Текст книги "Скрижаль последнего дня"
Автор книги: Джеймс Беккер
Жанры:
Крутой детектив
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)
9
Полицейский из Кентербери оказался не единственным человеком, которого заинтересовала короткая статья в местной газетке. В скромной квартире на окраине Энфилда белокурый молодой человек увидел фотографию с изображением глиняной дощечки и немедленно потянулся за ножницами. Вырезав статью, он отложил ее в сторону и занялся изучением остальных полос газеты. На столе рядом с ним высилась стопка свежей прессы: все общенациональные ежедневные британские газеты, подборка новостных журналов и большинство из провинциальных газет с наибольшими тиражами.
Молодой человек провел все утро и два часа после ленча, методично просматривая газеты и журналы и вырезая из них заинтересовавшие его статьи – как делал каждый день, – но до конца стопки так и не добрался. Изрезанные газеты и журналы он засунул в черный мусорный мешок, а отобранные материалы перенес к большому сканеру формата A3, который был подсоединен к мощному компьютеру.
Он поочередно закладывал вырезки в устройство, сканировал их и записывал в созданную на жестком диске папку, озаглавленную сегодняшним числом. При этом он внимательно следил, чтобы каждая фотография была соотнесена со статьей, с которой она появилась в газете.
Покончив с этим занятием, молодой человек собрал все вырезки и отправил их в мусорный мешок к уже имеющимся там газетам, затем сел за компьютер, чтобы отправить письмо по электронной почте. Текст в письме отсутствовал, но к нему любитель попортить прессу прикрепил заархивированный файл со всеми отсканированными сегодня фотографиями. Бывали дни, когда отсканированных изображений было так много, что молодому человеку приходилось отправлять два, а то и три письма подряд. В окошко «Кому» он ввел зарегистрированный на домене yahoo адрес, состоящий из одних только цифр, так что догадаться по нему о личности адресата не представлялось возможным. При создании данного адреса были специально созданы пять вспомогательных, чтобы затруднить возможность идентификации основного имейла. После того как последний заработал, остальные пять адресов были ликвидированы, цепочка разорвана, и определить, кто же скрывается за набором цифр, теперь было абсолютно невозможно.
Конечно, молодой человек прекрасно знал, кто получает его электронные послания. Вернее будет сказать, ему абсолютно точно было известно, где их получают, но неизвестно, кто.
Молодой человек находился в Великобритании уже почти два года. Он выдавал себя за журналиста, специализирующегося на написании статей для иностранных периодических изданий. Возникни такая необходимость, и он без труда представил бы копии различных вышедших на континенте газет и журналов со своими статьями, точнее, статьями, подписанными его фамилией. Правда, если бы кто-то не в меру любопытный захотел отыскать подлинники этих публикаций, он бы обнаружил те же самые – слово в слово – статьи, но только подписанные совершенно другим автором. На самом деле все копии были тщательным образом сфабрикованы в особо охраняемом подвале одного нигде не числящегося и также особо охраняемого дома в городке Глилот, совсем рядом с Тель-Авивом, с одной только целью – обеспечить молодому человеку прикрытие.
Он не был шпионом, – во всяком случае, пока не был, – но работал на «МОССАД», израильскую секретную службу.[6]6
«МОССАД» (Служба секретной разведки Израиля) – политическая разведка Израиля, считающаяся одной из самых эффективных и профессиональных в мире.
[Закрыть] Одна из его задач, как нештатного агента, заключалась в поиске, копировании и передаче «куда следует» всех без исключения статей, имеющих – пусть даже самое косвенное – отношение к британскому правительству и вооруженным силам, а также к разведке и контрразведке Великобритании. Но, как и перед любым штатным и нештатным агентом «МОССАДа», перед молодым человеком были поставлены и другие задачи, никоим образом не имеющие отношения к вышеперечисленным предметам. Среди этих иных задач особый приоритет имел поиск всего, что было так или иначе связано со старинными дощечками – из глины или из других материалов.
После того как он отправлял электронную почту, молодой человек, как правило, бывал предоставлен самому себе до следующего утра. Однако в этот день, через несколько минут после того как ушла почта, компьютер дважды коротко пискнул, что означало: получено письмо. Он открыл папку «Входящие» и едва не подскочил на месте, когда увидел кодовое имя отправителя, а также стоящий сбоку восклицательный знак, означающий первостепенную важность письма. Он быстро пробежал текст глазами, а затем перечитал его еще раз, уже более внимательно.
Бог его знает, насколько большую ценность представляла эта глиняная дощечка, но, похоже, только что отправленный им материал всколыхнул осиное гнездо в Тель-Авиве. Полученные в письме новые инструкции ясно давали понять, что произошло нечто неординарное. Молодой человек посмотрел на наручные часы, что-то быстро прикинул, потом схватил с вешалки в прихожей куртку, покинул квартиру и спустился по лестнице на небольшую автостоянку позади дома.
Даже если он очень поспешит, то вряд ли попадет в Кентербери быстрее чем за час.
10
– Это Хафез Азиз, – сказал по-английски Талабани, – тот самый свидетель происшествия. Он говорит только на тамазигт, поэтому мне придется вам переводить.
Бронсон сидел уже в другой комнате для переговоров полицейского участка в Рабате. Напротив него за столом расположился невысокий худощавый марокканец в линялых голубых джинсах и белой рубашке.
По прошествии нескольких минут, в течение которых Талабани старательно, предложение за предложением, переводил рассказ Азиза, Бронсон знал ровно столько же, сколько и раньше. Азиз терпеливо пересказал почти ту же самую историю, которую англичанин уже слышал раньше от марокканского коллеги. Никаких признаков того, что рассказчик что-то утаивает или привирает, Бронсон также не обнаружил.
По словам свидетеля, он заметил, как «Рено» на чересчур большой скорости приближается к повороту. Машина начала входить в вираж, но затем ее понесло в сторону, она ударилась о сложенный вдоль дороги бордюр из камней, взмыла в воздух, перелетела через ограждение и исчезла из поля зрения. Марокканец остановился возле места происшествия, вызвал по телефону полицию, а потом спустился вниз, намереваясь помочь пассажирам «Рено». Но было уже слишком поздно.
Бронсону очень хотелось задать свидетелю всего один вопрос, но он сдержался и, поблагодарив Азиза за помощь в расследовании, распрощался с ним.
Когда марокканец вышел из комнаты, Бронсон повернулся к Талабани.
– Огромное вам спасибо за помощь, – произнес он, – и за то, что организовали мне встречу со свидетелем. Пожалуй, я увидел здесь почти все, что было нужно. Последнее, на что хотелось бы взглянуть, – это чемоданы и прочие вещи, которые вы обнаружили на месте происшествия. Если мне не изменяет память, вы говорили, что приготовили их опись?
Талабани кивнул и встал.
– Подождите здесь, сейчас вам принесут чемоданы, – сказал полицейский и вышел из комнаты.
Двадцать минут спустя Бронсон убедился, что Талабани был прав. В багаже О'Конноров не обнаружилось ничего мало-мальски необычного, впрочем, Бронсон и не ожидал каких-то сюрпризов. Он просто хотел собственными глазами во всем убедиться. Собственно говоря, внимание его привлекло не то, что было перечислено в описи, а то, чего в ней не оказалось. А не оказалось там самой обычной вещи, которую можно обнаружить в багаже любого туриста, – фотоаппарата.
– Джалал, еще один маленький вопрос, – обратился Бронсон к коллеге. – Скажите, когда вы осматривали машину, вы не нашли в ней ничего похожего на старинную глиняную дощечку?
Талабани сделал удивленное лицо.
– Глиняная дощечка? Нет, ничего такого не помню. А что такое?
– Да просто слышал кое-что. Ладно, не имеет значения. Еще раз спасибо вам за все. Если мне понадобится еще что-то, я с вами свяжусь.
Последнее, что оставалось сделать Бронсону в Марокко, – это встретиться на следующее утро с дочерью О'Конноров и ее мужем в их отеле. Он сложил лист бумаги с отпечатанной описью, сунул в карман и посмотрел на часы. Похоже было, что он успевает на завтрашний рейс из Касабланки и поздним вечером окажется наконец дома.
Вечером, когда Джалал Талабани покинул полицейский участок, он изменил свой привычный маршрут. Вместо того чтобы отправиться прямиком на стоянку, сесть в машину и ехать домой, на северную окраину Рабата, он зашел в расположенное неподалеку кафе, где наскоро перекусил. Затем он некоторое время кружил по близлежащим улицам, то ускоряя шаг, то замедляя, и часто останавливался, чтобы проверить, нет ли «хвоста». Только тщательно убедившись, что за ним никто не следит, Талабани зашел в телефонную будку и по памяти набрал номер.
– Я узнал кое-что, что может оказаться для вас полезным.
– Говорите.
– Сейчас в Рабате находится полицейский из Великобритании по фамилии Бронсон. Он расследует обстоятельства смерти О'Конноров. Его также интересует старинная глиняная дощечка. Вам об этом что-нибудь известно?
– Возможно, – ответили на том конце провода. – Где он остановился?
Талабани сообщил название отеля.
– Спасибо. Я позабочусь о нем, – сказал неизвестный и повесил трубку.
11
В тот же день ранним утром в конференц-зале одного из многочисленных правительственных зданий Израиля почти в самом центре Иерусалима встретились трое. О встрече было договорено заранее. На ней не присутствовал секретарь, не велось никаких записей.
Перед каждым из мужчин лежали по две большие фотографии: одна цветная, вторая черно-белая. На каждой была изображена хорошо видная во всех деталях серо-бурая глиняная дощечка. Рядом с фотографиями лежали копии статьи из провинциальной британской газеты вместе с переводом ее текста на иврит.
– Это сообщение появилось вчера в британской газете, – заговорил Эли Нахман, пожилой, худой и сутулый мужчина с белой бородой и гривой таких же белых волос, которые венчала расшитая черная ермолка. Но вот глаза его совсем не были глазами старика – ясные, пронзительно-голубые, в них светился ум. Нахман был старшим научным сотрудником Музея Израиля в Иерусалиме и большим авторитетом по части дохристианских реликвий. – Статью обнаружил один из агентов «МОССАДа» в Лондоне и переправил ее в Глилот, – продолжил Нахман и кивнул на сидящего во главе стола мужчину среднего возраста.
Леви Бараку было около сорока, он мог похвастать черными волосами и загорелой кожей лица. Его в целом правильные черты лица портил огромный нос, настоящий шнобель, из-за которого вряд ли кто решился бы назвать Барака красивым. На встречу он пришел в светло-коричневом костюме, но пиджак снял и повесил на спинку стула, так что на виду под левой подмышкой оказалась наплечная кобура, из которой торчала черная рукоятка полуавтоматического пистолета.
– Как вы знаете, у нас есть четкие инструкции немедленно информировать профессора Нахмана в случае получения подобного сообщения. Поэтому вчера во второй половине дня, едва увидев эту статью, я сразу же ему позвонил, – сказал Барак. – Собственно, это пока все, что у нас есть. Нашему агенту поручено внимательно просматривать британскую прессу в поисках новой информации по данной теме. Он также получил приказ поехать в Кентербери – это город в Кенте, в котором живут эти люди, – и раздобыть копии всех местных газет. Все, что ему удастся найти, он немедленно перешлет нам.
Барак сделал паузу и посмотрел на двух своих собеседников.
– Проблема заключается в том, что на данный момент мы владеем лишь минимумом информации. Все, что известно наверняка, сводится к следующим фактам: пару дней назад двое пожилых англичан погибли в автомобильной аварии в Марокко. Незадолго перед этим они случайно стали обладателями некой старинной глиняной дощечки. И сегодня нам предстоит определиться – какие действия мы должны предпринять. И должны ли?
– Согласен, – кивнул Нахман. – Очевидно, первое, что необходимо сделать, это решить, является ли данная дощечка частью целого. Однако это будет нелегкая задача. Фотография в газете настолько нечеткая, что по ней практически невозможно ни о чем судить, и в статье нет никаких указаний на то, где может сейчас находиться реликвия. Чтобы была хоть какая-то определенность, я принес фотографии дощечки, которая уже находится у нас. Так мы хотя бы сможем сравнить их внешний вид.
Он замолчал и посмотрел на сидящего напротив молодого человека.
– Ну, Йосеф, что вы можете нам сказать?
Йосеф Бен Халеви несколько секунд внимательно рассматривал копию статьи из британской газеты и только потом ответил:
– Собственно, сказать можно немногое. Была бы здесь линейка или хоть какой-нибудь ориентир для масштаба, это сильно помогло бы. А так мы можем лишь приблизительно прикинуть ее размеры. Дощечка может быть от примерно пяти до двадцати или тридцати сантиметров в длину. Это первая проблема. Ведь если необходимо определить, та ли это дощечка, размер приобретает первостепенное значение. Нет никакой возможности узнать ее размеры?
– Боюсь, что никакой, увы, – ответил Нахман. – В статье говорится о «небольшой глиняной дощечке», так что, скорее всего, перед нами предмет, имеющий в длину, скажем, десять или, возможно, пятнадцать сантиметров. Я сомневаюсь, что предмету более крупному подошло бы определение «небольшой». А десять-пятнадцать сантиметров – это как раз подходящий размер.
Бен Халеви кивнул.
– Второй параметр, по которому можно провести сравнение, это, конечно же, надписи. Если посмотреть на фотографии двух дощечек, складывается впечатление, что, по крайней мере, внешне они очень похожи. На обеих в одном углу можно обнаружить, как я и ожидал, наклонную черточку. Строки имеют различную длину, что в целом не характерно для арамейской письменности, но фотография из газетной статьи настолько низкого качества, что я могу рассчитывать перевести всего лишь пару слов.
Как и Нахман, Бен Халеви работал в Музее Израиля. Он был специалистом по древним языкам и еврейской истории.
– Какие именно слова вам удалось прочитать? – уточнил Нахман.
– Вот здесь, в первой строке, – кивнул молодой историк на фотографию. – Это слово, скорее всего, «медный». А первое слово в последней строчке, как мне кажется, означает «свитки» или, возможно, «свитков». Но ручаться нельзя – изображение уж больно нечеткое.
Нахман впился взглядом в лицо друга и коллеги.
– Йосеф, насколько вы уверены?
– То есть вы хотите знать мое мнение, является ли дощечка одной из четырех? Я бы оценил вероятность этого процентов в шестьдесят-семьдесят, не выше. Для того чтобы сказать наверняка, нужно иметь хорошую, с высоким разрешением, фотографию находки, а лучше всего заполучить саму дощечку.
– Да, я точно такого же мнения, – согласился Нахман. – Мы непременно должны раздобыть эту реликвию.
Леви Барак посмотрел на ученых.
– Это действительно настолько важно?
Нахман кивнул:
– Если эта дощечка в самом деле то, что мы думаем, нам крайне необходимо ее заполучить. Запомните это как следует, Леви. В надписи, возможно, содержится последний, недостающий ключ, для того чтобы определить местонахождение Скрижалей. Тогда наконец завершатся поиски, длящиеся вот уже два тысячелетия. Передайте это своим боссам в Глилоте и убедите их в том, насколько все серьезно.
– Это будет нелегко, а то и просто невозможно, – проворчал Барак. – Даже для «МОССАДа».
– Послушайте, – произнес Нахман, – эта дощечка существует, и мы просто должны найти ее раньше, чем это сделают другие.
– Кто, например?
– Кто угодно. Охотники за сокровищами в первую очередь. Но с теми, чья единственная цель – нажива, договориться возможно. Меня больше беспокоят другие – люди, которые будут пытаться во что бы то ни стало найти реликвию с одной целью – уничтожить.
– Мусульмане? – высказал предположение Барак.
– Да, но, возможно, также и радикально настроенные христиане. Мы всегда были меньшинством, нас постоянно подвергали гонениям, но если нам удастся найти утраченные Скрижали, это как ничто другое придаст нам и нашей вере сил. Вот почему мы непременно должны заполучить эту глиняную дощечку и расшифровать надпись.
Барак кивнул:
– У нас есть люди и в Рабате, и в Касабланке. Я свяжусь с ними и дам указание начать поиски.
– Но не только в Марокко, – подчеркнул Нахман. – Ведь пара, которая обнаружила дощечку, была из Англии. Вам нужно будет искать и там тоже. Расставьте свои сети везде и всюду. Благодаря этой статье теперь масса людей узнает о существовании реликвии. Ваши люди наверняка обнаружат, что они отнюдь не единственные, кто охотится за этой глиняной дощечкой.
– Мы можем о себе позаботиться.
– Не сомневаюсь. Только будьте так добры позаботиться еще и о дощечке. Что бы ни произошло, она ни в коем случае не должна быть повреждена, а тем более уничтожена.
12
– Спасибо, что встретились с нами, – произнесла Кирсти Филипс, пожимая руку Бронсону. Они сидели в баре-салоне отеля в Рабате, где чета Филипсов снимала номер. Карие глаза Кирсти покраснели от слез, прекрасные темные волосы находились в беспорядке, однако в целом, с учетом случившейся трагедии, она держалась довольно неплохо.
– Дэвид уехал в посольство. Надо уладить там все, – объяснила она. – Но он не должен задержаться. Пожалуйста, присаживайтесь вот здесь, а я закажу кофе.
– Благодарю вас, – вежливо сказал Бронсон, хотя на самом деле пить ему ничего не хотелось. – С удовольствием.
Через несколько минут официант принес поднос, на котором стояли две чашки с блюдцами, кофейник, а также молоко и сахар.
– Мне очень жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах, – начал Бронсон после того, как официант удалился.
Кирсти коротко кивнула, при этом нижняя губа ее чуть дрогнула.
– Я уже переговорил с местными полицейскими относительно происшествия, – поспешил продолжить Бронсон, – и похоже на то, что это был просто несчастный случай. Трагедия, конечно. Понимаю, это вряд ли принесет вам утешение, но ваши отец и мать умерли мгновенно. Им не пришлось страдать. – Несколько секунд он молча смотрел на сидящую напротив привлекательную молодую женщину. – Хотите, чтобы я рассказал вам, как все произошло? – мягко спросил он.
Кирсти кивнула.
– Наверное, мне действительно лучше знать, – чуть всхлипнув, произнесла она. – Иначе придется всю жизнь гадать, что же там случилось.
Бронсон коротко поведал все, что ему самому было известно. Когда он закончил, Кирсти недоверчиво покачала головой.
– Все равно я не могу понять. Папа был очень хорошим водителем. Он всегда был таким внимательным, таким осторожным. Его даже ни разу не штрафовали за нарушение правил парковки.
– Но он управлял незнакомым автомобилем, ехал по незнакомой дороге, – попытался убедить ее Бронсон. – Судя по всему, он не предполагал, насколько крутым окажется поворот. К несчастью, на том участке шоссе не было нормального защитного ограждения. – Он говорил и чувствовал, что и сам слабо верит в подобную версию происшествия. – Здесь у меня, – нарушил Бронсон затянувшееся молчание и открыл кейс, – копия описи вещей, принадлежащих вашим родителям.
Он передал Кирсти распечатку, подготовленную местными полицейскими, а сам откинулся на спинку стула.
Женщина едва ли удостоила листки бумаги мимолетным взглядом и положила их на стол. Сделав глоток из чашки, она посмотрела на сидящего напротив Бронсона.
– Как же глупо получилось, – промолвила Кирсти. – Я хочу сказать, они ведь только совсем недавно решили отдыхать по-человечески, позволили себе наконец наслаждаться жизнью. Обычно они ездили на пару недель в Испанию, а в этом году впервые захотели попробовать чего-то более захватывающего. И вот как вышло… – Голос ее прервался, и женщина тихонько заплакала. – Они хорошо провели здесь время, – продолжила через минуту Кирсти, после того как прочистила нос. – Ну, по крайней мере, мама. Папе, мне кажется, в Марокко совсем не понравилось, а вот мама в эту страну просто влюбилась.
– Она ведь посылала вам открытки? – спросил Бронсон, хотя на самом деле он прекрасно знал ответ на вопрос.
В кентерберийской газете был напечатан снимок глиняной дощечки, и, следовательно, либо у Маргарет, либо у Ральфа должен был быть фотоаппарат, а снимок они отправили дочери по электронной почте. В то же время Бронсон изучил врученную ему опись и прекрасно знал, что никакой фотоаппарат в ней не упоминается. Да и когда он лично осматривал вещи О'Конноров, камеры среди них определенно не было.
По словам Талабани, при падении машины чемоданы вылетели из багажника и раскрылись, так что, возможно, фотоаппарат просто отлетел настолько далеко, что полицейские, когда собирали разбросанные вещи, его не заметили. Или может быть иное объяснение: Азиз либо кто-то другой, оказавшийся на месте происшествия, подобрал дорогую вещь и решил оставить себе. С другой стороны, современные цифровые фотокамеры имеют небольшие размеры и дорого стоят, поэтому логично было бы предположить, что Маргарет О'Коннор держала ее в сумочке или же в кармане.
Кирсти покачала головой.
– Нет. Мама, еще когда работала, начала осваивать компьютер. Она очень интересовалась Интернетом, с удовольствием пользовалась электронной почтой. В их отеле был доступ к Интернету, и она каждый вечер посылала мне имейл, в котором рассказывала, как они провели день. – Она похлопала по стоящей на полу рядом со стулом черной сумке. – Они все хранятся у меня на ноутбуке. Я собиралась распечатать все мамины письма и, когда она вернется, отдать ей, а также вывести наиболее удачные фотографии.
Бронсон выпрямился на стуле.
– Она сделала много снимков?
– Да. Она брала с собой небольшой такой цифровой фотоаппарат, одной из последних моделей. И еще у нее была эта штука – кажется, она называется кард-ридер, – в которую можно вставлять карту памяти. Вероятно, она пользовалась имевшимся в отеле компьютером.
– А можно взглянуть на снимки, которая она вам присылала? Вообще, вы могли бы сделать мне копию? Скажем, на компакт-диске?
– Да, конечно, – ответила Кирсти.
Она вытащила из сумки ноутбук «Compaq» и открыла крышку. Когда загрузилась операционная система, Кирсти вставила в DVD-ROM чистый CD-диск, нашла нужную папку и начала записывать файлы с фотографиями.
Пока шла запись, Бронсон пододвинулся ближе к Кирсти и вместе с ней стал просматривать выборочные снимки. С первого же взгляда стало ясно, что Маргарет О'Коннор нельзя было назвать опытным фотографом. Она просто наводила объектив камеры на движущийся или неподвижный объект и нажимала кнопку. Снимки были самые обычные – такие или похожие во множестве делают все отдыхающие. Вот Ральф О'Коннор в аэропорту дожидается багажа; вот Маргарет стоит возле взятого напрокат автомобиля перед отъездом из Касабланки в Рабат; вот целый ряд фотографий, сделанных из окна машины по дороге, и многое другое. Однако все снимки были четкими и яркими – преимущество современного дорогого фотоаппарата, который даже в руках неопытного пользователя способен творить чудеса.
– А это сук, здесь, в Рабате, – объяснила, показывая на экран, Кирсти. Запись тем временем завершилась, она вынула диск, положила в пластиковую коробочку и отдала Бронсону. – Мама так любила туда приходить. Это было одно из любимых ее мест в Рабате. Запахи, говорила она, там просто опьяняли, а от выбора товаров глаза разбегались.
Кирсти продолжала рассеянно кликать по тачпаду, просматривая сделанные мамой фотографии. Вдруг на экране начали появляться один за другим такие непохожие на все предыдущие снимки – по-прежнему четкие, но сделанные явно впопыхах и словно наудачу.
– А что с этими фотографиями? – спросил Бронсон.
Кирсти едва заметно улыбнулась.
– Они сделаны накануне их отъезда из Рабата. Мама говорила, что она хотела пофотографировать на суке торговцев и все такое. Но большинству местных эта идея совсем не пришлась по вкусу, поэтому мама просто спрятала фотоаппарат за сумочку и щелкала не глядя, надеясь, что какие-то снимки в итоге получатся.
– А это что? – Бронсон ткнул пальцем в изображение на экране.
– О, когда родители были на суке, там случилось что-то вроде спора между местными, и мама сделала с дюжину снимков.
– Да-да. Та история, которую напечатали в кентерберийской газете. Было бы намного лучше, если бы вы, миссис Филипс, перед тем как обращаться в прессу, посоветовались с кем-нибудь.
Кирсти чуть покраснела и смущенно объяснила, что у ее мужа есть знакомый в местной газете, и Дэвид попросил его написать статью о происшествии.
Пока Кирсти говорила, Бронсона вдруг осенило, что пропали не только фотоаппарат Маргарет О'Коннор вместе с картой памяти и глиняная дощечка – та самая, о находке которой Маргарет в ярких красках, явно находясь в возбуждении, сообщила дочери в своем последнем электронном письме. Недоставало среди вещей запасной чистой карты памяти и кард-ридера.
– Муж убежден, что это не был просто несчастный случай, – сказала Кирсти. – Конечно, если бы глиняную дощечку обнаружили на месте происшествия, тогда было бы ясно, что он ошибается. – Она пристально посмотрела на Бронсона. – Ее ведь там не было?
– Не было, – признал Бронсон и кивнул на лежащий перед ним список. – Я сам спросил об этом у офицера полиции, который ведет дело. Также я должен вас известить, что, помимо фотоаппарата, пропала еще пара вещей. Но вполне возможно, что они были украдены накануне карманником на рынке. А что касается глиняной дощечки, не исключаю, что миссис О'Коннор в итоге решила не тащить ее с собой. Так что вовсе не обязательно, что мы здесь имеем дело с каким-то заговором.
– Я-то понимаю, – безропотно произнесла Кирсти, – но вот Дэвида мне переубедить не удалось. Да и, возможно, одной статьей дело не ограничится. Тот знакомый Дэвида из кентерберийской газеты поделился историей с репортером «Дейли мейл», и вчера вечером он уже звонил нам сюда, чтобы выведать подробности. Думаю, в сегодняшнем выпуске появится его статья.
В эту минуту в бар вошел высокий, хорошо сложенный молодой человек с вьющимися темными волосами и стремительно направился к беседующим.
Кирсти встала и представила полицейского.
– Дэвид, это сержант Бронсон.
Бронсон встал и пожал протянутую для приветствия руку. Он обратил внимание, что Дэвид чересчур напряжен, как будто из последних сил пытается сдержать рвущуюся наружу энергию.
– Дайте-ка я угадаю, сержант, – едва присев на софу, начал Филипс тихим, но гневным голосом. – Это был просто несчастный случай на дороге, да? Как это часто бывает: английский водитель за границей ехал на незнакомой машине и не совладал с управлением, когда входил в плавный поворот. Так? Или, может, он ехал не по той стороне шоссе? Что-то в таком роде?
– Дэвид, не надо, пожалуйста. – Кирсти, казалось, вот-вот снова расплачется.
– На самом деле поворот вовсе не был плавным, – уточнил Бронсон. – Он был весьма крутой. Кроме того, это случилось на дороге, которую ваш тесть вряд ли хорошо знал.
– Вы же были там? Видели место, где все произошло? – спросил Филипс.
Бронсон кивнул.
– Ну так и я там побывал. И вы скажите мне: неужели вы бы не смогли пройти тот поворот так, чтобы не улететь в ущелье?
– Смог бы, конечно.
– Так почему же вы думаете, что мой тесть, который за все время ни разу не оказался замешан ни в каком дорожном инциденте, который являлся членом Института водительского мастерства и который – я так считаю – был одним из самых опытных и осторожных водителей, каких я только знал, почему он вдруг не смог вписаться в тот поворот?
Бронсона раздирали противоречия. Да, он и сам был согласен с Дэвидом: предположение, что Ральф О'Коннор не вписался в поворот, не выдерживало никакой критики. Но в то же время сержант должен был придерживаться официальной версии.
– Все дело в том, – объяснил он Филипсу, – что есть свидетель, который лично видел, как все произошло. По его словам, машина не удержалась на дороге, сшибла ограждение из камней и полетела с обрыва вниз. Местная полиция всецело доверяет его показаниям. Я понимаю ваши подозрения, но поймите и вы – нет никаких доказательств того, что человек этот говорит неправду. Это действительно так.
– Ясно. Но я – я не верю ни единому их слову. Я знаю, вы просто делаете свою работу, но поймите – здесь все не так просто. Я знаю, что тесть с тещей не были жертвами обычного ДТП. И что бы вы ни говорили, убедить меня в противоположном вам не удастся.