Текст книги "Бешеные псы"

Автор книги: Джеймс Грейди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Секундная стрелка все тикала.

Хейли широкими шагами вышла из магазина, держа белый пластиковый мешок. Эрик нес два мешка побольше. Зейн шел с пустыми руками, готовыми ко всему.

– Да благослови нас всех Господь, – сказала Хейли, когда все уселись в машину, тяжело захлопнулись дверцы и Кэри завела мотор. – Мы живем в эпоху, когда можно купить заряженный и вполне сносный мобильник без всякой канители.

Белый «кэдди» нырнул в поток транспорта.

– Блестящая мысль, – обратился Зейн к нашему водителю.

– Спасибо, – улыбнулась Кэри.

Это была улыбка гордого собой профессионала, которую она не могла скрыть.

На белой ленте Эрик черной ручкой приготовил этикетки для каждого телефона: «Альфа», «Браво», «Чарли».

– Имеются разъемы для подзарядки от сети, – сказал он, программируя каждый телефон на моментальную цифровую связь с двумя другими.

– Долго еще дотуда ехать? – спросила Хейли.

– Двадцать минут, – ответил Зейн.

Неверно: через шестнадцать минут мы въехали на стоянку магазина постельных принадлежностей на Джорджия-авеню – насчитывающего уже несколько десятилетий приземистого торгового ряда.

– Мы не можем хорошенько разглядеть это отсюда, – сказал я. – А они не могут хорошенько разглядеть нас оттуда.

– А все ж таки жаль, – вздохнул Рассел, – что мы поехали направо и не оттянулись по полной.

– Конечно, – ответила ему Хейли, – но это именно то место, где сестра Смерть получала свою почту, а мы шпионы, а не коммандос.

– Да, да, да.

Тик. Тик. Тик.

– Если мы не вернемся… – сказал я.

– Мы пойдем за вами, – откликнулся Рассел.

Мобильник «Альфа» лег в мою ладонь. Я набрал номер, запрограммированный для «Браво», стрелка протикала одиннадцать раз, и мобильник, который держал Рассел, зазвонил. Я опустил телефон в правый нагрудный карман своего кожаного пиджака. Одна из разрывных гранат и несколько полных обойм уместились в кармане того же пиджака у меня над сердцем, в то время как «глок» болтался в кобуре на моем правом бедре, едва прикрытый полами расстегнутого пиджака.

Мы с Зейном выскользнули из машины и пошли по дороге.

Рассел занял наши места на переднем сиденье, небрежно развалясь, словно родился там.

– Пошли! – произнес я.

43

– Проклятье! – сказал я, когда мы с Зейном остановились между фургоном и семейным автомобилем, припаркованными прямо напротив двери с адресом, который Хейли хитростью выудила в расчетном отделе сотовых телефонов.

– Что? – протрещал приглушенный голос Рассела из нагрудного кармана моего пиджака.

– Тихо! – ответил я так, будто меня здесь и не было. Хотя шпионских условностей вовсе не требовалось. Не теперь.

Транспорт с шумом проносился мимо нас по деловито-оживленной Джорджия-авеню.

Витрины четырех помещений в упор глядели на нас из-за стоянки. На втором слева краской был намалеван на стекле адрес, который раздобыла Хейли, и слова: «Почта для вас!»

– Это почтовый ящик, – сказал Зейн, – «Берлоу индастриз, четыреста тринадцать» это на самом деле четыреста тринадцатый ящик. Чего мы этим добились?

– Может, и ничего, – ответил я, – но иногда «ничего» – это больше, чем кажется. Прикрой меня.

Когда я, распахнув стеклянную дверь, вошел внутрь, за спиной у меня звякнул звонок.

Передо мной была конторка «делового центра». За нею протянулась комната, где стояли два стола для персонала, за этими столами помещался длинный стол с рулонами коричневой упаковочной бумаги, клейкой ленты, пишущими штифтами и фломастерами. На втором столе стояли два факса, компьютер. Пять картонных коробок для судоходных перевозок висели на стене рядом с образцами подарочной оберточной бумаги. Здесь же продавались ярлыки, этикетки, самоклеящиеся конверты и прочие почтовые причиндалы.

Слева от меня стояли друг на друге почтовые ящики, все с кодовыми замками, все повернутые к выходящей на улицу витрине, и в центре каждого было квадратное стеклянное оконце. Как бы невзначай прогуливаясь мимо них, я отыскал ящик под номером 413 и, заглянув в оконце, увидел, что там ничего нет.

Стоя спиной к прилавку, я в упор уставился на двоих служащих.

За дальним от меня столом сидел лысеющий негр. Фото, запечатлевшее нескольких мужчин в помещении фабрики, висело на стене за его скрипучим стулом, на столе стояла фотография жены с тремя ребятишками. Негр выглядел усталым. Одет в темно-бордовый свитер.

Женщина в красных туфлях, опершись локтями на стол рядом с прилавком, болтала по сотовому. Она могла бы быть студенткой колледжа, не считая того, что ею не была. Пузырящиеся белые джинсы были раскрашены на толстых бедрах. Зеленая блузка напряглась, сдерживая жирок, нависающий над поясом. Лицо и губы были ярко размалеваны. Всяческий намек на какой-либо цвет был начисто вытравлен из ее редкой пергидрольной шевелюры.

Я кашлянул. Снова кашлянул, уже погромче.

– Нет, представляешь, я – такая, а потом он – такой… – щебетала она в трубку.

– Извините! – сказал я.

Мужчина в бордовом свитере оторвался от раскрытого файла и посмотрел на Мобильную Девицу, которая тыкала в меня указательным пальцем, продолжая общаться.

– Нет, ты послушай, я же говорю: стою я такая…

Бордовый Свитер закрыл глаза, потом лежавший перед ним файл и, прихватив его с собой, направился к прилавку, за которым стоял я. Проходя мимо Мобильной Девицы, он положил файл на ее стол.

– Триш, давай-ка перепроверь активные заявки.

– Что такое? – спросила Триш, глядя на Бордового Свитера, затем снова обратилась к своему мобильнику, сказала: – Да не дергайся ты, это тут так, по работе… Попробуй!

Бордовый Свитер указал на небольшой зеленый шкафчик с файлами:

– Пожалуйста, положи их туда.

– Конечно! – Улыбка мелькнула на губах Триш, после чего она вернулась к прерванному разговору: – И не думай!

Выбросив из головы мысли об убийстве, Бордовый Свитер подошел к прилавку.

– Простите. Дочка босса. Слова ей поперек не скажи.

– Да уж вижу.

– Чем можем быть вам полезны?

– Я подумываю о том, чтобы завести у вас свой ящик.

– Это можно.

Он назвал мне цены за месяц, за квартал, за год.

Ни в одном из углов не было камер слежения, не заметил я и «невинных» предметов, за которыми можно было бы спрятать видео.

– Я забочусь о своем имидже, – сказал я ему. – Какого рода у вас клиенты?

– Да разные.

Бордовый Свитер вручил мне заявку.

– Спасибо. – Я сунул заявку в карман пиджака, где лежала разрывная граната и запасные обоймы. – Когда у вас открыто?

– Открываемся в шесть, закрываемся в одиннадцать. Кто-нибудь всегда работает с посетителями. Раньше мы предоставляли возможность неконтролируемого доступа к ящикам, но нам тут устроили настоящий погром.

– Это плохо. И давно вы тут?

– Иногда у меня такое чувство, что я вообще не здесь. Иногда те два года, что я паркуюсь здесь, кажутся вечностью. – Он кивнул на фотографию на стене за своим столом: – Я был менеджером по производству на фабрике, шившей куртки и пиджаки. Под моим начальством было семьдесят пять человек, большинство – хорошие работники. Сначала появились компьютеры, запрограммированные отвечать «да» или «нет» на половину вопросов, на которые я специально разрабатывал развернутые ответы, а потом владелец перевел фабрику в зону свободной торговли в Мексику.

Триш тем временем продолжала трепаться по мобильнику:

– Забудь, говорю тебе, просто за-будь.

– По крайней мере, я все еще менеджер, – сказал Бордовый Свитер.

– Это точно.

– Забавная штука: теперь то же самое происходит с мексиканцами, которые получили эти места. Фабрика переезжает в Китай.

Невозмутимая улыбка, разгладившая морщинки на черной коже, означала, что он вкладывает в слово «забавный» какой-то дополнительный смысл.

– По крайней мере, не пришлось зря тратить время на испанский.

Я рассмеялся его шутке. Кивнул в знак того, что пора уходить, затем, делая вид, что задним числом мне в голову пришла одна мысль, сказал:

– Я тут подыскиваю пару комнат для офиса… У вашего босса нет лишних помещений?

И взмахом руки указал на потолок.

Негр отрицательно покачал головой:

– Второго этажа здесь нет.

– Так я и думал, – кивнул я. – Пока.

И вышел через дверь в стеклянной стене.

44

– Провалились! С треском! – сказал Зейн, когда мы прислонились к борту фургона на стоянке перед «Почтой для вас!».

Фургон скрывал нас от глаз Бордового Свитера. Триш вряд ли заметила бы нас, даже если б мы голышом прижались к витрине.

– Что происходит? – произнес голос в кармане пиджака.

Действительно, что происходит?

Солнечное тепло ласкает наши лица, несмотря на весеннюю прохладу. Спина чувствует прикосновение стали. Мы стоим, прислонившись к фургону водопроводчика. Запахи асфальта и автомобильные выхлопы. Нервы на пределе. Сердце стучит, и с каждым ударом очередная машина, со свистом рассекая воздух, проносится мимо нас, без всякого выражения глядящих на Джорджия-авеню, эту великую американскую магистраль.

За тремя полосами дороги, ведущими на север, за разделяющей бетонной полосой шириной в шаг, за тремя полосами, ведущими на юг, находится приземистый двухэтажный супермаркет с плоской крышей, от него словно расползаются в разные стороны примыкающие друг к другу серые бетонные лавочки. Еврейский магазинчик «Все на свете». «Лавка чудес». Магазин бывшей в употреблении и новой униформы, в витрине которого манекены с накрашенными ртами позируют в роли медсестер. Вьетнамский ресторанчик с наглухо задернутыми грязными красными занавесками позади газетного лотка. Красные драконы украшают окно следующей лавочки вместе с названием стиля кун-фу, о котором я никогда не слышал. Китайский бакалейный магазин ломится от товаров – так, что кажется, в нем сейчас вылетят стекла. Магазин с мутными окнами, на которых красуется баннер, гласящий: «ВИДЕО ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ ДВД МАГНИТОФОНЫ»; над затененной стеклянной дверью – голубая неоновая вывеска: «КОЙОТЫ».

Что происходит?

Очередная машина, со свистом проносящаяся мимо.

Что, если наша операция закончена? Что, если нам теперь нечего делать, некуда податься?

…со свистом проносящаяся мимо.

Попались. Готовьте пять гробов. А Кэри?..

…со свистом проносящаяся мимо.

Я тяжело опустился на обочину дороги.

…со свистом проносящаяся мимо.

– Виктор! Вик! Только не вырубайся…

Солнечный свет яркий легкий… прохлада.

– Зейн, а что, если это был не просто ящик сестры Смерть? – Я кивнул в сторону магазина, торговавшего одеждой для медсестер. – Возможно, она нашла это место, посещая магазин, но так или иначе оно идеально подходит для проведения операции. Метро в пятнадцати минутах ходьбы, до кольцевой ехать пятнадцать минут. Это почтовое отделение никак не связано с ее домом или ее прикрытием – работой в больнице Уолтера Рида. Это – «спокойная зона»: незаметная для случайно проходящих мимо зевак, с легким и быстрым доступом куда угодно. Кодовый замок, поэтому нет необходимости в ключе. Могли быть и другие действующие вне закона цэрэушники вроде нее, которые и сейчас пользуются этим ящиком. Если мы схватим одного из них, он выведет нас на Кайла Руссо.

– Вижу, ты и вправду запал на это место, приятель.

– Это единственный способ чего-то добиться, – пожал плечами я. – Кроме того, нам терять нечего.

– Это точно.

– Тогда займемся делом, – сказал я, кивком указывая на «Почту для вас!» и доставая из кармана пиджака свой сотовый. – Тебя они еще не видели. Можешь заняться Триш.

45

– Я весь коричневый! – сказал Рассел полчаса спустя, когда все мы шестеро стояли возле белого «кэдди», который, как большое неповоротливое судно, возвышался в заднем ряду просторной стоянки рядом с метро.

– Так и было задумано.

Хейли удержалась, чтобы не ухмыльнуться.

– Коричневая рубашка, коричневые брюки и эта стильная коричневая бейсболка.

– Это не бейсболка! – ответил Рассел. – Если бы на мне действительно была бейсболка, я, по крайней мере, выглядел бы как какой-нибудь долдон из колледжа, а не бомж-чудила.

Рассел передал Зейну горсть монет, помятые долларовые бумажки и рецепт из «Бывшей в употреблении…». Зейн добавил сдачу от покупки, которую сам сделал на «Почте для вас!», к наличным Рассела и передал деньги Эрику, который был одним из внешней команды. Если дела пойдут совсем дерьмово, эти деньги могут помочь «аутсайдеру» вовремя смыться.

Зейн отобрал дюжину медных пенни из сложенной лодочкой ладошки Эрика…

Потом швырнул монеты на пустынную забетонированную стоянку.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась Кэри.

– Знаешь, в чем тут фокус? – спросил Зейн. – Если найдешь пенни, тебе повезет; фундаменталисты, а их меньшинство, верят, что если пенни лежит решкой вниз, то его не стоит брать, потому что это дурной знак. Лично я не очень-то в это верю.

– А во что же ты веришь?

– В удачу. Называй это самоуверенностью или завышенной оценкой возможностей – как угодно, – но если ты думаешь, что тебе повезет, то у тебя больше шансов, что тебе повезет.

Кэри заморгала.

– Но зачем бросаться пенни?

– Мне повезло, – пожал плечами Зейн. – Пусть теперь повезет другим.

– Ты сидел в психушке, – сказала Кэри, – твои родители умерли, твои единственные друзья – обдолбанные придурки, ты никогда не сможешь любить – и еще говоришь, что тебе повезло?

– То, что я девственник, еще не значит, что я никогда не любил.

– Вот черт! Прости, Зейн! Они дали нам твое досье… прости, что я такое брякнула.

– Слушай, – ответил ей Зейн, – мне повезло уже хотя бы потому, что я здесь и ты можешь сделать мне больно.

Транспорт, со свистом рассекая воздух, мчался по Джорджия-авеню.

Кэри покачала своей светловолосой головкой.

– Ничего удивительного, что тебя упекли.

– А теперь я – пенни, который ты подобрала, – улыбнулся Зейн.

– Мы готовы, – сказал я.

– Если это не сработает…

– Мы будем на подхвате. – Хейли звякнула ключами от белого «кэдди».

Через пять минут Зейн, Кэри и я, широко шагая, но не переходя на бег, подошли к «взрослому» магазину видеокассет и журналов с голубой неоновой вывеской «КОЙОТЫ» в двухэтажном бетонном супермаркете на Джорджия-авеню. Я дернул тонированную стеклянную дверь, чем вызвал раздраженную реакцию электронного звонка.

Высокие полки слева были забиты коробками с цветными видеокассетами, которые рядами тянулись до стены, заставленной другими коробками с мертвенно-бледными фотографиями людей в цирковых позах. В задней части магазина потрепанная зеленая занавеска скрывала дверной проем между полками с фильмами. Кассеты стояли и справа, за кассой. С потолка свисал цветной телевизор. На экране голая блондинка с покрытыми лаком волосами и грудями величиной с арбуз срывала белую рубашку с мускулистого панка, у которого по спине извивалась татуировка в виде змеи. Дверь, щелкнув, захлопнулась за нами. Звонок перестал трезвонить. Мы окунулись в атмосферу трубных звуков телевизора, ощутили под ногами жесткий ковер, повеяло сосновым запахом дезинфицирующего средства и канцерогенным смогом.

Бледный чудик, примостившийся за стоявшей на возвышении кассой, щелкнул своей «Зиппо», прикуривая сигарету. Его голова и лицо в равной степени обросли трехдневной щетиной.

Кэри первой заметила единственного клиента – мужчину в костюме и галстуке, который как зачарованный застыл перед одной из полок. Она подошла к нему сзади, сложила трубочкой губы и подула: легкая струя воздуха взъерошила его волосы.

Клиент, вздрогнув, обернулся, увидел настоящую женщину, глаза у него полезли на лоб.

Кэри помахала своим удостоверением.

– У меня и наручники есть.

Клиент в галстуке закрыл лицо ладонью, пошатываясь, прошел мимо нас к входной двери, открыл ее, приведя в действие звонок, и исчез.

– Ну давай выкладывай, – сказал я кассиру.

Дым его сигареты волнистой струйкой поднимался к потолку. Я помахал удостоверением самого молодого стрелка из группы Кэри, и кассир приглушил звук.

– Федеральное подразделение. – Зейн продемонстрировал удостоверение мужчины, которого оглушил мусорным бачком.

На удостоверениях значилось «ФБР», и они были настоящие, даже если люди, которые носили их вместе с удостоверениями двух других федеральных агентств, и врали.

Врали, как мы, но кассир купился, заморгал своими вылупленными на нас глазами, особенно убедительным показался ему пистолет в кобуре у меня на поясе, который я мельком ему продемонстрировал.

– Я уже выложил, – сказал кассир. – Клиенты все больше местные, но мы не внакладе.

– С нашей командой на очки не рассчитывай, – предупредил Зейн. – Мы, видишь ли, из другой лиги. Придется попотеть.

Кассир сделал затяжку на полсигареты.

– Или?

– Или нам придется подключить другие команды, – сказал я, – IRS. Группу по борьбе с детской порнографией. Специалистов по борьбе с отмыванием денег. Группу розыска пропавших без вести с их компьютерами, которые кого хочешь из-под земли достанут. Оголодавших рэкетиров, потерявших из-за нас почти весь бюджет.

– Хотя большую часть, – сообщила Кэри, добивая его, – мы проделаем собственными руками.

– Я просто работаю, и все.

– А нас это не колышет, – сказал Зейн. – Попался – отвечай.

Кассир погасил окурок о прилавок.

– О чем, собственно, речь?

– Что наверху? – спросил я.

– Кладовая. Старый стол, пара стульев. Коробки со всяким дерьмом. Сортир.

– Шикарно, – сказал я.

– Теперь там будем мы, – добавил Зейн. – Столько, сколько потребуется.

– И никто не должен знать, что мы там, – припечатала Кэри. – Ни твои вонючие клиенты, ни твой босс, ни тот, кто владеет этой шарашкой на бумаге, ни настоящие владельцы, ни управляющий супермаркетом. У нас большая команда. Так что лучше тебе про нас навсегда забыть. Никто не должен знать, что мы здесь, даже ты.

– А если мне пописать припрет?

– Поднимешь руку, – ответил Зейн.

– Копы херовы, – проворчал кассир. – Все вы одинаковы.

– Какой у тебя рабочий день? – спросил я.

– Прихожу задолго до одиннадцати, когда народ повалит на ланч. Закрываюсь почти сразу, как отвалит вечерняя смена. Если проголодаюсь, всегда могу договориться с ребятами, которые доставляют пиццу, или с закусочной, они тут, поблизости. Вас я кормить не обязан.

– Мы будем приносить еду с собой, – сказал я. – Поэтому нам нужны ключи и коды сигнализации.

– Ключи денег стоят.

Я бросил на прилавок двадцатидолларовую бумажку.

Бумажка перекочевала к нему в карман в обмен на ключи.

Под диктовку кассира Кэри записала коды сигнализации на обороте арендной квитанции.

– И еще одно, – сказал я.

– С такими парнями, как вы, всегда «и еще одно».

– Красивая вывеска, – продолжил я, – но почему «КОЙОТЫ»?

– Вроде сокращения: На-Кой-Ты-Мне-Сдался?

– Вроде, – сказал я.

Парень снова щелкнул «Зиппо» и засмолил очередную цигарку.

– Похоже, вам это знакомо.

Он выпустил облако ядовитого дыма, и мы поспешили отчалить.

– До чего же приятно встретиться с честным человеком, – сказал я, когда мы поднялись наверх, в кладовую порномагазина. – Тут точь-в-точь так же дерьмово, как он говорил.

– Но ты был прав, – заметил Зейн, когда мы разгребли коробки, вытащили два складных металлических стула из-за исцарапанного железного стола и придвинули их поближе к окнам. – Пусть они и немытые, но даже через такие стекла все прекрасно видно.

Зейн стоял возле окна, наводя окуляры бинокля, взятого из бронежилета, на другую сторону Джорджия-авеню, над потоком мчащихся машин, на «Почту для вас!».

– Я почти могу читать по губам Триш, когда она говорит по своему мобильнику, – сказал он.

– Я тоже, – ответил я, ощупывая глазами Кэри. – Сейчас она говорит «такая».

Зейн кивнул.

– Столько людей в этом реальном мире говорят о себе так, словно они герои какого-то фильма.

– Каждому нужна в жизни какая-то опора, – сказал я.

– А какая опора у нас? – спросил Зейн.

Внезапно снизу донесся вибрирующий, усиленный электроникой женский голос: «Вот уж никогда не ждала не гадала, что два таких симпатичных жеребчика поселятся рядом! Заходите».

Наше трио вздрогнуло.

– Ничего, я его заставлю выключить, – сказал Зейн.

– Прикрытие есть прикрытие, – вздохнула Кэри. – При такой громкости эти уроды снизу не смогут нас услышать.

«Я как раз собиралась в душ. Не хотите присоединиться?»

Поднеся поближе к губам сотовый телефон, я набрал номер, запрограммированный для «Беты». Рассел ответил, и я сказал:

– Мы на позиции. Давай.

– Да-да, конечно.

Через пять минут посыльный в коричневой форме проследовал по Джорджия-авеню. На правом плече он нес картонную трубу длиной пять футов. Коричневая картонная труба была как бы случайно перевязана белой лентой; мысля логически и рационально, для каких-то иных целей, чем просто служить отличительной чертой.

– Большая картонная труба – идеальное оружие шпионажа, – прокомментировал я, когда мы увидели Рассела, направляющегося к «Почте для вас!», – взвалите ее себе на плечо, и у вас появится причина быть где угодно, идти куда угодно. Дьявол, согни колени, когда идешь, чтобы показать, что труба тяжелая, и охранник тебе тогда сам откроет.

– Не надейтесь, что Триш оторвет свою задницу от стула, – ухмыльнулся Зейн, настроив бинокль и наведя его на почтовое отделение. – Думаешь, она не вспомнит, что я только что купил эту трубу и наклейку у них?

– Исключено, – ответил я.

М-м-м. Теперь моя очередь.

– Вошел и вышел, – произнес Зейн, пересказывая нам все, что видит в бинокль. – Давай, Рассел! Что ты делаешь? Триш замечательно припрятала трубу, наклеила ярлык и прислонила к правой стене, откуда мы сможем ее видеть, опустила розовую бумажку в почтовый ящик… Что ты… Нет! Не разговаривай с менеджером.

Уф-ф.

Через четыре минуты Рассел вышел из «Почты для вас!». Остановился перед витриной лицом к Джорджия-авеню и нашему наблюдательному посту на другой стороне, делая вид, что проверяет часы. Наконец скрылся.

Через пару минут после этого он позвонил мне на сотовый, сидя в белом «кэдди» с Хейли и Эриком. Я нажал на кнопку.

«О бэби, сделай это для меня».

– Вик, – сказал Рассел, – что я слышу?

– Не обращай внимания! Что ты там делал? Тебе же сказали: вошел и вышел!

«О бэби!»

– А, ты про это… Да ладно, зато одним разом убил двух зайцев. Я сказал менеджеру, что оставил свой пикап возле какого-то мотеля на Джорджия-авеню, но забыл записать, возле какого именно. Он назвал мне все мотели в двух милях по дороге в округ Колумбия. И похоже, он меня больше никогда не увидит. А если и увидит… Кто помнит рассыльных?

«Это так здорово».

– О'кей, – ответил я. – Проверь их, прикинь, где можно лучше всего спрятать «кэдди». Закажи две… нет, три комнаты и зарегистрируй нас как членов семьи Гарри Мартина. Попроси Эрика разработать расписание смен так, чтобы… ну…

– Так, чтобы блондинка никогда постоянно не оставалась только с одним из нас, – закончил Рассел.

«О да! Уф-уф! Я никогда еще такого не делал!»

Звонок Рассела.

– Эй, Вик, чем бы ты там ни занимался, я не могу ждать своей очереди.