Текст книги "Ожившая сказка (ЛП)"

Автор книги: Джоди Линн Пиколт

Соавторы: Саманта Ван Лир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Повернувшись к Джулс, я увидел, что она не сводит глаз с того места, куда только что упала Блёсточка.

– Из-за нас чуть не погибла фея, – убитым голосом сообщила она. – Теперь мы точно попадём в ад.

– Мне кажется, – заметил капитан Крэбб, – удача перестала сопутствовать тебе, морячок.

Я взглянул на ночное небо, на невидимые буквы, накарябанные на страницах этой книги.

– Кто главный враг бумаги? – спросил я Джулс.

– Ножницы? – предположила она.

– Нет, – хмуро ответил я. – Огонь.

★★★

Пока мы мчались по страницам к пещере Пиро, я объяснил свой план Джулс. Хоть феи и самые сильные создания, но с помощью грубой силы им не справиться против букв. Из чего следует, что мы тоже в этом деле не преуспеем. Тем не менее, буквы написаны на бумаге, а бумага горит. Так что нам потребуется всего лишь немного огонька.

– Вау. Кажется, твои добродетели не заканчиваются симпатичным личиком, – впечатлилась Джулс.

– Ну что тут ещё скажешь: я тёмная лошадка.

– С той феей всё же будет хорошо? – спросила Джулс, крепко схватив меня за руку, когда мы завернули за утёс недалеко от пещеры Пиро. Я остановился перед ней.

– Не волнуйся. Блёсточка не может погибнуть в сказке. В худшем случае Оливер просто откроет снова книгу и она опять будет жива-здорова.

– Просто ей было так… плохо, – содрогнулась Джулс. – Вдруг что-то подобное произойдёт с нами? Мы тоже оживём?

Я вспомнил, что говорил Орвилл: ты следуешь правилам того мира, в котором находишься.

– Да, – ответил я. – В сказке мы с тобой бессмертны.

– Ну ладно, – широко улыбнулась Джулс. – Если у нас всё получится, точно откроем бойцовский клуб.

Вскоре мы дошли до входа в пещеру дракона. Обрушенная (книгой, в знак протеста) часть его дома была восстановлена, возможно, той же самой упрямой магией, что заставила меня вырядиться в рейтузы. Дракон храпел, лёжа на спине и выпуская кольца дыма.

– Ты уверен, что эта затея безопасна? – Джулс зарыла мыски в пыльную землю.

– Ты ведь его уже знаешь. Он как большой ретривер.

– Это же негласное правило: никогда не буди спящего дракона.

– Ну что за детский сад.

Я подошёл к огромной голове Пиро и прошептал ему в ухо:

– Пиро, проснись и пой! – мой голос потонул в его непрерывном храпе. – ПИРО! – заорал я.

Дракон вздрогнул и проснулся, распахнув внушительным веером свои крылья. Его красный глаз медленно остановился на мне, и Пиро угрожающе оскалился.

– Мне нужна твоя помощь, – пояснил я. – Довезёшь меня до начала самой последней страницы сказки?

Гигант кивнул и опустил крыло, чтобы я мог забраться к нему на спину. К моему удивлению, Джулс тоже уселась позади меня.

– И ты со мной? – поинтересовался я.

– Ну конечно. Когда я ещё в своей жизни смогу прокатиться на драконе?

Я почувствовал, как её руки крепко обхватили меня и как чешуя Пиро заходила ходуном подо мной, когда он поднялся на ноги и ящерицей выполз из пещеры на выступ.

– Держись, – сказал я Джулс через плечо.

Пиро выдохнул пламя, осветив на мгновение долину внизу, прежде чем она вновь погрузилась во мрак. Он присел на задние лапы и прыгнул вперёд; его крылья поймали воздушный поток и надулись подобно парусу, когда мы взмыли в небо.

Вот он я – парень, который почти не покидал свою комнату, у которого друзья и те виртуальные, который страшился всего на свете: от уроков физкультуры до общения, – лечу на драконе с обнимающей меня клёвой девчонкой. Наконец-то я стал героем. Как бы я хотел, чтобы меня увидела мама, подумалось мне.

Как я хочу увидеть её саму.

Джулс кричала от восторга, когда Пиро лавировал между горными хребтами, то поднимаясь, то опускаясь, будто бы вагонетка на американских горках сошла с рельсов. Она так крепко держалась за меня, что костяшки её пальцев побелели, а лицо уткнулось мне в плечо. На секунду мне захотелось вечно летать на Пиро.

Когда дракон перепрыгнул на следующую страницу, его крылья подхватил новый порыв ветра и он взлетел ещё выше. Вскоре показался конец истории.

– Притормози, дружок, – сказал я. Хотя мне и не было видно, по словам фей, именно тут Блёсточка наткнулась на буквенную стену.

Я потянул за кожистую гриву Пиро как за поводья, и он резко остановился, не переставая размахивать крыльями и напрягая свои мощные мышцы.

– Пиро, – скомандовал я, – да будет свет!

Пиро раскрыл свою пасть, и небо окрасила огненная полоса. На мгновение мир стал ярко-оранжевым. Пламя очертило то, что некогда было буквами – разрушенные, скомканные, сваленные в кучу, слепленные между собой, они склеили страницы, не давая им раскрыться.

– Ближе, – повелел я, и дракон подался чуть вперёд. – На счёт три уничтожь их. Раз… – начал я, и Пиро вобрал в себя побольше воздуха. – Два… – его щёки выдохнули дым, освещённый внутренним пламенем. – ТРИ! – закричал я, и буквы занялись огнём.

Чернила закапали с них, превратившись в чёрный дождь, который зарядил, пачкая океан внизу.

– Ну всё, – потянул я вновь за гриву Пиро, похлопывая его по шее, когда на небе образовалась довольно вместительная для нас дыра, и дракон утробно зарычал в ответ.

Я легонько ударил его в бок сапогом, как обычно понукают лошадь. Дракон нырнул вперёд, прямо в океан звёзд.

Джулс ахнула позади. Ощущение было такое, словно кто-то бросил в нас пригоршню бриллиантов, и когда мы задевали какую-нибудь звезду, она звенела подобно осколку стекла. Наконец мы добрались до той, что не светила и не сияла.

– Я придержу его, – сказал я Джулс. – Сможешь её достать?

Я крепко схватился за гриву Пиро, сдерживая его силу всё то время, пока Джулс, наклонившись вправо, вытянула руки и сорвала звезду.

– Готово! – констатировала она.

Когда звезда была снята, остальные звёзды замерцали, создав собой небольшие скопления, а в ночном небе осталась пустота.

Обратный полёт выдался чудесным. Солнце уже вставало, играя с водой в солнечные зайчики. Птицы мелькали и кружили рядом с нами. Пиро взмыл над замком и проревел, как и всегда делал по утрам, только сегодня меня не разбудил этот будильник. Несмотря на то, что я не спал, внутри меня царило чувство небывалой оживлённости.

После приземления Пиро широко зевнул, извергнув дым.

– Ты круто справился, – похвалил его я, спрыгивая с драконьей спины и протягивая руку Джулс, чтобы помочь ей спуститься.

Дракон заполз в глубину своей пещеры и вовсю захрапел, когда мы с Джулс уселись на краю выступа, свесив ноги. Она достала полночное сокровище из лифа платья.

– Да ладно! – воскликнул я.

– Ну а что? – последовал ответ. – Карманов-то нет! – Джулс вложила звезду в мою ладонь.

Мне казалось, что небесное тело должно было немного жечь руку. Или хотя бы быть тёплым, или колючим и тяжёлым, как метеорит. Наша звезда, напротив, не обладала ни одним из этих качеств. В действительности, при ближайшем рассмотрении, она ничем не отличалась от сахарной печенюшки в форме пятиконечной звезды, покрытой жёлтой глазурью.

Повертев её в руках, я увидел на обратной стороне следующую надпись: ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ.

– Джулс, – выдохнул я, – мне кажется, мы нашли то, что искали.

Представьте, что у вас остался только один день в этом мире. Как вы им распорядитесь?

Проведёте его с теми, кого любите?

Отправитесь в путешествие в самые дальние уголки мира, чтобы увидеть как можно больше чудес?

Будете есть только шоколад?

Попросите прощения за причинённые обиды? Дадите отпор тому, кого всегда боялись? Признаетесь в любви тому, в кого были всё это время тайно влюблены?

Так зачем же мы откладываем до последнего всё то, что следовало делать постоянно?

ОЛИВЕР

Согласно истории, в тот момент, когда мой отец сражался с драконом, моя мать давала мне жизнь. Ей помогали три феи, которые должны были чем-то одарить её дитя. Первая фея даровала мне мудрость. Вторая – верное сердце. Но прежде чем третья фея преподнесла свой дар – храбрость, моей матери было видение короля, которому грозила неминуемая гибель, и она выкрикнула: «Спасите его!». Третья фея, неверно истолковав её мольбу, не стала дарить мне смелость. Вместо этого она вдохнула в меня жизнь, так что в тот момент, когда король погиб, я – родился.

Я всегда думал: может, поэтому мне здесь нет покоя? Я был единственным персонажем, которому в самом деле дали жизнь – так что вполне естественно, что мне хотелось испробовать её в полной мере, а не в рамках чьей-то истории. Хотелось написать эту историю самому. Мне было тесно в своих границах; я мечтал о большем. Иначе какой смысл иметь жизнь и не жить её?

Однако когда вы сидите внутри и смотрите наружу, внешний мир кажется совершенным. Вы никогда не замечаете паутины в укромных углах; никогда не поворачиваете ту самую медаль пресловутой обратной стороной, чтобы посмотреть, в чём же она заключается, эта обратная сторона; никогда не знаете, что может пойти не так.

Вот она, правда о настоящих вещах – их можно сломать.

Сначала, когда я только открыл глаза и отключил будильник на тумбочке, моё состояние было похоже на блаженное, абсолютное неведение. Разум всё ещё находился где-то между сном и реальностью. Я не помнил, что было вчера. Не помнил, что должно было произойти.

Но потом вдруг воспоминания обрушились на меня и перехватили дыхание.

Фрамп. Машина. Смерть.

Расставание с Делайлой.

Каждая мысль была сродни удару ножа, но вот последний оказался смертельным.

Я провёл рукой по лицу, гадая, чего мне будет стоить сегодня моё амплуа подростка с фальшивым американским акцентом, который выслушивает жалобы одноклассников, словно они что-то значат, в общем, ведёт себя как стандартный школьник. Я даже не мог представить, каково это: видеть Делайлу и не считать минуты, что нам ещё остались.

Я застелил кровать (этого мне делать уже не придётся по возвращении в треклятую книжку, ибо тамошняя кровать умудряется заправлять себя сама), доковылял до ванной, почистил зубы и забрался в душ, подставив тело водяным струям.

Закрыв глаза, я увидел перед своим мысленным взором Фрампа. Интересно, как долго он будет так являться мне? А когда перестанет, значит ли это, что я его забыл? А когда мы расстанемся с Делайлой, произойдёт ли то же самое?

Нет, сказал я себе, ведь она всегда сможет открыть книгу и поговорить со мной, как и раньше.

А что будет, если она встретит другого, когда она вернётся со свидания с разрумянившимися щеками, думая о ком-то другом, не обо мне? Она выйдет замуж, у неё появятся дети, потом Делайла постареет, а я так и останусь шестнадцатилетним принцем навсегда.

Мне было всё равно, что её волосы поседеют, а на лице появятся морщинки. Я буду любить Делайлу до конца своих дней, что в моём случае – вечно. Но в её случае всё иначе. Мне некуда идти, у меня нет возможности двигаться дальше, в отличие от Делайлы. Её мир заставит её забыть обо мне, а мой – заставит о ней помнить.

Выключив душ, я некоторое время простоял, прислонив ладони к кафелю в попытках отсрочить неизбежное. Потом, обернув полотенце вокруг бёдер, я направился в спальню, чтобы одеться в те вещи, которые не стали для меня привычными. Запихнув в рюкзак книги и невыполненную домашнюю работу, я поспешил вниз, чтобы подкрепиться перед тем, как приедет автобус.

На кухне Джессамин уже поставила миску с хлопьями, которые, наверное, нравились Эдгару, но, на мой взгляд, были на вкус как песок. Когда она обернулась, я увидел тёмные круги под её глазами, а лицо женщины было неестественно бледным. Она снова заболела? Неужели я опять настолько глубоко погрузился в собственные проблемы, что не заметил этого?

– Всё хорошо? – поинтересовался я.

– Неважно спала прошлой ночью, – пожала плечами Джессамин. – Должно быть, полнолуние повлияло или ещё чего, – женщина открыла холодильник и вытащила пакет апельсинового сока. Я подумал, она нальёт мне стакан, но вместо этого Джессамин поднесла пакет к миске и залила хлопья соком.

– Джесс… Мам! Что ты делаешь? – я схватил её за руку. – Это же не молоко.

– Ну конечно молоко, Эдгар, – не согласилась она.

– Оранжевого цвета? – указал я на миску.

Джессамин моргнула, уставившись на кусочки хлопьев, которые плавали в соке, словно увидела его впервые.

– O… – она натянуто рассмеялась. – Кажется, я устала больше, чем думала, – на её губах появилась слабая улыбка. – Может, пора во мне заменить кое-какие детали?

Я вдруг понял, что могу больше не увидеть Джессамин Джейкобс. Что, если у Эдгара всё получится, завтра меня уже тут не будет. Эта женщина заботилась обо мне почти в течение четырёх месяцев, давая мне возможность исправиться, когда я говорил или делал что-то, несвойственное Эдгару. Возможно, я знал ее лично недолго, но она меня создала и поэтому всё жe может считаться родителем.

– Ты хорошая мама, – выпалил я. – Я подумал, что ты должна об этом знать.

Джессамин побледнела, но потом так же быстро взяла себя в руки.

– Ух-ты. Сегодня вроде не День матери, – пошутила она, насыпая новую миску хлопьев (в этот раз с молоком). – Утро не успело настать, а по тону твоего голоса близится конец света.

Ковыряя ложкой в тарелке, я с трудом улыбнулся.

Наверное, так оно и было.

★★★

Когда я приехал в школу, Делайла уже ждала меня. Некоторое время я разглядывал её – светло-карие глаза, каштановые волосы, веснушки, облипавшие нос и щёки. Губы, розовые, как ленточная конфета, и такие же сладкие. Я старался запомнить каждую деталь, заставляя свою память законсервировать их, чтобы они хранились там вечно.

Может, это последний раз, когда я приезжаю в школу на автобусе. Последний раз, когда мы с Делайлой пройдём по школьным коридорам, держась за руки. Последний раз, когда я услышу её голос вживую.

Сегодня слишком многое происходит в последний раз.

– Как дела? – спросила она тихо.

– Бывало и лучше, – признался я. – Где Серафима?

– Она плакала не переставая, так что пришлось оставить её в комнате с коробкой платочков и целой горой кексов.

– Ещё не поздно придумать что-нибудь ещё, – взял я её за руки.

– Я не могу потерять тебя, – её глаза наполнились слезами.

Тем не менее, именно это и произойдёт.

– Так что же нам делать? – спросил я.

– Ну, – мягко ответила Делайла, – думаю, нужно поговорить с Эдгаром. – Она расстегнула портфель и достала сказку.

Такое чувство, будто бы я проглотил яд на завтрак. У меня не было сил идти, а вся решимость улетучилась. Я отстранённо следовал за Делайлой, пытаясь улыбаться и отвечать на приветствия моих друзей, когда они проходили мимо. Знают ли они, что в скором времени я стану для них призраком?

– Чувак, ещё немного – и всё! – схватил меня за плечо и потряс Радж. – Просто жуть!

Я уставился на него, гадая, какого дракона он знает о том, что меня, возможно, здесь скоро не будет.

– Ну, я имею в виду, что скоро узнаем результаты экзамена, – продолжил Радж. – От них зависит вся моя дальнейшая жизнь. Я слышал, как консультант говорил с мистером Эликом: результаты объявят на этой неделе.

– Да-а, – ответил я с фальшивым энтузиазмом. – Чокнуться можно! Слушай, мне надо идти… Я… опаздываю, – я замолк, не в силах придумать ложь получше.

– Интересно, что бы ты делал в колледже? – пробормотала Делайла.

Внезапно перед нами возник Крис. Вид у него был озабоченный.

– Привет. Слушайте, мне, конечно, неловко об этом говорить, но есть ли новости от Джулс? – спросил он у Делайлы. – Ну, я подумал, что мы классно провели прошлый вечер, только она не отвечает на мои сообщения.

– Она заболела… – переглянулись мы с Делайлой.

– О Боже. Это плохо. Но я рад, что это не из-за меня, – признался Крис. – Может, я заеду к ней после школы, привезу немного бульона.

– Эм, лучше не стоит, – вырвалось у Делайлы. – Она не захочет, чтобы ты видел её такой. Особенно после первого свидания.

– Ладно, – кивнул Крис. – Тогда передайте ей, что я о ней спрашивал.

– Конечно, – пообещала Делайла и, как только Крис скрылся из виду, она выдохнула. – Как прошёл первый тайм?

– Думаю, теперь уже без разницы, раз я ухожу.

Она обхватила мою ладонь своей холодной ладошкой, и мы вышли из спортзала на футбольное поле за школой. Там мы спрятались под трибунами, чтобы нас никто не увидел.

Расстегнув рюкзак, Делайла потянулась за книгой, но я остановил её.

– Пообещай мне кое-что, – попросил я. – Пообещай мне, что мы попрощаемся.

Я думал о Фрампе. Думал о том, как тяжела вечность, когда не видишь ее приближения.

Наши взгляды встретились. Её глаза оставались спокойными.

– Обещаю, – ответила Делайла.

Вместе мы распахнули книгу на последней странице. На пляже Долго и Счастливо толкалась куча мала героев.

– У нас получилось, – возликовал Эдгар, подняв над головой что-то крошечное.

– Почему на тебе мои рейтузы? – нахмурился я.

– Почему они вообще оказались в твоём шкафу? – огрызнулся Эдгар. – Можешь мне поверить, я их надел не по своей воле. Книга, очевидно, отдаёт предпочтение истории мамы, а не моей. Думаю, у нас есть пара часов, прежде чем я начну говорить с британским акцентом, а Джулс – превращать солому в золото.

– Не та сказка, – сказал я про себя.

– Что вы нашли? – перебила Делайла.

– Ещё одно послание, – пояснил Эдгар и свистнул. К нему порхнули феи; каждая из них держала за уголок предмет, который они несли. – Рад, что тебе лучше, – заметил он Блёсточке, которая мигнула в ответ. Феи подлетели ближе к поверхности книги, чтобы мы могли лучше рассмотреть крошечный диск.

– Это что… печенье? – удивился я.

– Ну. Мы не знаем, – призналась Джулс. – Ещё не пробовали.

– Загадай желание, – прочитал я выделанную надпись. – Вы уже пробовали загадывать?

– Естественно, – последовал ответ Эдгара. – Не вышло. Я даже обратился к ней: сияй нам, звёздочка, свети.

– Да не нужно к ней обращаться, – прервала его Делайла. – Просто съешьте её.

– Зачем кому-то понадобилось её съедать? – вопросил я.

– Вы что, никогда не читали «Алису в стране чудес»? – Эдгар и Джулс в ответ пожали плечами. – Господи. Вам обоим следует подтянуть литературу. В книге Алиса ела всякие сладости, чтобы вырасти или уменьшиться.

– Сладости? – Хамфри потянул Эдгара за тунику. – А можно мне тоже?

– Ради мира во всём мире, не давайте ему печенье, – заметил я. – А то будут осадки в виде теннисных мячиков.

– Оливер прав, – подтвердил Орвилл, выступая вперёд. – Кто бы ни ел печенье, у него должно быть самое искреннее желание. Это единственная возможность расставить всех на свои места, – он посмотрел сначала на Эдгара, потом перевёл взгляд на Джулс. – У тебя, Эдгар, кажется, возник конфликт интересов.

– Да ладно, – глаза Делайлы широко раскрылись. – Вы двое?

– Тебе ли не знать, какой он крутой! – ответила Джулс.

– А как же Крис? – спросила Делайла.

– Да-а, – многозначительно заметил Эдгар. – Как же Крис?

– Может, позже об этом поговорим? – встрял я. – Орвилл, что ты там говорил?

– Тот, кого вы выберете для загадывания желания, должен думать только о том, чтобы вернуть тебя и Серафиму обратно домой.

Королева Морин деликатно покашляла.

– Это могу сделать я, – предложила она, пробираясь сквозь толпу. – Я ужасно скучаю по тебе, Оливер. Больше всего на свете мне хочется увидеть тебя снова здесь, как бы эгоистично это ни звучало. И, откровенно говоря, я никогда не понимала всю эту новую историю, связанную с Зоргом, – королева взглянула на Эдгара. – Без обид, дорогой.

– Проехали, – пробормотал он в ответ.

– Уже могу желать? – она потянулась за печеньем.

– Нет! – крикнул я, и все герои на пляже замерли. – То есть я хотел сказать, что с нами нет Серафимы. Она дома у Делайлы. Мы вернёмся через пару часов, и тогда можно будет загадывать.

– Я сыграю тебе ноктюрн на флейте, который написал, Oливер! – помахал мне Трогг.

– Посмотришь на новую обстановку моей пещеры? – добавил Рапскуллио. – Теперь там всё по-другому.

– А я приготовлю твоё любимое блюдо, – пообещала королева Морин.

– Жду не дождусь, – сказал я им, нацепив улыбку, хотя на самом деле предпочёл бы отсрочить это навсегда.

Делайла захлопнула книгу и засунула её обратно в рюкзак. Я протянул руки, и она прильнула ко мне.

– У нас есть семь часов, – тихо заметила она. – Поверить не могу, что мы проведём их в школе.

– А кто сказал, что мы пойдём в школу? – взглянул я на Делайлу.

★★★

Домой к Делайле возвращаться было нельзя: там по-прежнему рыдала Серафима. Оставаться на территории школы – тоже, иначе нас поймают. Поэтому мы сели в машину и ехали до тех пор, пока не кончилась дорога. Делайла припарковалась перед невысокой стеной, за которой был виден океан.

В это время года на пляже никого не оказалось. Было холодно, и мы могли согреться только теплом друг друга. Я сидел на песке рядом с Делайлой, гладя её по руке.

– Как сильно тебе попадёт за прогул?

– Это неважно, – ответила она, положив голову мне на плечо. Ветер развевал её волосы.

– Ты помнишь, я сказал тебе, что ты моё самое большое приключение в жизни? – спросил я.

– Перед тем как покинуть книгу, – кивнула она.

– До тебя я думал, что у меня нет цели. Я не знал, зачем меня придумали. Зачем вообще нужно было придумывать. Но когда ты прочитала историю, благодаря тебе я стал настоящим. А когда ты влюбилась в меня, то понял, зачем я здесь, – я заправил прядь волос ей за ухо. – Чтобы любить тебя, любить беззаветно.

– Я не знаю, кем буду без тебя, – повернулась она ко мне. Её глаза были влажными.

– Ты будешь той, какой всегда была. Девушкой, которая меня оживила… и которой я отдал своё сердце.

– Скорее изгоем, – ответила Делайла.

– Я как раз люблю изгоев, – я поднёс её ладонь к губам и оставил на ней поцелуй.

Когда она на меня посмотрела так, словно даже самый приятный комплимент доставлял ей боль, мой дух упал.

– Я не хочу уходить, – прошептал я дрожащим голосом.

– Oливер…

– Нет, – я приложил палец к её губам. – Сейчас я ещё здесь. Сейчас я никуда не ухожу навсегда. Сейчас только ты и я, как тогда при первой встрече… когда я мечтал лишь об этом.

Я обнял Делайлу и поцеловал её, сначала мягко, а затем всё крепче. Мы легли на прохладный песок, и её руки обвились вокруг меня. Я коснулся плеч, спины, чтобы её кожа сохранила память о моих объятиях.

Как можно испытывать столько волнений, боли, печали – эмоций – и не разрываться на части? Как же другие влюбляются?

Всё своё дальнейшее существование я буду спасать принцессу, до которой мне нет дела. Но всякий раз я буду спасать Делайлу. И целовать буду её. И мечтать буду о долго и счастливо с ней.

★★★

Когда мы вернулись домой к Делайле во второй половине дня, я не мог её отпустить. Я держал её за руку, пока мы ехали; я обнимал её, когда мы зашли в дом и стали подниматься по лестнице. Я чувствовал себя приговорённым заключённым, которого ведут на эшафот.

К счастью, мать Делайлы всё ещё была на работе, так что мы избежали неловких расспросов по поводу того, почему мы такие печальные и мрачные. Делайла потянулась к дверной ручке своей комнаты, но остановилась.

– Готов? – спросила она.

– Разве к этому можно быть готовым? – ответил я.

– Я слышала, что завтра будет дождь, – прошептала Делайла, обнимая меня, и уткнулась носом в шею.

– Прости? – отступил я озадаченно.

– Я просто хотела, чтобы мои последние слова тебе были самыми обычными. Которые я бы сказала тебе, как если бы мы встретились завтра, и послезавтра, и послепослезавтра.

– Может, к среде распогодится, – хмуро кивнул я, подыгрывая ей.

Она сделала глубокий вздох и распахнула дверь.

На кровати, скрестив ноги, сидела Серафима. Её глаза опухли; вокруг неё высилась куча обёрток из-под еды. Она вытащила салфетку из коробки и звучно высморкалась.

– Когда мы отправимся домой? – прохлюпала она.

Я присел с ней рядом, а Делайла вновь вытащила сказку.

– Сейчас, – ответил я. – Эдгар нашёл способ нам помочь. Так что ты отправляешься не одна. – Мы с Делайлой обменялись долгим взглядом. – Я иду с тобой.

– Я так рада, – Серафима обхватила меня за шею руками, снова зарыдав. – Я боялась, что придётся возвращаться одной. Вдруг случилось бы что-нибудь ужасное?

Что-нибудь ужасное уже случилось, подумал я.

Делайла установила книгу на кровати и переплела свои пальцы с моими.

– Ну вот, – она раскрыла её на последней странице.

Лицо Серафимы тут же осветилось восторгом, когда она увидела родных, по которым скучала. Эдгар с Джулс вскочили.

– Готовы? – спросил он.

Я кивнул.

– А ты?

Эдгар сделал глубокий вздох, беря за руку Джулс.

– Да, – ответил он и повернулся к королеве, которая ободряюще мне улыбнулась.

Эдгар засунул руку в карман своей туники, – моей туники – и его лицо застыло в ужасе.

– А куда оно делось?

– Что ты имеешь в виду? – моё сердце бешено заколотилось. Без печенья я не вернусь в книгу.

– Оно было тут минуту назад. Вы не брали? – спросил он королеву.

– Зачем же оно мне? Ты хранил его как зеницу ока.

Эдгар заходил кругами, рассматривая каждый миллиметр земли.

– Никому не двигаться, – предупредил он. – Если печенье упало, я не хочу, чтобы от него остались крошки…

Хамфри принюхался, пуская слюни.

– Я его чую… Чую…. Чую…. Нет, стойте-ка, пахнет лошадью.

Он врезался во внушительную корму Чулка. Пони повернулся, а из его рта торчала вторая половина печенья. Вид у него был совершенно расстроенный, когда он понял, что его застукали на месте преступления.

– Я не смог удержаться, – сообщил он, всё ещё сжимая лакомство. – Оно прямо звало меня. Чул-o-oк… Я же такое ма-а-а-ленькое…

– Поверить не могу! – вскричал Эдгар. – Ни крошки больше.

– Клянусь, – пообещал Чулок. – Завтра же на диету.

Эдгар выдернул остатки печенья у пони и передал его королеве Морин, которая вытерла о своё бархатное платье конские слюни.

– Половина печенья – это мало, – заявил Орвилл. – Слишком большой риск. Сила магии может быть недостаточной. Так что загадывать желание должен Чулок.

– Я? – переспросил пони с тревогой, приложив копыто к груди. – Ну не знаю. Я же ведь даже не готовился. Речи у меня нет. И седло на мне не того цвета. И вообще…

– Чулок, – твёрдо заявил я. – Ты справишься. Я в тебя верю.

– Спасибо, Оли, – посмотрел он на меня. – А вдруг у меня не получится?

– Ты же ведь хочешь, чтобы я вернулся? Чтобы мы мчались во весь опор по Единороговому Лугу? И чтобы Серафима вплетала маргаритки тебе в гриву, как ты любишь?

– А маргаритки мне и правда идут… – задумался Чулок.

– Вот видишь? Всё просто. Тебе надо только съесть печенье, закрыть глаза и представить, что твои мечты осуществились.

– А я хотел завернуть вторую половинку и оставить её на потом… – помедлил он.

– Не придумывай, – вмешалась Делайла. – Чулок, я должна тебе кое-что сказать. Ты очень похудел. Даже рёбра выпирают. Боюсь, что ты недоедаешь.

У Чулка не только рёбра не выпирали – он собой загораживал почти всё пространство. Но уловка Делайлы сработала.

– Ну, – глупо ухмыльнулся пони. – Если так…

Он вытянул шею к руке Эдагара, и остаток печенья в тот же миг исчез в недрах Чулка.

– А теперь, – скомандовал Oрвилл, – загадывай.

Делайла тут же схватила меня за руку так крепко, что я почувствовал, как её ногти впились мне в кожу. Чулок медленно закрыл глаза, и я задержал дыхание.

Медленно, со всей тщательностью, отъетый круп Чулка поворачивался то в одну, то в другую сторону.

– Чулок! – заорал я. – Сосредоточься!

Пони распахнул глаза и с сожалением покачал головой.

– Прости-прости… – его глаза снова закрылись, и я почувствовал покалывание в пальцах рук и ног. Я посмотрел на наши с Делайлой руки и увидел, что моя стала пропадать.

В эту последнюю, ужасную секунду я понял то, что пыталась донести до меня Делайла: если ты кого-то любишь, придётся его отпустить.

Я схватил её за плечи, пока у меня ещё была такая возможность. В глазах Делайлы стоял ужас, её губы дрожали.

– Послушай меня, Делайла: живи своей жизнью. Влюбляйся. – Я глубоко вздохнул. – Даже не вздумай меня ждать.

Она зарыдала, и я крепче сжал её, целуя. А потом вдруг… мне стало некого целовать.

★★★

Ощущение, что ты снова стал двухмерным, было похоже на то, что тебя сначала словно раздавило, потом из твоих лёгких выжало воздух, сплющило и раскатало подобно тесту. Я лежал лицом вниз на песке, и у меня перехватило дыхание. Первая попытка встать оказалась неудачной: я упал, так как мышцы, которыми я оперировал в мире Делайлы, здесь работали не так хорошо; каждое действие нужно было совершать при помощи мысли и намерения, а не грубой физической силы.

Я будто бы снова учился ездить на лошади. Наконец, мне удалось плюхнуться на спину, а Рапскуллио подал мне руку.

– Я сделал это, сделал! – пропел Чулок, гарцуя вокруг. – Мне полагается медаль? Думаю, к цвету моих глаз золотой подойдёт как нельзя лучше…

Меня окружили доброжелатели – тролли стукали меня по спине; русалки посылали воздушные поцелуи; феи рассыпались в искорках восторга.

– Как я рада снова видеть тебя, Оливер, – заключила меня в объятия королева Морин.

Через её плечо я увидел, что другие так же помогали ошеломлённой и напуганной Серафиме встать. Заметив что-то за валуном, она помчалась навстречу. Её глаза сияли от удивления и радости.

– O, Фрамп! Ты всё-таки здесь, – воскликнула она и присела перед Хамфри, намереваясь его погладить.

Пёс завилял хвостом, радуясь, что на него обратили внимание.

– Здравствуй, прекрасная незнакомка, – наклонил он голову. – Меня зовут Хамфри, и я хотел бы сегодня спать у твоих ног.

Принцесса помрачнела, но всё же позволила Хамфри лизнуть себя в лицо. Её джинсы и футболка явно не были предназначены для этой истории, как и моя одежда. Я взглянул на себя: на футболке до сих пор виднелись следы от слёз Делайлы.

Выбравшись из толпы, я всмотрелся ввысь, туда, где маячило бледное и искажённое болью лицо Делайлы. Она тихо всхлипнула и очень медленно закрыла сказку.

– Порядок! – сообщил Орвилл, как всегда делал Фрамп, когда Читатель уходил.

Персонажи стали постепенно расходиться.

– Выходит, теперь не надо будет больше палить из лазеров? – спросил Биггл Фыра.

– Пойду поставлю ужин, дорогой, – потрепала меня по руке королева.

– Знаю, что это, возможно, не совсем то, что ты хотел, Оливер, – заметил Орвилл, который уходил последним, – но мы рады, что ты вернулся домой.

Тем не менее, дом был для меня там, где была Делайла. Без неё мир – это место, в котором я просто существовал.

Я долго сидел на пляже в одиночестве – за это время королева Морин уже успела приготовить ужин, а воздух похолодел. Уже успело стемнеть, и лунный свет засеребрился на водной глади. Звёзды над моей головой располагались неровно, они сдвинулись с места, после того как исчезла звезда желаний. Небеса были огромным тёмным пространством, которому явно чего-то не хватало.

Пока я смотрел, в небе родилась новая звезда. Она дважды мигнула, а потом её свет заискрился и стал ещё ярче, затмевая всех остальных вокруг. Силой своей гравитации она выстроила звёзды поменьше в определённом порядке, образовав созвездие, которое я уже раньше видел.