Текст книги "Сесквоч"
Автор книги: Джон Бостон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
Глава X
Фенберг назначает Митикицкой свиданье
Фенберг ходил перед домом Митикицкой, мысленно рассуждая на этические темы. Было холодно. Было ли этичным назначать свидание своей служащей, успевшей проработать у него всего три дня, и к тому же делать это в утро похорон?
– Это не похоже на меня, – вслух произнес Фенберг. – Я выбит из колеи. Я бегу впереди паровоза. Я опережаю события. Мне самому будет неловко за себя, меня высекут и осмеют.
– Что там пишет Абигайл Ван Бурен?
"Мой выбитый из колеи друг!
Это здорово! Просто замечательно, что у тебя появились чувства к этой молодой, хорошенькой и талантливой леди. Я знаю, что у тебя серьезные намерения. Но, господи, Майк, подожди до тех пор, пока она не поселится и своей квартире!
Эбби".
Старик Эбби. Я собираюсь спросить у нее.
Фенберг позвонил в дверь. И еще постучал. Несколько раз. Наконец он услышал, как попросили подождать. Она шла, он слышал шарканье комнатных тапок.
– Доброе утро, – сказал Фенберг, сияя. – Я приехал, чтобы отвезти вас на похороны.
Митикицкая непонимающе заморгала. На ней был желтый махровый халат, черные волосы не причесаны. На щеке складка после сна. И все же она казалась Фенбергу очень красивой.
– Похороны?
– Ну да.
Митикицкая вздохнула и выглянула на улицу.
– Мне кажется вы все спутали с гольфом. Для гольфа, как и для похорон, нужны стриженые лужайки, озеро и буфет. Но в гольф играют в шесть тридцать утра, когда только что рассвело, а похороны обычно начинаются часов в десять.
Фенберг улыбнулся и продолжал стоять.
– Заходите, – Элен, зевнув, махнула рукой в сторону комнаты и вошла сама, шаркая тапками. – Заходите же.
Фенберг вошел и остановился в нерешительности:
– Господи, я разбудил вас?
– Нет-нет, – ответила Элен, не переставая зевать. – Я собиралась встать пораньше и немного поохотиться на уток перед похоронами. Погонять этих маленьких крякв, до того как они успеют выпить свой утренний кофе.
Элен сложила руки на груди и оперлась о стену. Они нашла эту квартиру на второй день своего пребывания в Бэсин Вэли, и Фенберг помог ей подвезти туда багаж и кое-что из мебели.
– Я решил подарить вам цветок, – Фенберг вынул из-за спины розу на длинном стебле.
Элен понюхала:
– Она хорошо пахнет.
– Да.
– Это для похорон или мне? – спросила она, все еще нюхая цветок.
Это вам, – ответил Фенберг. Прошлым вечером Клиффорд посчитал количество цветов в букете, который Майк принес из цветочного магазина, и заметил, что одна розы лишняя.
Элен зевнула:
– Извините. Я никак не приду в себя. Последние три для были такие сумасшедшие, и мне ни разу не удалось хорошенько выспаться. Я чувствую себя совершенно разбитой. Черт.
– Я думаю, может, мне лучше вернуться через несколько часов? – сказал Фенберг.
– Нет-нет. Останьтесь. Я приготовлю завтрак, – ответила Элен и продолжала стоять, прислонившись к стене. Она посмотрела на цветок, потом на Фенберга. – Что?
– Что "что?" – переспросил Фенберг.
– У меня такое чувство, – произнесла Элен.
– Какое? – заинтересовался Фенберг.
– Такое чувство, что вы пришли сказать о том, что вас тревожит или попросить меня о чем-то непростом.
– Ну… – Фенберг уставился на свои начищенные ботинки. Он оделся, чтобы отправиться на похороны Дарлы Беган, в 4.30 утра. – Я действительно хочу кое о чем попросить вас.
– Я вся внимание, – ответила Элен, зевая.
Элен сняла симпатичную просторную квартиру на одном из верхних этажей дома в спокойном респектабельном районе. Большая часть багажа еще не была распакована, но на верхней полке, протянувшейся вокруг комнаты по всем ее четырем стенам, уже стоял фарфор, и мягкие игрушки с каменными лицами молча наблюдали за ними. Фенберг подумал, что они много знают о Митикицкой. Он повел рукой.
– Я, хм…
– Хорошо сказано.
– Позвольте мне сказать все прямо. Может быть, я выбрал для этого не лучшее время и место. Я обычно совсем не такой. У меня были другие свиданья, и в конце…Нет. Разрешите, я начну сначала.
Элен зевнула.
– Прежде всего мне бы хотелось сказать, что я не надеюсь на многое, и это не имеет никакого отношения к тому, что вы работаете у меня. Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанной выполнить эту просьбу.
Похоже на банальное ухаживание с низменными целями, мелькнуло у Фенберга в голове. Он продолжал:
– Я хочу спросить вас, не согласились бы вы прийти на свиданье, обычное невинное свидание мужчины и женщины. Может быть, пообедаем вместе. Поговорим побольше о нашем прошлом и, конечно, приукрасим его в нужных местах. Потом традиционные проводы до дверей, спасибо за чудесный вечер, и такое же традиционное ну-не-надо-вы-испортите-весь-вечер. Может, я не очень хорошо все объяснил, но, – он сглотнул, – вы придете на свиданье со мной, Митикицкая?
Митикицкая, как говорится, ловила мух. Руки ее повисли, рот открылся. Она все еще стояла у стены и спала стоя, как лошадь.
– Черт, – сказал Фенберг.
Фенберг оставил ее там, подошел к дивану и сел. Он стучал пальцами по подлокотнику и пытался придумать план. Черт. Он пришел слишком рано. Это называется форсировать события. Это акт отчаяния. Орел или решка? "Орел или решка?" – звучало в мозгу. Он причесался. Может, стоит оставить записку и уйти. Нет. Он должен как-то компенсировать свою глупость смелостью. Фенберг молча поднялся с дивана. Он стоял перед Митикицкой и прикидывал, как лучше ее поднять. Одну руку под колени, другую за спину, основной способ переноски невест. Митикицкая храпела. Фенберг отнес ее в спальню, обходя лампы и осторожно минуя дверные проемы. Он прикрыл ее одеялом. Она свернулась калачиком и довольно улыбалась. Майкл тоже улыбнулся. Все-таки она была очень хорошенькая. Он вздохнул и покачал головой, терзаемый выбором между тем, чтобы а) поцеловать ее в щеку, ту, на которой не было складки или б) взять ручку и раскрасить ей черными чернилами передний зуб и положить четверть доллара под подушку. Фенберг пошел па компромисс. Он нежно поцеловал ее и положил сорок семь центов на подушку рядом ее ухом. Потом он поднял упавшую розу и вышел, прикрыв за собой дверь.
Глава XI
Похороны
На похоронах Элен Митикицкая почти все время выглядела смущенной. Она посматривала на Фенберга, но тот шел, глядя прямо перед собой.
– Вы были у меня сегодня утром? – шепнула она ему.
– Ш-ш-ш, – ответил Фенберг.
Все это происходило за день до Рождества, но святки святками, а люди умирали, и их надо было хоронить. В данном случае это, во-первых, была дочь Бегана и, во-вторых, старая миссис Вилларил. Их похороны представляли резкий контраст.
Преподобный отец Туллер беспомощно пожимал плечами и виновато смотрел сквозь стекла очков на М.Дж. Бегана и его жену. Тут ничего не поделаешь, надо подождать, пока утихнет шум. Вилларилы и Лопесы, старейшие в Бэсин Вэли выходцы из Испании, не обладали властью и влиянием. И причина смерти не вызывала интереса – старость. Тем не менее приблизительно восемь тысяч фунтов древних беззубых женщин, одетых в традиционно черные одежды, соревновались, изображая печаль. Они стонали и били себя четками в грудь, в то время как гордый молодой священник отдавал последние почести на испанском. Он закончил службу, осенив всех крестом и слегка поклонившись. Мужчины опустили гроб на веревке в темную прямоугольную яму. В последний момент одна из женщин закричала и неловко упала назад, размахивая руками, как это делает человек, когда пытается удержаться и не упасть в бассейн. Она ухватилась за галстук мужа и увлекла его за собой.
Преподобный Туллер откашлялся, держа в руках открытую библию.
В двадцати пяти ярдах от них на холме, покрытом зарослями дуба и мелкого кустарника, лежало существо, которое гналось в лесу за Элен Митикицкой и схватило ее за коленку Оно лежало на животе, подперев подбородок руками, и рассеянно постукивая нога об ногу. Нельзя было сказать, что оно очень походило на монстра или маньяка. Скорее на молодого Оливера Харди с плоским, как рукавица, лицом. Оно с интересом наблюдало за процессией.
– Почему господь отнял у нас такую молодую девушку в расцвете юности? – спрашивал у неба Туллер. Небеса не отвечали. – Мы не можем спрашивать, мы только можем…
Существо уже не первый раз присутствовало на похоронах. В этот день оно гуляло по окрестным лесам, и обостренное чувство слуха позволило ему услышать плач и всхлипывания, исходящие от двух больших групп людей. Это привлекло его. Оно чувствовало их раскаяние. Это вызывало вопросы. Его мощная грудная клетка, покрытая волосами, поднялась от вздоха, и оно заерзало, устраиваясь поудобнее. Образчик Снежного Человека, обитающего в окрестностях Бэсин Вэли, угнездился в холмистом, заросшем травой предгорье за несколько миль от города. В этой покрытой буйными зарослями долине было много деревьев и кустов, которые служили прекрасным укрытием и из-за которых было хорошо видно кладбище. Похороны заинтриговали его, хоть он и не понимал, что это такое. Он был печален потому, что все были опечалены.
– Дарла была хорошая девушка, – сказал Туллер, кивая головой. – Утешение для отца и матери. Настоящий… – "Солдат?" – подумал Фенберг.
"Патриот своей страны?" – подумала Митикицкая.
"Товарищ по команде?" – подумал Бин Брэс Браун.
Вокруг белого гроба собралось около сотни людей в темной одежде, большинство составляли новые собратья Бегана по приходу. Но больше других внимание существа привлекала высокая стройная девушка с красивыми ногами, одетая в черное платье и шляпу с широкими полями. Существо задумчиво понюхало свою руку и издало тихий мяукающий звук. На ней была вуаль, но существо, несмотря на окружавшую ее толпу, могло точно сказать, что ото была та самая женщина, за которой оно гналось. В последнее время оно чисто издыхало, само не понимая почему.
Мы должны усердно молиться о ее спасении, а также о спасении души заблудшей", который отнял жизнь у этой молодой девушки…
Листья и вуали дам затрепетали на ветру. Все посмотрели на Фенберга.
– …потому что какая польза молиться за брата, а не за врага? Такая молитва не будет услышана на небесах.
У существа был дар. Оно обладало интеллектом. Оно было не таким умным, как Элен или Фенберг, но, безусловно, гораздо умнее братьев Магоногонович. Со своего наблюдательного пункта существу было хорошо видно Элен. Она стояла рядом с человеком, одетым в тройку. Перед ними стояли два мальчика. Тот, что повыше, был весь в черной коже и с серьгой в ухе, у маленького были приглаженные рыжие волосы, и спортивная куртка на нем сидела плохо. Элен подняла глаза на Фенберга и улыбнулась. Фенберг поднял бровь и тоже улыбнулся. Существо решило, что Фенберг, должно быть, ее самец. Волосатый наблюдатель приподнялся на локтях, чтобы лучше разглядеть человека. Глаза его сузились, верхняя губа задрожала. Оно тихо зарычало, потом фыркнуло, отметая Фенберга как не заслуживающего внимания.
Большая Нога понятия не имел, что в блестящем белом ящике было тело. Он не знал также, что тело Дарлы Беган подверглось тщательному медицинскому исследованию, которое поставило больше вопросов, чем дало ответов.
Следствие еще не вынесло решения, но у каждого сложилось свое мнение. Добрая половина горожан верила, что Джон Туберский окончательно сошел с ума и принял Дарлу и Даффилдов за закуску. М.Дж. Беган и его новые братья по религии придерживались этой теории, уточняя, что Туберский – дьявол, сошедший на землю, и его надо сжечь на тихом огне. Фенберг был с этим не согласен, хотя и признавал, что такая процедура улучшает кровообращение.
Те, кто сам видел или слышал от других о клоках волос, зажатых в руке Дарлы Беган, склонялись к версии о разъяренном медведе. Судя по количеству потребленного мяса и следам от укусов, такая возможность была не лишена смысла.
Тогда в игру вступило ФБР. Так как существовала возможность, что Туберский пересек границу штата, через 24 часа после убийства Дарлы Беган вызвали ФБР. Их эксперты обнаружили тревожные факты.
Пучки шерсти, оставшиеся в руках Дарлы, не были медвежьими. Они также не принадлежали Туберскому. Шерсть была слишком длинной, слишком прямой и слишком густой. Не тот цвет. Волосы на образце были черными и серебрились на концах. Они не принадлежали ни одному известному в природе млекопитающему. Они обладали всеми свойствами человеческих волос и все же не принадлежали человеку.
– Вы приходили ко мне рано утром? – наконец шепнула краешком рта Митикицкая и стала набожно рассматривать носки своих черных туфель на высоких каблуках.
– Нет, – прошептал в ответ Фенберг.
Митикицкая казалась встревоженной.
– Я видела чертовски странный сон.
– И как я вам показался? – спросил Фенберг.
– Это был совсем не такой сон, – ответила она, почти не двигая губами и смотря прямо перед собой.
Туллер продолжал:
– И так как мы собрались, чтобы похоронить тело, но не душу этой молодой девушки…
Ранним утром этого дня, три дня спустя после того, как Дарла ушла в другой мир, родилась маленькая девочка. Фенберг, у которого была уйма времени после посещения Митикицкой, навестил ребенка. Его любимым времяпрепровождением было подсматривать в окно комнаты роддома, где лежали в кроватках новорожденные. Туберский, который верил в реинкарнацию, говорил, что Бог в своей бесконечной мудрости специально сделал так, что люди возвращаются в этот мир маленькими мягкими комочками. Это дает им возможность быть любимыми. У них также появляется время отдохнуть от потрясений прошлой жизни, прежде чем все опять пойдет по кругу. Такими мыслями утешал себя Фенберг.
– Аминь, – произнес преподобный Туллер. Он нажал кнопку и привел в действие механизм, плавно и мягко опустивший гроб в могилу.
Митикицкая посмотрела в сторону могилы. Стояло серое декабрьское утро, как будто дню неохота было выходить на работу. М.Дж. Беган, нахмурившись, стоял у могилы. Он сжимал в руке горсть грязи, но не бросал ее на гроб. Рот его быстро двигался. Элен поняла, что он молится. Согнувшийся от горя Беган выглядел в своем широком пальто изможденным и усталым. Его взгляд был все еще остекленевшим от шока и гнева. Позади него стояло около ста одетых в темное людей, пришедших на похороны. Рядом с Элен, Бином Брэсом Брауном и братьями Фенберг не стоял никто. "Они против нас", – подумала Митикицкая.
– Я хочу отдать дань уважения, – сказал Фенберг.
К Бегану уже протянулась цепочка людей.
– Послушайте, – сказал Фенберг небрежно. – Он и Элен сделали маленький шаг вперед. – Сегодня канун рождества и… – Они еще приблизились к Бегану. – если у вас нет других планов, приходите, пожалуйста. У нас будет много еды, и мальчикам хочется, чтобы вы пришли. Я умею готовить. Не знаю, может быть, это вас отпугнет. – Митикицкой захотелось пожать ему руку, но это было неуместно на людях.
Когда подошла очередь Фенберга, Беган ударил его. На самом деле, старый и ослабевший от горя Беган только попытался ударить Фенберга, но промахнулся. Это вызвало замешательство. Беган не удержался и рухнул на землю, плача и крича, что он убил свою дочь. Боль, которую он держал в себе, выплеснулась наружу. Он сам, своими руками, убил свою дочь. Фенберг наклонился над Беганом и гладил его по спине, так же, как он гладил Злючку Джо и Туберского, когда все их родные умерли.
– Ничего страшного, – сказал Фенберг. – Он просто плачет.
В нескольких ярдах от них, в кустах, Большая Нога нахмурил брови и понюхал воздух, как будто старался что-то понять через запахи. Он чувствовал запах печали. Его он узнал. Но воздух приносил и другой аромат, который беспокоил его. Так, ладно. Он не знал, что это. Если читатель помнит, у него не было хвоста, он терпеть не мог собак и любил ходить в кино. Именно в кино, где фильмы смотрят из окон машин. Внутренние часы сообщили ему, что сегодня среда и будут крутить новый фильм.
Глава XII
Рождество без Туберского
Падал тихий рождественский снег. Над крышей дома Фенберга вился дымок. Редкая черно-бурая лисица в теплой зимней шубе раздраженно просеменила мимо парадной двери к лесу, черневшему за домом. И хотя все близкие Фенбергу люди умерли или сошли с ума, по крайней мере, этим вечером Бог был на небе и с миром все было в порядке.
Элен Митикицкая сидела на кровати, принадлежавшей родителям Фенберга. На ней была слегка выцветшая мягкая фланелевая рубашка Фенберга, длинные ноги прикрыты одеялом. Она задумчиво постучала ручкой по линованному блокноту, который одолжил ей Клиффорд, и наконец начала писать:
"Дорогая сестричка!
Кажется, когда мы разговаривали с тобой последний раз, я рассказывала тебе, как определить мужчину при помощи бараньей отбивной. Да. С тех пор, моя дорогая Камали Молли, столько всего произошло. Сейчас я сижу в кровати своего начальника и пишу тебе. На мне только его рубашка (прямо как в рекламе). Не поднимай свою аккуратно выщипанную бровь. Уверяю тебя, что все в лучшем виде.
Я провела тут почти весь день и должна признать, что никогда в жизни так хорошо не проводила время. Это плюс. А минус то, что на меня опять начинает действовать эта проклятая сила притяжения. Ты угадала. Это слово, черт возьми, начинающееся с буквы Л. Но об этом потом. Ты спросишь, почему я в рубашке моего босса?
Все очень невинно и просто. Он вместе со своими братьями (их двое, и они вовсе не отсутствуют), а также наш почтенный спортивный обозреватель, некий мистер Браун, и я собственной персоной сражались в снежки с условием пленных не брать. Я насквозь промокла, совсем без сил и такая счастливая, какой никогда еще себя не чувствовала. Младший из братьев назвал меня сточной канавой, за что я заставила этого рыжеволосого гермафродита есть снег.
Как у тебя дела? Проводишь очередной выходной в шикарном четырехзвездном отеле с очередным безымянным телохранителем откуда-нибудь из Самоа? Вздох. Ты знаешь, сестричка, мне тебя действительно не хватает. Я не уверена, что тебе понравилось бы здесь, но Майк тебе наверняка понравился бы.
В нем столько жизни и боли.
И, конечно, Молл, он очень привлекательный.
Я помогала ему сегодня упаковывать подарки. Рождество здесь, скажу тебе, насилие над здравым смыслом. Буквально каждый квадратный дюйм дома покрыт по меньшей мере четырьмя поколениями различных рождественских украшений. Нет свободного места или, по крайней мере, женской руки. Сланцевый камин занимает почти целую стену. Еще там стоит черно-белый кожаный диван, и я подозреваю, что они не знают, сколько он стоит. Разноцветных лампочек столько, что можно было бы осветить ими казино. А последняя миссис Фенберг сшила красно-зеленые костюмы эльфов для всех этих плюшевых медвежат.
"Надо будет побольше узнать о ней", – подумала Элен, прекратив на минуту писать.
Я не уверена, сестричка, но мне кажется, что шеф приглашал меня на свиданье".
В этот день Митикицкая помогала Фенбергу упаковывать подарки братьям. В камине потрескивали толстые поленья, а Митикицкая подозрительно посматривала на Фенберга. На Фенберге была белая ковбойская рубашка с закатанными рукавами, так что были видны сильные мускулы. Он был в джинсах и дорогих ботинках, красивой куртке из оленьей кожи. И с ужасным ярким зелено-красным галстуком-бабочкой. Клиффорда и Джо закрыли в амбарной пристройке. Это было установившейся традицией, так как подарки всегда упаковывались в последнюю минуту. Если бы Фенберг купил их заранее, братья все равно нашли бы их, как ни прячь. К началу праздника мальчиков выпустили. Клиффорд налетел на Фенберга, но Фенберг с легкостью удержал его одной рукой. Он заметил, что Элен засмотрелась на него, и усмехнулся своей полуулыбкой-полуусмешкой. В свете пламени камина Элен увидела в нем что-то отеческое и в то же время сексуальное и опасное.
Лица Элен и Фенберга были всего лишь на расстоянии фуга. Было бы так естественно поцеловаться. Элен подумала, каким мог быть их первый поцелуй. Наверное, приятным. Нежный поцелуй, без языков. Языки заставили бы ее чихать.
И Митикицкая чихнула.
– Ап-чхи!
– Будьте здоровы, – сказал Фенберг.
– Ап-чхи, ап-чхи!
– Будьте здоровы, будьте здоровы! – Митикицкая чихнула еще три раза и остановилась.
– Вот платок, – сказал Фенберг, доставал из кармана чистый платок.
Его густые, волнистые волосы свободно падали на воротник и завивались вокруг ушей. Он поднес платок к ее носу. Она виновато улыбнулась, глаза стали влажными. Они смотрели друг на друга, а вокруг бегали мальчишки. Митикицкая опять почувствовала влечение. Она опять чихнула, и опять, и опять.
Началось.
– Извините, – сказала Элен. Она стояла и чихала. Потом, шатаясь и непрерывно чихая, вышла из комнаты.
– Будьте здоровы, – сказал Фенберг и туг же шлепнул по маленькой руке Клиффорда, пытавшегося разорвать упаковку подарка.
Фенберг приписал чиханье Элен аллергии и был недалек от истины.
Митикицкой не очень везло с сексом, и она решила про себя, что чихать было гораздо надежней, чем просто сказать нет.
Митикицкая считала секс странным и фривольным времяпрепровождением.
– Как вы опишете секс существу с другой планеты?
– Ну, девушка снимает всю одежду и ложится на спину, примерно вот так, а парень… – Она представила, что объясняет это андроиду Дата из фильма "Звездный скиталец", а он смотрит на нее, приподняв бровь. – …и пока парень делает то, что он делает, трах-трах, девица разражается слезами и все время чихает, – сказала бы она роботу.
Чиханье.
Это началось, когда Элен Митикицкая последний раз была с мужчиной – она занималась любовью в последний раз со своим мужем, Норманом Мормоном. Сначала секс был великолепен. Присутствовал тот воодушевляющий наркотический электрический заряд, о котором Элен всегда думала иронически и считала, что никогда не станет его жертвой. Но после первых экспериментов она уже была обречена. Сначала они с Норманом могли уехать на весь уикенд, в течение которого не выходили из комнаты. Или встречались в странное время в странных местах, после чего лицо Митикицкой горело от предательских следов тершейся о него бороды, глаза становились стеклянными и походка неровной. "Секс вот что разрушает нашу страну", – писала Элен Камали. Элен посмотрела в окно. Там был легкий снегопад.
Они поженились, и Элен страстно любила Нормана, не обращая внимания на неровности его характера. Норман Мормон не тратил зря времени на то, чтобы обманывать Митикицкую. Однажды Элен пораньше вернулась домой с работы и застала пышную девицу в чем мать родила, весело прыгающую вверх и вниз в постели с человеком, с которым Элен обменялась клятвами верности. Норман попросил ее закрыть дверь с обратной стороны. Элен боялась проклятья за то, что в двадцать пять лет уже была дважды разведена, и сделала все, чтобы восстановить отношения. Норман умел очаровывать, он извинился и поклялся страшными клятвами начать все сначала и вести себя прилично. И все равно он продолжал спать с кем попало, а когда она попыталась поговорить с ним, он ударил ее и стал насмехаться над ее бесплодием. Однажды ночью он пришел домой пьяный. От него несло пивом и сигарами. Он насильно овладел ей. Она чихнула на него.
Все было бы ничего, но Элен чихала после этого два дня и не могла остановиться. Именно в тот момент Норман залез к ней в кошелек, взял ключи и ограбил хозяйственный магазин. Ах, Молли, все пропало.
Элен написала своей сестре письмо на девяти страницах. Обед через десять минут, а Митикицкая еще не была одета и не причесывалась.
"Что-то случилось со мной. И с жизнью. Что-то не так с любовью. Волшебное слово, а? "Я люблю тебя!" Я говорила это по крайней мере трем мужьям и всегда искренне. И каждый из них смотрел на меня так, как будто я говорила какие-то неприличные слова. Может, так и было. Я знаю только, что не вынесу еще одного разочарования в жизни, сестренка. Боюсь, что этот чертов Майк может сильно задеть меня. Нет. Не хочу больше. Я думаю, мы сможем стать друзьями, а если он снова попросит меня о свидании, я сдвину шляпу назад и подниму бунт. Надо бежать. Поговорим по телефону.
Твоя умная и красивая сестра,
Элен Митикицкая".
* * *
Рождественский вечер прошло гладко. Митикицкая не чихала и не бунтовала, Фенберг не паниковал. Никогда в жизни они оба так много не смеялись. Элен объелась, что она редко позволяла себе, и остаток вечера сидела в расстегнутых джинсах, что, впрочем, было не видно под слишком широким для нее свитером Фенберга. Трое братьев Фенберг, Элен и Бин Брэс Браун сидели в гостиной у пылающего камина и в полночь открыли подарки. Бин получил новый объектив к своему фотоаппарату и бесплатный сертификат к местному дантисту. Злючка Джо по-настоящему улыбнулся и даже искренне сказал спасибо Майку, когда снял бумагу и увидел "Фендер Стратокастер" с усилителем "Меза/Буги", точно как у рокерской группы Билли. Клиффорд любил играть в войну. Он часами расставлял своих солдатиков, а потом кидал в них комьями грязи или сбивал струей из садового шланга пятиминутным крещендо Вагнера. Так как у части старых солдатиков не было голов, а другая часть сгорела, Фенберг подарил ему двадцать пять упаковок отличных солдат и носик к шлангу для усиления струи. Но предупредил, что шланг не для того, чтобы подмывать фундамент дома и какой-нибудь другой постройки. Среди подарков были также парик, страшная маска для Дня всех святых, две марионетки и вставленная в рамку фотография Энтони Перкинса с его автографом.
Митикицкой достался настоящий кожаный ковбойский пояс с серебряной пряжкой.
– Спасибо, – сказала она, неловко похлопав Фенберга по колену. Она не знала, что делать в такой ситуации, и побоялась обнять его из-за риска снова чихнуть.
Митикицкая утонула в большом рыжевато-коричневом вельветовом кресле и стала рассматривать комнату. Дом был уютный, содержался в удивительном порядке. Тяжелая мужская рука чувствовалась, пожалуй, наиболее явно в декорациях. Можно было бы кое-где добавить цвета. Может, сделать это окно побольше. Прибавить комнатных растений. Взгляд Элен перенесся к дубовой облицовке камина, где среди футбольных и баскетбольных трофеев стояла фотография молодых Майка и Джона. Прически под мясника. Туберский ухмылялся и обнимал Фенберга. Дружки.
В 1:00 Злючка Джо с гитарой в руке прыгал в своей комнате. На нем были наушники, радио настроено на МТБ, звук стерео. Он стартовал с кровати, делая шпагат в воздухе.
В гостиной на полу, распростершись, лежал объевшийся сладким Бин Брэс Браун с восьмиквартовым металлическим кубком на голове. Клиффорд уснул на руках у Элен. Как всегда, все заранее рассчитывавший Фенберг оказался рядом с Элен, когда та засыпала, чтобы она могла положить голову ему на грудь.
Когда огонь потух и осталось только несколько тлеющих угольков, Фенберг улыбнулся. Ему приятно было чувствовать в своих руках Элен. Майкл посмотрел на каминную полку, и Трейси тоже улыбнулась ему. Фенберг почувствовал, как к глазам подступают слезы и отвернулся.
