Текст книги "Отвергнутая (ЛП)"

Автор книги: Джеймин Ив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Я простояла там по меньшей мере десять минут, не двигаясь, едва дыша и не теряя бдительности. Несмотря на то, что у меня не было полной связи с моим волком, к тому времени, как я закончила, я могла слышать пение птиц за много миль отсюда, сверчков и других насекомых поблизости, а также ручей, который протекал через дорогу от хижины.

Мои чувства были обострены как никогда, и я была почти уверена, что никто не подстерегает меня в засаде. По крайней мере, не возле моей хижины.

Я не расслаблялась, медленно продвигаясь вперед, стараясь ступать бесшумно – не самая легкая задача в лесу. Но я была достаточно близка к превращению, чтобы иметь в своем распоряжении грацию волка.

Избегая входной двери, я прокралась вдоль западной стены коттеджа к окну спальни. Может, я и была полной дурой, что не держала при себе наличные, но я не была полностью лишена мозгов или логики. Если бы кто-то затаился в засаде, чтобы напасть на меня, успешно скрывшись от моих органов чувств, он бы ожидал, что я войду через парадную дверь. Я предвидела это с самого начала, и окно спальни было моим запасным вариантом. Оно всегда было не заперто и хорошо смазано для бесшумного побега.

Эта часть моего плана сработала идеально, стекло бесшумно скользнуло вверх, и я снова замерла, осторожнее, чем когда-либо в жизни. В комнате не было ни запахов, ни движения. Больше не было биения сердца и ощущения прилива энергии. Перебросив ногу через подоконник, я почти бесшумно вошла внутрь. У меня неплохо получалось выполнять эту скрытную миссию.

Моя сумка всегда оставалась собранной. В ней были наличные, кое-какая одежда, а также еда и вода. В мгновение ока я закинула ее на спину и выскользнула в открытое окно.

Черт возьми, да! Я мысленно поздравила себя, когда рванула в лес, не беспокоясь о том, что произведу шум. Похоже, они еще не нашли мою хижину, и, возможно, еще был шанс сбежать.

Может быть, именно в этот момент я совершила свою первую ошибку: понадеялась и потеряла бдительность. Думала, что я такая умная, что унесу с собой деньги и сумку. Уже планировала, куда отправлюсь дальше, чтобы никогда больше не видеть Худ-Ривер.

Но сегодня я была не единственной, кто мчался по лесу. Кто-то ждал меня, только не там, где я ожидала. Хижина была слишком заметна, и эти ублюдки внушили мне ложное чувство безопасности, хотя внутри никого не было.

Но не стоило обольщаться, они ждали меня, и теперь мне предстояло сражаться за свою жизнь.

7

Зная, что я скорее умру, чем снова попаду в лапы стаи Торма – а кто, черт возьми, еще будет преследовать меня? – Я не замедлила шаг. Если эти ублюдки доберутся до меня, то, вероятно, последние десять лет, проведенные с ними, покажутся мне страной чудес. Я не могла этого допустить. Если понадобится, я буду сражаться насмерть, потому что я не собиралась возвращаться в Торму.

Моя волчица завертелась внутри, пытаясь вырваться на свободу, и, несмотря на невозможность перекинуться до наступления полнолуния, мне казалось, что ей действительно удастся заставить меня измениться. Лицо болело, будто челюсть менялась, зубы менялись в соответствии с изменением.

– Меееррааа, – раздался насмешливый голос справа от меня. Слева к нему присоединился еще один, оба они были знакомыми и пугающими.

Торин и Джексон. Будущие альфа и бета.

Конечно, Виктор послал бы их за мной – чем лучше оборотень знает запах и энергетику человека, тем легче его выследить. Я выросла с этими ублюдками, и они сразу почувствовали мою энергию. Но почему? Честно говоря, я не ожидала, что их вообще будет волновать мое отсутствие, но, видимо, Виктор не был готов выпустить ни одного из своих волков. Даже тех, кого он ненавидел.

– Или Люси? – добавил Торин, и его смех стал громче, чем раньше.

Грег сказал, что в кафе обо мне спрашивала какая-то женщина, но, очевидно, эти двое тоже были там. Скорее всего, это была Сисили… Тупая сучка никогда никуда не ходила без альфы и беты. Я точно знала, что мой босс не стал бы разглашать мою личную информацию чувакам, но женщине – это другое дело. Грег был человеком старой закалки.

И из-за этого меня могли просто убить.

Я набрала скорость, но не было никакой возможности обогнать оборотней полностью. Особенно если они набросятся на меня с кулаками.

– Давай, Мера. Стая скучает по тебе, – добавил Торин, перестав смеяться. – Отцу не нравится, когда члены его стаи уходят, не попрощавшись. Ты же знаешь это.

По сути, он бежал бок о бок со мной, и, несмотря на то, что шансы были не в мою пользу, я схватила клинок, который всегда лежал в сумке, готовясь к бою.

Кто-то схватил меня сзади, и я сильно ударилась о землю, ощутив на спине тяжесть волка. Черт! Развернувшись, я пнула меньшего волка, понимая, что это, должно быть, самка.

Она, не колеблясь, бросилась в атаку, и мне захотелось закричать, когда ее когти и зубы вонзились в мою кожу. Взмахнув клинком, я разрезала мех и задумалась, что это за сучка. Сисили еще не оборачивалась…

Мой клинок скользнул по густому меху, защищавшему ее шкуру, и она вцепилась мне в горло, но я успела зажать ей рот рукой, чтобы остановить. Это стоило мне кожи на руке, но, в отличие от горла, это меня не убьет.

Волчица была темно-серого цвета – цвет шерсти часто определял цвет меха, и я понятия не имела, кто в стае серый. Она тоже была среднего роста, с глубокими карими глазами.

– Отстань от меня, – прорычала я, и с неведомой силой мне удалось отбросить ее назад, чтобы подняться на ноги.

Земля была залита кровью, и даже в темнеющем небе я могла сказать, что это не просто несколько царапин. Сучка наткнулась на что-то важное; на что-то, о чем стоило бы побеспокоиться завтра, если я еще буду жива, чтобы беспокоиться.

Сильные руки обхватили меня, впиваясь в раны, которые я уже получила. Прежде чем Торин смог нанести мне еще один удар, я ударила его ножом прямо в грудь. Мой клинок не был сделан из серебра или какого-либо другого металла, на который плохо реагировала магия оборотней. По сути, это был складной нож среднего размера, который наносил минимальный урон. За исключением случаев, когда он вонзался в сердце. Упс.

Глаза Торина расширились, и он некоторое время смотрел на меня сверху вниз, словно не мог поверить в то, что я только что сделала.

– Каков отец, такова и дочь, – пробормотал он, прежде чем я вырвалась из его объятий, и он отшатнулся.

Джексон в мгновение ока оказался рядом со своим лучшим другом, его потемневший взгляд сверлил мое лицо.

– Ты заплатишь за это, Мера, – прорычал он, и его лицо уже начало меняться, пока он боролся со своим волком.

Я показала ему средний палец, потому что, по-видимому, в последнее время была лишена чувства самосохранения.

– Он от этого не умрет.

И он не умрет. На восстановление уйдет всего несколько дней, а до тех пор он будет в плохом состоянии. Сердечные мышцы выполняют большую работу в организме, и удар клинком в одну из них, даже для оборотня, никогда не приносил пользы.

– Защити его, – услышала я крик Джексона неизвестной волчице, а затем первый хруст костей подсказал мне, что он собирается перекинуться.

У меня был один шанс убежать, потому что, если он поймает меня в своем волчьем обличье, все будет кончено. Клинок все еще торчал из груди моего врага, и, решив, что без сумки я справлюсь быстрее, я побежала с пустыми руками. Ирония в том, что я думала, что сумка стоила риска быть обнаруженной, потому что в ней были все мои деньги. Теперь я знала, что было бы лучше, если бы я убежала прямо из закусочной и никогда не оглядывалась назад.

Мчась быстрее, чем когда-либо, я добралась до окраины города, готовая ринуться на улицы, все еще кишащие людьми. У волков было одно очень строгое правило, превыше всех остальных: никогда не позволять людям узнать о нашем существовании. Любой оборотень, замеченный на публике, имел кучу неприятностей со своим альфой, особенно в наш век телефонов и записывающих устройств.

Пребывание среди людей давало мне шанс на спасение, так как Джексону придется быть осторожным. Возможно, ему даже придется превратиться обратно и расхаживать голышом. Он заслужил такую карму, хотя самонадеянный ублюдок не станет беспокоиться о том, что он голый.

Честно говоря, ему не о чем было беспокоиться, но он мог бы, по крайней мере, проявить немного смирения.

Звуки приближающегося волка подтолкнули меня вперед, и я была уверена, что вот-вот доберусь до цели, когда Джексон схватил меня зубами за рубашку и дернул назад. Как, черт возьми, он оказался так близко? Этот преуспевающий ублюдок изменился за считанные секунды.

Люди были всего в нескольких десятках футов от меня, и я могла бы закричать, но если волк Джексона не под контролем, он убьет их всех. Я не могла этого сделать. Не с невинными людьми.

Я должна была смириться со своей судьбой.

Я пыталась освободиться, но была остановлена, когда он прыгнул мне на спину. Чувак был крупным мужчиной и еще большим волком. Из меня выбило воздух, и я попыталась ползти, хватая ртом воздух. Джексон соскользнул с меня, подтолкнув так, что я оказалась на спине, и, тяжело дыша, я уставилась на его полуночно-черного волка.

Клыки сверкнули перед моим лицом, когда он зарычал, и я поняла, что это мой последний миг на Земле. Как бы я ни пыталась сопротивляться, он был больше и сильнее, и я умирала от ран, покрывавших мое тело.

Прости, моя волчица.

Я хотела узнать ее получше, но этому не суждено было сбыться.

Может быть, в нашей следующей жизни.

Затем она взвыла, и долгий, отдающийся эхом стон наполнил мое тело, но изо рта не вырвалось ни звука. Джексон наклонился ближе, и как раз в тот момент, когда его челюсти сомкнулись на моем горле, я услышала крик у него за спиной. Это было похоже на голос Торина, но я не была уверена, потому что волк, державший мою жизнь в своих челюстях, вонзил зубы в кожу, и все потемнело.

8

В какой-то момент я смирилась с тем, что следующего дня не будет.

Я в последний раз видела рассвет.

Съела свое последнее тако.

Спела свою последнюю песню.

И хотя я не жалела о том, что бежала и пыталась улучшить свою жизнь, я была чертовски зла из-за смерти. Я, черт возьми, точно не заслуживала такой участи, особенно от рук ублюдков, которые с самого начала превратили мою жизнь в ад.

Но оказалось, что смерти я пока не очень-то нужна.

В лицо мне ударила струя воды, за которой последовала пощечина по моей ноющей щеке.

– Просыпайся, тупая сука, – прорычал голос совсем рядом.

По мере того, как я все больше осознавала происходящее, боль давала о себе знать. С моих губ сорвался стон, тихий и жалкий.

– Надо было оставить ее умирать, – проворчала та же женщина. – Бесполезная сука просто валяется в собственной грязи. Позор оборотням.

– Ну да, бревно в глазу не видно, – пробормотала я, слова были хриплыми и едва слышными. Мои глаза все еще были закрыты, но я почувствовала, что она приближается.

– Что, черт возьми, ты только что сказала?

Я заставила себя улыбнуться, хотя лицо, казалось, горело огнем.

– Я буду говорить медленнее. В… своем… глазу… бревна… не… видно…

В этот момент я едва могла вспомнить, что она сказала. Она как-то назвала меня… Никчемной…? Бесполезной?

– Ты только что назвала меня шлюхой? – огрызнулась она, и боль в моем боку усилилась. В этот момент я почувствовала, как ногти впились в меня из-за ее наполовину измененных рук.

– Точно, – пробормотала я невнятно. – Чуть не забыла. Но да, ты – чертова блядища, и надеюсь, что подхватишь герпес и умрешь от сифилиса после того, как у тебя отвалится член.

Она взревела так громко, что у меня заболели бы уши, если бы мне и так не было так больно, что небольшая боль в ухе не вызывала беспокойства. Ее хватка на мне усилилась, и я издала еще один слабый стон.

– Ты пожалеешь, что не умерла, когда убегала, – пробормотала она с ликованием в голосе. – Моя работа – сломить тебя, пока ты не начнешь молить о смерти, и тогда Виктор возьмет верх.

Теперь я знала, кто это: Глендра, пара альфы. Мама Торина, или, как мне нравилось ее называть, шлюха стаи.

Она была отвратительным оборотнем, которую я ненавидела годами. Она слишком часто вилась вокруг моего отца, как дурной запах, чтобы я могла подумать, что она была кем-то иным, кроме тех, кто жаждет внимания влиятельных мужчин. Она нуждалась в удовлетворении, и, несмотря на то, что у нее была настоящая пара, она, казалось, никогда не могла отвести свой блудливый взгляд. И часть меня все еще задавалась вопросом, не была ли она одной из причин, по которой мой отец напал на альфу. Я бы не удивилась, если бы такая сука, как она, намеренно разыграла драму, закончившуюся убийством.

Несмотря на боль и усталость, я воззвала к своей волчице, и она восстала во мне, как совершенная богиня духа, которой она и была. Теневой Зверь был нашим богом, скорее дьяволом, чем ангелом, и мне понадобится его несгибаемая сила, чтобы пройти через это.

Тьма должна была стать моим призванием, и я позволила ей заполнить меня, чтобы победить этого волка.

Резко наклонив голову вперед, я ударила ее по лицу, сбив с себя ее тощую задницу. Затем я нанесла удар двумя ногами, от которого она отлетела в сторону. Ее крик оборвал тяжелый удар. Она определенно ударилась обо что-то твердое. В этот момент мои глаза были достаточно открыты, чтобы увидеть, как она неподвижно откинулась на спину.

И я точно знала, где мы находимся: в пыточных камерах под главным домом стаи. Именно сюда отвели нас с мамой, когда папа напал на Виктора. Именно здесь нас подвергли «допросу», пока все не убедились, что мы понятия не имели о планах моего отца. В любом случае, это не имело огромного значения; к нам по-прежнему относились как к чертовым прокаженным.

Но, по крайней мере, с тех пор я хорошо ориентировалась здесь. Нет худа без добра?

Глендра оставила дверь в мою камеру открытой, и я воспользовалась возможностью, чтобы убраться оттуда к чертовой матери. Я бежала изо всех сил, радуясь приливу адреналина, зная, что, возможно, это единственное, что помогло мне выжить. Поднимаясь по лестнице так быстро, как только могла, я боролась с тошнотой и головокружением. У меня не было времени на то, чтобы прийти в себя от полученных травм; я должна была сначала добраться до безопасного места.

Снизу я услышала первый звук воя. Глендра звала других волков. Надеюсь, я буду быстрее их…

Добравшись до лестничной площадки первого этажа, я направилась по малолюдной тропинке к выходу, которым часто пользовалась, чтобы ускользнуть. Он находился в стороне от маленькой кухни, и, насколько мне известно, очень немногие знали о нем. Самое приятное в этом выходе было то, что он находился в непосредственной близости от леса.

К вою Глендры добавились новые звуки, голоса и запах волков со всех сторон, но я сосредоточилась и не оглядывалась. По какой-то причине я не умерла от нападения Джексона и не собиралась упускать этот второй шанс.

Когда я выскочила из незапертой задней двери, последние лучи лунного света осветили меня, и мой волк завыла у меня в груди. Было раннее утро накануне полнолуния, и это была лучшая новость, которую я могла получить. Это придало сил не только моему волку, но и остальной стае, которая, должно быть, спала, готовясь к завтрашнему солнцестоянию.

Это дало мне несколько дополнительных минут, а иногда оборотню этого было достаточно.

Пробегая по обледенелой лужайке, я не обращала внимания на резкие порывы ветра, обдувавшие мою обнаженную кожу. Одежда была порвана, но, к счастью, та же, в которой я была, когда на меня напали… почти неделю назад. Если судить по луне. Черт. Неужели я действительно так долго приходила в себя?

В доме стаи раздался вой, за которым последовал отчетливый звук перемещения волков в утреннем воздухе. Я набирала скорость, мои ноги едва касались земли, в то время как моя волчица держалась ближе к поверхности, чем я когда-либо чувствовала раньше, передавая мне свою силу, скорость и чутье.

Когда я добралась до леса, волнение моего волка возросло. Нам нравилось находиться в окружении природы, и это поможет скрыть наш след. Они, конечно, все равно учуют мой запах, но здесь были способы замедлить их.

Ныряя и уворачиваясь, я чуть не потеряла равновесие, когда у меня внезапно закружилась голова, но я держала себя в руках достаточно долго, чтобы добраться до широкого ручья. Без колебаний я нырнула в воду.

Ого. Было холодно. Ощущение такое, будто по мне ударили электрошоком, и это пробудило меня к жизни. Холод высосет из тебя жизнь и энергию, если ты позволишь.

Но я не была готова умереть сегодня.

Сильно брыкаясь, я выплыла на поверхность, хватая ртом воздух, когда головой вынырнула наружу. Волки, как правило, не были отличными пловцами. Плотность нашего звериного тела была волшебством, которое передалось нам в человеческом обличье, но я всегда любила плавать.

Мне также понравилось, что это маскировало мой запах, и очень немногие могли последовать за мной по течению. Преодолевая онемение в конечностях, я поплыла, стараясь как можно дольше оставаться под поверхностью. В этих пресных водах не водилось настоящих хищников, так что все, за чем мне приходилось следить, – это за мусором и стаей.

В какой-то момент меня понесло течением, и я воспользовалась моментом, чтобы расслабиться и восстановить силы. Прямо впереди был изгиб берега, и именно здесь я планировала выбраться наружу.

Однако я явно недооценила, насколько сильно мне было больно, потому что, когда я попыталась ухватиться за край берега, у меня просто не хватило сил, чтобы справиться с непрекращающимся подводным течением.

Моя борьба еще не закончилась, но, как бы я ни старалась, я продолжала терять сцепление с землей.

Затем мои пальцы обмякли, когда течение наконец оторвало меня от берега.

9

Как раз в тот момент, когда меня уже почти затянуло в темную воду, чья-то рука протянулась и обхватила мою, одним сильным рывком выдернув меня из воды. Оборотень прятался за длинными тростниками на берегу ручья, расположившись так, чтобы схватить меня.

И я была в полной заднице.

Если у меня не было сил вытащить себя из воды, то борьба будет пустой тратой времени. Но, черт возьми, если я не собиралась попробовать, как старый оборотень.

Я смогу отдохнуть, когда сдохну.

– Я так и знал, – прорычал знакомый голос. – Ты чертовски предсказуема, Солнышко.

Я вздрогнула, услышав это имя. Старое прозвище, которое не слышала с тех пор, как умер отец. Мера Каллахан было моим именем при рождении. Наше семейное имя означало «маленькая умница», и когда я родилась с копной рыжих волос, которые постепенно превратились в оттенок омбре на закате, мое прозвище стало «Солнышко».

Черт бы побрал Джексона за то, что он это запомнил. И почему, черт возьми, он выбрал момент именно сейчас, чтобы снова его использовать?

– Не называй меня так, – прошипела я, пытаясь вырвать свою руку, стоя перед ним, дрожа всем телом. – Ты не имеешь права.

В свете раннего утра я не могла ни услышать, ни учуять поблизости другого волка. Джексон использовал свои знания обо мне, чтобы проследить мой путь, но никто другой не мог воспользоваться этим преимуществом. Возможно, еще был шанс спастись.

– Никто не ожидает, что волк бросится в воду, – продолжил он низким рокочущим голосом, выражение его лица было скрыто тенями, отбрасываемыми ближайшими деревьями. – Но ты всегда была другой. Тебе всегда приходилось стоять особняком и заставлять всех нас обращать на тебя внимание.

Я скрестила руки на груди, потому что от холодного воздуха, обдувавшего мою мокрую одежду, мои соски приветствовали весь мир, и мне бы не хотелось, чтобы этот вероломный мудак подумал, что это имеет к нему какое-то отношение.

– Я не сделала ничего, чтобы выделиться, – ответила я, и мой голос был таким же холодным и безжизненным, как и то, что сейчас ощущало мое сердце. – Я всегда пряталась, скрывалась от мира и подавляла свой блеск, чтобы не обидеть вас всех. Вы решили держать меня рядом, чтобы пытать. Ты решил преследовать меня, следить за мной и сделать меня значимой. Я бы ничего так не хотела, как забыть о твоем существовании.

А еще лучше, если бы они в буквальном смысле перестали существовать.

Джексон отпустил меня, и я потерла запястье, хотя оно не причиняло особой боли. Он кружил вокруг меня, как охотник, выслеживающий добычу, но независимо от того, убивало это меня или нет, я перестала быть слабой.

– Почему я жива? – прямо спросила я. – Ты разорвал мне горло.

Из всех оборотней, пытавшихся убить меня, больше всего меня задело то, что это был он.

Он сделал паузу, и свет упал на его черты, подчеркнув странное выражение его лица.

– Я бы никогда не убил тебя, Солнышко. – Он вздохнул, внезапно приняв измученный вид. – Лейс, оборотень из соседнего города, учуяла твой запах, когда проходила мимо. Мы уже отправили уведомление о твоем исчезновении, и она позвонила нам. Я постарался вырубить тебя и сделать так, чтобы все выглядело хуже, чем было на самом деле, чтобы она не сомневалась в нашей силе. Мы доставили тебя сюда как можно скорее, чтобы ты подлечилась.

Лейс была той сучкой, которая напала на меня.

Я фыркнула.

– Если ты хотел, чтобы я исцелилась, тогда какого черта я проснулась сегодня ночью с Глендрой в камере, с когтями в теле и жаждой убийства в глазах?

Его лицо изменилось, брови потемнели, а глаза наполнились гневом.

– Этого не должно было случиться! Она немного расстроена из-за Торина. Ему было намного хуже, чем тебе, и он все еще не пришел в себя. Альфа пытается ускорить превращение, чтобы помочь процессу заживления.

Выражение моего лица не изменилось. Неужели они ожидали, что я буду чувствовать себя неловко, защищаясь? Лучше не ждать, затаив дыхание, пока это произойдет.

– И что теперь? – спросила я со вздохом. Он был оборотнем в канун полнолуния. Его сила превосходила мою и в лучшие времена. И если переохлаждение в скором времени не убьет меня, то это сделают травмы. Как бы мне ни хотелось совершить еще одну попытку побега, по мере того, как проходило больше времени, становилось ясно, что у меня нет шансов.

Джексон наклонился ближе, и я стиснула зубы, чтобы не реагировать на его запах. Как бы я его ни ненавидела – как бы ни ненавидела по-настоящему, столкнуть его с лестницы и сказать: «он упал», – от него всегда пахло сексуальным лесничим. Мускус и сосна с легким оттенком снега. По-настоящему пьянящий аромат для оборотня. И, несмотря на то, что я, вероятно, была единственной в мире двадцатидвухлетней девственницей, у меня не было разочарований по поводу моего высокого сексуального влечения. Временами я испытывала сильное влечение к некоторым мужчинам из нашей стаи. Но я отказывалась заниматься сексом с оборотнями, которых ненавидела. Да, я была такой придирчивой, но, как минимум, мой любовник не должен был меня мучить. Шокирующе, правда?

– А теперь, – сказал Джексон, – ты пойдешь со мной обратно в дом стаи и покажешься долбаному целителю, чтобы быть готовой к завтрашней смене.

– Нет, этого не произойдет, – ответила я, обхватывая себя руками. – Глендра уже ясно дала понять, что собирается причинить мне сильную боль, а затем передать меня Виктору. Думаю, я снова попытаю счастья в реке.

Джексон обхватил рукой меня так быстро, что я едва успела заметить его движение. Теперь мои руки были прижаты к бокам, и у меня не было сил бороться с его хваткой. Джексон всегда был сильным, но это был совершенно новый уровень, даже для него.

– Альфа хочет, чтобы ты была здесь в свою первую смену, – прогрохотал он. – Глендра больше к тебе не прикоснется.

Я фыркнула.

– Извини, если я тебе не верю. – За эти годы мне много раз лгали. Особенно он.

Казалось, ему было все равно, верю я ему или нет, и он с легкостью нес меня, когда шел по краю обрыва. Мой волк заскулил, недовольная таким доминированием над нами, и мне казалось более вероятным, что, когда мы обратимся, то будем достаточно альфой, чтобы пойти против этих оборотней.

Моя душа была дикой, и, как ни странно, мы не слишком скучали по жизни в стае, когда убегали.

Может быть, я превращусь в дракона, когда придет мое время. Они больше походили на волков-одиночек. Да, конечно. Моя волчица зарычала, будто ей тоже надоел мой внутренний монолог, так что следующие десять минут я потратила на то, чтобы поделиться с ней всеми глупостями, которые приходили мне в голову за двадцать два года жизни. Ради смеха.

«Если ты хочешь быть моей соседкой по комнате, тебе лучше привыкнуть к этому», – предупредила я.

Больше я не огрызалась, но в этот момент она, казалось, игнорировала меня.

– Почему ты убежала? – спросил Джексон, отвлекая меня от мысленной битвы с душой волка.

– Что? – спросила я, нахмурившись от абсолютной глупости этого вопроса.

– Почему ты сбежала? – повторил он.

– Глендра пыталась убить меня сразу после того, как ты попытался убить меня.

Этот придурок был настоящим?

Джексон вздохнул.

– Не сегодня. Почему ты сбежала из Тормы?

Ой.

Я покачала головой, щекой коснувшись его твердой грудной клетки, которая занимала мое личное пространство.

– Разве ты не знал? Я всегда хотела спрятаться в дерьмовой старой хижине на Худ-Ривер. Это, типа, мечта американского оборотня.

Он зарычал, и это было гораздо более впечатляюще, чем рык моего внутреннего волка.

– Хоть раз в своей гребаной жизни перестань быть умником. Ты сбежала за месяц до своей смены, это не имеет смысла. Что-то случилось, что вывело тебя из себя в тот конкретный момент?

Я не ответила. Я не была обязана давать ему какие-либо объяснения своих действий. То, как со мной обошлись, должно было быть достаточной причиной, и, по большей части, не было никакого катализатора, кроме осознания того, что я уже потратила слишком много лет, будучи жертвой.

– Это первый раз с тех пор, как мы были детьми, когда ты позволил себе остаться со мной наедине, – сказал я, меняя тему. – Возможно, это будет и в последний раз, если ты вернешь меня стае.

Из моего рта вырвался тихий стон, когда он ослабил хватку, чуть не опрокинув меня на задницу. Мы были на опушке леса, единственной преграды, которая оставалась между нами и открытым пространством земель стаи вокруг дома.

– Твой отец едва не стоил моей семье всего, – прорычал он, глядя на меня так, словно я была куском дерьма, в которое он вляпался. – Общение с тобой или с любым другим Каллаханом – это поцелуй смерти.

Мой волк зарычал, осознавая его доминирующее положение, и, прежде чем я успела что-либо сообразить, я вскочила на ноги, так быстро и грациозно, что это было невозможно сделать без небольшой помощи оборотня. Я не могла дождаться, когда, наконец, превращусь, и мои способности станут сильнее.

Я не стала утруждать себя обращением к Джексону и его безумно несправедливым комментариям, вместо этого отвернулась от него, чтобы оценить ситуацию и посмотреть, не приближаются ли какие-нибудь волки.

– Ты меня слышала? – рявкнул он, и было совершенно ясно, что он десять лет ждал этого нокаутирующего боя, который пытался спровоцировать, но, честно говоря, я уже давно перестала ожидать чего-либо от Джексона.

Однако он не сдвинулся ни на дюйм, так что я вздохнула.

– Конечно, я представляю, что твоя жизнь стала очень тяжелой после того, как моего отца разорвали на куски, Джекс. Я молюсь только за тебя.

Чертову Теневому Зверю. В надежде, что он выпотрошит твою задницу, пока ты спишь.

Молчаливые угрозы засчитываются. Это был факт.

Джексона, казалось, застал врасплох мой отказ драться, но зачем мне было ввязываться в драку, в которой я не могу победить? В первые дни я часто давала сдачи. Снова и снова. И это только усугубляло их пытки. А еще я умоляла, плакала и съеживалась. И все это в надежде, что найду способ утихомирить хулиганов, и они оставят меня в покое. Но ничего не помогало.

Спустя несколько лет я поняла, что любая моя реакция только доставляет удовольствие обидчикам.

И я перестала.

Я перестала плакать. Я перестала сопротивляться. Я вела себя так, будто едва замечала их… будто их насмешки меня совсем не беспокоили. И, как ни странно, это в конечном итоге срабатывало. Иногда они даже оставляли меня в покое на несколько месяцев. Чудесные, идеальные, мирные месяцы.

– Почему ты не решаешься отнести меня к Виктору? – с вызовом спросила я. – Они что, устраивают парад по случаю моего возвращения домой? Я должна изобразить удивление?

Я притворилась, что снова осматриваю деревья, ожидая своего «сюрприза».

Джексон зарычал, обхватив меня за запястье своими длинными пальцами и потянув за собой, и пошел дальше. Он определенно бормотал что-то о гребаном умнике, но в этот момент меня это просто рассмешило.

В ту секунду, когда мы вышли на открытое пространство, по моему позвоночнику пробежал панический страх, и я сосредоточилась на дыхании, преодолевая беспокойство. Возможно, я вернулась сюда, но все еще стояла на ногах, и сделаю все возможное, чтобы не показать им свой страх.

– Однажды ты снова будешь выглядеть испуганной, – сказал Джексон, пристально глядя на меня. – Однажды я выясню твою слабость и когда это сделаю, ты будешь принадлежать мне, черт возьми. Как и было предначертано судьбой.

Что он только что сказал?

Протянув руку, я похлопала его по плечу.

– Прости, что? Принадлежать тебе? Это звучит ужасно по-собственнически для того, кто считает, что общение с Каллаханом – поцелуй смерти. Не говоря уже о том, что это всего лишь вежливость – пригласить кого-то на ужин, прежде чем пытаться завладеть им.

С чего, черт возьми, он вообще взял, что сделал такое заявление, после всего того дерьма, через которое заставил меня пройти? Моя жизнь была бы намного лучше, если бы Джексон был рядом, а вместо этого он решил бросить меня. Хуже того, он решил возглавить гребаный отряд «вилы».

Он моргнул, и его светло-карие глаза заблестели в лучах восходящего над горизонтом солнца.

– Насколько я помню, в последний раз, когда я приглашал тебя на ужин, ты была не очень вежливым гостем.

Воспоминание сильно ударило меня, и мне стало больно, потому что я не просто так спрятала все эти воспоминания подальше. Чтобы спасти себя. И одно его заявление снова выдвинуло это на первый план.

– Я съела что-то нехорошее, – неохотно призналась я. – Я не хотела все заблевать. Тебе не следовало настаивать на том, чтобы держать меня за запястья.

Мне было девять, ему – десять, и прошел примерно год, прежде чем в моей жизни все пошло прахом. Мы бегали у него на заднем дворе, пока наши родители готовили ужин для своей еженедельной встречи. Джексон накрыл для нас специальный маленький столик возле огромного старого дуба, и это был…

– Мой сюрприз на день рождения, – пробормотала я, и он кивнул. У меня вырвался смешок. – По крайней мере, один из нас был удивлен.