь, чем писать? Не хочу тащить туда этот игломет. Но серийный номер записать нужно.

Тарик порылся в карманах и достал бумагу и ручку. Я нацарапал номер на обороте визитки какого-то иностранца и засунул ее в карман галабейи. Затем поспешил вверх по лестнице.

Я не желал наткнуться на лейтенанта Хаджара, и потому пошел прямо в компьютерную. На сей раз женщина-сержант кивнула мне. Похоже, я становился тут привычной фигурой. Я сел за исцарапанную, грязную клавиатуру и приступил к работе. Когда компьютер сделал запрос, я прошептал: «След оружия». Просмотрел несколько меню, и наконец компьютер запросил у меня серийный номер. Я вытащил визитку и зачитал комбинацию букв и цифр.

Несколько секунд компьютер думал, затем на экране вспыхнули строчки. Игломет был зарегистрирован на имя моего приятеля, лейтенанта Хаджара собственной персоной. Я уставился в экран. Хаджар? Зачем Хаджару убивать имама?

Да потому, что Хаджар был цепным копом шейха Реда Абу Адиля. А шейх Реда думал, что он хозяин Абд ар-Раззака. Но имам совершил смертельную ошибку – он разрешил мне сделать эксгумацию Халида Максвелла вопреки настоятельным пожеланиям Абу Адиля. У Абд ар-Раззака, возможно, еще осталось немного честности, потускневшей приверженности правде и законности, и за это Абу Адиль приказал его прикончить. Шейх Реда беспомощно смотрел на то, как его план избавиться от меня и Фридландер-Бея медленно распадается. Теперь, чтобы спасти свою задницу, ему придется доказывать, что он никак не связан со смертью Халида Максвелла.

На экране компьютера была еще информация. Я узнал, что игломет был похищен, что законно зарегистрирован он был три года назад. В файле был и адрес Хаджара, но я знал, что он давно уже недействителен. Куда интереснее, однако, был файл, в котором содержались все наказания Хаджара, все его ошибки и проступки, которые он совершил с тех пор, как появился в городе. Это был объемистый список всех обвинений, которые против него выдвигались, включая торговлю наркотиками, шантаж и вымогательство, за которые он никогда не был осужден.

Я рассмеялся, поскольку Хаджар так старался изъять всю эту информацию из своего персонального файла и городской базы данных по преступлениям. Он забыл об этой записи, и, возможно, она поможет вздернуть этого тупого сукиного сына.

Я только-только очистил экран, как раздался голос с сильным иорданским акцентом. Голос Хаджара:

– И сколько же тебе осталось до топора, Магрибинец? Все след ищешь?

Я крутанулся на стуле и улыбнулся ему:

– Все становится на свои места, Хаджар. Не думаю, что мне вообще о чем-либо следует беспокоиться.

Хаджар наклонился ко мне и прошипел сквозь зубы:

– Не о чем? Ты что, сляпал подписанное признание? И кому же ты собираешься пришить убийство? Своей мамаше?

– Я получил все, что мне нужно, из твоего компьютера. Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты разрешил мне им воспользоваться. Ты славный малый, Хаджар.

– Что ты такое несешь?

Я пожал плечами:

– Я много что выяснил из данных по аутопсии Максвелла, но это оказалось неубедительным.

Лейтенант хмыкнул:

– Я же предупреждал тебя!

– Потому я пришел сюда и покопался кое в чем. Я забрался в городскую полицейскую библиотеку и нашел там очень интересную статью. Похоже, что появилась новая методика определения преступников по парализатору. Знаешь что-нибудь об этом?

– Не-а. Ты ничего не сможешь определить по следу парализатора. Он не оставляет свидетельства. Ни пуль, ни иголок, ничего.

Я решил, что немножечко приврать не помешает:

– В этой статье говорится, что каждый парализатор оставляет свой индивидуальный след в клетках тела жертвы. Ты хочешь сказать, что никогда не читал об этом? Ты плохо делаешь уроки, Хаджар.

Улыбка сползла с его лица, сменившись беспокойством.

– Ты врешь!

Я рассмеялся:

– Что я знаю обо всем этом? Как я мог наврать? Я говорю тебе – я просто прочел это в вашей собственной библиотеке. Теперь я пойду к шейху Махали и попрошу еще раз эксгумировать Халида Максвелла. Медэксперт не искал следов парализатора. Думаю, он и не знал о них.

Хаджар побелел. Он схватил меня за грудки.

– Только попробуй сделать это, – прорычал он, – и каждый добрый мусульманин в городе разорвет тебя в клочья. Я тебя предупреждаю. Оставь Максвелла в покое. У тебя был шанс. Если ты до сих пор не нашел свидетеля, значит, тебе не повезло.

Я схватил его за запястье и вывернул его. Он, наконец, отцепился.

– Даже и не мечтай, – сказал я. – Ты сейчас пойдешь позвонишь Абу Адилю и передашь все, что я сказал. Мне осталось сделать только шаг для того, чтобы очистить свое имя и положить на плаху чью-то голову.

Хаджар рванулся и ударил меня по лицу.

– Ты зашел слишком далеко, Одран, – сказал он. Он был испуган. – Убирайся отсюда и болше не возвращайся. До тех пор, пока не будешь готов признаться в обоих убийствах.

Я встал и оттолкнул его.

– Да, ты прав, Хаджар, – сказал я. За последние дни я ни разу не чувствовал себя столь же хорошо. Оставив компьютерный зал, я побежал по лестнице вниз, туда, где ждал меня Тарик.

Я приказал ему отвезти меня в Будайин. Я собирался много что сделать этим утром, но пора было позавтракать, и я подумал, что заслужил еду и небольшой отдых. Прямо за восточными воротами, на Первой улице напротив морга был ресторан «У Мелула». Мелул был, как и я, магрибинцем, у него поначалу был ресторанчик неподалеку от полицейского участка. Это было излюбленное местечко копов, и дела там шли так хорошо, что он открыл еще один ресторанчик в Будайине, которым управлял его шурин.

Я сел за маленький столик в задней части ресторана, спиной к кухне, так, чтобы видеть, кто входит. Ко мне с улыбкой подошел шурин Мелула и подал меню. Это был приземистый, коренастый человек с огромным крючковатым носом, по-берберски смуглой кожей и, если не считать жидкой бахромы темных волос над ушами, совершенно лысый.

– Меня зовут Слиман. Как ваши дела сегодня? – спросил он.

– Прекрасно, – ответил я. – Мне приходилось бывать у Мелула. И кухня мне очень понравилась.

– Счастлив слышать это, – сказал Слиман. – Я тут добавил несколько блюд Северной Африки и Среднего Востока. Надеюсь, вы их оцените.

Я несколько минут изучал меню, затем заказал большую чашку холодного йогурта, огуречный суп и жаренного на вертеле цыпленка. Пока я ждал, Слиман принес мне стакан сладкого мятного чая.

Еду подали быстро, ее было много, и она была вкусной. Я ел медленно, оценивая вкус каждого куска. В то же время я ждал телефонного звонка. Я ждал, что мне позвонит Кеннет и скажет, что, если я собираюсь провести еще одну эксгумацию, шейх Реда призовет на мою голову все муки ада.

Я поел, заплатил по счету, дал Слиману щедрые чаевые и пошел наружу. И тут я услышал, как какой-то мальчишка насвистывает детскую песенку. Я осмотрелся. После еды, со все еще включенными модиками, я не очень волновался. Я мог сам позаботиться о себе. Мне подумалось, что я должен все время это демонстрировать. И я пошел по Улице.

Вслед за первым мальчиком засвистел второй. И в его сигнале я почувствовал предостережение. Я остановился и огляделся в тревоге. Уголком глаза я уловил движение и, посмотрев в ту сторону, увидел бегущего ко мне со всех ног Хаджара.

Он поднял руку. В ней был парализатор. Он выстрелил, но лишь зацепил меня. И все равно мне пришлось пережить этот ужасный момент дезориентации, когда мое тело охватило жаром. Я упал на тротуар, содрогаясь в конвульсиях. Тело не слушалось меня. Я не мог управлять своими мускулами.

За мной на земле лежал один из мальчиков. Он не шевелился вовсе.

Глава 16

Из меня вынули блокировщики боли и положили в постель, и я отключился часа этак на двадцать четыре. Когда на следующий день я начал собирать свои рассеянные мысли, меня все еще трясло и я не мог удержать даже стакана с водой. Кмузу все время присматривал за мной, сидя в кресле у моей постели и рассказывая мне о том, что произошло.

– Ты хорошо рассмотрел того, кто в тебя стрелял, йа Сиди? – спросил он.

– Кто стрелял в меня? – изумленно сказал я. – Да Хаджар, вот кто! Прямо стоит передо мной! Разве никто больше этого не видел?

Кмузу нахмурился:

– Никто не осмелится опознать его. Похоже, только один свидетель будет говорить. Это один из тех мальчиков, что пытались предупредить тебя. Он вкратце описал преступника, но его описание почти не будет иметь значения при опознании убийцы.

– Убийцы? Значит, второй мальчик…

– Он мертв, йа Сиди.

Я кивнул. Мне было очень горько. Я откинулся на подушки и закрыл глаза. У меня было много о чем подумать. А вдруг убитым мальчиком был Гази? Я надеялся, что нет.

Несколько минут спустя у меня возникла другая мысль.

– Мне не звонили, Кмузу? – спросил я. – От шейха Реда или его прихвостня Кеннета?

Кмузу покачал головой.

– Звонили Чирига и Ясмин. Твои приятели Жак и Саид даже приходили домой, но ты был не в состоянии их принять. А от шейха Реда ничего не было.

Я глубоко задумался. Я скормил Хаджару ложь о второй эксгумации, и тот среагировал как ненормальный, даже набросился на меня с парализатором, чтобы не дать мне продолжить расследование. Полагаю, он думал, что сумеет представить дело так, будто меня хватил сердечный приступ прямо на тротуаре. Беда Хаджара была в том, что он считал себя чересчур крутым. Он не сумел довести дело до конца.

Я уверен, что он передал мои планы своему боссу, шейху Реда, но на сей раз звонков с предупреждениями от Кеннета не было. Возможно, Абу Адиль знал, что я блефую. Может, он понимал, что никакой полезной информации от повторной эксгумации Халида Максвелла я не получу. Может, он просто был настолько самоуверен, что ему было все равно.

Так закончился третий круг вокруг деревни, и на сей раз остался только один заинтересованный участник – Хаджар. В душе я был уверен, что он был виноват в обоих убийствах. Это меня не удивляло. Он убил Халида Максвелла по приказу Абу Адиля и попытался пришить убийство мне, он убил доктора Садика Абд ар-Раззака и, возможно, непреднамеренно убил невинного мальчика. Проблема была в том, что, хотя я и знал правду, у меня все еще не было ничего, что я мог бы представить в суде и сунуть Хаджару под нос.

Я даже книгу удержать в руках не мог, и потому весь день смотрел голопрограмму. Передавали погребение убитого имама, которое состоялось днем раньше, после того как он был выставлен на всеобщее обозрение в течение двадцати четырех часов. Хаджар был прав – беспорядки начались. Улицы вокруг мечети Шимааль день и ночь были забиты сотнями тысяч людей, оплакивавших имама. Некоторых из них оттеснили, и они стояли вокруг мечети, читая молитвы, и резали бритвами себе руки и лица. Толпы людей текли то в одну, то в другую сторону, несколько десятков человек убили, других затолкали или затоптали.

Все время слышались пронзительные крики с требованием отдать убийцу под суд. Я ждал, что Хаджар назовет журналистам мое имя, но лейтенант был бессилен выполнить свою угрозу. У него даже не было оружия убийства, чтобы связать подозрение с преступником. У него было только чрезвычайно шаткое случайное свидетельство. Он не представлял для меня угрозы, по крайней мере некоторое время.

Когда мне надоело смотреть передачу, я переключил головизор и стал смотреть оперу середины шестнадцатого века хиджры «Казнь Рушди». Веселее мне от этого не стало.

Вдохновение снизошло на меня как раз в тот момент, когда Кмузу принес поднос с цыпленком и овощным кускусом.

– Сдается мне, я поймал его, – сказал я. – Кмузу, не запросишь ли «Инфо» насчет телефона медэксперта и не поднесешь ли трубку к моему уху?

– Конечно, йа Сиди. – Он нашел номер и пробормотал его в трубку. Затем придержал ее так, чтобы я мог говорить и слушать.

– Мархаба, – сказали на том конце. Это был один из ассистентов.

– Да будет с тобой Аллах, – сказал я. – Это Марид Одран. Пару дней назад для меня делали аутопсию Халида Максвелла.

– Да, мистер Одран. Мы выслали вам результаты. Можем ли еще чем-нибудь вам помочь?

– Да. – Сердце мое заколотилось быстрее. – Меня слегка зацепило из парализатора в Будайине…

– Да, мы слышали. При этом же нападении был убит мальчик.

– Точно. Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Вы провели аутопсию этого мальчика?

– Да.

– Теперь слушайте. Это очень важно. Не попросите ли доктора Бешарати сравнить рисунок распада клеток сердца мальчика с тем, что было у Халида Максвелла? Мне кажется, они могут совпасть.

– Хм. Это интересно. Но, понимаете ли, даже если и окажется совпадение, вам от этого пользы не будет. В смысле юстиции. Вы не…

– Я все знаю. Я просто хочу выяснить, верны ли мои собственные подозрения. Не можете ли попросить его провести сравнение поскорее? Я не преувеличиваю, когда говорю, что это касается жизни и смерти.

– Хорошо, мистер Одран. Возможно, он позвонит вам сегодня чуть позже.

– Не знаю, как и благодарить вас, – с чувством сказал я.

– Ладно, – сказал ассистент. – Как скажете.

Он повесил трубку.

Кмузу тоже.

– Прекрасная аргументация, йа Сиди, – сказал он. Он почти улыбался.

– Ну, мы еще ничего не знаем. Нам придется подождать звонка доктора.

Я немного вздремнул. Проснулся я от того, что Кмузу положил мне руку на плечо.

– К тебе гость, – сказал он.

Я повернул голову и понял, что могу немного управлять своими мускулами. В гостиной раздались шаги, и вошел мой юный бедуинский друг, бен-Турки. Он сел на стул возле постели.

Ас-салаам алейкум, йа шейх, – серьезно сказал он.

Я был очень рад видеть его.

– Ва-алейкум ас-салаам, – ответил я с улыбкой. – Когда ты вернулся?

– Меньше часа назад. Я приехал сюда прямо с поля. Что случилось с тобой? Тебе лучше?

– Кое-кто стрелял в меня, но Аллах на сей раз был на моей стороне. Моему врагу придется в следующий раз целиться получше.

– Будем молиться, чтобы следующего раза не было, о шейх, – сказал бен-Турки.

Я просто развел руками. Следующий раз будет, почти наверняка. Если не Хаджар, то еще кто-нибудь.

– Теперь скажи мне, как твоя поездка?

Бен-Турки поджал губы.

– Удачно. – Он вынул какой-то предмет из кармана и положил его на одеяло рядом с моей рукой. Я взял его своими скрюченными пальцами и поднес поближе, чтобы рассмотреть. Это был пластиковый именной жетон с надписью «Сержант аль-Бишах». Так звали того наджранского ублюдка, который избил нас с Фридландер-Беем.

Я забыл, что приказал убить этого человека. Я спокойно обрек его на смерть, и все, что осталось теперь от полицейского – этот жетон. И как я себя чувствовал? Я подождал несколько секунд, ожидая, что холодный ужас заполнит мои мысли. Но этого не произошло. Порой мы так легко относимся к смерти кого-то другого. Мне было все равно. Я чувствовал только нетерпение заняться делами.

– Хорошо, друг мой, – сказал я. – Ты получишь награду.

Бен-Турки кивнул, забирая жетон.

– Мы говорили о месте, которое будет приносить мне постоянный доход. Я приехал сюда, что бы испробовать сложности городской жизни. Думаю, я смогу тут побыть немного прежде, чем вернусь к Бани Салим.

– Мы будем рады тебе, – сказал я. – Я хочу вознаградить твое племя за их безграничное гостеприимство и доброту к нам, когда мы были брошены в Песках. Я думал построить вам поселение, возможно, возле того оазиса…

– Нет, о шейх, – сказал он. – Шейх Хассанейн никогда не принял бы такого дара. Несколько человек покинули Бани Салим и построили себе дома из бетонных блоков, и мы видим их раз или два в год, когда проходим мимо их деревень. Но большая часть племени держится старинных обычаев. Это решение шейха Хассанейна. Мы знаем о таких роскошествах, как электричество и газовые плиты, но мы – бедуины. Мы не променяем наших верблюдов на грузовики и наши шатры из козьих шкур на дома, что привяжут нас к месту.

– Я и не думал, что Бани Салим будут жить весь год в селении, – сказал я. – Но, может быть, племя захочет иметь удобные жилища, когда закончит ежегодную кочевку.

Бен-Турки улыбнулся:

– У тебя добрые намерения, но твой дар бы бы смертельным для Бани Салим.

– Как скажешь, бен-Турки.

Он встал и пожал мне руку.

– Теперь я оставляю тебя. Отдыхай, о шейх.

– Ступай с миром, племянник, – сказал я.

– Аллах йисаллимак, – сказал он и покинул комнату.

Около семи часов вечера того же дня зазвонил телефон. Кмузу поднял трубку.

– Это доктор Бешарати, – сказал я. Потом неуклюже взял трубку и поднес ее к уху. – Мархаба, – сказал я.

– Мистер Одран? Вы оказались правы в своих подозрениях. Рисунок распада клеток сердца мальчика и Халида Максвелла один и тот же. Я уверен, что они были убиты из одного и того же пистолета.

Я несколько секунд в задумчивости смотрел в пространство.

– Спасибо, доктор Бешарати, – наконец сказал я.

– Конечно, это еще не доказывает, что в обоих случаях им пользовался один и тот же человек.

– Это я понимаю. Но есть шанс, что это был один и тот же. Теперь я точно знаю, что мне делать и как.

– Ладно, – сказал медэксперт, – я не знаю, что вы имеете в виду, но всеже желаю вам удачи. Да будет с вами мир.

– И с вами, – сказал я, опуская трубку. Наказывая врагов и вознаграждая друзей, я решил подумать, что бы мне такое сделать для доктора Бешарати. Он несомненно заслуживал благодарности.

Той ночью я рано отправился спать и наутро я оправился достаточно, чтобы выбраться из постели и принять душ. Кмузу хотел, чтобы я избегал всяческих усилий, но это было невозможно. Была пятница – день Шабад, – и я был должен появиться на параде чаушей.

Я съел обильный завтрак и оделся в сизую форму, подаренную мне шейхом Реда. Брюки с черными лампасами были сшиты прекрасно и скроены так, чтобы заправлять их в высокие черные сапоги. Мундир со стоячим воротничком и лейтенантскими нашивками. Здесь также была высокая фуражка с черным козырьком. Полностью одевшись, я посмотрел на себя в зеркало. Мне подумалось, что сходство этой формы с нацистской не случайно.

– Как я смотрюсь, Кмузу? – спросил я.

– Это не ты, йа Сиди. Определенно, это не твой стиль.

Я рассмеялся и снял фуражку.

– Ладно, – сказал я. – Абу Адиль был достаточно добр и подарил мне эту форму. Й самое меньшее, чем я могу отплатить ему, так это ради него надеть ее разок.

– Не понимаю, почему ты должен это делать. Я пожал плечами:

– Может, ради любопытства.

– Надеюсь, хозяин дома не увидит тебя в этой одежде, йа Сиди.

– Я тоже на это надеюсь. Теперь подгони машину. Парад состоится на бульваре аль-Джамаль, рядом с мечетью Шимааль. Боюсь, нам придется где-нибудь оставить машину и пройти несколько кварталов. Возле мечети толпа по-прежнему густая.

Кмузу кивнул. Он спустился по лестнице, чтобы завести «вестфаль»-седан. Я пошел вслед за ним, решив не принимать наркотиков и не брать моди-ки с собой. Я не знал в точности, во что ввязываюсь, и мне хотелось сохранить ясность мысли.

Когда мы добрались до бульвара, я просто испугался, увидев такую толпу. Кмузу начал объезжать ее по аллеям и боковым улочкам, пытаясь подъехать поближе к месту сбора чаушей.

Через некоторое время нам пришлось сдаться и пройти остаток пути пешком. Мы пробивались сквозь толпу. По-моему, то, что я был в форме, немного помогало мне, но продвигались мы все равно медленно. Я увидел высокую платформу с трибуной, покрытой флагом с эмблемой чаушей. Я увидел Абу Адиля и Кеннета, обоих в форме. Шейх Реда стоял и болтал с другим офицером. Он был без своих адских модиков. Меня это порадовало – я не желал иметь дела с Абу Адилем, претерпевающим свои электронные страдания.

– Кмузу, – сказал я, – я хочу попробовать залезть на платформу и поговорить с шейхом Реда. Я хочу, чтобы ты подошел сзади. Старайся держаться поблизости. Ты можешь мне понадобиться.

– Понял, йа Сиди, – озабоченно сказал он. – Будь осторожен и не лезь на рожон.

– Не полезу.

Я медленно протискивался скозь толпу, пока не добрался до задних рядов чаушей, стоявших на центральной полосе бульвара. Оттуда добраться до передних рядов было легче. И всю дорогу мне кивали и отдавали честь знакомые ополченцы.

Я добрался до края платформы и поднялся по трем ступенькам. Реда Абу Адиль по-прежнему не видел меня. Я подошел к нему и отдал честь. Его форма была куда более элегантна, чем моя. По-моему, пуговицы на ней были золотые, в то время как у всех прочих – бронзовые. На его воротнике вместо бронзовых полумесяцев были искривленные золотые мечи.

– Надо же! – сказал Абу Адиль, отвечая мне таким же приветствием. Вид у него был удивленный. – Вот уж не ожидал, что ты придешь.

– Я не хотел разочаровывать вас, сэр, – сказал я с улыбкой. Повернулся к его помощнику. – Ну, как дела, Кении?

Кеннет был полковником и прямо-таки любовался собой в ботфортах.

– Я же говорил тебе, чтобы ты не называл меня так, – прорычал он.

– Говорил. – Я повернулся к нему спиной. – Шейх Реда, ведь чауши – это военизированные силы Ислама. Я помню, что некогда это была группа, которая должна была очистить город от чужаков. Теперь мы с гордостью носим Символы веры. Я только что подумал – неужели Кеннет один из нас? Могу поспорить, что он христианин. Или, может быть, даже иудаист.

Кеннет схватил меня за плечо и развернул лицом к себе.

– Свидетельствую, что нет бога, кроме Бога, – продекламировал он, – и Мухаммед пророк Его!

Я ухмыльнулся.

– Прекрасно! У тебя это действительно здорово получается. Продолжай в том же духе.

Абу Адиль нахмурился:

– Кончайте ваши детские ссоры. Нам сегодня предстоит подумать о делах более важных. Эта наша первая публичная демонстрация. Если все пойдет как надо, мы получим сотни новобранцев, и чаушей станет вдвое больше. Вот что имеет значение.

– О, – сказал я, – вижу. А что с беднягой стариком Абд ар-Раззаком? Или это только предлог?

– Зачем ты пришел? – спросил Абу Адиль. – Если ты собираешься смеяться над нами…

– Нет, сэр, вовсе нет. Конечно, между нами есть разногласия, но мне выпала честь очистить этот город. Я пришел посмотреть на те три взвода, которыми я должен командовать.

– Хорошо, хорошо, – медленно проговорил Абу Адиль. – Прекрасно.

– Я ему не верю, – сказал Кеннет.

Абу Адиль повернулся к нему.

– Я тоже, друг мой, но тем не менее мы можем вести себя как цивилизованные люди. На нас другие смотрят.

– Попытайся на некоторое время сдержать свою злобу, Кеннет, – сказал я. – Я готов простить и забыть. По крайней мере сейчас.

Он только злобно глянул на меня и отвернулся.

Абу Адиль положил мне руку на плечо и показал на подразделение, стоявшее у платформы справа.

– Вот ваши взводы, лейтенант Одран, – сказал он. – Это отделение аль-Хашеми. Лучшие из наших людей. Почему бы тебе не спуститься к ним и не познакомиться с твоими сержантами? Мы скоро начнем марш.

– Хорошо, – сказал я. Я спустился с платформы и прошелся перед своим подразделением. Остановился и поприветствовал трех взводных сержантов, затем прошелся по рядам, словно бы инспектируя их. Большинство людей показались мне потерявшими форму. Я подумал, что чауши не слишком хорошо смотрятся по сравнению с регулярными войсками, но они и не были предназначены для сражения с настоящей армией. Чауши нужны были для того, чтобы держать в страхе владельцев магазинов и неверных интеллектуалов.

Примерно через четверть часа Абу Адиль взял микрофон и приказал начать парад. Мое подразделение в нем не участвовало – оно не давало гражданским вмешиваться в ход парада. Несколько специально вымуштрованных взводов показали свою выправку, маршируя, поворачиваясь и выделывая артикулы деревянными винтовками.

Это продолжалось около часа под палящим солнцем, и я стал подумывать, что сделал серьезную ошибку. Я начал слабеть, у меня кружилась голова и мне захотелось сесть. Наконец последний показушный взвод встал «смирно», и Абу Адиль поднялся на трибуну. Еще полчаса он разглагольствовал перед чаушами об ужасном убийстве доктора Абд ар-Раззака и о том, как мы все должны поклясться в верности Аллаху и чаушам и не предаваться отдыху, пока жестокий убийца не будет схвачен и казнен по законам Ислама. Могу сказать, что шейх Реда завел всех людей в форме так, что те едва сдерживали ярость.

Затем он вдруг позвал меня и попросил произнести речь. Я пару секунд пялился на него, затем снова взобрался на платформу. Встал у микрофона. Абу Адиль отошел в сторону. По рядам стоявших передо мной людей в форме пробежал тревожный шепот, но за ними я видел толпу в десятки тысяч мужчин и женщин, чья сдерживаемая ярость все еще искала выхода. Я не знал, что бы мне такое сказать.

– Друзья мои, воины Аллаха, – начал я, простирая руки, чтобы показать, что слова мои относятся не только к чаушам, но и к толпе. – Слишком поздно что-либо делать. Остается только мстить. – Со стороны зрителей раздался громкий крик. – Как сказал шейх Реда, у нас есть священная обязанность, которую возлагает на нас благородный Коран. Мы должны найти того, кто убил нашего святого имама, и дать ему испробовать остроту кинжалов нашего правосудия. – Я содрогнулся от странного, плотоядного воя толпы. Но я продолжал: – Это наша задача. Но честь, вера и уважение к закону требует, чтобы мы сдерживали наш гнев, чтобы месть наша не пала на невиновного. Как же тогда нам узнать истину? Друзья мои, мои братья и сестры во Исламе, эту истину знаю я!

Эти слова заставили толпу зареветь, а сзади, где стояли Абу Адиль и Кеннет, раздался возглас удивления. Я расстегнул мундир и достал игломет, высоко подняв его над головой, чтобы видно было всем.

– Вот оружие убийцы! Вот жестокое орудие убийства имама!

Теперь крики были куда страшнее и продолжительнее. Охваченная истерикой толпа хлынула вперед, и стоявшие внизу чауши пытались удержать людей от того, чтобы они не опрокинули платформу.

– Я знаю, чье это оружие! – закричал я. – Хотите ли вы узнать об этом? Хотите ли вы узнать о том, кто хладнокровно убил доктора Садика Абд ар-Раззака? – Я подождал несколько секунд, понимая, что рев не уляжется, но держал паузу ради эффекта. Я увидел, как Кеннет рванулся ко мне, но Абу Адиль схватил его за руку. Это меня удивило.

– Оно принадлежит лейтенанту полиции Хаджару, иорданскому иммигранту, человеку, у которого в прошлом множество преступлений, и он не понес за них наказания. Я не знаю, почему он так поступил. Я не знаю, почему он лишил нас нашего имама. Я знаю только то, что он совершил злодеяние и что сейчас он сидит неподалеку отсюда в полицейском участке на улице Валида аль-Акбара в своей греховной гордости, уверенный в том, что месть людская его не коснется.

Я намеревался сказать им еще кое-что, но это было невозможно. С этого момента толпа стала страшной. Казалось, что она трясется, мечется и ползет сама по себе, голоса слились в неразборчивые крики, повсюду раздавались молитвы и проклятия. Через несколько минут я с изумлением увидел, что толпа сгруппировалась так, будто у нее появились лидеры, которые и приняли решение. Зверь толпы медленно повернулся от платформы. Он пополз на юг, по прелестному бульвару аль-Джамаль. К полицейскому участку. Зверь шел за Хаджаром.

Хаджар предвидел, как поведет себя разъяренная толпа. Он предвидел ужас ее бездумного гнева. Он ошибся лишь в том, кто станет ее жертвой.

Я с интересом наблюдал за происходящим. Через некоторое время я, наконец, отошел от микрофона. Дневной парад чаушей был закончен. Многие из людей в форме покинули ряды и присоединились к взбешенной толпе.

– Прекрасно сделано, Одран, – сказал Абу Адиль. – Отлично сыграно.

Я посмотрел на него. Мне показалось, что он говорил совершенно искренне.

– Тебе это будет стоить одного из самых полезных наемников, – сказал я. – Расплата – сука, не так ли?

Абу Адиль только пожал плечами:

– Я уже списал Хаджара со счетов. Я могу оценить хорошую работу, даже если это работа врага. Но берегись. Не думай, что, если я поздравляю тебя, я не замышляю, как бы заставить тебя расплатиться. Все это слишком опасно для меня.

Я улыбнулся:

– Ты сам на себя навлек беду.

– Запомни, что я сказал: я заставлю тебя заплатить.

– Думаю, ты попытаешься.

Я спустился вниз с задней стороны платформы. Там стоял Кмузу. Он увел меня с бульвара от мятущейся толпы, к нашей машине.

– Пожалуйста, сними эту форму, йа Сиди, – сказал Кмузу.

– Что? А домой я в исподнем поеду? – рассмеялся я.

– Хотя бы мундир. Меня от него тошнит.

Я сделал, как он просил, и бросил мундир в угол заднего сиденья.

– Ну, – потянувшись, сказал я, – и как у меня вышло?

Кмузу обернулся и одарил меня улыбкой – редкое событие.

– Здорово, йа Сиди, – сказал он и снова вернулся к рулю.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю