Текст книги "Смерть в кредит"

Автор книги: Джеймс Гриппандо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Глава 35

Рано утром, разделавшись с приготовлениями к предстоящему разговору и разыскивая на парковке возле здания суда свой автомобиль, Джек прослушивал сообщения на ящике голосовой почты своего мобильного телефона. В какой-то момент в трубке раздался характерный гудок – сигнал поступившего вызова. Выторгованные у похитителя сутки жизни Мии стремительно шли на убыль, и Свайтек не смел игнорировать входящие звонки, особенно если они поступали с незнакомых номеров. Он нажал кнопку сброса текущей операции и ответил.

– Господин Свайтек? – произнес женский голос.

– Да. Кто это?

– Мы не знакомы. Мне в ФБР сказали, что, возможно, я сестра Мии Салазар. Нам надо поговорить.

Подобный ответ моментально повлек за собой дюжину встречных вопросов:

– Что значит «возможно»? Вы на самом деле ее сестра?

– Вот это я и собираюсь с вами обсудить.

– Понятия не имел, что у нее есть сестра.

– Я сейчас все объясню. Моя сестра, Тереза, пропала семь лет назад. ФБР считает, что Тереза – это Мия. У меня с собой ее фотографии. Я подумала, что вдвоем нам было бы легче разобраться.

Джек готов был засыпать ее вопросами, но здравомыслие возобладало: человек хочет встретиться, только бы не вспугнуть.

– Замечательно. Надо непременно пересечься. Назовите время и место.

– Вообще-то я только что прилетела из Атланты и пока в аэропорту – здесь, в Майами.

– Я как раз на машине. Сейчас за вами заскочу.

– Отлично. Буду ждать у вестибюля «дельта». Меня зовут Кассандра Нуньес.

– Приятно познакомиться. У меня черный «сааб». Как я вас узнаю?

– На мне… Хотя знаете, нам с сестрой часто указывали на сходство. Давайте так: ищите женщину, которая могла бы сойти за младшую сестру Мии.

Странный ответ, жуть какая-то.

– Понял. Встретимся через пятнадцать минут.

Путь к месту встречи занял не менее получаса. Большую часть времени Джек тыркался в пробках до терминала, самого дальнего в аэропорту. Объезжая припаркованный в посадочной зоне автобус, адвокат сканировал взглядом тротуар. Не пришлось улавливать черты сходства у молодой привлекательной брюнетки, она сама махнула ему рукой – он и в лицо-то ей не успел посмотреть. Джек остановился, не заглушая мотор, и хотел выйти из автомобиля и поздороваться, когда женщина сама открыла пассажирскую дверь и прыгнула в кресло.

– Вы, судя по всему, Кассандра?

– Друзья называют меня Кесси.

– А я Джек.

Они обменялись рукопожатиями, Джек подхватил ее дорожную сумку и бросил на заднее сиденье машины. Отъехав от обочины, «сааб» влился в неспешный поток выезжающих из аэропорта автомобилей.

– Здесь неподалеку мой офис, в Корал-Гейблз, – сказал Джек. – Через пару минут будем там.

– А можно поговорить где-нибудь в другом месте?

– Почему не в офисе?

– Да так. Ко мне вчера вечером наведались из ФБР – женщина по фамилии Хеннинг и мужчина, Кармайкл. Мы разговаривали часа два.

– Хеннинг я знаю.

– В общем, если у меня сложилось правильное впечатление и вы действительно центральный персонаж в этом расследовании, то ваш офис наверняка под наблюдением, а мне бы хотелось сохранить нашу встречу в тайне.

– В тайне от кого? От похитителя?

– Нет, от ФБР.

Джек в недоумении воззрился на спутницу, оторвав взгляд от дороги.

– У вас от ФБР какие-то тайны?

– Скажем так, я им не вполне доверяю.

Интересно, подумал Джек. Теперь Кесси все больше напоминала ему одну из его многочисленных подзащитных.

– Тут неподалеку есть ресторанчик. Не проголодались?

– А как вы думаете? Я летела туристическим классом.

– Отлично. Там и поговорим.

Глава 36

– Его имя – Жерар Монтальво, – сказала Кесси. – После того дела он получил прозвище Ловец.

Джек не сводил с Кесси глаз, а та рассказывала, поедая подсушенный в тостере рогалик из цельного зерна с маслом и медом. Джек не был завсегдатаем этой закусочной, но воспоминания о ней остались после одного случая, когда в свою прокурорскую бытность он встречался здесь с сотрудником аэропорта, который помог вывести на чистую воду шайку контрабандистов. Это было небольшое заведение: несколько столиков посередине и ряд отсеков слева от входа. Длинный стол с пластиковым покрытием отделял клиентов от повара, работавшего по быстрым заказам. Неподалеку кухарка с противным скрежетом терла пемзой жаровню, соскабливая десятилетние слои сального нагара. Над головой, как пара скрипящих престарелых пловчих, которым уже не удается двигаться синхронно, крутились два отклонившихся от вертикальной оси вентилятора. Собеседники устроились друг против друга в большом отсеке, явно рассчитанном на восемь портовых рабочих, и Кесси казалась еще более миниатюрной. Она рассказала Джеку о встрече с агентом Хеннинг и о версии ФБР, что Мия и Тереза – одно лицо. Еще она рассказала ему о той ночи в клубе «Вертиго-2», когда Тереза получила от владельца клуба приглашение на частную вечеринку. Слушая собеседницу, Джек не сводил глаз с ее лица, выискивая возможное сходство Кассандры с ее предполагаемой сестрой. Безупречная смуглая кожа, большие темные глаза. Обе женщины, несомненно, обладали жгучей испанской красотой.

Когда Кесси назвала имя изнасиловавшего ее сестру человека, Джек решил уточнить:

– Говорите, его прозвали Ловцом? Когда Монтальво заслужил подобное прозвище – до истории с вашей сестрой или после?

– Точно не знаю.

– Понятно. Расскажите поподробнее о той ночи.

– Как я уже сказала, мы решили заглянуть в бар клуба «Вертиго-2». Я не пошла с Терезой на частную вечеринку, поскольку верила, что старшая сестра сможет за себя постоять в любой ситуации, и не волновалась за нее. При этом мне не хотелось ей мешать – если ей весело, пусть ловит момент. Так что я засела в баре, где слушала музыку, болтала с парнями. Часа в три утра она позвонила мне на сотовый телефон.

– И что она сказала?

– Она уже сидела в такси и ехала домой. Сказала, что спускалась к бару, но меня не обнаружила. Очень странно: если это правда, то она не слишком старалась.

– Она сообщила вам об изнасиловании?

– Нет. Хотя голос у нее был расстроенный. Я даже забеспокоилась – Терезу нелегко вывести из себя, она же у меня смелая. То есть была смелая.

Кассандра отвела взгляд, и Джек по выражению ее лица понял, как тяжело дается ей эта путаница, – казалось, Кесси не понимает, в каком времени говорить о сестре: в прошедшем или настоящем.

– Разговор состоялся на следующий день? – спросил он.

– Она два дня ни с кем не общалась. В понедельник не вышла на работу, и я всерьез забеспокоилась. И вот прошло три дня – да, как раз в среду утром, – она позвонила мне и сказала, что идет в полицию.

– Тогда вы и узнали об изнасиловании?

Кесси потупилась, сжала губы.

– Да. Это было ужасно. У меня было такое чувство… Понимаете, ведь я сама уговорила ее пойти на ту дурацкую вечеринку.

– Ну что вы, я уверен, она ни в чем вас не винила.

– А вот я не уверена, – сказала она упавшим голосом.

– И что произошло дальше?

– Так, здесь все приблизительно. Поймите, я не пытаюсь ничего скрывать. Просто когда началось расследование, мне пришлось залечь на дно, затаиться. У меня закончилась виза, и я в то время находилась в стране незаконно. Тереза пообещала, что не станет вызывать меня в роли свидетельницы – боялась, что меня вышлют.

– А теперь у вас легальный статус?

– Да. Я вышла замуж за гражданина США.

– Вы не в курсе, ваша сестра подавала гражданский иск?

– Да, и было предварительное слушание. Судья признал Монтальво виновным.

– Вообще-то на предварительном слушании не выносится решение о виновности или невиновности, – поправил ее Джек. – Слушание устраивается для того, чтобы судья решил, есть ли в действиях обвиняемой стороны преступная составляющая. В случае с изнасилованием вполне достаточно свидетельств, подтверждающих физическое проникновение, и показаний жертвы о том, что соитие произошло без ее согласия. Это уже потом, на суде, дело разбирается во всех подробностях.

– Да, собственно, это не важно. Тереза исчезла до суда.

– В каком смысле исчезла?

– На следующий день после окончания слушания она пропала. И Монтальво как в воду канул. Полицейские их везде искали, но так ничего и не обнаружили.

– Ничего не обнаружили? Они нашли улики, наводящие на мысль о том, что Терезу постигла трагичная участь?

– Кроме того факта, что она пропала и вместе с ней пропал человек, которого она обвинила в изнасиловании?

– Да, – сказал Джек, – какие-нибудь физические улики.

– Я не в курсе. Она просто исчезла.

– То есть версия ФБР о том, что ваша сестра жива и Мия есть Тереза, вполне жизнеспособна.

– Меня просили предоставить предметы, где может находиться ДНК Терезы. Наверное, они хотят сравнить ее с ДНК Мии Салазар. К сожалению, я ничем не смогла им помочь, хотя они почему-то убеждены в своей правоте, даже без анализов.

– Думаю, лаборатория уже вовсю пашет над этим вопросом. Там работают настоящие специалисты, но и они могут ошибаться.

Подошла официантка и поставила перед Джеком чашечку кофе. Когда она ушла, Кесси сказала:

– Я сказала ФБР, что Мия не моя сестра. А теперь сомневаюсь, что поступила правильно.

– В каком смысле?

– Если так подумать, то версия не такая уж и безумная. Просто мне не хотелось зря себя обнадеживать. Я не поверю, что Тереза жива, до тех пор пока мне не предоставят весомые доказательства. Одного раза достаточно – тяжело было пережить ее потерю. Не нужны мне пустые ожидания.

– Это вполне понятно, – сказал Джек. – Я тоже не хотел бы внушать вам ложные надежды и торопиться с выводами.

Кассандра потянулась к сумочке.

– У меня есть фотографии – я бы хотела их вам показать.

Она достала из сумочки пару снимков и положила на стол.

На первом была изображена Тереза; другой, с лицом Мии, она получила от агента Хеннинг.

Джек подался вперед, поставил локти на стол и пристально посмотрел на снимки. Оказалось, что у Терезы длинные вьющиеся волосы того же каштанового оттенка, что и у Мии. Более густые брови и, будем говорить прямо, более выдающийся нос – он больше походил на нос Кассандры. Мия же, в свою очередь, отличалась от Терезы пухлыми губами и, казалось, более выдающимися скулами.

– А сколько лет было Терезе, когда она пропала? – спросил Джек.

– Двадцать шесть.

– Значит, теперь ей тридцать три. А Мие только недавно исполнилось тридцать.

– Агент Хеннинг тоже упомянула о возрасте. Она считает, что если человек начал новую жизнь, взял другое имя и фамилию, сменил документы, то почему бы не скинуть пару лет?

С этим нельзя было не согласиться.

– Меня беспокоят черты лица. Я вижу определенное сходство, но прежде чем убежденно заявлять, что это ваша сестра, я бы хотел понять, откуда взялись различия.

– Агент Хеннинг предполагает, что Тереза сделала пластическую операцию.

– Не исключено. Хорошо, а у вашей сестры был шрам на внутренней стороне бедра?

– Я ничего об этом не знаю. Агенты меня уже спрашивали.

– Да, я рассказал Хеннинг о том, что у Мии был шрам. Я видел его собственными глазами.

Кесси доела рогалик и отставила тарелку.

– Она могла получить это ранение, уже став Мией.

– Или во время изнасилования, – сказал Джек. – Что вам известно о полученных сестрой увечьях?

– Я не слышала, что у нее была рана на ноге. Подробности дела не разглашались – разве что некоторые, а отчет медика мне в руки не попадал.

Джек переключился на фотографии и покачал головой:

– Что-то здесь не увязывается. Если на снимках одна и та же женщина, значит, ваша сестра не боялась пластической хирургии. Она серьезно изменила свою внешность.

– Да, и что с того?

– А то, что если она не боялась скальпеля, тогда почему не попросила хирурга удалить уродующий ногу шрам? Если ему оказалось по плечу так изменить ее лицо, то со шрамом он разобрался бы в два счета.

Кассандра поразмыслила и сказала:

– Пожалуй, вы правы. Это непонятно.

– Я не хочу вас расстраивать, вы же сами знаете, что пустые надежды – дело хилое. Возможно, мы имеем дело с серийным насильником, которого привлекает конкретный типаж. Яркие латиноамериканки с внешностью Мии или Терезы. Сходного роста, сходного телосложения. Это еще не значит, что Тереза и есть Мия.

– То есть вы хотите сказать, что Жерар Монтальво, возможно, вернулся? В таком случае я, как никто другой, мечтаю воздать ему по заслугам.

– Пожалуй, в этом я ушел недалеко от вас, – добавил Джек.

– Точно. Конечно, при условии, что Мия – Тереза.

– Все гораздо проще. Я знаю, что он сделал с Эшли Торнтон, и видел на записи, как Мия кричит от боли. Надо остановить это чудовище, даже если Мия и Тереза – разные люди.

– Вы правы. Я не умаляю ваших чувств. Агент Хеннинг сказала, что вы любили Мию.

– А что еще она говорила?

– Что Мия вышла за богача, Эрнесто Салазара. Кстати, это тоже меня беспокоит. Видите ли, Тереза не та девушка, которая станет бегать за большим кошельком.

– В этой ситуации нет смысла сравнивать личностные качества двух женщин. Во-первых, изнасилование сильно сказывается на психике, так что в этом смысле, возможно, надо искать уже другого человека.

– Наверное, вы правы. Как ни посмотри на это дело, а Терезы, которую я знала, больше нет.

Джеку хотелось сказать что-нибудь утешительное, но ничего не пришло в голову.

– Впрочем, знаете, было бы неверно утверждать, что Мия вышла замуж из-за денег. Ее лучшая подруга сказала, что она искала защиты, и это лишь подтверждает версию ФБР.

– Верно. Вообще-то Тереза боялась того, кто на нее напал, – вот почему она три дня не решалась пойти в полицию. Когда мы последний раз с ней разговаривали, она была уверена, что Монтальво станет мстить. Как она испугалась, когда его выпустили под залог! Она молила полицейских предоставить ей охрану.

– И что они сделали?

– Ну конечно же отказали, а потом случилось одно из двух: либо она умерла, либо сбежала и начала новую жизнь.

– И вышла за Салазара, чтобы получить безопасность, которую не смогла обеспечить ей полиция.

– Поэтому я им не доверяю. Мне кажется, они что-то недоговаривают. Мне даже с вами запретили контактировать.

– Ничего удивительного. Боятся, что я попытаюсь самостоятельно разыскать Монтальво и спутаю им карты.

– Не думаю, что от них будет толк. Они дадут ему уйти, как и в прошлый раз. Мерзавцу сошло с рук изнасилование, а может, и убийство.

Джек поднес к губам чашку и проговорил:

– У вас есть конкретные предложения?

Кесси убрала фотографии в сумочку.

– Мы должны помогать друг другу. Хеннинг сказала, что вы – единственный человек, который вступает с похитителем в непосредственный контакт, и еще, что вы собираетесь заплатить выкуп. Это правда?

– Да.

– Тогда вам наверняка нужно знать как можно больше о женщине, которую вы пытаетесь спасти.

– Справедливое утверждение.

– Значит, не надо ничего выдумывать. Смотрите: кроме меня, никто ее лучше не знает, – конечно, при условии, что ваша подруга и есть Тереза. Уговор такой: вы откровенны со мной, я – с вами. Вы будете знать все, что я рассказываю ФБР, и даже больше. И если мы будем держаться друг за друга, то получим ответы без участия Энди Хеннинг.

– Мне такой расклад по душе. Правда, мы немного запаздываем. Судя по всему, ФБР знает то, до чего мы пока не додумались.

– И что же?

– Судите сами, – начал Джек. – Я сомневаюсь, что агент Хеннинг вышла на изнасилование вашей сестры исходя исключительно из внешнего сходства Мии и Терезы. Видимо, у ФБР есть какой-то другой критерий поиска – ведь Эшли Торнтон, первая жертва похитителя, внешне нисколько не походила на Мию. Подозреваю, что Монтальво их заинтересовал в первую очередь потому, что он насильник. Во-вторых, он дайвер. И, что самое главное, его модус операнди имеет много общего с модус операнди Оценщика.

Кесси, поразмыслив, пожала плечами:

– Я не слышала, чтобы Ловец требовал выкуп или заставлял семьи устанавливать стоимость жертвы.

– Речь идет не о полном совпадении, а лишь о сходстве.

Она вновь пожала плечами:

– Сложно сказать: я же не присутствовала на слушании – Тереза меня на пушечный выстрел к зданию суда не подпускала, ведь я в то время была нелегалкой.

– Совершенно верно. Вы даже не представляете, насколько мне нужна ваша помощь. Теперь нам с вами надо наметить линию поведения и не отступать от нее ни на шаг.

– Точно. С чего начнем?

Джек откинулся на спинку кресла и принялся активно соображать.

– Итак, теперь нам известно имя главного подозреваемого ФБР, отсюда и будем плясать.

Глава 37

Дни слились воедино.

Мия пыталась отслеживать смену дня и ночи, но с тех пор как похититель перевез ее в новую тюрьму, это стало непосильной задачей. Да, теперь ей с глаз сняли повязку, которую раньше приходилось носить круглосуточно, зато в нынешней комнате не было окон, а свет включался лишь на короткое время. И что больше всего сбивало с толку – наверное, в этом-то и был смысл переезда, – снаружи не доносилось ни звука. Она прикладывала ухо и к полу, и к стене – безрезультатно: ничего, что помогло бы отличить день от ночи. Ее словно поместили в звуконепроницаемый кокон, где не улавливалось ни гула проезжающего транспорта, ни голоса теледиктора, читающего в соседней комнате сводку новостей, ни шума струящейся по трубам воды. В прежней комнате по крайней мере угадывалось существование чего-то за пределами четырех стен – хотя бы монотонного стука, доносившегося откуда-то издалека. Сложно было определить его природу, но Мия решила для себя, что это строят дом или дорогу, и, следовательно, легко представить, что где-то рядом кипит жизнь и день в разгаре. Теперь, когда этих звуков она лишилась, единственное, что позволяло вычислить время суток, была периодичность, с которой похититель приносил пищу и туалетные принадлежности. Какое-то время это помогало, но потом он все понял. Еду стал приносить нерегулярно – порой Мия даже не успевала проголодаться, тогда как в иной раз испытывала настоящие муки голода. Бывало, он подолгу не приносил туалетное ведерко, или, наоборот, частил и приносил его дважды подряд. Если он хотел пресечь ее попытки ориентироваться во времени, то цели своей добился. Теперь Мия совершенно потеряла представление о том, сколько длится ее заключение.

И еще она пришла к выводу, что этому человеку похищать не впервой.

Мия взглянула на поврежденный палец. Рана начала рубцеваться, а значит, с тех пор как он перевел ее в новое помещение, прошло всего несколько дней – съемки с пытками происходили на старом месте. Меж тем казалось, что минули недели.

Неужели это будет длиться месяцы или годы? Подумалось, что, может быть, в конечном итоге она приноровится вести счет времени между его садистскими припадками и единицей исчисления станут интервалы, которые уходят на то, чтобы сошли синяки. От подобной мысли стало тошно, и Мия запретила себе думать в таком ключе. В конце концов, до сих пор ей везло.

При всем ужасе ее положения обошлось без травм, если не считать изувеченного пальца. Этот эпизод насилия оказался единственным в своем роде, в остальном же похитителю вполне хватало психологических пыток, которым подвергалась пленница. Он заставлял ее опорожняться в пластиковое ведро под прицелом видеокамеры или подмываться – делать то, что сломило бы ее дух, заставило бы пережить предельное унижение. И все-таки Мия опасалась, что недалек тот день, когда подглядывать за интимными процессами и играть в психологические забавы ему покажется недостаточным.

«Деньги, – мысленно молила она. – Господи, пусть это будут деньги!»

Но кто за нее заплатит?

Повернулась дверная ручка, и пленница вздрогнула. Скрипнули петли, раздался голос:

– На колени, лицом к стене.

Она на четвереньках проковыляла по полу и уставилась в угол, обратившись к двери спиной. Это была обычная процедура, знаменующая конец «перемены», когда ей недолго – может быть, с час – позволялось находиться в комнате с включенным светом без повязки на глазах. Здесь был свой устоявшийся порядок. Похититель входил в темную комнату с включенным фонариком. Ослепленная светом, Мия не могла различить его лица, скрытого маской либо натянутым на голову нейлоновым чулком. Незнакомец приносил бутылку воды и сандвич – то с индейкой, то с ростбифом. Он освобождал руки и ноги пленницы, запрещая поворачиваться к нему, и снимал с глаз повязку. Уходя, он включал верхний свет, тусклую лампочку ватт на сорок-шестьдесят, единственную в висящей под потолком раме с тремя рожками. Оставшись наедине с собой, Мия ела и передвигалась в тесной, полутемной комнате: три шага в ширину, четыре в длину. Она ходила кругами, бегала на месте, делала упражнения на растяжку – лишь бы отвлечься и заставить сердце биться от чего-нибудь еще, кроме страха. Лишь такой отдых она могла себе позволить.

И всегда желанный перерыв заканчивался слишком быстро.

– В туалет хочешь? – спросил похититель.

Желание было, но не столь сильное, чтобы не перетерпеть – Мия не сомневалась, что и в этот раз он принес камеру. Она отказалась и стала ждать его приближения, когда он снова лишит ее свободы передвижений и света. Однако похититель не спешил.

– Я здесь кое-что для тебя оставлю, – проговорил он. – Повернешься, когда я уйду.

Дверь закрылась, и лишь теперь узница осознала, что в заведенном порядке произошел сбой. Она со страхом ждала, что вот-вот вернется режим темноты и обездвиженности, но страхам ее не дано было осуществиться. Свет горел. Мия была свободна, могла двигаться и созерцать свое промозглое жилище. Пленница медленно обернулась и заметила на полу возле двери красное пластмассовое ведро. Хотя при похитителе она не подала вида, мочевой пузырь причинял ей сильный дискомфорт. Ведро было непривычное, но теперь, оставшись в одиночестве, Мия намеревалась воспользоваться представившимся случаем.

Она встала и направилась к ведру, расстегивая по пути пуговицы на брюках, заглянула в ведро – и встала как вкопанная. На дне лежал некий предмет.

Лампочка.

Мия тупо стояла и пялилась в ведро. На вид это была обычная лампа накаливания, но Мия оказалась не в состоянии отвести от нее глаз. Воображение услужливо подсказало немую картину: она хватает лампочку и разбивает ее о стену. Знакомый хлопок, стекло разлетается тысячей осколков, и те сыплются на пол убийственными снежинками. Они остры как бритва. Можно выбрать один покрупнее – для дела вполне сгодится. Это был не план, а скорее импульс. В любом случае Мия так не поступила. Лампа так и осталась внутри ведра, доступная и такая манящая – да только руки будто прилипли к бокам.

«Зачем эта лампочка?» – задавалась она вопросом. Для чего он ее принес? На ум приходило только одно: это не совпадение, и паранойя тут ни при чем. Мие еще предстояло увидеть лицо своего тюремщика, но при виде лампочки она вдруг все поняла. События обретали совсем нежелательный оборот.

Мия подозревала, что есть какая-то связь между ней и похитителем, и лампочка была недвусмысленным намеком, напоминанием о тех днях, когда она обзавелась шрамом на внутренней поверхности бедра…