Текст книги "Ожившая сказка (ЛП)"

Автор книги: Джоди Линн Пиколт

Соавторы: Саманта Ван Лир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– А вдруг что-то бы случилось? А если бы она узнала тебя?

– Я сделал всё, что было в моих силах, чтобы твоя мама не увидела моё лицо, – убедил меня Оливер. – Кажется, она не заметила ничего из ряда вон выходящего.

– В этот раз – да, – уточнила я.

– Ну, – возразил Оливер, – если сегодня вечером всё получится… может, следующего раза и не будет. – Он широко улыбнулся. – Я, вне всякого сомнения, очень люблю говорить с тобой, Делайла, но не могу сдвинуться с этой страницы, пока ты здесь. – Он потряс двумя пучками лент. – A мне ещё целое королевство украшать.

Я спрятала улыбку.

– Я тоже тебя люблю, – ответила я и с большой нежностью закрыла книгу.

★★★

Потребовалось значительное количество усилий и времени на подготовку, чтобы надеть мой костюм. Сначала кринолин и корсет, потом – нижняя юбка, которая завязывалась (на узел) вокруг талии. Наконец сверху надевалось само атласное платье с кружевами. Завершала образ тиара – гребешок, который крепился к волосам и мерцал ненастоящими драгоценными камнями.

На моих ногах по-прежнему были кеды, потому что их всё равно никто не увидит.

Я подошла к зеркалу в полный рост с обратной стороны дверцы моего шкафа, в которое обычно смотрюсь перед тем, как отправиться в школу, и в котором вечно находила изъяны: то в волосах, то в фигуре, то в веснушках.

Но на этот раз я просто остановилась и внимательно посмотрела на себя.

Я… симпатичная.

От розового платья мои щёки разрумянились, a благодаря корсету я увидела, что у меня есть талия. Mои волосы в кои то веки не напоминали птичье гнездо. У висков они были слегка приподняты, чтобы удержать небольшую корону, а остальные пряди спадали каскадом, волнистым от влажности. За это Харви спасибо.

Интересно, что скажет Оливер, когда увидит меня.

Если увидит меня.

Встряхнув головой и прогоняя эти мысли, я заставила себя думать в позитивном ключе.

– Когда, – вслух сказала я твёрдым голосом.

Если Джессамин окажется права, – если для того чтобы исполнилась мечта, нужно только пожелать, – в таком случае стоило, по крайней мере, попытаться. Так что, несмотря на то что я чувствовала себя глупо, несмотря на то что я не имела привычку разговаривать сама с собой, я закрыла глаза, сложила руки и попросила:

– Пожалуйста, – прошептала я, – верни его мне.

В этот момент раздался такой сильный раскат грома, что дом содрогнулся, и молния осветила комнату. В следующее мгновение лампочки погасли и всё погрузилось в темноту.

Кажется, это не очень хороший знак.

★★★

Вечеринка в честь Хэллоуина пройдёт как нельзя лучше, если у вас нет электричества. Мы с мамой расставили свечи по всему дому, подставив под них все блюдца, какие у нас были. Их оказалось так много, что я подумала: а не пригласить ли пожарную бригаду, чтобы им не пришлось выезжать потом? Огоньки вздрагивали и отбрасывали тени на стены, отчего предметы становились ещё более жутковатыми. Капли дождя, мчавшиеся по стеклу, освещались свечами, и, может, от того, что заняться было нечем: ни посмотреть телевизор, ни посидеть в компьютере, народу было куча.

Парни и девушки нарядились пиратами, ковбоями, полицейскими. Джеймс со своей подружкой были солонкой и перечницей. Радж надел на голову пакет из-под молока с прорезью для лица, а сверху было написано: Я ПОТЕРЯЛСЯ.

– Да ладно? – спросила я, когда он подошёл.

– Это умная задумка, – ответил он. – А цыпочки любят умных.

– Нет… ну правда?

– Мозги на первом месте, тело – на втором, – настаивал Радж. – Ну, и где тут горячие девчонки?

Он просмотрел толпу, и взгляд его загорелся, когда Радж заметил Клэр, чей костюм, видимо, должен был транслировать окружающим образ «сексапильного ботаника», хотя, кажется, она просто оделась в то же, что и вчера, да ещё и нацепила пару больших очков в толстой оправе.

– Цель обнаружена, – заявил Радж и направился в её сторону.

Похоже, все здорово проводили время, кроме Криса, хандрившего в углу в одиночестве. Я бочком придвинулась к нему, насколько позволял гигантский кринолин.

– Привет, – поздоровалась я.

Он бросил на меня взгляд сверху вниз из-под козырька красной кепки Марио. Его губы дёрнулись под фальшивыми усами.

– Полагаю, ты уже знаешь.

Я протянула руку и похлопала его по плечу.

– Мне очень жаль, что ничего не получилось. Но если серьёзно, ты легко найдёшь кого-нибудь ещё.

Он попытался улыбнуться, но у него это не очень получилось.

– Она тебе сказала почему? – спросил Крис. – Я что-то не так сделал?

– Поверь мне, дело не в тебе. Просто сейчас… не совсем удачное время.

Он взглянул на меня, и на его лице отразилась боль.

– Как же теперь избежать неловкостей? Ну, ты лучшая подруга Джулс и всё такое..?

– Ты просто преувеличиваешь, – утешила я его.

В тот же миг к дому подъехала машина, и её фары осветили комнату. Я ожидала увидеть Джулс в сопровождении почётного гостя и его мамы, но когда я открыла дверь, то к моему величайшему потрясению увидела на пороге Элли Макэндрюс в окружении своей свиты.

Все её приспешницы изображали сексапильных кошечек.

А на Элли было платье точь-в-точь как моё.

– Не ожидала, что ты придёшь, – заметила я.

Элли изогнула бровь.

– Да я вас умоляю. Я единственная, кто оживит вечеринку. Для тебя это должна быть большая честь.

Я не позволю Элли испортить наш праздник.

– Что ж, у тебя определённо есть вкус к нарядам, – сказала я дружелюбно, указывая на наши одинаковые платья, и попыталась неудачно пошутить: – Мы с тобой одного поля принцессы.

Элли пришла в ужас.

– Я не какая-нибудь глупая диснеевская принцесска, – возразила она. – Я…

– Принцесса Пич! – закончил за неё Крис, хватая её за руку и кланяясь в своей синей униформе.

– Спасибо, что спас меня, Maриo! – прощебетала она, просияв.

Крис рассмеялся.

– Не знал, что ты фанатка «Супер Марио».

– Шутишь? – оживлённо отозвалась Элли, чего я раньше за ней не замечала. – Это же самая лучшая игра на свете. А что ещё остаётся делать, пока сохнет лак?

Я подавила смешок, жалея, что рядом не было Джулс. Видела бы она всё это. Кошечки позади Элли озадаченно переглянулись. Да уж. Не каждый день узнаёшь о том, что твоя королева – заядлая игроманка.

Элли повернулась к ним.

– Oй, да ладно вам. Бриттани, все знают, что ты до сих пор смотришь «Mоего маленького пони». А твой фен, Хлоя, – далеко не единственный, кто осведомлён о том, что ты не натуральная блондинка.

Она говорила в своей манере, гадкой то есть, но в этот раз как-то иначе. Элли казалась раздражённой, будто устала постоянно соответствовать ожиданиям окружающих.

В ней словно было что-то… ну, человеческое.

– Слава Богу, в 3D-версии «Супер Марио» улучшили Пич, – добавила Элли. – Ну, ужасно же, что в новых «Братьях Супер Марио», которые вышли на приставке седьмого поколения, пятой домашней консоли, «Нинтендо» не смогли поработать над её образом, чтобы сделать принцессу играбельной?

Челюсть Криса отвисла.

– Выходи за меня, – пошутил он.

Элли взяла его под руку.

– Может, для начала выпьем диетической колы?

Как только они скрылись в толпе, дверь снова отворилась. Джулс держала зонт над собой и Джессамин, одетой в хирургический халат. На её голове был медицинский колпак, а пол-лица скрывала маска.

Джессамин поймала мой взгляд.

– Я ведь писала раньше, – пояснила она. В её глазах плясали искорки. – Я люблю иронизировать.

– A я люблю сухую одежду, – пробубнил Эдгар, стоя позади под дождём. – Есть вероятность того, что нас пустят в дом?

На мгновение, когда он зашёл внутрь, в полном облачении принца, как у Оливера, моё сердце пропустило удар. Как они похожи.

Именно поэтому, напомнила я себе, всё получится.

– С днём рождения, – поздравила я.

– Ждём четверти десятого, – отозвался Эдгар. – Помнишь?

Не желая отдавать всё воле случая, мы договорились с Оливером, что он задует свечи на своём торте ровно в тот момент, когда Эдгар появился на свет.

Mоя мама в костюме ведьмы подошла к нам, когда увидела, что вошёл Эдгар.

– Вы, должно быть, Джессамин, – поздоровалась она. – Я Грейс. Очень приятно наконец встретиться с вами.

– Спасибо, что позаботились об Эдгаре пару недель назад, – ответила Джессамин. – У меня возникли некоторые вопросы по здоровью, и я очень рада, что у него есть люди, на которых он может положиться.

Я увидела, что в глазах её зажёгся огонёк, когда она переводила взгляд с моей мамы на меня, на толпу друзей Эдгара. Это были те люди, на попечении которых, как Джессамин думала, она оставит своего сына, когда уйдёт.

Постепенно все заметили, что Эдгар наконец пришёл. Они скандировали его имя, и эхо разлеталось по всему дому, пожелания сыпались, как конфетти.

Mоя мама повернулась к Джессамин.

– Я пойду доделаю торт, можете пойти со мной. Если, конечно, вам не по душе шум тусовки.

Джессамин широко улыбнулась.

– Голосую за кухню.

Когда они ушли, Джулс, Эдгар и я сгрудились в кучку.

– Oливер готов? – спросил Эдгар.

– Думаю, да, – ответила я. – А ты?

– Ага. Джулс притащила в сумке ещё один халат, чтобы Морин переоделась по прибытии. Люди могут заметить, что моя мама внезапно сменила наряд в самый разгар вечеринки. – Его взгляд метнулся к кухне. – Пойду проверю, не нужно ли ей что-нибудь.

Когда он направился сквозь толпу, я единственная заметила всю боль, отразившуюся на лице Джулс.

Она отвернулась, и вдруг её глаза расширились.

– Кто пригласил сюда Элли?

– Она сама себя пригласила, – снисходительным тоном ответила я. – Но, Джулс, тебе кое-что следует знать…

Ровно в этот момент к Элли подошёл Крис с банкой диетической колы. Они наклонились друг к другу, разговаривая и смеясь.

– Да… Хуже и быть не может, – простонала Джулс.

– Прости.

– Всё нормально. Он заслуживает счастья, – ответила Джулс, но реплика относилась не к Крису. Она смотрела на Эдгара, удалявшегося от неё.

★★★

Вечеринка напоминала мне сцену из какого-нибудь фильма, словно я наблюдала за ней со стороны. Смех, разговоры, танцы и движение; жесты казались игрой в шарады. Эдгар подошёл сзади, достаточно близко, чтобы прошептать мне на ухо:

– Кто бы мог подумать, что ураган принесёт с собой столько веселья? – заметил он.

Я повернулась и, увидев, что за нами наблюдали гости, переплела наши пальцы, играя на публику.

– Я тут подумала, – сказала я, – в книге нет дождливой погоды.

Он нахмурился и кивнул.

– Ты права. Я как-то не заметил.

– Когда Оливер впервые появился в нашем мире, он спросил, увидев дождь, кто плакал. Думаю, единственные осадки, которые ему когда-либо доводилось увидеть, – слёзы читателя. – Я посмотрела на Эдгара. – Знаешь, никто из нас не любит дождь. Мы спешим поскорее спрятаться от него в сухое помещение, или жалуемся, когда наши ноги промокают, или злимся, если забываем зонтик. Oливеру, наоборот, он понравился. Он посчитал дождь самым чудесным явлением, ведь небо плачет и может само вытирать себе слёзы. Когда он впервые увидел грозу, то выбежал наружу, раскинул руки в стороны и со смехом бегал кругами, пока не промок насквозь.

Я снова выглянула в окно.

– На прошлой неделе, до ухода Оливера, тоже шёл дождь. Я заметила, что, когда он приехал в школу, в руках у него был зонтик. И подумала: неужели это из-за меня? Неужели это из-за меня он перестал верить в волшебство?

– Может, мы просто подстраиваемся под то место, где нам приходиться жить, – предположил Эдгар. – Mожет, в этом и состоит волшебство.

Я сделала глубокий вздох и кивнула. К нам подошла Джулс. Она поправила свой макияж, но на её лице были видны слёз: глаза покраснели.

– Уже начало десятого, – сказала она. – Может, пора готовиться?

Я перевела взгляд с Эдгара на Джулс; они смотрели друг на друга так пристально, что мне казалось, будто бы пространство между ними самовоспламенилось.

– Можно мне переговорить с Джулс? – попросил Эдгар.

– Конечно, – ответила я, но они наверняка не услышали меня.

На кухне моя мама с Джессамин вставляли восемнадцать свечей в торт.

– Ещё одну на удачу, – попросила я её отчаянно. – Её ни в коем случае нельзя забыть. Это самое важное.

Моя мама странно посмотрела на меня, но ушла в кладовку, чтобы раздобыть девятнадцатую свечу.

Джессамин коснулась моей руки.

– Спасибо, Делайла, – сказала она. – За то, что делаешь это ради Эдгара. И ради меня.

Я было раскрыла рот, чтобы сказать ей, что они с сыном ещё отпразднуют не одно день рождение, но одёрнула себя.

– Эдгар любит вас, – заметила я. – Больше всего на свете. Он всё отдаст ради вас, вы же знаете.

– Я большая счастливица, – ответила Джессамин, и её глаза сверкнули над маской.

Она сморгнула слёзы, когда моя мама вернулась, неся свечу и коробок спичек. Я сверилась с телефоном. 21:10.

– За дело, – выдохнула я.

Пока моя мама зажигала свечи, я направилась в гостиную и выключила музыку на ноутбуке. Разговоры стихли, наступила тишина, и все повернулись ко мне.

– Где наш именинник? – спросила я.

– Здесь, – провозгласила Джулс. Она вошла в комнату, ведя за собой Эдгара. Не знаю, что там произошло между ними, но у обоих был такой вид, будто они побывали в битве. Джулс отпустила руку Эдгара, когда он дошёл до обеденного стола, и встала рядом со мной напротив него.

21:12.

– С днём рожденья тебя, – затянула моя мама песню, и все подхватили.

– С днём рожденья тебя… С днём рождения, Эдгар… С днём рожденья тебя!

Я сверилась с часами. 21:13. Блин. Почему эта песня такая короткая? Эдгар посмотрел на меня, запаниковав.

– Сколько там тебе исполняется?.. Год! – выкрикнула я. – Два! Три! – на каждый год я хлопала в ладоши, и в конце концов гости тоже присоединились.

Когда мы насчитали восемнадцать лет, стрелка часов показывала 21:14. Я смотрела за тикающими секундами.

– Ну что ж, – протянула я, импровизируя. – Надеюсь, ты загадал хорошее желание!

Ещё десять секунд. Ну вот и всё. Я кивнула Эдгару, и он наклонился над тортом. Свечи озарили черты его лица, когда он нахмурил брови и сосредоточился. Я видела, как беззвучно шевелились его губы, произнося заранее заготовленные слова.

Прямо сейчас в сказке, что в безопасности дожидалась в моей комнате, Oливер произносил те же слова.

Я желаю прожить жизнь с человеком, которого люблю больше всего на свете.

Сработал будильник, который я установила себе на телефон: 21:15.

В самый последний момент Джулс бросилась вперёд, чтобы дотянуться до Эдгара и коснуться его. Внезапно раздался грохот, потому как порыв ветра распахнул одно старое окно нашего дома. Ветер промчался по комнате, погасив все свечи. На секунду комната погрузилась в кромешную тьму.

А потом с механическим жужжанием и писком электроники свет вернулся.

– Потрясное желание, чувак, – выкрикнул Радж.

Я моргнула, отвыкшая от яркого света. И в ту же секунду мой живот скрутило: ничего не произошло. Ничего не изменилось. Эдгар по-прежнему нависал над своим тортом, его глаза были закрыты. Джулс коснулась рукой его спины.

– Эдгар? – прошептала она.

При звуке её голоса его глаза распахнулись.

Он повернулся к Джулс.

И прошёл мимо неё.

Он смотрел прямо на меня, словно в комнате больше никого не было, и хитро улыбался. Я знала эту улыбку; в эту улыбку я и влюбилась. A потом Оливер заключил меня в объятия и поцеловал.

ЭДГАР

Я желаю прожить жизнь с человеком, которого люблю больше всего на свете.

Внезапный сильный порыв ветра сдул волосы с моего лба, и всё вокруг почернело. Голова застучала, а окруживший меня со всех сторон свет был настолько ярким, что я прищурился, не в силах что-либо разглядеть.

Я почувствовал, как кто-то коснулся моей спины.

– Эдгар?

Я повернулся, вглядываясь в лицо врача. Доктор опустила маску, и я увидел свою маму.

Я поднял взгляд: мы были на пляже Долго и счастливо. Нас окружили полукольцом все персонажи книги. Вытянув шею, я заметил переплетённые между собой хвосты букв.

Mама ахнула и отступила.

– Я… я что, умерла?

– Нет, – воскликнул я, обнимая её. – Нет. Ты живее всех живых. – Я широко и радостно улыбнулся остальным через её плечо: – Сработало! – крикнул я, и слова фейерверком разорвались в воздухе. – В самом деле сработало!

Крик подхватил ликующий хор голосов. Однако моя мама испугалась. Она заметалась туда-сюда, будто в ловушке; её глаза расширились, едва она увидела странно плоское, двумерное нутро книжки; она слегка подскакивала всякий раз, когда кто-нибудь из персонажей подавал голос. Мама крепко сжала мою руку.

– Где мы? – прошептала она.

Я взял её за плечо.

– Всё нормально, мам. Я уже был здесь раньше. И ты тоже. Ты написала эту сказку.

Она покачала головой.

– Неправда…Этого не может быть…

Рапскуллио поспешно шагнул к нам. Он взял мою маму за руку, упал на одно колено и склонил голову.

– Ваше величество. Это большая честь и радость наконец-то встретиться с вами.

Капитан Крэбб подошёл следующим и поцеловал её руку.

– Я клянусь вам в своей вечной верности, – пообещал он.

Хамфри бегал вокруг моей мамы кругами и лизал её колени.

– Ты вкусно пахнешь, – сказал он, и она изумилась.

– Ты… ты говоришь?

– Да, – ответил пёс. – Я знаю много слов. Картошка. Tермос. Карандаш. Коммунизм.

– Это… потрясающе, – произнесла мама. Чулок робко бросил к её ногам маргаритку. Она потрепала его гриву, и её лицо озарила улыбка. – Ты всегда был моим любимчиком.

– Я знал это, – ответил Чулок и скакнул в сторону.

Oрвилл первым заключил маму в объятия.

– Добро пожаловать домой, моя дорогая, – сказал он.

Один за другим остальные герои выступали вперёд и представлялись. Феи порхали около маминого лица; русалки взмахивали и плескали хвостами; тролли продемонстрировали построенный в её честь замок из песка. Даже Пиро, паривший в облаках, вывел в небе её имя, словно воздушным пером.

– Не хочу говорить, что я говорил тебе, – пробормотал я. – Но я говорил тебе.

Mама взглянула на меня и покачала головой.

– Мне всё это снится. Я, должно быть, сплю.

– Вроде того, – ответил я. – Ты привыкнешь к здешним странностям. Например, к тому, что можно высоко-высоко прыгать и быстро-быстро бегать, есть всё что угодно и никогда не толстеть. Или к тому, как можно переходить от страницы к странице. Всё может казаться сном… но это наша новая реальность.

Мама придумала историю ради меня, много лет назад, когда я боялся смерти. В этот раз я сделаю то же для неё.

– Пойдём, – произнёс я, беря маму за руку. – Здесь есть на что посмотреть.

Я видел, что она по-прежнему думала, что вот-вот должна проснуться. Я видел, что она не верила собственным глазам. Mожет, маме потребуется некоторое время.

При этой мысли я невольно улыбнулся. Потому что здесь именно времени у нас было в достатке.

★★★

Замок был таким же, каким я его помнил: великолепный, роскошный, величественный. Я наблюдал за тем, как моя мама, войдя в главный зал, разглядывала сводчатые потолки и замысловатые гобелены, иногда касаясь рукой какой-нибудь мраморной статуи или висевшего на стене меча. Я привёл её в одну из башен, в покои королевы Морин, и раскрыл двустворчатые двери, ведущие в круглую комнату с большой резной кроватью с балдахином, массивным камином и гигантским шкафом, заполненным чудесными шёлковыми и атласными платьями, вышитыми золотыми нитями.

– Ну? – робко поинтересовался я. – Тебе нравится?

– Он прекрасен, – ответила мама. – Жду не дождусь, когда проснусь и расскажу тебе о нём.

Я вздохнул.

– Ты не спишь, мам. Ты здесь по-настоящему. Мы здесь по-настоящему. Навсегда.

Стоявшие на каминной полке золотые часы из тонкого фарфора, инкрустированные рубинами, изумрудами и сапфирами, подали голос. Глаза моей мамы метнулись к их циферблату, и она начала рыться в карманах халата, который по-прежнему был на ней.

– Надо принять таблетки, – сказала она, но, конечно, никаких таблеток уже не обнаружилось. Они исчезли при перемещении.

Mама обыскала оставшиеся карманы.

– Должно быть, они выпали на том пляже, – предположила она. – Нам надо возвращаться.

– Нет, не надо. Тебе не нужны здесь эти таблетки. Тебе они вообще больше не нужны.

– Эдгар, ты должен принять тот факт, что я больна. Этого не хочешь ты, этого не хочу я, но нам необходимо смириться с болезнью. Процесс будет проходить намного легче, если мои припадки прекратятся.

Расстроившись и отчаявшись доказывать ей, что она здесь выздоровеет, я схватил часы с полки и швырнул их со всей силы о стену. Они разлетелись на тысячу осколков: шестерёнки, пружинки и камни рассыпались по паркету.

– Что ты наделал? – воскликнула моя мама, тут же падая на колени и пытаясь собрать осколки, но они, задрожав, выскочили из её ладоней; шестерёнки потянулись друг к дружке, вставая на свои места, а золотые соединительные механизмы срослись вновь, и вот часы, целые и невредимые, предстали на полу перед мамой.

Я поднял их и осторожно поставил обратно.

– Именно это я и пытаюсь объяснить тебе, – сказал я. – Ты не можешь болеть здесь. Книга исцелит тебя.

Моя мама поднялась и протянула к часам дрожащую руку.

– Ну конечно, – пробормотала она. – Я понимаю.

– Правда?.. Ты правда понимаешь?

– Мы никогда не умираем во сне.

Я закрыл глаза. Что бы я ни сделал ради того, чтобы убедить маму в том, что сказка волшебная (даже если бы проткнул себя мечом и дал ране затянуться, даже если бы прыгнул со скалы и благополучно приземлился), она всё равно будет считать, что мы во сне. Может, так оно и есть. В конце концов, вся эта история – плод её воображения.

Внезапно я понял, куда нужно её отвести.

★★★

Титульник представлял собой белоснежное море льда, простиравшееся далеко, насколько хватало глаз. Ведя маму за собой, я чувствовал, как мои сапоги скользили, при этом пошатываясь и пытаясь сохранить равновесие на линии курсива. Крошечная точка значка авторского права увеличивалась по мере нашего приближения – это был единственный ориентир, благодаря которому я понимал, что мы действительно шли, а не стояли на одном месте. Текст над нашими головами висел так низко, что я беспрестанно натыкался лбом на хвосты Д, Р, и У.

Чем ближе мы подбирались к символу, тем откоснее становилась поверхность. Я был на этой странице, когда Серафиму вытянуло из книги, – но портал оказался наглухо закрыт. Мне сих пор не было понятно, что же заставило его распахнуться в тот раз. Но одно я знал наверняка: я приложу максимум усилий, чтобы открыть его снова.

Это была оптическая иллюзия, но вся страница имела форму конуса, в основании которого лежал круг значка. Поэтому-то, когда мы добрались до самого низа, моя мама едва не падала на меня.

– Держись, – сказал я, дотягиваясь до одного кончика буквы C. Мама последовала моему примеру, и в ту же секунду круг сдвинулся влево.

– Думаю, нам надо его повернуть, – предложил я и навалился всем весом на букву, крутя её против часовой стрелки. Понемногу колесо со скрипом поддалось и наконец с хлопком открылось подобно люку в субмарине. Я посмотрел на маму. – Прыгай, – сказал я и исчез в воронке.

Она мягко приземлилась на корточки позади меня и обомлела от увиденного. Тут были кипы бумаг, высившиеся на полках; затянутые паутиной троны; огромная клетка высотой с человеческий рост; корзинки, наполненные осколками стеклянных сердечек; закупоренные бутылки, набитые свёрнутыми в трубочку банкнотами; драконий зуб величиной с мою голову, который висел на стене; колесо от повозки. В углу сама по себе играла виолончель.

– Добро пожаловать в твоё воображение, – объявил я.

Не думаю, что мама меня услышала. Она прошла сквозь хаос разнообразных предметов, слегка касаясь некоторых из них. Её рука замерла на голове золотого леопарда.

– Это был жадный леопард, – тихо произнесла она. – Он попросил одну колдунью сделать его самым ценным зверем в королевстве. Она выполнила его корыстное желание и превратила в то, к чему он так стремился: в золотую статую. – Она прошла к птичьей клетке. – Безумный научный эксперимент пошёл не по плану: птица стала хозяином положения. – Затем мама провела рукой по бутылкам в корзине. – Один человек ушёл на войну. Он направился вместе с войском вверх по реке и каждый день слал по письму в бутылке жене, которая жила в устье ручья. – Мама коснулась незамолкавшей виолончели. – Некий юноша влюбился в нифму, но завоевать её любовь можно было только с помощью волшебной виолончели, которую сотворили боги и которая никогда не переставала играть. Нимфа полюбила его музыку… и в конце концов самого музыканта тоже… но юноша не мог оставить смычок, чтобы заключить нимфу в объятия, потому что в таком случае его обман бы раскрылся.

Наконец мама протянула руку к портрету, который я увидел в прошлый раз: король Морис с младенцем. Точь-в-точь наша с отцом фотография, только костюмированная. Мама повернулась, на её лице отразилось удивление.

– Это все мои истории, – пробормотала она. – Которые я не написала.

– Ты раньше верила в невозможное, – сказал я. – Разве у тебя не получится поверить снова?

Я сдвинул в сторону боа и ковёр из медвежьей шкуры, освобождая старый стол из слоновой кости, на котором лежали гусиное перо и бесконечный свиток пергамента, и приставил к нему один из тронов, чтобы мама смогла присесть.

Она осторожно взяла в руки перо и впервые за долгое время принялась вновь писать.

★★★

Оставив маму на титульнике, я отправился бродить по книге. Я словно по-новому смотрел на окружавший меня мир. Внезапно границы книги больше не стесняли; даже мои штаны перестали раздражать. Всё стало возможным просто потому, что мне удалось переместить маму сюда.

Я не замечал пройденного расстояния, пока мои ноги не ощутили песок пляжа Долго и счастливо. Какое-то время я просто стоял на берегу, наблюдая за тем, как солнце окрашивает облака в розовый цвет и расплёскивает по небу оранжевую и красную краски.

– Правда красиво?

Обернувшись, я осознал, что был не один. Неподалёку сидела Серафима, подтянув колени к груди.

– Ага, – ответил я.

– Это моё любимое время суток, – поделилась принцесса.

– Закат?

– Нет, – не согласилась она. – Ночь.

На землю опустилась темнота, и вышли звёзды, будто бы солнце разбилось на тысячу осколков. Лицо Серафимы обратилось к небу.

– Перед своим уходом Оли кое-что показал мне, – призналась она и указала на ярко мерцавшую звезду. – Это Фрамп.

Я открыл было рот, чтобы возразить ей, что Фрамп не мог превратиться в скопление газа, но затем передумал. Ну, если эта мысль её радовала…

– Я скучаю, – прошептала Серафима. – Я очень, очень по нему скучаю.

В свете луны я видел, что она плачет.

Я понятия не имел, как надо обращаться с плачущей девчонкой. Я неловко потрепал её по спине, надеясь успокоить. Пропасть между Серафимой и Фрампом была почти непреодолима, как между мной и Джулс.

Джулс

– Есть идея, – сообщил я Серафиме, протягивая руку и помогая ей подняться. – Ты веришь мне?

Она помедлила, но только на мгновение. Мы прошли Высокую башню, Зачарованный лес и дом Орвилла, обогнули окрестности замка, перешли скалистый выступ и остановились у пещеры Пиро.

– Жди здесь, – сказал я принцессе и, наклонившись к зиявшему входу, свистнул. Пыхнул клубок дыма, от которого мои глаза заслезились. Земля задрожала, когда Пиро вылез из своей пещеры.

Его красные глаза светились в ночи; чешуйки вздрагивали при каждом вздохе. Когда он увидел меня, его губы растянулись, обнажая острые, как бритва, зубы.

– Кто тут хороший мальчик? – похлопал я его по шее. Схватившись за гриву, я перекинул ногу через драконью шею. Потом наклонился, чтобы поднять Серафиму и посадить её сзади.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – спросила она. – Он не объезжен.

– На худой конец, если свалишься… то в целости и сохранности приземлишься на поверхность. – Я широко улыбнулся ей. – Не ты ли научила меня выпрыгивать из окон?

Серафима улыбнулась и обхватила меня, крича от восторга, когда я толкнул пятками Пиро, и он взмыл в небо.

Мы летели с сумасшедшей скоростью, так что ветер свистел в моих ушах. Прищурившись, я нашёл слово «однажды» на самом верху страницы. Я наклонился к шее Пиро, направляя его, подобно стреле, через букву O.

O обхватила Пиро надувным кругом и вдруг рассыпалась, обдав нас чёрной пылью. Нас внезапно окружили звёзды. Они висели над нами, касались плеч, запутывались в волосах, когда взлетавший и нырявший Пиро выписывал в воздухе восьмёрки. Серафима радостно хихикала сзади.

Я направил Пиро к созведию, на которое показала принцесса, когда мы сидели на пляже. Удерживая дракона на месте, мы остановились рядом с самой яркой звездой. Серафима потянулась к ней, погладив рукой. Звезда дзынькнула, как когда-то звенели подвески на ошейнике Фрампа.

Серафима ощущала тяжесть звезды у себя на ладони, откуда она сияла так ярко, что глазам было больно смотреть. Вдруг она одёрнула руку, морщась, и внимательно осмотрела внутреннюю сторону ладони. На коже были выжжены очертания сердца.

Серафима сжала его в своих пальцах так, словно не хотела отпускать.

– Спасибо тебе, Эдгар, – произнесла она. Принцесса снова плакала, но в этот раз как-то по-другому. Сейчас она плакала от счастья.

Пиро мягко полетел, поймав нисходящий воздушный поток, обратно к Высокой башне, чтобы оставить Серафиму у её окна. Она осторожно влезла на край.

– Можно как-нибудь полетать ещё раз, – предложила она.

– Было бы здорово, – с улыбкой ответил я и помахал рукой на прощание, собираясь уже развернуть Пиро к замку, когда Серафима окликнула меня. Её силуэт вырисовывался на фоне окна, а серебристые волосы мерцали подобно лунному свету.

– Эдгар, – произнесла она. – Хорошо, что у меня здесь есть друзья.

★★★

Я позволил себе подумать о Джулс только к середине ночи, когда Пиро вернулся в пещеру, а мама, перепачкав чернилами руки, устроилась в своих покоях.

За пару минут до исчезновения мы закрылись с ней в крошечной подсобке. Там была кромешная тьма, потому что туда свечей не ставили, но мне не нужно было видеть лицо Джулс, чтобы понять, что она думает, что чувствует.

– Джулс, – но она оборвала меня, прижав пальцы к моим губам. Я изо всех сил старался не поцеловать их.

– Ничего не говори, – перебила Джулс. – Мне нужно тебе кое-что сказать. Помнишь, я говорила, что всё не по-настоящему? Всё то, что произошло между нами в книге? Так вот, я тебе лгала. Мне пришлось, потому что я и себе лгала. Встретить парня, который не убегает от тебя за тридевять земель, после того как ты рассказываешь ему о том, что, если отрубить человеку голову, она будет жить ещё пятнадцать секунд, – это так по-диснеевски.

– Точно, уверен: наши отношения вполне могли бы послужить сюжетом следующей пиксаровской короткометражки, – заметил я.

Джулс тогда рассмеялась.

– Господи. Везёт же. Как там говорится? Все нормальные парни уже либо заняты, либо геи, либо персонажи детских сказок.

Я помнил, что Джулс просила меня не делать этого, но всё-таки обхватил её лицо руками и поцеловал. Ну, по-настоящему поцеловал. В этом мире, на школьной вечеринке, я целовался с самой классной девчонкой. Хорошее завершение.