Текст книги "Альбион"

Автор книги: Джон Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Затем они оба вышли из лагеря под пристальным взглядом часовых, которые долго смотрели им вслед. Он обернулся, и один из часовых помахал ему вслед рукой. Сайор лёгкой походкой поднималась на склон холма, казалось, её ничто не заботило. Он посмотрел, как легко движутся её бёдра, и почувствовал слабое желание, которое, впрочем, быстро исчезло. Когда они перейдут через холм, ему придётся отобрать у неё кинжал. Эллонский меч у него за поясом был куда более сильным оружием, но он не мог убить её. Её предложение – спрятаться от толпы крестьян-бунтовщиков было разумным. Однако эллоны значительно более жестоки. Если они выиграют бой, то уничтожат всё от горизонта до горизонта. А они выиграют.

Выиграют ли?

Он был доволен тем, что она предпочитала идти впереди него.

Сайор дошла до вершины холма и остановилась, поджидая.

– Твои люди там? – спросила она, улыбаясь и указывая на далёкую кромку леса, будто речь шла о чём-то обыденном.

– Да, – он тут же разозлился на себя. Хоть он и не желал себе в этом признаваться, но всё ещё существовал шанс, что она убежит от него. Он должен был соврать ей или, на худой конец, отмолчаться.

– Тогда наши армии встретятся на этом поле. К тому времени спрячься получше, маленький человек.

– Я не собираюсь прятаться, – голос его звучал слабо.

– Ты собираешься сражаться с нами? Сам?

Он ругал про себя эти зелёные глаза и то, как они смотрели в его лицо.

– Может быть.

– Ты ещё не успеешь дойти до своих товарищей, а наша армия уже начнёт выдвигаться сюда.

– А я и не собираюсь. Моей защитой будешь ты.

Он не успел заметить, как в её правой руке очутился кинжал.

– Но ведь ты не возьмёшь меня, правда?

Она двигалась вправо. Ему не верилось, что она может передвигаться так быстро. Она пригнулась, и её рука легко покачивала оружие из стороны в сторону, отвлекая его внимание.

Потребовалась, наверно, вечность, чтобы вынуть непривычный ему меч из-за пояса. Его одежда словно сопротивлялась ему.

Неожиданно кинжал, вращаясь в воздухе, со свистом полетел в его сторону.

Его спас инстинкт. В последний момент он нагнул голову, и кинжал с глухим стуком воткнулся в землю у него за спиной.

Сайор расстроилась.

– Ладно, маленький человек, ты выиграл, – с горечью сказала она.

Но затем опять засмеялась.

– И проиграл, кстати, тоже.

– Ты моя пленница, – сказал он, направляя на неё меч и пытаясь убрать из своего голоса все сомнения.

– Да, – сказала она, садясь на землю. – Но ведь я не столь уж полезная пленница, правда? Тот Кто Ведёт уже знает о твоей армии, ведь так? А я, когда мы доберёмся до твоего лагеря, забуду обо всём, что когда-то знала. Когда вы начнёте пытать меня, я буду чем-то вроде растения, – она улыбнулась, надеясь, что он не заметит эту ложь. – Я даже не буду чувствовать боли, потому что буду забывать о ней через секунду. Боль неприятна, когда помнишь о ней достаточно долго.

– Ты нужна мне, – острие меча было у самого её горла.

– Так говорят все мальчишки, но это им не всегда помогает. Для тебя было бы лучше отпустить меня.

Она сорвала несколько травинок, подбросила их и принялась лениво наблюдать, как они, кружась, медленно падают на землю. Она, казалось, не замечала острого лезвия возле своего лица.

– Нет.

Он сам удивился той решительности, которую вложил в этот единственный слог.

– Дурачок.

– Посмотри на меня.

Она послушно повернула голову.

– Я могу убить тебя прямо здесь, сейчас, – сказал он, поворачивая рукоять меча.

– Можешь, – сказала она, опять отворачиваясь. – Но ведь не собираешься, правда?

Высоко в небе она заметила парящего чёрной стрелой кроншнепа.

– Могу, – повторил он угрожающим тоном.

– Тогда, может, закончим эту болтовню, – с раздражением сказала она. – Или убей меня сейчас, или отпусти, или веди к своей армии. Честно говоря, мне наплевать. Я просто хочу, чтобы ты решился хоть на что-нибудь.

– Встань.

– Ладно.

Она казалась совершенно безразличной. Когда она поднялась, Ремен встал у неё за спиной. Сквозь её вязаное платье просвечивала бледная кожа.

– Тобой займётся Надар.

– Надар?

– Адъютант Маршала. Нет человека более жестокого.

– Есть.

– Кто?

– Я, конечно.

Меч остриём коснулся её плеча, понуждая идти вниз по склону холма.

Следуя за ней, он позволил себе засмеяться.

Через секунду она смеялась тоже.

Ему не нравился этот смех.

Вскоре они очутились среди высокой – в человеческий рост – травы. Раздвигая траву, она уверенно шла навстречу судьбе. Он же изо всех сил старался удержать меч возле её лопаток, не поранить её и в то же время постоянно напоминать об угрозе.

Неожиданно он споткнулся о корень – долгое время спутанные ноги ещё плохо слушались его, и он упал лицом вниз, потеряв меч.

Нога Сайор тут же опустилась ему на шею, и через мгновение он был мёртв. Его смерть была очень тихой: лишь негромкий треск сломанной шеи.

Она нагнулась и стала шарить в траве в поисках меча. Он должен был быть где-то рядом.

И вдруг заметила, что сквозь стебли травы на неё смотрят люди. Они были на лошадях и носили красно-зелёную форму.

«Всего хорошего, Лайан, – подумала она. – Как бы мне хотелось въехать вместе с тобой в Эрнестрад!»

– Ты убила человека, – сказал грубый голос.

– Я увидела, как он умер, вот и всё.

– Мы тоже видели, как он умер. Кто ты?

– Женщина. Он хотел меня…

Остроносый солдатский ботинок ударил её по горлу.

Глава восьмая. Столкновение

Оба часовых чувствовали какое-то беспокойство, хотя не вполне осознавали, почему. Они сидели на траве, пили из глиняных чашек терпкое вино и, хоть и не говорили о Сайор, но выражали своё беспокойство тем, что вообще не говорили. К ним хотел было присоединиться третий, но, подавленный их молчанием, вскоре ушёл.

– Я, пожалуй, пойду поговорю с Тем Кто Ведёт, – сказал наконец один из них. Он припомнил, как Сайор поцеловала его в щёку. Она обычно не целовалась с незнакомыми людьми так охотно. Может, именно это заставило его сомневаться? Может, она вела себя так необычно, чтобы показать ему: что-то не в порядке? Этот маленький щенок рядом с ней ему тоже очень не понравился. Он не мог понять, что его беспокоило, и от этого беспокойство только усиливалось.

Он отложил чашку и встал.

Другой часовой скептически посмотрел на него.

– Поговоришь? – спросил он. – О чём?

– Ты прекрасно знаешь, о чём.

Часовой сонно потянулся, пытаясь убедить себя в том, что особых причин для беспокойства нет. Это ему не удалось.

– Да.

Последовала короткая пауза, после которой оставшийся сидеть часовой добавил:

– Я один постою на посту, пока тебя не будет.

– Спасибо, – сухо заметил первый. Его товарищ обладал дурацкой привычкой сообщать совершенно очевидные вещи. – Кстати, ты не знаешь, где сегодня ночует Тот Кто Ведёт?

– Ходили слухи, что он спит с Рин и Марьей, хотя, может, я и ошибаюсь.

Он плюнул в паучка, ползущего по травинке, и промахнулся.

– С Рин и Марьей? Но я слышал, что они…

– Не знаю. Что слышал, то слышал. Может, они считают это своей обязанностью: Тот Кто Ведёт отчаянно нуждается в наследнике.

На этот раз плевок настиг паучка, тот побарахтался немного и испустил дух, оглушённый и захлебнувшийся. На лице часового отразилось удовлетворение. Его напарник повернулся и молча пошёл прочь.

Палатка, которую занимали Рин и Марья, находилась в противоположном конце лагеря, рядом с палаткой Редина и Синед. Часовой довольно долго пробирался среди палаток и потухших костров, а потом ещё дольше набирался храбрости, чтобы войти: ведь, в конце концов, был период сна, а в это время людей не принято беспокоить. Но наконец опасения за Сайор взяли верх над этическими условностями.

– Тот Кто Ведёт! – закричал он сквозь полотняные стены палатки.

– Убирайся!

Это был звонкий рассерженный голос Марьи.

– Сайор. Она, возможно, в опасности.

Изнутри послышался шум. Через минуту, натягивая штаны, из палатки вышел Лайан.

Часовой быстро объяснил, что произошло. Через несколько секунд Тот Кто Ведёт разбудил Синед и Редина и сердито указал им на часового, смущённого таким обилием внимания. Он ответил на заданные ему вопросы со всей быстротой и точностью, на которые был способен. Тот Кто Ведёт тем временем созывал остальных членов своей старой гвардии. Вышел из палатки Марк, спотыкаясь в полусне.

Брюс довольно удачно делал вид, что ему вовсе не хочется спать. Рин и Редин казались часовому самыми опасными до них: Редин сердито качал головой, а глаза Рин излучали точно такой же недобрый свет, который недавно напугал шпиона.

– Взята в плен? – сурово спросил у часового Тот Кто Ведёт.

– Возможно. Я не хотел бы прослыть паникёром, но…

– Допустим, это так. Тогда, клянусь памятью моей матери, в этот период сна прольётся кровь.

Острие его меча оказалось на неприятно близком расстоянии от живота часового.

– Где Ланьор? – закричал Тот Кто Ведёт.

– Спит, – послышался приглушённый голос.

– Оставь её, – сказала Рин. – Она всё равно нам не поможет.

Чёрные глаза маленькой женщины излучали ярость.

– Нас восемь, – заключил Тот Кто Ведёт, взяв в расчёт и часового. – Достаточно?

– Смотря для чего, – заметила Рин.

– В каком смысле?

– В смысле того, что для начала надо установить, действительно ли Сайор в опасности, действительно ли её захватили эллоны, и так далее.

Она посмотрела на него так, будто хотела ударить – он даже отошёл на пару шагов.

– А что, если там сотни, или даже тысячи зллонов? – неуверенно спросил Тот Кто Ведёт.

– Тогда вернёмся обратно, кретин.

Часовой был удивлён, что кто-то может так разговаривать с их лидером.

Рин была вне себя от ярости. Она никогда не оспаривала право Лайана быть Тем Кто Ведёт, но в то же время ей самой хотелось иметь дар сохранения реальности; она считала себя более решительной, более способной к военному искусству и обладающей острым стратегическим мышлением, то есть всем тем, чего как раз недоставало Лайану. И сейчас ей хотелось просто разрубить его пополам.

Тот Кто Ведёт был в опасности и понимал это.

– Рин, Марья, Редин, Брюс, Синед – пойдёте со мной, – приказал он. – Остальные останутся здесь. В случае чего лидером будет Марк: у него частично есть мой дар, к тому же, надеюсь, ему поможет певица.

– Оставайся здесь сам, – сказал Марк, удивляясь собственным словам. – Лайан, твоя жизнь нужна нам и нашей армии. Иначе всё будет напрасным.

– Нет. Нет, Марк. Я понимаю, что ты пытаешься сказать, но это бесполезно. Если Сайор нуждается в помощи, а я не помогу ей, я перестану себя уважать.

Удивлению часового не было границ. Люди, которых он считал героями, препирались друг с другом, как дети.

Тот Кто Ведёт свистнул, и перед ним как из-под земли вырос Анан. Вместе с ним почему-то прискакала лошадь Сайор. Рин скептически осмотрела её и села верхом, довольная тем, что нет седла. Животное мотнуло головой, но всё-таки признало нового седока. Рин почесала у лошади за ухом, и та успокоилась. Вскоре и остальные были на лошадях.

Часовой, стоявший на выезде из лагеря, чувствовал себя очень нехорошо. Вино, которое он пил, никогда особенно хорошо не воспринималось его желудком, а сейчас он выпил столько, что, казалось, всё его тело взбунтовалось. Он смотрел на хвосты пяти удаляющихся от него лошадей и удивлялся, как это он дал себя уговорить и остался на посту, когда его напарник отправился на поиски Того Кто Ведёт. Ведь Сайор, конечно же, знала, что делает. Теперь вот эта смешная тревога… Скоро она сама вернётся, причём без помощи своих спасителей.

Лучше бы она его поцеловала, а не напарника.

Это была приятная мысль.

Он взял её в свой кошмарный сон, где люди наступали на него со всех сторон, а другие били их деревянными дубинами. Временами он всхлипывал, наблюдая за персонажами своего сна.

* * *

– Ты тоже не совершенство, – сказала Сайор, изобразив на лице дружескую улыбку.

Надар только что заявил, что она чрезвычайно непривлекательна для противоположного пола, и Сайор решила ответить тем же. В конце концов, чёрт возьми, она всё равно умрёт, почему бы не испортить ему настроение напоследок? Может, разозлив его, она даже каким-то образом поможет Лайану. Она посмотрела на рыжие с сединой волосы Надара, на жидкую бороду и засмеялась.

У неё не было других причин для смеха. Её горло после удара представляло собой один огромный болезненный синяк. А ещё до того, как она пришла в себя, её распяли на траве, крепко привязав руки и ноги ко вбитым, в землю кольям. Ноги её были широко раздвинуты, она была беззащитна.

Надар появился здесь по чистой случайности. Проснувшись, он узнал, что разведчики не вернулись. Гарайн, более предупредительный, чем обычно, рассказав об этом своему командиру, вспомнил вдруг о каких-то неотложных делах и исчез. Надар хотел было, позвать его и приказать возглавить отряд, чтобы отправить на выручку, но тотчас передумал. Беда была в том, что он больше не доверял этому маленькому хитрецу. Когда бунт будет усмирён, ему придётся сделать кое-какие перестановки в офицерском корпусе.

Поэтому, возглавив группу добровольцев, Надар сам отправился на поиски пропавших разведчиков.

И вот перед ним лежал мёртвый шпион, убитый прямо на их глазах ногой этой женщины. Она выдавала себя за крестьянку, но он сомневался в этом: ни один крестьянин, по его мнению, не обладал достаточной быстротой ума, чтобы, заметив минутную слабость эллона, прореагировать так эффективно.

На земле она казалась не такой опасной: распятая, беззащитная. Такое положение, помысли Надара, должно было повлиять на весь её образ мыслей.

Это был безотказный приём, но на этот раз он почему-то не сработал.

Эта сука имела наглость улыбаться ему. Снова и снова.

– Кто ты? – сердито спросил Надар.

Он и его люди теперь стояли вокруг неё. Их лошади разбрелись, и было слышно, как они пасутся неподалёку.

– Я думаю, что ты сам должен ответить на этот вопрос, – серьёзно заметила Сайор. – Я не имею ни малейшего понятия о том, кто ты есть, хотя сам ты, по-видимому, считаешь себя важной птицей. Если бы я повстречала тебя в этих травах при аналогичных обстоятельствах и ты бы мне не понравился, я не думаю, что начала бы беседу ударом ноги в горло и продолжила её, распяв тебя на земле.

– Ты бессовестная маленькая дрянь, да?

Он вытер нос указательным пальцем правой руки.

– Если я бессовестная, то какие же вы?

Надар злобно улыбнулся.

– Я тот, кого ты должна просить о милости. Вот кто. Сейчас цена твоей жизни меньше, чем у мухи. – Он щёлкнул пальцами в подтверждение своих слов. – Ты просто крестьянская девушка, к тому же не самая красивая. Ты не в очень выгодном положении.

– Ваш шпион – маленький человек, которого вы подослали к нам, был в очень выгодном положении, – небрежно заметила она, – до тех пор, пока не потерял его. Я бы помнила об этом на твоём месте.

– Да?

Он саркастически рассмеялся, а она отвела взгляд от его лица: её тошнило от него. Высоко в небе, за качающимися стеблями травы, она заметила облака, медленно плывущие по бескрайней лазури. Ей хотелось каким-то неведомым образом выпутаться из сложившегося положения и полететь туда, к облакам. Этот садист убьёт её мучительной смертью, причём просто ради забавы. И боль она, конечно же, почувствует…

Надар был удивлён силой своей ненависти к ней. Её поведение казалось ему нарушением всех законов природы.

– Мы убьём тебя, – сказал он наконец.

– Я знаю.

– А перед этим…

Угроза осталась незаконченной.

– Меня это не волнует, дерьмо, – сказала Сайор. – Делайте, что хотите, – в конце концов вы проиграете, а я буду мёртвой к тому времени.

Она лежала на земле, чувствуя спиной прохладу, и ей уже почти не терпелось побыстрей встретить весь поток боли, который собирался обрушить на неё этот рыжеволосый человек.

– Я могу и продлить твои пытки.

Она улыбнулась:

– А я буду только смеяться в лицо своим палачам. Мне уже случалось бывать в их руках, когда ваша эллонская мразь приходила в нашу деревню и мучила нас всех, считая себя умнее. – Ей показалось, что он недостаточно хорошо её понял. – Вы действительно считаете себя такими умными? Признайся, в душе вы верите этому?

Он с яростью обнаружил, что не может ответить на её вопрос, и его злость на себя перехлестнула гнев по отношению к ней за оскорбление благословлённого Солнцем Дома Эллона.

– И ты думала об этом, когда мы приходили в твою деревню?

– Да. Именно об этом я и думала.

«Надеюсь, что думала», – мысленно добавила она.

– Они считали, что боль, которую они мне причиняют, ставит их выше меня. Но это было не так. Имей я такую власть, я никогда бы не использовала её подобным образом. И ты со своими глупыми угрозами… Ты для меня ничто.

Её зелёные прямо глаза смотрели ему в лицо.

Она не была красивой, но по какой-то причине ему захотелось обладать ею, разумеется, насильно. Может, потому, что даже будучи беззащитной она говорила ему такое, чего он не мог стерпеть. И то ли он хотел поиздеваться над ней перед смертью, то ли какая-то частичка его души восхищалась её храбростью? Она была целиком в его власти.

Он давно не ощущал подобного желания, в особенности по отношению к крестьянке.

Он хотел её.

Нет, он нуждался в ней. Она была необходима ему.

Хотел – неподходящее слово, ведь он в действительности не хотел делать того, что собирался. Он надеялся, что она расскажет им всё, что знает, и вопреки угрозам он убьёт её быстро, потому что пытки крестьян-бунтовщиков, как правило, не давали положительных результатов. К тому же он никогда не считал себя особенно жестоким человеком – жестокость он рассматривал, как свою обязанность, и верил, что не находит особого удовольствия в чужих страданиях.

Почему же ему так хотелось обладать её неуклюжим маленьким телом?

Потому что она противоречила всему, во что он верил с детства. Он посмотрел на колышущуюся траву, на своих застывших в ожидании солдат и честно признался в этом себе. Признание это ничуть не умалило его страсти, но он как бы придумал себе оправдание. Она сама виновата: это она провоцировала его, она довела до состояния полной бесконечности, неуправляемости. И всегда, вспоминая об этом после, он сможет сказать себе то же самое. Во всём была её вина.

Он нагнулся и дотронулся до её бедра. Она дёрнулась, словно его пальцы жалили, как осы. Перестала смеяться. Потом повернула голову набок, рассыпав волосы веером, и снова улыбнулась, выжидая.

Она была в его власти.

Она была нужна ему, и он собирался ею насладиться.

У него не было выбора. Собственно, он не просил её приходить сюда, это её ошибка, крестьяне, которые восставали против Эллонии, должны…

Все оправдания ничего не стоили.

«Я хочу издеваться над ней потому, что могу, – думал он. – Она права, но мне наплевать».

Он потянулся, чтобы расстегнуть ремень, но тут раздался вопль триумфа. Кричал всадник, которого он так толком и не смог разглядеть. Острие меча скользнуло ему по ноге, и он нагнулся, пытаясь остановить хлынувшую кровь. Один из солдат, захрипев, упал плашмя на траву.

Надар, вдруг оказавшись на четвереньках, стал пятиться назад сквозь упрямую траву. Он ругал себя за глупость: уползать от неумелых крестьян! И единственной причиной тому была недооценка их. Он услышал хруст, когда крестьянский меч рубил шею ещё одному эллонскому солдату. «Это могла оказаться моя шея, – подумал он. – Это моя вина, что мы оказались такими дураками, а не его; он отдал свою жизнь за то, чтобы я мог продолжать делать свои глупые ошибки».

Мимо проскакала лошадь, осыпав его спину комьями земли, и он откатился в сторону, едва увернувшись: копыто опустилось возле самого его уха.

Стрела не задела его. Она выросла перед ним, как некое странное растение. Потом он встал на колени, и сильный удар чуть не раздробил ему челюсть.

Упав на спину, он закрыл руками лицо.

– Теперь вы никогда не убьёте меня, – сказал Тот Кто Ведёт, нагибаясь над Надаром. – Было время, когда Эллония могла сделать это, но ваше время прошло.

Надар повернулся и обнаружил, что смотрит прямо в глаза отрубленной голове. Во рту появился солоноватый привкус.

Крестьяне освободили зеленоглазую женщину, и она всё так же продолжала улыбаться, глядя на него. Казалось, она жалела его, и это было самым неприятным.

– Лайан, – сказала она. – Будь с ним поаккуратней.

Эти слова ранили Надара в самую душу.

Тот Кто Ведёт отвёл её в сторону.

– Эллоны не имеют права жить, – тихо сказал он. – Ты хотела сохранить жизнь того маленького подлеца и смотри, что из этого получилось.

– Каждый имеет право жить, – неожиданно сердито заметила она. – Это право есть абсолютно у всех.

Лайан оставил её и ударом ноги сломал Надару несколько рёбер.

– Остановись.

Сайор схватила Того Кто Ведёт за плечо, пытаясь оттащить его в сторону.

– Почему?

– Отпусти его.

– Куда?

– К его грязной маленькой армии. Он не тот, о ком нам стоит беспокоиться – простой, пустяшный эллонский выскочка, посланный, чтобы подразнить нас.

Надар предпочёл бы быть убитым. Он лежал на траве, а крестьяне говорили о нём так, будто он не существовал. Хуже всего, что ему на переносицу забрался муравей и теперь направлялся в его волосы.

– Оставьте его, – снова сказала женщина.

– Надо убить его, – возразил один из крестьян. Это был высокий крепкий мужчина, который держал в руках окровавленный меч. Он решительно направился к Надару. – Я сделаю это сам.

– Нет, – неожиданно сказал Тот Кто Ведёт, подняв руку ладонью вперёд, чтобы остановить Брюса. – Мы встретимся с ним завтра в бою, и тогда ты сможешь его убить.

– А почему не сейчас?

– Потому, что Сайор права. Этот человек беззащитен. Если мы порешим его сейчас, это будет просто убийством, а мы же крестьяне, а не эллонская мразь. Пусть идёт к своим людям.

Брюс поднял Надара с земли и бросил его на спину лошади. Остальные крестьяне молча сели в сёдла; Сайор села впереди Лайана и, почувствовав руки любимого на своих бёдрах, обернулась и поцеловала его.

Вскоре Сайор и Лайан вернулись в лагерь, Надар возглавил свою армию, а Брюс и его лошадь погибли в схватке с эллонами на обратной дороге.

Наступал новый период бодрствования.

* * *

Позади Надара был лес красно-зелёных флагов, который, казалось, тянулся до самого горизонта. Он потрепал уши своей лошади, почти не осознавая того, что делает, а затем снова повернулся к армии. Большинство военных так никогда и не видели готовой к битве эллонской армии. Он чувствовал, что находился в привилегированном положении. Воздух был свежим и прохладным. Боль от синяков и сломанных рёбер почти не ощущалась. Солнце сверкало на лезвиях обнажённых мечей. Это будет не война – рядовая карательная операция; они убьют нескольких крестьян, а затем вернутся в Гиорран, чтобы доложить Деспоту о победе. Он получит щедрую награду и, скорее всего, будет восстановлен в звании Маршала.

А когда-нибудь он и сам сможет стать Деспотом.

Всё решит этот период бодрствования.

Он никогда не чувствовал в себе столько энергии. Надар не боялся крестьянской армии, если её вообще можно было назвать армией. Да, его рёбра говорили о том, что крестьяне могут иногда могут быть опасны, но он был уверен, что дисциплинированная регулярная армия разобьёт их с лёгкостью. Конечно же, будут и небольшие потери – на войне, как на войне; но в следующий период сна его люди будут пить и праздновать эту лёгкую победу.

«Не хотел бы я оказаться на месте этой крестьянки».

Этой крестьянки…

Мысль о ней портила ему всё настроение. Она была нужна ему. Он хотел унизить её, а вместо этого унизился сам.

Его улыбка потускнела.

Его жёны были эллонскими аристократками, хоть и не очень знатными. Красивые женщины, обученные всем общепринятым искусствам, в одеждах из тончайшего шёлка. Прошло уже много лет с тех пор, как он начал пользоваться крестьянскими девушками, которых держали в Гиорране для этих целей. А теперь эта маленькая зеленоглазая простушка в грубом вязаном платье сделала его другим человеком.

Подошёл Гарайн и дотронулся до его ноги.

– Готовы?

– Мы готовы.

Надар надел шлем. «У неё были зелёные глаза, и она смеялась надо мной…»

– Я сказал: «Мы готовы»!

– Хорошо сэр, – отсалютовал Гарайн и направился к своей лошади, время от времени поглядывая через плечо.

«Она – простая крестьянка, она недостойна всех этих размышлений…» Он вытащил меч и поднял его высоко над головой.

– Мы победим! – закричал он.

– Победим! – поддержал его нестройный гул солдат.

«Она смеялась надо мной…»

– Вперёд!

Он легонько пришпорил коня, и тот медленно вышел из-за прикрытия деревьев. Затем животное двинулось вперёд быстрее, хотя он и придерживал его, чтобы конь не переходил на галоп. Армия двинулась за ним с почти оглушительным шумом: бессмысленные крики солдат, звон оружия, стук копыт и ржание испуганных лошадей.

«Она смеялась надо мной…»

Он что-то потерял. Минуту назад он думал, что ведёт армию к лёгкой победе, но сейчас вдруг признался себе, что испуган. Он вспомнил, как Ветер говорил ему, что его конец наступит, когда он достигнет вершины своего триумфа. Смех этой женщины смутил его.

«У неё были зелёные глаза я каштановые волосы. Она лежала среди высокой травы в полной моей власти. И в это было неправильно, не так ли? Я не должен был находиться там, и она не должна была. Она победила. Победила».

Он покачал головой, чтобы избавиться от этих мысли. Его конь скакал под ним ровно, но в то же время возникло чувство, что ом вот-вот выкинет его из седла.

Они приближались к холму, за которым располагался лагерь крестьян.

И тут… Будто кто-то разлил чернила вдоль всего горизонта. Пятно стало разрастаться и двигаться вниз по склону холма в его сторону.

* * *

Уже от первых стрел крестьян погиб каждый десятый эллон. Почти вдвое больше было раненых, которые с криками падали с коней, пытаясь вытащить зазубренные наконечники стрел из своих тел. Только офицеры в металлических доспехах оставались в относительной безопасности, хотя некоторые из них тоже погибли от стрел, попавших в щели доспехов и отверстия шлемов. Одним из них был Гарайн; когда он падал с лошади, подняв к лицу руки, из-под его шлема потоком хлестала кровь.

Тот Кто Ведёт поднял свою армию очень рано в этот период бодрствования. Он отдавал себе отчёт, что его армия – необученные крестьяне-бунтовщики, которым предстоит тягаться с хорошо подготовленными солдатами; поэтому было необходимо перехватить инициативу, напав на людей Надара до того, как они будут в полной готовности. Лайан расположил своих лучников в несколько рядов вокруг всего поля н приказал им не стрелять, пока эллонская армия не достигнет центра. Он шёл вместе со всеми, подбадривая воинов.

Как только Надар понял, что завёл своих солдат в ловушку, он повернулся и закричал:

– Стройся!

Тотчас строй позади него начал изменяться. Люди разбились на семь групп, каждая со своим лидером, и подняли щиты так, что крестьянские стрелы больше не могли возыметь никакого эффекта.

Вторая волна стрел убила только четверых эллонов.

Надар остался единственным незащищённым солдатом. Основная масса крестьян впереди всё ещё приближалась, крича и размахивая оружием. Они были пешими, и это удивило его: ведь совсем недавно он собственными глазами видел, что у них были лошади и они неплохо держались верхом.

Он приостановил коня и с беспокойством оглянулся. Убитых и раненых было многовато. Шум, стоявший вокруг, складывался в основном из стонов и криков умирающих. Может, он недооценил лидера повстанцев?

Надар неохотно повернул коня и галопом поскакал под прикрытие щитов. В него полетело несколько стрел, но большой угрозы они не представляли.

За барьером щитов он почувствовал знакомый запах кожи и человеческого пота, который придал ему уверенности. Он помнил этот запах с тех пор, как пришёл в армию. Поглядев на взрытый грунт, на бешеные глаза своего коня, он обругал себя за глупость. Давным-давно Гарндон говорил ему, что крестьянские бунты инспирируют чаще всего пришельцы из другого мира, а он не обратил тогда на его слова достаточного внимания. Он воспринимал бунты, как потенциальную, но очень слабую угрозу власти Эллонии; ему никогда не приходило в голову, что он может встретиться с лидером, обладающим хоть каким-то подобием военных знаний.

Новый каскад стрел.

На этот раз всё обошлось. Стрелы упали на траву, отражённые кожаными щитами солдат.

Вот-вот должна была начаться рукопашная схватка.

Надар вынул свой меч, растолкав щиты и даже порезав щёку одному из своих солдат. Он не обратил внимания на то, как тот вскрикнул.

После нескольких минут в тени свет на поле казался ослепительно ярким. Тем не менее он позволил своему коню спокойно бежать навстречу приближающейся волне крестьян и, глядя на рассекаемую конём траву, стал кричать что-то нечленораздельное, чтобы увлечь за собой солдат.

К его удовлетворению, они в полном согласии с воинской дисциплиной собрались в одну фалангу, достали мечи и двинулись вперёд, готовые к резне. Надар махнул рукой, и через минуту пешие солдаты были защищены кольцом всадников.

Весь отряд походил на гибкое красно-зелёное насекомое, неумолимо движущееся вперёд. Стоны раненых вновь сменились воинственными криками, угрозами, невнятным пением и тяжёлым ритмичным топотом солдатских ног. Кое-где из спины насекомого пробивались, как крылья, знамёна, гордо поднятые молодыми солдатами, но в основном оно было покрыто чешуёй из толстых кожаных щитов, из-под которых ярко блестел металл.

Надар опять оглянулся.

«Гордость. Да, я чувствую гордость, но что-то здесь не так. Ветер… То, что сказал Ветер… Нет, не то. Это будет кровавый день, но я не почувствую при этом триумфа – лишь чувство выполненного долга и всё.

Где же крестьянские всадники?»

Он махнул руками, и через несколько секунд перед ним появились, успокаивая лошадей, двое его командиров.

– Они окружили нас, – сказал адъютант Маршала.

Один из офицеров, но возрасту старше, чем Надар, бесцеремонно хмыкнул; другой, помоложе, получивший своё относительно высокое звание недавно, выглядел растерянным.

– Конечно, они окружили нас, – заметил пожилой офицер. – Только кретины не сделали бы этого.

– Вы имеете представление о том, сколько их? – неожиданно спросил он, взглянув в глаза Надару.

– Нет. Их, наверное, больше, чем я думал.

– Больше, чем нас?

– Сомневаюсь. У них, вероятно, есть лидер, хотя я сейчас не вижу его. И всё же я уверен, что это не более чем беспорядочная толпа, – Надар показал рукой в сторону холма.

– Всё зависит от численности этой толпы, – заметил офицер.

– Нам надо разойтись, – сказал Надар молодому офицеру. – Пока мы вместе, эти проклятые стрелы бессильны против нас, но так мы не выиграем битву. Я хочу, чтобы всё поле было занято нашими солдатами.

– Да, сэр.

– Выполняй приказ.

Юноша повернул коня и принялся отдавать приказания.

– Мне жаль, что у нас такие командиры, – спокойно прокомментировал пожилой.