Текст книги "Альбион"

Автор книги: Джон Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Однажды он признался Рин, что ему тяжело заниматься с ней любовью, а потом, в период бодрствования, воевать. И она просто отвернулась и уснула.

Он начал уставать от убийств.

Когда Элисс велела ему присоединиться к Той Кто Ведёт, он почему-то думал, что его роль во всём этом деле будет бескровной.

Действительность оказалась совершенно другой.

Он потерял счёт эллонским солдатам, убитым его мечом. Некоторые из них были просто подростками или юношами, служившими в армии потому, что этого от них ждали с рождения. Реган хотел бы не убивать, но это означало отдать свою собственную жизнь, то есть то, что он рассматривал как самое для себя дорогое.

Джоли не чувствовал подобных угрызений совести. Ему было приказано мыться регулярно, и он выполнял этот приказ, но оставался таким же грязным, как всегда. Когда крестьяне атаковали эллонов, он всегда был в первых рядах с высоко поднятым над головой мечом, а когда его оружие отнимало у людей жизни, на лице его появлялась довольная улыбка.

Кровь.

Регану казалось, что крови было слишком много.

Он думал о том, оправдывают ли средства цель, если средством становится уничтожение многих и многих людей.

Он удивлялся, как может смотреть на Аню, режущую людей своим мечом, а затем спать с ней. Иногда ему казалось, что они занимаются любовью на матраце из трупов, мёртвые глаза которых следят за их сплетёнными телами.

Рин заметила происшедшую в нём перемену, но ничего не говорила. Она брала его за руку, когда он хотел того, или занималась с ним любовью, шепча ему на ухо ласковые слова.

Они вчетвером стояли на вершине насыпи. Кони волновались. Позади был длинный пологий склон, у основания которого стояли несколько сот воинов – армия, собранная ими за длительный поход через Альбион. Перед ними была первая серьёзная сила: почти тысяча эллонских солдат, одетых в красно-зелёную форму, хорошо вооружённых и готовых к битве. Высоко над ними развивались флаги с изображением умирающей собаки. Из солдатских шеренг доносились воинственные крики.

– Они не могут знать, сколько нас, – сказал Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган, похлопывая шею своего коня.

– Нет, – сказала Аня. – Они считают, что перед ними лишь маленький отряд выскочек, который должен быть уничтожен в назидание другим, чтобы показать всю глупость мятежей. Чем дольше они будут так считать, тем лучше.

– Я хочу спать, – заявил Джоли, поворачиваясь и глядя ей прямо в глаза. – Я хочу видеть сны.

Аня махнула рукой:

– Спи… Если, конечно, сможешь контролировать свой сон.

– Смогу… На этот раз.

Он пришпорил коня и поскакал вперёд, вниз по склону холма, навстречу эллонам, затем спрыгнул на землю, а животное поскакало дальше само по себе. Солдаты громко засмеялись, полагая, что конь его сбросил. Джоли стал кататься по траве, пока у него под головой не оказался маленький стог вереска.

Аня повернула коня и сказала остальным, что они могут подняться на вершину холма. И улыбнулась в ответ на их улыбки, наблюдая, как все медленно поднимаются вверх по склону, держа наготове оружие.

– Никакой пощады, – прошептала Рин Регану, – эллоны не пощадят нас.

Рин вынула меч из ножен и рассекла им воздух, в другой руке, она сжимала боевой топор. Потом качнула головой, чтобы её седые волосы не загораживали ей глаза.

Эллоны, конечно, полагали, что им предстоит убить лишь маленькую группку из четырёх крестьян, один, к тому же, только что свалился с лошади. Когда они подъехали к основанию холма, их крики стали громче.

Джоли уснул.

И почти тотчас увидел сон.

Ему снилось, что с небес падает пламя и земля открывается, чтобы поглотить вооружённых людей. Ему снилось, что весь Альбион качается из стороны в сторону и молнии поражают тех, кто несёт знамёна с изображением собаки. Ему снилось, что в груди у людей разрываются сердца, что по воздуху летят оторванные неведомыми силами головы и падают в заросли вереска. Ему снилось что кони теряют равновесие, сбрасывают своих седоков, а затем топчут копытами их тела. Ему снилось, что с вершины холма вдруг потекла целая река, затормозив наступление солдат и утопив больше половины из них. Ему снилось, что из только что образовавшегося от вод болота выползли ядовитые змеи, которые стали кусать солдат и лошадей за ноги.

Ему снилась смерть в самых разнообразных обличиях.

Аня, буквально открыв рот, смотрела на то, что творилось вокруг. Она махнула своим воинам рукой, чтобы те отошли назад.

Только несколько мгновений назад эллонская армия была хорошо дисциплинированной силой. Теперь это было страшное зрелище. Большинство сразу же погибло, а те, кто выжил, отчаянно кричали и пытались выбраться из этого ада.

Аня улыбнулась еле заметной зловещей улыбкой.

Элисс была права.

Дрёма, пусть он и не нравился Ане, был мощнейшим оружием на войне.

Головы эллонов стали вдруг разрываться по единственно причине – это было возможно во сне.

Она снова махнула своим воинам, чтобы те отошли подальше. Хотя Джоли и уверял, что может держать свои сны под контролем, она всё ещё не доверяла ему целиком: она не хоте своей армии такого же конца, как эллонской.

Новый поток воды превратил равнину впереди в ещё более непроходимое болото, и трясина поглотила ещё часть оставшихся в живых коней и всадников.

Аня тихонько хихикнула.

Она посмотрела на Рин и Регана и хлопнула себя ладонью по бедру.

Те с беспокойством смотрели на неё. Во всём этом было что-то не так, что-то, чего Аня никак не могла понять. Рин вспомнила, как давным-давно Сайор рассказывала ей о видении, в котором Аня улыбалась зловещей улыбкой, так напугавшей её мать. Теперь она видела, что пророчество сбылось. Войну Рин принимала, хоть ей и не нравилось смотреть на то, как люди умирают. Но это было что-то совершенно другое: некие магические силы убивали людей, а те не были способны ответить.

Реакция Регана оказалась более простой. Его просто тошнило. Будучи певцом, он испытывал лишь одно желание – нести радость жителям Альбиона; нести смерть было совершенно противоестественным для него. Он пел о древних битвах, но в тех песнях главными были честные и смелые люди.

Когда последний эллонский солдат погиб, Аня радостно закричала и пригласила свою армию подняться на холм. Теперь они все стояли рядом с ней, включая Джоли, который выглядел отдохнувшим и даже более чистым, чем тогда, когда он в первый раз появился в Лайанхоуме. Рин и Реган снова переглянулись и пожали плечами: то, что происходило с эллонами, было актом нечеловеческой жестокости, и они ничего не могли сделать, чтобы остановить это.

– Теперь мы возьмём Эрнестрад! – кричала Аня, размахивая мечом над головой.

– Теперь Эрнестрад возьмёт нас, – прошептал Реган.

Рин услышала его и молча кивнула.

* * *

Новости о поражении достигли Деспота раньше, чем он того желал.

Он обращался к собранию наиболее знатных аристократов и других придворных, чья единственная функция заключалась в проверке надёжности власти Деспота, хотя они редко выполняли эту функцию, помня об опасности своего дела. Маленький человечек со свежим синяком на щеке подбежал к Деспоту, вручил ему листок бумаги и выскочил из зала. Свет померк в окнах, когда аристократы смотрели в лицо Деспота, читающего послание. Через несколько мгновений он разорвал листок на мелкие части, бросил на пол, и они, как снежинки, крутясь, упали к его ногам.

– Мы находимся в состоянии войны, – сказал он. – Мы находимся в состоянии войны с крестьянами.

Встал Его Главный Маршал Нгур:

– Сэр, если вы помните, я предупреждал Вас об этом.

– Я не желаю заниматься никчёмными воспоминаниями, – холодно произнёс Деспот, вытирая рукавом лоб.

Нгур снова сел на место.

– У нас нет альтернативы, – сказал Деспот. – Бунтовщики должны быть умерщвлены тотчас, все до одного.

Нгур, казалось, хотел что-то возразить, затем передумал и промолчал.

– Я требую от своего Главного Маршала, – продолжал Деспот, – чтобы он объяснил, как это отвратительное восстание может быть усмирено.

Среди придворных послышался шёпот: часть из них безоговорочно поддерживала Деспота, другая – больше симпатизировала Нгуру.

Нгур снова поднялся, на этот раз открыто глядя Деспоту в лицо.

– Убийства крестьян ничего не решат, – сказал он.

Большинство придворных позади него криком выразили свой протест, поэтому в зале поднялся страшный шум. Нгур упрямо продолжал:

– Мы не сможем убить их всех, а даже если сможем, новая крестьянская армия поднимется на борьбу с нами – снова, и снова, и снова. Мы хотим такого будущего?

– А разве мы хотим, чтобы крестьяне властвовали над нами? – холодно задал ответный вопрос Деспот.

Нгур улыбнулся, делая вид, что знает некую тайну.

– Если слишком много крестьян умрёт, поля придётся обрабатывать членам Дома Эллона. Нас просто недостаточно для этого, и ещё меньше тех, кто горит желанием выполнять такую работу. Вы получите ко всему прочему ещё и бунт внутри Дома Эллона, мой господин.

Снова раздались крики, но на этот раз Деспот с ужасом осознал, что крики были направлены против него. Аристократы хотели оставить крестьян на своём месте, убив лишь столько из них, сколько необходимо для подавления мятежа, они не имели ни малейшего желания идти на поля вместо крестьян. Усмирение мятежа должно проходить в определённых границах.

– Ты высказал своё мнение, Нгур, – с неохотой сказал Деспот. – Каков твой план?

– Наши шпионы, как вы уже знаете, сообщают, что крестьянскую армию, возглавляют, как минимум, четыре человека: певец, дрёма и две женщины-воина, младшая и которых – дочь человека по имени Лайан, возглавлявшего предыдущий бунт много лет назад.

Деспот раздражённо махнул рукой. Он совсем недавно говорил Нгуру, чтобы тот больше не упоминал о Лайане его потомках; но теперь этот запрет был уже как бы не актуален.

– Может быть, – продолжал Нгур, – здесь замешан ещё один певец – мы точно не знаем. Точнее, певица, почти девочка. Некоторые из наших людей упоминают её, а некоторые нет.

– Почему мы должны бояться этих нелюдей? – спросил Деспот, мельком взглянув на Главного Маршала, а потом, более продолжительно и многозначительно, на придворных, толпившихся вокруг него.

– Один дрёма убил по меньшей мере тысячу наших солдат, – тихо сказал Нгур.

– Это были дураки! – сказал Деспот.

– Отнюдь нет, – спокойно произнёс Главный Маршал. – Они были уничтожены силой, против которой мы бессильны. Ваши солдаты теперь всегда будут оказываться в подобной ситуации, когда надумают воевать с дрёмой.

– Ты пытаешься сказать мне, что силы Дома Эллона недостаточно для того, чтобы уничтожить банду крестьян, которую собрали эти четверо недоумков?

– Это именно то, что я пытаюсь сказать Вам, сэр. Жаль, что Вы не всегда решаетесь выслушать меня.

Главный Маршал говорил в спокойной и уважительной манере, но Деспоту казалось, что он не улавливает смысла в произнесённой фразе.

– Мы уничтожим их! – закричал он.

– Как пожелаете, сэр, – сказал Главный Маршал. – Что ж, попытаемся это сделать.

Глава пятая. Страсть

Высоко над их головами на фоне ярко-голубого неба трепетало знамя Дома Эллона со своим гербом, изображающим пронзённую мечом собаку. Нгур посмотрел на него с чувством гордости, смешанным с негодованием, а затем перевёл взгляд на своих людей. Восемь групп по пять сотен стояли в строгом порядке на поле перед ним; перед каждой группой – конный офицер, а рядом горнист. Это была внушительная масса людей, сам Главный Маршал никогда не видел столько людей сразу. Деспот не мог пожаловаться на недостаток желания подавить крестьянский мятеж, но Нгур предчувствовал что-то нехорошее, и не мог понять причины этого чувства.

Приближался период сна, а его люди ещё не ели. Нгур дал сигнал своему горнисту, чтобы тот протрубил команду разойтись, и с удовлетворением стал наблюдать, как люди принялись за дело: одни из них встали на посты как часовые, другие стали разжигать костры, третьи принялись рыть выгребные ямы, а четвёртые – устанавливать палатки стандартного армейского образца. И вскоре поле стало походить на деревню из матерчатых домов.

Нгур медленно объехал лагерь по периметру, время от времени разговаривая с часовыми. На лице его была спокойная и решительная улыбка: необходимо, чтобы у его людей не возникло ни малейших подозрений по поводу его неуверенности. К счастью, на лицах солдат была такая же решимость. Может, он беспокоился попусту? Что может сделать банда крестьян, как бы хорошо она ни была организована, против могучей военной машины под его командованием?

Слева от себя он заметил какую-то возню и повернул коня в этом направлении.

Четверо солдат крепко держали старика с красными глазами, который отчаянно вырывался, страшно бранясь. Нгур поднял брови: его поразила фантазия этого человека.

– Тихо! – закричал Главный Маршал, хлопая себя по колену, чтобы привлечь внимание.

Возня тотчас прекратилась. Двое из солдат были явно расстроены: старик только что закончил описание необычайной половой активности их матерей с козлами. Кто бы мог подумать, что их добрые старые мамы могли?..

– Ты кто? – спросил Нгур старика.

– Я честный человек. Путешествую и продаю свои товары по мере сил и возможностей.

Нгур посмотрел с подозрением. Из своего опыта он знал, что люди, которые называют себя честными, чаще всего являются самыми отпетыми преступниками.

– И что же это за товары? Посуда или фрукты? Где они? Я не вижу телеги, которая прогибалась бы под тяжестью груза!

Красные глаза старика смотрели на него враждебно. Он был необычайно грязен. Если в его жидкой бороде и не было вшей, то только потому, что они были не в силах там находиться.

– Для моих товаров не нужна телега, наблюдательный человек. Они у меня вот здесь. Он вырвал свою руку у одного из солдат и показал на свою голову.

– Я меняю их на еду, выпивку или ночлег на период сна. По возможности на ночлег с кем-нибудь.

Нгур захохотал, и солдаты послушно присоединились к нему.

Старик плюнул себе под ноги.

– Вы даже не знаете кто я такой. Я могу…

Главный Маршал дал ему поболтать некоторое время, размышляя над тем, какая же проститутка была способна лечь в постель с таким страшилищем. Он поднял руку, чтобы остановить тираду старика, вновь затронувшего тему домашних животных.

– Допустим, я поверю тебе, – сказал он, – пока поверю. Какие же товары ты можешь предложить?

– Видения.

– Видения?

– Да, но необычные видения. Я даю людям возможность заглянуть в их будущее.

Солдаты инстинктивно отпрянули на несколько шагов.

– Ты гадаешь по руке? – спросил Главный Маршал.

– Нет! – сказал старик твёрдо. – То, что я делаю, не имеет ничего общего с магией – чёрной, белой или какой-нибудь другой. Я обладаю даром видеть не только прошлое, но и будущее. В этом мире немногие обладают способностью видеть даже прошлое, а человека, который может видеть ещё и будущее, я встречал вообще только однажды. Существуют, конечно, шарлатаны – их так же много, как муравьёв под камнями.

– Но ты не из них, я полагаю? – улыбнулся Нгур.

– Я же сказал, я честный человек. Может, сам Ветер приходится мне отцом.

– Как же ты можешь быть честным? Будущее ещё не наступило, а ты рассказываешь о нём людям?

Старик хрипло засмеялся и посмотрел на четырёх солдат, всё ещё наблюдавших за ним с почтительного расстояния.

– Именно поэтому людям так не терпится купить мои товары. Ты прав: будущее ещё не наступило, поэтому возможные в нём события можно изменять. Представь себе, что я рассказал тебе о том, что некий предатель в твоих войсках убьёт тебя выстрелом в спину из арбалета и вдребезги разнесёт тебе позвоночник. Ты можешь обезопасить себя, просто заковав предателя в цепи и не давая ему арбалет. Ведь так?

Старик внимательно посмотрел на Нгура, а потом на каждого из четверых солдат.

Нгур размышлял. Он решил, что ему нравится этот старик. Нравится его грубость и прямота.

– Значит, – сказал он, – ты ходишь по Альбиону, предсказываешь несчастья и они, благодаря этому, не происходят?

– Конечно, а иначе зачем их предсказывать, если бы их нельзя было избежать? Кроме того, я предсказываю не только беды. Иногда – наоборот – счастье и успех, и объясняю, что человек должен делать, чтобы достигнуть этого успеха. Ты, например, хочешь разбить крестьянскую армию, которую ведёт очень привлекательная молодая девушка. Если ты будешь продолжать свою кампанию в этом же духе, она обречена, и ты – вместе с ней.

Главный Маршал был шокирован. Предполагалось, что за пределами Дома Эллона никто не знал, что его армия предназначена для разгрома крестьян. Неужели все в Альбионе знали об этом? Может, это было делом рук шпионов? Или старик не врал и действительно мог предсказывать будущее?

– Ты мне интересен, – с неохотой сказал Нгур.

– Но ты можешь победить её, – продолжал старик, – причём совершенно бескровно. Более того, возможно, в то же время ты сможешь преодолеть интриги Деспота, которому очень хочется, чтобы ты был мёртв. Если ты изменишь будущее так, как я тебе скажу, то сам сможешь сесть на его трон.

– Ты либо самый глупый дурак из тех, которых я встречал, либо самый большой лгун.

– Ну тогда, – сказал старик, – мне приятно узнать, что я хоть в чём-нибудь преуспел, кроме…

Нгур громко рассмеялся.

– Кроме того, ты преуспел ещё и в наглости, – сказал наконец Главный Маршал. – Неужели ты не понимаешь, что достаточно щелчка моих пальцев, чтобы мои люди убили тебя на месте?

– Конечно, – сказал старик, насупив брови, – но моё предвидение будущего говорит, что ты не отдашь такого приказа. Ты достаточно умён, чтобы сообразить: убив меня, ты достигнешь лишь собственного поражения. Или, если сказать по-другому, не достигнешь победы.

– Понятно. Каков же будет твой совет?

– Обольщение.

– Обольщение? – с удивлением переспросил он.

– Да. Крестьянская девушка Аня довольно привлекательна. Обольстить её будет даже удовольствием, не только необходимостью. Когда ты сделаешь это, твоя армия объединится с её армией. В Альбионе не будет другой силы, способной противостоять вам.

Запах готовящейся пищи показался ему отвратительным.

– Поговорим об этом ещё, – сказал Главный Маршал. Он не был мастером обольщения женщин – по крайней мере, в прошлом претерпел на этом поприще несколько драматических неудач, но…

– Я вижу будущее в твоих глазах, – радостно сообщил старик. – Единственное, что я прошу у тебя, это еда и кров на период сна.

– Ты получишь всё это. Но смотри: не вздумай обмануть меня. Весь период сна тебя будут охранять стражники.

– Что вам может сделать простой старик?

Джоли страшно нравилось врать. Кроме того, ему нравилось хорошо поесть, наслаждаясь тем, как он ловко обвёл этих дураков вокруг пальца.

Бутерброды с яйцами были неплохими, хотя он полагал, что они были бы лучше, если б на хлеб намазать побольше масла. Беседа, протекавшая за едой, была отвратительной – чего можно ожидать от солдат? Их не интересовало то, что интересовало Джоли. Например, стоило ему завести беседу о музыке, как пришлось обсуждать вопрос, какую самую высокую ноту может издать труба.

Если бы Аня слышала, как Джоли рассказывает о её красоте, то, несомненно, смутилась бы; она была бы поражена описанием своей сексуальности. Он с огромным энтузиазмом сочинял всё это, прорисовывая детали до мельчайших подробностей. Нгур даже начал сомневаться: разве это возможно, чтобы женщина смогла довести мужчину до экстаза одними лишь мочками своих ушей?

Гм-м-м. Тем не менее…

Нгур лёг спать в своей палатке с мыслями об Аниной красоте, которую только что описывал старик.

Джоли лежал в одиночестве в солдатской палатке и думал про себя: «Они дважды позволили мне сделать это, идиоты!»

Затем он уснул и ему приснился кошмар.

Он любил соврать и схитрить, но ему нравились и хорошие кошмары, когда они не пропадали даром.

Небо превратилось в нечто страшное и пролилось ядом на землю. Солнце скрылось за невидимой рукой и наступила темнота, в которой на эллонские палатки с неба посыпались камни, превращая тела солдат в кровавую кашу. По поверхности земли, как по воде, гуляли волны, пожирая пытавшихся ускользнуть, как звери, заглатывая их своими чёрными страшными пастями. Откуда-то появились страшные чудовища, с клыков у них капала багровая кровь, они пожирали любую плоть, попадавшуюся на пути: будь это человек или животное. Они хватали своими огромными когтистыми лапами солдат и швыряли их тела из стороны в сторону, время от времени откусывая у них конечности.

Это был один из лучших кошмаров. Джоли гордился им, даже несмотря на то, что спал.

Он не знал, стоило ли ему пускать огонь с небес, но в конце концов решил проделать и этот трюк. Красные, жёлтые и голубые блики причудливым светом осветили равнину. Часть огней спустилась на землю и подожгла немногочисленных оставшихся в живых эллонов. Они горели, как бенгальские огни.

Немного позже вокруг не осталось ничего, кроме самого Джоли и запаха гари. Он проспал до следующего периода бодрствования, потом с улыбкой поднялся на ноги, помочился на оплавленный грунт и убрался восвояси.

Мало кто остался в живых от эллонской армии. Мало кто видел, как Джоли уходил. Но одним из этих людей был Нгур.

* * *

– Значит, эти гады опять использовали против нас дрёму! – кричал Деспот, ударяя кулаком по одной из белых внутренних стен Гиоррана.

– Я не виню их, – мягко сказал Нгур. – В их положении я, вероятно, поступил бы точно так же. Меня раздражает лишь собственная глупость. Как я сразу не раскусил этого старого обманщика? Ведь можно было догадаться по его глазам.

– Теперь ты должен умереть, – сказал Деспот.

– И умру, – заметил Нгур. – Слишком много солдат погибло из-за моей глупости. Однако я чувствую, что стоит отложить моё совершенно правомерное самоубийство до того момента, как я убью эту варварскую сучку и орду её подонков.

Нгур взглянул на Деспота, ощущая своё скользкое положение. Он вовсе не собирался кончать жизнь самоубийством: он уверил себя, что не по собственной вине поддался на ложь грязного старика. Однако Деспот не будет доверять ему, если не уверится, что в конце кампании Нгур сведёт счёты с жизнью.

– Гады! – кричал Деспот. – Дерьмо собачье, все до одного!

– Не удивлюсь, – заметил Нгур, – если большинство из них действительно гады – всё может случиться в нашем мире; но повторяю, сэр, глупо обвинять их в том, что они применяют против нас любое оружие, оказавшееся в их распоряжении.

– Значит, ты заодно с ними?

Деспот буквально выплюнул эти слова из себя.

– Нет, – спокойно ответил Нгур, – но я могу понять их мотивы. Это нечто другое, причём гораздо более ценное. Чем больше я понимаю их мотивы, тем лучше я способен противостоять им и с большей вероятностью смогу подавить их мятеж против вашего великодушного правления.

Деспот напустил на себя свою обычную маску благодушия.

– Я не могу забыть о том, сколько моих подданных погибло, – неожиданно всхлипнул он.

– Но сами вы погубили их не меньше, – заметил Нгур через некоторое время. Он терпеть не мог, когда кривили душой.

– Это – совершенно другое. Они были предателями, казнёнными за свои преступления. А эта шайка состоит из крестьян, которым просто нравится воевать и совершать подвиги – как, например, тому крестьянину-дрёме, который уничтожил пять тысяч моих солдат. Они не имеют ничего против меня: им просто нравится следовать за своим лидером.

– Мне кажется, – мягко сказал Нгур, – что они много чего имеют против Вас и всего Дома Эллона. Я могу даже больше сказать, если вы позволите, сэр. Эти люди – не дети, увлёкшиеся яркой игрушкой, и не жертвы демагогии. Если Вы начнёте думать о них подобным образом, считайте, что Вы – уже мертвец. Эта женщина, Аня, гораздо умнее, чем Вы думаете, больше того – гораздо умнее, чем я думаю. Она собрала вокруг себя опытных командиров и ценных союзников, среди которых не только наш пресловутый дрёма, но и другие.

Деспот с яростью взглянул на него.

– Интересно, ты сможешь найти причину, по которой я не должен казнить тебя тут же, на месте?

Нгур устало произнёс:

– Выбор Ваш, сэр. Я верю в то, что мы сможем подавить этот мятеж, но с этой задачей вряд ли справится какой-нибудь дурак, которого Вы поставите на моё место.

Если бы рядом оказалась стража, Нгур был бы уже мёртв. Поросячьи глазки Деспота засветились бешенством, кулаки сжимались и разжимались, как будто он хотел лично разорвать Главного Маршала на куски. Вместо этого он схватил из стоящей рядом с ним вазы персик и изо всей силы впился в него зубами.

– Я не назначаю на должности дураков, – сказал он, брызгая на ковёр соком и кусками персика.

– Точно. Именно по этой причине Вам стоит послушать, что я сейчас расскажу, какими бы неприятными мои слова для Вас не показались.

– Что ты предлагаешь?

– Не имеет смысла собирать новую, ещё большую армию, чтобы противостоять им. Ведь именно этого они от нас и ожидают и будут готовы сотворить нечто подобное тому, с чем мы повстречались раньше. Нет, нам стоит подумать о чем-то совершенно другом.

– Магия? – спросил Деспот. – Мои маги могут…

– Сэр, – сказал Главный Маршал, кланяясь Деспоту в пояс. – При всём уважении к Вашему мнению я не очень-то верю в способности Ваших магов. Полагаю, что вместо этого мы используем силу, которая, в отличие от магии, всегда присуща человеческой природе – коррупцию.

– Объясни.

– У крестьян, составляющих армию Ани, нет ничего, кроме жадности. Если мы предложим им богатство, вполне возможно, кто-нибудь из них выдаст нам Аню. Возможно, её убьют, но лучше, чтобы они привели её сюда, в Эрнестрад, и чтобы она могла видеть ту роскошь и богатство, которыми наслаждаются Ваши наложницы. Она очень красива, сэр.

– Я должен уложить эту потаскуху в свою постель?

– Бывают вещи и похуже, – мягко заметил Главный Маршал. – А дальше, если крестьяне узнают, что она из-за своей жадности предала их, они отвернутся от неё. Во всяком случае, отвернутся её главные соратники, которых мы сможем легко уничтожить после этого.

– А она? Надо ли её оставлять в живых? – Деспот швырнул косточку от персика в угол комнаты.

– Это Вам решать, сэр. Возможно, было бы даже неплохо оставить её живой – как символ Вашего могущества. Кроме того, как я уже говорил, она очень красива; Вы можете оставить ей жизнь хотя бы по этой причине.

– У меня достаточно красивых женщин; я даже не знаю сколько. К тому же она может предать меня, и притворяясь, что верна, заколет меня во сне.

Деспот решил было взять ещё один персик, но передумал.

– Неужели Вы считаете себя плохим любовником? – спросил Главный Маршал.

Деспот не ответил; вместо этого он всё же решил съесть персик. Энергично жуя, он кивнул Главному Маршалу.

– Я согласен с тобой. Подход наш в этом вопросе, как и во всех остальных, должен быть особый. Действуй, как ты считаешь нужным, но действуй быстро. Чем дольше длится мятеж, тем больше поддержки у этой женщины.

Главный Маршал снова поклонился.

– С удовольствием, сэр.

Он попятился к двери, делая реверансы правителю. Выйдя за дверь, он выпрямился и улыбнулся, не обращая внимания на стражника, который с удивлением смотрел на него.

Нгур любил коррупцию почти так же, как заговоры. Если всё пойдёт, как он хочет, бунту будет положен конец… И Деспоту тоже. Ставка была большая, но и выигрыш не маленький. Он представил себя в роли Деспота и остался очень доволен.

* * *

– За эти драгоценные камни ты сможешь купить себе дворец и жить в нём без забот до конца своей жизни.

Крестьянин кивнул головой и взял предложенный ему кожаный мешочек.

– На эти монеты ты можешь купить всё, что ни пожелаешь – дом в Эрнестраде, самую лучшую пищу, сколько угодно наложниц…

Пастух, которого блестящая перспектива будущего выманила из холмов, взял с улыбкой деньги от незнакомого молодого человека. С таким богатством он станет уважаемым членом Дома Эллона. Он не задумывался раньше, что будет, если Та Кто Ведёт погибнет. Сейчас его ум осознавал только то, что он станет богатым и влиятельным человеком. Если Деспот даёт ему такое богатство, значит, возможно, Та Кто Ведёт ошибалась, когда говорила, что Деспот – жестокий и безжалостный тиран.

Но лазутчик, который пытался подкупить Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Регана, умер неожиданной и жёсткой смертью. А несколькими минутами позже Аня уже знала о том, что происходит. Она выпила довольно много пива, поэтому сначала не поняла о чём идёт речь, но сообразив, тут же начала действовать. К концу периода сна на спешно возведённых виселицах уже раскачивались тела семи человек: четверо из них были крестьянами, которых подкупили эллоны, а трое – эллонскими юношами, посланными, чтобы разложить её армию.

На этом всё не кончилось – впрочем, и не могло. Аня не знала, будут ли продолжаться подобные попытки.

* * *

Они остановились на небольшом клочке земли, со всех сторон окружённом горами; в лагере было всего несколько палаток, и большинство воинов спали под открытым небом. Аня не знала, сколько солдат подкуплены – или, что более важно, сколько из них взяли предложенное богатство и теперь выжидают удобного случая, чтобы предать её.

Казни продолжались весь последующий период бодрствования.

Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган был возмущён этими казнями.

Когда-то он видел в Ане любовницу, обладающую сильной жаждой справедливости. Теперь она изменилась: ей ничего не стоило приказать убить человека всего лишь по подозрению. Эта женщина сильно отличалась от той, которую он знал раньше.

Он рассказал об этом Рин.

– Я когда-то тоже любила Аню, – ответила та и больше ничего не сказала.

Везде вокруг лагеря, куда бы он ни пошёл, были виселицы, и его желудок сжимали спазмы при виде мёртвой плоти. Он вернулся в свою палатку и играл на флейте до тех пор, пока видения смерти не перестали маячить перед его мысленным взором.

Затем долгое время он смотрел на свои руки, не понимая, что же, в конце концов, он тут делает.

Аня всё-таки оставалась нужной ему. Он не мог не отметить этого факта. Ему хотелось быть с нею рядом в постели, прижиматься к её телу, чувствовать своим животом её ягодицы, когда они вместе засыпали. Ему хотелось, просыпаясь, целовать её в нос и наблюдать, как она открывает глаза и улыбается. Но он осознавал и то, что теперь не уверен, любит ли её – более того, он подозревал нечто прямо противоположное: он её ненавидел, но ему всё ещё нравилось спать с ней.

С Рин было всё по-другому – она просто давала ему. Правда, случались моменты, когда их чувства были взаимны, но это было крайне редко. Секс с Аней получался взаимным и потому – совершенно другим. Тело Ани воспламеняло его, в то время как тело Рин было, как закадычный друг. И другом оно было не только Регану, но и самой Рин.

Аня безжалостно приказывала казнить людей, вина которых была сомнительна. Рин временами тоже могла быть очень жёсткой, но она никогда сознательно не отправила бы на смерть невиновного.