Текст книги "Библиотека географа"

Автор книги: Джон Фасман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

ЧЕМОДАН

Да будет благословен Тот, кто являлся роду человеческому под видом стольких метафор.

Святой Ефрем-Сириец

Когда Идриси покинул Сицилию, его собрание насчитывало пятнадцать предметов. Поскольку я собираюсь произнести короткую речь в свою защиту, то не могу не упомянуть в этой связи и о шестнадцатом. Скажем, это был джутовый мешок Омара Иблиса. Тут, однако, надо иметь в виду, что вещи из джута, за исключением тех редких экземпляров, которые специально сохраняются, не обладают достаточной прочностью, чтобы пережить тысячелетие. В таком случае остается предположить, что джутовый мешок как таковой являлся лишь воплощением идеи путешествия, идеи о жажде перемены мест. Поэтому мы имеем полное право назвать шестнадцатым предметом чемодан, в который мы с Тону сложили пятнадцать артефактов, хранившихся в доме у Яна. И давайте добавим к этому еще один предмет – билет на самолет. Тону показал мне его в тот самый момент, когда в мою дверь постучал Пол. Билет в один конец, в салон первого класса. К нему прилагался конверт, набитый деньгами, которых вполне хватило для безопасного перемещения чемодана и моей скромной особы в некое секретное место.

Предпочитаю говорить об этом в пассивном залоге, поскольку меня не оставляет чувство, что я весьма активно эксплуатировала и использовала Пола. Пассивный же залог создает иллюзию, будто все это происходило волею судьбы. Ведь Пол был такой хороший мальчик (надеюсь, им и остается). Просто слишком молодой – ему едва исполнилось двадцать три, а в этом возрасте большинство людей не представляют интереса, поскольку только еще начинают приобретать необходимую глубину и значительность.

Мы встретились с Полом вскоре после того, как я помогла одному человеку убить другого. Я помогла обладавшему даром убеждения незнакомцу убить человека, который, если взглянуть со стороны, находился под моей опекой уже около года. В этой связи я очень переживала и считала себя негодяйкой. Мальчик появился у моего порога совершенно неожиданно, словно ниоткуда; он хотел говорить с мной и проявлял неподдельное внимание. Не скрою, оно мне льстило. Тем более он всячески давал мне понять, что я представляюсь ему чрезвычайно привлекательной женщиной. Все получалось у него так естественно и я невольно сама в это уверовала, что тоже было очень приятно. Я тогда особенно нуждалась во внимании и понимании. Мне было необходимо утвердиться в мысли, что я вовсе не исчадие ада или чудовище в человеческом образе. Я хотела обрести уверенность, что мои поступки не сделали из меня отщепенку, не достойную находиться в обществе порядочных людей. Мало того, мне требовалось, чтобы кто-то убедил меня в этом. Вот кем был для меня Пол: моими костылями, временной опорой, в которой я так нуждалась. Мне бы очень хотелось перед ним извиниться, но исходя из тона его послания, я сомневаюсь, что он прислушается к моим словам. Впрочем, рано или поздно он преодолеет и свое чувство ко мне, и свои обиды, и забудет обо всем. Ибо сказано: «Все проходит, пройдет и это».

Теперь поговорим об алчности. Этот грех имеет на своем счету множество жертв. Я сказала Полу, что Ян вел скромную, простую жизнь. В определенном смысле так оно и было – он носил дешевую одежду, ездил на куче ржавого хлама и владел небольшим домиком, где на первый взгляд не было ничего, кроме книг и пыли.

Помимо меня, единственным человеком, с которым он общался, был бармен, обитавший в одном из небольших городков по соседству. По словам Тону, алчность этого бармена даже превосходила алчность Яна и служила своего рода источником вдохновения для последнего. Тону сказал мне, что Эдуард – так звали бармена – считался в Советском Союзе крупнейшим контрабандистом и был тайно переправлен в США, штат Коннектикут, специально для того, чтобы помочь Яну собирать артефакты из коллекции Идриси. Убедившись, что орудовать в Коннектикуте куда легче, чем, к примеру, в Москве, этот человек развил здесь бурную деятельность сверх всякой программы: стал разыскивать и обхаживать богатых клиентов, постоянно говорил, сколько у него денег и какие невиданные перспективы сулит богатство в этой стране. Наслушавшись этих разговоров, Ян стал мыслить в том же ключе. И не только мыслить, но и говорить об этом, а также часто выпивать в компании Эдуарда. В это время начали циркулировать слухи, что «Изумрудные скрижали» найдены и за хорошие деньги можно воспользоваться благотворным воздействием, которое они оказывают на человеческий организм. Коллеги Тону, действуя под вымышленными именами, навели справки на этот счет и, к своему большому удивлению, выяснили, что слухи распускают отнюдь не шарлатаны, стремящиеся нажиться на смутных знаниях об «Изумрудных скрижалях». Как оказалось, все ниточки тянулись к Яну.

То, что говорил Тону о Яне и его намерениях, связанных с незаконным использованием «Изумрудных скрижалей», было абсолютной правдой, но он не мог доказательно обосновать необходимость его ликвидации. Тем более я не видела никакой возможности убедить в этом Пола. Если разобраться, Пол, по существу, ничего о Яне не знал и никогда с ним лично не общался. Ян никогда не щупал его, не благодарил за еду, глядя с вожделением, не разговаривал с ним о порнографических фильмах, не заставлял слушать свои бесконечные глупые рассуждения о всемогуществе денег и пользе проституции. Конечно, все это не может служить оправданием его убийства, но теперь, в ретроспективе, я понимаю, что мне не следовало отзываться о нем лишь в положительном ключе. Думаю, все дело в том, что я пожалела его с первой нашей встречи, когда по-соседски отправилась знакомиться и увидела, как он, старый и немощный, курит трубку, сидя на продавленной кушетке в загаженной комнате, где пахло пылью и старостью. И чем дольше я с ним общалась, тем большую жалость испытывала, несмотря на все его грубости и фамильярность. Полагаю, он напоминал мне моего старого сварливого отца, от которого из-за вздорного характера отказалась собственная семья. Отец тоже жил в одиночестве, недобрым словом поминая своих домашних. Как бы то ни было, я решила, что старческая распущенность и похотливость Яна – своего рода крест, который мне надлежит нести по воле судьбы.

Тону помог мне осознать, что эти черты характеризуют Яна как ужасного человека, способного на вселенское зло. Я бесконечно благодарна Тону, который передал мне так много знаний о людях и мире – практических и отвлеченных, очевидных и эзотерических. Думаю, он тоже хорошо ко мне относится и я ему нравлюсь. Не в сексуальном смысле – эта часть бытия, похоже, его не интересует, – а просто уважает меня за ум и способность искренне верить. Ну так вот: в один прекрасный день я, сделав для Яна кое-какие покупки, осталась у него, чтобы сварить суп, который потом и ела вместе с ним за компанию. Все это время Ян повествовал о всевозможных негодяях, своих бывших знакомых, которые незаслуженно преуспели в жизни, не обладая и тысячной долей его, Яна, знаний об этом мире. Я принесла с собой бутылку бренди, и мы за разговором ее выпили – большую часть, естественно, Ян. Когда он задремал, я выплеснула остатки супа за порог, вымыла тарелки и ушла. От меня требовалось одно: не запирать дверь на ключ, – что я и сделала.

Но так казнилась, что в ту ночь совершенно не могла спать. Я пыталась забыть содеянное, пыталась молиться, но ужасное чувство вины продолжало глодать меня изнутри. И тогда я поднялась с кровати, вышла из дома и отправилась к платному телефону-автомату, находившемуся у универсального магазина Арлисса. Оттуда я позвонила в полицию графства Нью-Кендал и сообщила дежурному, что Ян Пюхапэев умер. После этого вернулась домой, забралась в постель и мир сомкнулся вокруг меня, словно гигантский глаз, – я уснула.

Не знаю, как бы развивались события, не сделай я этот звонок. Тону считал, что Ян держит «Изумрудные скрижали» в своем кабинете в Уикендене, поэтому, закончив работу в Линкольне, в ту же ночь отправился туда. Но «Скрижали» хранились в Линкольне. Он вернулся на рассвете и решил дождаться следующей ночи, чтобы снова посетить дом Яна. К сожалению, к тому времени я уже сообщила о его смерти и линкольнская полиция приехала туда. Джозеф Джадид был не прав, утверждая, что местная полиция не будет патрулировать улицу, где находится этот дом. Полицейские наезжали-таки туда ночью, причем нерегулярно, без всякой системы. Иногда они останавливались около дома и светили фонарями в окна. Тону, конечно, предпочел бы выждать, пока у них не пропадет к этому интерес, но тут Пол начал копать это дело и им заинтересовались другие полицейские. Стало очевидно, что ждать больше нельзя. Тогда мы с Тону подожгли мою квартиру и сообщили о возгорании в полицию. Убедившись, что оба местных полицейских вошли ко мне, мы с Тону пробрались в дом Яна и закончили работу.

Потом произошло нечто совершенно для меня неожиданное. Тону, заметив, что я все еще внутренне конфликтую сама с собой, предложил мне занять оставшееся после Яна вакантное место хранителя «Скрижалей». Он сказал, что я, осознавая ценность и святость каждой человеческой жизни, осознаю также и то, что иногда жизни приходится отнимать. И моя печаль есть свидетельство моей положительности. Иными словами, он позволил мне войти в клан избранных и посвятить свою жизнь неизмеримо более важной миссии, нежели я могла мечтать.

Вот как я оказалась в этом тайном месте. На самом деле это обычный город, в котором, впрочем, вы, читатель, скорее всего никогда не были. При всем том я не вижу причины его называть – таких городов много в любой части света, и я могла оказаться где угодно. Здесь я и буду дожидаться приезда Тону. И здесь же я, Ханна Роув, навсегда исчезну для тех, кто меня знал. Итак, Ханна Роув прибыла сюда после пережитых ею в течение последней недели тяжких испытаний, чтобы обрести мир и душевное спокойствие. Немного освоившись, она отправится осматривать окрестности – горы, пронизанные серпантином узких дорог и тропинок. Очень может быть, с ней произойдет несчастный случай: она сорвется с горной тропинки и утонет в бурной горной речке. Возможен и другой вариант: вечером она выйдет из местного бара в сопровождении незнакомого мужчины и в гостиницу больше не вернется. А всего вероятнее, она просто исчезнет, словно растворившись в воздухе, – так, знаете ли, тоже бывает. Я всегда завидовала Геку Финну, сумевшему посетить собственные похороны, но считаю, что в моем случае лучше никаких следов не оставлять… Хочу вам заметить, что и здесь я иногда задаюсь вопросом, правильно ли поступила, и меня охватывает сомнение и тревога. Но это, если разобраться, всего лишь эмоции, а эмоции, особенно сильные, быстро проходят.

БЛАГОДАРНОСТИ

Как обычно, затевая стоящее предприятие, которое успешно заканчивается, я первым делом выражаю благодарность своим самым близким людям: Захарии, Салли, Бенджамину и Ребекке Фасман. Они – якоря, привязывающие меня к жизни и одновременно всегдашние источники вдохновения.

Поскольку эта книга основывается на таком множестве других книг и изданий, что я даже не в состоянии привести их полный список, мне ничего не остается, как выразить свою признательность создателям одного только «Словаря алхимического образа мира» под редакцией Линды Абрахам. Этот словарь явился важнейшим источником нужных мне сведений.

Выражаю также благодарность Питеру Джонсону, Сильвии Селлерс-Гарсия и Джону Уильямсу за то, что они прочитали ранний вариант моей рукописи и внесли в нее поправки и изменения, немало ее улучшившие. Не могу в этой связи не упомянуть и Милдред Ньюмарк, свою тетушку с весьма острыми глазами, разглядевшую в рукописи некоторые несоответствия, ускользнувшие от моего внимания.

Вы держите в руках эту книгу только благодаря усилиям Джима Рутмана и Мередит Блюм. Если бы не они, рукопись так бы и осталась лежать у меня в шкафу, в ящике для носков. Перечислять все достоинства этих людей слишком долго, но главные я все-таки назову – добросовестность и непредвзятость Джима и редакторское чутье Мередит. За это, а также за их энтузиазм, проницательность, мудрость и доброжелательность я бесконечно им благодарен.

Выражаю свою признательность всем сотрудникам издательства «Пингвин» по обе стороны «пруда», и в частности: Анне Годофф, Саймону Проссеру, Софи Филдз, Лайзе Дарнтон, Джульетте Митчелл, Брюсу Гиффорду и Морин Сагден. О лучшей редакционной коллегии нельзя и мечтать.

В мою бытность в Москве газета «Москоу таймс» с первого дня отнеслась ко мне с чуткостью и добротой, которых я еще не успел заслужить. Благодарю за это всех ее сотрудников, а в особенности Линн Берри, Санни Боско и Джой Зигвейд.

В Москве мне также несказанно повезло познакомиться с Джеффри Тейлером, осветившим своими рассказами Россию, которая в противном случае осталась бы для меня темнее ночи. Его щедрость, теплота, любознательность, смелость и юмор стали теми образцами, которым я всегда буду следовать, пока держу в руках перо и езжу по миру.

Теперь несколько слов самому себе в назидание на будущее. Если мой сын через пару месяцев после знакомства с девушкой объявит, что отправляется с ней на необитаемый остров в компании с ее родителями, братьями, кузенами, тетушками и дядюшками, я не должен паниковать. Возможно, все устроится наилучшим образом. Как устроилось в случае с этой книгой благодаря Джорджу и Поле Кримски. Я говорю им спасибо за то, что они были бесконечно добры ко мне и в большом, и в малом, а также приношу отдельные благодарности за то, что они воспитали такую необыкновенную дочь. Без ее содействия я никогда не оказался бы в России и не написал эту книгу. Вот почему я посвящаю «Библиотеку географа» Элиссе. К сему прилагаю и свою глубочайшую признательность.