Текст книги "Плоть и кости"

Автор книги: Джонатан Мэйберри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

90

Бенни чувствовал, как множество рук прикасаются к нему. Ему казалось, что его тело перемещается. Но когда он открыл глаза, движение прекратилось, и он почему-то снова оказался в самолете.

– Зомби! – завопил он.

Но никто не обратил на это внимания.

И никто не пытался его укусить.

«Возможно, я ошибся», – решил он и снова провалился в небытие.

* * *

Он снова пришел в себя от рева квадроциклов. От шума моторов, криков и собачьего лая.

Но Бенни по-прежнему не видел собаки. Только слышал ее. И она явно была огромной.

– Они приближаются! – воскликнула Бунтарка. – Боже, брат Алексий возвращается с новым отрядом жнецов. Человек 50–60, не меньше.

– О боже, – произнесла Никс, – так много!

Кто-то расхохотался. Джо? Неужели засмеялась зомби-карта Бенни? Какая глупость.

Он открыл глаза и увидел, что Джо тащит какой-то предмет, похожий на большой игрушечный пистолет. Что-то вроде большой пластмассовой игрушки, которых было много до Первой ночи. Водяной пистолет. Мэр Кирш купил такой для своих детей. Он стоил триста долларовых карточек. Это было больше, чем миссис Райли зарабатывала за целый сезон шитьем.

– Никс? – позвал он.

Маленькая теплая ладонь коснулась его руки, и Бенни попытался повернуться к ней, но его голова не двигалась. Все его тело сделалось неподвижным, словно он был привязан к твердой поверхности. И что это еще такое?

Никс наклонилась к нему, и он увидел ее лицо. Она была так красива.

– Никс, твоя мама здесь?

В ее зеленых глазах отразилась боль.

– Мама умерла, Бенни. Ты же знаешь.

– О. Мне показалось, я слышал ее смех. Она пекла кексы.

Что-то горячее капнуло на его щеку.

Слеза.

Откуда она взялась?

Рев квадроциклов ворвался в кабину самолета. Бенни казалось, что они повсюду. Люди громко вопили. Изрыгали проклятия.

– Они уже близко! – взвизгнула Никс. – Лезут наверх!

До Бенни донесся громогласный крик Джо:

– Огонь!

Раздалось громкое шипение, а затем самолет затрясся от мощного взрыва. Бууум!

Звук был слишком громким, и Бенни снова провалился в темноту. И ему пригрезилось, что мама Никс печет маффины.

91

Никс и Чонг стояли у края люка и в ужасе смотрели вниз.

В воздухе висел густой дым от взорванных рейнджером реактивных гранат и противотанковых ракет. Пахло порохом и смертью.

Поляна и часть плоскогорья превратились в бойню. Повсюду валялись обожженные и разорванные тела. Даже деревья на краю леса погибли под обстрелом, сгорев дотла, не в силах устоять перед разрушительной силой оружия из прежнего мира.

Они плакали.

– И всего один человек, – прошептала Никс.

Чонг кивнул, не в силах говорить. Его терзали физические и душевные муки.

Один человек.

Рейнджер Джо воспользовался этим ужасным оружием. Жнецы, лучшие бойцы армии матушки Розы, под предводительством Алексия высыпали из леса, чтобы захватить оружие, хранившееся в усыпальнице. Они считали себя самой могущественной силой на земле. Они считали, что их невозможно остановить. И все эти люди, те, кто верил в бога, и те, кто верил в матушку Розу, бросились вперед, чтобы уничтожить жалкую горстку неудачников, попытавшихся противостоять им.

И все погибли.

Никто не выжил. Более половины армии матушки Розы. Они просто исчезли.

Никс и Чонг не сделали ни единого выстрела.

И Лайла.

Или Бунтарка.

Даже Гримм только наблюдал.

Это сделал один-единственный человек.

Теперь же Джо расхаживал между телами в поисках восставших. И тишину то и дело нарушали сухие щелчки выстрелов. Перезарядив пистолет, он огляделся и встретился взглядом с Чонгом и Никс. Лицо рейнджера оставалось абсолютно бесстрастным, когда он убрал в карман пустой магазин, а на его место вставил новый. Его глаза не светились победным огнем, в них не было эмоций. В них вообще ничего не осталось. Сейчас они напоминали глаза зомби. Джо некоторое время смотрел на них, а затем, не говоря ни слова, отвернулся и снова вернулся к своей безобразной, но необходимой работе.

Чонг наконец обрел дар речи, но его голос прозвучал едва слышно.

– Когда мы сражались с проповедником Джеком и его бандитами в Геймленде, – медленно начал он, – я думал, что понимаю, что такое война. Но…

– Вот это и есть война, – сказала Никс. – Так она выглядит. Боже… должна же быть где-то другая жизнь.

Чонг кивнул и отвернулся.

Неожиданно до них донесся новый, незнакомый звук. Шум моторов, но это были не моторы квадроциклов. Этот гул звучат намного мощнее. Он заслонял собой все вокруг.

Они высунулись из люка.

Звук становился громче, приближаясь, разносясь над вершинами деревьев.

Они взглянули наверх.

– О боже! – вскричала Никс.

Даже Чонг, несмотря ни на что, улыбнулся.

Их глазам предстала огромная белоснежная махина с массивными крыльями, парившая в воздухе. Она нависла прямо над поляной, и ее тень ласкала их лица. А затем начала плавно снижаться, направляясь к красным холмам в пустыне.

Стоя посреди мертвых, Джо поднял голову, заслонив глаза ладонью. Его перепачканное сажей и кровью лицо расплылось в улыбке.

Это был самолет.

92

Матушка Роза стояла на краю леса в последних лучах заходящего солнца. Она смотрела на самолет, направлявшийся в сторону Убежища. Когда-то давно она видела его высоко в небе и подумала тогда, что это пассажирский лайнер. Как же она заблуждалась. Теперь она знала, что это, дочь рассказала ей. «C-5 Galaxy». Грузовой самолет, доставлявший в Убежище людей и припасы.

И даже если бы Мако не рассказал, где находится Убежище, его местоположение можно было бы вычислить, наблюдая за самолетом.

Только все это теперь не имело значения. У матушки Розы осталось меньше сотни жнецов. Жалкие крохи от былой силы. А остальные?..

Алексий примчался из усыпальницы весь в крови и, задыхаясь от ярости, сообщил, что подростки и рейнджер пытались забрать оружие из разбившегося самолета. И матушка Роза послала с ним еще больше жнецов. Слишком много.

И все они… сгинули. Погибли. Их разорвало на куски то самое оружие, которое она прятала и защищала от святого Джона и других членов Церкви Тьмы.

Ее оружие. С его помощью она собиралась стать властительницей этого мира.

А теперь она лишилась всего. Оружие, верные жнецы, ее мечты… все это исчезло.

Лишь Алексий вернулся. Окровавленный. Побежденный. Генерал без армии.

Оставшиеся жнецы переминались с ноги на ногу в сгущающихся сумерках. Но их было недостаточно, чтобы отнять Убежище у монахов и ученых, поселившихся там.

Недостаточно.

– Это конец, – сказал Алексий.

Матушка Роза едва сдержалась, чтобы не заколоть его кинжалом. Она стиснула рукоятку клинка, но ее сердце сжала боль, и она просто не смогла этого сделать. Все было кончено.

– А ведь мы были так близки к цели, – произнесла она.

Алексий оперся на кувалду, понурив голову.

– Нам не хватило всего одного дня, – сказал он. – Если бы можно было вернуться на день назад. Всего на один чертов день. – Он разжал кулак, и кувалда с глухим стуком упала, на песок. – Ну а что теперь? Как мы, черт подери, из этого выпутаемся?

Матушка Роза покачала головой:

– Не знаю. Я… я что-нибудь придумаю.

– Нет, – произнес голос, слабый, словно тень.

Матушка Роза резко обернулась.

– Святой Джон, – прошептала она.

– Не подходи! – рявкнул брат Алексий, потянувшись за кувалдой. Но из кустов у него за спиной выросла тень, Алексий пошатнулся и распростерся на земле. Матушка Роза, не веря своим глазам, смотрела, как песок под телом Алексия потемнел и сделался влажным. Алексий пытался заговорить, но уже не мог. От его горла ничего не осталось. Он заморгал, а затем неподвижно уставился в темнеющее небо.

Тень проскользнула на свет.

Лицо брата Питера казалось непроницаемым. Лучи закатного солнца сверкали на его окровавленном клинке.

Святой Джон медленно направился к матушке Розе. Он был безоружен, но она слишком хорошо его знала. Святой Джон сам был оружием, и каждая складка его одежды скрывала острые клинки. Ведь, в конце концов, он был святым Джоном, рыцарем Клинка. Сколько раз она собственными глазами видела, как этот человек, чьи руки были абсолютно пустыми, вдруг непонятно откуда молниеносным движением извлекал кинжал, окропляя воздух фонтанами крови. Он был величайшим убийцей всех времен, и вот в это она верила всем сердцем, хотя ей никогда не был близок бог святого Джона или его Церковь Тьмы.

Ей все это представлялось большой аферой. Средством для достижения цели.

Но теперь этому пришел конец.

И все вышло не так, как она мечтала.

Святой Джон приблизился к ней. Его лицо хотя и не отличалось правильными чертами, но было прекрасно, как прекрасны изящные лики святых, изображенные на иконах. Это была холодная, отстраненная и нечеловеческая красота.

Слезы потекли из глаз матушки Розы. Но она знала, что это уже ничего не изменит. И слов у нее тоже не осталось.

Если бы рядом оказались ее жнецы, а Алексий был бы жив и они успели бы захватить оружие из усыпальницы, тогда она попыталась бы как-то справиться с этой ситуацией. Попыталась бы воздействовать на святого своим даром убеждения.

Но ее шансы таяли вместе с опускавшимся за лес, пылающим солнечным диском.

Она сказала:

– Мне жаль.

И, как ни странно, она не солгала.

Святой Джон наклонился и поцеловал ее в губы. Без страсти, но с любовью. С любовью, которую понимал лишь он сам.

– Я знаю, – ответил он.

– Прошу, только пусть это будет не больно, – прошептала она.

– Да.

И она не ощутила боли.

Матушка Роза упала в его объятия, и святой Джон опустил ее на землю. А затем отступил назад, и вместе с братом Питером они скрылись в лесу.

Она лежала, пока солнце не зашло. Время утекало сквозь пальцы.

Краем глаза она уловила движение справа от себя и смогла слегка повернуть голову. Брат Алексий, шурша травой, медленно полз к ней.

«Жив, – подумала она, и ее сердце наполнилось радостью. – Мой любимый жив».

Но она ошиблась.

Великан был мертвенно бледен, словно далекие звезды, и когда он наклонился над ней, она увидела тьму. Тьма наполняла его глаза и широко открытый рот.

«Это правда, – подумала она. И это была ее последняя мысль. – Тьма существует».

93

Когда Бенни снова открыл глаза, мир вокруг изменился.

Он уже был не в самолете. И вокруг было светло.

До него доносился рев мотора, и хотя он не мог повернуть голову, но сумел скосить глаза в сторону. Рядом неслись квадроциклы. На одном мчались Бунтарка и Чонг. На другом – Никс и Ева. Их сопровождала огромная собака.

«Наверное, я слышал лай этой собаки», – подумал Бенни. Пес был облачен в доспехи, и Бенни подумал, что это здорово.

Он услышал, что шум моторов затих.

– Убежище, – произнес чей-то голос.

Никс?

Скорее всего.

– Мы должны торопиться, – сказал другой голос. Джо. – Ему становится хуже.

Бенни пытался понять, о ком они говорили. О нем?

Или о Чонге?

Квадроциклы еще немного проехали вперед, и Бенни увидел высокий забор из проволочной сетки.

«Мы дома, – подумал он. – Вернулись в Маунтинсайд».

Но рядом с воротами он увидел вывеску, которой не было на заборе родного города. Она гласила:

УБЕЖИЩЕ

ВСЕ УСТАВШИЕ, НЕСЧАСТНЫЕ, ЗАБЛУДШИЕ ДА ОБРЕТУТ ЗДЕСЬ ПОКОЙ

Но под этими словами были едва заметны полустертые песком бледные буквы, поблекшие от безжалостных ветров пустыни. Проезжая мимо вывески, Бенни успел их прочитать:

ЗОНА 51

ВОЕННО-ВОЗДУШНЫЕ СИЛЫ США

ЗАКРЫТАЯ ТЕРРИТОРИЯ

НАРУШИТЕЛИ БУДУТ НАКАЗАНЫ

Он снова закрыл глаза, и мир в очередной раз исчез, унося с собой все свои загадки и тайны.

Эпилог

1

Во тьме Бенни увидел Тома.

Брат стоял посреди длинного коридора, в конце которого сиял приглушенный свет. Он был одет специально для путешествия по «Руинам» в знакомую кожаную куртку, а через его плечо висела ками катана.

– Том?

Брат медленно обернулся к нему.

Он выглядел гораздо моложе, чем Бенни его помнил. И в его глазах не было тоски.

– Привет, дружище, – сказал Том. – Знаешь, что произошло?

– Да, зомби треснул меня палкой по башке.

– Невероятно, да? Готов поспорить, ты и представить себе такого не мог.

– Это точно. – Бенни коснулся головы. Она болела, но оказалась цела. И это удивило его. Во всех снах его голова превращалась в тысячи разрозненных осколков, и он пытался собрать их воедино.

– Почему ты никогда не предупреждал, что зомби способны на такое? – спросил Бенни.

Том пожал плечами:

– Мир – это великая загадка, Бенни. С чего ты взял, что я все знаю?

– О.

– В следующий раз, когда кто-то замахнется на тебя, стоит подумать о том, чтобы увернуться от удара.

– Замечательно. Напомни мне, чтобы я придушил тебя во сне.

– Уже немного поздно, дружище.

И хотя Том не двигался, он каким-то образом удалялся от Бенни. И вдруг Бенни заметил в коридоре и других людей. Их фигуры напоминали смутные тени, слегка колыхавшиеся в неярком свете. Но ему показалось, что он узнал одну из них.

– ЧОНГ?

Фигура застыла, но не обернулась к Бенни.

– Том, это Чонг?

Брат обернулся и взглянул на едва различимую фигуру. А затем наклонился и что-то тихо произнес, но Бенни не смог расслышать его слов.

– Это Чонг? – снова спросил он. – Он… он пойдет с тобой?

Том похлопал фигуру по плечу и направился к Бенни. А другой человек так и остался стоять в тени.

Том остановился в нескольких шагах от него. Теперь он выглядел старше и был похож на того, каким был, когда они ушли из города.

– Можно и мне пойти с тобой? – спросил Бенни.

В глазах Тома промелькнула грусть, но он сумел пошутить:

– Нет, дружище… тебя еще ждет много других мест, чтобы устраивать переполох, и другие люди, которых придется сводить с ума.

– Том… но я так скучаю по тебе, старик.

– Знаю. И я тоже.

– Разве это плохо, что я хочу вернуться домой?

Том коснулся лица Бенни. Его ладонь была теплой.

– А где теперь дом? – спросил Том.

Бенни покачал головой:

– Это не то, чего мы ожидали.

– А чего ты ожидал? – спросил Том.

– Не знаю. Я думал, что мы… в смысле, я думал, что все будет…

– Проще? Бенни, хотелось бы мне заверить тебя, что этот мир лучше, чем на самом деле, – тихо сказал Том. – Или что все будет проще. Но ты и сам знаешь, что это не так, и, думаю, понял это еще до того, как вышел за ворота нашего города. Никс ищет идеальное место.

– Знаю. И мы никогда его не найдем.

– Идеального места не существует. Только не в том виде, в каком она его себе представляет. Вокруг слишком много страданий. Много боли и много людей, которые творят ужасные вещи.

– Значит, это все, что нам осталось? Трудные времена и плохие люди?

Том улыбнулся:

– Я не говорил, что все вокруг плохие. Я сказал, что есть люди, которые творят плохие вещи. Некоторые, но не все. Ты встречал и хороших людей. Так ведь?

– Да.

– Мир есть мир, Бенни. Он редко оказывается таким, каким нам хочется его видеть. – Он убрал руку. – Но есть один секрет, есть кое-что, что я хотел тебе сказать.

– Что?

Том улыбнулся:

– Ты можешь изменить этот мир. Ты, Никс… ваше поколение. Изменить мир и сделать его лучше.

– Ты хочешь сказать, сделать его таким, каким он был раньше?

– А разве раньше все было идеально?

– Нет.

– Вот тебе и ответ. – Он склонил голову набок. – Но ты и так это знал. Не так ли?

Бенни задумался:

– Думаю, да. – Он взглянул на Тома. – Неужели это значит, что тебя на самом деле здесь нет, а я всего лишь в коме? И у меня что-то вроде видений, о которых написано в книгах?

Том задумчиво пожал плечами:

– Откуда мне знать, братик? Ты герой с волшебным мечом. А я всего лишь призрак, но определенно выгляжу сейчас симпатичнее, чем ты.

– Эй!

– Да ладно, просто к слову пришлось.

Они улыбнулись друг другу.

– Я люблю тебя, Том.

– Я тоже тебя люблю, Бенни.

А затем Том отвернулся и ушел, и Бенни отпустил его.

2

– Добро пожаловать обратно, – произнесла Феникс Райли.

Бенни приоткрыл один глаз и увидел, что она сидит на стуле чуть поодаль.

– Никс, – произнес он, его голос звучал словно слабый шепот. Он лежал на кровати, окруженной свисавшими с металлических шестов шторами из простыней.

– Бенни! – Никс бросилась к нему, ее ладони были теплыми и нежными. Она принялась покрывать его лицо быстрыми поцелуями.

Бенни пытался поднять голову, поцеловать ее, но это оказалось невозможно. Голова раскалывалась, а мышцы превратились в переваренные макароны. Лицо Никс сильно осунулось и было бледным, всклокоченные волосы свисали бессильными прядями.

– Насколько… все серьезно?.. – спросил он, на самом деле не слишком желая знать ответ.

– Мы… едва не потеряли тебя, – сказала она, и ее улыбка показалась ему натянутой, а смех неестественным. – Боже… это была самая долгая неделя в моей жизни!

– Неделя?

– Бенни, мы здесь уже восемь дней.

Он изумленно уставился на нее.

– Я думала, что потеряла тебя, Бенни, – сказала она и изо всех сил стиснула его ладонь. А затем наклонилась и поцеловала костяшки его пальцев.

– А где мы? – спросил он. – Это… Убежище?

Она кивнула, шмыгнула носом и торопливо вытерла глаза, не переставая улыбаться.

– Это старая военная база, – сказала она, помогая ему сесть. Никс обращалась с ним так осторожно, словно он был стеклянным. – И здесь всем заправляют странствующие монахи. Их здесь двести человек.

Но Бенни видел перед собой лишь шторы из простыней.

– А где все?

– Здесь, – ответила она, но на мгновение отвела взгляд. – Мы все здесь.

– Я хочу увидеть Лайлу и Чонга.

Никс помедлила.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Я принесу тебе халат и маску.

– Маску?

– В помещениях их все носят. Мне сложно объяснить… будет проще, если ты сам все увидишь.

Никс помогла ему встать и надеть халат из плотной шерсти. А затем закрыла его рот и нос голубой хлопчатобумажной маской, завязав ленточки на затылке. И сама сделала то же самое.

– Убежище оказалось совсем не тем, что мы представляли, – сказала она, и ее голос слегка задрожал.

Никс медленно раздвинула шторы, и Бенни вытаращил глаза от удивления.

Они оказались в просторном помещении в несколько десятков метров длиной, с массивным изогнутым потолком и огромными окнами по обеим сторонам.

– Когда-то это был ангар для самолетов, – объяснила Никс. – Здесь восемь похожих помещений. И еще несколько на другой стороне базы.

Но Бенни едва слушал ее. Он в оцепенении разглядывал ряды коек, тянущиеся от одного конца ангара до другого. И везде были люди. Некоторые койки были закрыты ширмами, как и у него. Но многие оставались на виду, и люди, лежавшие на них, были неподвижны, словно мертвецы. А чуть подальше, за наваленными друг на друга козлами для распилки дров, простиралось невидимое, но еще более просторное помещение. Оттуда доносился непрерывный кашель. Отовсюду слышались вскрики, плач, стоны боли. Странствующие монахи в простых широких туниках переходили от кровати к кровати, обмывая больных, кормя с ложечки, разговаривая с ними. Несколько монахов читали людям, которые смотрели в потолок невидящими глазами.

– О боже.

– В таком ангаре может разместиться тысяча людей. И каждый полон под завязку.

Бенни охватил ужас.

– И что это за место? Никс, это все как-то неправильно. Я думал, что здесь находится лаборатория, где они изучают вирус и пытаются создать вакцину.

– Это в другом Убежище, – объяснила Никс. – Лаборатории находятся в другой части лагеря. Я покажу тебе.

Они медленно шли вдоль длинных рядов коек. Бенни шатало от слабости, и его ноги дрожали, но Никс поддерживала его, и они осторожно продвигались вперед. Некоторые пациенты смотрели на них глазами, остекленевшими от боли, глаза других померкли от отчаяния.

– Кто все эти люди?

– Беженцы из разных мест. Странствующие монахи многих привели сюда. Другие сами нашли дорогу. Некоторых привезла Бунтарка.

– Это все дело рук жнецов?

Никс покачала головой:

– Бенни, после Первой ночи у нас не осталось больниц. И заводов по производству лекарств. И врачей, которые могли бы их назначить. Все развалилось. Болезни вышли из-под контроля. Даже простые инфекции стали опасными. И так повсюду. Люди быстрее умирают от обычных болезней, чем от укусов зомби. И монахи не в состоянии помочь всем. Они же не врачи… а всего лишь монахи. У них есть несколько мест вроде этого.

– Больницы?

Она снова печально покачала головой. Они остановились взглянуть на старика, который свернулся калачиком на кровати, его кожу покрывали темные волдыри.

– Это хоспис, Бенни. В этом ангаре еще лечат людей, но в других уже нет. Монахи называют их временными приютами. Там они заботятся об умирающих.

– А где же врачи и медсестры?

– В этой части лагеря нет врачей. Врачи и ученые находятся в другом ангаре. То место называется изолятором. Там не позволено находиться никому, кроме исследовательских групп. И некоторых особых пациентов. – Она помолчала. – И… как только пациент попадает в изолятор, обратно его уже не выпускают.

– Почему?

– Потому что большинство из них умирают, а тех, кому удалось выжить, изучают ученые. Они пытаются изобрести лекарство от вируса «Жнец»… от болезни, которую мы всегда называли серой чумой. Хотя это не совсем точно… они пытаются найти лекарства от всех болезней. Иногда им удается создать некоторые препараты, и тогда они передают их монахам. Поэтому умирают не все, кто приходит сюда.

– Но большинство все же умирает?

Никс печально кивнула:

– Когда люди здесь оказываются, они обычно уже неизлечимо больны. И монахи могут лишь немного облегчить их страдания.

– Это… это… – У Бенни не нашлось слов.

– Они делают все, что могут.

Бенни и Никс медленно направились к выходу. Двое пациентов кивнули ему, а он кивнул в ответ, хотя не совсем понимал, что означали эти безмолвные знаки. Возможно, так они хотели сказать друг другу: «Мы еще живы».

И это было ужасно.

– Я помню лишь обрывки событий. Помню огромную собаку и какого-то странного парня. Кажется, Джо? И еще странное воспоминание о зомби-карте…

– Это он. – Никс рассказала, как Лайла нашла Джо, который возглавлял группу разведчиков на просторах «Руин». Они называли себя рейнджерами. – Когда-то он был охотником за головами и именно в то время познакомился с Томом, и поэтому его изображение появилось на зомби-карте. А потом он все бросил и отправился на юг. Бенни… оказывается, существует что-то вроде государства. Оно маленькое, но оно есть. Они называют его…

– …Американским Государством. Мы видели надпись на самолете.

– И это правда, – сказала она. – Пока что у них только сто тысяч человек, большая часть из них живет в Северной Каролине, но они надеются, что со временем их численность возрастет. Люди стараются склеить мир по кусочкам.

Бенни вспомнил о своем сне, о словах Тома.

– А я думаю, – сказал он, – они должны создать нечто совсем другое, нечто новое. То, что будет гораздо лучше.

Никс внимательно взглянула на него, ее зеленые глаза сверкнули, и она кивнула.

Наконец они добрались до конца огромного ангара. Тяжелая тоска навалилась на Бенни. Его сердце болело сильнее, чем голова, ему отчаянно хотелось вернуться обратно в кровать, накрыться с головой и забыть обо всем. Но он понимал, что это невозможно.

Никс распахнула дверь, и ослепительный солнечный свет ударил им в глаза.

Бенни прищурился и прикрыл глаза ладонью. Привыкнув к яркому свету, он увидел, что они стоят около ангара, который был первым в ряду множества других таких же огромных сооружений. Монахи неторопливо входили в ангары и выходили из них. Земля снаружи была засажена лекарственными травами, и повсюду виднелись небольшие сады камней со скамеечками для медитаций. Снаружи все выглядело безмятежно, но ангары скрывали в себе ужас и страдания.

Никс указала на другие постройки, над дверью каждой из них виднелся выведенный краской номер.

– Здание номер один предназначено для пациентов, у которых есть шансы выздороветь. В основном это раны, укусы животных или травмы после столкновений со жнецами.

– А как насчет остальных зданий?

Никс стянула с лица маску.

– Нам не разрешают туда ходить. Там держат людей с заразными болезнями. Пневмония, туберкулез, холера, бубонная чума. Монахи, которые уходят туда работать, не возвращаются.

– И что с ними происходит?

Никс не ответила. Да ей и не нужно было. Вместо этого она сказала:

– Но туда постоянно приходят все новые монахи.

– Это ужасно!

Она проглотила слезы.

– Но они все равно продолжают рисковать. Я разговаривала с одной женщиной примерно маминого возраста. Она сказала, что не боится заболеть. Сказала, что когда придет ее время отправляться в одно из этих зданий, она будет знать, что отдаст свою жизнь, заботясь о других, а это значит, что жизнь ее была прожита не зря.

Бенни уставился на нее:

– И здесь есть только эти ужасы? Больше ничего?

– Нет, – ответила она, и впервые за долгое время он увидел в ее глазах силу и спокойствие. Теперь она была похожа на прежнюю Никс. Ту, которую он когда-то полюбил. И все же в ее глазах светилась печаль. Глубокая и пронзительная. Она взяла его за руку и повела за ангар.

Никс махнула рукой в сторону небольшого зеленого садика. Там располагалась игровая площадка с детскими качелями, лесенками, горкой и большой песочницей. Дюжина детей с веселым смехом носилась по площадке, их лица сияли ярче солнца, а чистый смех звенел, словно колокольчики.

Маленькая светловолосая девочка играла в салки, носясь вокруг лесенки, а три монахини, терпеливо улыбаясь, наблюдали за детьми. На девочке была белоснежная туника, а в волосах – цветы.

– Ева, – произнес Бенни.

Он хотел позвать ее, но Никс покачала головой:

– Не сейчас. Она только вчера наконец начала играть.

– Она выглядит счастливой, – заметил он.

– С каждым днем все больше.

Бенни кивнул. И хотя он понимал, что Еве предстоит нелегкий путь, чтобы пережить трагедию, случившуюся в ее жизни, от ее улыбки ему стало немного легче. И он тоже улыбнулся. И в этот момент заметил одинокую фигуру, которая, скрестив ноги, сидела в тени пальмы, нависшей над игровой площадкой.

– Это Бунтарка? – спросил он.

– Да. Она не спускает с Евы глаз.

– Ты по-прежнему считаешь ее чокнутой?

Никс покачала головой:

– Ей нелегко пришлось. – И она рассказала Бенни о прошлом Бунтарки, о том, как она была жницей и как отказалась от прежней жизни и с тех пор помогала людям.

– Так матушка Роза ее мать? – воскликнул Бенни.

– Была, – поправила его Никс. – Матушка Роза умерла в тот день, когда мы нашли разрушенный самолет. Бунтарке пришлось с этим разобраться, и, думаю, это потрясло ее сильнее, чем она ожидала.

– А как иначе? – воскликнул Бенни. – Она ведь была ее матерью.

Никс кивнула:

– Думаю… она такая же, как мы. И она делала все, чтобы помочь семье Евы. Теперь она знает, что мы тоже пытались помочь Еве.

– Что ж, – сказал Бенни. – Ева теперь здесь. Хоть что-то мы довели до конца. Спасли ребенка. И это дорогого стоит, даже в этом мире.

Мрачные тени заволокли взгляд Никс. Это была не та опасная тоска, которая не покидала ее взгляд с того дня, как погибла ее мама, но все равно это была глубокая грусть. Возможно, причина в том, что их путешествие оказалось бессмысленным, или в том, что страшный мир, который они обнаружили здесь, не соответствовал ожиданиям Никс? Бенни боялся спрашивать, опасаясь разрушить еще хрупкую уверенность, которую ей отчасти удалось возродить.

Никс снова сглотнула слезы и произнесла:

– Послушай, Бенни, я должна кое-что тебе рассказать. Есть плохие и хорошие новости.

– Не знаю, хочу ли я услышать что-то еще, – шутливо произнес он, но его веселый тон остался без внимания.

– Помнишь, мы видели самолет?

Бенни просиял:

– Думаю, да. Это было на самом деле?

– Да. И самолет здесь. Он в одном из ангаров на другой стороне лагеря. Но прежде чем я покажу его тебе, я должна тебя кое о чем предупредить. Ты должен понять, как здесь все устроено.

– Ты начинаешь меня пугать, Никс.

– Я не хотела. – Она прерывисто вздохнула. – Бенни, люди приходили сюда в течение долгих лет. Огромное множество людей. Еще до того, как Американское Государство основало лабораторию. До того, как они создали новые лекарства. Люди приходили сюда, чтобы спокойно умереть, Бенни. Потому что здесь живут странствующие монахи. Ты понимаешь, что это означает?

– Да, – ответил Бенни, и его голос превратился в едва слышный хриплый шепот. – Странствующие монахи считают, что зомби – это кроткие создания, которые должны унаследовать землю.

– Уже унаследовали, Бенни. Уже.

Он уставился на нее, но ее взгляд был жестким. Похоже, она ждала его вопроса, и он задал его. Ужасная мысль закралась в голову Бенни.

– Никс, – спросил он, – а что случилось со всеми этими людьми?

Никс кивнула и, взяв его за руку, снова завернула за ангар.

Бенни вдруг замер на месте. Прямо за ангаром находилась траншея шириной и глубиной метров в шесть. А чуть дальше раскинулись взлетные полосы военного аэропорта. Бенни доводилось видеть такие фотографии. Ровная поверхность простиралась до гряды красных скал, теряясь в горячей дымке, окутывавшей горизонт с другой стороны равнины. Еще четыре ангара располагались в километре от траншеи, а прямо перед ними возвышалось шестиэтажное бетонное здание. Все эти постройки окружала трехметровая стена из шлакоблоков. На дальней стороне взлетного поля виднелся ряд стройных башен, напоминающих фонари, со странными приспособлениями в форме колокола на вершине каждой башни.

А по другую сторону стены из шлакоблоков, заполняя все пространство пустыни до сияющей полосы горизонта, кишели зомби. Тысячи тысяч. На краю траншеи тоже топтались мертвецы, и, бросив взгляд в сторону задней части бетонного здания, Бенни увидел еще нескольких.

Никс сказала:

– Джо говорит, что сейчас их примерно 200–300 тысяч. Когда люди умирают, их опускают в траншею и оставляют там, чтобы они могли бродить на свободе. Монахи молятся о них несколько раз в день.

– Ну а как же самолет? Лаборатория?

Никс опустила ладонь в вырез своей блузки и вытащила серебряный свисток на цепочке.

– Узнаешь? Это собачий свисток жнецов. Ультразвуковой. И зомби идут на него. – Она махнула рукой. – Видишь те башни? Когда самолет собирается взлететь или приземлиться, они начинают издавать ультразвуковые волны. Зомби идут на сигнал в сторону башен и освобождают взлетную полосу. Я уже два раза видела, как это происходит. Потрясающее зрелище.

– Собачьи свистки, – сказал Бенни. – Это изобретение, достойное умного воина. Том бы одобрил.

Никс кивнула.

– А что происходит там? – Бенни указал на бетонное здание.

Никс уже собралась ответить, но внезапно от ее напускной отваги не осталось и следа, и ее лицо исказило глубокое горе. Она закрыла лицо ладонями, сотрясаясь от рыданий.

– Эй… эй… Никс, в чем дело?

Никс обернулась и обвила его руками за шею, рыдая, как недавно в разрушенном самолете. Но сквозь рыдания она что-то пыталась сказать ему.

– Там они работают над созданием лекарства, Бенни. Они пытаются. После того как мы отдали им результаты исследований, которые нашли в самолете, они надеются, что смогут изобрести вакцину. Думают, что смогут остановить эпидемию… победить болезнь…