Текст книги "Скрижаль последнего дня"

Автор книги: Джеймс Беккер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

77

Лучи восходящего солнца только-только коснулись крыш и заглянули в окна верхних этажей окружающих зданий, окрашивая белый камень стен в серебристый цвет, когда Бронсон остановил взятый напрокат автомобиль на стоянке возле автобусной станции рядом с мечетью Сулеймана, на самой границе мусульманского квартала Старого города Иерусалима.

Бронсон и Анджела вышли из машины и направились на юго-запад, к Дамасским воротам. Со времени памятного происшествия в древнем городе Хар-Мегиддо прошло уже три дня, и на сегодняшний вечер у них были зарезервированы места на самолет, вылетающий из аэропорта Бен-Гурион в Лондон, – маленькая любезность, оказанная «МОССАДом». Большую часть времени из этих трех дней они провели в комнате для допросов в ничем не приметном с виду здании в Иерусалиме и подробно рассказывали обо всех событиях, начиная с того дня, когда Бронсон получил приказ вылететь в Марокко для расследования гибели О'Конноров. Казалось, с тех пор прошло уже много недель. В конце концов Леви Барак и Йосеф Бен Халеви решили, что больше ничего полезного они от англичан не услышат, а Барак намекнул, что для всех заинтересованных сторон будет лучше всего, если Бронсон и Анджела как можно скорее покинут Израиль.

И в последний день своего пребывания в этой стране они решили пройтись по Старому городу Иерусалима. Когда Бронсон и Анджела перешли улицу и двинулись вдоль массивной городской стены, Бронсон оглянулся.

– Они по-прежнему следуют за нами? – спросила Анджела и взяла его за руку.

– Да. Два серых человека в серых костюмах.

Леви Барак ясно дал понять, что до отлета англичане могут быть совершенно свободны, могут идти куда захотят, но настоял на том, что они будут находиться под постоянным присмотром. Впрочем, и Бронсон и Анджела быстро привыкли к двум повсюду следующим за ними безмолвным теням.

Туристов еще не было видно, да и местных жителей они повстречали всего несколько человек. Воздух был приятно теплым, но небо, окрашенное в розовый и бирюзовый цвета, предвещало днем палящий зной.

– Можно подумать, что город принадлежит только нам одним, – с чувством произнесла Анджела.

Ощущение мира и покоя длилось до тех пор, пока они не вышли на площадь перед Дамасскими воротами.

Несмотря на столь ранний час, толпы людей уже бродили вокруг расставленных среди величественных пальмовых деревьев десятков временных торговых палаток. Большинство из них представляли собой просто маленькие тележки с зонтиками, которые должны были укрыть продавца и его товар от солнца. Анджела и Бронсон прошли мимо одетых в традиционные расшитые платья пожилых женщин, возле которых стояли открытые мешки, полные гороха на продажу. В воздухе витал сильный запах свежей мяты. В нескольких местах Бронсон заметил цветные постеры с изображением симпатичных молодых людей. Постеры лежали прямо на земле, словно коврики для молитвы.

– Арабские поп-звезды, – ответила Анджела на не высказанный вслух вопрос.

Они спустились по каменной лестнице, ступени которой были вытерты за бесчисленные годы миллионами ног, прошли через выразительную арку, увенчанную башенками, и оказались на местном суке, или базаре, Хан эз-Зеид, шумном, суетливом, находящемся в постоянном движении. Это было царство узких, мощенных булыжником улочек; многочисленных кофеен, в которых собирались пообщаться местные жители, а между разговорами играли в карты и курили кальян; сапожников, портных и торговцев специями; палаток, в которых были выставлены на продажу сверкающие ткани всевозможных расцветок; ящиков с овощами и торговцев, окруженных свисающими с крюков мясными тушами. А вот серьезные мужчины горстями бросают бараний горох в огромные котлы с кипящим маслом – они готовят фалафель.[41]41
  Фалафель – шарики из нута (бараньего гороха), жаренные во фритюре.


[Закрыть] Национальная арабская музыка (очень неблагозвучная, на слух Бронсона) гремела из раздолбанных транзисторных радиоприемников и случайно затесавшегося среди них геттобластера,[42]42
  Геттобластер (он же бумбокс) – переносной стереомагнитофон с радиоприемником, CD-проигрывателем и большими динамиками.


[Закрыть] почти полностью перекрывая крики нахваливающих свой товар продавцов и ни на секунду не прекращающийся гул голосов: продавцы и покупатели шумно обсуждали качество товаров и спорили по поводу цены.

Они свернули налево на Виа Долороза,[43]43
  Виа Долороза (лат. Via Dolorosa, «Путь Скорби») – улица в Старом городе Иерусалима, по которой, как считается, пролегал путь Иисуса Христа к месту распятия. На Виа Долороза находятся девять из четырнадцати остановок Крестного пути Христа.


[Закрыть] и гомон базара остался позади. Бронсон взял Анджелу за руку.

– Ну что же, пожалуй, можно сказать, что мы кое-чего достигли.

– Ты абсолютно прав, – ответила Анджела. – Прошедшая неделя действительно была очень удачной для археологии в целом и иудейской археологии в частности. Практически не пошевелив пальцем, если не считать привлечения отряда спецназа и небольшого отряда сопровождения, израильтяне заполучили легендарный Серебряный Свиток. Это значит, что, если действительно где-то в пустыне спрятаны неизвестные иудейские сокровища, теперь их обнаружат археологи Израиля, и это, я считаю, правильно. Надо только не забывать, что приступить к поискам они смогут не скоро. Для начала придется тщательно законсервировать свиток, а потом придумать наилучший способ, как его развернуть, не повредив, и прочитать текст.

– Будем надеяться, что к этому делу не привлекут «специалистов» из Манчестера, которые разрезали Медный Свиток.

– Думаю, такое вряд ли повторится. Серебро – а я предполагаю, что свиток на самом деле сделан из серебра, – гораздо более упругий материал по сравнению с медью. А от того, что он пролежал последние две тысячи лет в чистой воде, серебро могло разве что немного потускнеть. Есть даже вероятность, что, когда свиток развернут, надпись окажется практически в таком виде, в каком была, когда ее наносили. Однако это уже совсем оптимистичное предположение.

Помолчав, Бронсон задал вопрос, который больше всего беспокоил его все последние дни:

– А эти каменные плиты? Ты действительно считаешь, что это Скрижали Завета? Ты веришь, что Бэверсток был прав?

Анджела покачала головой:

– Я ведь ученый. Это значит, что я должна скептически относиться к подобным вещам. Но если честно, то я не знаю, – уточнила она. – Правда не знаю. Если судить по тем описаниям Декалога, что приведены в Библии, то, что мы нашли нечто, очень похоже на Скрижали Моисея. Но это еще ничего не доказывает. Ряд специалистов полагает, что да – в Библии содержится подробное описание Скрижалей, однако на деле все может быть совсем наоборот. Эти каменные плиты могли изготовить таким образом, чтобы они точно соответствовали библейскому описанию. Иными словами, их могли сделать специально, чтобы придать материальный вес устным библейским преданиям, чтобы дать вечным скитальцам евреям нечто вещественное, во что можно верить.

Но какая-то часть меня – хоть и совсем небольшая – считает, что Бэверсток мог быть и прав. Было в этих двух каменных плитах что-то жутковатое, иномирное, я бы сказала. Например, тот факт, что на них будто бы не было ни единой пылинки, хотя в самой полости, из которой мы их вытащили, пыли было полным-полно. И еще – помнишь? – как они буквально засияли, когда мы осветили их фонариками. – Анджела содрогнулась. – Так непохоже на обычную меня, да, Крис?

– Как ты думаешь, что станут делать с ними израильтяне? – спросил Бронсон. Они как раз повернули направо, в сторону Котель Плаза и Стены Плача.

– Их, конечно же, будут беречь как зеницу ока. После того как нас перестали пытать расспросами, мне удалось переброситься парой слов с Йосефом Бен Халеви. Я задала ему тот же самый вопрос, что и ты мне сейчас, и ответ его оказался весьма интересным. Он сказал, что они уже провели огромную работу: сделали сотни фотоснимков и провели самые разнообразные исследования, например, изучали патину на плитах или определяли, каким способом были начертаны буквы – все для того, чтобы установить возраст находок. А потом он сообщил мне, что получил четкое указание – причем у него был при этом такой многозначительный вид, что я догадалась: приказ исходит из самых верхов кнессета, – ни в коем случае не выставлять Скрижали на обозрение и не заикаться об их существовании. В противном случае возможны непредвиденные политические последствия.

– Так как же они собираются с ними поступить? – повторил вопрос Бронсон.

– Йосеф сказал, что они вернутся туда, где и должны по праву находиться.

– Что? Обратно в тот алтарь в Хар-Мегиддо?

Анджела замотала головой, а потом показала рукой вперед, в направлении Котель Плаза.

– Это Стена Плача. А знаешь, почему она так называется?

– Понятия не имею.

– Происхождение названия довольно незамысловатое. Начиная с 70 года, когда римляне разрушили Второй Храм, и до раннего византийского периода евреям было запрещено даже показываться в Иерусалиме. Но и после им было позволено лишь раз в год, в годовщину разрушения Храма, приходить к Западной Стене. Евреи прислонялись к ней и оплакивали потерю своего священного Храма. Отсюда и пошло название Стена Плача.

Бронсон окинул взглядом массивное сооружение на противоположной стороне площади.

– Но ведь, насколько я понимаю, Стена никогда не являлась частью собственно Храма? – спросил он. – Это была просто подпорная стена, предназначенная для того, чтобы удерживать земляной холм, на котором некогда стоял Храм. Почему же евреи так ее почитают?

– Ты совершенно прав: она не имеет прямого отношения ко Второму Храму. Но ортодоксальные евреи верят, что в том месте, где когда-то находился Храм, до сих пор проявляет себя Божественная Сущность – то, что они называют Шехина. Когда Храм строился, его Святая Святых, помещение, предназначенное для хранения Ковчега Завета, была размещена в западной части. В этом месте, несмотря на то что Храм был разрушен, и присутствует незримо Шехина. Всем евреям их законами строго-настрого запрещается подниматься на саму Храмовую гору, туда, где когда-то располагался Изначальный Храм. Так что эта Стена – максимально близкое к святыне и доступное для посещения место. Поэтому она и имеет для них такое значение.

– И?..

– И, следовательно, если Ковчег Завета, как считается, хранился где-то по ту сторону Западной Стены, то это же будет и наиболее подходящее место для хранения и самого Завета.

Они направились к северной стороне площади Котель Плаза, к входу в Фонд наследия Стены Плача, откуда начинаются организованные экскурсии в проходящие под Стеной подземные туннели.

– Странно, – проронила Анджела.

Ворота были заперты, а поперек них висела большая табличка, извещающая, что выставка и туннель закрыты для посещения из-за угрозы возможного проседания грунта.

Она прошла вперед и заглянула в царящую за воротами темноту. Постояв там немного, вернулась к Бронсону, и он заметил на лице Анджелы чуть заметную, но довольную улыбку.

– Что там такое? – спросил он.

– Внутри горит свет, и я заметила, как там суетятся люди. Было бы крайне удивительно, если бы в туннеле Котель случилось проседание. Он сложен из действительно гигантских камней – самый массивный имеет вес около шестисот тонн, – и покоятся они на монолитных коренных породах. У меня уже возникли подозрения, когда я увидела, что туннель закрыт, ну а то, что там ходят какие-то люди, для меня является веским доказательством. Израильтяне собираются вернуть Скрижали Моисея на их законное место, в своего рода потайное святилище за Стеной Плача, насколько возможно ближе к тому месту, где некогда находилась Святая Святых Второго Храма. Так что теперь, когда набожные евреи будут приходить помолиться возле Стены, они впервые за последние две тысячи лет окажутся совсем рядом со Скрижалями Завета.

Бронсон несколько секунд смотрел на закрытые ворота, а потом задумчиво кивнул:

– Да, в этом есть смысл.

Они повернулись и пошли назад к машине. Бронсон оглянулся и увидел, что их сопровождающие по-прежнему топают позади.

– Знаешь, а ты ведь так и не ответила на мой вопрос.

– Какой? – недоуменно спросила Анджела.

– Который я задал тебе в вертолете, когда мы летели из Хар-Мегиддо. Я тогда предложил тебе стать партнерами. Мы, кажется, становимся большими доками по части поиска потерянных реликвий.

Анджела кивнула и рассмеялась:

– А ты не задумывался над тем, что каждый раз, когда кто-то вытаскивал пушку, она, казалось, была нацелена прямо на нас?

– Ну да, – протянул Бронсон. – Тем не менее мы ведь остались живы, верно? – Он помолчал, а потом взглянул на Анджелу. – А если действительно я брошу службу в полиции, а ты уйдешь из музея и мы с тобой займемся поисками спрятанных сокровищ?

– Ты серьезно?

– Абсолютно. У нас с тобой отлично получается.

– А мы будем партнерами только в работе?

Бронсон тяжело вздохнул:

– Ты ведь знаешь ответ. Я хочу этого больше всего на свете.

Перед тем как что-то сказать, Анжела некоторое время внимательно смотрела на Бронсона, а потом с улыбкой предложила:

– Может, поговорим об этом за ленчем? Я приметила на Виа Долороза пристойный на вид ресторанчик.

– Блестящая идея, – согласился Бронсон.

Он взял Анджелу под руку, и они пошли по Чейн-стрит в направлении церкви Иоанна Крестителя и старого, измученного сердца этого древнейшего из городов.

Джеймс Беккер о присутствии прошлого в «Скрижалях Моисея»

История эта выдумана от начала и до конца, однако я старался, чтобы по возможности она базировалась на достоверных фактах. Все описанные в книге места существуют в реальности, и упоминания о большинстве событий, произошедших в первом веке нашей эры и о которых шла речь на этих страницах, можно встретить в исторических хрониках.

Масада

Падение крепости Масада я постарался описать настолько точно, насколько это вообще возможно, учитывая, что с тех пор прошло почти две тысячи лет. Осада завершилась именно так, как описано в этой книге: сикарии действительно совершили массовое самоубийство, лишь бы только не сдаваться в плен ненавистным римлянам. Две женщины сумели избежать гибели и позже поведали Иосифу Флавию о трагической развязке. Их рассказ, как непосредственных очевидцев трагедии, считается достоверным и подробным источником сведений о последних часах, предшествовавших падению крепости.

В период с 1963 по 1965 год в Масаде проводил раскопки израильский археолог Игаэль Ядин. Перед северным дворцом он нашел одиннадцать так называемых острака: небольших фрагментов керамики или камня. На одном из них удалось прочитать слова «бен Яир» – так звали лидера сикариев, – на всех остальных также были начертаны имена. Теперь уже никто не сможет сказать наверняка, но, по крайней мере, вполне возможно, это были имена тех десятерых избранных, которые казнили добровольно принявших смерть товарищей перед тем, как римляне взяли, наконец, крепость.

Туннель Езекии и Силоамский бассейн

Несмотря на то что туннель имеет возраст почти в три тысячи лет, он и по сей день остается шедевром инженерного искусства.

Иерусалим расположен на холме, благодаря чему его защитникам было довольно легко оборонять город. Но им приходилось сталкиваться с одной серьезной проблемой: основной источник водоснабжения находился в Кидронской долине, на некотором расстоянии от городских стен. Таким образом, долгая и решительная осада (а это был в те времена самый распространенный способ взятия большинства неприятельских укреплений) всегда заканчивалась сдачей города по той простой причине, что запасы воды в нем рано или поздно подходили к концу.

Около 700 года до нашей эры царь иудейский Езекия, очень обеспокоенный тем, что ассирийское войско под предводительством Сеннахериба осадит Иерусалим, пришел к заключению, что вопрос с бесперебойным водоснабжением города надо как-то решать. Необходимо, правда, отметить, что некоторые ученые сейчас сомневаются, действительно ли царь заслуживает приписываемой ему славы.

В 1838 году американский ученый по имени Эдвард Робинсон открыл туннель, который впоследствии стал известен как Туннель Езекии. Еще его называют Силоамским туннелем, поскольку он идет от источника Гихон к Силоамскому бассейну. Очевидно, что туннель должен был играть роль акведука, водопровода для доставки воды в город. Он имеет более или менее форму буквы «S», в длину примерно треть мили и на всем протяжении имеет уклон примерно один градус, чтобы вода гарантированно текла в нужном направлении.

Строительство туннеля должно было быть очень серьезным предприятием, если принять во внимание, какими инструментами (насколько известно) пользовались в то время местные жители. Современные теории гласят, что на самом деле туннель был на большей своей части образован естественной пещерой, стены которой просто слегка расширили. Возле одного из выходов обнаружили надпись, гласящую, что строительство вели две группы рабочих, и они пробивались с противоположных сторон навстречу друг другу. Сам источник Гихон был после этого замурован снаружи, а воды его теперь потекли по туннелю внутрь городских стен. История эта больше похожа на легенду и примерно соответствует тому, о чем рассказывается в Библии.

Но в 1867 году офицер британской армии Чарльз Уоррен, проводивший исследования Туннеля Езекии, наткнулся на другое, значительно более древнее сооружение. Впоследствии оно получило название «Шахта Уоррена». Оно состоит из системы туннелей, которые начинались внутри городских стен и заканчивались вертикальной шахтой прямо над Туннелем Езекии возле источника Гихон. Таким образом, горожане могли набирать воду в туннеле, не выходя за пределы городских стен. Определить точное время постройки Шахты Уоррена оказалось непросто, но большинство специалистов сходится во мнении, что она была сооружена приблизительно в десятом веке до нашей эры.

И как будто этого было недостаточно, несколько лет спустя, а именно в 1899 году, был обнаружен еще один, намного более древний туннель, который также шел прямиком от источника Гихон до Силоамского бассейна. Его называют Каналом среднего бронзового века, а время его постройки датируется приблизительно 800 годом до нашей эры, то есть почти четыре тысячелетия назад. Фактически он представлял собой прорытую в грунте глубокую канаву, которую затем перекрыли большими каменными плитами, а их, в свою очередь, присыпали листьями. Но водоток этот не был туннелем в буквальном смысле слова и потому, безусловно, являлся потенциальным слабым звеном в обороне города.

Таким образом, если судить по результатам проведенных на сегодняшний день исследований, не похоже, чтобы Езекию действительно посетило вдохновение создать подземный акведук. Нет, он просто увидел, что существовавшие в его время водотоки совершенно недейственны в случае осады города, и решил их усовершенствовать. Впрочем, нужно отдать ему должное: организовать такую работу было очень нелегко. На самом деле можно говорить, что названный его именем туннель стал просто большей и улучшенной версией Канала среднего бронзового века.

Кумран и Свитки Мертвого моря

Кумранское поселение расположилось на засушливом плато примерно в миле от северо-западного побережья Мертвого моря, рядом с израильским кибуцем Калия. Предположительно, первые строения в Кумране были возведены в начале первого столетия до нашей эры,[44]44
  Большинство источников относят возникновение кумранского поселения к последней четверти II века до н. э.


[Закрыть] а в 70 году нашей эры поселение было полностью разрушено Десятым римским легионом под командованием Тита Флавия.

Согласно общепринятому мнению, Свитки Мертвого моря были обнаружены совершенно случайно юным козопасом-бедуином по имени Мухаммед Ахмад эль-Хамед по прозвищу эд-Диб, то есть Волк. В начале 1947 года он то ли зашел в одну из пещер возле Кумрана в поисках потерявшегося животного, то ли швырнул в пещеру камень, чтобы выгнать оттуда козу; так или иначе, он услышал, как там что-то разбилось. В результате он нашел несколько очень старых глиняных кувшинов, в которых оказались древние свитки, обмотанные льняной тканью.

Когда эль-Хамед и его приятель-бедуин сообразили, что свитки очень старые и, возможно, имеют большую цену, они взяли еще несколько (по мнению большинства исследователей, первоначально из пещеры были вынесены только три свитка) и предложили купить их торговцу антиквариатом в Вифлееме, однако тот наотрез отказался, решив, что парни могли просто стащить свитки из синагоги. В дальнейшем эти свитки прошли через несколько рук, в том числе побывали и у некоего торговца древностями Халила Искандера Шахина, больше известного как Кандо. Очевидно, Кандо упросил юных бедуинов принести ему больше свитков, или, возможно, он самолично отправился в Кумран и взял еще несколько – так или иначе, в итоге у Шахина во владении оказалось по меньшей мере четыре старинных свитка.

Пока Кандо искал покупателей на реликвии, он вручил их на хранение человеку по имени Георг Ишайя, прихожанину Сирийской православной церкви. Поняв, какие ценные предметы попали к нему в руки, Ишайя отнес парочку свитков в сирийский православный монастырь Святого Марка в Иерусалиме, чтобы попытаться определить их возможную стоимость. Мар Атанасий Иешуа Самуэль, митрополит Палестины и Трансиордании (митрополит – церковный ранг, выше епископа и ниже патриарха, примерно эквивалентный архиепископу), слышал об этих свитках. Он провел их исследование, а потом ухитрился купить четыре штуки.

Тем временем у сомнительных торговцев ближневосточными древностями начали появляться все новые свитки из Кумрана. Три приобрел израильский археолог профессор Элеазар Сукеник. Вскоре после этого Сукеник услышал о тех свитках, которые достались Мар Самуэлю, и попытался их у него купить, но стороны не пришли к согласию.

Дальше свою лепту внес Джон Тревер. Он работал по найму в Американской школе восточных исследований (ASOR) и был заядлым фотолюбителем. Это его хобби сыграло важную роль в истории Свитков Мертвого моря. В феврале 1948 года он встретился с Мар Самуэлем и сфотографировал все принадлежавшие митрополиту свитки. За прошедшие со времени находки годы состояние реликвий постепенно ухудшалось, но в фотоальбоме Тревера исследователи до сих пор могут увидеть, как они выглядели шесть десятилетий назад. Сделанные им снимки значительно помогли ученым, изучавшим реликвии, в частности, дали возможность осуществить их перевод.

Начавшаяся в том же 1948 году арабо-израильская война вынудила перевезти свитки на сохранение в Бейрут. В то время никто из ученых понятия не имел, где были найдены реликвии, и, конечно, пытаться выяснить их происхождение в охватившем страну хаосе не представлялось возможным. И только в январе 1949 года наблюдатель Организации Объединенных Наций обнаружил наконец рядом с Кумраном пещеру, которая впоследствии стала известна как пещера номер 1.

Как только она была открыта, начались дальнейшие исследования, и вскоре в окрестностях древнего поселения обнаружили множество пещер. Свитки находили в одиннадцати из них. В самом же Кумране за все годы не было найдено ни одного свитка или хотя бы фрагмента.

Первую археологическую экспедицию в Кумран возглавил отец Ролан де Во из Библейской Школы в Иерусалиме. В 1949 году он начал раскопки в пещере номер 1, а спустя два года стал копать уже и в самом Кумране. Подход де Во к изучению находок оказался в корне неверным: он предположил, что авторами Свитков Мертвого моря являлись обитатели Кумрана, и использовал тексты для построения картины жизни кумранской общины того времени.

В результате получился классический порочный круг, и результат был совершенно предсказуем. Свитки содержали в большинстве своем религиозные тексты, так что де Во заключил, что обитатели Кумрана были членами религиозной секты, известной как ессеи. Соответственно, все обнаруженные им и его единомышленниками находки интерпретировались исключительно в данном ключе, хотя никаких фактов в поддержку этой гипотезы так и не было представлено. Так и получилось, что резервуар для хранения воды стал у него ритуальной иудейской купальней, и все в таком же духе, а те находки, которые противоречили раз выдвинутому предположению, просто игнорировались либо объявлялись позднейшими включениями.

Медный Свиток, содержащий перечень захороненных невообразимых сокровищ, конечно же, никак не увязывался с интерпретацией Кумрана как чисто религиозной общины, и потому де Во ничтоже сумняшеся объявил его мистификацией, чьим-то розыгрышем.

Медный Свиток

Медный Свиток и по сию пору остается одной из наиболее загадочных находок в истории ближневосточной археологии. Он был обнаружен в 1952 году Анри де Контенсоном в пещере номер 3 и совершенно не похож ни на одну другую реликвию – ничего подобного не находили нигде ни до того, ни после. Он традиционно включается в число Свитков Мертвого моря, хотя поводом для этого служит одна-единственная причина: то, что артефакт был найден в одной из кумранских пещер вместе с другими свитками. Во всех остальных отношениях (материал, из которого он сделан, содержание, язык надписи) он от них полностью отличается.

Свиток сделан из почти чистой меди (содержание ее составляет около 99 процентов), а изготовить его по тем временам было чрезвычайно непросто. Он имеет почти восемь футов в длину и является фактически просто описью с сухим перечислением мест, в которых спрятаны огромные сокровища. Язык, на котором написан текст Свитка, необычен. Это ранняя форма иврита, известная как «квадратный шрифт». Она, похоже, имеет некоторое лингвистическое родство с домишнаитским ивритом и даже с арамейским, однако ряд выражений может быть полностью понятен лишь людям, знакомым одновременно с арабским и аккадским языками. Одним словом, палеография (стиль письма) и орфография (правописание), характерные для текста Медного Свитка, не похожи ни на какие другие письменные памятники того времени – из Кумрана ли или откуда-то еще.

Другой особенностью является присутствие небольшого количества греческих букв, которые встречаются рядом с некоторыми упомянутыми в Свитке местами. Первые семь букв, как говорилось на страницах этой книги, образуют имя египетского фараона Эхнатона. Предположений было высказано множество, но пока никто не представил убедительного объяснения, что означает присутствие имени фараона в этом тексте.

Высказывалось также мнение, что в Медном Свитке имеется порядка тридцати ошибок – того рода, которые можно ожидать от переписчика, копирующего написанный на незнакомом ему языке документ. Это, разумеется, в том случае, если принять допущение, что содержание Свитка было скопировано с другого, возможно, более раннего источника. Но все это только догадки.

Указания на места, где спрятаны сокровища, перечисленные в Медном Свитке, с одной стороны, в высшей степени подробные, с другой – абсолютно бесполезные. Очень точно, к примеру, указана глубина, на которой зарыто золото, но вот для того чтобы определить конкретное место, где находится тайник, требуются исчерпывающие знания города и названий улиц, плюс к тому нужно обладать сведениями о землевладельцах, проживавших в Иудее первого века нашей эры. А знания эти, к сожалению, вот уже почти два тысячелетия как утрачены.

В целом большинство археологов склоняются к мнению, что Медный Свиток, похоже, является подлинным, а перечисленные в нем сокровища были спрятаны в Иудейской пустыне. Возможно даже, что один из упомянутых в списке предметов нашелся в 1988 году. Тогда в пещере недалеко от Кумрана обнаружили небольших размеров глиняный сосуд, в котором оказалось темное, со сладковатым запахом масло. Возможно, этот сосуд упоминается в перечне Медного Свитка – если следовать одной из интерпретаций текста.

Серебряный Свиток

Но, пожалуй, наиболее таинственной и интригующей во всем Медном Свитке является его последняя часть, в которой сообщается, что существовал еще один документ, и в нем как раз содержатся более подробные сведения о местах захоронения сокровищ. Документ этот также был спрятан. Вот что, согласно одному из переводов, говорится в этой загадочной части текста:

«Копию сего списка, все необходимые разъяснения, размеры и подробности о каждом из укрытых предметов найдешь в сухой подземной полости, что в гладкой скале к северу от Колита. Вход в нее обращен на север, и рядом с ней увидишь гробницы».

Этот другой документ – он получил название Серебряного Свитка – являлся одним из ряда сокровищ, которые, как утверждалось, были спрятаны в городе Колит. Однако точное место, где располагался этот город, остается неизвестным. Известна местность под названием Колит, лежащая к востоку от реки Иордан, но не существует никаких доказательств того, что именно о ней идет речь в Медном Свитке. Кроме этого Колита, на Ближнем Востоке известно еще лишь одно место с похожим названием: Келей Колит в Эфиопии, то есть слишком далеко от Иудеи, чтобы это было похоже на правду. Другим ключом может стать упоминание в тексте «гробниц рядом с полостью». Данный пассаж можно истолковать как указание на смотрящую на север пещеру, расположенную рядом с кладбищем. Однако надо признать, что толку от этого уточнения немного.

Но вот что важно: если мы признаем, что Медный Свиток действительно является перечнем спрятанных сокровищ, тогда и к упоминанию о Серебряном Свитке следует относиться со всей серьезностью, а стало быть, этот легендарный артефакт существовал на самом деле. Можно предположить, что авторы Медного Свитка точно знали, где спрятан Серебряный Свиток, – об этом свидетельствует имеющееся подробное (хотя и бессмысленное для нас) описание места, где он был захоронен. Правда, это отнюдь не означает, что реликвия до сих пор остается там.

Первый век нашей эры был для Иудеи настоящим смутным временем: постоянно то здесь, то там возникали стычки между отрядами иудейских повстанцев и римскими легионами. В подобной ситуации очень вероятно, что важные для страны и народа реликвии – а в их число, безусловно, входили и Медный, и Серебряный Свитки – могли перепрятать в более надежные схроны. Одним из них могли стать кумранские пещеры. Свитки Мертвого моря, два по крайней мере, сохранились там в целости и сохранности на протяжении почти двух тысяч лет. Вполне возможно, что другим схроном мог оказаться Эйн-Геди.

Эйн-Геди

Как рассказывается на страницах этой книги, оазис Эйн-Геди был одним из наиболее значительных поселений в Иудее первого века, помимо Иерусалима. Во время осады крепости Масада сикарии действительно совершили на оазис опустошительный налет – в точности как я его описал. С высокой долей вероятности можно предположить, что иудейские священники осознавали надвигающуюся угрозу Храму со стороны подступающих к Иерусалиму римских легионов и попытались переместить самые ценные сокровища в более надежное место. В таком случае Эйн-Геди вполне отвечал этим требованиям.

Если упоминаемые в книге реликвии (Медный Свиток, Серебряный Свиток и Моисеев Завет) действительно хранились в указанное время в Иерусалимском Храме, то не было бы ничего удивительного, если бы их для большей безопасности перенесли в оазис рядом с Мертвым морем. А сикарии в ходе налета, вероятно, хватали все, что только попадалось под руку.