Текст книги "Отвергнутая (ЛП)"
Автор книги: Джеймин Ив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Джеймин Ив
Отвергнутая
Название: Rejected / Отвергнутая
Автор: Джеймин Ив / Jaymin Eve
Серии: Shadow Beast Shifters #1 / Теневые Звери Оборотни #1
Перевод: maryiv1205 (главы 1-12), Kseniya_rs (с главы 13)
Редактор: maryiv1205 (главы 1-12), Kseniya_rs (с главы 13)
Финальная вычитка: maryiv1205
1
Из пепла восстанет феникс.
Я перечитала эту строчку из своего домашнего задания в колледже. Английская литература стала для нас первым серьезным заданием в этом году: нас попросили подробно обсудить роман, который не был лишен серьезных недостатков. Во-первых, постоянное использование аллегорий для придания истории «смысла» чуть не свело меня с ума. Не говоря уже о прозе. О, боже, не поймите меня неправильно – в «правильной истории» я была поражена потрясающим использованием слов, а предложения текли по кругу эмоций и света, заставляя мое сердце парить, а мозг трепетать. Однако в других случаях мне хотелось крикнуть автору, чтобы он просто «перешел к сути, черт возьми».
Мама всегда говорила, что я никак не могу быть ее ребенком, потому что она родилась из звезд и лунных лучей, а я – из фактов и цифр. Что бы это, черт возьми, ни значило. Вероятно, это означало, что ей понравилась бы эта история из английской литературы… если бы она не была пьяна.
Что касается меня, то я не могла выбрать рассказ, а сочинение должно было быть написано. Я писала лучше, когда была связь, поэтому я искала что-то одно и нашла его в этой строке. Слова снова и снова прокручивались у меня в голове, поглощая мои мысли и занимая весь мой день.
И все потому, что больше всего на свете я хотела восстать из собственного пепла.
Двадцать два года, заканчиваю колледж, родилась в самой могущественной стае оборотней в мире. Жизнь должна была состоять из роз и шоколада. Или звезд и лунных лучей.… если бы я захотела повернуть нож чуть сильнее. И, возможно, так бы и было, если бы дорогой старый папочка – он же Локхарт Каллахан – не решил умереть, бросив вызов альфе, сделав мою семью персоной нон грата. В этой стае мы были хуже некуда, и, по словам мамы, единственная причина, по которой мы все еще были здесь, заключалась в том, что враг, которого ты знал, был лучше, чем пытаться выжить в одиночку. В чем я сомневалась.
– Мера!
Пьяный крик мамы напомнил мне, что я избегала ее этим утром. Она хотела денег, и мои с трудом заработанные деньги были спрятаны не просто так: в тот момент, когда я впервые обращусь и обрету контроль над своим волком, я уберусь отсюда к чертовой матери.
Еще несколько недель.
Все оборотни впервые обращались в полнолуние в день зимнего солнцестояния в год своего двадцать второго дня рождения. Был уже ноябрь, в прошлом месяце мне незаметно исполнилось двадцать два, и очень скоро я смогу сбежать из этого гребаного города, где царит хаос.
Бросив свой едва держащийся планшет в старую потрепанную сумку, я перекинула один ремешок через плечо и выпрыгнула из окна, грациозно приземлившись на землю внизу. Наша квартира с двумя спальнями находилась в центре Тормы, городка на краю гор Санта-Крус в Калифорнии. Город принадлежал стае. Наш альфа был альфой всех американских стай, и это делало нас лучшими.
По крайней мере, так утверждал этот ханжеский засранец.
Лично для меня Торма была своеобразным адом на Земле, и я не могла дождаться, когда избавлюсь от него.
Направляясь в школу, я крепче сжала рюкзак и опустила голову, чтобы не привлекать внимания. Боксерской груше из стаи лучше не афишировать себя. Не высовываться. Оставаться в живых. Прожить еще один месяц.
И восстать из пепла.
2
В Торме была одна школа. Школа стаи. Начиная с дошкольного образования и заканчивая колледжем. Я никогда не покидала этот город – получение разрешения на выезд было само по себе ответственной миссией – и посещала школу стаи с первого класса.
За долгие годы, проведенные здесь, у меня был только один друг, которого я могла бы похвалить.
– Привет, подружка, – окликнула меня Симона, когда я вошла в ворота и направилась по дорожке, окаймляющей сад.
– Привет, Сим, – сказала я, через секунду оказавшись рядом с ней. – Вижу, ты все еще работаешь над косичкой.
У Симоны были фантастические волосы: прямые, до пояса, густые и такие черные, что на солнце они казались почти голубыми. Она любила экспериментировать с прическами и последние несколько недель пыталась заплести их в «рыбий хвост». Ключевое слово – «Пыталась».
Ее выразительное лицо исказилось от досады.
– Какого черта это так сложно? – Она указала на то место, где большая часть прядей уже выбилась из прически. – Я смотрю видео онлайн, и эти сучки заплетают их в косички за пять секунд, одной рукой, пока снимают, ради всего святого. Чушь собачья, если хочешь знать мое мнение.
Я фыркнула от смеха, элегантная, как всегда.
– Продолжай работать над этим. Я определенно думаю, что ты становишься лучше. – Ложь во спасение заставляла мир вращаться, верно?
Она бросила на меня взгляд «Я знаю, что ты делаешь, но спасибо за то, что ты – отличный друг», когда мы продолжили путь в школу. Тот, кто построил это чудовищное кирпичное здание в 1847 году, не слишком задумывался о практичности, потому что никто не стал бы проектировать что-либо настолько уродливое, приземистое и депрессивное, если только в то время это не было самым простым стилем. Единственным привлекательным элементом были сады, окруженные деревьями, с цветами и травами по периметру.
Неудачная попытка скрыть тот факт, что его нужно было снести бульдозером и построить заново.
– Не уверена, что смогу остаться здесь еще на год. – Симона вздохнула, ее темно-карие глаза драматично опустились. – Я имею в виду, законно ли вообще запрещать нам путешествовать и знакомиться с новыми людьми? Меня тошнит от всех этих придурков.
Она была не единственной, но законно это или нет, нам не разрешалось выходить за пределы Тормы без разрешения. И мы застряли здесь, с теми же оборотнями, с которыми выросли. Оборотней я ненавидела.
– Я бы не стала обнадеживать тебя насчет отъезда, пока ты не изменишься и не научишься контролировать зверя, – сказала я, повторяя главное правило и придерживая стеклянные двери здания, чтобы мы могли войти.
Лично я бы не спрашивала разрешения, но у Симоны, в отличие от меня, было хорошее положение в стае, благодаря тому, что ее родители были охранниками альфы.
Она испустила еще один преувеличенный вздох.
– Верно. Но как только это произойдет, мы отправимся в грандиозное путешествие. Я уже все распланировала.
У меня не хватило духу сказать ей, что я уеду задолго до этого. День рождения Симоны был только в январе, так что до ее первой смены оставалось еще больше года, и в этом году она пропустит день зимнего солнцестояния.
Я не могла дожидаться ее, и я не стану просить ее стать волком-одиночкой… Большинство из них в первые несколько лет превращались в дворняжек, полностью теряя контроль над своими животными. Стаи всегда расправлялись с дворняжками, но мне стоило пойти на риск.
Так или иначе, я буду подавлена, независимо от того, была я дурой или нет. Это был всего лишь вопрос времени, так почему бы не дать себе хотя бы шанс проявиться в реальном мире?
– Итак, – сказала Симона, быстро меняя тему, – твои волосы… Я имею в виду, мы же собираемся поговорить об этом, верно?
Потянувшись, я попыталась провести рукой по птичьему гнезду, которое торчало у меня на макушке.
– Черт, я забыла причесаться. Сегодня утром мне пришлось в спешке выбираться из дома – мусорного контейнера.
Она осмотрела меня внимательнее.
– Послушай, обычно я и глазом не моргну, когда дело касается меня… – Она махнула рукой в сторону своей «косы». – Но сегодня у тебя происходит что-то новое интересное.
Проклятье. Поблизости был туалет, и я нырнула внутрь, Симона последовала за мной.
У меня были длинные и волнистые волосы, дурацкая завивка, которая не была завитком, но была достаточно четкой, чтобы они постоянно выглядели непослушными. И я была рыжая – единственная рыжеволосая в стае, с которой было чертовски легко сливаться.
– Может, позволишь мне подстричь себя? Или Дафне, – безрезультатно предложила Симона.
Стиснув зубы, я покачала головой.
– Ты же знаешь, я не могу тратить пятьдесят баксов на стрижку.
Вытащив ленту, я несколько раз провела по ней пальцами. Симона тоже решила помочь, и в конце концов мы справились с волосами.
– Этот цвет по-прежнему самый потрясающий из всех, что я когда-либо видела, – задумчиво произнесла она, проводя пальцами по нескольким выбившимся прядям.
Цвет был необычным, это точно. Окрашенные в темно-бордовый цвет на волосистой части головы, пряди осветлялись с эффектом омбре, превращаясь на кончиках в клубничный блонд. Нежный и естественный – и чертовски странный.
На самом деле, это история моей жизни, когда я была самой крутой в стае. Спасибо, папа.
Из-за двери доносились голоса учеников, и как только несколько младшеклассников зашли в туалет, мы сбежали. Я не могла оставаться в замкнутом пространстве слишком долго, иначе в конце концов меня бы выбило из колеи.
В коридоре было полно народу, поэтому я опустила голову и крепче прижала к себе сумку.
– Ты справилась с заданием? – спросила я Симону, которая частично загораживала меня, чтобы мы могли пробраться сквозь толпу студентов-оборотней.
Она кивнула и одновременно вздохнула.
– Я хочу вернуть те двадцать часов своей жизни, которые потратила на чтение этого дерьма, – заявила она. – Это было даже хуже, чем на острове, где все дети превратились в диких придурков.
Я содрогнулась.
– Мне тоже не понравилось. Начинаю думать, что мне просто не нравятся вещи, в которых слишком много реализма.
Она моргнула, глядя на меня.
– Думаешь, это было реалистично?
– Это напоминает мне о том, как управляется наша стая, – сказала я, пытаясь – и безуспешно – казаться равнодушной.
Симона внимательно посмотрела на меня, прежде чем покачать головой.
– Я даже не могу с тобой поспорить. Это диктатура, но именно так оборотни не превращаются в дворняжек. Волкам нужен сильный альфа, иначе мы начнем бунтовать, и наши звери возьмут верх. – Ее лицо вытянулось. – Не то чтобы я знала, что придется ждать смены еще чертов год.
Сказать, что Симона разозлилась из-за того, что мы не будем вместе в первую смену, было бы преуменьшением, но Правило первой смены было передано от самого создателя нашего вида. Темного божества, которому мы поклонялись.
Теневого Зверя.
Он дал команду оборотню, и ее нельзя было отменить. Волки пытались в прошлом, но никому не удавалось вызвать изменение раньше времени. Назовем это половым созреванием волка, высеченным на камне.
Может быть, это потому, что мы медленно стареем и можем прожить на пару сотен лет дольше, чем люди. Или, может быть, зверю просто нравился двадцатидвухлетний возраст.
Никто не встречался с демоном из нашего рода, чтобы спросить его об этом.
– Я так сильно этого хочу, – продолжила Симона. – Но еще меня пугает боль. Ты знаешь, как это ужасно, когда я ломаю ноготь, а это похоже на…
– На перелом всех костей?
Она вздрогнула.
– Девочка, не могла бы ты хотя бы попытаться приукрасить это для меня?
Я пожала плечами.
– Боль не беспокоит меня так, как раньше. Чего я боюсь, так это того, что не смогу установить связь с волчицей. Что, если она отвергнет меня?
Как и любой другой человек в моей жизни. Да, я знаю, плак, плак, у каждого из нас была печальная история.
– Она не отвергнет, – решительно заявила Симона. – Она полюбит тебя, и ты будешь охотиться на кроликов, и это будет похоже на то, что у тебя появилась вторая лучшая подруга на всю жизнь.
По-видимому, никто не заменит Симону в роли лучшей подруги номер один… даже существо, с которым я делила душу.
– Я почти уверена, что к третьей смене у меня все получится, – добавила Симона, покачивая плечами в уверенном танце. – У меня все получится.
– У меня нет никаких сомнений, – сказала я, вкладывая смысл в каждое слово.
Первые две смены всегда заканчивались полным провалом, когда зверь брал верх, а наша человеческая сторона почти ничего не помнила. К четвертой или пятой смене большинство уже контролировало себя, но я бы не стала отрицать, что Симона справится со своей задачей к третьей смене. Она была настроена решительно.
В любом случае, как только я овладею своим волком, я сбегу из этого гребаного города.
И никогда не оглянусь назад.
Как только мы миновали главный ряд раздевалок для старшеклассников, в поле зрения появилась знакомая группа, которую было легко заметить, когда студенты расступались перед ними в коридоре, словно перед членами королевской семьи.
Я предположила, что так оно и было.
Симона увидела их одновременно со мной.
– Беги! – резко прошептала она, толкая меня к ближайшему выходу. Но было уже слишком поздно. Они увидели меня, и я не могла убежать от них. Особенно тех двоих, которые уже обратились: Торин Вулф и Джексон Хитклифф.
Какого хрена они вообще учились в колледже? Они закончили его в прошлом году, но по какой-то безумной причине не захотели уходить.
– Стоять!
Команда исходила от Торина, будущего альфы стаи Торма. Его отец, Виктор, правил нами уже пятьдесят лет и не собирался уходить в отставку. Я имею в виду, тот факт, что он сменил их фамилию на Вулф, в значительной степени говорит о том, насколько высоко он ценил себя и свое положение в мире оборотней.
А Торин, его драгоценный единственный сын, был будущим альфой. Обладая этой силой, он мог командовать волками в стае. Не то чтобы ему вообще требовалась какая-то помощь, чтобы контролировать их, особенно женщин-оборотней, благодаря его ярко-зеленым глазам, темным волосам шоколадного цвета и точеному подбородку, о которых писали любовные романы.
Для меня, однако, он был романом ужасов – моим худшим кошмаром.
Двое из троих уже приближались, и у меня внутри все перевернулось, когда я приготовилась к тому, что должно было произойти. Приказ Торина был единственным, что остановило меня на полпути, но сегодня он отстал, чтобы дать своим друзьям повеселиться. По правде говоря, Торин никогда по-настоящему не обижал меня, но и других он не останавливал, и, на мой взгляд, это было не лучше.
Сисили Лонжеран, лучшая девчонка года, начала кружить вокруг меня.
– Мера Каллахан, – протянула она, – рыжеволосая сука нашей стаи.
Ей доставляло огромное удовольствие регулярно отмечать, что ни у кого больше нет такого оттенка волос, как у меня. Остальная часть стаи была от медово-русых до самых темных локонов цвета воронова крыла, включая все оттенки цвета кожи. У меня была загорелая кожа и карие глаза, такие же, как у многих других, но мои волосы…
Чертов гигантский знак «стоп», извещающий о моем присутствии.
– Сисили Лонжеран, – выпалила я в ответ, – следующая альфа-пара. У вас с Торином будут такие красивые дети.
Красивые, злобные маленькие засранцы, но я воздержалась от упоминания об этом.
Улыбка Сисили стала шире, когда она подошла ближе к Торину. Они действительно отлично смотрелись вместе, с ее идеальной гривой цвета красного дерева и яркими лазурными глазами, которые так ярко выделялись на фоне цвета кожи.
В тот момент, когда она впервые обратится, после луны солнцестояния, их ожидаемая связь вступит в силу, и они почувствуют ее. Брачные узы были предопределены заранее. Волшебное, блядь, чудо.
У меня там тоже была пара, но если это был кто-то из придурков из моей стаи, я скорее отгрызу себе руку.
Сисили, закончив флиртовать с почти альфой, вернулась ко мне. От нее исходил аромат жасмина и лимонно-миртового дерева, и меня чуть не стошнило. Это был ее фирменный аромат от Томаса, мастера-аптекаря, который изготавливал все наши средства для ухода за кожей вручную, чтобы они не реагировали на химические вещества, содержащиеся в организме человека. И я ненавидела их до такой степени, что один их запах вызывал тошноту.
По крайней мере, обычно это давало мне знать, что она рядом, и я могла сбежать. Но не сегодня.
Она оскалила зубы, в груди у нее заурчало, и, зная, что за этим последует, я напряглась, когда она швырнула меня на шкафчики. Весь ряд содрогнулся от этого удара, и по моей спине пробежал жар. Оборотни исцеляются быстро, но у меня не будет такой способности, пока мой зверь не освободится, так что пока мне приходится страдать и выздоравливать почти по-человечески медленно.
– Ты жалкая, – выплюнула она. – Слабая.
– Как пожелаешь, – ответила я, одарив ее своей собственной мрачной улыбкой. То, что она называла слабостью, я называла желанием выжить, пока не смогу сбежать от них. Целая стая против одного волка? Да, кто мог победить при таких шансах?
Вначале я сопротивлялась, но это только усугубило мои побои. И теперь я решила стать сильнее умственно и эмоционально, закаляясь в огне их ненависти, и все это время выжидая момента, когда смогу освободиться.
– Оставь ее в покое, – крикнула Симона, не в силах добраться до меня; Торин намеренно стоял у нее на пути.
– Симона, все в порядке, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал бодро. – Сис такая неуклюжая, я привыкла к тому, что она спотыкается и падает на меня.
Рычание Сисили становилось все тише и угрожающе, но мне было уже наплевать.
– Прекрати! – попыталась снова Симона, и я правда хотела, чтобы она этого не делала. Как я много раз говорила ей, нам обеим не обязательно становиться мишенью. Я никогда не прощу себе, если с ней что-нибудь случится.
К счастью, положение ее родителей в стае спасло ее от наихудшего хулиганского поведения, но некоторые все равно находили небольшие способы наказать ее за то, что она дружила со мной.
Она была чертовски преданной подругой; я едва ли заслуживала ее.
– Заткнись, Симона, – сказала Сисили, не отводя от меня взгляда. – Или ты присоединишься к своей подружке-полукровке.
– Полукровке и дворняжке, – сказала я с натянутым смешком. – А на прошлой неделе я еще и шлюхой была. Я имею в виду, мама очень гордится мной. Просто чтобы ты знала.
Она сжала руки в кулаки, когда попыталась снова разбить мне нос – это был ее фирменный прием – но ее остановил Джексон Хитклифф.
Мой любимый мучитель.
Мой самый старый друг, если не считать Симоны.
Хотя в последнее время мы определенно стали больше враждовать.
– Я думал, что сказал тебе перестать ходить на занятия, – протянул он, наклоняясь ближе и проводя пальцем по моей щеке. Это было нежное движение, но темнота, появившаяся в его глазах кофейного цвета, говорила о чем-то другом.
На моем лице появилась радостная улыбка.
– Да? Я имею в виду, я пыталась это сделать, но все мои учителя говорили: «Ты провалишься» и «я ищу красное меховое покрывало для своей кровати», так что я решила, что, возможно, не приходить было плохой идеей.
Почему. У. Меня. Язык. Без. Костей?
Честно говоря, эта грань моей личности должна была меня просто убить. И мне не нужна была никакая помощь в этом отношении.
Джексон прижал меня к шкафчикам, и жжение в спине усилилось, но я не издала ни звука. Наклонившись, он провел носом по моей шее, вдыхая мой запах. Он, черт возьми, никогда раньше этого не делал, и я подумала, не настал ли этот момент, когда грехи моего отца наконец настигли меня, и мне перегрызут горло.
Когда он отстранился, его глаза вспыхнули, и я проглотила свой следующий глупый комментарий, решив вместо этого сосредоточиться на его лице. Выражение моего лица было вызывающим, потому что я никогда не отступлю перед ним. Никогда.
Джексон был великолепен, у него была смуглая кожа, волосы цвета полуночи и длинное, стройное тело, которое не скрывало его силы. Логично, что он был лучшим другом будущего альфы. Они были похожи друг на друга – воплощение самцов-оборотней как в плане альфа-активности, так и в плане привлекательности.
Однако, с точки зрения характера, они были уродцами с маленькими членами.
– Мой отец хотел убить тебя и твою мать, – пробормотал Джексон, обдав дыханием мою щеку.
Я впервые об этом услышала, поэтому обратила внимание. Мой отец и его отец были лучшими друзьями, вторым и третьим в очереди после альфы, оба сильные и уверенные в себе мужчины. Отец Джексона был тем, кто без обиняков расправился с моим отцом, всего через несколько секунд после того, как тот попытался устранить альфу Виктора.
Без вопросов. Без суда и следствия.
– Почему ты не бросила колледж? – Джексон снова надавил. – Настоящая причина?
Я толкнула его изо всех сил, не сдвинув его ни на дюйм.
– Что, черт возьми, с тобой случилось? Мы были друзьями!
Когда твои родители лучшие друзья, само собой разумеется, что вы будете расти рядом друг с другом. Он был мне старшим братом, но в тот момент, когда мой отец предал стаю, я потеряла все.
То, как потемнели его глаза, превратившись из кофейных в дегтярные, было единственным признаком того, что все будет плохо. Его рука превратилась в когти, одним движением проведя по моей груди. Он прорезал мою рубашку и лифчик, оставив на груди большие красные рубцы, едва не повредив кожу. Он сделал это намеренно; я никогда не видела человека, способного контролировать себя так, как Джексон, и если бы он хотел повредить кожу, то сделал бы это.
– За что ты меня так сильно ненавидишь? – тихо спросила я, заставляя свое лицо оставаться спокойным, хотя боль пульсировала в груди, присоединяясь к боли в спине. – Я – не мой отец. Почему я должна расплачиваться за его грехи?
Он снова взмахнул рукой, на этот раз ударив мимо моей головы по шкафчику и разбив металл.
– Твое гребаное лицо. Я не хочу его видеть.
Бросив последний сердитый взгляд, он развернулся и ушел. Сисили, улыбаясь, как самодовольная сучка, какой она и была, и поспешила за ним. Торин задержался на секунду, его взгляд остановился на моей обнаженной груди и красных полосах от когтей.
– Лучше приведи себя в порядок, – коротко сказал он.
Когда они ушли, я прислонилась к поврежденному шкафчику, поморщившись при этом. Мое дыхание участилось, пока я пыталась взять себя в руки, и если бы во мне сейчас жил зверь, я бы точно стояла на четырех лапах. Наши волки были хорошим спасением от боли и страха.
– Пойдем, – тихо сказала Симона, потянув меня за руку. – У меня в шкафчике есть запасная одежда для тебя.
Она хранила ее, потому что по крайней мере раз в месяц мой шкафчик разрушался в результате какой-нибудь отвратительной выходки. Мусор, бомбы с краской, кровь, кишки, мертвые животные.
Они не отличались изобретательностью, но были последовательны.
В голове у меня звенело, когда я шла за ней, придерживая одной рукой рубашку, чтобы та не распахивалась. По мере того, как я шла, мое тело наполнялось знакомым чувством. Я думала об этом как о том, что мой мозг дистанцируется от кровавой бойни в моей жизни. Иногда, когда становилось по-настоящему плохо, у меня перед глазами двоилось, когда опускалась тьма. Тьма, которая звала меня.
В эти дни я была не в себе.
– Я должна уехать из Тормы, – пробормотала я, в основном про себя.
Симона бросила на меня сочувственный взгляд и потянулась, чтобы взять меня за руку. Она слышала это от меня и раньше, но не понимала, насколько я серьезна. Я больше не могла.
Моя семейная линия была запятнана в Торме.
Мое наследие и наследие всех моих детей было практически уничтожено.
После десятилетий, проведенных в стае Торма, фамилия Каллахан сократилась до двух волков, которых все избегали: Мера Каллахан, почти ставшая оборотнем, и Люсинда Каллахан, пьяная волчица, которая едва помнила, что у нее есть фамилия.
Больше не было ничего, за что стоило бы бороться. По крайней мере, не здесь.
Насколько я понимала, полнолуние в день солнцестояния не могло наступить достаточно быстро.
3
Остаток дня прошел без происшествий. На меня никто не обращал внимания, что позволило мне успеть на четыре урока, сдать все задания и даже спокойно пообедать. Через некоторое время мои спина и грудь перестали болеть, и если бы не воспоминания об их нападении, я бы чувствовала себя почти нормально.
Мысли о насилии, как правило, задерживались дольше, чем боль.
– Ты же знаешь, Виктор тебя не отпустит, – сказала Симона, когда мы стояли возле школы, наблюдая за удаляющимися машинами. Еженедельное собрание стаи было по понедельникам, так что скоро они все отправятся на земли альфы.
Я не стала утруждать себя ответом. Это был обычный спор, который мы вели много раз.
– Никто не покидает стаю Виктора, Мера! Не навсегда. Он этого не допустит. Я предлагаю попросить отпуск, а потом просто посмотреть, как долго мы сможем продержаться, прежде чем они прикажут нам вернуться.
Я одарила ее улыбкой.
– Он меня отпустит, – уверенно сказала я, сходя с дорожки теперь, когда парковка была свободна. Конечно, Виктор согласится с тем, что в стае лучше не иметь такого «испорченного» волка, как я.
– Он сменил фамилию на Вулф, – крикнула она мне вслед. – Он – эгоист, который требует контроля и власти над всеми.
Я помахала рукой, прежде чем отправиться в путь с рюкзаком в руке и болью в груди. Симона пыталась уберечь меня от совершения большой ошибки, я это понимала, но она не проживала мою жизнь.
Иногда самый трудный выбор на самом деле не так уж и сложен.
Тяжесть в теле спала по мере приближения к центру города. Я направлялась на работу после окончания школы, которая была моим единственным спасательным кругом и ключом к побегу отсюда.
В городе Торма проживало около десяти тысяч оборотней, а на оживленной главной улице, где находилось мое рабочее место, было оживленно.
– Добрый день, дорогуша, – позвала Дэнни из задней комнаты, когда я вошла внутрь, и колокольчик над дверью звякнул.
– Привет, Дэн, – крикнула я, бросая сумку в ящик за стойкой.
Дэнни, странница, была новичком в нашей стае. Она появилась здесь десять лет назад, сразу после убийства моего отца, и каким-то образом попала в наш список быстрее, чем кто-либо в истории стаи. У нее здесь не было родственников, по крайней мере, она в этом не признавалась, и была одной из немногих, кто не относился ко мне и моей матери как к прокаженным.
– О, дорогая, что случилось с твоей грудью? – спросила она, выскакивая из дома с коробкой в руках, с растрепанными светлыми кудрями, собранными на макушке. Дэнни была неопределенного возраста, вокруг ее голубых глаз было всего несколько морщинок. Она также считала себя в некотором роде предсказательницей, и, хотя я не была верующей, эта дама часто знала то, чего ей знать не следовало.
Например, то, что у меня были некоторые болезненные места на груди, несмотря на то, что новая одежда скрывала эти свидетельства.
– Просто Джексон и Торин поставили меня на место, – сказала я, облокачиваясь на стойку. – Я в порядке. Это всего лишь царапина, и сейчас она почти не болит.
На секунду ее глаза перестали быть небесно-голубыми; вместо этого они стали темно-фиолетовыми, что напомнило мне о зельях и лагунах, покрытых полуночным поцелуем.
– За свою жизнь я побывала во многих странах, – сказала она. – Встретила больше альф, чем могла сосчитать. Торин все больше входит в список моих наименее любимых, и это о чем-то говорит.
Повернув голову к двери, я еще раз проверила, не входят ли члены стаи. Дэнни постоянно говорила подобную чушь, а в этой стае такого рода «измена» была строго наказуемым деянием. К счастью, насколько мне известно, ее ни разу не поймали.
– Ты не должна говорить такое вслух, – предупредила я, потому что мне была небезразлична ее эксцентричная задница.
Она уронила коробку, отмахиваясь от меня.
– Девочка, я не боюсь этого блохастого переростка. Тебе следует принять мое предложение поставить его на место в следующий раз, когда он будет вести себя неподобающим образом с тобой и твоей мамой.
У меня вырвался нервный смешок, но я не стала с ней спорить. Она была безобидным, чокнутым старым оборотнем. Но я любила ее, потому что последние несколько лет она была мне больше как мать, чем родная. И эта работа, по сути, спасла мне жизнь.
– Я уберу новый заказ на полку, – сказала я ей, хватая стопку уже распакованных вещей, лежавших на столе.
«Книги Дэнни» были единственным книжным магазином в городе, и задолго до того, как я начала работать в этих четырех стенах, я была постоянным покупателем. Книги были моим спасением в течение многих лет. Это был способ убежать от моей обыденной, иногда по-настоящему ужасной жизни. И именно поэтому я была так взбешена, что потратила несколько часов на чтение этой дурацкой истории для школьного задания.
Никогда не тратьте время на плохие книги. В мире слишком много удивительных историй, которые только и ждут, чтобы их раскрыли.
Подойдя к полкам, я глубоко вдохнула, впитывая невероятный и неповторимый запах, присущий только книгам. Старые книги в разделе «подержанные» пахли иначе, чем новые, и, несмотря на химические оттенки, которые улавливал мой нюх оборотня, мне нравились все ароматы. По сути, все хорошие воспоминания, которые у меня остались за последние десять лет, были здесь. С Дэнни, и особенно с книгами.
– О, эта новая серия Леи Стоун «Оборотни» тоже здесь, – крикнула мне вслед Дэнни, ее голос был приглушен полками между нами. – Я приберегла для тебя полный набор.
– Люблю тебя! – крикнула я в ответ, уже предвкушая, что найду новый мир, в который можно сбежать. Мне нравилось читать мнения авторов об оборотнях. Некоторые из них настолько точно описывали, что я поняла, что они были оборотнями, которые тайно писали художественную литературу, но люди тоже писали о нас. Часто с большим количеством неточностей, но мне все равно это нравилось. Что касается меня, то любой фантастический мир, в котором я могла затеряться, меня устраивал.
Остаток дня пролетел незаметно, и в шесть часов вечера Дэнни перевернула табличку «закрыто» и заперла дверь. На улице было еще светло, зима приближалась, но еще не совсем наступила. Я схватила толстовку, сунула три книги в мягкой обложке в сумку и повесила ее на плечо.
– Ты идешь на встречу? – спросила Дэнни, роясь в кассе и отсчитывая мне деньги. Она каждый день платила мне наличными «на всякий случай». Она никогда не говорила мне, на какой случай, но я не жаловалась. Для меня это был лучший и самый простой способ пополнять запасы.
– Если бы у меня был выбор, ответом было бы «нет», – сказала я, и в груди у меня все сжалось при мысли о том, что я нахожусь в том же месте, что и тысячи оборотней, которые ненавидят меня. – Но если я не появлюсь, охранники Виктора выследят меня, изобьют до полусмерти и все равно притащат туда. Лучше бы избиения избежать.
Я не гадала. Я знала это по опыту.
Она похлопала меня по плечу, и по моей руке пробежали мурашки от ее энергии. Такие небольшие толчки часто случались, когда Дэнни прикасалась ко мне. Я уже привыкла к этому и даже чувствовала себя комфортно от привычности.
