Текст книги "Смерть в кредит"

Автор книги: Джеймс Гриппандо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Глава 21

Сном смежило веки, и вдруг раздался телефонный звонок. Джек перекатился на край постели, нашарил в темноте трубку и ответил с пятого гудка. Этого голоса он давненько не слышал.

– Здорово, Свайтек. Узнал старого приятеля? Это Эдди Малоун.

Сон как рукой сняло. По иронии судьбы, в свое время Джеку нравились статьи Малоуна в «Майами трибюн» – в те несчастные времена, когда Джек рассорился с отцом и губернатор Гарольд Свайтек стал излюбленным козлом отпущения журналиста. Впрочем, надо отдать сыну должное: даже в самые суровые дни он ни разу не опустился до того, чтобы поливать грязью отца. Впоследствии, когда произошло семейное воссоединение, Малоун перестал писать статьи о Свайтеках. И все-таки звонок давнего знакомца не предвещал ничего хорошего – тем более в такой напряженный момент.

– Я кладу трубку, и не перезванивай, – сказал Джек.

– Стой! У меня есть неопровержимые доказательства того, что ты спал с женой Эрнесто Салазара.

Джек поднялся с постели. В обычной ситуации он дал бы отбой, но после просмотра видео с пытками знал, какой опасности подвергается Мия ежесекундно, а потому не оставил за собой морального права игнорировать человека, утверждающего, что знает его секреты. К тому же ни один адвокат-криминалист не признает, что ему не по силам справиться с каким-то газетчиком – пусть даже самим Эдди Малоуном.

– Но-но, не гони лошадей, – сказал Джек. – Предположим, я удостою этот вопрос ответом. Что дальше?

– Мне не нужен диспут. Я жду подтверждения либо отрицания одного простого факта.

– Мия Салазар похищена. Я не вправе давать комментарии – секретность важна во имя ее безопасности.

– Очень интересно. Сначала ты заявляешь, что не вправе давать комментарии, и тут же подтверждаешь тот факт, что она похищена.

– Это открытая информация.

– К завтрашнему утру публика будет знать гораздо больше.

– Ладно тебе, Малоун. Хоть раз в жизни будь человеком. К чему это? Неужели тебе так необходимы какие-то слухи?

– Ну, начнем с того, что это вовсе не слухи.

– Слухи, до тех пор пока я не дам подтверждения.

– Ошибаешься, старина. У меня есть записи вашей встречи.

Джек вскочил как ошпаренный – Малоун ссылался на записи, сделанные «жучком» на его кухне, и предоставить их мог только Салазар.

Между тем журналист продолжал:

– Это во-первых, а во-вторых, ваша интрижка имеет самое непосредственное отношение к моей статье – ведь как иначе я объясню читателям, почему ты согласился заплатить выкуп.

– Что-что?

– Слушай, Свайтек, у меня достоверные источники. Ты был любовником Мии и согласился заплатить за ее освобождение. Так сколько он требует? Сотню тысяч? Больше?

Джек лихорадочно пытался собрать разбредшиеся мысли воедино. До сих пор ФБР удавалось скрывать от публики требование похитителя: «Заплати то, чего она стоит». Малоун поинтересовался суммой требования, а значит, он остается в неведении относительно истинной формулировки. Только бы не проговориться.

– Это запретная территория, – предостерег Джек. – Туда нельзя вторгаться.

– Это моя работа. Самое меньшее, что ты можешь сделать, – сказать правду. Так были вы любовниками или все-таки нет? Если станешь отрицать, клянусь, пойдет дословная цитата: я сделаю стенограмму с пленок, хочешь? Признаешься – спасешь себя от унижения.

Сама мысль о том, чтобы договариваться с Малоуном, была Джеку омерзительна, но он, умудренный житейским опытом, умел пользоваться случаем, даже если ради этого приходилось пойти на сделку с подлецом.

– Ну ладно, скажу. Да, мы встречались, только я не знал, что она…

– Как насчет выкупа?

– Да послушай же, – угрюмо продолжал Джек. – Я не знал, что она замужем.

– Да понял я, понял. А что с выкупом? Ты заплатишь или нет?

– Про выкуп ничего не могу сказать.

– А стоило бы, другого шанса не будет.

– Слушай, попридержи статейку, всего день. Я все утрясу с ФБР и дам тебе ответ.

Малоун засмеялся.

– У меня свои источники, я и без твоего ответа обойдусь.

– Я прошу только день.

– В моем деле день – это вечность. Завтра у меня передовица, а мои источники сообщают, что выкуп ты заплатишь. Подтверди или опровергни.

Джек свесил ноги с кровати и, усевшись на краю, лихорадочно размышлял, что же ответить.

– Я жду, Джек. Время поджимает.

– Не делай этого, Малоун. Ты же ее голову на плаху кладешь.

– Не я, а ты. Похититель как пить дать прочтет статью. Я хочу написать правду, а ты мне мозги морочишь. Все, последний раз спрашиваю: ты подтверждаешь информацию моих источников – платишь выкуп?

Джек вцепился в трубку и лихорадочно думал, запустив в волосы пятерню.

– Да или нет, Свайтек?

Неожиданно он выпалил:

– Нет. Опровергаю.

– Значит, ты увел чужую жену, а когда ее похитили, уходишь в сторону – мол, извини, дорогая: у тебя своя жизнь, у меня своя. Так, что ли?

– Прекрати меня оскорблять. Все не так просто.

– Все не так просто, – вторил Малоун. – Отличная цитата, непременно воспользуюсь. Сделай мне одолжение, Свайтек.

– Что ты хочешь?

– Купи завтрашнюю газету.

Раздался щелчок, связь прервалась.

Глава 22

В два десять ночи Энди Хеннинг и два других агента ФБР мчались в кузове грузовика для перевозки людей плечом к плечу с шестью бойцами спецназа. Для маскировки они передвигались не в черном джипе «сабербан», привычном автомобиле для таких случаев, а во взятой напрокат машине. У стальных дверей-шторок сидел командир группы захвата, агент Майкл Харланд. Отряд был в полном боевом обмундировании: кевларовые щиты, бронежилеты, пучеглазые приборы ночного видения. Пятеро были вооружены винтовками «М-16» и пистолетами сорок пятого калибра. Шестой, снайпер, держал в руках винтовку. В салоне было тихо, мерно рычал двигатель, по асфальту гулко гудели резиновые покрышки.

Бойцы молчали: каждый собирался с мыслями, в который раз проигрывая в уме свои действия и успокаивая нервы, – оптимальная частота пульса стрелка не должна превышать семидесяти ударов в минуту, иначе промахнешься. (Хладнокровно убивают не только негодяи.)

Энди сверилась с показаниями прибора спутникового обнаружения: до цели пять миль, уже скоро. Ее терзали сомнения: не поспешили ли они привлекать спецназ. Вести переговоры с преступником – задача не из легких, особенно когда рядом команда вышколенных вояк, готовая ринуться в бой, только дай повод.

Тишину оборвал резкий звонок телефона. Пол Мартинес из Майами, чин из центра командования операцией. Энди включила громкую связь, чтобы Харланд мог участвовать в телеконференции.

– Только что говорил с центром тактического командования. Нам дают полную свободу действий, зеленый свет. В случае необходимости разрешается стрелять без предупреждения.

– Очень кстати, – проговорил Харланд. – Этот не сдастся – одна покойница на его счету уже есть, ему терять нечего.

– А если мы просчитались? – забеспокоился Мартинес.

– Вероятность просчета минимальна, – ответил Харланд.

– Мы основываемся только на предположениях. На этот адрес мы вышли исходя из анализа жесткого диска, изъятого в интернет-клубе.

– Я ознакомился с отчетом, – ответил Мартинес. – Насколько я понимаю, машина из интернет-клуба выходила на связь с компьютером по установленному адресу незадолго до появления Свайтека. Единственно, мне не ясно, каким образом преступник управлял удаленной видеокамерой и осуществлял слежку за пленницей. У нас есть подтверждающие это предположение снимки?

– Нет, – ответила Энди.

– Значит, наша версия, что в свое отсутствие похититель наблюдал за жертвой, – всего лишь предположение?

– Совершенно верно.

– Кроме того, нельзя исключить вероятности, что подозреваемый все это время поддерживал связь с неким сообщником, – продолжил Харланд. – Насколько я помню, агент Крэншоу на совместном заседании опергруппы убедительно доказал правомерность своего предположения о двух похитителях.

– Это лишь гипотеза, – напомнила Энди.

– Менее чем за час до прибытия Свайтека машина в интернет-клубе вступила в контакт с удаленным компьютером, после чего была на целый день зарезервирована на имя Джека Свайтека. Очевидно, контакт инициировал преступник. И не забывайте, что удаленный компьютер, о котором идет речь, находится в доме человека, осужденного за преступление на сексуальной почве.

– Вы в этом уверены? – спросил Мартинес.

– Да, – ответил Харланд. – В возрасте двадцати двух лет его судили за нападение на женщину.

– А в остальном есть совпадения со сводкой из центра?

– Да.

– Только формулировка у них слишком уж расплывчатая. Нельзя наверняка сказать, что он тот самый дайвер, который затащил миссис Торнтон в Ухо Дьявола.

– Доказательствами обратного мы также не располагаем, – пробормотал Харланд.

– Я ни в коей мере не оспариваю целесообразность вмешательства в операцию спецподразделения, но если у похитителя появится хоть малейшее подозрение о том, что его дом находится под наблюдением, заложница будет умерщвлена. Можете не сомневаться.

– При всем моем уважении, – начал Харланд, – если агент Хеннинг встанет перед окнами с рупором, намереваясь вести переговоры, а похититель перейдет к активным действиям, за исход операции я не ручаюсь. И еще мы лишаемся мощного преимущества: эффекта неожиданности.

Центр не торопился с ответом: казалось, командование взвешивало все «за» и «против» в этом трудном деле. Харланд склонился к телефону и напряженно вымолвил:

– Сэр, что мы будем делать, если он отправит нам очередной ролик с пытками и потребует сложить оружие и обеспечить пути к отступлению?

Вопрос был встречен очередной затянувшейся паузой. Наконец Мартинес проговорил:

– Поймите меня правильно, Хеннинг: мы запускаем спецгруппу.

Глава 23

Они заняли позиции перед намеченной целью. Энди перевела дух и стала ждать сигнал. Рядом с ней, в ложбине, затаились техник и человек из отдела судмедэкспертизы. Перед ними, лежа на животе, притаился командир спецназовцев Майкл Харланд. Остальные бойцы распределились по периметру, оставаясь практически незаметными под черным покрывалом пасмурной ночи. Энди вооружилась стандартным «ЗИГ-зауэром», зато спину надежно прикрывал кевларовый жилет, голову защищал шлем – на тот случай, если в бой пойдет «тяжелая артиллерия», что было весьма вероятно.

Она смотрела через пучеглазые окуляры прибора ночного видения на старый дом в стиле ранчо. Свет в окнах не горел, и лишь круглый фонарь на крыльце отбрасывал перед собой зловещую янтарную тень. Дом этот притаился в лесистой части северного Палм-Бич, теряясь среди взрослых олив и казуарин. Здесь не росла трава, зато земля была укутана мягким одеялом хвои – выгодный фактор для команды спецназа: оставшиеся до дома двадцать пять футов удастся преодолеть бесшумно.

Энди махнула на лежавший поодаль громкоговоритель и произнесла:

– Я так понимаю, мне это не пригодится? Вы уже все решили?

Агент Харланд решительно мотнул головой, и ей пришлось оставить всяческую надежду на переговоры с подозреваемым. Командир устроил перекличку, вызывая каждого члена команды. Последней на очереди была группа ближнего наблюдения, состоявшая из двух человек; на них лежала задача подойти к дому вплотную и разведать обстановку, прежде чем остальные бойцы перейдут к активным действиям.

– Две спальни, обе в западной части дома, – доложил агент из группы наблюдения. – В восточной части – кухня, столовая, гостиная. Вижу объект в главной спальне. Крупный, вероятно, мужчина. Выглядит спящим. В северо-западном квадранте большая комната, переоборудованная в гараж. Картинка не читается. Дверь убрана, проем забетонирован. Без окон. На инфракрасном сканере – объект меньшего размера, нет различимых конечностей, словно сложен в комок. Возможно, женщина, свернувшаяся калачиком.

Энди внимательно слушала. Инфракрасная камера реагировала на тепло тела, и живое дышащее существо просматривалось даже сквозь стены. Тело в позе зародыша вполне могло оказаться женщиной, недавно подвергавшейся пыткам, и телом без рук и ног. В любом случае гарантий, что Мия жива, это не давало. Не исключено, что в гараже лежал остывающий труп – ведь тело мертвого человека выделяет зримые уровни тепла еще два или три часа после гибели, теряя в среднем полтора градуса в час.

– Хорошая работа, – без тени эмоций проронил Харланд. – На счет «три» желтая готовность.

Энди не приходилось жить и работать по спецназовской «радуге», но то, что желтый цвет означал последнюю стадию готовности, она знала. Зеленый – это уже атака, момент жизни и смерти в прямом смысле слова.

– Один, два, три.

Харланд выскочил из ложбины и помчался к дому. Энди оставалась в укрытии, наблюдая за происходящим в прибор ночного видения. Бойцы спецназа выполняли безупречно отлаженные движения, каждый свое, в полной тишине. Они двигались на цыпочках, согнув колени на случай, если неожиданно придется стрелять, – тогда согнутая нога, как пружина, примет на себя отдачу. Два агента приблизились к дому с восточной стороны, чтобы прикрывать черный ход. Двое других подошли с запада и заняли позиции перед домом – не вплотную, так, чтобы не попасть в свет желтого фонаря. Харланд зашел чуть дальше, углубившись в западный сектор, и присоединился к бойцам, затаившимся позади дома. План был таков: два бойца входят с черного хода, где царит темнота, и вытравливают обитателей из дома через парадный вход, на свет, прямо под прицел стрелков с винтовками «М-16». Если этого окажется недостаточно, где-то среди ветвей притаился невидимый снайпер, способный с двухсот ярдов отстрелить крышку с пивной бутылки.

Энди не могла наблюдать, что происходит позади дома, и следила за передвижениями команды, слушая рацию.

– На счет «три» – зеленый, – раздался в эфире шепот Харланда.

Он начал неторопливый отсчет, человек железной выдержки. На счет «три» в наушниках раздался грохот двери и звон битого стекла. Энди приготовилась услышать выстрелы, но в наушниках раздались лишь крики Харланда и его бойцов, вихрем промчавшихся по дому.

– На пол! Лежать!

В эфире слышался треск, крики. Перед домом, как раз в поле зрения, притаившиеся у крыльца агенты сорвались с позиций готовности и двинулись к крыльцу. И вдруг оба рухнули на землю – в наушниках раздался выстрел. Впрочем, Энди услышала бы его и без наушников. Агенты, находившиеся на улице, вновь спрятались за деревья. Энди нырнула в лощину, чуть приподняв над землей прибор ночного видения, чтобы рассмотреть, что происходит в доме.

Минутой позже дверь распахнулась, и вышел Харланд. Стоя на крыльце, он подал знак и объявил по рации: «Чисто».

Энди вскочила и побежала к дому. Техник с судмедэкспертом мчались по пятам. Если Мия внутри, то Энди непременно надо с ней поговорить. А если там и похититель, при условии, что он жив, то надо предупредить команду – не дай Бог, кто-нибудь вынудит его разговориться, и тогда у защитника будет повод упрекнуть их в том, что он давал показания под нажимом. Энди ворвалась внутрь и в задней комнате обнаружила Харланда, который с одним из бойцов стоял над крупным мужчиной, лежащим лицом вниз на зеленом рельефном ковре в одних трусах. Похоже, тот был цел и невредим.

– Где Мия Салазар? – закричал Харланд.

– Понятия не имею, о чем вы говорите! – дрожащим голосом ответил мужчина.

– Где она? – напирал Харланд.

– Кто в гараже? – спросила Энди.

– Ротвейлер, – ответил Харланд.

– Они пристрелили мою собаку! – закричал человек, приподняв голову с ковра. – Что она вам сделала?

– Молчать! – рявкнул Харланд.

– Вы застрелили его собаку? – спросила Энди.

– Такой зверюга в инфракрасном – размером с человека. Чуть глотку мне не перегрыз.

– Да я вас по судам затаскаю! – не унимался мужчина.

Харланд рутинно раздавал приказы подчиненным:

– Проверить чердак и погреб. Если Мия Салазар здесь, мы должны ее отыскать, быстро!

– Ее здесь нет, – сказал вошедший в комнату техник.

Харланд кинул на него раздраженный взгляд:

– Это мне технарь говорит?

– Как хотите, можете искать, – сказал техник. – Хеннинг, вам стоит взглянуть на машинку.

Энди прошла за техником в гостиную. Свет включенного монитора играл на мелкозернистом потолке, отражаясь россыпью искорок.

– Продвинутая техника, – сказал специалист. – Плоский монитор, двадцать один дюйм по диагонали. Излюбленная фишка любителей игр и порнушки.

– А он кто?

– И то и другое, судя по тому, что я нашел на жестком диске.

– Так это тот, кого мы ищем?

– Не-а. Этот – хозяин, а не паразит.

– Как это понять?

Техник щелкнул мышкой, и на экране появилось изображение.

– Вот это наш похититель передал из интернет-клуба сегодня утром. Наверно, и-мейл пришел под видом бесплатного порноприложения, и когда он его открыл, вирус сохранился на жестком диске. Он прописался в системном подфайле «Виндоус» – вполне типично для передаваемых через Интернет вирусов. Только в техническом смысле это не вирус, а обычный текстовый файл. Сами посмотрите.

Он открыл папку, и взгляду Энди предстало насмешливое сообщение:

Идиоты! Решили, что все так просто. Ха! Всего-то и надо было отослать зараженный и-мейл бывшему насильнику, и эти недоумки тут как тут. Ошибочка вышла. Смотрите, не ошибитесь с суммой. Деньги через пять дней. Ждите инструкций.

P.S. Кстати, мы с Мией работаем над продолжением сериала. В финале она будет рыдать, гарантирую!

Энди не могла отвести от экрана глаз, мурашки бежали по спине. Она перечитывала сообщение в четвертый раз, пытаясь заглянуть в душу социопату, когда ход ее мыслей прервал техник:

– Свяжетесь с Мартинесом, или мне сначала разведать обстановку?

Внезапно у Энди появилось чувство, что ее голова лежит на плахе. Не она предложила штурмовать дом, но команда действовала под ее руководством, а капитан последним покидает тонущий корабль.

– Я с ним поговорю, – сказала она скрепя сердце.

Глава 24

Джек стал одним из первых читателей утреннего выпуска «Трибюн». Он специально поджидал у издательства, прибыв задолго до рассвета, чтобы отловить первый автомобиль почтовой доставки. Усевшись в свою машину и включив слабенький салонный свет, он вновь и вновь перечитывал тревожный заголовок: «Любовник жертвы похитителя отказывается платить выкуп».

Кое в чем Эдди Малоун оказался верен слову. К неимоверному облегчению Джека, в статье не было животрепещущих цитат с пресловутой пленки. С другой стороны, автор статьи не отказал себе в удовольствии чуток сбрызнуть грязью своего старинного знакомца.

Джек Свайтек, сын бывшего губернатора, подтвердил слухи о том, что на момент похищения тридцатидвухлетней жены Эрнесто Салазара у них была любовная связь. По утверждению Свайтека, опытного правозащитника и уважаемого в прошлом прокурора, он не подозревал о том, что его возлюбленная является женой строительного магната. Между тем, по его признанию, на протяжении двух месяцев у них с Мией Салазар была любовная связь.

Дальше – хуже… После такой статьи никто не поверит, что Свайтек оставался в неведении относительно замужества Мии. Единственное, что радовало, – его абуэла, кубинская бабушка, не прочтет англоязычную газету. Впрочем, Джек пекся не только о собственной репутации – дело в том, что статья представляла собой реальную угрозу для жизни похищенной, ее содержание было воистину смертоносно.

Теперь, когда в газете черным по белому написали, что никто не собирается платить выкуп, каких действий ожидать от похитителя?

Вот он, отказ Джека, крупным шрифтом по всей странице. Смотреть больно. А с другой стороны, надо взглянуть на факты: во-первых, Мия ему не жена, да он и не увлекся бы ею, не введи она его в заблуждение. С какой стати ему платить? Он рисковал жизнью, чтобы доставить похитителю залог. Неужели этого недостаточно? Досадная деталь: эти «пустяки» ускользнули от внимания прессы. После пресловутого разговора с Малоуном Джек позвонил агенту Хеннинг, и та заверила его, что инцидент с первым взносом, «гарантирующим» безопасность Мии, удалось все-таки скрыть от вездесущих СМИ. Секретность – это, конечно, хорошо в интересах следствия, а вот общее впечатление благодаря ей сложилось отнюдь не самое лучшее. В итоге все сводилось к следующему: пользуясь формулировкой Эдди Малоуна, он увел чужую жену, а когда ее похитили, сказал: «Извини, детка, теперь каждый за себя». Ну, может, чуть по-другому – суть одна.

Джек сложил газету пополам и бросил на пассажирское сиденье. Над землей вставало солнце, и тысячи огней, освещавших ночной город, будто растворялись в утренней голубизне неба. Городские магистрали еще не заполонила утренняя толчея, и Джек рассчитал, что если поторопится, то вполне застанет дома Уильяма Бейли. Он резким маневром перестроился в крайнюю полосу и вырулил на нужную развязку.

Удача ему сопутствовала: экономка сразу открыла гостю и проводила его к хозяину. Бейли, устроившись в уголке, пил кофе. На журнальном столике со стеклянной столешницей лежала развернутая «Трибюн».

– Какое совпадение, – проговорил хозяин, оторвав взгляд от газеты и взмахом руки приглашая гостя располагаться в кресле.

– Это не случайность, – ответил тот.

Словесная потасовка с личным юристом Салазара была делом весьма импульсивным – вечерний разговор с Малоуном и последующий выход статьи сильно сказались на терпении Джека, и он понял, что пришла пора конкретных действий. Отправной точкой на этом пути был Бейли.

– Ты не хочешь мне объяснить, каким образом запись «Джек и Мия» попала в руки Малоуна? – начал Джек.

– Запись? – проговорил Бейли, намазывая клубничный джем на рогалик со сливочным сыром. – Какая еще запись?

– Ты плохой актер, – сказал Джек. – Малоун сослался на записи и пообещал процитировать наиболее яркие моменты, если я не признаюсь, что у нас с Мией была связь. Он меня вынудил.

Хозяин молча жевал рогалик.

Гость продолжал:

– Еще скажи спасибо, что я не обвинил твоего клиента в незаконном проникновении в мой дом и прослушивании личных разговоров.

– Могу вас уверить, Эрнесто Салазар не имеет к пленкам никакого отношения.

– Хватит пороть чушь, – разозлился Джек. – Знаю я, как Салазар подставил фэбээровцев с проверочным вопросом. «Что общего между недвижимостью и поцелуем?» Откуда ему знать, если он не прослушивал мой дом?

Бейли отложил недоеденный рогалик, аккуратно стер со стола крошки и совершенно спокойно проговорил:

– Ты согласен признать, что этого разговора не было?

– Если это единственный способ добиться откровенности, то да.

Хозяин кивнул и, глядя в глаза собеседнику, внятно проговорил:

– Мы не передавали Малоуну никаких пленок.

– Хватит со мной играть! – сорвался Джек. – А что тогда вы ему передали – стенографию с этих пленок?

– Журналист позвонил Эрнесто с просьбой выдать ему записи. Это было как гром среди ясного неба. Не знаю, как он пронюхал про пленки, но мы ему отказали. Не стали с ним даже разговаривать. Ни словом, ни действием мы не признавали, что супруга Эрнесто Салазара делит ложе с другим мужчиной.

– То есть это не вы сказали Малоуну, что я намерен уплатить за Мию выкуп?

– Мы подобных вещей не озвучивали, поверь мне на слово.

– Боюсь, твое слово – недостаточно веский гарант.

Бейли попытался изобразить негодование – впрочем, он не сильно старался: хватило здравомыслия не переигрывать.

– Я понял. Поговорим начистоту. Проникновение на частную территорию для установки подслушивающих устройств – уголовно наказуемое преступление. Неужели ты считаешь, что Эрнесто стал бы так рисковать из-за каких-то пленок?

– У журналистов конфиденциальные источники, – заметил Джек. – Судья при всем желании не сможет выбить из Малоуна информацию.

– Может, и так, – согласился Бейли. – Просто поверь: мы никому ничего не давали.

– Попробуй докажи.

Бейли умолк, затем подался вперед, словно бы его неожиданно посетила удачная мысль.

– Ладно, смотри. Эрнесто Салазар – влиятельный человек, притягательный мужчина, донжуан из донжуанов, ходячее воплощение мужественности. Неужели ты думаешь, он по собственной воле станет высылать журналисту пленки, доказывающие, что его жена ищет сексуального удовлетворения в постели другого мужчины? Это же полностью разрушит его имидж.

Довод был веским, Джек не нашелся что возразить.

– Пожалуй, в этом есть смысл.

– Ну конечно, – сказал Бейли. – Отсюда возникает другой вопрос: если Эрнесто не делился с Малоуном информацией, тогда кто это сделал?