Текст книги "Бродяга Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

2. ЛАГЕРЬ ПОБЕДИТЕЛЕЙ

– Приветствую тебя, леди Тайма, – произнес я.

– Джейсон! – воскликнула женщина, бившаяся в ремнях. – Не делай мне больно!

Ночное небо озарялось багровым заревом горящего города.

– Она обойдется тебе в долю тарска, – сказал неприятного вида субъект, приближаясь ко мне вдоль длинного ряда топчанов для удовольствия.

Я без возражений опустил мелочь в маленький кожаный мешочек, прибитый к раме топчана.

Тайма подалась назад в путанице ремней.

– Ближе к Ларе я тебя сейчас подбросить не могу, – промолвил мужчина, доставивший меня сюда. – Тарнсмены Ара патрулируют коридор в небе между Вондом и Аром, но их не так много, чтобы контролировать воздушное пространство за пределами этого коридора. Кроме того, завтра, когда кавалерия соберется для атаки, небесный караул будет снят.

Я кивнул и, вылезая из тяжелой корзины, вручил ему плату. Надо полагать, назад он порожним не полетит: прихватит беженцев, а может быть, плененных девушек из Вонда.

– Что слышно нового о войне? – спросил я типа, охранявшего длинную линию нар для удовольствия. – Я только что из Ара и о последних событиях ничего не слышал.

– Здесь нам сопутствовал успех, – ответил он. – Мы разбили и защитников Вонда, и тарнсменов Артемидруса из Коса. Вонд горит и подвергается разграблению. Здесь лагерь победителей, лагерь, где тратят деньги и наслаждаются.

– Надо полагать, Салерианская конфедерация не оставит без ответа нападение на Вонд, – предположил я.

Субъект пожал плечами.

– Войско из Лары движется маршем на север, – продолжал он, – а отряды из Порт-Олни, что в сотне парсангов отсюда, выступили на юг. Они не торопятся. Видать, хотят скоординировать свой удар с атакой воинов Лары.

Я кивнул, понимая суть этого тактического замысла. Полководцы Конфедерации собирались перерезать тыловые коммуникации армии Ара, зажать ее в клещи и разгромить.

– Нам грозит опасность, – сказал я. – Наверное, придется отступить.

Мой собеседник рассмеялся.

– Как бы не так! Пока эти недотепы из Олни валяют дурака в своем лагере, мы нагрянем на них, расколошматим и повернем на юг, чтобы встретить армию Лары. Рядом с пепелищем Вонда враги будут разбиты поодиночке.

– Понятно, – кивнул я.

– Если нам и стоит кого-то опасаться, так только воинов из Тая, – добавил мой собеседник.

Тай представлял собой крупнейший и сильнейший из городов Салерианской конфедерации, отказавшийся участвовать в интригах Вонда и Коса.

– Думаю, – заметил я, – что выступление Тая – лишь вопрос времени.

– Подозреваю, что так оно и есть, – согласился он. – Теперь Эбулий Гай Кассий, глава касты Воинов Тая, непременно встретится с Высшим советом города.

– Странно, что этого еще не произошло. Их промедление трудно объяснимо.

– Дело в том, что враги Ара из Коса при поддержке купцов Вонда ускорили начало военных действий, в надежде вовлечь в конфликт всю Конфедерацию.

– Выходит, меньшинство путем интриг и махинаций пытается навязать свою волю большинству?

– Выходит, так. Лично я, признаться, сильно сомневаюсь в том, чтобы власти Ара и Тая действительно хотели полномасштабной войны.

– Сколько стоит эта девка? – осведомился человек, находившийся в нескольких шагах от нас. Он указал на блондинку, привязанную ремнями к топчану.

Мой собеседник извинился передо мной и тотчас повернулся к клиенту:

– Долю тарска.

Стоял вечер, и территорию лагеря освещали лампы, установленные на высоких шестах. Множество людей сновало туда-сюда между рядами длинных палаток и укрепленными зонами, обнесенными валами и окруженными траншеями. За ограждениями по преимуществу хранили товары или держали пленных.

Мимо меня, пошатываясь, прошли два пьяных воина.

– Как тебя захватили? – спросил я леди Тайму.

– Как и всех, – ответила она, – солдаты ворвались в город, и я оказалась в их руках. Будь снисходителен ко мне, Джейсон, я совершенно беспомощна.

– Как тебя доставили сюда? – продолжал расспрашивать я.

– На веревке. Притащили, раздели и привязали к ложу.

Я окинул взглядом длинные ряды топчанов для удовольствия, протянувшиеся под фонарями.

Блондинка, привязанная неподалеку от нас, взывала к милосердию.

– Что с твоей торговлей? – спросил я.

– Торговый дом сожгли, рабынь забрали.

– Многим ли жителям Вонда удалось убежать?

– Многим.

– Наверное, только тем, кто имел возможность улететь на тарнах. Мне, во всяком случае, показалось, что загоны в лагере битком забиты женщинами.

– Это правда. Захватчики охотились в первую очередь за нами.

– Но, наверное, некоторые женщины все же спаслись.

– Главным образом те, кто догадался покинуть город вовремя. Некоторым хватило ума бежать еще до начала штурма.

Привязанная к ложу блондинка, извиваясь, молила о милосердии, которого ей, похоже, оказывать не собирались.

– Что с домом Андроникаса? – продолжил расспросы я.

– Его больше нет. Дом сожжен, служители и рабы разбежались или попали в руки захватчиков.

– А Джина? – поинтересовался я, вспоминая эту женщину не без тепла.

– Она здесь. Подает еду и напитки в трапезной палатке.

– Думаешь, ей нравится прислуживать воинам?

– Это они получают удовольствие от того, что она им прислуживает, – сердито ответила Тайма.

– Ничуть в этом не сомневаюсь. Скажи, ты помнишь Лолу, рабыню из дома Андроникаса?

– Помню, – ответила Тайма, – но ее судьба мне неизвестна.

Лола и Тела обучали меня горианскому языку. Существование подобных женщин, к тому же в качестве рабынь, в свое время явилось для меня потрясающим и восхитительным открытием. Некоторые реалии Гора предстали передо мной в привлекательном свете.

– А еще, – продолжил я, – у тебя имелась помощница, прекрасная актриса, весьма убедительно сыгравшая роль рабыни. Та, что сумела обвести меня вокруг пальца и выставить круглым дураком.

– Леди Тендрайт, – промолвила Тайма. – Не надо об этом…

– Я жалел ее. А она готовила меня к продаже на аукционе.

– Джейсон! Прошу тебя, не надо!

– Я поверил ей…

– Не надо, Джейсон! Не прикасайся ко мне!

– Должно быть, эта история хорошо вас позабавила. Вы ведь спланировали это вместе, не так ли? – продолжал я. – Странно, твое тело кажется теперь беспомощным и таким маленьким по сравнению с тем, что я помню.

– Да, да! Мы осуществили это вместе, но замысел принадлежал леди Тендрайт. Она решила, что проделать с тобой такую шутку было бы забавно.

– Понятно.

– Не прикасайся ко мне! – снова взмолилась она.

Неожиданно привязанная неподалеку от нас блондинка откинула голову назад и, беспомощно обвиснув в своих узах, пронзительно крикнула, что готова подчиниться.

Леди Тайма содрогнулась, а потом подалась ко мне. Ее остановили ремни.

– Где она теперь? – спросил я.

– Успела убежать из Вонда вовремя. Направилась в Лару, мне кажется. Пожалуйста, продолжай трогать меня…

– Ага, ты умоляешь об этом?

– Да! Я умоляю!

– А как, интересно, действует эта штуковина? – промолвил я, разглядывая топчан с ремнями.

– Джейсон, пожалуйста!

– Вижу, на тебе пока нет клейма. Как, наверное, и на остальных. Но с чего бы это?

– Джейсон!

– Отвечай!

– Нас укладывают на эти топчаны не как рабынь, а как свободных женщин, ибо, владея свободными женщинами побежденного, победитель подвергает врага особому унижению. И для мужчин Ара особое наслаждение – всего за долю тарска воспользоваться любой из более чем тысячи свободных женщин Вонда, привязанных к топчанам для удовольствий.

– Понимаю, – улыбнулся я, – это, безусловно, особое наслаждение.

– И лишь насладившись нашим унижением, мужчины Ара, коль скоро будет на то их воля, снизойдут до того, чтобы заклеймить нас, надеть ошейники и, разбив на группы, разослать на продажу по невольничьим рынкам всех больших и малых городов.

– Великолепно! – воскликнул я. – Это просто великолепно!

– Ты уроженец Гора? – спросила она, взглянув на меня с ужасом.

Я пожал плечами.

И тут неожиданно леди Тайма подалась ко мне.

– Ты пробудил меня, – сорвался с ее губ горячий шепот. – Ты знаешь, что пробудил меня, жестоко и беспощадно.

– Леди Тайма изгибается, словно рабыня, – усмехнулся я.

Издав стон, она откинулась назад. И застонала снова.

Блондинка вновь принялась всхлипывать, но восклицала она теперь нечто совсем иное:

– Господа! Господа! Возьмите меня! Я стою всего долю тарска!

– Ну и шлюха! – заметил я.

– Да, Джейсон, – прошептала леди Тайма.

– Похоже, ремни удерживают тебя как надо, – усмехнулся я.

– Я совершенно беспомощна, – ответила она.

– А этот топчан для удовольствий представляет собой весьма интересное устройство, – продолжил я, словно не слыша мольбы в ее голосе, и принялся внимательно рассматривать подвижное ложе, снабженное множеством хитроумных механизмов. Благодаря всякого рода рычагам, шестеренкам, желобам, скобам, бороздкам, запорам, положение нар можно было изменять, фиксируя привязанную к нему женщину в самых разнообразных позах. Правда, далеко не каждый топчан для удовольствий имел столь богатое оснащение. Госпожу Тайму, промышлявшую работорговлей в Вонде, захватчики привязали к лучшему, самому дорогому и сложному, какой оказался в их распоряжении. А поскольку армия вряд ли тащила с собой такого рода устройства, топчаны наверняка приволокли из города. Причем сделали это сами же горожане Вонда, закованные в цепи и впряженные в повозки.

– Джейсон! – снова взмолилась Тайма.

– В первый раз вижу подобную штуковину вблизи, – признался я.

– Джейсон! – она сорвалась на крик.

Взявшись за рычаги, я принялся менять угол наклона ложа, любуясь прелестями привязанной женщины то с одной стороны, то с другой. Потом я рассмотрел ее в нескольких оригинальных позициях, оценивая при этом скорее возможности механизма, нежели что-либо еще. Хотя следует признать, что эти эксперименты имели определенную эстетическую ценность. Что ни говори, а леди Тайма была весьма привлекательной особой.

– Замечательно, – от всего сердца высказался я.

– Джейсон! – продолжала взывать ко мне леди Тайма.

Испробовав все возможные варианты – а ложе предоставляло весьма широкие возможности как для демонстрации беспомощности пленницы, так и для практического ее использования, – я перевернул Тайму на спину, а потом на бок.

– Джейсон! Ты унизил и оскорбил меня, – гневно произнесла она. – Мало того что ты вертел меня на этой доске и рассматривал со всех сторон, как рабыню, так ты еще и пробудил во мне желание. Ты не можешь вот так просто взять и уйти!

– Еще как могу.

– Пожалуйста, не уходи! Не уходи, даже не прикоснувшись ко мне!

– Ты просишь меня овладеть тобой?

– Да!

– Умоляешь?

– Умоляю!

– Как рабыня?

– Да! Да! Я умоляю тебя как рабыня!

– Но рабыня гораздо ниже обычной шлюхи, вроде вон той, – я указал на блондинку. – Ты готова признать себя и шлюхой, и рабыней?

– Я готова на все! Я умоляю тебя. Умоляю как шлюха и как рабыня!

Я медленно подошел к топчану, и Тайма подняла на меня испуганные глаза. Манипулируя рычагами, я широко раздвинул ей ноги, покачал головой и раздвинул их еще шире, дюйма на четыре.

А потом овладел ею.

3. ТРАПЕЗНАЯ ПАЛАТКА

– Встань на колени, вот здесь!

Я указал леди Джине место на соломенной подстилке, у стены трапезной палатки, между другими парочками.

Преклонив колени и подняв на меня глаза, она произнесла:

– Ты первый мужчина, который позвал меня на солому.

– Полагаешь, это из-за твоей непривлекательности?

– А из-за чего нее еще?

– Для многих мужчин ты была более чем привлекательна.

– Мало ли что было раньше! Сейчас я – обнаженная, закованная в цепи пленница и, если будет угодно мужчинам Ара, скоро получу клеймо рабыни. Я прислуживала за твоим столиком, подавала тебе еду и напитки, а теперь прошу лишь не оскорблять меня и не мучить.

– За столиком ты прислуживала хорошо, – заметил я.

– Я не хочу, чтобы меня избили, а то и убили, – ответила Джина.

– Ага, значит, ты умеешь учиться. Как, впрочем, и учить. Меня, например, ты многому научила.

– А теперь, – она улыбнулась, – ты собираешься поучить кое-чему свою учительницу?

– Может быть, – усмехнулся я.

– Признаюсь, – сказала Джина, – я никогда не испытывала чувств, свойственных нормальной женщине.

– Ложись! – приказал я.

– Повинуюсь.

Она подняла глаза.

– Ты, кажется, не сердишься на меня?

– Нет, не сержусь, – ответил я, присев на солому рядом с ней. – Эй, сторож! Дай-ка мне ключи от кандалов этой шлюхи.

Он подошел на мой оклик и подал ключ, с помощью которого я разомкнул браслет кандалов на правой лодыжке Джины, на левой же цепь осталась. После чего вернул ключ сторожу.

– Похоже, – заметил я, – этого малого моя просьба не удивила и не насторожила.

– Нет, не удивила, – растерянно согласилась она.

– Значит, – заметил я, – желание мужчины освободить твои ноги не столь уж нелепо.

Джина воззрилась на меня с испугом.

– Помни, – сказал я ей, – теперь у тебя нет ни хлыста, ни цепей, ни черного кожаного облачения, символизирующего твою власть.

– Да, – прошептала моя бывшая дрессировщица, – ничего этого у меня нет.

– Но даже если бы и было, – продолжал я, – мужчина мог бы отобрать у тебя хлыст, швырнуть на пол и научить женственности.

– Я бы этого хотела, – призналась она. – Я бы хотела, чтобы мужчины сделали меня женщиной.

– Ты и есть женщина, – заметил я. – Тебе нужно лишь осмелиться быть ею.

– Нет! Это значит самой, добровольно, подчиниться мужчине.

– Конечно.

– Но я лишена чувств и потребностей нормальных женщин.

– А может быть, ты просто боишься проявить их?

– Нет! Нет!

– Попробуй. Попробуй почувствовать, кто ты на самом деле.

– Я – леди Джина! А леди Джина никогда не станет покорной рабыней!

– Выходит, стать настоящей женщиной тебе мешает гордыня?

– Выходит, так.

– Но ведь на самом деле ты женщина?

– Увы, – согласилась она, – хотя это и плохо! Гадко!

– Ты всегда можешь притвориться, будто женщина ничем не отличается от мужчин.

– По-твоему, я полная дура?

– А по-твоему, быть женщиной плохо?

– Конечно.

– Почему?

– Как это почему? Потому что женщина не мужчина.

– Но ты ведь не мужчина?

– Нет.

– Значит, ты женщина?

– Да.

– Так и оставайся тем, кто ты есть.

– Я не решаюсь.

– Почему?

– Ну… Трудно сказать.

– Может быть, тебе страшно быть женщиной?

– Да! Да! Страшно.

– Но в этом нет ничего страшного. Это естественно, а потому прекрасно.

Джина задрожала.

– Займи место, подобающее тебе от природы, – приказал я.

– Где это место? У ног мужчины?

– Именно там. Это твое настоящее место!

– Я… я начинаю испытывать ощущения, которые меня пугают, – пробормотала она с дрожью в голосе. – Боюсь, они могут захватить меня целиком, подавив мою волю.

– Такие чувства не поддаются контролю, – сказал я, – они подобны буре.

– Именно так.

– Подчинись своей природе, – посоветовал я.

– Нет! – в отчаянии воскликнула Джина. – Не хочу быть женщиной! Не хочу!

– Что случилось с домом Андроникаса?

Я неожиданно сменил тему, и Джина уставилась на меня с удивлением.

– Товары разграбили, рабов, не успевших бежать, захватили. Сам дом разрушен до основания.

– А Андроникас? Что с ним?

– Успел унести ноги.

– Лола?

– Бежала, – ответила Джина. – Но что с ней произошло потом, схватил ее кто-нибудь или нет, мне неизвестно.

– Думаешь, ей удалось спастись?

– Ускользнуть от захватчиков? Это возможно. Но ведь она все равно носит ошейник.

Я понимающе кивнул.

Лола – привлекательная девушка, и сейчас, скорее всего, кто-то уже посадил ее на цепь. Миловидные юные рабыни долго на воле не разгуливают.

– Ты знал, что порой она выкрикивала во сне твое имя? – спросила меня Джина.

– Нет.

– Ты не смог стать ей хорошим господином.

– Верно.

– Правда, это было давно.

– Очень давно.

– Мне кажется, с тех пор ты сильно изменился.

– Кто знает? – отозвался я, пожав плечами.

– Джейсон, – прошептала она.

– Что?

– Ты освободил мне ноги.

– Ага. С моей стороны это было ошибкой.

– Почему?

– Потому что ты не обладаешь чувствами нормальной женщины, и с этим, видимо, ничего не поделаешь.

Я наклонился, чтобы снова надеть цепь на ее лодыжку, но Джина торопливо отдернула ногу.

– Что такое? – спросил я.

– Пожалуйста, не надевай на меня оковы. Повремени.

– С чего бы это?

– Я хочу быть женщиной.

– Правда?

– Да, правда, – ответила она.

– В таком случае, ты должна будешь, ничего не скрывая, уступить своим глубинным, внутренним чувствам.

– Это и значит превратиться в смиренную, покорную, укрощенную рабыню…

Я обнял ее. Джина напряглась.

– Ты дрожишь? – спросил я.

– Конечно. Я ведь всего лишь женщина, причем – пленница.

– Постоянно помни об этом.

– Да уж не забуду.

– С виду ты кажешься большой и сильной, – заметил я.

– Я вовсе не такая уж большая и совсем не сильная.

– А вот тело у тебя нежное и очень приятное на ощупь.

Рывком за руки я заставил ее сесть.

– Ты считаешь, что мужчина может пожелать меня? – спросила Джина.

– Вполне, – ответил я. – Ну-ка, попробуй вырваться!

Джина попыталась высвободиться, но тщетно.

– Ты прекрасно знаешь, что мне не вырваться, – признала она наконец. – Ты сильнее!

Я швырнул ее спиной на соломенную подстилку.

– Джейсон, не будь со мной груб, – взмолилась пленница.

– Я буду обращаться с тобой так, как принято.

– Да, Джейсон.

– А тебе придется привыкать к безоговорочному повиновению.

– Да, Джейсон.

– И прежде всего приготовься отдаться своим глубинным побуждениям.

– Я стараюсь… – начала Джина, но вскрикнула, когда я дернул ее за волосы.

– Нечего стараться! Отдайся им! Понятно?

– Да.

– Что да?

– Да, господин, – сказала женщина.

– Похоже, Джина, ты сумела повиноваться своим чувствам, – заметил я, когда все кончилось.

– Еще недавно я бы не поверила, что такое возможно, – ответила она. – Мне трудно было представить, что подобные чувства вообще существуют.

– Можно подумать, будто ты не видела извивающихся и кричащих от страсти рабынь.

– Видела, конечно видела. Но мне казалось, что такие чувства присущи лишь рабыням. Только сейчас, – Джина улыбнулась, – мне довелось испытать малую толику того, что ощущают они. Не удивительно, что эти чувственные шлюхи так любят свои ошейники.

– Может быть, каждой женщине не мешает почувствовать на своей шее рабский ошейник. Тогда она поймет, что подлинное ее счастье – это радость рабыни.

– Правда, – согласилась Джина, – нет радости выше, чем счастье всецело принадлежать мужчине, любить его, повиноваться и служить ему.

– Возможно, – промолвил я.

Джина поцеловала меня.

– Ты знаешь, как обращаться с женщинами, Джейсон, – сказала она. – Тебе удалось научить меня понимать мое новое положение.

– Любой хозяин научил бы тебя этому ничуть не хуже.

– Наверное, ты прав, – прошептала она, положив голову мне на живот. – Я видела таких, как я, прикованными к колоде. Но мы не приносим высоких доходов.

– Возможно, – не стал возражать я.

– Но куда бы меня ни послали – на кухню, на мельницу или в прачечную, – продолжила Джина, – я все равно находилась бы в полной власти своего хозяина.

– А как же иначе?

– Может быть, мне пришлось бы тащить плуг под плетью крестьянина, штопать сети рыбака, готовить ему еду и согревать циновку в его лачуге, когда он того пожелает.

– Вполне возможно.

– Я угодила тебе?

– Вполне.

– Как думаешь, у меня получится угождать и другим мужчинам?

– Почему бы и нет?

– Потому, что я не столь привлекательна и желанна, как большинство женщин.

– Ты вполне привлекательна и можешь оказаться очень даже желанной.

– Как ты добр к беспомощной пленнице, которая скоро станет рабыней!

– Я говорю правду.

– Ты добр и снисходителен…

Я промолчал.

– Мне придется приложить все усилия, чтобы понравиться своим господам, – сказала она.

– Я бы рекомендовал тебе поступать именно так. Это в твоих интересах.

Джина прижалась ко мне, дрожа всем телом.

– Мужчины Ара лишили меня свободы, взяв в плен, – сказала она, – а ты лишил меня свободы, сделав женщиной.

– Отдаваясь мне и своим чувствам, ты поступала вовсе не как рабыня, которой, кстати, ты до сих пор не являешься, – указал я. – Но видимо, это самая высокая степень самоотдачи, на которую ты пока способна.

– А что, может быть и большая степень?

– На настоящем этапе ты даже представить себе не можешь всей глубины и силы страстей настоящей рабыни.

– Но то, что ты сделал со мной, необратимо, – промолвила Джина. – Мне уже никогда не вернуться к прошлому, не осознать себя гордой и сильной, свободной женщиной.

Я пожал плечами. Для меня это не имело значения.

– И все же, – пробормотала Джина, всхлипывая, – я слишком некрасива, чтобы быть рабыней.

– Ты женщина, – возразил я.

– Да, – признала она. – Я женщина. Хотя до недавнего времени даже не представляла себе, что это такое.

– Женская натура сильно отличается от природы странного существа – мужчины в женском обличье.

– Да, – согласилась она, – настоящая женщина – это нечто совсем иное.

– Вот именно.

– По существу, это рабыня.

– Так и есть.

Неожиданно Джина отчаянно зарыдала.

– В чем дело? – спросил я.

– Мне нужен господин, – отозвалась она. – Я хочу угождать ему, служить ему, делать все, что он потребует. Хочу отдавать всю себя, ничего не требуя взамен. Хочу быть его собственностью, хочу оказаться в полной его власти.

– За чем же дело стало?

– Я никому не нужна! Ни один мужчина меня не захочет.

– Эй, приятель, ты с ней закончил? – послышался грубый голос.

Встрепенувшись, я вскинул глаза и увидел стоявшего с края соломенной подстилки здоровенного, неотесанного малого в одежде тарновода.

– Да, – с улыбкой ответил я и, взяв свободный конец оков Джины, сдвинул ее лодыжки, чтобы снова сковать их вместе.

– Постой, не надо, – сказал тарновод. – Оставь как есть.

– Ладно, не надо, так не надо.

– Экая ты сдобная, – хмыкнул тарновод, глядя на Джину.

Она подняла на него робкий взгляд.

– Тебя уже заклеймили, женщина? – спросил он.

Рука Джины невольно потянулась к левому бедру.

– Нет, – ответила она. – Еще нет.

– Ты эту бабенку попробовал? Как она? Есть от нее толк? – спросил меня тарновод.

– О да, – заверил его я, – она очень хороша. А когда получит клеймо и ошейник, будет еще лучше.

– Это само собой, – буркнул он, разглядывая Джину, и она ответила ему робким, но нежным взглядом. И сама Джина в этот миг показалась мне нежной и очень уязвимой. Создавалось впечатление, будто она претерпела некое внутреннее преображение.

– Красивая бабенка, – ухмыльнулся тарновод.

– Точно, – согласился я, поскольку понял, что в определенном смысле это чистая правда. А вот Джина, услышав, что ее назвали красивой, разинула рот от изумления. И задрожала от возбуждения. Правда, в следующее мгновение он пнул ее, и она вскрикнула от боли.

– Раздвинь ноги, женщина из Вонда! – приказал тарновод. – Я хочу обладать тобой.

– Слушаюсь, господин, – вскрикнула Джина.

Несколько мгновений я наблюдал за тем, как она извивается в его руках.

– Ты будешь хорошо смотреться у колоды, – сказал тарновод.

– Да, господин.

– Может быть, я куплю тебя.

– Да, господин! – выдохнула она. – Купи меня, господин!

Оставив эту парочку совокупляться, я пробирался между столиками, занятыми солдатами и торговцами. Им прислуживали обнаженные, закованные в цепи женщины из Вонда.

– Наши уже выступили на север, – донеслись до моего слуха чьи-то слова.

– Войска из Лары доберутся сюда через два дня, – сказал кто-то другой.

– К тому времени они найдут на месте Вонда лишь пепел, – рассмеялся третий.

Направляясь к выходу, я случайно задел локтем скованную прислужницу, и та, трепеща, упала на колени. Я проследовал мимо.

– Жаль только, что война опасна для торговых караванов, – заметил кто-то из посетителей.

– Да. Грабеж идет вовсю, – поддержали его другие.

– Я слышал, – заметил его собеседник, – что больше всех свирепствуют речные пираты. С уходом войск из Лары они расхрабрились, разграбили пригороды самой Лары и удалились на галерах, нагруженных добычей.

– Может, это заставит войска Лары повернуть назад?

– Вряд ли. Они настроены решительно.

– Их будут продавать на речных рынках, – донеслась фраза, оставшаяся для меня не совсем понятной. Скорее всего, сказанное не относилось к пленницам из Вонда, ибо доставить их на речные рынки, находившиеся ниже по течению Воска, было бы затруднительно. Тем паче что на южных рынках рабыни стоили дороже. По моему предположению большинству женщин из Вонда предстояло познакомиться с невольничьими рынками Ара.

Стоило мне выйти из палатки, как меня толкнул какой-то детина в маске.

– Смотри, куда прешь! – сердито буркнул он, а потом неожиданно задержался и присмотрелся ко мне повнимательнее. Похоже, он меня знал. Да и мне этот малый, несмотря на маску, показался знакомым. Впрочем, спустя мгновение он отвернулся и, ничего больше не сказав, удалился в палатку.

Так и не вспомнив, кто он такой, я направился к насестам тарнов. Меня не оставляла надежда договориться о перелете если не до самой Лары, то к ее окрестностям. Имевшиеся при мне пять серебряных дисков – сумма весьма значительная – внушали разумную уверенность в том, что какой-нибудь тарнсмен, может быть из нейтрального города, сумеет окольным путем доставить меня, куда требуется.

Как мне показалось по прибытии на стоянку, несколько тарнов только что прилетели с запада и, по всей видимости, привезли беженцев. Я увидел раненых. Вокруг костров собрались кучки понурых, испуганных людей. Женщин, даже рабынь, среди них не наблюдалось, зато попадались люди, облаченные в белые с золотом одежды купцов. Некоторые носили маски.

– Кто они? – спросил я одного из тарноводов.

– По большей части торговцы, – ответил он, – Они пострадали от набегов речных пиратов на окрестности Лары.

– Некоторые из них в масках, – заметил я.

– Так-то оно так, но большинство из них мы знаем хоть в масках, хоть без них. Вон Сплениус, а вон и Зарто. Ты слыхал о Зарто, торговце железом?

– Нет, – признался я.

– Бедняга лишился множества возов со слитками металла. А вон тот тип в маске, что рядом с ним, – Горемиус, торговец благовониями. У него отобрали на восемь стоунов духов и ароматических масел. Дальше слева, в коричневой маске, Задрон. Этот торговал серебряными изделиями и лишился почти всего. Публиус, в красной маске, тоже занимался серебром. Теперь у него осталась только серебряная пряжка на ремне.

– Что-то женщин с ними не видно, ни одной рабыни, – заметил я.

– И рабынь, и товары эти бедолаги обменяли на свои жизни.

– Они все из Лары? – осведомился я.

– Из Лары и ближайших окрестностей. У них не хватило ума сообразить, что, раз войска Лары ушли на восток, оставшийся без прикрытия город станет желанной целью для разбойников.

– Сейчас здесь собрались все беженцы или кого-то не хватает? – спросил я, охваченный недобрым предчувствием.

– Нет, – ответил тарновод, – некоторые отправились в трапезную перекусить.

– А не было ли среди них торговца солью и кожей по имени Онеандр?

– Был, как же не быть, – прозвучал уверенный ответ.