сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 42 страниц)
Когда кровь коснулась моего языка, я закричала, испытав самый сильный оргазм за всю свою жизнь. Ощущения были настолько ошеломляющими, что мне потребовалось время, чтобы понять, что это были не мои чувства. Это были воспоминания Зигги, текущие в меня вместе с его кровью. Его глаза открылись, и я увидела в них, как он рухнул на свою кровать, на потертый матрас, получив огромное удовлетворение.
Послышался щелчок, а затем открылась дверь. Зигги перекатился на спину. Умиротворение, наступившее после оргазма, сменилось паникой. Ошеломленный Натан, покрытый слоем грязи и копоти, стоял в дверном проеме. Его затуманенные усталостью глаза вспыхнули пламенем от внезапного шока и гнева.
«Ну и что, что парнишка мастурбировал», — подумала я, немного удивившись реакции Натана. Но потом увидела в комнате еще одного человека, юношу одного с Зигги возраста, находящегося на краю кровати. Он резко схватил помятую простыню, обернул ее вокруг тела и быстро попытался объяснить свое присутствие, а потом собрал свою одежду и вылетел из комнаты, пробежав мимо Натана.
Я почувствовала стыд Зигги, но одновременно и странное облегчение о того, что его обнаружили. И ощутила его смущение от осознания того, что теперь это видела и я.
«Я не знал, что он поднимался по лестнице, — его мысли звучали в моей голове. — Я не знал, что он так рассердится. Я должен был сказать ему. Я хочу домой».
Я резко отстранилась от Зигги, зажав пальцами рану на его шее, чтобы остановить кровотечение. Не увидев сочащейся между пальцами крови, я убрала руку. Метки от клыков аккуратно затянулись, но шрамы остались.
— Что случилось? — Кир сел и попытался обнять меня, чтобы успокоить.
Я оттолкнула его.
— Я не могу сделать это.
Его лицо исказилось от гнева, но он быстро скрыл свои эмоции:
— Почему?
Дрожа, я попыталась опустить подол платья.
— Я слышу его мысли. Я чувствую его эмоции.
— О! И это все? — Со смехом, звучащим скорее как знак снисходительности, нежели утешения, он притянул меня к себе. — Дорогая, так это самая лучшая часть.
— Мне не понравилось это.
Я немного напряглась, проверяя силу его хватки. Его руки обвили меня достаточно крепко, чтобы предотвратить мой побег. Он коснулся языком моего уха, и я почувствовала, как возвращается позабытое желание.
— Тише, тише, дорогая. Для первого раза ты отлично справилась. — Рука Кира легла на мое колено и стала продвигаться в поисках подола перекошенного платья. — Ночь только началась. Есть еще столько интересных вещей, которыми мы могли бы заняться.
Прикосновение его холодной руки, отделенной от моей плоти только тоненьким материалом трусиков, заставило мою грудь сжаться. Я раздвинула для него ноги и обвила рукой его шею.
Но, услышав еще один тихий стон Зигги, я вернулась в реальность:
— Подожди. Подожди.
— Теперь что не так? — В этот раз его раздражение было очевидным. Кир свесил ноги с кровати и встал, сняв свою рубашку одним резким движением. — Нужно зажечь ароматические свечи или включить Барри Уайта[5]? Может, повесить зеркало на потолке?
— Не сердись, — произнесла я расстроенным голосом, готовая вот-вот расплакаться. Я убеждала себя, что всего лишь нервы стали причиной такой реакции. — Это просто… немного ново для меня.
Глубоко вздохнув, он расстегнул и снял пояс, а затем бросил его на пол, после чего отпихнул от себя ногой.
— Я знаю это. А также знаю, что становлюсь нетерпеливым подростком. Но я хочу тебя, Кэрри. Я не привык ждать.
— Я устала, — призналась я, не беспокоясь о том, расстроят ли его мои слова или нет. — Позволь мне сегодня поспать. А завтра мы с тобой… ну, ты знаешь…
Кир улыбнулся:
— Полагаю, что смогу подождать еще один день.
Закусив губу, я взглянула на Зигги, все еще неподвижно лежащего на кровати.
— Но ты должен сделать кое-что для меня.
Я ожидала, что его оскорбят мои слова, возможно, даже приведут в ярость, но он казался приятно удивленным.
— Ты хочешь заключить со мной сделку? Прекрасно. Какую цену я должен заплатить, чтобы купить ночь греха с тобой, моя принцесса?
Как бы я хотела, чтобы он не называл меня так, но сейчас было не время спорить. Я указала на Зигги:
— Я хочу оставить его себе.
Кир выгнул брови:
— Оставить?
— В качестве домашнего животного. Он был моей первой жертвой. Хочу оставить его себе как сувенир на память.
Я задержала дыхание, ожидая ответа. Спустя достаточно долгое время Кир, наконец, произнес:
— Не вижу в этом ничего плохого. Ты тоже можешь иметь свой трофей.
— Спасибо. — Я опустила глаза и позволила Киру поцеловать меня в лоб, как бы скрепляя печатью наше соглашение. Направившись к двери, я услышала шуршание матраса, прогнувшегося под его весом.
Я повернулась и увидела, как Кир растянулся рядом с парнем, проводя своим когтем по его бицепсу.
— Мы заключили соглашение, — осторожно произнесла я.
— Не волнуйся, Кэрри, — рассмеялся Кир. — Я не убью его. Он в хороших руках.
Мне не хотелось спрашивать, что же собирались сделать эти руки. Я не могла уберечь Зигги от тех извращенных вещей, которые планировал мой создатель. Я верила, что Кир не убьет его. И на данный момент это было все, что меня волновало.
Я направилась к двери, но еще раз оглянулась. Глаза Зигги умоляюще сосредоточились на мне.
Но я могла лишь уйти и закрыть за собой дверь.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________
1. Пояс целомудрия — устройство, механически предотвращающее половой акт. Некоторые пояса верности препятствуют также мастурбации.
2. Херувимы — упоминаемые в Библии крылатые небесные существа. В библейском представлении ο небесных существах, вместе с серафимами они являются самыми близкими к Божеству. В христианстве представляют второй, следующий после серафимов, ангельский чин.
3. «Мимоза» — алкогольный коктейль, представляющий из себя смесь шампанского и свежего апельсинового сока. Алкогольной основой коктейля является игристое вино.
4. Крепостное право — совокупность юридических норм феодального государства, закреплявших наиболее полную и суровую форму крестьянской зависимости. Включало запрет крестьянам уходить со своих земельных наделов (то есть прикрепление крестьян к земле или «крепость» крестьян земле; беглые подлежали принудительному возврату), наследственное подчинение административной и судебной власти определённого феодала, лишение крестьян права отчуждать земельные наделы и приобретать недвижимость, иногда — возможность для феодала отчуждать крестьян без земли.
5. Барри Уайт — американский певец в стиле ритм-энд-блюз, пик популярности которого пришелся на 1974 год, когда к вершине Billboard Hot 100 устремились его романтические хиты «Never, Never Gonna Give You Up»(Никогда-никогда не откажусь от тебя) и «You’re the First, the Last, My Everything»(Ты первая, последняя, мое все). Последняя из этих песен возглавляла также британские чарты.
ГЛАВА 13
Откровения и взаимные упреки
Вернувшись в свою комнату, я едва ли не сорвала с себя одежду. Мои пальцы тряслись, а грудь разрывалась от рыданий, которые я пыталась сдержать.
Что Зигги делает здесь? У него произошло грубое столкновение с Натаном, но это не объясняло, почему он пришел сюда. Когда он знал, кто живет здесь. Если только не…
Но он не мог прибежать ко мне.
Я надела халат и дернула за бархатный шнурок колокольчика, чтобы вызвать Кларенса. Тот появился через минуту, выглядя таким же суровым и подавленным как обычно.
— Разве ты никогда не спишь? — спросила я, когда он учтиво кивнул мне.
Лицо дворецкого было лишено даже намека на малейшее чувство юмора.
— Вам что-то нужно?
Я встала так величественно, как только смогла в этом халате.
— Да. Хозяин… — я споткнулась на этом слове, — …у него в спальне гость. Я бы хотела, чтобы вы сообщили мне, когда он… закончит. И привели молодого джентльмена сюда.
— Простите, мэм, — Кларенс покачал головой. — Я не связываюсь с домашними животными.
— Он не животное, — отрезала я. — Он — друг. Если сам не хочешь делать это, прикажи охранникам доставить его ко мне.
Мне показалось, что я увидела искру восхищения в его глазах, но он не улыбнулся.
— Да, мэм. Вы желаете что-то еще?
— Бумагу и ручку. Чистые простыни. И медицинские инструменты, все, что у вас имеются. Марля, дезинфицирующие средства, чистые полотенца…
— Полагаю, — дворецкий перебил меня, — я смогу найти пригодную для вас аптечку первой помощи в доме охраны.
Я не знала, как должным образом отпустить его.
— Тогда сделай это. Прямо сейчас.
После ухода Кларенса я направилась в ванную и спускала воду до тех пор, пока она не стала настолько горячей, насколько только это было возможно. Взяв полотенце с вешалки, я засунула его под струю, затем поспешила в гостиную, протерла деревянные ручки и изогнутую спинку антикварной софы, несколько раз возвращаясь к раковине, когда ткань становилась холодной. Я повторила эту процедуру и с краями мраморного стола, затем накрыла его чистым полотенцем. Оно не был стерильным, но сделать это было необходимо.
Кларенс вернулся, и я чуть не сбила его с ног, забирая аптечку, которую он принес. Я попросила его оставить сложенные простыни на софе. Он удивил меня, аккуратно расправив их, искусно подоткнув уголки вокруг сиденья странной формы.
Я откинула задвижку холодильника для пива, в котором находились необходимые мне припасы. Сев, я осмотрела содержимое. Там были все виды шовных материалов, лейкопластырь, бинты, ампулы с наркотиками и даже хирургические инструменты в герметичных санитарных упаковках.
— Это то, что он дает охранникам?
— Он не хочет, чтобы они ходили в больницу. А то возникнет слишком много вопросов, — ответил Кларенс.
Я резко вскинула голову:
— А что если они умрут?
— Тогда кому-то из охранников придется похоронить их.
Я выглянула в окно. Небо начало розоветь.
— А что с животными?
— Их здесь не хоронят. Охранников закапывают за их домом. Он находится за лабиринтом. Животные отправляются в подвал. Это моя работа.
— Подвал? В доме? — я представила груды тел, гниющих под нами. Это заставило мою кожу покрыться мурашками.
— В бочках. Я заполняю их цементом, и каждую неделю охранники едут к озеру и топят их, — ответил он.
— Как банда гангстеров. — Если озеро Мичиган когда-нибудь высохнет, я готова поспорить, что они найдут пять сотен таких бочек. И деревянные ящики, и, возможно, обувь, прекрасно сохранившуюся в кусках бетона. — Что ж, благодарю тебя, Кларенс. Это было поучительно.
— Я присмотрю за вашим молодым человеком, — вот и все, что он сказал, а затем ушел.
Взяв бумагу и ручку, которые он принес, я пошла в свою спальню. Я не знала, как собиралась доставить письмо Натану, или, хотя бы, что должна была написать. «Эй, не будь так суров к своему блудному сыну-гею», — звучало недостаточно убедительно. А «Приди в себя, ты, большой, глупый недоросль», — было более агрессивным, чем мне хотелось.
Застонав от разочарования, я подошла к окну. Скоро мне придется закрыть шторы от солнечного света, но в эти бледные предрассветные часы мой взгляд упал на кое-что, чего я не заметила раньше. Небольшой пролом в покрытой плющом каменной стене, которая окружала поместье. Ворота. Там не было охранников.
Мне хотелось сбежать по лестнице и немедленно проверить это, но сгореть в пламени казалось мне не лучшим способом начать день. Я задернула шторы и вернулась к своему письму.
«Натан,
Зигги со мной. Жди меня у ворот в боковой стене после захода солнца. Не опаздывай. Я не смогу встретиться с тобой, после того как проснется Кир.
Кэрри.»
Наступил рассвет, но я не могла спать. Пока не узнаю, что Зигги выжил. В конечном счете, истощение взяло верх, я задремала на одном из кресел в гостиной. Было около девяти, когда я проснулась от звука тяжелых шагов, доносящихся из-за двери. Зигги бессильно повис на хрупких плечах Кларенса, пока пожилой мужчина почти что заносил его в комнату.
— Помогите мне, — проскрипел дворецкий, и я поспешила к нему. Зигги застонал, опираясь на меня, и я почувствовала его наготу под простыней, в которую он был завернут. Уложив его на кушетку, я увидела свежие укусы, которые покрывали почти каждый дюйм его кожи.
И узнала тот, который нанесла сама. Мой желудок сжался.
— Мэм, — сказал Кларенс, холодно кланяясь и передавая мне комок ткани. Это оказались позаимствованные штаны Зигги. Со сложенной запиской наверху.
Я перевела взгляд от синевато-бордового отпечатка руки, который шел вокруг шеи Зигги к блестящей белой бумаге и выхватила одежду вместе с запиской из рук Кларенса. Трясясь от злости, развернула письмо.
«Я лишь сказал, что не убью его. Наслаждайся остатками».
Я смяла записку в кулаке.
— Кларенс, если бы мне нужно было послать что-то кому-то, ты бы сделал это?
— Зависит от того, что именно, — он оглядел серое тело Зигги, как будто подсчитывая в уме его вес.
— Нет, не его. Он будет в порядке, — я не могла попросить дворецкого рисковать своей жизнью, освобождая Зигги, так же как не могла просто вернуть ребенка на улицу. Я отдам его только одному единственному человеку. — Мне нужно, чтобы ты доставил письмо.
Кларенс не проявил большого желания помочь мне.
— Вы можете попросить Хозяина. У него есть посыльные.
— Нет. Кир не должен узнать об этом, — почти не думая, я пригладила влажную прядь волос Зигги. Его взгляд скользнул по моему лицу, а губы слегка шевельнулись, но я не могла сказать, перестал ли действовать наркотик. Дали ли ему еще одну дозу?
Я хотела бы суметь улыбнуться, как-то обнадежить его, но не могла. И повернулась обратно к Кларенсу.
— Пожалуйста. Я хочу известить отца этого мальчика. Я хочу вытащить его отсюда.
Тело Зигги содрогнулась. «Великолепно, — подумала я, — у него аллергия на то, что дал ему Кир, и у него начинается припадок». К моему облегчению, последующие судороги были намного слабее: признак того, что его мышцы медленно возвращаются к действию после паралича.
— Давайте ваше письмо, — сказал Кларенс с некоторой неохотой. — И скажите адрес.
— 1320, Уэлси-авеню, — сказала я, сдерживая слезы облегчения. — Записка здесь на столе. Хочешь, чтобы я написала номер?
— Нет, мэм. 1320, Уэлси-авеню. Желаете что-то еще?
Клятва верности, подобную которой рыцари приносили Артуру [1] во всех этих фильмах о Камелоте [2], пришлась бы кстати, но я сомневалась, что получу такую от Кларенса. Единственная гарантия, которая у меня была, это тот факт, что он ненавидел Кира и не стал бы из кожи вон лезть, чтобы осчастливить хозяина.
Кларенс кивнул, как будто прочитал мои мысли и согласился с ними, затем ушел без единого слова. После его ухода я опустилась на колени рядом с Зигги.
Глаза парнишки изучали мое лицо, а его губы слабо двигались. Я положила руку ему на грудь, надеясь, что прикосновение успокоит его.
— Зигги, я думаю, что наркотики, которые он дал тебе, уже не действуют. Он дал тебе еще одну дозу? Моргни один раз, если да.
С очевидным усилием, его глаза на мгновение закрылись, затем снова открылись.
— У тебя есть следы укусов, думаю, их нужно почистить. Могу я осмотреть тебя?
Двойное моргание и злой взгляд.
Я вздохнула:
— Прости, что укусила тебя. Я действительно сожалею. Но я не могла позволить Киру узнать, кто ты. Он бы убил тебя. Ты знаешь, что я бы не сделала это при других обстоятельствах.
Двойное моргание.
— Зигги, прошу тебя. Я не хочу, чтобы в раны попала инфекция, которую я могу легко предотвратить.
После долгого колебания он моргнул один раз.
Я пошла в ванную и тщательно вымыла руки. Затем с бережностью, к которой я прибегала при работе со случаями сексуального насилия в отделении скорой помощи, начала осмотр.
— Я собираюсь снять эту простынь с тебя, но заменю ее, так что ты не будешь полностью неприкрытым. Прямо сейчас я просто оцениваю серьезность повреждений.
И некоторые были очень серьезны. Длинные, но довольно мелкие порезы покрывали грудь Зигги. Отвратительные пурпурные синяки темнели на его коже, а следы от когтей показывали, где Кир схватил парня за плечи. Наклонившись ниже, я увидела на внутренней поверхности его бедер следы укусов, нанесенных не клыками, а тупыми человеческими зубами. Я отвернулась.
Когда я посмотрела обратно, то увидела, как из глаз Зигги скатилась слеза. Он не смотрел на меня.
Несколько часов назад он наслаждался тем, что выглядело как какой-то потрясающий секс. Затем он убежал из единственного дома, который знал, только чтобы прийти сюда, где его изнасиловал и унизил Кир. И я.
Я промыла укусы и царапины и наложила на самые серьезные из них квадратики марли.
— Ты ранен… где-то еще?
Он моргнул два раза и едва слышно прохрипел:
— Нет.
Я отправилась вымыть руки и взять одеяло со своей кровати. Вернувшись, укутала Зигги, затем обессилено опустилась в кресло. Он снова заговорил, в этот раз его голос звучал с бтльшей силой:
— Спасибо.
Я услышала чувства в его словах и постаралась, чтобы мой ответ звучал обыденно:
— Все в порядке. Если тебе нужно что-то еще, просто дай мне знать.
— Хорошо бы аспирин. У меня все болит, — он сглотнул и вздрогнул.
Я поискала в аптечке и нашла пузырек ацетоминофена [3]:
