Текст книги "Скрижаль последнего дня"

Автор книги: Джеймс Беккер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

44

– У меня тут есть для тебя кое-что, – сообщил Бронсон, проходя в гостиную своего маленького домика в Танбридж-Уэллс.

– Что? – поинтересовалась Анджела, когда он протянул ей небольшую посылку.

Она повертела в руках пакет, посмотрела на покрывающие его с одной стороны незнакомые марки.

– Марокко, – пробормотала Анджела себе под нос и вскрыла конверт. Заглянув внутрь, она вытряхнула оттуда небольших размеров предмет, завернутый в пупырчатый пластик, и осторожно извлекла на свет божий.

– Бог мой! Крис, ты нашел ее! – воскликнула Анджела дрожащим от возбуждения голосом. – Это та самая пропавшая дощечка.

– Чертовски надеюсь, что это именно так, – отозвался Бронсон. Потом он сел напротив бывшей жены и с любопытством принялся разглядывать реликвию. По правде сказать, он ожидал большего. А так – перед ним лежал маленький, грязный серо-коричневый кусок обожженной глины, одну сторону которого покрывали значки и закорючки, представлявшиеся для Бронсона сплошной тарабарщиной.

Прежде чем взять дощечку, Анджела извлекла из сумочки пару резиновых перчаток и натянула на руки. Затем она подняла находку и принялась ее тщательно, едва ли не с благоговением, изучать. Глаза девушки сверкали от возбуждения.

– Ты был прав, – заметила она, взглянув на адрес на конверте. – О'Конноры действительно отправили дощечку самим себе.

– Угу, и я только что стащил ее с места преступления.

– Слушай, я, честное слово, так рада, что ты это сделал. Конечно, если у тебя не будет из-за этого неприятностей.

– Все должно быть нормально. – Бронсон пожал плечами. – Никто не видел, как я ее взял, а единственные люди, которые знают, что дощечка вновь объявилась, вероятно, полагают, что она до сих пор находится в Марокко. Для всего остального мира – и я готов поспорить на свою будущую пенсию – она просто исчезла. Пока никому не известно наверняка, что дощечка у нас, думаю, нам не угрожает опасность. И также ничто не должно угрожать моей скромной пенсии.

Анджела расстелила на кофейном столике полотенце и бережно положила на него артефакт.

– Выглядит не особенно впечатляюще, – заметил Бронсон.

– Согласна. Но ценность в нашем случае имеет не реликвия как таковая, а значение надписи на ней. – Затянутыми в перчатки кончиками пальцев Анджела легонько провела по вырезанным на обожженной поверхности значкам, а потом посмотрела на Бронсона. – Не забывай, сколько уже людей погибло из-за нее: хозяин палатки на суке, Ральф и Маргарет О'Конноры, вероятно, и их дочь Кирсти, и даже Якуб со своими бандитами. Причина, по которой все они расстались с жизнью, каким-то образом связана вот с этим непритязательным на вид куском обожженной глины возрастом две тысячи лет.

Бронсон кивнул в знак согласия.

– Да, если смотреть под таким углом, все кажется немного иначе. И что же дальше?

Анджела снова взглянула на дощечку.

– Крис, для меня это возможность совершить огромный рывок в карьере. Если Якуб был прав, эта надпись может указать нам путь к тайнику, где хранятся Серебряный Свиток и Завет Моисеев. Если существует пусть даже минимальный шанс отыскать ту или другую реликвию, я намерена идти по следу, куда бы он меня в итоге ни привел.

– И что ты конкретно собираешься предпринять? Предложить музею снарядить экспедицию?

– Ни в коем случае, – решительно заявила Анджела. – Не забывай, я ведь рядовой сотрудник. Если я явлюсь к Роджеру Халливеллу и расскажу о находке, он совершенно точно придет в восторг и даже поздравит меня с открытием, в этом я не сомневаюсь. Потом он вежливо отодвинет меня в сторонку, и через пару недель экспедиция Халливелла – Бэверстока прибудет в Израиль и отправится по следам утраченных реликвий. Если мне все же удастся попасть в экспедицию – что ж, думаю, они позволят мне изучать всю, какую найдут, керамику.

– А я-то считал, – нарочито насмешливо произнес Бронсон, – что вы в научных кругах все братья и сестры по оружию и совместно стремитесь распространять повсюду знания и лучше узнавать и понимать историю человечества.

– Не верь этому. Как только появляется едва уловимый запашок большого открытия, каждый становится в этой драке сам за себя, стремится присвоить себе единоличную славу первооткрывателя. Вся эта так называемая братская поддержка разом улетучивается, и начинается обычная грызня, пускай и среди интеллигентных людей. Поверь мне: я с таким уже сталкивалась. Я просто скажу Роджеру, что немедленно беру отпуск и отправляюсь в Израиль изучать арамейские тексты. Не более того.

Анджела махнула рукой в сторону лежащей перед ней на столике дощечки и сказала:

– Теперь, когда у нас есть эта дощечка, это означает, что мы можем прочесть больше половины оригинального текста, а следовательно, у нас появляется хороший шанс разобраться в значении надписи в целом. У меня осталась неотгулянной почти неделя отпуска, и я не вижу причины, почему бы не провести это время в Израиле. Ты как считаешь?

– Полагаю, ты права. Но ты уверена, что начинать поиски нужно именно с Израиля?

– Да. Из-за упоминания о Кумране. Ну а потом – кто знает…

– Хорошо, – тряхнул головой Бронсон. – Я поеду с тобой.

– Ты не можешь, Крис. У тебя в самом разгаре расследование дела об убийстве.

– Вот и нет. Рапорт о событиях в Марокко я подготовил, а к расследованию убийства Кирсти Филипс я не имею никакого отношения. Кроме того, мне причитается по меньшей мере десятидневный отпуск. Наверное, «Дикки» Бёрду это не понравится, но это уже его проблемы. – Бронсон склонился над столом и взял руку Анджелы в свою. – Послушай, я не желаю, чтобы ты ехала в Израиль одна. Я хочу быть рядом, чтобы позаботиться о тебе.

Анджела крепко сжала его руку.

– Ты уверен? Крис, это было бы чудесно. Мне совсем не улыбается тащиться туда одной. И из нас получится отличная команда, правда?

– Точно, – произнес с улыбкой Бронсон и довольно подумал: «Мы уже отличная команда, и не просто парочка энтузиастов в поисках древних реликвий. Но торопить события не стоит…»

– Хорошо, – энергично сказала Анджела. – Залезу в Интернет и попробую найти подходящий рейс до Тель-Авива, а потом поработаю еще с дощечкой. Я уверена, что, имея этот текст в сочетании с теми кусками, что мы перевели с других дощечек, мы сможем разобраться, в каком направлении двигаться. В нашем распоряжении, вероятно, находится больше информации об утраченных реликвиях, чем у кого-либо еще, а это значит – все остальные могут отправляться в ад.

– Надеюсь, ты выражаешься фигурально, – заметил Бронсон.

45

Тони Бэверсток посмотрел на очередной высветившийся на экране компьютера список глиняных дощечек и подумал, уже не в первый раз, а есть ли вообще смысл продолжать поиски. Он изучил изображения уже, должно быть, нескольких сотен дощечек, но ни одна из них (до сего момента, по крайней мере) не имела даже отдаленного сходства с той, которую он искал.

Дело усложнялось еще и тем обстоятельством, что в запасниках и хранилищах музеев по всему миру насчитывалось порядка полумиллиона глиняных дощечек, надписи на которых никогда даже не пытались расшифровать. Вся информация об этом гигантском массиве артефактов, как правило, сводилась к одной-двум фотографиям неважного качества да очень краткому описанию происхождения каждого предмета: где был найден, ориентировочный возраст и тому подобное.

Однако для того чтобы продолжать упорные поиски, у Бэверстока имелись две причины. Во-первых, накануне ему позвонил Чарли Хокстон и велел заняться розысками – а это само по себе уже являлось достаточно серьезным стимулом. Во второй половине того же дня дала о себе знать и другая причина, и результат его работы внезапно приобрел действительно ключевое значение. А случилось это, когда Бэверсток столкнулся в коридоре музея с Роджером Халливеллом. Начальник отдела выглядел еще более раздраженным, чем обычно.

– Что такое, Роджер? – остановил его Бэверсток.

– Да все Анджела, черт бы ее побрал. Опять отправилась искать ветра в поле, – нервно бросил Халливелл. – Только я узнаю, что она последние пару дней, оказывается, провела в Марокко, как она прибегает ко мне и берет очередной отпуск – на этот раз собралась в Израиль изучать арамейские тексты. Господи, это же совсем не ее поле деятельности! Нет чтобы заниматься тем, в чем она лучше разбирается.

Бэверсток ничего не ответил коллеге, но вдруг отчетливо осознал, что, судя по всему, Анджеле каким-то образом удалось либо раздобыть утерянную дощечку, либо, по крайней мере, заполучить приличную фотографию надписи с нее. В любом случае этого было достаточно, чтобы он с удвоенным рвением вернулся к поискам.

Но, несмотря на изнурительный труд, добиться хоть какого-то успеха Бэверсток смог только на следующее утро. Обнаруженная фотография дощечки была весьма низкого качества, и битых двадцать минут он изучал надпись на арамейском, пока наконец не обнаружил, что наткнулся на глиняную дощечку, которая уже принадлежала Чарли Хокстону и которую Декстер «раздобыл» в Каирском музее.

Фыркнув от отвращения, Бэверсток закрыл окно с фотографией и продолжил изыскания. Прошло два часа. За это время он вынужден был пять раз изменить параметры поиска – просто чтобы уменьшить количество артефактов, которые предстояло просмотреть, – и вот перед ним появилось изображение дощечки из Парижа. Бэверсток вывел на цветной принтер в своем кабинете все доступные в базе данных снимки и потратил несколько минут на то, чтобы внимательно изучить каждый при помощи лупы. После этого он наконец вышел из музейной сети.

Заперев дверь кабинета, Бэверсток сообщил помощнику, что вынужден срочно уехать на несколько дней, и покинул здание музея. По Грейт-Рассел-стрит он дошел до телефонной будки, которой уже пользовался прежде, и набрал номер Хокстона.

– Я двенадцать часов без передыху искал в базах данных эти чертовы дощечки.

– И нашли что-нибудь? – спросил Хокстон.

– Целых полчаса я тупо изучал вашу дощечку – ту, что переводил для вас, – пока не сообразил, что к чему. Снимки все же отвратительного качества. Но в конце концов мне улыбнулась удача. В запасниках парижского музея хранится глиняная дощечка, которая, несомненно, является одной из четырех. Если судить по черточке в углу, она должна находиться в правой нижней части прямоугольника.

– Вы можете перевести надпись по фотографиям? – нетерпеливо поинтересовался Хокстон.

– В этом нет необходимости, – ответил Бэверсток. – Французы оказались столь любезны, что уже перевели текст с арамейского. Конечно, перевод сделан на французский, но особых трудностей с ним возникнуть не должно. Просто мне потребуется некоторое время, чтобы достаточно точно перевести надпись на английский.

– Хорошо. Надеюсь, вы собрались?

– Да, конечно. Я бы ни за что в жизни не пропустил эту поездку. Ничего не поменялось? Мы улетаем сегодня?

– Да. Встретимся уже в Хитроу, как и договаривались. Захватите все снимки дощечки из парижского музея, а также французский и ваш английский перевод арамейской надписи. Эту поездку вы запомните на всю жизнь.

ЧАСТЬ 3
Израиль

46

Долетели они без происшествий, но вот на то, чтобы попасть непосредственно на израильскую землю, у Бронсона с Анджелой ушло несколько часов, причем уже после того, как они покинули борт самолета. Помехой на пути стал маленький синий штемпель, проставленный в их паспортах. В левой его части сверху вниз шла надпись по-французски: «sortie»,[15]15
  Выехал (фр.).


[Закрыть] посередине была указана дата, верхнюю же и правую часть синего квадратика украшала затейливая арабская вязь: отметка о выбытии из Марокко.

Израильские власти с особым подозрением относятся к прибывающим в их страну (неважно, каким путем) гражданам, если те незадолго до этого побывали в одной из арабских стран. Пусть даже она находится так далеко, как Марокко. Едва только чиновник иммиграционной службы увидел те самые синие штемпели, он тут же нажал скрытую под стойкой кнопку, и уже через пару минут Бронсона и Анджелу проводили в отдельную комнату для подробной беседы, а багаж их подвергся доскональному осмотру.

Бронсон предполагал, какой их, скорее всего, будет ждать прием, поэтому они приняли необходимые меры предосторожности, в частности, с ноутбука Анджелы были удалены все фотографии с изображениями глиняных дощечек, а также переводы арамейского текста – на случай, если израильтянам вздумается проверить содержимое жесткого диска. Всю эту информацию Анджела переписала на две флешки большого объема; одна из них находилась в кармане джинсов Бронсона, вторая была спрятана в косметичке самой Анджелы. Перед тем как отправиться в поездку, они вдвоем посетили банк, в котором Анджела арендовала сейф для хранения документов на квартиру и других ценных вещей. В него же она поместила и глиняную дощечку – путешествовать с таким ценным артефактом было бы опасно.

Допрос был основательным, длился без перерыва несколько часов, и те, кто его проводил, явно хорошо знали свое дело. Что они делали в Марокко? Сколько времени там провели? Бывали ли раньше в этой стране? Если бывали, то с какой целью? Вопросы все время повторялись, хотя израильтяне то и дело формулировали их иначе, пытаясь отыскать в ответах малейшие расхождения и неточности. Бронсон, который имел богатый опыт участия в допросах, но только по другую сторону стола, был поражен тем, с каким пристрастием их расспрашивали. Он очень надеялся, что его удостоверение личности офицера полиции и удостоверение сотрудника Британского музея Анджелы помогут подтвердить их честные намерения.

Только ближе к концу допроса, когда чиновники, очевидно, удовлетворились их ответами по поводу того, что они делали в Марокко, последовал вопрос: а какова, собственно, цель их приезда в Израиль? В самолете Бронсон с Анджелой подробно обсуждали эту тему и пришли к заключению, что единственно верным ответом будет: отпуск. Любой другой вариант только вызовет дополнительные трудности и наверняка послужит поводом для новых вопросов.

Уже наступил вечер, когда неулыбчивые израильтяне наконец отпустили Анджелу и Бронсона.

– Знаешь, я совсем не против такого тщательного досмотра, какой здесь проводят, – заметила Анджела. – По крайней мере, когда летишь рейсом «Эль Аль»,[16]16
  «Эль Аль» – крупнейшая авиакомпания Израиля.


[Закрыть] можешь чувствовать себя вполне спокойно.

– Но мы же летели «Бритиш Эйруэйз», – уточнил Бронсон.

– Знаю. Но я хотела сказать, что, если ты летишь из израильского аэропорта, шансы, что какой-нибудь псих протащит на борт самолета оружие или бомбу, практически равны нулю. Вот ты знаешь, что весь багаж, перед тем как погрузить в самолет, помещают в изолированную взрывозащищенную камеру, а в ней искусственно понижают давление, имитируя условия при полете на больших высотах? Это для того, чтобы проверить, не спрятана ли в чьем-то чемодане бомба, реагирующая на изменение атмосферного давления. И это помимо обычного просвечивания рентгеновскими лучами и специально натасканных на взрывчатку собак.

– Нет, – признался Бронсон, – никогда не слышал. И это успокаивает, особенно если сравнивать с поспешным и поверхностным досмотром в Хитроу. Безопасность там такая, что курам на смех.

Анджела вопросительно взглянула на него.

– Знаешь, Крис, хорошо, что ты не рассказал мне об этом до того, как мы сели в самолет.

Международный аэропорт Бен-Гурион расположен рядом с городком Лод, примерно в десяти милях юго-восточнее Тель Авива, так что поездка на поезде в столицу заняла всего несколько минут. Железнодорожная линия была проложена параллельно ведущей в Тель-Авив автомобильной магистрали, а на одном участке шла посредине между двумя полосами шоссе. Путешественники прибыли на станцию Ха-Шалом, расположенную на краю промышленной зоны, и, выйдя из поезда, оказались совсем рядом с нависающей громадой Азриэли-центра.[17]17
  Азриэли-центр – комплекс из трех небоскребов в центре Тель-Авива. Кроме трех башен, в комплекс входит большой торговый центр у их основания. Комплекс назван по имени инициатора проекта, канадского предпринимателя израильского происхождения Давида Азриэли.


[Закрыть]

Большинство отелей в Тель-Авиве – и это неудивительно – расположено вдоль побережья Средиземного моря, и цены в них достаточно высоки, поэтому Бронсон забронировал два номера в более скромной гостинице, что приткнулась на небольшой улочке возле площади Цины Дизенгоф, рядом с турагентством.

В аэропорту они взяли такси и без приключений добрались до отеля. Зарегистрировавшись и получив ключи, Бронсон и Анджела оставили вещи и уже через несколько минут оказались на бульваре Лахат, который идет вдоль пляжа Фришман. Там они отыскали ресторанчик и вкусно, но недорого поужинали. Пока они отдавали должное трапезе, Бронсон на мгновение подумал, что неплохо было бы оказаться в одном номере с Анджелой, но быстро отогнал прочь подобные мысли. Достаточно было и того, что они вместе прилетели в Израиль навстречу неведомым приключениям, а дальше – время покажет.

Самолет британской авиакомпании BMI приземлился в Тель-Авиве точно по расписанию поздним вечером того же дня. Двое из троих мужчин, подданных Великобритании, летевших вместе, без особенных задержек прошли таможенный и иммиграционный контроль, а вот последнему из их компании пришлось задержаться. Александера Декстера отвели в сторону и около часа подробно и с тщанием допрашивали. Впрочем, Декстер знал, что его ожидает такая процедура из-за марокканской визы в паспорте, и потому не сильно волновался.

Наконец его отпустили, и Декстер поспешил присоединиться к Хокстону и Бэверстоку, которые уже дожидались товарища в заранее арендованном «Фиате Пунто», и вскоре они уже мчались по шоссе в центр Тель-Авива, где располагался выбранный ими отель.

Два с лишним часа спустя после посадки рейса BMI в аэропорту Бен-Гурион приземлился самолет из Парижа. На его борту среди прочих пассажиров находились четверо мужчин ярко выраженной арабской внешности. Их французские паспорта, однако, в которых не стояло «криминальных» марокканских виз, не вызвали никакого подозрения. Правда, багаж все же подвергся очень тщательному досмотру израильских таможенников.

Эти путешественники забронировали себе номера в отеле на окраине Тель-Авива. В аэропорту они сели во взятый напрокат «Пежо», и едва только выехали на шоссе, как сидевший на пассажирском сиденье мужчина достал мобильный телефон с сим-картой «pay-as-you-go», купленный буквально перед посадкой на самолет в Париже, и позвонил по местному номеру. Закончив недолгий разговор, он откинулся на спинку сиденья и с безразличным видом уставился в окно.

– Все в порядке? – поинтересовался сидевший за рулем.

– Да, – коротко бросил высокий мужчина, известный всем просто как Якуб. – Мне точно известно, где они.

47

Номера Бронсона и Анджелы располагались по соседству и выходили окнами не в сторону побережья, а на восток, с видом на район Хакирия, поэтому и проснулись они на следующее утро рано, когда взошедшее солнце заглянуло в комнаты. Не было еще и восьми часов, когда они пришли в кафе на завтрак.

– Ну, и с чего же мы начнем? – спросил Бронсон, когда они перешли от еды к кофе.

– Мне нужно будет позвонить Йосефу и узнать, сможем ли мы сегодня с ним встретиться.

– Это кто?

– Йосеф Бен Халеви. Он сотрудник Музея Израиля в Иерусалиме.[18]18
  Музей Израиля (открыт в 1965 году) является одним из самых важных культурных институтов Израиля. В нем хранится около 500 000 археологических и антропологических экспонатов, экспозиций иудаики и этнографии, израильского и международного искусства, в том числе и Свитки Мертвого моря.


[Закрыть] Несколько лет назад участвовал в одном проекте в Британском музее. Тогда-то я с ним и познакомилась.

– И чем именно он сможет нам помочь?

– Все очень просто: он специалист по еврейской истории, а я в этом вопросе не разбираюсь. Конечно, мне известно кое-что об этих местах, о том же Кумране. Но я недостаточно знакома с историей Израиля, чтобы верно истолковать все, о чем говорится в надписи на дощечке. Нам нужен хороший специалист в этих делах, и Йосеф – единственный такой человек здесь, кого я знаю.

Бронсон с сомнением покачал головой.

– Ну ладно, – произнес он после некоторого раздумья, – но ведь ты же на самом деле не знаешь этого человека, поэтому не показывай ему ни фотографии дощечки, ни переводы. Я считаю, что нам следует держать все это в тайне, по крайней мере какое-то время.

– Я так и планировала, – отозвалась Анджела. – Позвоню ему прямо сейчас. – Она встала из-за стола и направилась к стойке администратора.

Вернувшись через несколько минут, она сообщила:

– Он занят весь день, но вечером согласился подъехать сюда и встретиться с нами. А до тех пор нам нужно будет попытаться перевести надпись на дощечке, но неплохо для дела было бы также посетить Кумран. Это единственный географический пункт, который совершенно четко упоминается в общей, большой надписи, и я не вижу причин, почему бы не начать поиски оттуда. Не думаю, что мы найдем там много интересного, но хотя бы окунемся с головой в атмосферу этой страны – нам предстоит здесь плотно поработать.

– Туда трудно попасть?

– Навряд ли. Это, как и Масада, широко известный археологический памятник, и я буду очень удивлена, если туда не существует регулярных экскурсионных туров.

– Кстати, буквально в ста ярдах от нас находится туристическое агентство, – сообщил Бронсон. – Вчера вечером, когда мы шли к пляжу, мы проходили мимо. Предлагаю заскочить туда и узнать, можно ли купить билеты в экскурсионную группу.

Оказалось, что туров в Кумран нет. Точнее говоря, они были, но только в определенные дни недели. Ближайший, на который имелись в наличии билеты, ожидался лишь через три дня.

– Ничего страшного, – поспешил успокоить Анджелу Бронсон, когда они покинули агентство. – Возьмем напрокат машину. Мы все равно должны, пока находимся здесь, иметь свободу передвижения. Хочешь отправиться немедленно?

Анджела помотала головой:

– Нет, я бы предпочла сперва поработать над текстом надписи. Поедем во второй половине дня.

– Не хотелось бы, чтобы ты сочла меня параноиком, – произнес Бронсон, – да и, честно говоря, не представляю, как бы нас смогли выследить, но все же я по-прежнему считаю: нам лучше лишний раз не светиться на людях. Посему я бы предпочел, чтобы мы не работали в холле отеля или в других публичных местах.

Анджела взяла Бронсона под руку:

– Согласна. Особенно после всего, через что нам пришлось пройти. У меня комната чуть больше твоей. Предлагаю поработать там.

Оказавшись в номере, Анджела достала из сумки с ноутбуком большой том в мягкой обложке.

– Довольно неплохой арамейский словарь – я нашла его в одном из специализированных книжных магазинов неподалеку от музея. Думаю, с его помощью и с онлайн-словарем мы добьемся успеха.

– Я как-то могу тебе помочь?

– Да. Пока я буду вводить слова в словарь на ноуте, ты можешь искать их в бумажном словаре. Таким образом мы проверим друг друга и убедимся, что движемся в верном направлении. Работать придется медленно и кропотливо, потому что это не просто незнакомый язык. Это еще и набор отдельных букв. Некоторые из них очень похожи друг на друга, и мы должны быть абсолютно уверены, что правильно распознаем символы на фотографиях. Давай я покажу тебе, что имею в виду.

Она увеличила картинку на дисплее и поочередно продемонстрировала пять значков, которые, на взгляд Бронсона, казались практически идентичными. Затем Анджела тщательно перерисовала их один за другим на листе бумаги.

Выглядело это так:

– Первая буква называется далет, и она соответствует нашей букве Д. Далее идет каф, или К; третья буква – нун, или Н; четвертая – реш, то есть Р, и наконец последняя – вав, или «В». Я более или менее знакома с буквами арамейского алфавита, но переводы – не моя стезя, поэтому для меня – а для тебя и подавно – эти символы кажутся едва ли не одинаковыми. А ты сам понимаешь: достаточно поменять в слове одну или несколько букв, и значение его кардинальным образом изменится. И не нужно забывать, что мы должны учитывать индивидуальные особенности стиля письма человека, который создавал эту надпись. В общем, получается, что работенка нам предстоит не из легких.

Анджела оказалась права. Только на то, чтобы перевести первую строчку надписи, у них ушло больше часа. В итоге, методом проб и ошибок, они разработали методику работы, которая, кажется, приносила плоды. Они брали слово и независимо друг от друга определяли, какие буквы его составляют. Записав таким образом каждый свой вариант, они затем их сравнивали. Если в отношении какой-то буквы возникали разночтения, Бронсон и Анджела снова внимательно ее изучали. Для этого Анджела максимально увеличивала картинку на экране ноутбука – фотоаппарат на восемь мегапикселей, которым она снимала дощечку, позволял это сделать, – так что они могли рассматривать символы в мельчайших деталях. Только после того как они приходили к совместному убеждению, что верно определили все буквы в слове, наступал черед обратиться к словарям.

Но даже при таком тщательном подходе к делу исследователям, как они ни бились, не удалось перевести два первых слова в первой строчке. Точнее будет сказать, второе слово после многочисленных подстановок и внимательного изучения поочередно каждого символа удалось интерпретировать как «медный». Однако первое слово, какие бы комбинации различных букв они ни пытались испробовать, не удалось найти ни в бумажном словаре, ни в различных вариантах онлайн-словарей.

– Ну ладно, – сказала наконец Анджела, даже не пытаясь скрыть разочарования, – вернемся к этому слову позже. А пока давай перейдем ко второй строчке.