Текст книги "Когда сгущается тьма"

Автор книги: Джеймс Гриппандо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Зак, охранник и багамский полицейский не возражали. Но коп из Майами-сити воспротивился:

– Я должен неотлучно находиться при Свайтеке.

– Почему это? – спросил Джек.

– Потому что мне дано указание не упускать вас из вида.

– А что, по-вашему, я могу там сделать? Незаметно сунуть в карман пачку двадцаток?

Коп молчал с каменным лицом.

– Однако вы немногословны, – заметил Джек.

– А чего тут рассуждать? Я должен проследить, чтобы все деньги до последнего доллара, извлеченные из этого сейфа, попали по назначению – то есть оказались в распоряжении полиции Майами. Федералы разрешают ввозить из-за границы такие большие суммы наличности только при условии постоянного прямого контроля со стороны правоохранительных сил.

– Ладно, – сказал Райли. – Пойдемте с нами.

Он достал из кармана персональную пластиковую карточку и, проведя ею по замку, открыл дверь хранилища. После этого все трое вошли в депозитарий. Менеджер наведался в офис и вышел из него с ключом от ячейки номер 266.

– Ваш ключ при вас, мистер Свайтек?

Джек кивнул. Райли подошел к ячейке и вставил ключ в замочную скважину. Когда он его проворачивал, щелкнул механизм замка. Джек вставил свой ключ в другую замочную скважину. Снова послышался щелчок, он потянул за ручку, и сейф распахнулся, словно какой-нибудь гардероб. Когда дверца только еще открывалась, у Джека ёкнуло сердце. Когда же она открылась полностью, он буквально лишился дара речи.

– Сейф пуст, – констатировал Райли.

– Куда же подевались деньги? – спросил Джек.

– Мы не допускали в своей деятельности ошибок на протяжении всех одиннадцати лет своего существования, – изрек Райли с таким видом, словно одиннадцать лет являлись главным критерием надежности офшорного банка. – И я уверен, что мы сможем отчитаться по каждому чеку и счету.

– Кто-нибудь открывал ячейку с того дня, когда я в последний раз был у вас?

– Я сейчас же проверю наши записи на этот счет.

– В этом нет необходимости, – сказал Джек. – В ячейке оставлена записка.

– Только не прикасайтесь к ней! – воскликнул коп.

Но Джек и не собирался ее трогать. Записка представляла собой клочок бумаги размером с визитную карточку, на котором от руки было что-то написано. Достав из кармана ручку, Джек кончиком придвинул бумажку к внешнему краю ячейки, чтобы рассмотреть надпись. Потом наклонился и прочитал вслух:

– «Donde estan los Desaparecidos?»

– Это на испанском? – осведомился Райли.

– Да, – подтвердил Джек.

Некоторое время мужчины стояли в полном молчании, словно пытаясь расшифровать загадочные письмена.

– Но что это значит? – наконец спросил Райли.

– «Где находятся исчезнувшие?» – перевел с испанского коп.

– Перевести легко, – сказал Джек. – Другое дело – понять, что это означает.

– А вы понимаете? – повернулся к нему Райли.

Джек еще раз посмотрел на записку.

– Не имею ни малейшего представления.

ГЛАВА 23

Алисия спала на заднем сиденье своего автомобиля, когда зазвонил мобильный. Поскольку Винс предупредил ее, что дело может затянуться и превратиться с подачи средств массовой информации в подобие многочасового телемарафона, она решила воспользоваться временным затишьем и немного подремать. Ее автомобиль был припаркован рядом с командным пунктом – на тот случай, если она срочно понадобится. Поскольку Алисия не успела вовремя ответить, обращенные к ней слова перекочевали в раздел записи сообщений, но она сразу узнала высветившийся на дисплее номер и нажала на кнопку быстрого набора. Отец снял трубку после первого же гудка.

– Алисия, ты где?

– В мобильном командном пункте. На Бискейн-бульвар возникла ситуация с заложниками.

– Я знаю. Мне только что звонила шеф Ренфро. Но почему ты там?

– Потому что может понадобиться моя помощь.

– Только прошу тебя – не разговаривай с тем психом. Он уже убил одного копа и ранил другого.

Алисия глянула на свое отражение в зеркале заднего вида. Несколько лет назад она могла провести ночь на сиденье автомобиля, а утром явиться к восьми часам на дежурство как ни в чем не бывало, расточать улыбки и классно выглядеть даже без макияжа. Но эти дни, к сожалению, миновали.

– Я далеко от линии огня, и никакая опасность мне не угрожает.

– Очень хорошо. И не вздумай подходить к тому дому. Пожалуйста, обещай мне, что не будешь к нему подходить.

– Я не собираюсь никуда уходить отсюда.

– Даже по телефону с ним не разговаривай!

– Он и не просил, чтобы я с ним говорила.

– Еще попросит. Он же хотел поговорить с тобой, когда сидел на мосту, и снова этого потребует.

– Если потребует, я сделаю то, что мне скажут переговорщики.

– Ни в коем случае. Послушай отца. Не разговаривай с ним. Ты меня слышишь?

– Успокойся, папочка, очень тебя прошу.

– Я спокоен. Просто пообещай мне, что не будешь с ним разговаривать – и все.

– О'кей. Я не буду с ним разговаривать. Обещаю. Если, конечно, переговорщик не решит, что это необходимо.

– Говоря «переговорщик», ты подразумеваешь Пауло?

– Да.

– Господи, Алисия! В прошлый раз, когда этот человек пытался разрешить серьезную кризисную ситуацию, едва не погибла пятилетняя девочка, а сам он ослеп.

– Он в этом не виноват.

– Это твое мнение.

– Да, это мое мнение, из чего следует, что я ему доверяю. Но сделаю все, чтобы избавить тебя от волнений. Обещаю, что Фэлкон даже не узнает о моем присутствии в мобильном командном пункте, а я не сдвинусь с места, пока Винс не сочтет это совершенно необходимым.

– Никаких «пока». Ты не будешь разговаривать с этим сумасшедшим ни при каких условиях.

Прозвучавшее в голосе отца отчаяние удивило Алисию, поскольку было совершенно не оправданным и не имело под собой серьезных причин.

– Извини, но этого я обещать тебе не могу.

На другом конце провода установилось молчание.

– Папочка, ты в порядке?

– Да, у меня все хорошо.

– И мы опять друзья?

Он издал звук, похожий на вздох и стон одновременно.

– Не хотелось бы напоминать об этом, но год назад, начав с ним встречаться, ты говорила, что временами за него боишься. Потому что он часто играет не по правилам.

– Он не поэтому попал в беду.

– Может, да, а может, и нет. Я просто не хочу, чтобы нечто подобное произошло с тобой. Это ты можешь понять?

– Да, могу. Но ты должен понять и мое положение.

– Я все понимаю. Ты поступишь так, как сочтешь нужным.

– Спасибо, папочка. Так я и сделаю.

– Мы оба.

– Что значит, «мы оба»? – спросила она, не совсем понимая, что он хочет сказать.

– Ничего. Я люблю тебя, – произнес отец и повесил трубку.

Было четыре утра. Если бы события этой ночью развивались по первоначальному плану, Джек давно находился бы в постели и видел Багамы или другой такой же райский уголок разве что во сне. А Тео возвращался бы домой из ночного клуба Южного пляжа. Вместо этого Джек, не спавший уже более двадцати двух часов, докладывал переговорщику по телефону из полицейского участка в Нассау о сложившейся ситуации.

– Что случилось с деньгами? – спросил Пауло.

Офицер Данден из полиции Майами-сити рассказал Пауло о пропаже денег. Они с Джеком сидели бок о бок и общались с ним по громкоговорящей связи – так было быстрее, нежели по телефону по отдельности. Джек наклонился к микрофону:

– Кто-то опередил нас и посетил депозитарий два дня назад. Менеджер банка не хочет называть имени этого человека, ссылаясь на конфиденциальность. Но кто бы это ни был, он забрал из ячейки все деньги до последнего цента.

– Формально вы все еще являетесь адвокатом Фэлкона. Почему они не говорят вам, кто открывал ячейку?

– Пока юристы банка не вылезут из постелей и не примут другого решения, банк будет настаивать на ограниченном доступе адвоката клиента к конфиденциальной информации. Иными словами, к сведениям, которые банк считает секретными, меня до особого распоряжения не допустят.

– Надеюсь, вы не пытаетесь играть со мной в игры?

– Ни в коем случае. Если не верите, спросите своего человека. Он неотлучно находился при мне все это время. Когда мы открыли ячейку, та оказалась пуста. Если не считать записки.

– Записки? – переспросил Пауло. – И о чем же в ней говорится?

Джек пересказал испанскую фразу.

– И что это значит? – спросил Пауло.

– ХЕЗ.

– ХЕЗ?

– Извините. Это «теоизм», то есть любимое изречение Тео. Расшифровывается как «хрен его знает». – Он несколько смягчил формулировку.

– Представители банка позволили вам взять записку?

– А я у них не спрашивал. Взял – и все. – «Еще один „теоизм“», – подумал Джек.

– Хорошо. Данден, проследите, чтобы с запиской обращались осторожно… Мы проверим ее на отпечатки.

– Тут я вас опередил. Багамская полиция по моему настоянию уже сняла с нее отпечатки: большого пальца с лицевой стороны и указательного – с обратной. Отпечатки отсканировали и отправили в ФБР и Интерпол.

– Это хорошо. Но мы можем вытянуть пустышку. Поэтому продолжайте давить на руководство банка, чтобы оно назвало имя человека, обчистившего ячейку. Может, нам подключить к делу ФБР?

– Ни в коем случае. Они все только испортят, – сказал Данден.

Джек не стал этого комментировать, хотя отлично знал о вражде, существовавшей между различными подразделениями правоохранительных сил. Вот и толкуй потом о независимости адвокатов.

– А что конкретно говорят представители банка? – спросил Пауло.

– Банк лишь подтверждает, что в прошлый четверг некто действительно находился в депозитарии между тремя и тремя тридцатью дня. Будь сейчас утро, я бы вытянул у них его имя, но среди ночи трудно убедить руководство нарушить конфиденциальность.

– Эти люди отдают себе отчет в том, что у нас здесь заложники?

– Разумеется. Но ни один банк не хочет, чтобы клиенты считали, будто он нарушает конфиденциальность всякий раз, когда группа американских законников врывается в него среди ночи и требует раскрыть секреты в связи с чрезвычайной ситуацией.

– Особенно если этот банк обмишурился, – вставил Джек.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Пауло.

– Я вел однажды дело против банка Каймановых островов, допустившего до депозитной ячейки моей клиентки ее бывшего мужа. Этот парень забрал тогда из депозитария что-то около полумиллиона долларов в драгоценностях и ювелирных изделиях, которые ему не принадлежали. Потом выяснилось, что в этом деле ему помог один сотрудник банка. Он впустил его в депозитарий, даже несмотря на то что имя мужа было вычеркнуто из списка допущенных к ячейке людей еще задолго до развода. Позже моей клиентке пришлось доказывать, что у нее в ячейке находилось драгоценностей именно на полмиллиона. К сожалению, мы с ней доказать этого так и не смогли. Правда, жюри присудило ей двадцать пять тысяч долларов – но только потому, что почувствовало: дело нечисто. Представляю, какой грандиозный банкет закатили тогда на Рождество сотрудники банка.

– Вы намекаете на то, что нечто подобное имело место и в данном случае?

– Этого я не знаю, – сказал Джек. – Но полученный в деле на Каймановых островах опыт говорит мне, что руководство банка не скажет нам ничего определенного, пока не проконсультируется со своими адвокатами.

На линии установилось молчание. Потом Пауло сказал:

– Когда будут получены результаты дактилоскопического анализа?

– Возможно, через час, – сказал Данден.

– Хорошо. Оставайтесь в Нассау, а утром постарайтесь добиться от руководства осмысленного ответа.

Джек сказал:

– Вы хотите, чтобы я тоже остался здесь?

– Нет, – сказал Пауло. – Мне пора начинать диалог с Фэлконом. Что-то в комнате мотеля стало слишком тихо. Я собираюсь позвонить туда, как только мы закончим разговор.

– Будьте осторожны, – предупредил Джек. – Чем дольше продолжится разговор, тем быстрее сядут батарейки мобильного телефона. А Фэлкон весьма недвусмысленно предупредил нас, что произойдет потом.

– Я это знаю. Но и без того ждал слишком долго. Необходимо начать этот разговор хотя бы для того, чтобы он не пришел в бешенство из-за нашего молчания. По крайней мере дадим ему понять, что про него помнят и скоро вы вернетесь из банка.

– Хорошо, – сказал Джек. – Я вылетаю. Надеюсь увидеть вас еще до рассвета.

ГЛАВА 24

Тео лежал на полу, прижавшись к ковру щекой. В голове пульсировала боль от удара, нанесенного Фэлконом. Прошло уже добрых полчаса с тех пор, как Фэлкон снял наволочку с головы заложницы, но ее дыхание все еще было прерывистым. Словно она никак не могла надышаться. Вот что делаете людьми страх. По крайней мере Тео надеялся, что это у нее от страха. Что-то другое, потребовавшее бы серьезного врачебного вмешательства, было бы сейчас не к месту и не ко времени.

Тео продолжал следить за ботинками в ванной комнате. Пару раз они сдвинулись с места, но находившийся за дверью человек вел себя чрезвычайно тихо и почти не шевелился. Наблюдая, Тео размышлял, стоит ли привлекать его внимание. Судя по обуви, в ванной скрывался мужчина. Фэлкон как заведенный продолжал метаться взад-вперед, словно задался целью протоптать в ковре дорожку. Если бы он хоть на минуту присел или подошел к окну, у Тео появился бы шанс, приблизив губы к щели под дверью, прошептать что-нибудь вроде: «Топните разок ногой, если вы там один. И два раза, если у вас есть оружие». Он не относился к тому типу парней, которые сидят сложа руки и ждут, когда кто-нибудь разрешит их проблемы. Но уж если действовать против Фэлкона, надо по крайней мере знать, есть ли у тебя союзники, могут ли они помочь и придут ли на выручку в случае необходимости.

– Что ты все ходишь? Расслабься хоть немного, – обратился Тео к своему тюремщику.

Фэлкон проигнорировал его. Теперь он молчал, однако губы непрестанно шевелились. Определенно этот тип был погружен в беседу с самим собой; возможно, репетировал свою речь в ожидании переговоров или просто переругивался с одолевавшими его демонами.

– Присядь, парень, отдохни, – вновь подал голос Тео.

Фэлкон остановился, посмотрел на него сверху вниз и навел ствол пистолета на колено заложника.

– Если ты еще раз нарушишь ход моих мыслей, то металлоискатели будут реагировать на твое появление до конца твоих дней. Ты меня понял?

Находись Фэлкон ближе к нему хотя бы на фут, и Тео хорошим ударом стопы под колени мог бы сбить его с ног. Но что потом? Руки у него связаны за спиной, девушка, сидевшая на полу, тоже связана, а договориться с парнем, который скрывается в ванной, пока не удалось. Так что можно было только гадать, придет он к нему на помощь или останется сидеть в укрытии и позволит Фэлкону пристрелить его.

– Да, я тебя понял, – сказал Тео.

– Хорошо. Тогда поднимайся.

Тео не шевельнулся, расстроенный тем, что Фэлкон не оставлял ему никаких шансов переговорить с человеком, скрывавшимся в ванной.

– Поднимайся – сказано тебе! И сядь рядом с этой девкой спиной к стене.

Тео медленно исполнил его приказание. Не хотел рисковать. В жизни он пересмотрел немало детективных фильмов и знал, что заложники подвергаются максимальной опасности в двух случаях – когда их захватывают и позже – когда кто-нибудь из них пытается взбунтоваться или бежать. Это как в авиации, где девяносто процентов жертв приходится на взлет и посадку. Взлет, так сказать, им удалось пережить. Так что они на полпути к дому. Но чтобы совершить мягкую посадку, иначе говоря, освободиться, нужен хороший план, а не отчаянные, но в итоге бессмысленные удары ногами. Однако плана у него пока не было. Кроме того, существовала большая вероятность, что парня в ванной комнате рано или поздно обнаружат и это будет иметь непредсказуемые последствия.

– Мне нужно по маленькому, – словно подслушав его мысли, сказала девушка-заложница.

– Терпи, – бросил Фэлкон.

«Чтоб тебя черти взяли», – подумал Тео.

– Не могу больше. Я терплю уже два часа. Прошу вас, позвольте мне зайти в ванную!

– Ладно, – поморщился Фэлкон. – Я позволю тебе сходить в ванную. Но если ты попытаешься устроить какую-нибудь заварушку, – он ткнул стволом пистолета в голову Тео, – то черный парень проглотит пулю. Comprende?

Она согласно кивнула.

«Прекрасно, – подумал Тео. – Просто великолепно».

Неожиданно зазвонил телефон. Тео сразу узнал звонок, потому что тот исходил от его мобильного, находившегося теперь в кармане у Фэлкона. Телефон прозвонил один раз, второй, третий, четвертый…

– Ты возьмешь трубку или нет? – не выдержал Тео.

Звонки продолжались. Пятый, шестой… Потом послышалась приятная мелодия – слишком приятная, учитывая обстоятельства, – указывавшая, что абонент, не дождавшись ответа, решил оставить звуковое сообщение. Фэлкон стоял недвижно, словно статуя, как будто его парализовали сомнения.

Там, где находилось окно, потолок над шторами ярко осветился: копы включили прожектор на парковочной площадке. В следующее мгновение Тео услышал щелчок громкоговорителя, после чего раздался голос, усиленный мегафоном, придавшим ему металлическое звучание.

– Фэлкон, с тобой говорит Винс Пауло. Сейчас я снова наберу номер. Пожалуйста, возьми трубку.

– Если он и на этот раз не ответит, – сказал Чавес, – надо приступать к решительным действиям.

«Решительные действия» на его языке означали штурм. Винс был к этому не готов.

– Он ответит.

И снова набрал номер. Стояла тихая прохладная ночь, драгоценные секунды проходили, утекали, словно капли, но трубку никто не снимал. После пятого гудка послышался записанный на магнитофон голос Тео, предлагавший оставить сообщение. Винс отключил телефон.

– И сколько ты еще собираешься ему названивать? – осведомился Чавес.

– Прошло слишком мало времени. Я знаю этого парня. Иногда приходится ждать довольно долго, пока он заговорит.

– А сам-то ты долго можешь обходиться без сна, сохраняя при этом ясную голову?

Вопрос был справедливый. Но навел Винса на совершенно другую мысль – он не принял прописанное ему лекарство, которое осталось дома. С другой стороны, все равно он не смог бы его принять, поскольку препарат имел сильный снотворный эффект. Обдумав все это, Винс решил, что, учитывая регулярный прием препарата в течение полугода, один прием, вероятно, можно и пропустить. Но если операция затянется на двое или даже трое суток? Или еще того больше?

– Я скажу тебе, когда почувствую, что мне нужна смена.

– Вполне может быть, что заложники уже мертвы, – сказал Чавес. – Думаю, тебе надо еще раз обратиться к нему по громкоговорителю и предупредить, что, если он не возьмет трубку, мы предпримем решительные действия.

– Давай воздержимся пока от угроз, ладно?

Винс опять набрал номер. На этот раз на линии после трех гудков установилась тишина. Винс стиснул в руке трубку.

– Фэлкон, ты меня слышишь?.. Фэлкон, ответь мне! Это Винс Пауло.

– Чего тебе надо?

Услышав его голос, Винсент постарался скрыть овладевшую им радость.

– Просто проверяю, как у тебя дела. Хочу знать, все ли в порядке.

– Более или менее. Жаль, что отсутствует вид на бассейн, но возможности зарезервировать комнату с видом у меня не было.

То, что он пытался острить, показалось Винсу хорошим знаком. Люди на грани нервного срыва шутят редко.

– Ты голоден? – спросил он.

– Я жил в машине, помнишь? Так что испытываю чувство голода уже лет одиннадцать.

– Мы могли бы доставить тебе еду. Не возражаешь против гамбургеров?

– Звучит заманчиво.

– Сколько порций?

– Две. И жареной картошки.

– А как насчет остальной компании?

– Ну, и для них, ясное дело, тоже.

– Сколько всего гамбургеров в таком случае?

– Не знаю… Принесите еще два.

– По одному на каждого?

– Вот именно. По одному на каждого. Этого хватит.

Винс показал своим людям два пальца. Только что Фэлкон подтвердил, что у него не более двух заложников.

– О'кей. Значит четыре гамбургера и соответствующее количество жареной картошки. Со своей стороны могу добавить напитки. Но ведь ты знаешь, Фэлкон, как работает система? Мой босс не позволит передать тебе продукты просто так, за спасибо.

– Я заплачу за них. Как только Свайтек привезет мои деньги.

Винс обдумал сложившуюся ситуацию. Вопрос о деньгах рано или поздно всплывет, но переговоры пойдут коту под хвост, если он с самого начала не даст Фэлкону понять, что тот не может так вот запросто послать своего адвоката за деньгами, а потом покупать, что ему вздумается.

– Дело не в деньгах, Фэлкон. Почему бы тебе не отпустить кого-нибудь из заложников?

– А почему бы тебе не прекратить задавать мне дурацкие вопросы?

– Так мы с тобой, Фэлкон, ни до чего хорошего не договоримся. Я не могу помогать тебе, пока ты держишь под прицелом невинных людей.

– Я их не отпущу.

– Я могу понять твои мотивы, но позволь быть с тобой откровенным. Угрожать тебе я не собираюсь. Мне только хочется обрисовать картину того, что происходит снаружи. А происходит следующее: полицейские полностью окружили здание, где ты находишься. Здесь копы и из Майами-сити, и из департамента полиции округа Майами-Дейд. Они блокировали также все дома по соседству. Поэтому о побеге нечего и думать. Так что давай прямо сейчас заключим сделку. Ты не пытаешься бежать, а я не посылаю против тебя парней из СВАТа. Ну как, договорились?

Фэлкон не ответил. Винс решил, что это хороший знак. Куда хуже сразу услышать отказ.

– Насколько я понимаю, у тебя в заложниках находится женщина. Это правда?

Фэлкон продолжал хранить молчание.

– Можешь назвать ее имя? – Винс с минуту подождал, но ответа так и не получил. – Или ты не знаешь, как ее зовут? Тогда почему бы тебе не спросить ее об этом?

– Ясное дело, спрошу.

Молчание в трубке продолжалось довольно долго, и Винс уже начал надеяться, что Фэлкон, прикрыв рукой микрофон, обратился к своей пленнице с расспросами.

– Ее зовут Амалия Эрхарт, и она хочет поговорить с Гералдо.

«Гералдо? – подумал Винс. – Давно же этот парень не смотрел телевизор».

– Все это очень хорошо, Фэлкон, но нам важно знать ее настоящее имя.

– Я уже и так сообщил тебе больше, чем нужно.

– Возможно, ты прав. Так что не спеши и подумай о том, что я сказал тебе раньше. А также хорошо поразмысли относительно освобождения заложников. Если ты их отпустишь, тебе это зачтется. Судьям понравится, что ты сделал доброе дело.

– Кто ты такой, чтобы рассуждать о добрых делах? Не ты ли мне обещал, что, когда я спущусь с моста, со мной будет говорить Алисия Мендоса? А помнишь, чем это кончилось? А, Пауло?

– На этот раз все будет по-другому.

– Нет, не будет. Ты соврал мне тогда, соврешь и сейчас.

Настроение менялось у него с поразительной быстротой. И куда только подевалось чувство юмора, которое он демонстрировал в начале разговора. Надо было попытаться его вернуть.

– Я не стану тебе лгать.

– Черта с два! Лжец не может не лгать. А ты лжец!

– Перестань, Фэлкон. Это смешно.

– А ты перестань говорить ерунду и прикажи принести мне пищу.

– Хорошо. Я перезвоню тебе, как только доставят еду.

– Не надо мне перезванивать. Не хочу, чтобы мне звонили копы. Пусть следующим, кого я услышу, будет Свайтек, сообщающий мне, что привез деньги. Не то…

– А как же быть с едой?

– Мне нужны мои деньги.

– Успокойся, ладно?

– Только не надо мне талдычить, чтобы я успокоился. Я, а не ты, контролирую ситуацию.

– Давай вместе еще раз все обсудим.

– Вместе? Черта с два!

– У тебя два заложника. Почему бы их не отпустить?

– Никого я отпускать не стану.

– Фэлкон, выслушай меня. Если ты отпустишь хотя бы одного заложника, тебе предоставят возможность переговорить со Свайтеком. Тебе не нужны два заложника. Хватит и одного.

– Ты прав. Мне хватит и одного. Поэтому доставь мне Свайтека с моими деньгами, в противном случае кто-то из заложников умрет еще до того, как разрядятся батарейки этого телефона.

И Фэлкон отключился. Винс не видел лиц находившихся в машине связи людей, но в этом не было необходимости. Он и так знал, как они на него смотрят.

– Ты в порядке? – спросил Чавес.

Винс чувствовал, как подрагивала рука, когда он клал трубку на рычаг.

– Да, в полном.

– И что теперь?

– Я не могу больше ему звонить, пока рядом не будет стоять Свайтек. Как только он сойдет с самолета, привезите его сюда. Сразу же!