Текст книги "Скрижаль последнего дня"

Автор книги: Джеймс Беккер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

76

Не веря своим ушам, Анджела и Бронсон обернулись и – хоть это казалось невозможным – увидели Бэверстока. В свете фонарей блеснул металлом направленный прямо на них ствол автоматического пистолета.

– Я думал, вы умерли, – все еще не веря в случившееся, пробормотал Бронсон.

– Так и было задумано. Мне очень жаль. – Судя по тону, каким произнес эти слова Бэверсток, он ни о чем ни капли не жалел. – Наверное, было бы лучше, если бы вы оба умерли там, в туннеле. И не пытайтесь ослепить меня своими фонарями. Направьте свет на скрижали, а то я быстро выпущу в одного из вас пулю.

Бронсон и Анджела покорно опустили фонари и осветили каменные плиты, две тысячи лет пролежавшие в скрытой полости внутри алтаря. В ярком свете два камня из дохристианской эпохи сверкали, словно металлические.

– Тони, ты же не можешь говорить серьезно, – возразила Анджела. – Ты что, действительно хочешь сказать, будто это те самые Скрижали Завета, которые Моисей получил от Бога на горе Синай? Ты правда веришь, что этот текст был написан рукой самого Господа?

– Конечно, нет. Не знаю, кто именно вырезал эти надписи, но определенно то был человек из плоти и крови. А вот во всем остальном я абсолютно серьезен. Не приходится сомневаться, что существовало нечто, именуемое Заветом Моисея, ведь евреи даже построили специальный Ковчег для его переноски. Ковчег исчез около 600 года до нашей эры, когда вавилоняне разрушили Первый Иерусалимский храм, но вот что касается Скрижалей, об их судьбе никаких преданий не сохранилось. Большинство археологов придерживаются точки зрения, что, когда вавилоняне разрушили Храм и разграбили его сокровища, то вместе с Ковчегом они унесли и Скрижали Завета. Однако никаких исторических свидетельств тому нет.

Бэверсток замолчал и горящими глазами уставился на две каменных плиты, прислоненные к круглому алтарю.

– И что же теперь? – спросила Анджела. – Мы должны передать их в музей для изучения, чтобы установить их подлинность.

Лица Бэверстока в темноте было практически не видно, но смешок прозвучал вполне отчетливо.

– Я, Анджела, придерживаюсь другого мнения. Я вовсе не горю желанием делиться славой. Серебряный Свиток ускользнул у меня из рук, но на сей раз я своего не упущу. Я заберу Скрижали с собой, а вы… вы умрете.

– Значит, ты готов убить двух человек только ради каких-то жалких пятнадцати минут славы? Как это печально, Тони.

– Нет, Анджела, не пятнадцать минут. Всю оставшуюся жизнь я буду купаться в лучах славы. А с вашей смертью в эту землю просто попадет еще немного крови – ничтожное количество в сравнении с теми тысячами галлонов, что пролились здесь за многие века.

Бэверсток внезапно направил луч фонаря прямо на них, так что Бронсон и Анджела на мгновение ослепли, а в следующую секунду Крис увидел, как обуянный жаждой славы маньяк прицеливается и готов выстрелить.

Бронсон среагировал мгновенно. Он швырнул свой фонарь прямо в Бэверстока. Луч света заплясал по каменистой почве и на мгновение дезориентировал противника. Одновременно Бронсон начал движение. Он шагнул в сторону, повалил Анджелу на землю, а сам бросился на противника.

Бэверсток ухитрился уклониться от летящего снаряда и снова направил ствол пистолета на Анджелу.

Но Бронсон уже налетел на него и в тот миг, когда Бэверсток нажимал на спусковой крючок, ударил его по правой руке. Пуля с визгом улетела в сторону древнего форта на самой вершине холма и, никому не причинив вреда, исчезла в ночи. Крис, потеряв равновесие, снова повернулся к противнику и попытался схватить его за другую руку. Бэверсток вильнул в сторону, отступил на пару шагов и направил на Бронсона одновременно луч фонаря и пистолет.

В течение, наверное, десятой доли секунды Бронсон буквально глядел в глаза смерти – вернее, в глаз, в черный зрачок автоматического пистолета, – но уже в следующее мгновение отпрыгнул в сторону и больно приземлился среди разбросанных всюду камней с острыми кромками.

Бэверсток начал поворачиваться, чтобы снова прицелиться и выстрелить, но внезапно все переменилось. Голова его качнулась вперед, руки опустились, пистолет и фонарик выпали и покатились по земле. Он схватился обеими руками за живот, поднял голову и закричал. Это был не просто крик, это был высокий, протяжный вопль, в котором слились воедино боль и отчаяние. Громким эхом он многократно отразился от окружающих скал.

Бронсон схватил выпавший во время приземления фонарик – к счастью, упал он недалеко и все еще работал – и посветил на своего противника. Глазам его предстало жуткое зрелище: заостренный кончик тонкого стального лезвия торчал из диафрагмы Бэверстока. В следующее мгновение Бронсон с ужасом увидел, как лезвие стало продвигаться вверх, и кровь потоком хлынула из расширяющейся раны. Непослушные пальцы Бэверстока безуспешно пытались остановить продвижение смертоносного клинка, и еще больше крови пролилось на землю, когда безжалостная сталь почти отделила пальцы от руки. Агонизирующие вопли усилились.

Происходившее прямо на глазах Бронсона было настолько необъяснимо, что несколько секунд он просто стоял на месте с широко разинутым от удивления ртом, но потом пришел в себя и кинулся к смертельно раненному Бэверстоку, но не успел.

Едва Бронсон сделал несколько шагов, как клинок вдруг дернулся вверх и исчез из виду. Вопли Бэверстока внезапно прекратились, и он безвольной куклой повалился на землю, один-единственный раз дернулся и затих. Позади него Бронсон разглядел неприятно знакомую фигуру Якуба. В правой руке кошмарный марокканец сжимал нож с очень длинным лезвием, с которого все еще стекала кровь Бэверстока. А за спиной Якуба в темноте зловещими тенями маячили двое его подельников, оба вооруженные пистолетами, и стволы их были направлены на Бронсона.

– Не люблю оставлять дела незаконченными, – коротко пояснил Якуб, присел на колени и вытер клинок о штаны Бэверстока. Потом спрятал нож под курткой и переложил пистолет в правую руку. – Я-то думал, мы прикончили его еще в водном туннеле. Эй, а ну, стой где стоишь, – махнув рукой, велел он Бронсону.

– Держись за моей спиной, – сказал Бронсон Анджеле, встал рядом и повернулся лицом к Якубу.

– Очень благородно, – хихикнул бандит. – Хотите принять на себя ее пулю? Пожалуйста! У меня их еще куча.

– Вы сказали, что отпустите нас, – посмотрел в глаза Якубу Бронсон. – Вам недостаточно Серебряного Свитка?

– Все верно. Но это было еще до того, как вы нашли эти камни. Я слышал, что вам говорил о них Бэверсток. Если вам действительно удалось обнаружить подлинный Завет Моисея, эта находка может полностью изменить весь расклад сил в арабо-израильском конфликте. Мои друзья в секторе Газа найдут наилучший способ ею воспользоваться.

– Скрижали должны попасть в музей, – яростно заявила Анджела. – Нельзя использовать в грязных политических играх такие древние и такие важные для истории реликвии.

Но Якуб только раздраженно взмахнул рукой с пистолетом.

– В этой стране все, любая мелочь, имеет отношение к политике, нравится вам это или нет. Древнее или современное – не имеет значения. Мы будем использовать в качестве оружия все, что только возможно. Так что теперь вы, наверное, понимаете, почему я не могу оставить вас в живых. Никто никогда не должен узнать, что эти каменные скрижали были найдены здесь, в Израиле. Но я буду милосердным: вы оба умрете быстро.

Он поднял пистолет и прицелился в Бронсона.

Но не успел Якуб нажать на спусковой крючок, как совсем рядом раздался негромкий хлопок и в ночное небо взвился чуть светящийся объект. По мере подъема он разгорался все ярче, и спустя несколько секунд половина неба уже полыхала ослепительно-белым пламенем, так что ночь моментально обратилась в день.

Пораженные внезапным зрелищем марокканские бандиты на мгновение застыли в неподвижности, словно обратились в камень.

А потом в безжалостном ослепляющем свете снижающейся осветительной ракеты возникли с полдюжины одетых во все черное, с раскрашенными в черные полосы лицами фигур. Они, словно призраки, выбравшиеся из самих глубин земли, появились менее чем в двадцати ярдах от места, где стоял Якуб, из-за низких каменных стен, протянувшихся по одну сторону от алтаря. Все были вооружены штурмовыми винтовками «Galil SAR» с укороченными стволами.

Якуб вышел из оцепенения и прокричал несколько слов по-арабски. Его подручные бросились на землю, укрылись за первыми попавшимися камнями и открыли огонь по «черным призракам». Секундная тишина сменилась канонадой выстрелов. Стороны поливали друг друга свинцовым градом, и буханье девятимиллиметровых полуавтоматических пистолетов марокканцев сливалось с сухими щелчками выстрелов из штурмовых винтовок калибра 5,56 миллиметра в настоящую какофонию.

В то самое мгновение, когда в небе взорвалась осветительная ракета, Бронсон схватил Анджелу за руку, они обогнули круглый алтарь и, скорчившись в три погибели, спрятались за ним. Мощные каменные стены алтаря должны были послужить им надежной защитой от шальных пуль.

– Ложись на землю! – прошипел Бронсон, когда пуля ударилась в каменный блок прямо над их головами, осыпав дождем каменной крошки и пыли.

Сам он рискнул на мгновение высунуться из-под защиты алтаря и оценить обстановку. Подельники Якуба притаились за одной из низких каменных стен, которых было множество в этой части крепости. Они продолжали яростно отстреливаться от людей в черном, но силы были явно неравны: нападавшие превосходили их числом и оружие у них было посерьезнее. Бронсон не сомневался, что исход схватки очевиден.

Вот один из одетых в черное спецназовцев предпринял обходной маневр, чтобы зайти к марокканцам с фланга. Он бросился в обход разрушенного древнего храма, используя для маскировки малейшие неровности рельефа и искусственные преграды. Секунд через двадцать он занял удобную позицию, с которой мог хорошо видеть якубовских бандитов и как следует в них прицелиться. Но только стрелять он не стал, а прокричал что-то по-арабски.

Услышав крик, оба бандита подскочили и, повернувшись, направили пистолеты на спецназовца. Это была их роковая ошибка. Штурмовая винтовка в руках человека в черном сухо затрещала, изрыгнув из себя менее чем за секунду с полдюжины пуль, и не успевших ничего предпринять марокканцев отбросило назад. Они рухнули на каменистую почву и затихли.

Спецназовец подбежал к поверженным противникам, наклонился, чтобы убедиться, что оба мертвы, потом выпрямился и оглянулся вокруг.

– Якуб! – внезапно подала голос Анджела. – Где этот чертов Якуб?

– Не знаю. Я не заметил, где он скрылся.

Бронсон осторожно высунулся из-за алтаря и посмотрел вперед, туда, откуда, как черти из-под земли, появились люди в черном. Потом он поглядел по сторонам, но высокого марокканца нигде не обнаружил.

Внезапно в нескольких футах позади Бронсона раздался пистолетный выстрел.

Стоявший футах в двадцати спецназовец, который только что прикончил двух бандитов, выронил винтовку, схватился двумя руками за грудь и повалился на спину. Буквально через секунду рядом с ним материализовалась высокая темная тень и подхватила с земли оброненное оружие. В это же мгновение осветительная ракета коротко мигнула и наконец погасла, погрузив вершину холма в кромешную тьму.

Бронсон вскочил и рывком поставил Анджелу на ноги.

– Это был Якуб, – негромко сказал он. – Он завладел штурмовой винтовкой. Нам пора убираться отсюда.

Но только они собрались бежать, как прямо над головами у них будто прогремел гром, потом раздалось громкое хлопанье, подул ураганный ветер, и абсолютную черноту ночного неба вдруг прорезал яркий сине-белый луч света.

Справившись с секундным замешательством, Бронсон и Анджела уже хотели бежать прочь, но, повернувшись, буквально наткнулись на Якуба. Его бельмо и искривленный в жуткой ухмылке рот удивительно отчетливо были видны в ярком свете ночного прожектора «Nightsun», установленного на зависшем над головами вертолете.

– Стойте спокойно, – прорычал Якуб и уткнул ствол пистолета Бронсону в живот. – Вы двое послужите мне пропуском отсюда. – Второй рукой, в которой он держал трофейную винтовку, Якуб махнул в сторону от каменного алтаря. – Поднимите руки и топайте туда. Оба.

– Анджела, держись от меня слева и чуть впереди, – шепнул Бронсон и сделал, как велел бандит.

Анджела покорно зашагала вперед, на лице ее застыла маска неприкрытого ужаса.

– Шевелитесь! – рявкнул Якуб и больно подтолкнул Бронсона, уперев ему в спину дуло пистолета.

Именно этого Бронсон и хотел добиться, именно поэтому и велел Анджеле держаться впереди.

Он сделал еще пару шагов, глубоко вдохнул и, вытянув пальцы левой руки, ребром ладони нанес резкий удар назад и вниз, вложив в него всю силу. Удар пришелся в левое предплечье Якуба, рука его – и, соответственно, зажатый в ней пистолет – дернулась вправо, в противоположную сторону от Анджелы.

Дальнейшее зависело только от расторопности Бронсона. Он повернулся против часовой стрелки и, продолжая движение, левой рукой еще дальше оттолкнул в сторону пистолет Якуба, правой же, сжатой в кулак, от души врезал бандиту по физиономии. Якуб с трудом удержался на ногах и, отчаянно размахивая руками, попытался снова прицелиться в противника.

Но Бронсон еще не закончил. Он сделал маленький шажок к Якубу и с левой нанес мощнейший удар в лицо. Кулак впечатался прямо в переносицу; хрупкие носовые кости раздробились, и их осколки проникли глубоко в мозг Якуба. Удар получился смертельным. Марокканец отлетел на пару метров и рухнул на спину. Конечности его подергивались, все тело начали сотрясать судороги. Мозг умирал.

Бронсон схватил пистолет, который бандит выронил при падении, прицелился и дважды выстрелил с близкого расстояния в грудь умирающего. Конвульсии прекратились, тело Якуба в последний раз пронзила судорога, и вот он затих навсегда.

Несколько секунд, еще не осознав до конца, что произошло, Анджела и Бронсон смотрели на неподвижное тело человека, который причинил им столько страданий.

Затем они повернулись и увидели, что всего футах в десяти стоят трое спецназовцев в черном и держат их на прицеле штурмовых винтовок. Один из них повелительно махнул рукой Бронсону. Тот опустил глаза, увидел, что до сих пор сжимает пистолет Якуба, и отшвырнул его в сторону. Они с Анджелой подняли руки вверх, показывая, что готовы сдаться. Бронсон понятия не имел, кто были эти люди, хотя и мог предположить. Очевидно, они не являлись друзьями Якуба, и, по крайней мере, возможно было, что они находятся на одной стороне. В любом случае Бронсон понимал, что противопоставить что-либо трем направленным на них штурмовым винтовкам он не сможет.

Один из людей в черном что-то отрывисто скомандовал – Бронсону показалось, что на иврите, – и его коллега, шагнув вперед, сноровисто сковал сзади руки Бронсону и Анджеле наручниками. Потом он так же быстро обыскал их в поисках спрятанного оружия и, удовлетворившись осмотром, отошел в сторону. И сразу же висевшее в воздухе напряжение заметно ослабло.

С безошибочно узнаваемым грохотом и ревом в каких-то пятидесяти ярдах от группы людей на небольшом участке относительно ровной поверхности приземлился вертолет. Вращающиеся лопасти подняли в воздух над холмом огромную тучу пыли, мелких камешков и всякого мусора. Бронсон и Анджела отвернулись и прикрыли глаза.

После того как вертолет коснулся колесами земли, рев двигателей утих, а облако поднятой пыли чуть рассосалось, Бронсон повернулся и посмотрел в сторону приземлившейся машины. Вертолет – громоздкая черная тень – был едва виден на фоне чуть более черного ночного неба; на бортах его горели навигационные огни и проблесковые маяки. В свете фонарей, которые держали окружавшие их люди в черном, Бронсон увидел, как от вертолета к ним медленно направляются двое мужчин.

Вновь прибывшие остановились прямо перед пленниками, и те увидели их лица. Анджела от удивления даже открыла рот.

– Йосеф! – воскликнула она. – Что ты здесь делаешь?

Йосеф Бен Халеви улыбнулся одними губами.

– Я бы мог задать тебе тот же вопрос. Что это ты со своим бывшим мужем разыскиваешь в одном из самых значимых древних поселений на территории Израиля, да еще и глубокой ночью? – Он снова улыбнулся и закончил: – Впрочем, пожалуй, я уже знаю ответ.

Он наклонился к своему товарищу и прошептал ему на ухо пару слов. Тот кивнул, махнул рукой, и один из стороживших Бронсона и Анджелу спецназовцев снял с них наручники.

– Откуда вы? – обратился ко второму пассажиру вертолета Бронсон. – «Шин Бет»?[38]38
  «Шин Бет» (Служба безопасности) – одна из израильских спецслужб, отвечающая за внутреннюю безопасность.


[Закрыть] «МОССАД»?

Тот промолчал, а через пару секунд к нему повернулся Бен Халеви и сказал:

– Мы только что видели, как Бронсон на глазах у полудюжины свидетелей убил человека. Узнает он или нет, кто вы такой и на кого работаете, на самом деле не имеет значения.

– Да, пожалуй, вы правы. Ну что ж, Бронсон, давайте знакомиться. Меня зовут Леви Барак. Я старший офицер «МОССАДа».

Бронсон кивнул на стоящих в нескольких метрах от них людей в черном.

– А они из ЦАХАЛ?[39]39
  ЦАХАЛ – аббревиатура названия Армии Израиля на иврите.


[Закрыть]

Барак отрицательно качнул головой:

– Не совсем. Они служат в «Сайерет Маткаль». Это подразделение для проведения спецопераций, находящееся в ведении руководства армейской разведки. В его задачи входит разведка, в том числе и за рубежом, а также контртеррористическая деятельность. Что-то наподобие вашей SAS.[40]40
  SAS (Special Air Service, Особая воздушная служба) – подразделение спецназа вооруженных сил Великобритании. Действует в интересах внешней разведки MI6.


[Закрыть]

– Я слышал о таком, – сказал Бронсон. – Это его люди участвовали в операции «Энтеббе»? Когда боевики из Организации освобождения Палестины захватили самолет «Эйр Франс» и заставили его приземлиться в Уганде?

Барак кивнул:

– Это была выдающаяся операция. Однако мы прибыли сюда не для того, чтобы обсуждать давние военные дела. Необходимо определиться, что делать с вами и Анджелой Льюис.

– И что делать с вашей находкой, – вставил Бен Халеви. – Где реликвии?

– Каменные скрижали стоят, прислоненные к стенке вон того круглого алтаря, – показала Анджела. – Но вот где Серебряный Свиток, сказать вам не могу. Этот человек, которого убил Крис, забрал его у нас в туннеле.

Леви Барак отдал команду, двое спецназовцев направились к каменному алтарю, забрали плиты с надписями и, вернувшись, осторожно прислонили их к невысокой стене возле того места, где стоял Бен Халеви.

Ученый тут же склонился над реликвиями и, в то время как Барак освещал скрижали фонарем, осторожно, чуть ли не с любовью, водил по ним кончиками пальцев, будто ласкал буквы, вырезанные бог весть сколько веков назад.

– Древний арамейский, – пробормотал он и выпрямился.

– Это именно то, что вы предполагали? – спросил Леви Барак.

Бен Халеви задумчиво покачал головой:

– Пока с уверенностью говорить слишком рано, но, по мне, так очень похоже.

– Я тоже так считаю, – встряла Анджела. – Ты же имеешь в виду Декалог, да? Подлинный Завет? Те, вторые каменные скрижали, которые Моисей принес с горы Синай?

Йосеф Бен Халеви задумчиво кивнул, не в силах отвести взгляд от бесценных реликвий.

– Ну ладно, вернемся к прозе жизни, – отрывисто произнес Леви Барак и посмотрел на Бронсона. – Вы только что убили человека, – без обиняков заявил он, – и как офицер полиции должны понимать, что это значит.

– Это была самооборона, – горячо воскликнула Анджела. – Если бы вы видели, как все произошло, вы бы не сомневались.

– Да я-то видел, но есть одна проблема. Сотрудники «Сайерет Маткаль» состоят на действительной военной службе в Вооруженных Силах Израиля и имеют законное право носить оружие и использовать его. Этот человек, – он небрежно махнул рукой в сторону тела Якуба, – был застрелен из пистолета, но не того типа, которым вооружены мы. – Барак повернулся и, подозвав к себе одного из спецназовцев, приказал: – Дай мне свое оружие.

Тот секунду поколебался, но потом расстегнул кобуру на липучке и протянул моссадовцу пистолет.

– Это, – объяснил Барак, – девятимиллиметровый пистолет SP-21 производства «Израиль уэпонз индастриз». Одной из характерных его особенностей является полигональная нарезка ствола. А это, – он показал на пистолет, который бросил на землю Бронсон, – чешский CZ-75 со стандартной нарезкой. Когда мы будем проводить вскрытие тела, то найдем в нем одну, а может, две деформированные девятимиллиметровые пули. По отметкам на них можно будет совершенно четко определить страну-производителя и марку пистолета, из которого был убит этот человек. Таким образом, патологоанатом сразу поймет, что застрелил его кто-то другой, а не один из направленных мной сюда людей. Вот такая у нас возникает проблема.

Неожиданно Барак подошел к трупу Якуба, резким движением вскинул руку с пистолетом и выстрелил в грудь мертвеца. Тело вздрогнуло и снова замерло в неподвижности.

Потом он спокойно вернулся и отдал пистолет бойцу «Сайерет Маткаль».

– Теперь, – прокомментировал Барак, – патологоанатом обнаружит в теле убитого пулю, выпущенную из SP-21, и придет к надлежащему заключению.

– Но как же с двумя другими пулями? – спросил Бронсон.

– Думаю, вскрытие установит, что они прошли навылет, а найти их мы не сумели. А сейчас, – продолжил Барак, – вам пора. Нам еще нужно будет успеть здесь все подчистить, пока с утра не начнут прибывать толпы туристов. Кроме того, мы еще должны найти, где этот одноглазый ублюдок спрятал Серебряный Свиток.

Спустя три минуты Бронсон и Анджела сидели у открытой боковой двери набирающего высоту вертолета и смотрели на удаляющуюся древнюю крепость Хар-Мегиддо. По ее территории, словно муравьи, носились люди в черном; они устанавливали на вершине холма многочисленные прожектора, чтобы в считаные минуты можно было приступить к поиску Серебряного Свитка.