Текст книги "Тайны этого мужчины (ЛП)"

Автор книги: Джоди Малпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

Я всхлипываю от вспышки жгучей боли, вызванной его движением, и он напрягается, прижимаясь лицом к изгибу моей шеи.

– Прости, – шепчет он, прижимаясь ко мне челюстью. – Ты гребаный покойник, Стив.

Несколько мгновений Джесси стоит неподвижно, и я знаю, он смотрит на Стива убийственным взглядом. Я чувствую себя виноватой.

– Джесси? – грохочет Джон, нарушая громогласную тишину. – Все путем. Приоритеты, помнишь?

– Да. – Джесси снова шагает, и медленно усиливающийся прохладный воздух внезапно резко бьет в спину. Он медленно спускается по ступенькам.

– Я разблокирую дверцы, – говорит Кейт, ее каблуки стучат по ступенькам.

– Я сам, Кейт.

– Джесси, перестань быть таким упрямым придурком и прими гребаную помощь! Ты не единственный, кому она важна.

Я прижимаюсь к нему.

– Ключи в заднем кармане.

Рука Кейт скользит по моим джинсам, когда она достает ключи из кармана Джесси, и я внутренне улыбаюсь пылкости своей подруги, оправдывающей свою репутацию. Я открываю глаза и ловлю взгляд Кейт.

– Ох, Ава. – Она качает головой и нажимает на брелок, открывая машину Джесси.

Джесси поворачивается к «Поместью».

– Валите все нахрен в дом.

Он не хочет, чтобы меня кто-то видел. Слышу под ногами Джесси хруст гравия, когда он ждет со мной на руках, удостоверяясь, что все ушли, прежде чем отпустить меня от себя.

– Ава, я тебя усажу, тебе нужно повернуться боком и сесть лицом к водительскому сиденью. Сможешь это сделать? – ласково спрашивает он. Я ослабляю хватку на его шее, показывая свою готовность, и он начинает медленно опускать меня в машину. – Не откидывайся назад.

Я медленно перемещаюсь по мягкой коже, пока не упираюсь плечом в сиденье, и не оказываюсь лицом к водительской стороне. Черт возьми, как больно. Затем он накрывает меня легкой простыней и тихонько захлопывает дверцу, даже не пытаясь пристегнуть меня ремнем безопасности. Моя голова падает на сиденье, и глаза закрываются сами по себе. В мгновение ока водительская дверца захлопывается, и мне в нос проникает запах Джесси. Я открываю глаза и фокусирую взгляд, пока не натыкаюсь на несчастные, зеленые глаза. Чувствую себя жалкой. Я безнадежная, жалкая женщина-призрак, вызвавшая весь этот хаос, боль и страдания, потому что пыталась доказать свою точку зрения – точку зрения, которую, я молю Бога, доказала успешно, потому что, если пройду через все это, заставлю Джесси пройти через это, а он так ничего и не поймет, тогда все кончено. Бесповоротно. Мы не можем так поступать друг с другом. От этой мысли мое сердце сбивается с ритма.

Он протягивает руку и касается моей щеки костяшками пальцев.

– Прекрати, – приказывает он, вытирая очередную слезу, но я больше не плачу от боли. Я плачу от отчаяния.

Джесси заводит двигатель и медленно едет по подъездной дорожке, стремительный рев и сумасбродные навыки вождения, к которым я быстро привыкла, уступают место разумному урчанию движка. Он осторожно поворачивает, мягко разгоняется и тормозит, и бросает на меня взгляд через равные промежутки времени. Я топлесс, с жуткими ранами по всей спине. Если бы полиция нас остановила, потребовалось бы выдумать занимательное объяснение.

Я боюсь пошевелиться и тупо смотрю на профиль моего прекрасного, проблемного мужчины, задаваясь вопросом, стала ли я теперь тоже такой же проблемной. Мое здравомыслие, конечно, под сомнением, но я достаточно вменяема, чтобы признать это. Я была нормальной, разумной девушкой. Теперь я, определенно, больше не такая.

Тишину по дороге домой заполняет лишь гул автомобиля и «Run» Snow Patrol, звучащая фоном.

Джесси подъезжает к «Луссо» и обходит машину с моей стороны, помогая мне выйти, стараясь меня прикрыть.

– Одному Богу известно, что подумает Клайв, – бормочет он, поднимая меня обратно к своей груди. Внезапно я чувствую панику. – Ава, если ты не позволишь мне накинуть простыню тебе на спину, я ничего не смогу сделать.

Он протискивает простыню между нашими телами и делает все возможное, чтобы сдвинуть ее в сторону, прикрыв меня уголком, прежде чем войти в фойе.

– Мистер Уорд? – Клайв выглядит озадаченным. Бедняга видел, как меня несли пьяную, сопротивляющуюся, больную, усталую. Совершенно ясно, что сейчас я не нахожусь ни в одном из вышеперечисленных состояний.

– Все нормально, Клайв.

Джесси изо всех сил старается казаться невозмутимым, но я не уверена, что ему это удается. Мы входим в лифт, и окружающие зеркала отбрасывают наше отражение во все стороны. Куда бы я ни посмотрела, я вижу встревоженное лицо Джесси и свое хрупкое тело, обвитое вокруг него. Я закрываю глаза и опускаю тяжелую голову ему на плечо, ощущая движения его длинных, легких шагов, когда он несет меня от лифта, через пентхаус и в хозяйскую спальню.

– Аккуратно. – Он опускает меня на кровать на живот.

Мои руки скользят под подушку, и я погружаюсь головой в ее мягкость, делая небольшой успокаивающий вдох аромата Джесси. Чувствую, как с ног стягивают джинсы, и через несколько мгновений Джесси ложится рядом со мной, повторяя мою позу. Одной рукой он тянется, чтобы провести ладонью по моей щеке, без сомнения, чтобы получить контакт, в котором всегда нуждается. Это все, что он может сделать. В ближайшее время меня не опрокинут на спину и не прижмут к стене.

Мы лежим так целую вечность, просто глядя друг на друга. Как уютно. Слова излишни. Я позволяю ему ласкать мне лицо, и некоторое время борюсь с тяжестью в веках, пока Джесси не проводит по ним большим пальцем, и больше они не открываются.

Глава 32

Я знаю, если потянусь, буду визжать очень громко. Непреодолимая потребность растянуться разрушает мой природный инстинкт оставаться неподвижной и унять боль и жжение. Все события предыдущего дня обрушиваются на мою голову еще до того, как я открываю глаза – все безобразие, звуки ударов хлыста, вспышки боли, муки и страданий. Все это только что с эффектным грохотом настигло мое утреннее сознание, за чем последовали воспоминания о проявленной Джесси заботе.

Открыв глаза, вижу, что Джесси крепко спит в той же позе, в какой я его помню в последний раз. Его ладонь покоится на моей щеке, лицо близко ко мне, губы приоткрыты, и он дышит мне в лицо ровным, спокойным дыханием. Вид такой безмятежный: длинные ресницы отбрасывают на лицо тень, волосы – привычная, светло-русая, растрепанная с утра копна. Утренняя небритость и спокойное, красивое лицо вызывает у меня легкую улыбку. Среди всех его раздражающих поступков и сложного характера прячется глубоко запутавшийся человек, который пьет, трахается и подвергает себя порке в качестве наказания. Я – весомый фактор, способствующий приведению его в плачевное состояние, но если все так, как он говорит, и он наказал себя, потому что считает, что заслуживает этого, что все происходящее связано с его прошлым, то меня с таким же успехом можно запереть в стеклянном шкафу на всю оставшуюся жизнь.

Наблюдаю, как его веки трепещут и медленно открываются, он несколько раз моргает, прежде чем сфокусироваться на мне. По начавшим вращаться в его голове винтикам понимаю, что его пробуждающийся мозг переполнен информацией и воспоминаниями, которые возвращают его в настоящее, – где мы находимся и почему. Это занимает несколько молчаливых минут, но, в конце концов, Джесси вздыхает и придвигается ко мне ближе, пока мы не оказываемся нос к носу, он на боку, а я все еще на животе. Я не ощущаю себя достаточно близко к нему. Вытащив руки из-под подушки, несколько раз морщусь, пока не переворачиваюсь на бок, повторяя его позу. Его рука лежит на моем бедре, успокаивая, и он придвигается еще ближе, его тело прижимается ко мне спереди, наши носы снова соприкасаются.

– Это возможно, – шепчу сквозь невероятную сухость в горле. – Понять, что ты чувствуешь ко мне, это возможно.

– Ты сделала это с собой, чтобы доказать, что любишь меня?

– Нет, ты и так знаешь, что я люблю тебя. Я сделала это, чтобы показать тебе, каково это.

Он сильно хмурит брови.

– Не понимаю. Я знаю, каково это – быть выпоротым.

– Я не про это. Я имею в виду агонию видеть, как любимый человек причиняет себе боль. – Я поднимаю руку и глажу его по щетине, видя, как он начинает понимать мою мысль. – Ничто и никогда не причинит мне такой боли, как вид того, как ты делаешь это с собой. Меня убьет лишь это. Если ты снова себя накажешь, то я тоже накажу себя. – Мой голос слегка дрожит при мысли о том, что когда-нибудь придется столкнуться с еще одним днем, подобным вчерашнему. Я только что пригрозила ему, и если он любит меня так, как утверждает, то ему будет очень легко выполнить мою просьбу.

Его глаза бегают по сторонам, и он закусывает губу, начиная слабо качать головой. Его взгляд снова падает на меня.

– Ты меня любишь.

– Ты мне нужен. Нужен сильным и здоровым. Мне нужно, чтобы ты понял, как сильно я тебя люблю. Нужно, чтобы ты знал, что я тоже не могу без тебя. Потеряй я тебя, тоже бы умерла.

Он качает головой.

– Я не заслуживаю тебя, Ава. Не после той жизни, что прожил. У меня никогда не было ничего, что бы я ценил или хотел защитить. Теперь есть, и это странная смесь абсолютного счастья и беспредельного гребаного страха. – Его глаза сканируют каждый дюйм моего лица. – Я наполнил пустое существование выпивкой и женщинами. Мне никогда не было до них дела. Я причинил боль самому дорогому в моей жизни, и не могу с этим справиться.

– Я сделала тебя таким.

Его хмурая морщинка набегает на лоб, но он не спорит с моим утверждением. Я сделала его таким.

– С тобой, Ава, я жажду контроля. Ничего не могу с этим поделать. Правда, не могу.

– Я знаю, – вздыхаю я. – Знаю, что не можешь.

Прижимаюсь к его груди и впитываю тепло. На этот раз чувствую, что полностью его понимаю. Его существование было неудержимым – жизнь в безразличии, бесчувственности и полном беспорядке. Он не знает, что делать со всеми этими новыми эмоциями.

– Из-за меня тебе больно, – говорит он мне в волосы.

– А тебе из-за меня, – заявляю резко. – Мы имеем дело с прошлым. Пока у меня есть ты, сильный, мы справимся с этим. Меня ранит не твое прошлое. А ты. То, что ты делаешь сейчас.

Я осознаю, как разум указывает на то, что я изо всех сил пыталась принять прошлое Джесси, но это просто бушующая ревность, а не разрывающая сердце боль. Я должна научиться справляться с этим.

Меня отдергивают от его груди. Его глаза на мокром месте, подбородок дрожит.

– Ты обезумела, – тихо говорит он, прижимаясь к моим губам. – Обезумела, обезумела.

Я приветствую мягкость его губ. Это, пожалуй, единственная часть тела, которой я могу двигать без режущей боли.

– Я обезумела от любви к тебе. Пожалуйста, больше не поступай так с собой. У меня болит спина.

Он отстраняется, слегка хмурясь.

– Я все рано зол на тебя.

– Я тоже не очень тобой довольна, – возражаю спокойно.

– Я не могу к тебе прикоснуться, – ворчит он, снова целуя меня, теперь уже лицо.

– Знаю. Как твоя спина?

Он усмехается и продолжает покрывать мое лицо поцелуями.

– Я в порядке. Только злюсь на тебя. Нужно, чтобы ты двигалась.

– Мне это не принесет счастья, – возражаю я. Я была бы счастлива просто лежать здесь и чувствовать, как он покрывает меня поцелуями с головы до ног.

– Ни за что, леди. Тебе нужна ванна с лавандой и крем для спины. Не могу поверить, что из всех членов моего клуба ты выбрала самого неуравновешенного.

– Да? – Откуда мне было знать. Я просто вручила хлыст первому мужчине, который его взял.

– Да. – Он отрывает губы от моего лица и недовольно на меня смотрит. – Мы с Джоном должны были сегодня встретиться, чтобы обсудить вопрос об отмене его членства. Мы наблюдали за ним. В последнее время его поведение стало немного странным, и хотя некоторые женщины приветствуют грубую сторону его сексуальных свершений, другие – не особо в восторге. Из-за него им дискомфортно, и это проблема. – На его лице появляется выражение сожаления, и я знаю, что он думает о том, что ему следовало выгнать Стива раньше. – До вчерашнего вечера он не сделал ничего, что могло бы послужить основанием для того, чтобы мы от него избавились.

– Я сама его попросила, – пытаюсь облегчить вину Джесси. Не хочу повторения всего этого.

– Ава, есть правила. – Он целует меня, слегка прикусывая нижнюю губу. – Он обговорил с тобой способ прекратить все?

– Нет. – Теперь я понимаю, насколько сглупила.

– Список его проступков можно продолжать и продолжать. Он нарушил множество правил. Он должен уйти.

– Я его не помню. На юбилейной вечеринке я его не видела. – Я бы запомнила такое дерзкое лицо.

– Нет, он был на дежурстве.

– На дежурстве?

Джесси улыбается. Приятное зрелище.

– Он полицейский.

Поперхнувшись, кашляю, а затем морщусь.

– Что?

– Он полицейский. – Его брови поднимаются в жесте «да-ты-расслышала-правильно».

Стив – полицейский?

– Ты угрожал убить полицейского?

– Я был безумно зол. – Он убирает мои волосы с лица и задумчиво смотрит на меня. – Я тут размышлял.

Мне не нравится, как это звучит. И как он выглядит.

– О чем?

– Вообще-то, о многом. Но прежде всего мне нужно поговорить с Патриком о Ван дер Хаусе.

Я знала, что мне не понравится то, что он скажет, но я не вижу никакого способа этого избежать. Микаэль, вероятно, равноценен пенсионному фонду Патрика, и я знаю, что он, скорее всего, упадет в обморок от шока, когда я ему скажу, что больше не могу работать с Микаэлем. Я, правда, не могу, и это я еще не сказала Джесси о сообщении. Но он только что подтвердил, что тоже думает, что на той записи был Микаэль.

О Боже.

– Сегодня понедельник! – выпаливаю я, слегка ерзая в попытке встать.

Его руки быстро сжимают мои плечи, толкая обратно.

– Ты, действительно, думаешь, что я позволю тебе куда-то пойти? – Он качает головой. – Слушай, это не единственное, о чем я думал.

Он начинает покусывать губу.

О нет. О чем он думал?

– Что? – спрашиваю тихо. Он даже не вдавался в подробности своих мыслей о Микаэле, хотя я точно знаю, к чему он клонит.

Он придвигается ближе ко мне.

– Я не смогу без тебя жить.

– Я знаю.

– Но не только потому, что я беспокоюсь о возвращении к своим старым привычкам. Я люблю тебя, потому что ты даешь мне цель. Своей красотой и духом ты заполнила огромную дыру, и хотя я, возможно, немного усложняю твою жизнь своими вызывающими действиями... – Он саркастически приподнимает бровь. – Мне хочется попрекнуть тебя тем же.

Я громко смеюсь и сразу же морщусь, но Джесси не присоединяется к моему веселью. Его губы сжимаются, и хватка на моем бедре усиливается.

– Я не бросаю вызов, Джесси Уорд. – Его брови подскакивают выше. Он явно не согласен, но я закрываю ему рот ладонью, чтобы остановить контратаку. – Ты только что сказал, что я заполнила огромную дыру своим духом...

– И красотой, – бормочет он мне в ладонь.

Я закатываю глаза.

– Часть этого духа – моя постоянная потребность бросать вызов твоим вызовам. Ты никогда не отделаешься от той крошечной части меня, которая восстает против тебя, да, тебе бы этого и не захотелось. Вот что отличает меня от всех женщин «Поместья», которые слишком долго вылизывали твои ботинки.

Теперь уже я саркастически приподнимаю бровь, и в ответ его глаза слегка сужаются. Я обращаюсь с этими словами к мужчине, который настолько невероятно толстокож и неразумен, что я бы не удивилась, если бы он рассмеялся мне в лицо, но я все равно продолжаю:

– Я полностью отдалась тебе. Каждая частичка меня принадлежит тебе. Никто никогда не заберет меня у тебя. Никогда. И я знаю, что часть твоей проблемы в том, чтобы держать меня как можно дальше от того, что представляют собой другие женщины в твоей жизни.

– В моей жизни не было других женщин! – спорит он через мою ладонь. Я сильнее прижимаю ее к его губам.

– Но мне нужно кое-что знать.

Его брови поднимаются. Он не может ответить, потому что моя хватка на его губах слишком крепка.

– Хочешь держать меня как можно дальше от женщин «Поместья», но как насчет секса?

Чувствую ладонью его ухмылку. Он находит этот вопрос забавным? Я убираю руку от его рта. Да, плутоватая ухмылка на месте. Прекрасное зрелище, даже если я не в восторге от того, что развеселил его – мой вопрос. Он изо всех сил старается одеть меня соответствующим образом, по его словам, заставляет носить кружева – эта просьба внезапно становится очень очевидной – и не хочет, чтобы я пила.

О Боже!

Причина этого только что с огромной силой врезается мне в мозг.

– Тебе не нравится, что я пью, потому что ты думаешь, что я собираюсь делать то же, что делал ты пьяным. Думаешь, я захочу трахнуть все, что попадется на глаза! – Я практически выкрикиваю ему эти слова, и его ухмылка исчезает. Я даже не дала ему шанса ответить на мой предыдущий вопрос, и задаю другой. Ну, это не вопрос, скорее вывод.

– Ты перестанешь, бл*дь, ругаться? – Он перекатывается на спину, даже не зашипев от боли.

Ну, нет. Я вскакиваю, не обращая внимания на боль, и сажусь на него сверху.

– Так и есть, правда? Вот в чем причина.

Наблюдаю, как Джесси обдумывает мои слова. Он не может с этим спорить, я его поймала. Сделав глубокий вдох, открывает рот, чтобы заговорить, но слова не выходит. Пытается еще, но результат тот же. После третьего раза, наконец-то, звучит:

– Дело не только в этом, Ава. Пьяной ты уязвима.

– Но это часть причины, не так ли?

Я знаю, другая часть – это мужчины, считающие меня честной добычей. Он уже признал это.

– Да, – соглашается он.

– Ладно, а что насчет секса?

Мне, правда, нужно знать. Он хочет сделать меня противоположностью всего, что представляет собой «Поместье», и все же трахает меня, как одуревший.

Улыбка вернулась.

– Я уже говорил тебе об этом. Я не могу подобраться к тебе достаточно близко.

– С помощью неспешного секса можешь, – усмехаюсь я.

Я не собираюсь давить слишком сильно. Я люблю доминирующего Джесси.

– Да, но между нами невероятная химия. Никогда не чувствовал подобного раньше.

Сердце бешено колотится в груди, и почти впервые за день я чувствую себя счастливой. Он никогда не испытывал подобного раньше? Но он спал с десятками женщин, или сотнями? Моя улыбка мгновенно сникает.

– Что это за чувства?

Его руки покоятся на моих бедрах.

– Чистое блаженство, детка. Полное удовлетворение. Абсолютная, безграничная, переворачивающая небо и землю, и сотрясающая вселенную, любовь.

Я улыбаюсь в ответ.

– Да?

– О, да. Рай на земле.

Я падаю вперед ему на грудь.

– Ой!

– Осторожно. – Он отстраняет меня от себя. – Тебе очень больно?

В его глазах мелькает гневная вспышка, пока он ждет моего ответа, и я молюсь, чтобы Джон отправил Стива собирать вещи до того, как Джесси доберется до него. Все еще не могу поверить, что он полицейский.

– Все в порядке. – Я передвигаюсь. – Что мне делать с работой?

Куда исчезли выходные? Смеюсь про себя. Они ушли на походы по роскошным магазинам, роскошную еду, роскошные украшения, роскошные кружевные платья, роскошную вечеринку, необычное предложение руки и сердца, много невероятного секса, на наркотики в выпивке, порку… Я стону. Выходные были адские.

– Расслабься. Я поговорил с Патриком. – Джесси садится и сдвигает нас на край кровати.

Поговорил?

– Есть ли в моей жизни кто-то, кого ты еще не уничтожил? – спрашиваю сухо.

Джесси поднимается и ставит меня на ноги, являя мне свою чудесную наготу.

– Не будь такой дерзкой, – предупреждает он со всей серьезностью. – На твоей заднице нет следов от хлыста, леди. Кстати, почему наш дом выглядит так, будто его ограбили?

О, я и забыла об этом. Как я могла?

– Я кое-что искала.

– Что? – Он хмурится, но я улавливаю намек на настороженность.

Я изучаю его, оценивая выражение лица и язык тела. Не могу понять.

– Ничего.

Джесси отворачивает меня от себя и, поддерживая одной рукой за локоть, а другой обхватив мой зад, начинает вести в ванную. Отсутствие любопытства относительно предмета моих поисков, только усилило мои подозрения. Обычно он никогда не соглашался с таким расплывчатым ответом ни на один из своих вопросов.

– Что ты сказал Патрику? – спрашиваю, когда он поднимает меня на туалетный столик.

– Сказал, что в субботу ты потеряла сознание и при падении повредила спину.

О? Хорошая мысль.

– А ему не показалось странным, что ему позвонил ты?

– Не знаю, и мне на самом деле плевать. – Он начинает набирать ванну и возвращается ко мне. – Посмотри, что ты сделала со своим прекрасным телом, – тихо говорит он, глядя через мое плечо на мою обнаженную спину в отражении зеркала. – Какое-то время я не буду брать тебя на спине.

Оглядываюсь через плечо и через меня проходит волна разочарования.

– И всего-то? – выпаливаю недоверчиво. У меня было такое чувство, словно с меня заживо содрали кожу, а все, что я вижу от результатов своей пытки, – несколько длинных красных рубцов, на одном из которых небольшая корочка засохшей крови.

– Что значит, «всего-то»? – говорит он сердито.

Оторвав взгляд от своих жалких ран, хмуро смотрю на Джесси, у которого такое же выражение лица, как у меня, но, вероятно, более свирепое. Я хватаю его за бедра.

– Повернись, – приказываю я, подталкивая, чтобы он неохотно отодвинулся от меня. Его спина появляется в поле зрения, и я задыхаюсь. Вот об этом я и говорю. У него в два раза больше следов от ударов хлыстом, больше крови и вообще больше всего, чтобы показать, какой дерьмовый день у нас вчера был. – Видишь, твои лучше моих.

Что я несу?

Он отлетает назад, и я едва успеваю отпустить его талию, прежде чем меня стаскивают со столика на пол. Он пронзает меня разъяренным взглядом и хватает за руки, слегка встряхивая.

– Ава, заткнись!

– Прости! – Слово вылетает без особых раздумий. Почему я несу такую чушь? – Просто мне очень больно. Я думала, будет выглядеть намного хуже, чем есть.

– Это и так чертовски плохо! – Он отпускает меня и возвращается к ванне, выливая туда немного лавандового масла и взбалтывая рукой воду.

Я, правда, сморозила глупость. Я это заслужила.

– Я же извинилась, – ворчу я, но он меня игнорирует.

Наклоняю голову набок, восхищаюсь его упругой наготой, пока переминаюсь на месте и расправляю плечи в попытке немного ими подвигать. Мне нужно расслабиться. Я чувствую, как у меня сводит мышцы плеч. Терпеливо сижу на туалетном столике, пока Джесси достает полотенца, шампунь и кондиционер, кладет их на край ванны, прежде чем убрать учиненный мной беспорядок. Он делает все это в полной тишине, ни разу не взглянув на меня. Он знает, что я искала.

– Готово.

Джесси протягивает руку и выжидающе на меня смотрит, но я отказываюсь и осторожно соскальзываю со столика, снимаю трусики и направляюсь к ванне. Ступив в обжигающую воду, осторожно опускаюсь. Игнорирую неодобрительное ворчание, которое Джесси издает в ответ на мой отказ. Я слишком занята, стискивая зубы и концентрируясь на том, чтобы погрузиться в воду, которая вскоре начинает успокаивать, а не колоть спину. Откидываюсь назад и с благодарным вздохом закрываю глаза.

Чувствую, как он наблюдает за мной. Открываю один глаз, и меня встречают брови, целующие линию роста волос, движением головы Джесси дает понять, чтобы я подвинулась. Не торопясь и часто пыхтя, стараюсь продемонстрировать неудобства, которые он мне причиняет, когда я подвигаюсь вперед, чтобы освободить для него место. Не знаю, почему веду себя так нагло. Ну, хорошо, знаю. Я злюсь, что мои боевые раны такие жалкие по сравнению с ранами Джесси, а из нас двоих, морщусь, шиплю и веду себя так, будто меня голую побили камнями, только я.

Он забирается внутрь и опускается позади меня, не испытывая ни малейшего дискомфорта, когда вода покрывает его спину. Кладет руки мне на плечи и мягко тянет, прижимая к себе.

– Не будем ссорится. – Он кусает меня за ухо, и я извиваюсь. Согнув ноги, он обнимает меня за шею, так что я полностью погружаюсь в него.

Вот так. А теперь настало время разговора в ванне.

Я откидываю голову ему на плечо и наслаждаюсь касанием утренней щетины к моей щеке.

– Значит, Стив в заднице? – спрашиваю равнодушно.

– Считай, что его нет.

– Без вопросов?

– Без, кроме одного: предпочтет ли он погребение или кремацию, – говорит он с сарказмом, и я ему верю. Его ответ, хотя и жестокий и немного чрезмерный, – но именно такой, какой я и ожидала. – Я делаю тебе больно?

– Нет, все в порядке, – уверяю я. Он стискивает меня немного сильнее, но наши скользкие тела не дают коже натянуться. – Значит, то же самое относится и к Саре?

БУМ!

Он замирает, а я продолжаю медленно выводить указательными пальцами невесомые круги по его бедрам, будто я только что этого не сказала. Что подходит одному... и так далее, плюс ко всему, Стив не заинтересован в сексе со мной. Сара, совершенно очевидно, проявляет активный интерес к Джесси, и, поскольку мой толстокожий мужчина, похоже, не обращает внимания на ее романтические преследования, мне остается только спровоцировать битву за выживаемость.

– Какое отношение к этому имеет Сара? – Похоже, Джесси, действительно, озадачен.

Если бы он мог меня видеть, то увидел бы искаженное недоверием лицо. Он не может говорить это серьезно. Я не должна терять голову.

– Она причинила тебе боль.

– Я попросил ее об этом.

– А я попросила Стива, – спокойно возражаю я.

– Да, но Стив знал, что ты под запретом, что ты моя. Он пересек четкую грань, которую я провел, и не только тем, на ком практиковался в своем дерьме, но и тем, как это сделал, хотя первый пункт – мое главное яблоко раздора. – Он кусает меня за мочку уха, чтобы убедиться, что я понимаю, что он имеет в виду меня. Кого же еще? – Он взял хлыст от той, кого раньше не встречал, и даже не уточнил пределы. Он понимал, что ты могла оказаться психически неуравновешенной.

– Вероятно, в тот момент я такой и была, – бормочу я. – Кроме того, ты мой. Ты тоже под запретом, ты же знаешь.

– Знаю, – тихо говорит он. – Я знаю, детка. Больше ничей, но, полагаю, ты продемонстрировала свое недовольство Сарой, – саркастически добавляет он.

Я самодовольно улыбаюсь. Да, но я все еще хочу, чтобы ей пнули под зад.

– Значит, ты не собираешься от нее избавляться? – спрашиваю я, хотя, скрепя сердце, уже знаю ответ на этот вопрос.

– Она моя сотрудница и близкая подруга. Ава, я не могу уволить ее за то, что она выполнила мою просьбу.

Я тяжело вздыхаю, явно желая, чтобы он знал, что я не в восторге от этого. Подруга? Близкая подруга?

– Джесси, она это спланировала.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что она это спланировала?

– Сообщение, которое я получила от Джона.

– Какое сообщение?

– То, которое она прислала с телефона Джона, где говорилось, что мне следует приехать в «Поместье». – Этим я ничего не добьюсь, я знаю.

– Считаешь, Сара взяла телефон Джона и отправила тебе с него сообщение?

– Да!

– Не глупи!

– Я не веду себя глупо! – визжу я. – Сообщение у меня на телефоне, я покажу тебе.

– Ава, Сара бы так не поступила.

Ох, умоляю! Она же его подруга. Очевидно, он не очень хорошо ее знает. Мне посчастливилось знать ее всего месяцок, и я раскусила ее в первую же секунду нашей встречи. Какой же он толстокожий.

– Считаешь, я придумываю?

– Нет, я считаю, что в субботу вечером тебя накачали наркотиками, и, возможно, ты ошиблась, – успокаивающе говорит он.

Я не ценю этого. Я, черт возьми, этого не придумывала!

– Я тебе покажу, – говорю как строптивый подросток. – Она хочет тебя.

– Ну, она меня не получит, и знает это. Я принадлежу тебе. – Он прижимается губами к моей щеке.

– Знает, как же, – фыркаю я, подставляя ему щеку для поцелуя.

Все немного сложно. Джесси прав; он не может уволить ее за то, что она выполнила его просьбу, что абсолютно отвратительно, потому что я не могу представить, что он был бы того же мнения, если бы на его месте оказалась я. Единственное утешение – знание того, что она Джесси совершенно не интересна, и в этом я точно уверена. Не буду обременять его своей стервозностью. Оставлю это Саре, когда ей это будет необходимо, и всем другим женщинам, которым не хватает самоуважения. Битва за выживание будет непростым делом, когда рядом столько чертовых пиявок. Я злюсь, что он не может увидеть ее суть.

– Наклонись, чтобы я мог омыть твою спину. – Он толкает меня за плечи вперед, и я неохотно сажусь. – Я буду нежен.

– Ты мне нравишься грубым, – дерзко отвечаю я.

– Ава, не говори таких вещей, когда я не в том положении, чтобы овладеть тобой, – журит он меня и нежно проводит губкой по моей спине.

Между легкими поглаживаниями он осыпает меня ласковыми поцелуями всюду, где только может, и я мечтательно закрываю глаза. Так легко забыть о трудностях, когда он в таком настроении.

– Давай помоем тебе голову.

Я позволяю ему выкупать себя, вымыть волосы и позаботиться, прежде чем завернуть в полотенце и уложить на кровать.

– Может немного холодить, – говорит Джесси, садясь верхом мне на задницу и выдавливая немного крема на спину. Мои лопатки взлетают вверх, и я напрягаюсь. – Ш-ш-ш, – шепчет он. – Ты больше не будешь так делать, правда? – поддразнивает он, начиная осторожно втирать крем.

– Буду, если так сделаешь ты, – ворчу я, зарываясь лицом в подушку, посылая Богу краткую молитву, чтобы Джесси этого не сделал.

Он начинает наносить крем маленькими, нежными поглаживаниями, заставляя меня привыкнуть к трению, прежде чем перейти на рубцы, как только я немного расслаблюсь. Не так уж и плохо. Тепло и плавные касания его больших ладоней, скользящих по спине, вскоре становятся гипнотизирующими, и я более чем осознаю, что нечто твердое и влажное тычется в поясницу. Улыбаюсь про себя. Он не сможет долго держать руки подальше от меня, и я надеюсь, он этого не сделает. Но на нем будет презерватив.

Массаж длится до тех пор, пока вся напряженность не исчезает, и я чувствую как состояние спины приближается к норме.

– Привет?

При звуке голоса Кэти, проникающего в комнату, мы оба вскидываем головы.

– Дерьмо! – ругается Джесси, вскакивая с меня. – Я забыл позвонить Кэти.

Он исчезает в гардеробной и появляется снова в джинсах и бледно-голубой футболке.

– Вставай. – Он хватает меня за талию и стаскивает с матраса. – Мне нужно тебя накормить.

– Я не голодна.

– Ты будешь есть. У тебя в желудке, должно быть, совершенно пусто после того, как ты выплеснула его содержимое на пол моего кабинета.

Я съеживаюсь.

– Извини. – Интересно, кто получил удовольствие убирать это? Надеюсь, Сара.

– Не извиняйся. Надень что-нибудь. Встретимся на кухне. – Он целомудренно целует меня и оставляет собираться.

Я двигаю плечами. Его волшебные руки, действительно, волшебные. Я чувствую себя намного лучше. Высушив волосы, натягиваю старые мягкие рваные джинсы и белую футболку большого размера, которая не будет слишком сильно облегать спину, а затем спускаюсь вниз.

– Доброе утро, Ава. – Кэти ласково улыбается, отрываясь от загрузки посудомоечной машины.