сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 42 страниц)
Первое письмо оказалось легче, чем я ожидала. Мое заявление об увольнении из больницы было простым, профессиональным, и поскольку было написано от руки карандашом на альбомном листе, возможно, оно окажется последним гвоздем в гробу моей медицинской карьеры.
Но это действительно не имело значения. Натан был прав. В конечном итоге, люди заметят, что я не старею. В отличие от Натана, я вряд ли когда-нибудь смогу дождаться сорокалетнего возраста. Судя по тому, как часто требовали мои документы при покупке пива, я едва ли могла дождаться двадцати одного. Мне пришлось бы заново заканчивать колледж и медицинскую школу каждые десять лет, чтобы просто оставаться врачом. Это было бы адом, только еще хуже.
Я подсуну это письмо под дверь офиса доктора Фуллера, прежде чем отправлюсь к Киру завтра ночью.
Я вырвала еще один лист и начала более трудное прощание.
Натан,
Я не стану притворяться, что мы когда-нибудь снова увидимся, по крайней мере, друзьями. Я решила, что для меня лучше быть с моим создателем. Пожалуйста, знай, что хотя я желаю тебе только самого лучшего, я понимаю, что ты должен делать свою работу для «Движения». Я не буду считать это личным, если ты попытаешься преследовать меня в связи с этим заданием, но предупреждаю, я буду бороться с тобой до последнего вздоха. Никто не может решать — жить мне или умереть. Если ты когда-нибудь хоть немного считал меня другом, ты забудешь о моем существовании.
Кэрри.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________
1) Система Станиславского — теория сценического искусства, метода актёрской техники. Была разработана русским режиссёром, актёром, педагогом и театральным деятелем Константином Сергеевичем Станиславским в период с 1900 по 1910 гг. В системе впервые решается проблема сознательного постижения творческого процесса создания роли, определяет пути перевоплощения актёра в образ. Целью является достижение полной психологической достоверности актёрских работ.
В основе лежит разделение актёрской игры на три технологии: ремесло, представление и переживание.
Ремесло по Станиславскому основано на пользовании готовых штампов, по которым зритель может однозначно понять, какие эмоции имеет в виду актёр.
Искусство представления основано на том, что в процессе длительных репетиций актёр испытывает подлинные переживания, которые автоматически создают форму проявления этих переживаний, но на самом спектакле актёр эти чувства не испытывает, а только воспроизводит форму, готовый внешний рисунок роли.
Искусство переживания — актёр в процессе игры испытывает подлинные переживания, и это рождает жизнь образа на сцене.
2) Система рейтингов Американской киноассоциации (англ. MPAA film rating system) — принятая в США система оценки содержания фильма, введённая Американской киноассоциацией (MPAA). В зависимости от полученной оценки, зрительская аудитория картины может быть ограничена за счёт исключения из неё детей и подростков. Рейтинг Американской киноассоциации играет важную роль в прокатной судьбе фильма.
Рейтинг NC-17 (ранее X) — лица, не достигшие 17 лет, на фильм не допускаются. Данный рейтинг показывает, что оценочная комиссия полагает, что по мнению большинства родителей фильм явно для взрослых, и детей до 17 лет нельзя допускать до просмотра. Фильм может содержать явные сексуальные сцены, множество сексуально-ориентированной лексики, или сцен чрезмерного насилия. Обозначение NC-17, однако, не показывает, что данный фильм является непристойным или порнографическим.
3) Крысолов — герой немецкого фольклора; спас город от нашествия крыс, заманив их в реку, играя при этом на флейте, а впоследствии, повздорив с жителями Гамельна таким же манером увел из города всех детей
ГЛАВА 10
Закат
Как бы сильно я ни старалась не думать о том, что собиралась сделать, успокоить свои мысли так, чтобы уснуть, не могла. Вместо этого я сложила всю одежду в сумку и ждала, уставившись на будильник Натана, как заключенный камеры смертников. Скоро пробьет мой час.
Какое-то время я слышала, как Натан возился в гостиной. Хотя он и утверждал, что будет сильно занят, просматривая договоры страхования, те звуки, которые я улавливала, были похожи на треск попкорна в микроволновке и музыку «Лед Зеппелин»[1]. Он дважды ставил альбом «Дома Святых»[2], прежде чем я наконец-то услышала, как скрипнули пружины дивана, и Натан завалился спать.
Зигги ушел около восьми часов. Услышав, что он вернулся как раз в полдень, я открыла дверь спальни, чтобы показать ему, что не сплю.
Долго мне ждать не пришлось. Его невысокая фигура появилась в дверях. Он вертел большое кольцо в форме черепа на своем указательном пальце и избегал смотреть на меня.
— Так ты уезжаешь?
— Да. — Я села на краешек кровати, которая в настоящее время испытывала незнакомое удовольствие от того, что наконец-то познакомилась с чистыми простынями. — Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством.
— Ты заключила сделку с Киром. — Зигги произнес это как утверждение. Парень был умен.
— Я буду благодарна, если ты ничего не скажешь Натану. Ему об этом знать не нужно.
— Значит, я должен солгать Нэйту, поскольку ты недавно для меня сделала… что? — потребовал ответа Зигги.
— Я прошу тебя как друга. Я не хочу причинять ему боль.
— А ты собираешься причинить ее? — спросил он и повернулся, чтобы посмотреть в гостиную, одновременно вытаскивая деревянный кол из заднего кармана. — Нэйт мне как отец. Он заботится обо мне с тех пор, как мне исполнилось девять. У меня нет причин не убивать тебя, если ты угрожаешь его жизни.
— Я не угрожаю его жизни. Я просто не хочу, чтобы он отправился за мной. Кир убьет его.
— Ну да, — рассмеялся Зигги. — И ты не пытаешься спасти свою собственную задницу единственным способом, который знаешь? Какого хрена тебе надо?
Мне так хотелось забыть все, что случилось, и поспать. Я хотела проснуться и помочь им отчистить «ловцов снов»[3], закоптившихся после случившегося пожара. Все, что угодно, лишь бы не возвращаться в дом Кира. Я провела бы в этой квартирке вечность.
Я протянула Зигги письмо:
— Передай ему это, когда пройдет достаточно времени с момента моего ухода.
Он не стал читать его, как я и предполагала.
— Прекрасно. Что-нибудь еще?
Посмотрев, как Зигги опустил записку в карман, я закрыла глаза. В горле внезапно пересохло.
— Нет.
— Ты ему нравишься. Это причинит ему сильную боль.
Тихо произнесенные слова должны были удивить меня. Но, обнаружив рисунок Натана, я и сама пришла к такому выводу.
— Я знаю.
— Но все равно уходишь. — В голосе Зигги звучала холодная решимость: — Послушай, я не думаю, что это разобьет ему сердце или что-то подобное. Но если уж зашла речь, то все время, пока я жил с ним, он никогда не проявлял к кому-нибудь такого интереса, как к тебе.
— Это очень мило. — Как бы я хотела, чтобы он понял меня. Я никогда не идеализировала романтическую любовь, будучи подростком, но, может, Зигги делал это. Согласно его точке зрения, вероятность отношений с Натаном должна была стать причиной, которая могла заставить меня остановиться. — Натан мне очень помог, но я думаю о нем только как о друге. Я много размышляла обо всем. Это правильный выбор.
— Он пятнадцать лет стремился к тому, чтобы хоть как-то устроиться в жизни. Знает тебя всего неделю и опять вернулся к тому, с чего начал. И ты уходишь к плохому парню. Это несправедливо.
— Зигги, это была сделка. Чтобы получить противоядие и спасти Натана, я должна была заключить сделку.
Смысл моих слов дошел до Зигги, и он посмотрел на меня так, как будто я дала ему пощечину.
— Зачем ты сделала это?
Я пожала плечами:
— Я врач. И должна спасать жизни и помогать людям… А также я нужна Киру. — Как мне хотелось взять эти слова обратно. Не потому, что Зигги их услышал, а потому, что, произнеся их, я признала правду. — Натан не должен знать об этом.
— Ты что, спятила? — Лицо мальчишки засветилось от облегчения. — Все, что тебе нужно, так это просто рассказать ему. Он позаботится обо всем.
— Нет! — произнесла я слишком громко и услышала, как Натан беспокойно пошевелился на диване. Я объяснила более тихим голосом: — Если Кир убьет его, то что хорошего принесет соглашение, которое мы заключили? Я все равно обязана буду отправиться к нему, а Натан будет мертв. Все станет напрасным.
— Тогда зачем ты мне все это рассказываешь?
— Думаю, потому что… — я закусила губу, — не хочу, чтобы вы оба ненавидели меня.
— Если ты собираешься быть с Киром… — Зигги замолчал и недоверчиво покачал головой. — Если ты станешь такой же, как он, Нэйт точно тебя возненавидит. Но я не позволю ему уж слишком грубо отзываться о тебе.
— Это все, о чем я прошу, — улыбнувшись, пробормотала я.
На лице Зигги появилась глубокая печаль. Я почувствовала, что мое сердце разлетелось на куски как тело, рухнувшее на тротуар с сорокового этажа.
— Я не отдам письмо до рассвета. В этом случае, даже если он захочет сделать что-то опрометчивое, у него будет время, чтобы остыть.
— Хорошая мысль. — Я дотронулась до руки Зигги, и он не вырвал ее. — Спасибо.
Казалось, его смутил этот жест, и он быстро отдернул руку:
— Если мы встретимся в темном переулке, сделай одолжение, не ешь меня, ладно?
— Договорились.
Я легла и наконец-то заснула. А когда проснулась, в квартире было темно и пусто. Время идти.
Взяв сумку, полную одежды, с засунутыми между свитерами дипломом и фотографией моих родителей, я убедилась, что захватила с собой письмо доктору Фуллеру, и начала спускаться на улицу.
На тротуаре я остановилась прямо у перил лестницы, ведущей в подвал, поскольку услышала тяжелые вздохи Натана, раздававшиеся изнутри:
— Ты посчитал, сколько свечей расплавилось в эту пахнущую розами массу?
— Двадцать, — ответил ему Зигги.
Возникла долгая пауза, прежде чем Натан ответил:
— Хорошо… не так уж плохо.
Я сделала глубокий вдох, чтобы уменьшить боль в груди, возникшую из-за того, что уходила. Они справятся и без меня. Я ведь только вошла в их жизни. Вряд ли прошло достаточно времени, чтобы возникла привязанность. Но у меня до этого никогда не было такого сильного желания иметь семью, ощутить тепло и комфорт. Воспитание, которое я получила от чуждых эмоциям родителей, практически полностью искоренило любые представления о семейной любви, которая могла быть у меня. Но с Натаном и Зигги, пусть лишь на мгновение, я почувствовала, что принадлежу кому-то.
Боль была сильнее, чем я ожидала.
* * *
Оставив письмо в больнице, я вскоре поняла, что стою прямо перед воротами особняка Кира. Через несколько часов мой бывший босс будет думать, что я отправилась на Восточное Побережье[4]. По крайней мере, мое имя не появится в списке пропавших без вести.
Два вооруженных охранника приближались ко мне, бормоча что-то в свои гарнитуры[5]. Когда прислужники Кира подошли к воротам, я сделала шаг назад.
— Доктор Кэрри Эймс? — спросил меня один из них.
Я кивнула. Они не предложили понести мои вещи. Охранник, обратившийся ко мне, указал большим пальцем в направлении дома:
— Кир ждет.
Другой охранник шагнул вперед и открыл ворота. Я заметила, что его руки тряслись.
Когда я дошла до входной двери, та сразу же открылась. Но вместо Кира появилась какая-то пара, полностью одетая в кожу. Пихнув меня, они прошли мимо и спустились по ступенькам. Я уловила звуки громкой музыки, раздающиеся из дома.
Более страшные на вид вампиры заполонили весь холл. Некоторые из них развалились на диване, стоящем в центре комнаты: я видела их вампирские рожи. Некоторые играли в кости в углу. Но все они, одетые, как банда мотоциклистов, казалось, были пьяны.
Перед дверью в кабинет Кира стоял телохранитель. По сравнению с байкерами[6] одетый во все черное охранник выглядел как бойскаут[7]. Я прямиком направилась к нему.
— Кир здесь? — спросила его я, перевешивая сумку на другое плечо.
— Я отведу к нему.
Услышав позади себя голос, я обернулась и столкнулась лицом к лицу с Далией. Мое лицо начало трансформироваться, клыки обнажились.
— Ты умрешь, прежде чем успеешь притронуться ко мне, — ведьма щелкнула пальцами, и охранник, стоящий у двери, отступил.
Рычание вырвалось из моего горла: животный и голодный звук:
— Я намного быстрее, чем ты думаешь.
Она сладко улыбнулась:
— Что ж ты медлила, когда я убивала твоего дружка вчера ночью.
И тут я набросилась на нее. Далия подняла руки, чтобы произнести заклинание, но я полоснула по ним внезапно появившимися у меня когтями. Капли ее крови брызнули на мраморный пол.
Вампиры-байкеры прекратили свой кутеж[8]. Я подумала, что их привлекла кровь, но они не смотрели на нас. Они уставились на что-то позади нас.
Кир стоял в дверях кабинета, одетый в пышный, подбитый мехом халат до пола. Его волосы были заплетены в две платиновые косы, свисавшие за спиной. Он улыбнулся байкерам.
— Джентльмены, — заглушил он ругательства Далии. — Я надеюсь, вы наслаждаетесь весельем.
Несколько вампиров подняли свои банки с пивом и издали радостный возглас.
Когда они вернулись к своим занятиям, Кир схватил Далию за волосы и потащил в кабинет. Он жестом указал охраннику, и тот взял меня за руку и втолкнул вслед за ними.
Когда дверь закрылась, Кир швырнул Далию на пол:
— Как же поступить с провинившимся домашним животным? Особенно с тем, который получил слишком много предупреждений.
— Кир, это не моя вина, — Далия вытерла нос окровавленным запястьем. — Она…
Он ударил ее по лицу. От резкого звука я содрогнулась. Наклонившись, Кир схватил ее за подбородок и вывернул голову под жутко неудобным углом, чтобы ведьма смотрела на него снизу вверх.
— Как ты назвала меня?
Слезы покатились по ее щекам, смешиваясь с кровью, испачкавшей лицо, и слоем макияжа.
— Я прошу прощения. Это больше не повторится, — Далия сделала ударение на последнем слове, — Хозяин.
Он оттолкнул ее от себя и потер ладони друг о друга, как будто коснулся чего-то грязного и неприятного, потом сделал знак охраннику:
— Свяжите ее и заприте в комнате.
Когда охранник повел Далию прочь, Кир повернулся ко мне. Он оглядел меня, и досада на его лице сменилось радостью.
Съеживаясь под его пылким взглядом, я нервно засмеялась:
— Надеюсь, ты не ждешь, что я буду называть тебя хозяином, поскольку будешь сильно разочарован.
Подойдя сзади, он положил свои руки мне на плечи. Я чувствовала на них запах Далии.
— Ты можешь быть удивлена, Кэрри, но я могу заставить тебя делать такие вещи, которые ты никогда даже не представляла.
«Это все кровные узы, — напомнила я себе, когда от волны удовольствия у меня подогнулись колени. — Он не имеет над тобой никакой власти». Я сжала кулаки так, что ногти впились в кожу.
Кир прижал меня ближе к себе, засовывая руки под мою рубашку. Его кожа была теплой, как будто он только что поел.
— Я ведь прав?
Иллюзорное желание, которое овладело мной, сменилось горячей электрической дрожью, когда его пальцы проникли под чашечки моего бюстгальтера. Кир усмехнулся в ответ на мой тихий стон:
— Я не пользуюсь нашей связью сейчас, Кэрри.
Я отстранилась, хотя мое тело требовало продолжения.
— Давай проясним кое-что. Я пришла сюда, чтобы выполнить свое обещание. А твои прикосновения и тому прочее не были частью нашего соглашения.
— Бьюсь об заклад, я смогу изменить твое мнение в ближайшее время, — вновь усмехнувшись, произнес он. — А пока позволь мне показать тебе дом.
Я поправила сумку, висящую на плече.
— Я могу распорядиться, чтобы твои вещи доставили к тебе в комнату, — сказал Кир.
— Предпочитаю держать их при себе.
— Как тебе будет угодно, — голос был вежливым, но Кир, очевидно, не любил, когда кто-то перечил ему.
Проходя по холлу, мы привлекли несколько любопытных взглядов. Он даже не обратил внимания на группу вампиров, когда наклонился, чтобы прошептать мне на ухо:
— «Клыки», — объяснил он, — Байкерский клуб Невады. У них проблемы с «Движением», и они попросили убежище у меня. А теперь диван в холле весь провонял… Чем балуется сейчас молодежь? Марихуаной[9]?
— Да, уже как пятьдесят лет. — Я принюхалась. — Запах напоминает мне колледж. Ты когда-нибудь ее пробовал?
Его глубокий сильный смех отразился эхом от блестящего мраморного пола.
— Кэрри, неужели я похож на того, у кого есть такая отвратительная привычка — баловаться сигареткой? Я предпочитаю более изысканные дурманящие вещества.
Мы вошли в коридор. Длинные окна отбрасывали на пол серебряные квадраты лунного света. Сквозь темноту я увидела картину, висящую на стене, на которой была изображена мрачная фигура обезглавленного трупа.
— Это Гойя[10]?
Хотя его персонажи зачастую были окровавленными, сами работы художника высоко ценились. А в таком доме, как этот, с его декадентской[11] обстановкой и круглосуточной охраной, я предположила, что мой создатель мог оказаться еще кровожаднее Гойи.
