Текст книги "Когда сгущается тьма"

Автор книги: Джеймс Гриппандо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 62

Джек пулей вылетел из командного пункта и бросился к мотелю «Бискейн мотор лодж». За ним, чуть отставая, бежала Алисия. Но адвокат, подгоняемый мощным выбросом адреналина, увеличивал отрыв с каждым шагом.

Джек потерял счет угрозам Фэлкона убить Тео с начала этого кризиса и до последнего телефонного разговора, закончившегося выстрелом. По монитору замкнутой полицейской телесети он час назад видел, как Тео выходил из номера, держа на руках раненую девушку. Он даже ухитрился рассмотреть прятавшегося у него за спиной Фэлкона, прижимавшего ствол своего пистолета к его затылку. С точки зрения банального здравого смысла и безопасности человек, оказавшийся в положении заложника, должен беспрекословно выполнять все распоряжения преступника, быть тише воды, ниже травы и, что называется, не высовываться. Но все это не для Тео. Джек знал, что его друг не сможет молча взирать на побои и унижения, которым преступник подвергал других заложников, особенно если это были женщины. Кроме того, после четырех лет, проведенных в ожидании смертной казни за преступление, которого он не совершал, Тео никогда не стал бы возлагать надежды на спасение своей жизни лишь на силы правопорядка. Он был, что называется, неудобным пленником – сильным, бесстрашным, убежденным, что спасение заложников, в том числе и его собственное, зависит прежде всего от самих заложников, а главное, от его, Тео Найта, персональных усилий. Даже если это связано с риском навлечь на себя гнев душевнобольного преступника, вооруженного пистолетом и умеющего пускать его в ход.

Джек не сомневался, что если пуля Фэлкона поразила заложника, то это был Тео.

– Оставайтесь за ограждением!! – крикнул офицер, разгадавший намерение адвоката пересечь оцепленную полицией опасную зону.

Однако понадобились усилия двух дюжих копов из мотоциклетного патруля, чтобы остановить Джека и не пустить его за желтую запретительную ленту и установленные копами металлические барьеры. Его перехватили рядом с парковочной площадкой мотеля в каких-нибудь тридцати ярдах от номера 102, дверь которого была распахнута.

– СВАТ уже там? – спросил Джек.

– Объект находится под контролем СВАТа, – уклончиво ответил полицейский.

– Мне нужно туда попасть. Обязательно!

– Вам придется подождать здесь, – отрезал офицер.

Подбежала Алисия.

– Это со мной, – сказала она, переводя дух.

– Извините, но вы тоже не можете пройти за ограждение. Никто не пересечет эту линию, пока я не получу разрешение от СВАТа.

В дверном проеме номера мотеля появился один из бойцов СВАТа. Джеку показалось, что это Чавес, но он не был уверен. Опустив ствол своей автоматической винтовки М-16, спецназовец махнул рукой. Хотя этот жест в комментариях не нуждался, Алисия тем не менее нашла нужным внести полную ясность:

– То самое разрешение, на котором вы настаивали, – повернулась она к патрульному. – Пойдемте, Джек.

Они миновали барьеры, нырнули под желтую ленту и побежали к номеру 102. Помимо Джека и Алисии, разрешения дожидались две бригады «скорой помощи». Когда Чавес махнул рукой, врачи также поспешили к номеру и, хотя несли с собой носилки и другое медицинское оборудование, не уступали в скорости Джеку. Приблизившись к двери, адвокат услышал крики находившихся в комнате спецназовцев, предлагавших заложникам успокоиться. Их перекрывали пронзительные вопли девушек и истерические возгласы мужчины, но явно не Тео.

Чавес позволил войти в комнату медикам, но преградил дорогу Джеку:

– Место преступления, – сказал он. – Вам, Свайтек, дальше нельзя.

Джек смотрел в комнату через его плечо. Бойцы СВАТа и врачи суетились вокруг трех заложников. Потом он увидел Тео. Тот лежал на полу, его лицо, шея и плечи были залиты кровью.

– Тео!

Тео приподнялся и, брезгливо скривившись, произнес:

– Сотрет с меня кто-нибудь эту дрянь?

Возле него на полу лежал Фэлкон, похожий на набитый опилками старый мешок. Рядом валялся пистолет, выстрелив из которого, он вдребезги разнес себе череп.

– Он застрелился… – протянул Джек.

– Неужели? – усмехнулся Тео. – Тебя, случайно, зовут не Джек Шерлок?

– Вы не ранены? – спросил у Тео один из врачей.

– Нет.

Мимо Джека проследовала еще одна бригада медиков, и Чавес посторонился, пропуская их. Они положили на носилки раненую девушку, вынесли ее из комнаты и рысью поспешили со своей ношей к машине с красным крестом. Оставшиеся в комнате продолжали осматривать других заложников.

Джек услышал за спиной шаги, повернулся и увидел сержанта Пауло.

– Похоже, все эти люди скоро придут в норму, – сказала ему Алисия.

– Все, кроме Фэлкона, – поправил Чавес.

– Странный все-таки он был тип, как ни крути, – произнес Джек. – Угрожал спрыгнуть с моста, потом дал себя арестовать, а после этого захватил заложников и даже ранил двух офицеров полиции. И все ради того, чтобы переговорить с дочерью мэра, пусть и по телефону. Но что произошло потом? Он просто сломался, разнюнился, начал извиняться… Заметьте, он так и не сказал ей то, что хотел, и, по-видимому, считал чрезвычайно важным.

– А я думаю, он сказал все, что хотел, – возразил Винс.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Алисия.

– Если верить женщине, которая передала тебе папки с документами, Фэлкон сказал тебе то, чего так и не услышали тысячи других аргентинцев.

– И что же?

– «Мне очень жаль». Он извинился перед тобой, попросил прощения.

Алисия не смогла скрыть впечатления, которое произвели на нее слова Пауло. И Джек отметил это.

– Эй, ребята, – вступил в разговор Тео, – кто-нибудь из вас слышал прогноз погоды на сегодняшний вечер?

– Прогноз погоды? – переспросил Джек.

– Скажи им, Уолли, – произнес Тео.

Один из бойцов СВАТа осведомился:

– Вы, случайно, не тот самый Уолт Предсказатель? Моя жена каждый вечер смотрит ваши передачи о погоде.

Предсказатель тяжело вздохнул, словно окончательно примиряясь с тем обстоятельством, что ему придется держать ответ за свои деяния.

– Да, я Уолт Предсказатель. Да, я находился в этом засиженном мухами номере мотеля в компании с двумя несовершеннолетними проститутками и признаю это. Можете выдвигать против меня обвинения. Ну что – теперь довольны?

Боец из СВАТа посмотрел на юную заложницу-латиноамериканку, потом снова перевел взгляд на Уолта, пожал плечами и крикнул своему коллеге из спецназа, словно предсказателя здесь не было:

– Кто бы мог подумать? А я-то всегда считал, что он гей!

ГЛАВА 63

Тео не имел ни малейшего желания общаться с представителями средств массовой информации.

При всем том в течение последующих двух дней к нему один за другим подкатывали репортеры, желавшие взять эксклюзивное интервью и провозгласить его героем. И Тео послал их всех куда подальше. В его представлении мотивация истинных героев никогда не основывалась на самосохранении. Они спасали людей, пренебрегая собственной безопасностью. Слова, которые Тео бормотал себе под нос, размышляя над этим, для средств массовой информации мало подходили. «Нет ничего героического в попытке вытащить свою задницу из капкана, куда она попала по твоей же собственной глупости».

В определенном смысле он был прав, поскольку ему понадобилось куда больше мужества, чтобы снять трубку и позвонить офицеру Алисии Мендоса.

Семейство Мендоса также не избежало пристального внимания со стороны средств массовой информации. По мнению Тео, Алисия могла укрыться от них разве что в бетонном бункере. Ее отец, разумеется, фигурировал и на экранах телевизоров, и на страницах газет. Всюду цитировались его слова: «Хорошая и грамотно сделанная работа», – которые он произнес в адрес шефа полиции Майами-сити по случаю успешного завершения операции. Нечего и говорить, что шеф Ренфро не стала в этом смысле исключением и тоже пользовалась повышенной популярностью у телевизионщиков и репортеров. Она же – вкупе с мэром и без него – всячески превозносила заслуги сержанта Чавеса и «этих храбрых парней из СВАТа». О Джеке Свайтеке и активной роли, которую он сыграл во время переговоров, говорилось вскользь. Что же касается сержанта Пауло, то о нем вообще упоминалось лишь в разделе «хочется также поблагодарить». Джек и Пауло восприняли это спокойно. Сказать по правде, после многочасового напряженного противостояния с преступником у них поначалу было только одно желание: хорошенько выспаться и прийти в норму. Кроме того, они лишь приветствовали, что их оставили в покое и позволили завершить свои планы. Однако на смену планам должны были прийти активные действия. Тео, во всяком случае, был к этому готов.

Алисия, признаться, несколько удивилась, узнав, кто хочет поговорить с ней, но тем не менее взяла трубку и рассыпалась в любезностях на предмет героических усилий, предпринятых Тео, чтобы не позволить Фэлкону причинить вред другим заложникам. Тео, однако, не был мастером поддерживать светскую беседу, поэтому постарался как можно скорее перейти к сути дела.

– Я звоню вам, потому что Фэлкон, пока мыс ним находились в той комнате, рассказал мне кое-какие вещи, о которых, как мне кажется, вы должны знать.

Она заколебалась, не зная, как на это реагировать.

– Вы меня слышите? – спросил Тео.

– Да, извините… Но что, собственно, вы имеете в виду?

– Я имею в виду сведения личного характера. Так называемые дела семейные.

– Вы хотите сказать, что эти сведения имеют отношение к моей семье?

– Ну уж конечно, не к клану Сопрано.

– Полагаю, ирония в данном случае неуместна.

– Извините, что позволил себе иронизировать, но ирония – в своем роде терапия. И средство зашиты. В моем представлении это единственное, что отличает парней вроде меня от людей, которые сначала говорят вам, что им очень жаль, а потом разносят себе череп из пистолета.

– Не понимаю, что все это значит.

– Правда? Значит, нас уже двое. Я всего лишь пытался объяснить вам, что Фэлкон перед самоубийством очень уж разговорился. Но деталей этого разговора я пока никому не передавал. Ни полиции, ни репортерам, ни даже Джеку.

– Но решили сообщить их мне?

– Я пока ничего не решил. Потому-то и думаю, что нам с вами было бы неплохо поговорить.

– Ума не приложу, о чем мы будем разговаривать.

– Ну хотя бы о парне по имени Сайке. Для начала.

– Вы имеете в виду человека, который поместил в депозитную ячейку Фэлкона в Багамском банке двести тысяч долларов? Вы этого Сайкса имеете в виду?

– До определенной степени. Надеюсь, вы понимаете, что он действовал под вымышленным именем? Ну а коли так, вам, вероятно, хочется узнать, кем этот Сайке был в действительности?

Она немного помолчала, потом спросила:

– Это Фэлкон вам сказал, кто такой Сайкс?

– Да.

– Ну и кто же он?

Тео рассмеялся:

– Не так быстро. Мне пришлось постараться, чтобы выманить эту информацию у Фэлкона. Очень постараться.

– И снова вас не понимаю.

– Я это к тому, что за «спасибо» не работаю.

– Значит, вы рассчитываете получить с меня деньги? – возмутилась она.

– Деньги? Ну нет. Это было бы неправильно.

– Чего в таком случае вы хотите?

– Надеюсь, вы не воспримете мои слова как бред в духе Фэлкона, – усмехнулся он. – Но мне очень нужно встретиться с вами.

– Зачем?

– А затем, что мне не улыбается обсуждать некоторые вещи по телефону.

– А если я откажусь? Что тогда?

– Тогда вы никогда не узнаете, кто такой Сайке.

– И все-таки вам нужны деньги, не так ли?

– Как я уже сказал, это дело слишком важное для вас и для меня, чтобы его можно было урегулировать по телефону.

На линии установилось молчание, словно она обдумывала его предложение.

– Хорошо, Тео. Полагаю, нам с вами и впрямь надо увидеться.

– Рад это слышать. Давайте встретимся, скажем, в одиннадцать вечера у меня в баре? Мне принадлежит «Таверна Спарки» на улице…

– Я знаю, где находится «Спарки».

– Отлично. А если придете туда, узнаете, кто такой Сайкс.

Он торопливо распрощался с ней и выключил громкоговорящую связь. Но поскольку Тео разговаривал с ней по узконаправленному микрофону, она вряд ли об этом догадалась.

– Надеюсь, я неплохо поработал, босс? – спросил Тео.

– Ты был великолепен, – сказал Джек. – Просто великолепен.

ГЛАВА 64

Джек добрался до «Таверны Спарки» без четверти одиннадцать. Обычно по вторникам он сюда не заходил, поскольку знал, что в «Спарки» лучше всего заявляться в конце рабочей недели, когда в распоряжении остается уик-энд на детоксикацию. Но в этот вечер решил сделать исключение из правила.

Тео играл на своем старом саксофоне «Бюхер-400» и, когда Джек вошел в помещение, как раз заканчивал исполнение очередного опуса. Несколько ценителей из разряда завсегдатаев поднялись, чтобы наградить его аплодисментами, но большинство посетителей продолжали есть, пить и веселиться, даже не повернув к нему головы, словно Тео просто менял пластинки на проигрывателе. Впрочем, «Таверну Спарки» вряд ли можно было причислить к настоящим джаз-клубам, и по большей части она являлась таким местом, каким ее хотели видеть те, кто платил за выпивку. Если, допустим, зал оккупировали испаноязычные байкеры, она с легкостью трансформировалась в байкерский бар в латиноамериканском стиле. Если же здесь собиралась компания помешанных на поп-музыке провинциальных девиц, поминутно бегавших к музыкальному автомату, то Тео и не думал соваться к ним со своим саксофоном, и «Спарки» уподоблялась сельской дискотеке. Однако любой хороший бармен со склонностью к психологии мог бы заметить, что подобное смешение музыкальных стилей, культурных традиций и поведенческих моделей, царящее в «Таверне Спарки» с воскресенья по четверг, идет заведению на пользу и не только позволяет его хозяину сводить концы с концами, но еще и исполнять на саксофоне по уик-эндам композиции в духе Чарли Паркера.

Тео сошел с эстрады, чтобы поздороваться с Джеком, поджидавшим его в баре. Джек заказал себе пиво, а Тео – стаканчик бурбона. Последнее обстоятельство свидетельствовало, что Тео сегодня больше играть не будет. Он никогда не пил крепких напитков во время выступления и наверстывал упущенное после концерта. Время летело быстро, как это всегда бывало в «Спарки». Когда стрелки на часах подобрались к четверти двенадцатого, приятели окончательно утвердились в мысли, что Алисия здесь не объявится.

Однако уже в шестнадцать минут двенадцатого выяснилось, что план Джека сработал как нельзя лучше.

– Ты только посмотри, кто пришел, – кивнул Тео на дверь.

Джек крутанулся на своем высоком стуле и увидел привлекательного латиноамериканского парня, направлявшегося в их сторону. Он был сложен как профессиональный игрок в американский футбол, носил короткую стрижку морского пехотинца и имел на лице леденящее выражение расиста, заметившего автобус, полный чернокожих исполнителей музыки в стиле «рэп» и мчавшийся на скорости в восемьдесят миль там, где разрешались только тридцать пять. Он подошел к стойке и, проигнорировав Джека, обратился к Тео:

– Вы Тео Найт?

– Кто его спрашивает?

– Меня зовут Фелипе. – Представившись, он, однако, руки для рукопожатия не подал. – Я работаю на мэра Мендосу.

– Это вас мэр сюда послал? – осведомился Джек.

Фелипе пропустил его слова мимо ушей.

– Мне нужно поговорить с Тео.

– Этот парень со мной, – кивнул Тео на Джека. – После того, что случилось, я ни с кем без своего адвоката не общаюсь.

Фелипе даже не взглянул в сторону Джека, словно имел твердое намерение никаких адвокатов к разговору не допускать.

– Мэр Мендоса желает потолковать с Тео, так сказать, по-дружески.

– О чем это? – осведомился Джек.

Фелипе наконец-то удостоил его мимолетного взгляда, ясно, впрочем, говорившего, что мэр готов «толковать по-дружески» лишь с одним человеком – чернокожим гигантом Тео.

– Мэр сказал, что Тео в курсе проблемы.

– Отлично, – кивнул Тео. – Давайте потолкуем. Где сейчас мэр?

– На своей лодке.

– Это круто. Трудненько, однако, ему будет подобраться на своей лодке к Дикси-хайвей.

– Он хочет, чтобы ты пришел к нему, задница.

Тео посмотрел на Джека:

– Должно быть, сейчас он обращается к вам, советник. Поскольку общеизвестно, что каждый, обратившийся ко мне в подобном тоне, сразу же проглотит свои зубы.

Джек поднял руки, как рефери на боксерском ринге.

– Брек, парни. Может, не будем здесь выяснять, у кого из вас в крови больше тестостерона?

Между тем Тео сверлил глазами Фелипе. Хотя Джеку не нравилось направление, которое начал приобретать разговор, он уважал инстинкты Тео, отточенные за годы жизни в криминальном квартале. Если гиганту кто-то не нравился с первого взгляда, то потом обычно выяснялось, что для этого имелись все основания.

– И как же мы доберемся до лодки мэра? – после паузы осведомился Джек.

– Никаких «мы», – оборвал Фелипе. – Речь идет только о Тео.

– Если он не поедет, не поеду и я.

Если бы дело касалось только Фелипе, последний послал бы их обоих к такой-то матери и закончил разговор. Но у него имелись инструкции, которые требовалось выполнять, и эти инструкции явно не предусматривали возвращения к мэру без Тео.

– Хорошо, – сквозь зубы процедил Фелипе. – Вы поедете оба.

– В таком случае вам придется подождать меня несколько минут, – сказал Тео. – Мне надо запереть выручку в сейф.

– Встретимся на парковочной площадке. – И Фелипе, повернувшись, проследовал к выходу.

Тео вынул из кассы ящик с деньгами и направился в заднюю часть заведения. Джек пошел следом. В кабинете Тео за хозяйским столом сидела пожилая женщина. Она с надеждой подняла на них глаза, но, заметив выражение лица Джека, сникла. Похоже, ей слишком часто в жизни приходилось испытывать разочарование и она к этому уже привыкла.

– Я же говорила вам, что она не придет, – сказала женщина.

– Это не имеет к вам никакого отношения, – возразил Джек. – Алисия просто не хочет впутываться в это дело с депозитной ячейкой в Багамском банке. Она даже не знала, что вы будете здесь ее ждать.

– Значит, если бы я ее пригласила, то она, возможно, пришла бы? Как вы думаете?

Джек и Тео молча обменялись взглядами, не зная, что на это ответить.

– Думаю, мы больше узнаем и о ее планах, и обо всем остальном после того, как переговорим с мэром, – произнес наконец Джек.

ГЛАВА 65

Было около полуночи, когда Джек и Тео добрались до лодочной пристани Коконат-гроув. С залива дул легкий бриз, и у Джека покалывало уши от неумолчного жужжания колеблемых ветром снастей стоявших здесь многочисленных парусных лодок. Моторные катера и яхты всех форм и размеров спали сном праведников в своих закрытых эллингах; некоторые даже издавали подобие храпа в виде тихих хлюпающих звуков, производимых включенными помпами, откачивавшими воду из трюмов. Где-то вдали слышался приглушенный рокот дизеля следовавшего на малой скорости судна. И этот доносившийся с моря одинокий механический звук казался особенно зловещим в почти мертвой тишине, царившей на залитой лунным светом пустынной пристани. Фелипе не произнес ни единого слова, ведя их по пристани к пришвартованной в дальнем конце длинного, вдававшегося в залив мола сорокашестифутовой яхте типа «Гаттерас-Конвертибл».

Для профессионального политика мэр Мендоса чуть больше необходимого любил дорогие вещи. Хотя родовой особняк мэра трудно было назвать дворцом, его выдержанный в староиспанском стиле интерьер изобиловал предметами антиквариата. А яхта мэра, хотя и построенная лет двадцать назад, по-прежнему являла собой образец богатства и роскоши. Судно изначально задумывалось как рыбачья лодка, но мэр полностью переоборудовал его и перестроил кают-компанию в подобие светской гостиной с баром, резными тиковыми шкафами, клубными креслами и огромным телевизором с плоским экраном. Поздоровавшись с гостями, мэр предложил им занять места у старинного деревянного корабельного штурвала, усилиями дизайнеров превращенного в круглый столик со стеклянной столешницей и являвшегося наглядным примером того, что хороший вкус за деньги не купишь. Фелипе держался в стороне, словно происходящее мало его интересовало, но из салона не вышел.

– Что-нибудь выпьете, джентльмены? – спросил мэр, подходя к бару.

Он улыбался, однако показался Джеку излишне напряженным, а темные мешки под глазами, которые адвокат заметил у него во время их последней встречи в лимузине, похоже, увеличились вдвое. Цвет лица у мэра был нездоровый, а кожа приобрела пепельный оттенок. Если бы Джеку пришлось строить по этому поводу догадки, он бы предположил, что мэр не спал по меньшей мере трое суток.

– Спасибо, мне ничего не надо, – отказался Джек.

– Может, у вас есть фруктовые прохладительные напитки? – осведомился Тео.

Джек едва не закатил глаза к потолку.

– Чего нет, того нет.

Тео огляделся:

– Если заведу себе когда-нибудь лодку вроде вашей, то обязательно буду держать в баре прохладительные напитки. Малиновый, банановый, мятный…

Джек готов был его придушить.

– Клубничный, цитрусовый, из папайи…

– Тео, мы тебя поняли, – перебил адвокат. – К сожалению, у нашего хозяина ничего этого не имеется.

– Забавно, – подивился Тео. – У Фэлкона тоже не было прохладительных напитков. Удивительное дело, какие подчас странные желания бывают у человека, которого держат в заложниках. Мне, например, до смерти хотелось фруктовой воды. Но Фэлкон ничего не желал слушать. Говорил, что мои разговоры о еде и питье вызывают у него чувство голода… И знаете, о чем мы с ним беседовали?

Мэр налил себе в стакан виски и добавил лед.

– Не имею ни малейшего представления.

– Мы разговаривали о деньгах.

Джек заметил, как в глазах мэра промелькнула озабоченность.

– Неужели?

– Да, – подтвердил Тео. – Но я думал, вы об этом знаете. Разве Алисия не рассказала вам о нашем телефонном разговоре?

Мэр пальцем помешал лед в своем стакане.

– Алисия рассказывает своему отцу далеко не все, – заметил Джек.

– Она должна была сказать ему об этом, – упорствовал Тео. – Как иначе объяснить, что в бар вместо нее пришел Фелипе?

Джек посмотрел на Фелипе и предположил:

– Должно быть, кто-то прослушивает ее телефонные разговоры.

– Это ложь, – быстро сказал Фелипе.

Джек блефовал, но Фелипе слишком поторопился дать отрицательный ответ, и это вполне можно было принять за признание. В последние пять дней Джек увидел и услышал достаточно, чтобы сформировать собственную теорию. И появление на сцене событий старой аргентинки, которая привезла с собой документы, касавшиеся Аргентинской грязной войны, в том числе результаты новейших исследований по этому вопросу, только подтвердило худшие из его подозрений.

– Алисия боится узнать правду. Потому и не пришла. Не отважилась рассказать отцу о своем телефонном разговоре с Тео. Она просто не хочет знать, что Сайке – ее отец.

Фелипе подошел поближе и угрожающе произнес:

– Попридержи язык. Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Все нормально, – кивнул мэр своему телохранителю. – Пусть мелет. Я хочу его послушать. Итак, продолжайте, мистер Свайтек. Все это очень интересно.

– Глупое какое-то слово – «интересно», – усмехнулся Тео. – Сочетается с самыми разными, противоположными подчас понятиями. Например, секс – это интересно. Или холокост – это интересно.

– Или шантаж, – добавил Джек.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился мэр.

– То самое. В данном случае речь идет о шантаже, верно? Ведь именно по этой причине в депозитную ячейку Фэлкона в Багамском банке были положены двести тысяч долларов. И положили их туда вы, мистер мэр. Правда, под вымышленным именем. Только при таком условии Фэлкон согласился сохранить в тайне тот факт, что вы взяли у него ребенка одной из «исчезнувших». Это был чистой воды шантаж, который, правда, в конце дал сбой. Фэлкон решил не пользоваться этими деньгами. Он попросил прощения у дочери женщины, которую убил, и передал деньги ее бабушке, разыскивавшей свою внучку почти четверть века.

– Вот она – правда грязной войны, – сказал Тео.

– Грязная правда грязной войны, – уточнил Джек.

– И с этими домыслами вы решили сюда заявиться? – еще больше разозлился Фелипе. – Сочинили смехотворную историю о шантаже, чтобы нагреть на этом руки.

– Мы сюда пришли не за деньгами, – покачал головой Джек.

– И очень плохо, – сказал мэр, доставая из-под стола чемоданчик и открывая его. – Ибо ничего, кроме этого, я вам предложить не могу.

Джек сглотнул. В чемоданчике стройными рядами лежали пачки новеньких стодолларовых купюр.

– И сколько здесь? – осведомился Тео.

– Сто тысяч долларов. На эти деньги можно купить много прохладительных напитков.

– Нам не нужны ваши деньги.

– Лодка – еще куда ни шло, но деньги… – поддержал Тео.

Джек толкнул его под столом ногой.

– Послушайте, – сказал мэр. – Если договор возможен, мы это дело так или иначе урегулируем.

– Мы с вами ни о чем договариваться не будем. Мы пришли сюда, чтобы узнать правду, и вы сообщили нам ее в тот самый момент, когда открыли этот чемоданчик.

– Какие же цели вы преследуете? Хотите меня уничтожить?

– Мы хотим, чтобы эта проблема выплыла на поверхность. А решать ее должны Алисия и ее бабушка. Ее биологическая бабушка.

– Вы не понимаете, что делаете. Ничего хорошего из этого не выйдет. Вы просто уничтожите счастливую семью. До тех пор пока Фэлкон не позвонил мне и не потребовал двести тысяч долларов, я не имел представления, что Алисию отобрали у ее родной матери.

– Еще одна ложь, – уличил Джек.

– Как вы можете так говорить?

– Могу. Потому что знаю: вы удочерили двухнедельную девочку, хотя в свидетельстве о рождении значилось, что ей два года. Вы сознательно подделали свидетельство, чтобы кровным родственникам было труднее ее разыскать.

Мэр молчал, но красноречивое выражение его лица говорило о многом. Неожиданно стала очевидной его причастность к куда более серьезным преступлениям. Это было так же легко увидеть, как лежавшие в открытом чемоданчике деньги.

– Мэр, вам нет необходимости выслушивать болтовню этих ублюдков, – подал голос Фелипе.

Лицо мэра посерело.

– Вам лучше взять эти деньги, мистер Свайтек.

– Нам не нужны ваши деньги.

– Возьмите деньги, – сказала мэр. – Очень вас прошу.

– Мы уходим, – поднялся Джек с места.

– Ничего подобного! – Фелипе достал пистолет и направил его на Джека. – Сидите, где сидели.

– Фелипе, – дрожащим голосом произнес мэр, – это не решение проблемы.

– Это сработало, когда вы послали меня на набережную отвадить Фэлкона от Алисии. Это сработало и в тот раз, когда вы отправили меня в Нассау, чтобы я сделал Райли внушение о необходимости держать язык за зубами насчет источника тех денег.

– Я никогда не просил тебя угрожать чьей-либо жизни. Сейчас же убери свою пушку.

– Я никому не угрожаю. Просто защищаю нас с вами, мэр. Полагаю, сейчас вам самое время сойти с яхты на берег.

– Послушай своего босса, Фелипе, – сказал Джек. – Убери пушку.

– Заткнись! Ты. Свайтек, причиняешь мне одни только неприятности. Ведь это ты пытался очернить меня только за то, что я прогулялся на набережную, дабы убедить твоего клиента держаться подальше от Алисии. Это ты внушал полицейским мысль, что женщину, найденную в багажнике машины Фэлкона, убил не он, а я.

– Да, я так думал, – подтвердил Джек. – Но улики свидетельствуют о том, что ее убил Фэлкон. Так что убери пушку, пока против тебя не выдвинули реального обвинения в покушении на убийство.

– Захлопни свою хлеборезку! Если бы ты не совал свой нос, куда не надо, мы бы не оказались во всем этом дерьме.

Пригнувшись, Тео прыгнул на Фелипе и ударил его плечом в солнечное сплетение. В следующее мгновение оба рухнули на пол каюты, и вышло так, что Фелипе оказался сверху. Их тела и руки переплелись в схватке за оружие. Неожиданно пистолет выстрелил, и пуля разнесла окно салона.

– Тео! – закричал Джек, бросаясь на помощь другу. Но тот и без его помощи уже освободился от хватки Фелипе и вцепился в его руку, сжимавшую пистолет. В этот момент оружие выстрелило снова.

Мэр начал медленно оседать на пол.

Тео своими железными руками выкрутил запястье Фелипе так, что едва его не сломал. Пистолет выпал из руки охранника. Джек поспешил к мэру.

– Держитесь, мэр, – сказал он. – Я сейчас позову врача.

Мэр закашлялся, выплевывая сгустки крови. Потом издал хриплый смешок.

– Я сам доктор, – едва слышно произнес он. – Тот самый…

У Джека по спине побежали мурашки, когда он наблюдал, как мэр – он же «доктор» – умирает.