Текст книги "Скрижаль последнего дня"

Автор книги: Джеймс Беккер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

5

– Так с каким заданием вы меня направляете? – не скрывая раздражения, поинтересовался Крис Бронсон. Едва он прибыл с утра на службу в полицейский участок Мейдстона, как его немедленно вызвали в кабинет к начальнику. – И почему вы хотите, чтобы поехал именно я? С подобной задачей вполне бы справился рядовой инспектор.

Старший инспектор Реджинальд «Дикки» Бёрд вздохнул:

– Понимаешь, здесь дело не только в должности. Есть и другие причины. К нам обратились только потому, что семья погибшей супружеской пары проживает в Кенте. Тебя же я выбрал по той простой причине, что ты, в отличие от всех остальных инспекторов, говоришь по-французски.

– Я говорю по-итальянски, – заметил Бронсон, – а по-французски хоть и могу объясняться, но недостаточно бегло. И потом, вы же сами сказали, что марокканцы собираются предоставить переводчика?

– Это так, но мы же с тобой прекрасно понимаем, что некоторые смысловые нюансы при переводе теряются. Я хочу, чтобы туда отправился человек, который будет понимать, что они говорят в действительности, а не то, как их слова интерпретирует какой-то переводчик. Все, что от тебя требуется, это убедиться, что они рассказывают все в точности как было, а по возвращении написать подробный отчет.

– Почему вы считаете, что они расскажут не все?

Бёрд прикрыл глаза.

– Я так не считаю. По моему мнению, этот идиот водитель просто перепутал, по какой стороне дороги ему нужно ехать, вот и поплатился за невнимательность. Сколько уже было таких случаев с англичанами за границей. Но я хочу, чтобы ты лично в этом удостоверился. Или же обнаружил, что есть иная причина – возможно, были какие-то неполадки в арендованной машине: скажем, неисправные тормоза или рулевой механизм? А может быть, в инциденте замешана другая машина и марокканские власти скрывают этот факт?

Семья погибших – собственно, это дочь со своим мужем – живет в Кентербери. Им первым сообщили о несчастном случае, сегодня утром. Как я понял из доклада местной полиции, они собираются лететь в Касабланку, чтобы организовать доставку тел на родину. Я бы хотел, чтобы ты оказался на месте прежде их и провел там небольшое расследование. И если к твоему возвращению они еще не улетят в Марокко, будет хорошо, если ты съездишь к ним – просто чтобы ответить на вопросы, которые у них могут возникнуть. Я знаю, это дерьмовая работенка, но…

– Да я понимаю, что кто-то должен это сделать. – Бронсон посмотрел на часы, потом поднялся и провел рукой по непослушным волосам. – Хорошо, я еду собирать свой воскресный чемодан. И еще мне нужно будет сделать несколько телефонных звонков.

На самом деле Бронсону необходимо было сделать лишь один звонок. Вечером следующего дня он собирался пригласить поужинать бывшую жену Анджелу. Встречу эту уже дважды приходилось откладывать – всему виной была его работа, – и вот теперь она снова переносится на неопределенный срок.

Бёрд пододвинул к Бронсону прозрачный файл.

– Здесь билет до Касабланки, потому что до Рабата свободных мест нет. Летишь экономклассом. – Он несколько секунд помолчал. – Впрочем, ты всегда можешь поулыбаться девушке на регистрации – возможно, она переведет тебя в бизнес-класс.

6

– Это она? – спросил, глядя на изображение на экране ноутбука, Дэвид Филипс. Они с женой сидели рядышком в своей спальне (она же кабинет) в скромном особнячке в Кентербери.

Кирсти кивнула. Глаза ее были красными от долгих рыданий, а на гладких щеках остались дорожки засохших слез.

– Выглядит так себе. Ты уверена, что это именно та вещь, которую подобрала твоя мать?

Жена снова кивнула и подала наконец голос:

– Это та самая вещь, которую она нашла на суке. Она сказала, что ее обронил тот мужчина.

– По мне, так это выглядит как никому не нужный хлам.

– Послушай, Дэвид, мне известно только то, что сообщила мама. Эта вещь выпала из кармана мужчины, когда он пробегал мимо них с отцом.

Филипс наклонился к экрану и некоторое время сидел в раздумье. Потом нашел чистый компакт-диск, вставил его в CD-ROM и пару раз щелкнул по тачпаду.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась Кирсти.

– Есть простой способ узнать, что представляет собой эта дощечка, – объяснил Филипс. – Я покажу фотографию Ричарду и расскажу, что произошло в Марокко. Он может написать об этом целую историю и провести для нас небольшое расследование.

– Дэвид, ты уверен, что это хорошая мысль? Нам завтра утром лететь в Рабат, а у меня еще ничего не собрано.

– Я позвоню Ричарду тотчас же, – настаивал Дэвид. – Отнести диск ему в офис – дело десяти минут. По дороге прихвачу чего-нибудь к ленчу, а ты пока что начинай собирать вещи, которые понадобятся в Марокко. К утру мы будем готовы. Нам ведь предстоит там провести каких-то пару дней – думаю, вполне достаточно будет пары небольших чемоданов.

Кирсти промокнула глаза бумажным носовым платком, а муж нежно ее обнял и тихо проговорил:

– Любимая, послушай, я буду отсутствовать минут двадцать. Потом мы перекусим и начнем собираться. Завтра мы будем в Рабате и разберемся там со всеми делами. И подумай все же – я буду рад отправиться туда один, если ты предпочтешь остаться дома. Я понимаю, как тебе должно быть тяжело.

– Нет. – Кирсти покачала головой. – Не хочу оставаться здесь одна. И в Марокко ехать я тоже не хочу, но понимаю, что должна. – Она замолчала, и глаза ее снова наполнились слезами. – Просто не могу поверить, что их больше нет, что я их никогда больше не увижу. Мама, похоже, была так счастлива, когда писала мне по имейлу, ее действительно взволновала та находка. А потом вдруг это несчастье… Почему же все пошло не так? Почему это случилось так быстро?

7

– Я бы хотел, если это возможно, увидеть машину, а также место, где произошла авария, – тщательно выговаривая каждое слово, сказал по-английски Бронсон.

Он сидел за столом и смотрел на двух расположившихся напротив мужчин. Пока предоставленный полицией переводчик переводил его просьбу на французский, Бронсон откинулся на стуле.

Стул в небольшой комнате для переговоров полицейского участка в Рабате был очень неудобный – жесткий и с вертикальной спинкой. Бронсон прибыл в марокканскую столицу на взятой напрокат в аэропорту Касабланки машине примерно час назад. Сразу по приезде он заселился в отель, после чего направился прямиком в участок. Располагался он в квадратном, выкрашенном в белый цвет здании, которое отличалось от соседних лишь наличием большой парковки для полицейских машин во дворе и украшающими фасад вывесками на арабском и французском языках.

Столица Марокко оказалась меньше, чем ожидал Бронсон. Здесь было много прекрасных скверов и открытых незастроенных пространств, дороги были довольно широкие, на бульварах росли величественные пальмы. Город в целом производил впечатление утонченно-аристократического и, кроме того, космополитического. На самом деле он даже казался более европейским, нежели марокканским. А еще здесь было жарко. Сухой и пыльный воздух накатывал горячими волнами, принося с собой непривычные для европейца запахи Африки.

Бронсон рассудил так: если старший инспектор Бёрд прав и марокканская полиция пытается скрыть некие факты, связанные с дорожным инцидентом, проще всего притвориться, будто он совершенно не понимает по-французски, и внимательно слушать, что же будут говорить полицейские.

Пока что план Бронсона работал превосходно, если не считать того, что местные стражи порядка отвечали на все его вопросы совершенно открыто и не пытались схитрить. И, насколько он мог судить, перевод также был исключительно корректным. Кроме того, Бронсон был доволен тем обстоятельством, что все служители закона, с кем ему уже довелось пообщаться, говорили по-французски. Дело в том, что основным языком в Марокко является все же арабский, французский считается вторым. Если бы полицейские начали говорить на арабском, плану Бронсона не суждено было сработать с самого начала.

– Мы ожидали такой просьбы, сержант Бронсон, – ответил через переводчика Джалал Талабани, старший офицер полиции. Бронсон прикинул, что эта должность соответствует инспектору в британской полиции. Талабани был около шести футов роста, стройный, с загорелой кожей, черными волосами и карими глазами и одет в безукоризненный темный костюм западного покроя. – Машину мы переправили в один из наших гаражей, здесь, в Рабате. А на место происшествия можем отправиться, когда только пожелаете.

– Благодарю вас. Мы бы могли прямо сейчас осмотреть машину?

– Как вам будет угодно.

Талабани поднялся и взмахом руки отпустил переводчика, а когда тот вышел из комнаты, сказал:

– Думаю, сейчас мы сможем обойтись без его услуг.

По-английски он говорил довольно уверенно, с легким американским акцентом.

– Ousi vous voulez, nous pouvons continuer en français,[5]5
  Или, если угодно, мы можем продолжать по-французски (фр.).


[Закрыть] – прибавил, улыбнувшись, марокканец. – Мне кажется, сержант Бронсон, что вы весьма неплохо владеете этим языком.

Было очевидно, что Джалала Талабани не проведешь.

– Да, я действительно немного говорю на французском, – признал Бронсон. – Именно поэтому меня сюда и направили.

– Я догадался. Я заметил, что вы, похоже, улавливали суть сказанного еще до того, как слышали перевод. Как правило, нетрудно догадаться, если кто-то понимает язык, даже если на самом деле на нем и не говорит. Ну да ладно, предлагаю все же беседовать на английском.

Пять минут спустя Бронсон и Талабани уже сидели на заднем сиденье патрульной машины, которая на приличной скорости с включенными сине-красными мигалками и сиреной неслась по полупустым улицам марокканской столицы. По мнению Бронсона, привыкшего на родине к несколько более скромному способу передвижения, подобные меры были излишними. В конце-то концов они всего лишь едут в гараж осмотреть автомобиль, угодивший в аварию, пусть и повлекшую гибель людей. Вряд ли это такое срочное дело, чтобы расчищать путь сиреной.

– Вроде бы нет особых оснований для спешки, – заметил, улыбаясь, Бронсон.

Талибани обернулся к нему:

– Ну, вам-то, может, и некуда спешить. У нас же в самом разгаре расследование дела об убийстве, и у меня дел невпроворот.

Бронсон подобрался и заинтересованно спросил:

– А что случилось?

– В садах близ Челлаха – это древний некрополь, расположенный сразу же за городской стеной, – парочка туристов обнаружила труп с колотой ножевой раной в груди, – рассказал Талабани. – Мы пока не нашли свидетелей. Не все ясно также с мотивом, хотя наиболее очевидным является ограбление. Все, что мы имеем на сегодняшний момент, это собственно труп, и все. Нам неизвестно даже имя убитого. Шеф давит на меня изо всех сил, чтобы я как можно быстрее раскрыл это дело. Туристы, – прибавил он, в то время как машина свернула с дороги направо к гаражу, а сирена последний раз взвыла и умолкла, – обычно неохотно едут в города, где случаются нераскрытые убийства.

С краю потрескавшейся бетонной парковочной площадки стоял «Рено Меган». Правда, определить, что это именно интересующий его автомобиль, Бронсон смог, лишь когда заметил краешек таблички, прикрепленной к тому, что осталось от багажника. Крыша «Мегана» от страшного удара прогнулась практически до уровня капота. Одного взгляда на машину было достаточно, чтобы понять: в этой аварии выжить не мог никто.

– Как я уже говорил, автомобиль на слишком большой скорости вошел в поворот на шоссе в нескольких километрах от Рабата, – объяснил Талабани. – Он не удержался на дороге, снес ограждение из камней и полетел с обрыва. А высоты там около тридцати футов. В итоге машина приземлилась в русло пересохшей речки, несколько раз перевернулась и осталась лежать на крыше. И водитель, и его спутница погибли мгновенно.

Бронсон заглянул внутрь искореженного «Мегана». Все стекла были выбиты, рулевое колесо изогнулось под немыслимым углом. Частично сдувшиеся подушки безопасности мешали как следует изучить салон, поэтому Бронсон отодвинул их в сторону и просунул голову. Многочисленные кровавые пятна на передних сиденьях и на потолке красноречиво говорили о том, что произошло. Обе передние двери были оторваны – очевидно, это постарались спасатели, когда доставали из машины тела погибших, – и брошены на заднее сиденье. Коротко говоря, внутри «Рено» царил настоящий хаос.

Талабани заглянул в машину с противоположной стороны.

– Они совершенно точно были мертвы задолго до приезда «Скорой», – сказал он, – тем не менее тела доставили в местную больницу. Они все еще находятся там, в морге. Вы знаете, кто будет заниматься возвращением их на родину?

Бронсон кивнул.

– Насколько мне известно, дочь О'Конноров с мужем вскоре прилетят сюда и займутся всеми делами совместно с британским посольством. А что с вещами погибших?

– В номере в гостинице мы ничего не обнаружили – они уже выписались. На месте происшествия мы нашли два чемодана и небольшую дорожную сумку. От удара багажник раскрылся, так что вещи отлетели довольно далеко. Замки открылись, и содержимое рассыпалось на значительной площади, однако мы подобрали все, что смогли. В самой машине также обнаружили дамскую сумочку. Она оказалась почти неповрежденной, но была вся заляпана кровью – как мы предполагаем, это кровь миссис О'Коннор. Все вещи хранятся, как положено, в полицейском участке, пока родственники не примут решение, что с ними делать: заберут ли, или распорядятся уничтожить. Если вам будет угодно, можете все осмотреть. Мы уже составили для вас полную опись.

– Да, спасибо, я займусь этим. Скажите, среди вещей погибших вы обнаружили что-нибудь важное?

Талабани покачал головой:

– Ничего такого, чего не было бы в багаже среднестатистической супружеской пары средних лет, отправившейся на недельный отдых. В основном одежда, туалетные принадлежности, косметика. Также парочка романов и довольно большой запас лекарств, необходимых в дороге, преимущественно нераспакованных. Мы, конечно, осмотрели карманы одежды, которая была на них надета, и сумочку женщины. Обнаружили паспорта, документы на арендованную машину, обратные билеты на самолет, международные водительские права на имя мистера О'Коннора, а также набор кредитных карт и деньги. А вы предполагали, там будет что-то еще?

– Нет. На самом деле, нет.

Бронсон вздохнул – он не сомневался в том, что напрасно теряет время. Пока что чем больше он слышал и видел, тем больше убеждался, что Ральф О'Коннор оказался, на свою беду, не самым опытным водителем; он потерял контроль над незнакомой машиной на незнакомой дороге, что и привело к трагедии. Бронсону не терпелось как можно скорее вернуться в Лондон и попытаться еще раз договориться об ужине с Анджелой. В последнее время они стали периодически проводить время вместе, и Бронсон лелеял надежду, что, возможно, им удастся склеить разбитое, что судьба дает им еще один шанс. Правда, он далеко не был уверен, что бывшая супруга придерживается такого же мнения.

Он выпрямился и сказал:

– Благодарю вас, Джалал. Теперь я бы хотел, если возможно, взглянуть на вещи О'Конноров, а также на место аварии. А потом я оставлю вас в покое.

8

Бронсон стоял над обрывом на обочине дороги в десятке миль от Рабата.

С ярко-синего неба без единого облачка ослепительно светило солнце. Воздух был неподвижным и будто вязким. Жара казалась совершенно непереносимой, особенно после приятной прохлады кондиционера в полицейской машине, что стояла сейчас метрах в двадцати дальше по дороге. Бронсон скинул куртку, но толку от этого было чуть – он уже чувствовал, как под рубашкой по спине и груди бегут ручейки пота. Ощущения были непривычными и малоприятными. Он решил, что не задержится здесь и на минуту дольше, чем будет действительно необходимо.

«Как, должно быть, печально встретить свою судьбу в таком унылом месте», – размышлял Бронсон, оглядываясь по сторонам. Полоса гудронки стрелой протянулась вдоль русла пересохшей реки – вади в обоих направлениях от злополучного поворота. Вдаль от дороги простиралась, вздымаясь неровными волнами, усеянная камнями пустынная местность, лишенная какой бы то ни было растительности. Лишь кое-где торчали чахлые, невысокие кустики. Внизу в узкой расселине извивалось русло пересохшей реки. Казалось, оно уже десятилетия не знало ни капли влаги.

Бронсон был раздражен, он изнывал от жары, но все же чувствовал: что-то здесь не так. Несмотря на то что поворот действительно был весьма крутым, для опытного и здравомыслящего водителя он не мог представлять серьезной проблемы. Шоссе хорошо просматривалось в обе стороны, так что всякий водитель, приближаясь к изгибу дороги, должен был бы прекрасно его видеть и, соответственно, заранее приготовиться совершить поворот. Тем не менее отчетливо различимые на ровном гудронном покрытии две параллельные линии тормозного следа, оканчивающиеся у обочины в том месте, где «Рено» слетел с обрыва, явно говорили, что Ральф О'Коннор по какой-то причине повернуть вовремя не сумел.

Внизу, в пересохшем русле, где «Меган» наконец закончил падение, картина представлялась вполне очевидной. Вокруг пятна грязного песка валялись в беспорядке различные части того, что некогда было автомобилем марки «Рено»: стекло, пластик, искореженные куски металла и вырванные с мясом элементы внутренней обшивки.

Если отрешиться от того обстоятельства, что разбитая машина оказалась в тридцати футах ниже дороги, в пересохшем русле, картина аварии ничем не отличалась от других, ей подобных. Сколько их довелось повидать Бронсону за годы службы в полиции! Печальное напоминание о том, что секундная невнимательность может превратить первоклассный автомобиль в искореженную груду металлолома. Однако что-то, какая-то деталь на месте происшествия не давала Бронсону покоя.

Он нагнулся и внимательно пригляделся к ограждению дороги, сложенному из небрежно скрепленных цементным раствором камней. По словам Талабани, машина О'Конноров протаранила невысокий бордюр, а затем слетела с обрыва. Взятый напрокат «Рено Меган» был серебристо-серого цвета, и сейчас Бронсон хорошо видел мельчайшие чешуйки серой краски на камнях ограждения. Два камня выпали со своих мест, очевидно, как раз в тот момент, когда машину вынесло с шоссе к обрыву.

Все, казалось бы, было ясно и понятно. Но почему же произошла трагедия? Может, Ральф О'Коннор был нетрезв? Или он уснул за рулем? Снова осмотрев дорогу в обоих направлениях, Бронсон удостоверился: да, поворот был достаточно крутой, но не настолько крутой.

– Вы рассказали мне, что, по-вашему, здесь случилось, – обратился он к Талабани, но марокканский полицейский прервал Бронсона.

– Не совсем так, сержант Бронсон. Мы точно знаем, как все произошло. Есть свидетель.

– Что вы? И кто он?

– Один местный житель ехал в это время по шоссе в противоположном направлении, в Рабат. Он увидел, как «Рено» входит в поворот на чересчур большой скорости. Окажись он чуть ближе, и тоже мог бы пострадать в аварии. В общем, он первым оказался на месте происшествия и вызвал по своему мобильнику полицию и «Скорую».

– Я могу с ним поговорить? – спросил Бронсон.

– Безусловно. Он живет в Рабате. Я свяжусь со своими людьми и попрошу, чтобы он сегодня вечером явился в отделение.

– Спасибо. Это может здорово помочь, когда мне придется рассказывать о том, что случилось, родным О'Конноров.

Бронсону хорошо было известно, как тяжело сообщать родственникам подробности гибели их близких. Собственно, это является одной из самых неприятных обязанностей в работе полицейского.

Он снова посмотрел на камни ограждения, на дорогу в том месте, где с нее слетел «Рено», и заметил кое-что, чего не увидел прежде: мельчайшие черные чешуйки на самом краю проезжей части, почти неразличимые на темном гудроне.

Он быстро оглянулся, но Талабани был занят беседой с шофером полицейской машины, и оба стояли спиной к месту происшествия. Бронсон опустился на колени и, быстро подобрав пару чешуек, опустил их в маленький пластиковый пакетик для вещественных доказательств.

– Нашли что-нибудь? – направляясь к английскому коллеге, спросил Талабани.

– Нет-нет, – соврал Бронсон, встал с колен и незаметно опустил пакетик в карман. – Ничего существенного.

По возвращении в Рабат Бронсон снова отправился в полицейский гараж и сейчас стоял и внимательно рассматривал искореженные останки «Рено» О'Конноров. В голове крутились мысли: может быть, он видит то, чего на самом деле нет?

Бронсон попросил Талабани высадить его возле гаража, объяснив, что хочет сделать фотографии пострадавшей машины. Марокканский полицейский ничего не имел против. На цифровой фотоаппарат Бронсон сделал с дюжину снимков, уделив особое внимание задней левой части, а также водительской двери. Последнюю он осторожно вытащил из обломков и сфотографировал отдельно.

Удар об усыпанное камнями дно пересохшей реки – вади – был настолько сильным, что все плоскости машины были смяты, искривлены и покрыты глубокими царапинами. Они, впрочем, могли образоваться как от самого удара, так и в результате последующих действий по извлечению тел и транспортировке останков «Рено» в гараж.

От Талабани Бронсон знал, как все происходило. Поскольку никаких сомнений в том, что находившиеся в машине люди мертвы, ни у кого не возникало, присланный для расследования инцидента полицейский велел врачам «Скорой помощи» подождать, пока фотограф во всех деталях зафиксирует картину случившегося. Сам же он вместе с подчиненными обследовал то, что осталось от «Рено», а также участок шоссе, на котором случилась трагедия. Копии всех снимков Талабани уже передал Бронсону.

После того как тела погибших вырезали из машины и увезли в город, началась операция по поднятию искореженного «Рено». Поскольку автокран раздобыть не удалось, пришлось воспользоваться услугами эвакуатора. Подогнать машину непосредственно к вади на том участке было никак невозможно, поэтому эвакуатор припарковался на самой обочине дороги и с помощью лебедки перевернул «Рено» и поставил его на колеса. Затем той же лебедкой машину медленно вытянули вверх по крутому склону и наконец погрузили в кузов, чтобы увезти в гараж.

Бронсон затруднился бы сказать с определенностью, какие именно повреждения машина получила непосредственно во время аварии, а какие в процессе подъема по склону на шоссе – для этого требовался детальный осмотр специалиста. А это, в свою очередь, означало, что «Рено» нужно морем доставить в Великобританию, где им может заняться судебный дознаватель. Одному только богу известно, сколько это будет стоить и сколько времени займет. Однако и поверхностного осмотра было достаточно, чтобы Бронсон понял – дело здесь нечисто. На дверях с левой стороны, а также на левом заднем крыле обнаружилось множество вмятин, которые, по мнению Бронсона, могли бы появиться в результате бокового удара – а такое предположение шло вразрез со всем, что рассказал Талабани, а также, судя по всему, и с показаниями очевидца трагедии.

Из кармана Бронсон достал пакетик, в который на месте происшествия собрал частички темной краски. На вид они казались свежими, однако, решил детектив, это еще ни о чем не говорит. На том участке дороги наверняка частенько случаются незначительные ДТП, и найденные им чешуйки могут не иметь никакого отношения к происшествию с «Рено» О'Конноров. В Великобритании дождь смыл бы их уже через несколько часов, максимум через пару дней, но в засушливом климате Марокко они могли сохраниться весьма долго.

И все было бы ничего, но на водительской двери «Мегана», всего в одном месте, Бронсон обнаружил темную, то ли синюю, то ли черную, царапину.

Бронсон возвращался в отель, когда в кармане у него зазвонил мобильник.

– У тебя там найдется где-нибудь факс? – громко и явно нервничая, прокричал в трубку старший инспектор Бёрд.

– Думаю, в отеле есть. Подождите немного, я скажу вам номер.

Десять минут спустя Бронсон сидел и смотрел на смазанную копию статьи, напечатанной накануне в местной кентерберийской газете. Не успел он приступить к чтению, как снова раздался звонок мобильного телефона.

– Ну, получил? – спросил Бёрд. – Ее обнаружил один из полицейских в Кентербери.

Бронсон перевел взгляд на набранный жирным шрифтом заголовок, гласивший: «УБИТЫ ЗА КУСОК ГЛИНЫ?» Ниже были помещены две фотографии. На первой Ральф и Маргарет О'Коннор, запечатленные на каком-то мероприятии, смотрели прямо в камеру и улыбались. Вторая представляла собой размытое изображение продолговатого предмета бежевого цвета, на поверхности которого виднелись вырезанные значки.

– Ты знаешь что-нибудь об этом?

Бронсон вздохнул:

– Нет. Что еще говорится в статье?

– Ты сам можешь все прочитать, а потом поезжай и поговори с Кирсти Филипс. Спроси ее, что, черт возьми, они там с мужем задумали.

– Вы имеете в виду – когда я вернусь в Великобританию?

– Нет, я имею в виду – сегодня или завтра. Похоже, они прибыли в Рабат практически одновременно с тобой. У меня есть номер ее мобильного телефона.

Бёрд прервал разговор так же неожиданно, как и начал, и Бронсон начал читать статью. Рассказанная в ней история была весьма проста.

Автор статьи полагал, что О'Конноры стали свидетелями серьезного спора между местными жителями на суке в Рабате. Вскоре после этого Маргарет О'Коннор подобрала маленькую глиняную дощечку – ее выронил один из участников спора, за которым гнались по узким улочкам и переулкам сука его оппоненты. На следующий день, когда О'Конноры направлялись в аэропорт Касабланки, чтобы лететь домой, на шоссе неподалеку от Рабата их поджидала засада. И муж, и жена были убиты.

«Это не был несчастный случай, – цитировала газета Дэвида Филипса. – Тестя и тещу преследовала и в конце концов убила банда безжалостных преступников, которая во что бы то ни стало намеревалась заполучить обратно эту бесценную реликвию».

Статья заканчивалась следующим пассажем: «Хотелось бы знать, какие шаги в связи с этим происшествием собирается предпринять британская и марокканская полиция?»

– Похоже, практически никакие, – пробормотал Бронсон, доставая телефон, чтобы позвонить Кирсти Филипс. – Интересно только, откуда стало известно, что эта дощечка хоть чего-то стоит?