Текст книги "Альбион"

Автор книги: Джон Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Марк улыбнулся ей в ответ и тут с удивлением сообразил, что никто другой не слышал её слов: они, казалось, застыли на одном месте. Марья всё ещё поднималась на ноги, Редин стоял с бутылкой у рта, струя жидкости из бутылки висела в воздухе. Над головой Редина сидела птица, из клюва у неё торчал червяк.

Он снова взглянул на Элисс.

– Вы тоже мудрая молодая девушка, – возвратил он комплимент.

– Не такая уж я и молодая, как ты думаешь, – заметила она.

Он видел, что ей хочется сказать что-то ещё, но она сомневается в целесообразности этого. Её тонкие губы немного сжались в нерешительности. Через секунду всё прошло. Очевидно, она решилась.

– Марк, – сказала она, – в тебе заложено, что ты должен стать новым сорок седьмым певцом. Я могу научить тебя, если хочешь. В действительности ты будешь сорок восьмым. Я рассказала о том, что бедному старому Гайту отрезали язык только потому, что мне хотелось внести некий, гм-м, драматический эффект… Он действительно был плохим певцом, а однажды даже попытался ущипнуть меня за ягодицу.

Она неожиданно улыбнулась.

– Я сломала ему руку в трёх местах. Теперь пройдёт много времени, прежде чем он сможет поднять инструмент, не говоря о том, чтобы играть на нём хотя бы так же плохо, как раньше.

– Это не единственная ваша ложь, – напомнил ей Марк.

– Да, – она попыталась выглядеть кающейся, но вместо этого хихикнула. – Я знаю, ты заметил это.

– Значит, к миллионах миров вас не так уж и много? – Спросил он.

– Да, – она неожиданно стала серьёзной. – Я одна. Но, видишь ли, я постоянно перемещаюсь. В одних мираж у меня одно имя, в других другое – это зависит от моего каприза.

– Другие певцы не такие, как вы?

– Да. Они не такие, как вы, – она показала в сторону его компаньонов. – Но и не такие, как я. Есть среди них один, которого ты не встретишь. Это Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган, чей голос настолько сладок, что соловьи грустят, когда слышат его. Такие певцы, как он, – часть Альбиона, и они всегда были ею. Я – нет. Но ты уклоняешься от ответа на мой вопрос.

Её глаза внимательно изучали его, и он почувствовал, что виден насквозь. Что бы он ни сказал, она поймёт истинный смысл его слов.

– Да, вы правы. Я уклонился от ответа, – сказал он.

– Только подумай о преимуществах своего положения как певца, Марк, – искренне сказала она. – Ты будешь способен, как Тот Кто Ведёт, помнить прошлое и давать имена людям и вещам. Будешь передавать всё это людям через свои песни. Правильные движения пальцев по струнам, и песни, пошедшие в твоё подсознание, дадут тебе память о давно ушедшем. Больше того – ты будешь иметь удовольствие пребывать в моей компании, изучая мастерство певца. Это щедрый дар, Марк, конечно, если ты захочешь принять его.

– Нет, – просто сказал он, расставив руки, как бы извиняясь.

– Я так и думала, что ты откажешься, но мне необходимо было дать тебе такую возможность, – сказала Элисс, и по её лицу скользнула тень раздражения. – Отвергаешь мою компанию?

– Я поклялся идти с Тем Кто Ведёт, чтобы помочь ему разрушить мощь Эллонии. То, что вы предлагаете, больше того, о чём я когда-либо мечтал, но этого недостаточно.

«Больше того, о чём когда-либо мечтал? Нет, это даже больше чём ты думаешь», – подумала Элисс.

– Ладно, – сказала она вслух, – ты честный и хороший человек.

– Кроме того, я знаю, что скоро погибну, – он грустно улыбнулся, предвидя неминуемую смерть, достаточно тривиальную, чтобы вызвать сострадание. – Я отнюдь не храбрец – не хочу, чтобы вы неправильно поняли меня. Просто обещания – одна из тех вещей, которые делают будущее.

– И всё же, я думаю, ты храбрый человек.

Глаза Элисс просвечивали его насквозь. Для неё не было тайн ни в прошлом, ни в будущем – он знал об этом.

– Мы ещё увидимся перед тем, как я погибну?

– Я… Я не знаю. Думаю, тот, кто управляет событиями, ещё не решил этого, – казалось, она чувствует смущение, признаваясь в своём невежестве.

– Тогда, если нет, то благодарю тебя.

– И тебе спасибо.

Она подмигнула ему, и всё вокруг снова пришло в движение. Марья приняла, наконец, вертикальное положение, вино потекло в глотку Редину, а птица с червяком в клюве улетела.

Элисс спокойно, но властно хлопнула в ладоши, и все затихли.

– Спасибо вам за то, что вы поняли, как вам повезло, что вы встретились со мной, – сказала она. – Я рада, что вы смогли по достоинству оценить моё искусство.

Она поклонилась.

– А теперь, боюсь, нам пора расстаться.

Она подняла руки над головой так, что кончики пальцев едва коснулись друг друга, в последний раз улыбнулась и исчезла.

Марк помахал рукой в пустоту, желая ей счастливого пути. Все поглядели на него, как на ненормального.

* * *

Редин обнаружил, что несмотря на всё выпитое вино, он не может уснуть. Причиной была песня Элисс, после которой в его голове остался непонятный узор из музыки и сопровождавших её слов, значения которых, сколько он ни старался, вспомнить не мог.

Он повернулся на другой бок, вдыхая аромат опавшей листвы, и почесал бороду, улыбаясь.

«Кроме того, – подумал он, – мне хочется с кем-нибудь потрахаться».

Он проанализировал свои эмоции. Часто ему хотелось секса лишь из-за физических ощущений, которые он при этом получал. Иногда он занимался им потому, что так складывались обстоятельства. Но на этот раз всё было по-другому. Ему не хотелось вовлекать себя в какие-либо серьёзные отношения, он просто хотел провести часть периода сна, ту часть, что от него осталась, с женщиной.

Он подумал о Синед. Шутя или нет, она совсем недавно открыто навязывалась ему. Он знал, что может получить от неё любовь и поддержку. Многие жители деревни насмехались над девушкой, так как она переспала почти со всеми, но Редин не был в их числе. Разве это плохо, что она была способна любить стольких мужчин, а не отдавать себя лишь одному? Он только уважал её за это: ведь если бы все люди могли любить многих, а не только ненавидеть…

Он сел, потом со скрипом в суставах поднялся на ноги. В следующий период сна он должен попытаться сделать себе что-то вроде подстилки из вереска перед тем, как лечь на землю.

Он был абсолютно уверен, что Синед пошла спать куда-то вправо, и поэтому направился в ту же сторону, стараясь идти как можно тише, чтобы не разбудить остальных. Он почти споткнулся о Колла, но тот не проснулся. Редин улыбнулся, заметив, что даже привередливый Колл не лишён такой слабости, как храп. Правда, храпел он очень тихо и мелодично.

Наконец он нашёл Синед. Выглянув из-за деревьев, он понял, что с бессонницей ему придётся бороться как-то по-другому.

Синед уже предоставила всю свою мягкотелость Рин.

«Не ожидал, – подумал он. – Хотя, может, и ожидал».

Он помедлил немного, с улыбкой разглядывая их, и поплёлся прочь.

На этот раз он улёгся в ещё более неудобное место, чем раньше, но сон не заставил себя долго ждать. «Что я на самом деле хотел бы знать, – думал он, засыпая, – так это, что между всеми нами существует любовь. Я бы, конечно, не хотел принимать в ней физического участия: одного сознания этого факта было бы достаточно. Я люблю вас всех».

Глава шестая. Сайор

Толпа солдат на площади и аристократы, выглядывающие из окон, – все буквально сошли с ума. Мужчины и женщины одинаково топали ногами, кричали, насмехались, трясли в воздухе кулаками…

Маршал Гарндон сидел рядом с Деспотом на троне, лишь Немногим уступавшем трону Деспота, и добродушно улыбался из-под густых бровей. Его спина согнулась от старости, И он был абсолютно лыс, но живой блеск в старческих глазах всё ещё сохранялся.

Толпа опять зашумела.

Деспот слегка толкнул его.

– Этот был неплох, а, Гарндон?

– Да, сэр.

Оба трона были установлены на эшафоте, и Гарндон постоянно морщил нос от запаха застаревшей крови. Он и Деспот, как того требовали традиции, были судьями на одном из массовых зрелищ Гиоррана – состязаниях между офицерами, желавшими внеочередного повышения звания. Победа или поражение в каком-нибудь из состязаний – ещё не гарантия для повышения, но офицера мог заметить кто-либо из начальства и помочь его дальнейшему продвижению по службе.

Оба молодых человека, боровшихся на площади, были сильны и находились в неплохой форме. Их лица и тела были покрыты синяками, полученными в ходе предыдущих схваток. Они боролись обнажёнными и безо всяких правил: в ход могли идти ноги, руки, головы, колени и локти. То, что у каждого больше всего синяков было в паху, не являлось случайным совпадением.

Молодой светловолосый лейтенант резко повернулся и до крови оцарапал ногтями на ноге пах своего более тёмного соперника. Тот даже не вздрогнул, а, напротив, протянул вперёд руки, пытаясь схватить своего противника за горло.

Оба потеряли равновесие, но светловолосый был менее осторожен. Он упал спиной на белые камни мостовой, пытаясь разжать пальцы, безжалостно сдавившие его кадык. Соперник рухнул на него, ударив коленом в промежность, и ещё сильнее стал сжимать горло.

Толпа взвыла от восторга. Приближался решающий этап схватки. Лицо светловолосого посинело, и язык бесконтрольно вывалился изо рта. Но он нашёл в себе дополнительный источник силы: освободив наконец горло, он схватил противника за ягодицы и перевернул его так, что теперь сам оказался наверху.

«Совсем, как любовники», – думал Маршал, наблюдая за этой сценой своим добродушным взглядом.

– У этого парня талант, – сказал Деспот. – Проследишь, чтобы его повысили по службе, Гарндон?

– Конечно, сэр, – уважительно ответил Гарндон, думая про себя: «Только я сначала прослежу, чтобы он был мёртв. Он слишком опасен. У меня нет желания висеть на его кинжале».

Светловолосый уже использовал хватку своего соперники, чтобы бить его головой о камни. Оба были близки к потере сознания, но заставляли себя продолжать борьбу. Произошло ещё какое-то движение, слишком быстрое, Чтобы толпа или даже судьи смогли различить его, и светловолосый уже летел головой вперёд к платформе, на которой сидели Деспот и Маршал. Хотя Гарндон знал, что это невозможно, ему показалось, что вся каменная платформа покачнулась от удара.

Каким-то чудом светловолосый выжил и, шатаясь, поплёлся прочь от эшафота. Со лба у него текла кровь, и разбитые губы обнажили свирепый оскал.

«Теперь он похож на настоящего убийцу, – подумал Гарндон. – Вскоре ему понадобится моё место, а потом он пойдёт ещё дальше».

Удар в окровавленную промежность – и смуглолицый противник согнулся от боли. Следующий удар пришёлся по горлу, и он упал навзничь. Светловолосый подпрыгнул и обеими ногами приземлился на голову соперника. Изо рта потоком хлынула кровь. Серия безжалостных ударов, и живот стал распухать от крови, вытекающей из разбитых внутренностей.

В толпе раздался оглушительный вой.

Деспот встал и поднял руку, чтобы остановить состязание. Проигравший был близок к смерти, которая должна была произойти в течение ближайших нескольких минут. Деспот не считал себя садистом и не хотел продлевать агонию проигравшего.

– Состязание закончено! – закричал он. – Победителем стал… Он замолчал.

– Лейтенант Хака, – прошептал Гарндон.

– …лейтенант Хака!

Толпа ликовала. К лежавшему на земле офицеру бросились врачи, покачали головой, показывая невозможность его спасения, и отнесли тело прочь с арены. Некоторые из аристократов плевали на него из окон своих высоко расположенных апартаментов.

Хака поднял руки, принимая приветствия аудитории. Из раны на лбу в глаза натекала кровь, но он впитывал льстивый восторг толпы и не чувствовал боли.

Аплодисменты утихли не скоро. Деспот снова занял своё место на троне и сделал жест Гарндону, чтобы тот вышел вперёд. Следуя указаниям правителя, Маршал поднялся и подошёл к краю платформы, где встал, покачиваясь, над залитой кровью ареной.

– Хака, – закричал он так, чтобы каждый мог слышать его, – теперь ты сам можешь выбрать себе соперника!

Молодой светловолосый лейтенант, голова которого была перевязана куском материи, посмотрел на Гарндона с улыбкой на разбитом лице. Он пока ещё подчинялся приказам Маршала, но сознавал, что вскоре достигнет более высокого положения. Он моргнул распухшим глазом.

– Согласен! – закричал он.

– Кого ты выбираешь? – почти кротко спросил Гарндон.

– Я выбираю Надара!

Шум в толпе неожиданно смолк. Вызвать на поединок Адъютанта Маршала было делом неслыханным. Гарндон улыбнулся.

– Твой вызов принят, – сказал он.

Это было возможно. Победитель имел право вызывать на финальное сражение любого офицера. Гарндон пообещал Хаке мгновенное, хотя и скромное повышение по службе плюс судейское снисхождение в предыдущих состязаниях, если он сделает именно этот вызов. Конечно же, бедный мальчик будет мёртв ещё до того, как получит своё повышение. Гарндон облизал губы.

Надар, который с двумя жёнами наблюдал происходящее из окна, испугался. Он поглядел сначала на одну женщину, Потом на другую, как будто это могло спасти его от грядущего поединка. Обе жены тоже были испуганы. Если Надар погибнет в поединке с Хакой, они потеряют свой статус навсегда: в Доме Эллона вдовы не брались в расчёт, когда люди с высоким положением набирали себе гаремы.

Но альтернативы не осталось: вызов был принят.

Надар оттолкнул обеих женщин и стал готовиться к схватке. Под их критическими взглядами он снял свою красно-зелёную форму, обнажив обрюзгшее тело: кожа была пепельно-серой, почти как у трупа, а живот выступал. Волосы на груди и в паху поседели. Надар не был стариком, но уже приближался к этому рубежу.

– Ты можешь отказаться от этого вызова, – сказала одна из женщин. Она была чрезвычайно красива и являлась его женой уже довольно давно, но, чёрт возьми, он не мог вспомнить её имени. Помнил только её губы.

– Конечно же, нет, – сказал он твёрдо, сбрасывая последнюю одежду. «Носок: последняя вещь, которую я носил перед смертью, – устало подумал он. – Это хитрая старая сволочь Гарндон всё подстроил. Надеюсь, его душа будет жариться медленно в глазах Солнца».

Он хохотнул.

А ведь он мог ещё поменять позиции.

«Мне всего лишь необходимо прикончить этого лейтенанта».

Эта мысль ускорила его шаги по винтовой лестнице. Солнце обжигало его кожу всякий раз, когда он проходил мимо узких окон. Люди расступались, чтобы дать ему проход. Некоторые из них, но только некоторые, аплодировали, когда он проходил мимо. Часть женщин и большинство мужчин критически смотрели на его мошонку, сжавшуюся от мысли о грядущем поединке.

Солнце обожгло кожу, когда он вышел на площадь. Дорога к месту схватки почти мгновенно очистилась, чтобы ему не пришлось продираться сквозь толпу его товарищей-солдат – он всё ещё рассматривал их как товарищей, хотя они и выли в ожидании его крови, надеясь увидеть свержение с поста второго по значению офицера в армии.

Подняв руку в приветствии, он вышел на арену. Толпа встретила его безо всякого воодушевления – его отсутствие в особенности ощущалось у двух его жён, вместе с которыми он только что наблюдал предыдущие схватки. Если он победит, придётся разводиться. В его власти было низвести их до простых городских шлюх. На его лице появилась фальшивая улыбка: именно это он и сделает даже с той, у которой губы, каким бы ни был результат поединка.

– Я принимаю вызов! – крикнул он, адресуя свои слова Гарндону.

– Это твоя обязанность, – заметил старик.

Справа от Надара взад и вперёд ходил Хака, похожий на дикое животное, которому не терпится выбраться из клетки. «На моей стороне опыт, – думал Надар. – Кроме того, Ветер сказал мне, что я погибну только тогда, когда буду считать, что нахожусь на вершине славы. Должность адъютанта Маршала – это ещё не вершина, я пойду значительно выше. Вот если стану Деспотом…»

Хака прыгнул на Надара ногами вперёд, тело его было почти горизонтально. Казалось, он летел.

Надар ловко отошёл в сторону, и молодой соперник больно ударился о камни мостовой, проехался по ним, оставив за собой кровавый след.

– Ты можешь признать своё поражение сейчас, – сказал Надар тихо, чтобы не было слышно в толпе. – Я не буду преследовать тебя.

Хака, с искажённым от ненависти лицом, встал на ноги.

– Смотрите, как умрёт этот старик! – закричал он толпе.

Толпа взвыла от восторга.

Надару он тихо ответил:

– Ты умрёшь очень быстро.

– Другие тоже это говорили, – на губах Надара заиграла улыбка.

Она тотчас исчезла, когда Хака снова пошёл в наступление.

На этот раз Надар заметил блеск стали между средними и указательными пальцами обеих рук молодого соперника.

«Чёрт возьми! Гарндон играет грязно!»

Хака яростно бросился вперёд. Сначала казалось, что Надар отошёл в сторону, чтобы увернуться от атаки, но он неожиданно выставил ногу и во второй раз отправил лейтенанта лицом вниз на каменную мостовую.

У Надара не было пока ни одного синяка. Его противник, напротив, истекал кровью как от ран, полученных в предыдущих схватках, так и от порезов рук своим бесчестным оружием.

Но Хака отнюдь не собирался сдаваться. Улыбаясь сквозь боль, он двинулся к Надару, показывая ему зажатые между пальцев кинжалы. Неожиданно он прыгнул, направив их прямо в горло Надару.

И на этот раз Надар с лёгкостью увернулся и улыбнулся толпе, поднимая вверх руки и как бы говоря: «Это очень просто».

Солдаты шумно выразили своё одобрение. Аристократы выказали значительно меньше энтузиазма: женщины критически сравнивали тела молодого и старого мужчин.

Прошло довольно много времени, пока Хака смог подняться на ноги. Он приближался к Надару, устало пошатываясь и почти не скрывая своих кинжалов. Надар прислонился к основанию эшафота, ожидая, пока его противник придёт в себя. Его предшественники в подобной ситуации бросились бы в нападение, но Надар предпочёл просто смеяться над Хакой.

Когда молодой лейтенант подошёл достаточно близко, Надар отошёл от эшафота и прошептал:

– Ты можешь сдаться сейчас, и тогда на этом всё закончится. Я не буду преследовать тебя.

– Ты умрёшь, – сказал Хака достаточно громко, чтобы двое пожилых людей, сидевших на платформе, слышали его. Он с трудом волочил ноги. Неожиданный удар, направленный в голову Надара, прошёл на несколько сантиметров в стороне от цели. В основании платформы образовалась маленькая выемка, и один из кинжалов, которыми был вооружён лейтенант, был уничтожен.

Надар нагнулся, схватил Хаку за ноги и дёрнул так, что тот снова упал, ударившись лицом о камни. Во все стороны полетели осколки зубов, и, что важнее всего, молодой противник потерял свой последний кинжал.

Оружие отлетело на несколько метров, но Надар тут же подобрал его.

Он поднял кинжал высоко над головой, а затем воткнул его в спину молодому лейтенанту. Хака закричал. Надар с улыбкой повернул нож, пригибаясь над ягодицами Хаки.

Грудь и промежность Надара покрылись кровью молодого соперника. Он медленно вынул нож из ещё тёплого тела, желая поскорее уйти, чтобы не слышать приветственных криков толпы – они вызывали у него приступы тошноты. «Я убил человека, которого предпочёл бы видеть своим солдатом, – подумал он. – Это не великое достижение».

На помосте сидел Гарндон, еле сдерживая ярость. Он хотел, чтобы Хака убил Надара в открытом бою и чтобы не было вопросов, что он, Маршал, принимал в этом какое-либо активное участие. Вместо этого глупого сопляка самого убили, а Надар лишь немного вспотел.

– А Надар неплох? – сказал Деспот, толкая Гарндона. – У мальчишки были ножи, и несмотря на это, твой адъютант с лёгкостью его прикончил. Хороший адъютант, обещаю: это не пройдёт незамеченным. Поздравляю.

Толстяк засеменил к краю платформы.

– Соревнование закончено! – закричал он ритуальные слова. – Объявляю победителем адъютанта Маршала, Надара! – Надар, – обратился он в абсолютной тишине, – теперь у тебя есть право вызова!

– С Вашего позволения, – сказал Надар, низко кланяясь, пока врачи убирали труп Хаки с арены, – я хочу вызвать на поединок Гарндона.

Через семь минут Надар стал Маршалом.

* * *

– Лайан! – закричал кто-то позади него. Он отъехал в сторону и остановил коня.

За несколько сотен периодов бодрствования они обошли огромное количество деревень, Лайан даже потерял им счёт, и ему стало казаться, что наступило время поворачивать на восток. Теперь он ехал во главе армии, насчитывавшей почти две тысячи человек, хотя многие из воинов были плохо подготовлены и вооружены. Встречи с отрядами эллонов изредка пополняли их запасы оружия, лошадей и красно-зелёных форм, которые оказались чрезвычайно полезны для заманивания служителей Дома Эллона в западню.

В особенности Лайану доставляли удовольствие две вещи. Во-первых, чем больше вырастала армия, тем больше добровольцев присоединялось к ним в каждой новой деревне. Во-вторых, где бы они ни проходили, они всюду оставляли дар письма, который когда-то был передан Терманом Майне, а через неё жителям Лайанхоума. Этот дар широко распространился в его армии, и каждый раз, когда они покидали очередную деревню, Лайан оставлял пару своих спутников, чтобы они учили людей, в особенности детей, что значки на кусках коры или на плитках из измельчённой древесины могут складываться в слова.

– Письмо, – говорил Лайан, – это ещё один путь к памяти. Когда я уйду, ваши воспоминания постепенно начнут исчезать, но записи останутся. Каждый день берите их в руки и перечитывайте, повторяя про себя слова, и тогда вы сможете вспомнить кое-что из того, что с вами произошло. Вспомнив это, вы вспомните и остальное.

Крестьяне благодарно кивали и с радостью помогали ему во всём, а некоторые даже соглашались учиться писать.

Куда бы армия ни приходила, он щедро раздавал имена – людям, деревням, домам, деревьям и даже травам.

Тот Кто Ведёт с улыбкой смотрел на приближающуюся Рин, отчаянно хлеставшую свою маленькую лошадку, пытаясь прибавить скорость. Рин всё больше и больше нравилась ему. Он припомнил время, когда пытался стать её любовником, и был рад, что она отвергла его тогда.

– Ты звала меня? – вежливо спросил он.

– Разве я гналась бы за тобой на этой кляче только ради того, чтобы сказать привет, – закричала она, перекрикивая стук копыт. – Посмотри вперёд!

Он молча подчинился. После смерти матери он обнаружил, что делает всё, что бы ни сказала Рин.

Далеко впереди был виден столб пыли, медленно поднимающийся в прозрачный воздух.

К ним приближалась конная армия. Ничто другое не могло породить это пыльное облако.

– Прячьтесь! – Лайан осёкся: прятаться было негде.

– Надо сражаться, дурак! – сказала Рин. – Это всё, что мы можем сделать.

Он поглядел на неё и опять подчинился.

– Будем сражаться! – закричал он.

Его армия ответила воинственными криками.

– Тот Кто Ведёт! Тот Кто Ведёт! – не переставая кричали мужчины и женщины, в то время как сам он глубоко сомневался в том, что может повести кого-либо, кроме стада овец с одного поля на другое, не говоря уже о армии необученных бунтовщиков.

Несмотря на это, он вынул из ножен свой гордый эллонский меч и замахал им над головой. Хлопнув Анана ладонью по крупу, Лайан рысью поскакал вперёд по дороге.

– Мы будем сражаться! – закричал он снова, переводя Анана в галоп. Те, кто были на лошадях, последовали его примеру, а пешие воины бросились бежать, чтобы сильно не отстать от всадников.

Обе армии встретились на вершине холма.

Сразу стало ясно, что эллоны ожидали этой встречи и что они недооценили размеры армии, возглавляемой Тем Кто Ведёт. Эллонов было не многим более трёх сотен, по большей части пеших. Несмотря на свою подготовку, они не могли противостоять необученному противнику, в шесть или семь раз превышавшему их по численности.

Лайан на гарцующем Анане встречал своим мечом любого приближающегося к нему эллона и вскоре оказался один в окружении окровавленных тел: солдаты предпочитали атаковать других всадников. Он оглянулся и увидел, что Джон упал с лошади: брошенный кем-то клинок пронзил ему обе щеки. Его конь, испуганный криками и звоном оружия, наступил ему на грудь, сломав рёбра. Джон закричал, умирая, но его крика не услышали из-за шума битвы. Тот Кто Ведёт повернул Анана и с удовольствием отрубил голову солдату, убившему его товарища. Затем, он увидел, как Фил с мечом, воткнутым в живот, с удивлением глядя на рукоять, вынимает его из своего тела, истекая кровью. Спасать его уже не имело смысла, поэтому Лайан бросился я самую гущу эллонских солдат, размахивая мечом и топором одновременно.

Удар древком копья пришёлся ему по плечу. Нагибаясь, чтобы избежать его, он упал с коня, больно ударившись о землю.

«Это конец, – подумал он. – Конец всего».

Он ждал последнего удара, но не дождался.

Взглянув вверх, он увидел Ланьор. Из всей своей первоначальной компании он меньше всего ожидал увидеть именно её. Она стояла над ним, широко расставив ноги, трофейный эллонский меч, почти невидимый в её руках, метался из стороны в сторону, разрубая лица и тела, не подпуская к нему эллонских солдат.

Тот Кто Ведёт с трудом поднялся на ноги, надеясь, что меч Ланьор не заденет его и не разрубит пополам. Эта женщина, всегда спокойная и равнодушная, сейчас, казалось, сошла с ума. Она издавала воинственный клич всякий раз, когда ей удавалось убить эллона, её меч скользил по воздуху, не испытывая никакого сопротивления.

К Тому Кто Ведёт подбирался эллонский офицер с окровавленной левой ногой. Было видно, что с коня его свалил удар мечом в лодыжку. Он сильно хромал, и Лайан безо всякой жалости, подойдя к нему, ударил мечом в живот.

Ланьор отразила удар одного из солдат и, используя приём, которому научил её Лайан, ударила мечом ему в промежность. Эллон закричал и упал ничком в грязь. Поставив на солдата ногу, Ланьор пронзила его насквозь.

Андиа умерла от боевого топора, который снёс ей половину лица. Дейву в грудь вошла стрела, её острый наконечник легко пробил кожаные доспехи. Колл потерял руку, в агонии упал на землю и, умирая, был затоптан конями своих же товарищей. Лайан хотел пробиться к нему, но не смог пройти сквозь массу борющихся тел.

Ланьор потеряла свой меч и лихорадочно принялась его искать. Рин кинжальными ударами уложила двоих солдат и у одного из них выхватила его оружие. Её рыжеволосая подруга улыбнулась, принимая новый меч, и тут же вонзила его в эллона. Она ловко повернула оружие в животе своего врага и выдернула его из огромной страшной раны.

Тот Кто Ведёт снова был на четвереньках, на этот раз умышленно. Он рубил своим топором ноги одетых в форму солдат, а затем добивал их мечом. Сам же получил лишь небольшую рану – порез на переносице. Рана сильно кровоточила, и кровь, стекая вниз, попадала прямо в рот, ми он не чувствовал её вкуса.

Теперь рядом с ним была Марья, он слышал её крики, когда она одного за одним убивала эллонских солдат. Она схватила его за волосы и поставила на ноги.

– Тот Кто Ведёт, – закричала она сквозь шум битвы, – должен стоять на своих чёртовых ногах, а не ползать на четвереньках, чёрт возьми, как чёртово животное!

Её топор ударил в глаз нападавшему эллону, и тот с криком попятился назад, чтобы напороться плечом на крестьянский меч и быть убитым ударом в висок чьего-то боевого топора.

После нескольких часов наступила тишина…

Крестьянская армия уменьшилась наполовину, но мало кому из эллонов удалось уцелеть и сбежать с поля битвы. Тот Кто Ведёт остановил кровь из раны на носу, оторвав кусок материи от формы одного из убитых солдат. Символизм, в данном случае, был продуманным. Он оглядел остатки своей армии и трупы тех, кто воевал на обоих сторонах, с трудом сдерживая приступы тошноты. Облокотившись на плечо Ланьор, он подумал: «Почему бы им всем не вернуться в Лайанхоум и не смириться с правлением Дома Эллона».

– У нас неплохо получилось, – сказала Ланьор своим привычным равнодушным голосом. – Если дело так пойдёт, мы с лёгкостью возьмём Эрнестрад.

Она вытерла кровь со своего меча о траву и вернула его в ножны.

– Здесь были убиты сотни, – хрипло сказал Лайан.

– Да. Разве это плохо?

– Я имею в виду сотни наших, – от запаха крови его тошнило ещё больше.

– А ты хотел выиграть войну, не пролив ни капли крови? – Ланьор улыбнулась и поцеловала его в губы. Через два слоя кожаных доспехов он почувствовал мягкость её груди. «Это смешно, – подумал он. – Мы видели, как умирали наши товарищи, а мне хочется целовать эту женщину до скончания века».

Они разошлись, всё ещё продолжая смотреть в глаза друг другу.

Те, кто пережил битву, собрались вокруг Рин и Марьи, державших перевёрнутый флаг Эллонии как символ победы. Многие крестьяне были ранены, и среди них ходили лекари, обрабатывая лёгкие и тяжёлые ранения. Когда Тот Кто Ведёт и Ланьор приблизились к центру группы, они услышали крики и стоны раненых. Снова Лайан подумал о том, стоила ли вся затея перенесённых людьми страданий. Прижимая к носу тряпку, с волосами, обагрёнными чужой кровью, он чувствовал себя глупо перед лицом своей армии.

– Мы победили! – кричала Рин. Толпа загудела, соглашаясь.

– Эллоны мертвы!

Снова согласие.

– И Тот Кто Ведёт снова ведёт нас!

Пошатываясь и спотыкаясь, с прижатой к носу тряпкой, Тот Кто Ведёт обнаружил себя в центре толпы. Ланьор провела его последние несколько метров и отошла в сторону, смешавшись с остальными воинами.

Лайан произнёс что-то вроде победной речи. Потом он так и не мог вспомнить, что же конкретно говорил, но отчётливо помнил, что речь была встречена приветственными криками его армии. И на всю оставшуюся жизнь он запомнил последующий период сна, проведённый вместе с Ланьор, когда они смеялись над полученными ими ранами. Его нос стал опять кровоточить, но она слизывала кровь с его лица. Она сказала тогда, что хочет иметь от него ребёнка, но он ей не поверил.

Сквозь рыжие волосы Ланьор деревья выглядели очень красиво, и он вскоре забыл о своих ранах.

* * *

Через несколько периодов бодрствования они остановились возле одной из самых больших деревень из всех, которые им довелось проходить. Сырость воздуха говорила о том, что вскоре должен был начаться период дождей, поэтому многие воины занимались тем, что возводили палатки и тенты из жердей, веток и трофейной одежды. Тот Кто Ведёт и Рин пешком по каменистому склону спустились в деревню.

Взяв её за тонкую руку, чтобы помочь перепрыгнуть через ручей, он снова вспомнил ночь, проведённую с Ланьор, которая в следующий период бодрствования смотрела на него, как на постороннего человека. Прогуливаясь верхом на своём Анане, он всё думал, не сон ли это, несмотря на то, что всё ещё помнил близость её тела. Может, то, что она хотела от него ребёнка было правдой. Может, это была её единственная цель?

Солнце палило вовсю, и он не мог сконцентрироваться на своих мыслях, поэтому просто наблюдал, как ноги Рин поднимают сверкающие брызги с поверхности ручья.

Он нагнулся и обнял её за плечи, на что она ответила ударом острого локтя по рёбрам: