Текст книги "Тайны этого мужчины (ЛП)"
Автор книги: Джоди Малпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)
– Да, все прекрасно. – Я пытаюсь улыбнуться. Очень пытаюсь.
– Проблемы с мужчинами? – Ее светлая, четко выщипанная бровь приподнимается.
– Нет. – Качаю головой. О боже, она переходит к личной жизни.
– Ава, я с первого взгляда узнаю, когда женщина в смятении. – Она смеется. – Я это уже проходила.
– Честное слово, Рут. Нет никакого мужчины. – Не могу поверить, что только что это сказала. Нет мужчины? Мужчина определенно есть, и он определенно вызывает у меня смятение. Но для этого разговора мне нужна Кейт, а не клиент. Вино и Кейт.
Она одаривает меня понимающей улыбкой и встает.
– Они не стоят того, чтобы из-за них волноваться.
Я улыбаюсь в ответ, но только потому, что испытываю облегчение, что она уходит.
– Я скоро закончу с вашими проектами, Рут, – снова повторяю.
– Не могу дождаться! Скоро поговорим... за бокальчиком чего-нибудь.
Она выплывает из офиса, оставляя меня в смятении, в котором, как она знает, я уже находилась.
Тут же отправляю ей электронное письмо. Не хочу, чтобы она вернулась и снова предложила выпить. У меня сейчас голова взорвется. Мне нужна Кейт и вино.
Но к Кейт я не иду. Я выхожу из офиса, и магнит под именем Владелец Секс-Поместья притягивает меня к докам Святой Екатерины. Я сказала, что не брошу его, и мне нужны ответы на множество вопросов, в том числе и о той загадочной женщине.
– Добрый вечер, Ава.
– Привет, Клайв. Могу я поговорить с охраной?
– В данный момент их нет на месте. – Он переводит внимание на компьютер, его способ остановить этот разговор – способ уклониться от меня.
– Ясно. – Я вздыхаю, оставляю Клайва в покое, и направляюсь к лифту. Зайдя внутрь, набираю код, который Джесси до сих пор не сменил, и прислоняюсь спиной к зеркальной стене.
Открыв дверь своим розовым ключом, иду прямиком на кухню, сбрасываю туфли и ищу вино, которого, знаю, там не будет, после чего отправляюсь на поиски вазы, чтобы поставить цветы. Вспоминаю про бардак, в спешке оставленный наверху, чтобы подготовиться к траху правды, поэтому устало плетусь по лестнице и вхожу в спальню, чтобы все убрать.
О... боже.
Осколки моего новенького, украшенного стразами, вибратора разбросаны по всему полу в дальнем конце спальни, а в стене напротив кровати дыра. Спальня огромная, так что он, должно быть, швырнул его с невероятной силой. Я вдруг подумала, что уйти до того, как он освободится, было правильным решением.
Посмотрев через комнату на кровать, вижу наручники, все еще свисающие с изголовья, образы Джесси, впадающего в ярость, мгновенно начинают атаковать мозг. У этого мужчины проблемы – большие, неразумные, чертовы проблемы… с контролем... со мной.
Опустившись на колени, собираю осколки, несу их в ванную и высыпаю в мусорное ведро, после чего решаю принять ванну. Подхватив каллы, отчаянно нуждающиеся в воде, спускаюсь вниз.
На полпути слышу, как входная дверь тихо закрывается, и застываю на месте, наблюдая, как в поле зрения возникает Джесси. Он останавливается у подножия лестницы и смотрит на меня, красивое лицо ничего не выражает, а обычно яркие глаза немного остекленели. Не сводя с меня взгляда, он снимает пиджак и медленно расстегивает пуговицы рубашки. Освободившись от нее, он бросает ее на пол, и та присоединяется к пиджаку, далее следуют ботинки, носки, брюки и боксеры. Когда он отстегивает «Ролекс», мой взгляд останавливается на красных отметинах на его запястьях. Он бросает часы поверх кучи одежды. Я больше никогда не надену на него наручники.
– Ты и пальцем ко мне не притронешься, пока не скажешь, кто эта женщина. – На это могут уйти все силы, особенно если он начнет обратный отсчет или ударит по мне трахом в стиле Джесси, но я не отступлю.
– Я не знаю. – Его лицо совершенно бесстрастно.
– Так ты не просил Клайва не давать мне смотреть записи?
Он почти улыбается, но, должно быть, уже знает, потому что Клайв наверняка упомянул о моем любопытстве.
– Моя красавица безжалостна.
– Мой бог уклончив, – спокойно парирую я.
– Ава, если бы сейчас ты не была нужна мне в моих объятиях, я бы бросил тебе вызов.
– Но я тебе нужна, поэтому ты расскажешь.
– Я с ней спал.
Я не выгляжу удивленной, потому что уже и так это поняла.
– И для чего она сюда приходила?
– Потому что услышала о моем исчезновении. – Он не колеблется.
– И все? Она просто волновалась?
Он пожимает плечами.
– Да. Это все. А теперь иди ко мне.
О, ладно. Что я могу сказать? Я спросила – он ответил.
– Почему ты не сказал мне об этом раньше?
Он пожимает плечами.
– Потому что в этом не было ничего особенного, пока ты не раздула из мухи слона.
Он начинает медленно подниматься по лестнице, совершенно голый и потрясающе шикарный, и, не останавливаясь, подхватывает меня, побуждая бросить цветы и обернуться вокруг его тела.
– Это ты раздул из мухи слона, уклонившись от моих расспросов.
Он не отвечает. А еще я хочу линчевать его за то, что он уничтожил мой день. Хочу топать и кричать в гневе, но не могу найти в себе ни сил, ни желания. Он ответил, и теперь я просто хочу, чтобы он был рядом. Разум затуманен, но тело пылает... из-за него.
Он ставит меня на ноги и начинает медленно раздевать, наблюдая, как его руки справляются с моей одеждой, я спокойно стою и позволяю ему делать свое дело. Почему у него такой скорбный вид? Это я весь день терпела его неразумности. Он, как лотерея, – не знаешь, какой набор эмоций и настроения выпадет в следующую секунду. После моего утреннего шоу я бы сделала ставку на трах-наказание, но вместо этого столкнулась с нежным, мягким Джесси. Я не против. Сейчас мне нужна нежность и любовь.
Лифчик снят, и по лодыжкам привычно постукивают, чтобы стянуть мои трусики. Как только мы оба оказываемся обнаженными, он опускает меня на толстый кремовый ковер и окутывает своим телом, зарываясь лицом мне шею и вдыхая. Я повторяю за ним и получаю свою дозу чудесной мятной свежести, крепко обняв его за спину, притягиваю ближе, исключая любое пространство, которое могло между нами возникнуть.
Мы лежим на полу посреди спальни и долго-долго держимся друг за друга. Я смотрю в потолок и глажу его по волосам, получая утешение от его сильного сердцебиения, ударяющего мне в грудь.
– Я скучал по тебе, – бормочет он мне в шею.
Я вздрагиваю, чувствуя, как его горячий язык обводит кругами нежную кожу под ухом. Мы не виделись меньше пяти часов. Я бы сказала, что он ведет себя неразумно, но я тоже по нему скучала. Хоть я на него и злилась, но все равно оказалась здесь, а не у Кейт.
– Я тоже по тебе скучала. Спасибо за цветы.
– Всегда пожалуйста. – Он целует меня в губы и расточает легкие поцелуи по всему телу, прежде чем убрать волосы с моего лица. Он смотрит на меня сверху вниз. – Я хочу утащить тебя на необитаемый остров и заполучить навсегда.
– Ладно. Отсутствие других людей исключит необходимость в уничтожающем поведении.
Уголки его губ подергиваются, в глазах вновь вспыхивает искорка. Он целует меня в губы и перекатывает нас так, чтобы я оседлала его бедра. Чувствую, как свидетельство его настроения вклинивается между нашими телами, и это вызывает привычную отчаянную нужду в нем. Под его пристальным взглядом соски твердеют, и его ухмылка расплывается в фирменную, предназначенную только для женщин, улыбку, от которой можно растаять. Я хочу, чтобы она предназначалась лишь мне. Мной овладевает неразумный укол собственничества.
– Я чертовски тебя люблю, – вздыхает он.
– Знаю. – Вожу ладонями по его груди и щипаю за сосок. – Я тоже тебя люблю.
– Даже после сегодняшнего?
О, хорошо. Он признает, что сегодня бросил мне вызов? Это прогресс.
– Имеешь в виду после того, как преследовал меня весь день?
Он игриво надувает губы и кладет руки под голову, чуть ее приподнимая. Я промокаю, видя, как его мышцы сгибаются и напрягаются.
– Я беспокоился о тебе, – протестует он, и я насмешливо поднимаю бровь. – Правда, – возражает он.
Он совсем обо мне не беспокоился. У него случился неразумный и ничем не оправданный приступ собственничества.
– Ты был чересчур самоуверенным, глупым собственником. Моему вызывающему мужчине нужно расслабиться.
Он усмехается.
– Я не бросаю тебе вызов.
– Ты бросаешь вызов и отрицаешь.
Он хмурит брови.
– Что отрицаю?
– Что бываешь вызывающим и неразумным. Твое сегодняшнее шоу было далеко за гранью неразумности.
Мне нужно знать, что он не будет срывать каждую мою деловую встречу с клиентом-мужчиной. Он сказал, что это только из-за Микаэля, но затем последовало «любой другой мужчина, который может представлять угрозу». Его представление об угрозе находится в миллионе миль от моего. Я знаю, он собирается уничтожить всех моих клиентов-мужчин. Я повешу на свой ежедневник висячий замок, как и на свой рот. Ничего не буду ему рассказывать.
Он хмуро смотрит на меня.
– Сделай он в сторону тебя лишь шаг, и тогда мне действительно пришлось бы его уничтожить.
Я легонько смеюсь. Будто он уже недостаточно в этом преуспел?
Ему не нужно знать, что Микаэль уже сделал свой ход. Буду держать эту часть информации при себе.
– Ну, полагаю, ты достаточно ясно высказал свою точку зрения. Мне было неловко, – ворчу я.
– Это было необходимо, – бормочет он, и я закатываю глаза, драматически демонстрируя свое раздражение.
– Тебе надо больше бегать, – говорю. – Ой, ванна! – Вскочив, я устремляюсь в ванную.
– Нет, мне нужно больше тебя, – кричит он мне вслед.
– Разве тебе меня недостаточно?
Я выключаю кран. Он держал меня здесь всю неделю. Он звонит мне, пишет смс, посылает цветы и просит Джона возить меня на работу. Это все какой-то способ контакта или контроля. Держу пари, он не мог прожить и дня без того, чтобы как-нибудь не уничтожить или не вмешаться в мой рабочий день. Хотела бы я, чтобы он это прекратил? Мне нравятся цветы и смс, но у меня проблема с уничтожением. Возникнет ли у него искушение выпить, чтобы попытаться пережить день? Могу ли я рискнуть? Расслабленный мозг начинает болеть… снова.
Я возвращаюсь в спальню и обнаруживаю его все еще распростертым на полу. Он слишком аппетитный. Я подхожу и снова устраиваюсь на его бедрах.
– Достаточно ли тебя? – спрашивает он. – Нет. Я нуждаюсь в тебе каждую секунду, точно так же, как ты нуждаешься во мне. – Он протягивает руку и щиплет мой сосок, я дергаюсь на нем, получая полное трение от его эрекции. Он одаривает меня плутоватой ухмылкой.
– А что, если я не смогу быть с тобой весь день? – В будущем настанут времена, когда он действительно отправится в настоящую деловую поездку. Или, может, это буду я.
Его ухмылка мгновенно исчезает и сменяется свирепым взглядом, направленным прямо на меня.
– Ты собираешься попытаться остановить меня?
– Нет, но могут возникнуть ситуации, когда ты не сможешь получить мгновенный доступ ко мне. Я могу оказаться недосягаема.
На его лице мелькает мимолетное выражение паники, а нижняя губа исчезает между зубами. Он обдумывает мое предложение, и теперь я понимаю, что он абсолютно серьезно говорил, что будет иметь меня, где и когда захочет. Вот это действительно неразумно. Я видела результат нескольких пропущенных звонков – он пришел в бешенстве.
– Ты примешься за водку? – Ну вот, я это сказала.
Он смеется, а я хмурюсь. Что тут смешного?
– Я обещал тебе, что больше никогда не буду пить. Я не шучу, – уверенно говорит он. Сев, он кладет руки мне на бедра. Я вздрагиваю, и он улыбается. – В ванную, хочу, чтобы ты мокрая скользила по мне.
– Твоя уверенность достойна похвалы, – бормочу саркастически, поднимаясь и протягивая ему руку.
Он смотрит на меня сузившимися глазами и тянется, чтобы взять за руку, но дергает на себя и переворачивает на спину. Вжавшись в меня всем своим большим телом, касается губами в долгом, затяжном поцелуе.
– Все очень просто, потому что у меня есть ты. Расслабься, леди.
Ха! Ему легко говорить. Я имею дело с невротическим безумцем.
– Значит, завтра меня весь день никто не потревожит? – спрашиваю я. Он ни за что не сможет оставить меня в покое на весь день, я знаю.
Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня, шестеренки вращаются на немыслимой скорости, он снова терзает губу.
– Пообедаем?
Так и знала. Он не сможет.
– В обед я встречаюсь с Кейт, – отклоняю я его просьбу.
Он надувает губы.
– А мне нельзя прийти?
Нет, он не может прийти, потому что мне нужно время с Кейт, чтобы поговорить о нем и его вызывающем поведении.
– Нет, – заявляю твердо.
– По-моему, ты ведешь себя неразумно, – жалуется он.
Я со смехом откидываю голову назад. Какой же он толстокожий, но потом он хватает меня за бедро и сжимает, и я дергаюсь и брыкаюсь.
– Прекрати! – кричу я.
– Нет!
– Пожалуйста! – Слезы подступают к глазам, когда я пытаюсь отбиться от него. Это невыносимо.
– Пообедаем? – спокойно спрашивает он, продолжая щекотать.
– Ни за что! – кричу сквозь неудержимый смех. Это несправедливо. Я не подчинюсь. Ни за что!
– Возможно, вразумляющий трах поможет. – Он отпускает мое бедро, и я расслабляюсь, пытаясь взять под контроль прерывистое дыхание.
– Джесси, я не могу быть с тобой каждую секунду, – пытаюсь быть рассудительной.
– Если уволишься – сможешь. – Он смертельно серьезен.
Мои глаза расширяются от отвращения. Никогда! Я люблю свою работу.
– А теперь, кто ведет себя неразумно… О-о-ох. – Упускаю момент, когда он глубоко погружается в меня. О боже, вот и вразумляющий трах, но чему он пытается заставить меня подчиниться? Обеду или увольнению? В двадцать шесть лет? Какая нелепость!
Он не тратит времени зря. Врывается в меня, как сумасшедший. Я раздвигаю ноги, и он прижимает мои запястья по обе стороны от головы.
– Пообедаем? – спрашивает он, толкаясь изо всех сил.
Мозг только что превратился в кашу, но он все же отмечает, что вразумляющий трах касается обеда. Испытываю облегчение. Уступить его приходу на обед будет легче, чем увольнению, но я все равно не планирую легко сдаться. Мистер Вызов заслуживает сложностей.
– Нет! – вызывающе кричу я.
Он рычит и бросается вперед, его член скользит сильно и быстро, когда он входит и выходит, как дикий зверь.
– Ты так восприимчива ко мне.
Так и есть! Одно касание его пальца, и я тут как тут.
– Джесси, прошу.
Он с силой вбивается в меня и вращает бедрами.
– Детка, позволь мне пообедать с тобой.
Затаив дыхание, качаю головой.
– Тебе со мной хорошо?
– Да! – кричу я на торопливом выдохе. Бурлящие волны оргазма накатывают на меня, и его хватка на моих запястьях усиливается.
– Скажи «да». – Его приказ звучит резко, и я знаю, что он тоже на пути к взрыву.
А что, если я не соглашусь? Что, если я выдержу?
– Нет! – Я не сдамся. Он не может использовать вразумляющий трах всякий раз, когда я на что-то не соглашаюсь.
Он вбивается, мои бедра напрягаются, разум затуманивается.
– Ава, дай мне то, что я хочу.
– Джесси!
– Ты сейчас кончишь.
– Да! – кричу. Весь накопившийся за день стресс может вырваться наружу в любой момент.
– Ох, блядь, детка, ты вытворяешь со мной серьезные вещи. – Он наносит очередной мощный удар.
Разум пустеет, и я готова взорваться, когда он резко замирает, останавливая мой неминуемый оргазм.
– Что ты делаешь? – кричу я, совершенно ошеломленная. Я наклоняю бедра, чтобы попытаться получить так необходимое трение и упасть через край, но он отводит бедра назад, пока внутри меня не оказывается лишь головка. – Ублюдок! – выплевываю я.
– Следи за гребаным языком! Скажи «да», Ава, – он тяжело дышит, но контролирует себя. Как он это делает? Я знаю, что он готов кончить.
– Нет, – заявляю я.
Он качает головой, а затем, глядя мне в глаза, погружается, ох, как медленно, и вращает бедрами.
– О-о-о, – стону я. – Быстрее.
– Скажи слово, Ава. – Он повторяет дразнящее движение. – Скажи его, и ты получишь, что хочешь.
– Ты играешь нечестно, – хнычу я.
– Хочешь, чтобы я остановился?
– Нет! – кричу в отчаянии. Это самая страшная пытка.
Он сжимает мои запястья.
– Спрошу тебя еще раз, детка. Пообедаем?
Задавая вопрос, он двигает бедрами вперед, и я теряю всякую решимость, чтобы бросить ему вызов.
– Трахни меня, – кричу я, когда он смотрит на меня сверху вниз, и на его лице появляется веселье.
– Следи за языком. – Он ухмыляется. – Это было «да»?
– ДА! – кричу я.
– Хорошая девочка, – хвалит он, а затем устремляется вперед, вбиваясь в меня и снова возвращая к быстро нарастающему освобождению. Я напрягаюсь с головы до ног, когда обжигающий жар проносится в крови, кожа нагревается от трения, когда его маниакальная инерция толкает меня по ковру.
– Джесси! – Все тело покалывает от удовольствия, проносящегося через нервную систему, и взрывающегося в паху.
Я кричу.
Его движения становятся более настойчивыми, дыхание шумным и прерывистым, он врезается в меня с плотскими криками и высвобождает всего себя, я жадно сжимаю его внутренними мышцами, мое обмякшее, истощенное тело совершенно беспомощно перед его неумолимыми ударами.
Он падает на меня потной грудой и мягко прижимается ко мне.
– Моя работа здесь закончена, – выдыхает он мне в ухо.
Я лежу под его твердым, теплым телом, пытаясь собраться с мыслями и вдохнуть, и думаю, всегда ли так будет. Он получает желаемое, так что, да, скорее всего, так и будет. Я должна научиться справляться с этим. Должна научиться ему противостоять. Смеюсь над бессмысленностью такого плана. Я не хочу ему противостоять.
Он приподнимается на руках, и только сейчас я замечаю, что он не морщится.
– Твоя рука! – восклицаю я.
Он показывает ее, небольшой синяк все еще виден, но опухоль значительно спала.
– Все в порядке. Большую часть дня Сара велела прикладывать к ней лед.
Что?
– Сара? – выпаливаю, не думая о том, каким тоном говорю. Звучит обвиняюще.
Он хмуро смотрит на меня, и я ненавижу себя за то, что так потрясена.
– Она просто вела себя по-дружески, – холодно говорит он, но это только усиливает мое беспокойство.
Она видела отметины на его запястьях. Не требуется большого ума, чтобы понять, откуда они взялись. Мне не нравится, что за ним ухаживает другая женщина, и от факта, что это «надутые губки», моя ревнивая сторона вырывается на поверхность. Она ясно дала понять, что я ей не нравлюсь, а Джесси очень даже. И женщины в «Поместье», вероятно, будут обращаться со мной так же грубо и... у меня болит голова.
Из-за своего собственничества я внезапно чувствую себя крайне неловко. Боже правый, я смеюсь над Джесси за то, что он ведет себя также. Я чертова лицемерка, и то, как он на меня смотрит, оценивая мое настроение, не помогает. Он очень желанный мужчина, атакующий женщин этой гребаной улыбкой и заставляющий их растекаться у его ног.
Я извиваюсь под ним, пытаясь освободиться, он хмурится, но отпускает. Я направляюсь в ванную и погружаюсь в горячую воду. Мне очень даже не по себе от этих чувств. Я никогда в жизни не ревновала. Я буду изо дня в день отбиваться от женщин. Можно сказать, это работа на полный день. Вероятно, мне все-таки придется уволиться.
– У кого-то приступ ревности?
Подняв глаза, вижу, что он стоит во всем своем обнаженном великолепии у двери ванной.
– Нет, – усмехаюсь. Я не могла бы быть более ревнивой, даже если бы попыталась.
Он подходит к ванне и залезает позади меня, пока я не оказываюсь у него между ног. Он обнимает меня за плечи и притягивает к себе.
– Ава, ты для меня единственная женщина, – тихо шепчет он мне на ухо. – А я весь твой. – Он берет с края ванны губку, обмакивает ее в воду и начинает водить ею по моей груди.
– Ты должен больше рассказать мне о себе.
Чувствую, как его грудь со вздохом поднимается.
– Что ты хочешь знать?
– «Поместье» – оно исключительно для бизнеса или ты смешивал его с удовольствием?
Я довольна тем, что говорю прямо. Знаю, он смешивал дела и удовольствие, потому что Мистер Слизняк, которого Джесси избил в тот день, когда я выяснила правду о «Поместье», сказал то же самое. И, если уж на то пошло, Сэм тоже. Тогда зачем я спрашиваю? Чувствую, как от горечи закипает кровь.
Губка между моих грудей на несколько секунд задерживается, но затем он продолжает водить ею по моему телу.
– Переходишь прямо к делу? – сухо говорит он.
– Скажи мне, – настаиваю я.
Он так тяжело вздыхает, что я почти поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, просто чтобы дать понять, я не ценю, что он считает мой вопрос надоедливым.
– Я баловался, – раздраженно говорит он.
Баловался?
Не уверена, что мне нравится, как это звучит, особенно в этой области.
– И балуешься до сих пор?
– Нет! – Он по-настоящему защищается.
– Когда ты баловался в последний раз? – Не думаю, что хочу это знать. Почему я спрашиваю? Его поглаживания губкой снова прерываются. Пожалуйста, не говори, что думаешь об этом.
– Задолго до того, как встретил тебя. – Движения губкой продолжаются.
– Как задолго до нашей встречи? – Мне нужно заткнуться. Я не хочу знать, но, черт возьми, не могу остановить глупые вопросы, вылетающие наружу.
– Ава, разве это имеет значение? – раздражается он.
– Да, – отвечаю быстро. Нет, на самом деле, не имеет, но его отрывистый, раздраженный ответ возбуждает мое любопытство.
– Такое происходило не совсем регулярно. – Он делает все возможное, чтобы избежать ответа.
– Ты не ответил на вопрос.
– Что-нибудь из того, что я тебе скажу, изменит твои чувства ко мне?
Этот вопрос усиливает покалывание. Что он вытворял?
– Нет, – говорю, но уже не так уверенно. Он явно думает обратное.
– Так, может, закроем тему? Это осталось в прошлом вместе с целой кучей других вещей, и я предпочел бы их не трогать. – Его тон окончателен. Я чувствую себя оскорбленной. – Есть только ты. Точка. – Он целует меня в затылок. – Когда мы займемся твоим переездом?
Я мысленно стону. Еще один результат вразумляющего траха. Замечаю, что все это, так называемое, вразумление, которое он способен в меня втрахать, разумно только для него.
– Я и так здесь, – напоминаю ему.
– Я имею в виду твои вещи, – он щиплет меня за сосок. – Не умничай.
Я закатываю глаза. Мне нужно забрать оставшиеся вещи у Мэтта, а после жесткой уборки у Кейт у меня осталось смешное количество одежды, но я все еще не уверена, что это хорошая идея.
– Мне нужно забрать остальные вещи у Мэтта. – Я что, сказала это вслух?
– Ни хрена подобного! – кричит он мне в ухо, и от его грохочущего голоса я вздрагиваю. Очевидно, я сказала это вслух. – Я пошлю Джона. Я же сказал, ты его больше не увидишь.
Ладно, сейчас я оставлю эту тему. Я не дура, и понимаю, здесь мне ловить нечего. Джон никуда не поедет, к тому же, я все устроила. Джесси никогда не узнает. Узнает, конечно, когда я привезу вещи, но к тому времени будет уже поздно меня останавливать.
Мои мысли о другом.
– Расскажи, где ты был, когда исчез.
Он напрягается подо мной.
– Нет, – быстро выплевывает он.
Ладно, теперь я начинаю злиться. Я переворачиваюсь на живот, чтобы он смотрел мне в глаза.
– В последний раз, когда ты скрытничал, я бросила тебя.
Его глаза слегка расширяются, но затем сужаются. Он знает, что я его поймала.
– Я заперся у себя в кабинете.
– На четыре дня? – с сомнением спрашиваю я.
– Да, Ава, на четыре дня. – Он смотрит мимо меня, избегая встречаться со мной взглядом.
– Посмотри на меня, – резко требую я.
В явном шоке от моего приказа он делает, как я говорю.
– Что, прости? – он почти смеется. Это покровительственно, и я этого не ценю.
– Что ты делал в своем кабинете? – Черт возьми, почему бы мне просто не заткнуться?
– Пил. Вот. Именно это я и делал. Пытался водкой заглушить мысли о тебе и твои образы. Теперь ты счастлива? – Он пытается сбросить меня с себя, но я напрягаюсь с головы до ног, стараясь придавить его мертвым грузом.
Он пил? Был ли он в отключке четыре дня, как тогда, в пятницу, когда я его нашла? О, теперь я испытываю безмерную вину.
Я сопротивляюсь, погружая его скользкое тело обратно в ванну. Он сдается и позволяет мне. Знаю, он мог бы одолеть меня, если бы захотел, поэтому на самом деле он не хочет бежать. Скольжу вверх по его телу так, что наши носы соприкасаются.
Он поднимает глаза.
– Прости, – шепчет он, и я распадаюсь на части, настойчиво завладевая его ртом, – молчаливое сообщение, что мне все равно. – Детка, мне очень жаль.
– Пожалуйста, не надо. – Я толкаюсь в него, захватывая его рот, отчаянно желая, чтобы он знал, что мне все равно. Я чувствую ответственность... вину.
– Когда я увидел синяки на твоих руках, то понял, что увяз по уши, Ава. Слишком глубоко.
– Ш-ш-ш. – Заставляю его замолчать, покрывая поцелуями все его лицо, каждый квадратный дюйм. – Прекрати, сейчас же.
Он обхватывает мой зад и подтягивает меня вверх, зарываясь лицом между моих грудей.
– Этого больше не повторится, я скорее убью себя, чем причиню тебе боль.
Он не должен говорить такие вещи. Я понимаю. Он сожалеет.
И я тоже. Мне не следовало его бросать. Надо было остаться, затащить его под холодный душ и отрезвить.
– Я сказала, прекрати, Джесси.
– Я люблю тебя.
– Знаю, что любишь. Ты тоже меня прости.
Он ослабляет хватку, и я соскальзываю вниз по его телу, пока мы не оказываемся лицом к лицу.
– За что ты извиняешься?
Я пожимаю плечами.
– Не надо было тебя бросать.
– Ава, я не виню тебя за то, что ты меня бросила. Я это заслужил, и уж если на то пошло, это только укрепило мою решимость не пить. Понимание того, что я могу тебя потерять, – достаточно мотивирует, поверь мне.
– Я никогда больше тебя не брошу. Никогда.
Он слегка улыбается.
– Надеюсь, потому что тогда мне конец.
– Как и мне, – говорю тихо, проводя руками по его волосам. Мне нужно, чтобы он знал, это чувство полностью взаимно.
– Ладно, никто из нас не бросит другого. Все ясно. – Он мягко прижимает свои губы к моим.
– Ты голоден? – спрашиваю у его губ. Нам нужно изменить направление этого разговора. Мы уже достаточно сказали.
– Да, собираешься приготовить мне хорошо сбалансированную еду?
Я улыбаюсь в его губы.
– Я устала. Может, закажем доставку хорошо сбалансированной еды?
– Безусловно. Ты отмокай, а я закажу ужин. – Поддерживая меня, он вылезает из ванны.
Сегодняшний разговор был глубоким и удивительно приятным. Джесси потихоньку открывается.
После не очень сбалансированной китайской еды на вынос я сворачиваюсь клубочком на диване под рукой Джесси. Он гладит меня по волосам и смотрит какую-то программу про мотогонки. Судя по его сосредоточенности, это явно его страсть. Прижавшись к нему, гадаю, что принесет завтрашний день. У нас уже есть договоренность об обеде, благодаря его умопомрачительному вразумляющему траху. Я могла бы отказаться, но тогда только навлекла бы на себя трах-напоминание. Плохо ли это?
Начинаю дремать, и мой полубессознательный разум сосредотачивается на неизвестной деятельности «Поместья». Неужели мне обязательно знать каждую мелочь? Я верю ему, когда он говорит, что я для него единственная женщина, правда верю, так что выуживание у него информации о его бывших любовницах не принесет мне ничего, кроме беспричинной ревности. От мысли, что он с другой женщиной, я испытываю физическую боль. Он взрослый мужчина определенного возраста – о котором я теперь знаю – и к тому же аппетитный. Его сексуальные распри, вероятно, многочисленны, но они в прошлом, как он и сказал. Все, что имеет значение – это здесь и сейчас, а я сейчас здесь.
– Пойдем, леди.
Меня подхватывают на руки и несут наверх, в постель. Я едва шевелюсь, когда он раздевает меня и укладывает в свою кровать, забираясь рядом со мной и притягивая к своей твердой груди.
– Я люблю тебя, – шепчет он, и, поскольку я не способно произнести ни слова, просто прижимаюсь к нему ближе.
Я открываю глаза, в комнате все еще темно. Смутно ощущаю, что кровать подо мной дрожит, а я вся мокрая.
Какого черта?
У меня уходит несколько мгновений на то, чтобы проснуться полностью, но когда осознание, наконец, приходит, действительность поражает меня с невероятной силой. Я тянусь, чтобы включить лампу, свет бьет в глаза. Я прищуриваюсь, чтобы сфокусироваться, и вижу, что Джесси, прижав колени к груди, сидит на кровати, раскачиваясь взад-вперед. Срань господня, он весь мокрый, а зрачки – огромные черные блюдца. Он словно окаменел. Я бросаюсь к нему. Может, мне его обнять?
– Джесси? – говорю тихо, не желая его пугать. Он не отвечает.
Просто продолжает раскачиваться, но потом начинает что-то бормотать.
– Ты мне нужна, – тихо говорит он.
– Джесси? – Я кладу руку ему на плечо и легонько встряхиваю. Он выглядит таким испуганным. – Джесси?
– Ты мне нужна, ты мне нужна, ты мне нужна, – снова и снова повторяет он свою мантру. Мне хочется плакать.
– Джесси, пожалуйста, – умоляю я. – Перестань, я здесь.
Мне невыносимо видеть его таким. Он неудержимо дрожит, со лба льется пот, хмурая морщинка, безусловно, самая глубокая, какую я когда-либо видела. Пытаюсь оказаться в его поле зрения, но он меня не замечает. Продолжает раскачиваться и бормотать, глядя сквозь меня. Он спит. Я оттягиваю его ноги от тела и забираюсь к нему на колени, обхватывая руками мокрую спину, держа так крепко, как только могу. Не знаю, сознательно ли, но он поднимает руки и обхватывает меня, зарываясь лицом мне в шею.
Мы сидим так целую вечность. Я нашептываю ему на ухо все подряд, надеясь, что он узнает мой голос и очнется от ночного кошмара. Ему снится кошмар? Понятия не имею. Он определенно не проснулся, это я знаю точно.
– Ава? – бормочет он мне в шею спустя целую вечность. Голос у него хриплый и надтреснутый.
Он проснулся.
– Эй, я здесь. – Я отстраняюсь и обхватываю ладонями его лицо. Он высматривает что-то в моих глазах. Не знаю, что именно.
– Прости меня.
– За что ты извиняешься? – Теперь он беспокоит меня еще больше.
– За все. – Он падает на кровать, увлекая меня за собой, так что я оказываюсь на его влажной груди. Мое тело насквозь промокло, но мне все равно.
Моя голова покоится у него на груди, и я слушаю, как замедляется его сердцебиение.
– Джесси? – нервно спрашиваю я. Он не отвечает. Поднимаю голову, чтобы на него посмотреть, и вижу, что он крепко спит, выглядя умиротворенным. Что все это значит?
Я лежу на нем, время летит, а в голове у меня вертятся причины, по которым он мог просить прощения. Черт возьми, может, я слишком себя накручиваю. Ему много есть за что извиняться. Он мне лгал, вводил в заблуждение, уходил в запои, вел себя неразумно, как собственник и невростеник, уничтожил мою сегодняшнюю встречу, он…
Перебирая в уме все причины, по которым Джесси мог просить прощения, я погружаюсь в сон.
Глава 13
– Я люблю тебя.
Чувствую, как знакомые мягкие губы касаются моих, прихожу в себя, и открыв глаза, вижу над собой потрясающе прекрасное лицо Джесси.
– Просыпайся, моя красавица.
Поднимаю руки над головой и потягиваюсь. Ох, как же хорошо. Я моргаю, замечая, что он одет. Сонное сознание быстро отмечает, что, раз Джесси уже одет, нет никакой опасности, что меня потащат через весь Лондон на одну из его карательных пробежек.
