Текст книги "Сесквоч"
Автор книги: Джон Бостон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
Глава XXIX
Неверные понятия о карме Бегана и Митикицкой
Митикицкая уже не бежала большими прыжками. Она была благодарна судьбе за то, что нашла старую охотничью тропу. Возможно, она была на пути к возвращению в цивилизацию. Почти все утро и день лил дождь. Потоки его заливали лес, и Элен пришлось большую часть времени укрываться под деревом. Она прошла самое большее две мили, когда обнаружила тропу, оказавшуюся опасной и скользкой.
Она проголодалась.
Ей страшно хотелось помидор, уксуса и испанских оливок. А до этого она мечтала о бутерброде с мясом, густо политым соусом и жиром. Ей казалось, что джинсы малы ей размера на три. Но зато прошла утренняя тошнота.
Митикицкая шла и раздумывала.
Она все еще не решила, что делать с Фенбергом, которому она частично ставила в вину эту не предусмотренную расписанием туристическую прогулку. Это было не лучшее времяпрепровождение во время беременности. Митикицкая хотела, чтобы ее ласкали и баловали. Она не знала еще, что выбрать. Чтобы ее баловал безумно любящий ее Фенберг – натирал ей спину, кормил ее с ложечки, не позволял поднимать больше семи унций и стал ее сексуальным рабом из-за того, что она была теперь беременна и в ее организме произошли гормональные изменения. Иногда в голову приходили другие фантазии. Испанские гены внушали ей жалость к себе и мысли о монастыре. Или, по крайней мере, о возвращении домой. Родители сначала будут шокированы, но все равно помогут. Она и Камали Молли купили бы необходимую одежду для будущих матерей. Она родит себе ребенка, будет любить его, даст ему образование, а также займется своей карьерой. Папа с мамой будут сидеть с ребенком днем, им это понравится. В конце концов, кого она пытается обмануть?
Митикицкая поскользнулась и проехала несколько футов на одной ноге, потом восстановила равновесие. Она выругалась и сердито посмотрела на свой след, прежде чем продолжить путь.
Нет. Фенберг не любил ее, подумала она. Он не мог даже произнести этих слов. Однажды, когда они шутливо боролись, она, смеясь, первый раз сказала Фенбергу: "Я люблю тебя". Он посмотрел на нее, как будто услышал слова на иностранном языке. Скажи же, ты, упрямый бойскаут. Так полагается, подумала Элен. Мужчина должен сказать: "Я люблю тебя" и тогда начинают играть арфы и ксилофоны, и мир вдруг становится лучше. Нет. Мне достаточно надоели мужчины. Надеюсь, что у меня будет девочка. Она похлопала себя по животу. Просто играя. Потом обняла его. Девочка там или мальчик, все равно у тебя будет кто-то, кто будет очень сильно любить тебя. Она посмотрела на небеса. Что это означает? Мне надо объяснить, потому что я не знаю.
Митикицкая шла мерным шагом.
Вверху было красиво, садилось солнце.
Может быть, когда ребенок подрастет, она привезет его, чтобы показать отца. Он, наверно, все еще будет издавать свою маленькую газету. Он постареет, поседеют виски, появятся морщины у глаз. Мужчины так красиво стареют, черт бы их побрал. Элен злорадно представила его рядом с толстой женой, просто чтобы досадить ему. Ее дочь (ладно, может, и сын) полюбит его (сукин сын умел очаровывать) и захочет остаться с ним. Он купит ее лошадьми, фильмами и свежим воздухом. Потом он посмотрит через голову ребенка на Элен, как он это умеет делать. Взгляд его скажет без слов: "Ну, милая, я был таким дураком. Оставайся". И он снова разобьет ей сердце.
О Господи. Хватит, Митикицкая, оборвала она себя.
Элен пошла медленнее, потому что тропинка вела теперь вниз. Ей надо быть осторожнее. Скоро стемнеет. Она заметила, что тропинка ведет к скалистому ущелью примерно пятьсот футов глубиной.
Она была уверена, что ее будут искать. Должны искать. Может быть, даже у этого типа Фенберга найдется пара часов, чтобы поискать ее. Потом она засомневалась. Он такой эгоцентричный…
Ну и не надо, Фенберг.
Сама того не зная, она приближалась к водопадам Вебстера.
Митикицкая остановилась и прислушалась. Ей показалось, что она слышит рокочущий звук. Да! Мотор автомобиля. Он ехал в ее сторону. О Господи! Благодарю тебя, благодарю, молилась она. Может быть, это даже Майкл. Митикицкая сняла рюкзак, который она прихватила в лагере Снежного Человека. Машина приближалась. Элен копалась в нейлоновом мешке, она искала расческу и зеркало.
– Фи, – сказала она, глядя на себя в зеркало. Что ты делаешь? Ты же не на свидание собираешься, тебя спасают. Ты должна быть лохматой.
Тем не менее Митикицкая выпрямилась и подготовилась к встрече, как могла. Она стряхнула пыль с одежды, подобрала живот и стояла – ноги вместе, плечи назад – вся ожидание.
Машина оказалась новым «рэйндж-ровером». Митикицкая загородилась рукой от заходящего солнца. В машине сидело четверо. На одном из пассажиров она разглядела форму шерифа. Это был кузен Майкла – Буба. Митикицкая встала на цыпочки и помахала.
– О, господи, как я рада увидеть хоть кого-нибудь, – сказала Митикицкая, когда «ровер» проехал по луже и остановился около нее. – Мистер Беган?
– Привет, Элен, – сказал оборотень.
Митикицкая сделала шаг назад. Что-то тут было не так. Оба брата Магоногоновича сидели на заднем сиденье и смотрели прямо перед собой, как загипнотизированные. Шериф явно был избит, руки его были за спиной в наручниках.
– Нам по пути? – спросил Беган, улыбаясь.
* * *
Митикицкая страшно устала от монстров и лунатиков. Ей надоело жить не дома. Надоело ночевать в лесу, и ей больше не нравились костры.
Она хотела в свою квартиру. Ей хотелось принять ванну и одеть халат.
– Мне это совсем не кажется слишком забавным, – громко сказала Элен, безуспешно сопротивляясь, в то время как братья Магоногоновичи с пустым взглядом связывали ей за спиной руки кожаными ремнями.
Она увидела выдолбленный пень высотой около шести футов, обугленный пламенем. Странный изгиб дерева создавал подобие трона с двумя корнями по бокам, похожими на стремена. С него свисала кожаная упряжь. Пень был похож на гинекологическое кресло для друидов.
– Снова старая история. И так быстро, – сказала она, спокойно и с достоинством выпрямляясь. – Не будете ли так добры сказать мне, какого черта вам надо?
Братья Магоногоновичи выполнили свою задачу и уселись у ног Бегана, как выдрессированные собаки.
– Я ищу тебя уже сто лет, – ответил Беган. Лицо его постарело, морщин стало больше, но оно стало более сильным, подумала Элен.
– Да, я представляю, что это выглядит, как сто лет, – заметила Элен.
– Однажды, давным-давно, я нашел тебя. Помнишь? – спросил Беган.
Элен не помнила. Она быстро рассказывала о том, что с ней произошло за последние несколько дней и, шутки шутками, но не может ли мистер Беган развязать ее теперь? Беган улыбнулся и вдохнул запах серы, исходивший из пламени:
– Это было здесь, сто лет назад. Твои волосы были такие же длинные и черные, только не вились. Ты вернулась еще красивее. У тебя есть чувство юмора. Твой муж Майкл оставил тебя. Одну. Конечно, тогда его звали не Майкл. Все было прекрасно, только ты уже носила его ребенка, и мне пришлось убить тебя за твою неверность и ждать. Ждать еще сто лет. Ты помнишь?
Нет. Все это казалось Митикицкой вздором. Она подозрительно посмотрела на Бубу, потом снова на Бегана.
Она хотела знать, почему связан шериф.
– Обед, – сказал Беган.
Мва-ха.
Он посмотрел на небо:
– Скоро будет полнолуние, и я пройду через эту шараду последний раз. Мне надо поспать. И тебе тоже.
Беган подошел к Элен грациозной походкой зверя. Он изучал ее, нежно гладил лицо, потом приложил два пальца к шейной артерии. Пульс. Элен вздрогнула и отшатнулась.
– Скоро ты будешь умолять меня прикоснуться к тебе, маленькая принцесса.
– Не держите пари на взятые взаймы деньги, – сказала Митикицкая, невольно сжимая ноги.
Беган улыбнулся, он грубо схватил Элен за волосы и откинул ее голову назад. Язык его вывалился.
– Я засыпаю, – сказал Беган и резко поднялся.
– Стерегите их, – приказал он братьям. Они молча кивнули.
Элен закричала:
– Помогите!
Потом она снова набрала воздуха и крикнула – Поооомоооогиииитееее! – Ущелье откликнулось эхом на ее крик.
Беган повернулся к ней:
– Никто тебя не услышит. Но если ты снова закричишь, я заткну тебе рот кляпом. Я люблю спокойных женщин.
Элен разъярилась, но не стала больше кричать. О, мы прекрасно поладим. Элен напряглась и посмотрела вокруг. Она боялась Бегана. Боялась братьев с каменными лицами. Ей было страшно в лесу. Ее пугало все, и при первой возможности…
– Я мертвый человек. – Митикицкая посмотрела на шерифа, потом на братьев, сидевших в нескольких футах от нее с видом полного безразличия.
– Что? – прошептала она.
Шериф заговорил первый раз. Митикицкая придвинулась чуть ближе. Братья увидели это, но не сделали попытки помешать ей. Она подвинулась еще на несколько футов и, когда увидела, что братья не проявляют к ее движениям никакого интереса, подошла совсем близко к Бубе.
– Что вы сказали?
Кузен Фенберга посмотрел на Митикицкую пустыми глазами, как будто то, что он сказал, было так просто.
– Я мертвый, – повторил он. В уголке рта у него запеклась кровь, под левым глазом был синяк.
– Вы можете объяснить мне, что здесь происходит? – попросила его Элен.
– Вы о том, что он тут говорил? Об обеде? Он не шутил.
– О чем вы говорите? Что случилось? Почему вы связаны, и с какой стати эти идиоты смотрят на нас? – прошептала Митикицкая.
– Они его рабы, – устало произнес Буба. – С нами в одном городе жил убийца. Это был не брат Майка и не Снежный Человек. Убийцей был Беган.
– Что? – Митикицкая покачала головой. Месяцы убийств. Все эти разорванные на части люди. Беган был слабым мужчиной под шестьдесят.
– Он убил двух моих помощников прошлой ночью, поменяв облик. Вы знали, что он умеет менять облик?
Митикицкая неуверенно кивнула. Ей хотелось внести Бубу Фенберга в свой список лунатиков, но она не могла.
– Он оборотень и вскоре, когда луна выйдет из-за гор, он изменит внешность, как прошлой ночью. Я не знал, что это он. Мы как раз пытались найти дорогу домой. Радио не работало, и, насколько я знаю, дорога была перекрыта. Не знаю, как ему удалось прорваться. – Буба кивнул головой в сторону Бегана. – Но он проехал. Я и братья шли по тропе, когда он подъехал сзади. Я сказал, что очень рад видеть его, потом два этих клоуна бухнулись на колени и стали кланяться ему. И Беган начал вести себя как ненормальный…
Какое-то внутреннее чувство подсказало Элен, что нет, он не шутит.
– …как будто у него эпилепсия или что-то в этом роде и он не может контролировать свое лицо. Он вдруг сшибает меня с ног, да-да, сшибает с ног меня. Он весит на сотню фунтов меньше меня, а он отбросил меня на добрых двадцать футов.
Я поднимаюсь, и тут он прыгает на меня, начинает избивать и при этом все время смеется. Я хватаюсь за пистолет, он выбивает его у меня из рук. Потом он поворачивается к этим двум. Я никогда не видел, чтобы человек так быстро двигался. Он набрасывается на этого, – указал Буба на Лома. – Прыгает на него и кусает в шею. Лом кричит и просит брата помочь ему. А я вижу, как Беган откусывает огромный кусок от шеи Лома.
Митикицкая посмотрела на Лома. Никаких следов не было.
– Потом старик принялся за Лютера. Он рычал, как зверь, как горный лев, когда он действительно в ярости. Беган начал кусать и царапать Лютера, а Лютер, который в два раза больше Бегана, не мог защитить себя.
Элен заметила, что на Лютере тоже не видно никаких следов.
– Я не мог бежать. Я был как загипнотизированный. Беган прыгал и кричал, как сумасшедший. Все лицо у него было в крови. Он кружился над ними и пел что-то, не знаю… кажется, на испанском…
Латынь.
– Они перестали кричать и просто лежали на земле в конвульсиях. Через несколько минут Беган дал им сигнал, как будто вызвав из могилы. Они поднялись. На них не было ни царапины.
Элен затошнило. Она посмотрела вокруг себя. Как во сне.
– Я наконец пришел в себя, – сказал потрясенный воспоминаниями Буба. – Я поднялся и побежал, но Беган щелкнул пальцами. Его помощники побежали за мной и вернули меня. Я оказался прямо перед ним и… его глаза. Они были средоточием всего мирового зла и вытягивали из меня…
– Душу?
– Думаю, хватит, – произнес Беган, не вставая со своего ложа. Лом поднялся, как по команде. Он ударил Бубу и сшиб его с ног.
– Если можете, сделайте так, чтобы я умер быстро, мисс, – просил Буба Фенберг Элен. Он прочитал на ее лице удивление. – Разве вы не понимаете? Вы будете такой, как он. Ночью здесь будут принесены жертвы. Я знаю, что мне придется умереть. И может быть, лучше оказаться на моем месте, чем на вашем.
Никто, кроме Бегана, не спал этой ночью у водопадов Вебстера.
Братья Магоногонович не сводили глаз с Элен. Шериф глядел в пространство перед собой. Митикицкая смотрела в сторону леса и планировала побег.
Хорошего было мало.
Она крутила руками, пытаясь развязать их. По крайней мере, на нее не надели наручники, как на шерифа. Митикицкая развязала один узел и изо всех сил пыталась сделать то же самое со следующим. Она в кровь ободрала пальцы около ногтей. План у нее был простой. Бежать как заяц. Она рассчитала, что благодаря меньшим габаритам ей удастся увильнуть от грузных, неповоротливых братьев, стоит только добраться до кустов. А дальше останется только увеличивать расстояние между ней и ими. Может быть, придется бежать десять, сорок миль. Она не представляла, где находится, но точно знала, что любое место было лучше этого.
Боже, как темно было вокруг.
Беган быстро поднялся, пробуждаясь ото сна.
Трансформация начиналась.
Беган встал и вытянулся. Он щелкнул пальцами, и братья послушно поднялись и встали. Митикицкая старалась не смотреть на Бегана. На ушах его, пока он спал, выросли волосы, и заострился не только нос, но все лицо стало более худым.
– Перед бурей всегда бывает затишье, – сказал он. – Этот цикл всегда регулярный и предсказуемый. Кажется, в этот раз я, честно говоря, получаю самое большое удовольствие. Только в эти моменты я спокоен.
– Мистер Беган, мне бы хотелось, чтобы вы отпустили меня.
– Я не могу сделать этого, Элен.
– Если вы беспокоитесь, что я расскажу кому-нибудь о вас, то я не сделаю этого, – пообещала Митикицкая. – Я боюсь, что все зайдет слишком далеко, с вами что-нибудь случится и вы не сможете измениться. Сейчас еще не поздно.
Беган задумчиво улыбнулся:
– Иногда я говорю себе это. На самом деле тут от меня ничего не зависит. От меня ничего не зависит вот уже два века. Я, видите ли, продал душу. Вам трудно поверить в это?
– Извините, – сказала Элен, – но я действительно не понимаю.
– Я оборотень, – просто признался Беган. От боли он подался вперед. Он вздрогнул, и лицо его исказилось от боли. Митикицкая отшатнулась, Беган вытянул вперед темнеющую руку. – Не беспокойтесь. Это только слабый толчок перед большим землетрясением.
– Я не хочу умирать.
Буба Фенберг посмотрел на Элен озабоченным а-как-насчет-меня? взглядом.
– И я не хочу, чтобы умирал шериф, – сказала Митикицкая. – У вас здесь есть выбор.
– Тебе действительно не о чем беспокоиться, Элен, – сказал Беган почти нежно. – Жизнь? Ты будешь жить вечно. Ты будешь богатой, сильной, красивой всегда. У тебя будут рабы. Ты будешь путешествовать по экзотическим местам, которых никто не видел. Он? – Беган кивнул в сторону шерифа и пожал плечами: – Его судьба давно решена. Я обещаю покончить с ним быстро. Это мой свадебный подарок тебе.
Буба выглядел так, будто его вот-вот стошнит. Элен хотела знать, почему именно она. Она тянула время.
– Я не знаю точно, почему ты. Это каким-то образом связано с твоим прошлым. Мне показали тебя много лет назад и пообещали, что ты станешь моей невестой. Мы с тобой должны овладеть тайной. И я получу новое тело – сильное, молодое, красивое вместо этих уродливых, внушающих жалость форм. Она обещала мне это.
– Она? – Элен перестала развязывать мокрые от пота ремни.
– Она предводительница Братства Тьмы, и ей три тысячи лет.
– Держу пари, ей не дашь ни одним днем больше двадцати девяти, – сказала Элен.
– Больше сорока. Она снимается в кино, – объяснил Беган. – Когда ты была маленькой девочкой, она брала меня к тебе, и мы видели, как ты играешь в школьном дворе, или смотрели через окно, как ты спишь.
Элен возмущенно поежилась.
– Я не знаю, почему именно ты из всех людей, – продолжал Беган. – Это имеет какое-то отношение к – я ненавижу это слово – твоей карме. Очевидно, много лет назад ты была колдуньей в Древнем Египте и погубила жизни многих тысяч людей.
– Мне очень жаль.
Беган пожал плечами:
– Все мы стараемся сделать как лучше. Но теперь пришла расплата. Мы должны расплатиться с кармой.
Туберский объяснил бы, что расплата с кармой – еще одна ошибочная концепция, сказка для домохозяек, в которую все верят по ошибке. Но Туберский был далеко.
– Не обижайтесь, но я не верю во всю эту чепуху…
– Неважно. Это эксперимент, и у нас впереди долгие годы. Мы сможем поговорить о многих интересных вещах.
– …не знаю, что сделала я, но не думаю, чтобы мне захотелось выйти замуж за существо, которое хладнокровно убивало людей, и к тому же я уже…
– Она горячая, – перебил ее Беган, – кровь, всегда горячая. – Он яростно затряс головой, как бы пытаясь отмахнуться от угрызений совести. – Я убил сотни людей голыми руками. Сотни. Ничего не изменится, если к ним добавится еще один, не так ли? Или еще сто? Я поддерживаю баланс в природе, даже Бог не может…
Беган задрожал и согнулся пополам.
Боль. Митикицкая не разобрала, стонет ли он или это скрипит его тело.
– С вами все в порядке? – спросила она, наклоняясь вперед.
– Д-д-ааа! – прошипел он и выпрямился. Крик застрял у Митикицкой в горле. Последние метаморфозы М.Дж. Бегана – голоса, какофония голосов, как будто рой сердитых пчел жужжал у него в мозгу и каждая в чем-то обвиняла. Пульс его повысился до ста пятидесяти, потом до двухсот, трехсот и четырехсот пятидесяти в минуту. Адреналин. Истощение. Несмотря на истощение, клетки его тела горели. Он чувствовал, как тело его горит и раздирается, и Беган увеличивался в размерах на глазах у Митикицкой. Она испуганно наблюдала, как он вырос еще на дюйм, нос стал черным и блестящим. Черные с проседью волосы росли прямо под глазами. Дыхание стало жадным и прерывистым.
– Ах ты, черт, – выдохнула Митикицкая и отшатнулась назад. Она натолкнулась на Бубу и ухватилась за его ноги. Глаза Бубы были закрыты. Он читал покаянные молитвы.
– О-о-о-о-о-о! Больно! – стонал Беган. – Мне это нравится. Хорошо. Теперь хорошо, – сказал он, делая глубокие вдохи. – В этом месте у меня всегда кружится голова.
– Может быть, попробуете думать о чем-нибудь приятном, – предложила Митикицкая.
– Я думаю, – ответил М.Дж. Беган, выдавив собачью улыбку. – Я думаю о тебе.
Луна медленно поднималась и как будто улыбалась невинной и безмятежной улыбкой. Беган опустился на четвереньки и поднял голову, чтобы лучше видеть ее.
– А что случится со мной? – спросила Митикицкая. Она лихорадочно работала руками. Узлы набухли от пота.
Беган медленно вращал головой:
– Тебе хочется знать все в деталях?
Она посмотрела на столб:
– Просто нарисуйте общую картину.
– Тебя привяжут к нашему венчальному столбу. Я возьму тебя. У тебя будет мой ребенок, подарок моей госпоже.
– Тут возникает проблема, – сказала Митикицкая.
– Тихо.
– Я уже…
Слово «беременна» заглушил вой полудемона-полуживотного. Беган прыжками приблизился к Митикицкой. Она перестала возиться с узлами.
– Когда поднимется полная луна, моя трансформация закончится. Никакая сила на земле не остановит меня этой ночью, при этой луне, когда я буду обладать полным могуществом. Я превращусь из зверя в человека и никогда больше не буду ползать и прятаться в кустах!
– Как хорошо. Продвижение в чине. – Узел поддавался.
Беган смотрел на поднимающуюся луну. Он стонал и корчился от боли, как пьяный танцор. Мускулы его росли со страшной скоростью, клетки мутировали и множились в бешеном темпе, волосы буквально росли из тела. Беган разрывал на себе одежду мощными скрюченными когтями. Голос его теперь глухо вибрировал:
– Скоро я войду в тебя, невеста…
"Черта с два, – подумала Элен. Второй узел был почти развязан. – Я скорее умру".
– А потом, дорогая, мы устроим пир, чтобы скрепить наш союз кровью, – визжал Беган, указывая когтем на Бубу, который старался не поднимать головы.
Белки, сосиски, шерифы. Диета Элен летела к черту. Буквально.
– Нет, извините, я не ем людей, – сказала Митикицкая, – даже в особых случаях.
– О Элен, все убивают, – уговаривал Беган. Его мощная теперь грудь вздымалась в лунном свете. Он успокоился на короткое время. – Мне надо сесть. Этот промежуток был тяжелым, как никогда, вскоре будет последний толчок.
Митикицкой не понравилось слово "толчок".
– Даже мои новые слуги, благородные братья Магоногоновичи, убивали. Вы знали это?
Элен покачала головой. Нет. Еще один узел развязан. Остался последний. В пальцах уже не было сил.
– Они поведали мне о своем маленьком преступлении. Ирония судьбы. Какой сюжет вырисовывается. Ах. Твой дружок. Майкл. Как мы сохраняем наши привязанности от одной жизни к другой. Майкл был твоим мужем сто лет назад. Та же суть. Другое тело. Он покинул тебя, Элен. Я нашел тебя. Ты покинула меня. И я убил тебя. Какая потеря. – Говорил Беган, будто произнося заклятия. Он долго смотрел перед собой на землю. На него нахлынули воспоминания об умоляющих о жалости жертвах. Беган с рычанием отогнал от себя жалость. – Твой Майк умер от разрыва сердца. Хрупкий, слабый, слабый он был человек. А короткий промежуток времени он был женат, как ты, конечно, знаешь. У него был маленький ребенок. Однажды холодным зимним вечером двое этих парней, накачавшихся алкоголем, играли в опасные игры на покрытой льдом дороге. Они столкнули ее машину в кювет.
– О Господи!.. – Элен опять прекратила распутывать.
– Да. Жена и ребенок Фенберга. Они могли остановиться и спасти женщину и ребенка. Они не сделали этого. Вместо этого они бросили в машину пустой бутылкой из-под виски. Они смеялись над криками, издевались, а потом уехали. Сегодня, после церемонии, мы с тобой побежим через первозданный лес. Мы отправим Фенберга в пустоту к его жене и ребенку. И ты будешь умолять разрешить тебе убить его. Я разрешу тебе. Я могу взять себе его брата. Совершенно… А-а-а!..
Беган откинулся назад и закрутился по земле. Он схватился за виски и визжал в своем последнем превращении. У него прорезались смертельно острые передние резцы. Всякое сходство с человеческим лицом исчезло, ничего не осталось. Это было искаженное похотью и голодом лицо монстра. Элен освободила одну руку, потом другую и сбросила путы.
Она бросилась бежать в никуда.
Они поиграли с ней пять минут, доведя до изнеможения, когда она пыталась найти выход из образованного ими круга. Митикицкая билась и кричала в истерике, пытаясь на какое-то время потерять сознание и в то же время боясь его потерять. Они привязали ее к столбу, стоя, с широко расставленными ногами. К верхней пуговице блузки Элен потянулся коготь и расстегнул ее, потом еще одну и еще одну. Морда волосатого оборотня была совсем рядом с лицом Элен. Она подумала о своем ребенке и о том, что, странно, так же дышала собака у них в доме.
