Текст книги "Плоть и кости"

Автор книги: Джонатан Мэйберри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Никс резко тряхнула головой, и ее волосы хлестнули Бенни по лицу.

– Я никогда бы не посмела покончить с собой.

– Тпру! Притормози-ка! Разве я говорил о?..

– Ты только что сказал. Спросил, думала ли я когда-нибудь о том, чтобы покончить с собой.

– Нет, – настаивал он. – Я спросил, задумывалась ли ты о том, что люди в городах лишают себя жизни.

– Ты говорил совсем о другом.

– Именно это я имел в виду, и ты это знаешь.

Никс прищурилась, ее взгляд был сердитым и одновременно испытывающим.

– Как скажешь, – сказала она и снова отвернулась. Вытащив свой боккэн, девушка сделала вид, что оглядывает окрестности.

Уставившись ей в затылок, Бенни не осмеливался вымолвить больше ни слова. Никс была абсолютно права. Он спрашивал ее именно о том, задумывалась ли она когда-нибудь о самоубийстве.

И дело было в том, что… он и сам не понимал, зачем спросил ее об этом.

Бенни подумал, поможет ли ему сейчас, если он разобьет голову о дерево. Сейчас это казалось ему единственным правильным выбором.

Никс торопливо зашагала в лес, поднимаясь по склону, уходя подальше от места кровавого побоища.

– Пойдем, – бросила она через плечо.

– Куда?

Она указала на стену из белых камней за деревьями:

– Туда. Мы можем забраться на стену из этих камней и поискать Лайлу и Чонга.

И, не оглядываясь, она направилась вперед.

После нескольких секунд колебаний Бенни наконец вскочил и бросился следом за ней.

Они осторожно пробирались сквозь густой кустарник, но чем ближе они подходили к нагромождению белоснежных камней, тем Бенни все больше казалось, что это вовсе не камни.

«Возможно, это какое-то здание, – решил он. – Возможно, сторожка лесника или что-то в этом роде».

Никс первой добралась до опушки леса и внезапно замерла как вкопанная.

– Нет… – едва слышно произнесла она.

Боккэн выскользнул из ее пальцев и гулко ударился о камни. Бенни поспешил к ней, и в этот момент Никс пронзительно вскрикнула:

– НЕТ!

Ее крик был таким громким, что стая испуганных птиц с шумом вспорхнула с деревьев. Гулкое эхо заметалось среди скал. Крик был таким громким, что его наверняка было слышно за километр отсюда.

Настолько громким, чтобы все его услышали.

Чонг. Лайла.

Бунтарка.

Жнецы.

Живые мертвецы.

Но ее крик перекрыл бешеный стук сердца Бенни, когда он понял, что вызвало этот отчаянный вопль.

Это оказалось не нагромождение белых камней. Никакой сторожки лесника или заброшенного фермерского домика.

Перед ними распростерлась огромная машина, вдребезги разбившаяся о безжалостные скалы.

И она казалась до боли знакомой.

Самолет.

Часть II
Раненые птицы

«Слабые верят в удачу.

Сильные – в причину и следствие»

– Ральф Валдо Эмерсон

41

– Нет! – вскричала Никс и, оттолкнув Бенни, рванулась вперед, но он успел схватить ее за руку.

– Постой, – резким шепотом предостерег он.

– А ну пусти, – зло ответила она и отдернула руку, смерив его взглядом, полным безумной ярости. – Разве не видишь, что это?

– Это самолет…

– Это тот самолет. – Слезы градом покатились по веснушчатым щекам Никс. – Ты только взгляни. Все погибло. О боже, Бенни… все погибло.

Бенни раздвинул длинные ветки и вышел из леса, осматривая место катастрофы. Его сердце замерло, а пальцы похолодели от ужаса.

За деревьями простиралось плоскогорье. Одна его сторона круто уходила вниз, в расщелину, густо поросшую высокими соснами, другая его часть выглядела относительно ровным лесистым участком. На этой плоской поверхности виднелась длинная траншея, простиравшаяся примерно на полкилометра, а нос самолета уперся в насыпь из грязи и песка. Бенни частенько приходилось играть в бейсбол во время дождя, и потому он хорошо понимал природу такого явления. Самолет не просто разбился – пилот пытался посадить машину, спустившись к земле, а затем пронесся по неровной лесной почве, стараясь затормозить.

Эти леса были частью массива пустыни Мохаве, и почва здесь была рыхлой и песчаной, что, вероятно, и стало причиной того, что самолет не развалился на части от удара. Фюзеляж почти не пострадал, хотя по бокам виднелись огромные рваные царапины. Оба крыла были полностью оторваны от корпуса. Одно, словно влажная салфетка, обмоталось вокруг высокого обломка скалы, торчавшего в двухстах метрах от траншеи. Второе крыло оторвалось ближе к тому месту, где самолет прекратил свое смертельное скольжение, застыв, словно поднятый вверх парус старинного судна. Главный фюзеляж длиной почти в тридцать метров раскололся на две половины, но самолет не разлетелся на куски. И все же кучи обломков усеивали все вокруг, некоторые почернели от огня, другие по-прежнему сияли белизной сквозь бурую толщу песка и зеленые ветви сосен и можжевельника. Зеленые стебли лиан плотно обвивали корпус самолета и обломки крыльев и, словно гигантская паутина, оплели лопасти четырех огромных, навсегда умолкших пропеллеров.

Стекло в кабине пилотов разбилось, и вездесущие лианы пробрались и туда. В нескольких метрах от смятого носа самолета виднелся распахнутый железный люк, зияя, словно черный рот, на светлой поверхности корпуса. Из люка свисали клочья пластикового полотна, а в траве под шероховатыми концами пластика виднелись старые кости. Бенни приходилось видеть фотографии надувных трапов, которые использовали во время аварийной посадки, и эти обрывки пластика напоминали остатки такого трапа.

Он указал на него Никс, подняв ее боккэн:

– Взгляни. Кто-то выжил в катастрофе.

Эти слова еще сильнее взволновали Никс, в ее глазах вспыхнуло замешательство. Она взяла у него свой деревянный меч, но с такой силой стиснула его, что костяшки ее пальцев побелели, и Бенни показалось, что она собирается наброситься на мертвый самолет. Она сделала пару торопливых шагов в сторону обломков.

– Будь осторожна, – предупредил Бенни, стараясь говорить тише, чтобы их случайно не услышали рыскавшие повсюду жнецы.

– Я собираюсь осмотреть его, – ответила она, но ее голосу не хватило уверенности.

Бенни двинулся следом, но затем вдруг остановился. Уголки его губ мрачно опустились вниз, но пока что он не мог до конца понять причину охватившего его странного ощущения. Он снова окинул взглядом место катастрофы. Траншею, самолет, густую листву, оторванные крылья, распахнутый люк. И нахмурился еще сильнее.

Что-то здесь было явно не так.

– Никс, подожди, – произнес он. – Не надо.

Она остановилась, бросив на него недовольный взгляд:

– Почему?

Бенни облизал губы.

– Мне… мне кажется, это не наш самолет.

– О чем это ты?

– Никс, это не тот самолет, который мы видели.

Она перевела взгляд с самолета на Бенни, а потом обратно, и в ее глазах вспыхнула такая ярость, что он поспешил удостовериться, что она не дотянется до него своим боккэном.

– Да ты спятил, – огрызнулась она. – Конечно же, этот тот самолет, который мы видели.

– Нет, не тот. И говори тише. – Бенни приблизился к ней. – Взгляни на него, Никс. Эта штука пролежала здесь не меньше года. Возможно, больше.

– Откуда ты знаешь?

Резкость Никс начинала раздражать его, и Бенни ответил ей в той же манере.

– Раскрой глаза, – огрызнулся он. А затем указал на молодые деревца, пробивавшиеся из траншеи: – Взгляни на эти побеги. Видишь, им точно не менее года. А возможно, и больше. Некоторые выглядят так, будто им не меньше двух лет.

– Это молодые побеги, Бенни. Они могут сгибаться. Они согнулись, а затем распрямились.

– Это невозможно. Они бы сломались. Послушай, здесь были деревья гораздо крупнее, которые вырвало с корнем.

И это была правда: засохшие стволы множества молодых сосен устилали траншею, их ветки были сломаны, корни торчали наружу из песчаной почвы. Многие из них переломились пополам, а устилавшие дно траншеи сухие пруты вполне могли быть молодой порослью, погибшей во время крушения самолета. Бенни достал несколько стеблей и показал Никс.

– Видишь? – спросил он. – Вот побеги, которые уничтожил самолет. Они просто не выжили бы под тяжестью такой огромной штуковины.

– И что? – парировала она. И хотя теперь она понизила голос до шепота, он звучал еще яростнее, источая ужасное раздражение. – С каких это пор ты сделался экспертом в ботанике?

– Я не эксперт, Никс, но и не глупец.

Никс уже собиралась что-то ответить, но передумала и вместо этого сказала:

– Он мог разбиться после того, как мы его увидели. Прошло восемь месяцев. Ты не знаешь, как быстро растут побеги можжевельника, Бенни. Им может быть всего восемь месяцев.

– Возможно, – признал Бенни, – но я сомневаюсь.

Они осторожно двинулись вперед, внимательно разглядывая мертвый самолет.

Они так увлеклись самолетом, что не осмотрели окрестный лес и потому не обнаружили двух мертвых зомби, привязанных в двадцати метрах дальше по извилистой тропинке. Не обнаружили они и два кровавых пятна, где двое жнецов погибли от рук Лайлы. Их тела исчезли, кровавые следы скрывались в кустах.

Никс приблизилась к самолету и замерла около пластиковой полоски трапа, свисавшей из распахнутого люка. Бенни пошел дальше и остановился около торчавшего острием в небо обломка крыла, а затем перевел взгляд на второе крыло. Осмотрел покореженные лопасти пропеллеров. Два пропеллера с шестью лопастями крепились к каждому крылу, один из них отвалился. Бенни подошел к нему и коснулся кончика одной из лопастей.

– Должен признаться, что ничего не смыслю в самолетах, – сказал он, – но когда в прошлом году мы вернулись в город, я просмотрел все книги об авиации в библиотеке и еще кучу журналов у Чонга дома. Это не тот самолет, который мы видели. Я абсолютно в этом уверен.

– Почему? – спросила она, и в ее глазах Бенни увидел смесь гнева, страха и надежды.

Он улыбнулся:

– Никс, та штука, которую мы видели над горами, – это реактивный самолет… а у этого есть пропеллеры, – ответил он. – У реактивных самолетов нет пропеллеров.

Никс разинула рот, удивленно хлопая глазами, и некоторое время не могла вымолвить ни слова. Она быстро перевела взгляд с лица Бенни на лопасти мощного пропеллера, лежавшего в грязи у них за спиной.

– И это создает нам новые проблемы, – добавил он, слегка похлопав по крылу. – Потому что, не важно, кто из нас прав насчет времени крушения этого самолета, он совершенно точно разбился лет через десять после того, как исчезло электричество.

– Боже… – прошептала Никс.

– А это значит, что в воздухе было как минимум два самолета. И если там их было два… сколько их может быть по всему миру?

Из дневника Никс:

Вскоре после Рождества мы сильно повздорили с Бенни. Он нашел один из моих блокнотов. Он клялся, что и не думал его читать. Сказал, что нашел его раскрытым на крыльце. Он увидел, что я написала, и пролистал страницы.

Он не имел права этого делать. Не имел права раздувать из этого историю. И что из того, что я написала: «Мы должны отыскать самолет» – по сто раз на каждой странице? Я объяснила ему, что хотела таким образом сосредоточиться на нашем предстоящем путешествии.

Он не поверил мне, и мы сильно поссорились.

Я не одержима этой идеей. Просто Бенни иногда ведет себя как придурок.

42

Святой Джон вытер лезвия кинжалов куском ткани, который носил в кармане. Эта ткань очищала эти клинки уже бесчисленное множество раз.

Он обошел вокруг окровавленных трупов, лежавших на земле. Святой Джон не считал, что оказывает неуважение мертвым, переступая через их тела. Теперь этих еретиков поглотила тьма, а их тела превратились в святые мощи, став доказательством того, что красные врата распахнулись из мира плоти навстречу вечному царству духа.

– Благодарю вас, – произнес он. – Благодарю вас.

Он тихо всплакнул, осматривая место кровавого убийства. Теперь оно превратилось в усыпальницу, и любой человек, увидевший это место, наверняка смог бы проникнуться красотой того, что здесь произошло. От ощущения этой красоты из глаз святого Джона лились слезы, однако это была не единственная причина, по которой он плакал.

Его обуревала ревность, и он низко склонил голову, стыдясь смотреть на тела погибших. Его зависть к их свободе казалась невыносимой. И хотя всего несколько минут назад они были богохульниками, сейчас каждый из них оказался ближе к тьме, чем он сам. Пока он оставался на этой земле, томясь в плену плоти, чистота тьмы была ему недоступна. Да, он помогал другим обрести блаженство, был их проводником, наставником, но сам не мог раствориться в объятиях тьмы.

И потому он сейчас плакал.

Пошатываясь, Джон шагнул на незапятнанную кровью траву и упал на колени. Убрав кинжалы в ножны, он наклонился, прижавшись лбом к земле, поддавшись малодушному порыву.

– Прошу, – взмолился он, – позволь мне вернуться домой. Умоляю.

Тьма прошелестела у него в голове.

«Не сейчас, сын мой. У тебя еще слишком много дел на земле».

– Но сколько еще, Владыка? Я отворил красные врата для очень многих, я очистил души бесчисленного множества еретиков. Сколько еще ждать?

«Пока мир не затихнет. Осталось совсем немного душ, но ты должен спасти их всех. Проводить каждого из этих людей до входа в красные врата».

– Мы с матушкой Розой всегда готовы служить…

«Ты, дитя мое, мой единственный верный слуга. Лишь ты».

Слезы градом покатились по лицу святого Джона, падая на землю. Его тело сотрясали рыдания, и он колотил кулаками по земле.

«Тебя я призову к себе последним, мой верный сын. Ты мое главное сокровище».

От рыданий у святого Джона болела грудь, и саднило в горле.

Наконец, понемногу успокаиваясь, он медленно и тяжело, словно держа на плечах груз целого мира, поднялся с земли.

Обернувшись, он взглянул на окровавленные трупы.

– Пока мир не затихнет, – хрипло повторил он, проглотив слезы. – Такова воля Танатоса. Слава его тьме.

А затем он отвернулся и снова двинулся по следу двух подростков, скрывшихся в лесу.

43

Чонгу снился невероятно странный сон.

Ему чудилось, что он летит.

Но это было не то счастливое ощущение полета во сне, когда он вскакивая с постели, скатывался по ступеням лестницы и выбегал на улицы города, где воспарял ввысь, играя с орлами и соколами. Нет, это был тряский, зловонный, наполненный странными звуками полет.

И он причинял боль.

Чонг попытался пошевелить руками и ногами, но они словно…

Он попытался найти подходящее слово, чтобы описать это ощущение.

Они словно… были связаны. Обездвижены.

Чонг на мгновение приоткрыл глаза и увидел нечто невероятное. Он мчался по земле с невероятной скоростью. Гораздо быстрее, чем скачут лошади. Его подбрасывало на кочках, а в горле стоял удушливый запах дыма.

Повернув голову, он увидел загорелую спину стройной девушки, сидевшей перед ним.

Он не мог вспомнить ее имя.

И объяснить все происходящее тоже не мог.

Пытаясь ухватиться за обрывки сознания, он ощутил, как темнота снова обрушивается на него.

44

Бенни и Никс застыли, не в силах до конца поверить в то, что они только что узнали.

Два самолета.

Возможно, больше. Скорее всего, больше.

Другая жизнь где-то на просторах «Руин».

Для Бенни это был один из тех моментов, когда он ясно осознавал, что привычный мир уже не будет прежним. И не важно, что бы он стал делать дальше, даже если бы решил немедленно вернуться в Маунтинсайд, мир уже не вернулся бы на круги своя. Все изменилось.

«Мы не можем недооценивать это», – подумал он.

Никс отступила на шаг, разглядывая самолет. Пока что они осмотрели лишь одну сторону и хвостовой отсек. Чтобы увидеть переднюю часть и другую сторону машины, им пришлось бы взобраться на спрессованную гору грязи, в которую уткнулся нос самолета. Распахнутый люк темнел над ними, словно безмолвно приглашая заглянуть внутрь.

«Или предостерегая», – подумал Бенни.

Никс указала на что-то на боку самолета спереди от люка.

– Что это? – спросила она. – Надпись?

Бенни прищурился, произнося буквы и цифры одну за другой, с трудом разбирая их сквозь слой засохшей грязи.

– C-130J Super Heroes.

– Что это означает?

– Я… думаю, это модель самолета. Кажется, я что-то читал о самолете C-130. Только не помню, что именно. Возможно, это что-то из разряда военного транспорта.

– Военная авиация? – Глаза Никс расширились. – Бенни! Неужели ты думаешь, что где-то еще существуют вооруженные силы?

Он покачал головой:

– Я не знаю, что это означает. Я почти не помню, что это означало до Первой ночи. А теперь… кто знает?

Никс окинула взглядом разрушенный самолет, а затем снова взмахнула рукой:

– Взгляни-ка на хвост. Там есть еще надпись.

Они подошли поближе к огромному хвостовому отсеку, напоминавшему парус корабля. Он был покрыт толстым слоем копоти и сажи. Яркие солнечные лучи, отражающиеся от белой металлической поверхности, ослепляли, и им пришлось прикрыть глаза ладонями.

– Думаю, это флаг, – предположил Бенни.

– Не американский флаг, – поправила его Никс. – Смотри, на нем всего две звезды. А снизу какая-то надпись. Но я не могу разобрать, что написано. Американское… что-то.

Несколько секунд Бенни вглядывался в надпись.

– Американское… правительство.

Никс нахмурилась:

– Именно такие надписи были на самолетах военной авиации?

– Точно не знаю. Я не помню, чтобы видел нечто подобное. Кроме того, меня в основном интересовали пассажирские лайнеры. Именно это мы и видели.

Они молча смотрели на самолет. Бенни колебался в нерешительности. Обернувшись, он окинул взглядом лес.

– Пока что вокруг тихо.

– Да, – согласилась она.

– Надеюсь, это хороший признак.

Никс кивнула, но ничего не ответила. Похоже, сейчас ее больше интересовал самолет, чем благополучие Лайлы и Чонга. И Бенни это возмущало до глубины души.

– Надо заглянуть внутрь, – сказала Никс.

– Да, – ответил Бенни и направился к носовой части самолета. Гора земли оказалась настолько крутой, что ему пришлось взбираться по ней, встав на четвереньки. Но, забравшись на вершину, он обнаружил, что сюда можно было с легкостью подойти с другой стороны леса. Однако потрясло его не это. – О боже!

– Что? – резко спросила Никс, поднимавшаяся следом за ним.

– Не иди дальше, – предупредил Бенни, но опоздал. Никс уже взобралась на вершину и громко вскрикнула.

– Кто?.. – начала она, но тут же умолкла, потрясенно качая головой.

Поляна перед самолетом не была пустой.

Прямо перед сплющенным носом самолета располагалось то, что Бенни и Никс просто не смогли увидеть из-за скрюченных стволов деревьев.

Первым, что привлекло внимание Никс и Бенни, оказался небольшой алтарь, сложенный из красных камней, очищенных от засохшей земли. На алтаре лежали сухие цветы и маленькие закопченные чаши для благовоний. А вдоль алтаря были расставлены человеческие головы.

Не черепа. Головы.

Пять штук. Самая старая уже высохла, почти очистившись от насекомых, самые свежие появились здесь совсем недавно.

Никс прикрыла рот рукой.

Но языческий алтарь оказался не самой отвратительной частью этого зрелища.

За алтарем, в тени огромного самолета, возвышались три шеста, больше напоминавшие огромные буквы «Т», чем кресты, на каждом из них было распято человеческое тело.

Тела людей в выцветшей и превратившейся в лохмотья военной форме.

Эти три тела высохли, это были не обычные мертвецы.

Зомби.

Из дневника Никс:

Однажды Том, сильно разозлился на Бенни. Бенни пытался произвести впечатление на Морги и заявил, что столько раз убивал зомов, что теперь мог бы это сделать с закрытыми глазами.

Том взбесился.

Он прочитал нам целую лекцию о том, что никогда нельзя терять бдительности, кичиться своими умениями, забывать о том, что каждый зомби по-прежнему представляет такую же серьезную опасность, как и раньше. Он говорил и все не могу остановиться.

Бенни извинялся, говорил, что всего лишь пошутил. Но не думаю, что Том после этого по-прежнему доверял ему.

45

Лайла не боялась смерти.

Она слишком близко была с ней знакома, чтобы бояться. По ту сторону смерти ее ждали Энни и Джордж. И Том.

Только Чонг оставался здесь, и в глубине души Лайла не сомневалась, что если она сегодня погибнет, Чонг долго не протянет. Даже с Бенни и Никс. Просторы «Руин» были слишком жестоки. Слишком опасны. Ведь эти трое – всего лишь обычные городские подростки.

Вепри, сгрудившиеся под деревом, злобно рычали, взбудораженные близостью живой плоти.

Лайла внимательно осмотрела нож, который сжимала в загорелых руках. Конечно, он не обладал смертоносной силой потерянного копья и стремительностью пистолета, оставшегося где-то внизу, но ей нравилось ощущать его тяжесть в ладони.

При помощи этого ножа она срубила три самые прямые ветки, которые удалось отыскать, срезав с них мелкие сучки, и соорудила из веток полутораметровые шесты. Затем стянула с себя холщовый жилет, разложив оставшиеся полезные вещи по карманам брюк, и разрезала жилет на несколько длинных полосок. Покончив с этим, Лайла поместила перекладину ножа между шестами и по очереди обвязала их холщовыми полосками ткани. Лайла отлично разбиралась в плетении узлов и сетей. Она предпочитала кожу, лучше всего для этих целей подходила шкура оленя, но истинный воин всегда пользовался тем, что оказывалось под рукой, не тратя времени на то, чтобы размышлять о том, что подошло бы лучше.

Это был кропотливый труд, но Лайла не торопилась. Стоит ошибиться, и все усилия пойдут насмарку. Результатом ее стараний стало подобие топора с длинной ручкой. Лезвие складного ножа выступало под прямым углом из кончика топорища, а кусок твердой сучковатой древесины, пристроенный к задней части, выполнял роль палицы. Пока шесты и веревки будут целы, она сможет кромсать и избивать своих врагов.

Боровы снова принялись сотрясать дерево.

Лайла стала осторожно спускаться вниз, пока не оказалась на толстом суку в двух метрах над головами мертвых вепрей. Они перестали бодать ствол, злобно уставившись на нее, и улыбка Лайлы вдруг померкла. В их глазах светился ум. Не человеческий ум, а холодный и расчетливый ум хищника. Звериная хитрость. Животная ненависть.

Почему? И… как? Эпидемия, превращавшая живых существ в зомби, стирала все проявления разума, когда мертвые восставали. Не так ли?

Позже она непременно должна обдумать эту проблему. Но теперь ей необходимо полностью сосредоточиться на том, что произойдет в течение следующих нескольких секунд.

Лайла осмотрела самодельные веревки, проверив, нет ли где плохо завязанных узлов. Но не обнаружила изъянов.

Легкий порыв ветра донес до нее едва различимые звуки, и она подняла голову, прислушиваясь. Чьи-то голоса? Крики? Она вслушивалась в тишину, но не могла различить ничего, кроме монотонного шелеста листвы, болтовни обезьян и щебета птиц.

– Ты истинный воин, – напомнила она себе.

А затем стиснула топор обеими руками и прыгнула.