Текст книги "Как поцеловать своего угрюмого босса (ЛП)"

Автор книги: Дженни Проктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Лайла

Перри направляет Gator к тому самому саду, через который мы ехали вчера, когда поднимались к уступу. На этот раз мы не лезем в гору, он держится ближе к нижней части сада, где земля ровнее.

После разговора с Ханной я слишком остро ощущаю его присутствие рядом. Как он пахнет. Как солнечный свет отражается в медных волосках его бороды. Как его карие глаза на улице кажутся светлее, теплее, почти золотыми, чем в помещении.

Я сжимаю ладони на коленях и заставляю себя смотреть по сторонам. Нужно думать о чём-то другом. Замечать что угодно, кроме мужчины рядом со мной, иначе я просто продолжу таращиться на него и всё станет странным.

Мы проезжаем мимо ряда за рядом яблонь, всё дальше и дальше углубляясь в сад, пока кругом не остаётся ничего, кроме деревьев. Чем дальше, тем деревья мельче.

Они все в листве, но, похоже, без плодов. И я понимаю, почему Перри выбрал именно это место. Яблоки собирают вручную, об этом я узнала вчера и была искренне удивлена. А значит, более зрелая часть сада сейчас полна рабочих, занятых сбором урожая.

Перри глушит двигатель и кивает на деревья вокруг:

– Эти яблони начнут плодоносить следующей осенью. Камео, – говорит он, выбираясь из Gator. – Это любимые яблоки моей мамы.

– А в них действительно есть какая-то разница?

Взгляд Перри становится прищуренным, но он улыбается.

– Осторожнее. Такие слова здесь приравниваются к вызову.

Я смеюсь.

– Ну, я, конечно, различаю Гренни Смит и Гала, но дальше… э-э...

Перри вздыхает и поднимает руку, останавливая меня, когда я тянусь к двери.

– Нет-нет. Сиди. Обед тебе пока не светит.

– Что?! – смеюсь я.

Он залезает обратно ко мне.

– Небольшой крюк. Ничего страшного.

Я откидываюсь на спинку и скрещиваю руки на груди.

– Знаешь, вчерашняя голодовка не слишком хорошо для тебя закончилась.

Он усмехается.

– Рискну. Я знаю, как обращаться с... кисленькими яблочками.

– Боже, Перри. Это было ужасно.

Его губы подёргиваются, но он не улыбается.

– Пристегнись. У меня есть цель, и я слышу, как у тебя урчит живот даже отсюда.

– Так покорми же меня, чудовище, – говорю я и шлёпаю его по руке, задержав пальцы чуть дольше, чем следовало бы. (И да, его фланелевая рубашка невероятно мягкая.)

– Ни за что, – ухмыляется он и разворачивает Gator между двумя рядами деревьев, в противоположную сторону от той, откуда мы приехали. – Сегодня ты должна заработать свой обед. Приказ начальства.

Жар взмывает внутри, щеки заливает румянец. Возможно, он и не пытался так возбуждать, сочетая командный тон с этим взглядом… но, честное слово, у меня мозг отказывается работать, пока он продолжает себя так вести.

Перри останавливается между двумя зрелыми яблонями, спрыгивает вниз, срывает по яблоку с нижних веток и возвращается. Из кармана он достаёт складной нож и разрезает первое яблоко, вырезая идеальный ломтик.

Клянусь, раньше я не думала, что резать фрукты карманным ножом может быть сексуально. Но, наверное, дело не в ноже, а в том, с каким уверенностью он это делает. Перри знает этот сад. Эту ферму. И это вызывает во мне уважение. И… желание.

Но в голове всё ещё звучат слова Ханны. Не пялься. И, может, стоит применить это не только к взгляду. Я могу всё неправильно понять. Это ведь может быть просто обед между коллегами – не больше.

Но потом Перри подносит дольку яблока прямо к моим губам. Он не просто протягивает её, он кормит меня. Его пальцы касаются моих губ, когда он кладёт ломтик мне на язык.

– Закрой глаза, – говорит он мягко. – Сконцентрируйся на вкусе в тот самый момент, как он коснётся языка.

Я не выдумываю. Не могу.

Даже с моим скромным опытом я узнаю этот взгляд – тёплый, глубокий. Настоящий.

Я сосредотачиваюсь на простейшем: жевать, почувствовать вкус, проглотить. С закрытыми глазами. Изо всех сил стараюсь думать о яблоке, а не о том, насколько близко он сидит.

– Так. Запомни этот вкус. Подумай о нём.

Я открываю глаза и киваю.

– Думаю. Запоминаю. Всё. Я готова.

– Хочешь попробовать следующее?

Я снова закрываю глаза, приоткрываю рот, принимая второй кусочек.

Вкус взрывается на языке, и я вздыхаю, глаза распахиваются.

– Он совсем другой!

Он улыбается, в уголках глаз собираются морщинки.

– Почему?

Я до сих пор не привыкла к силе его улыбки – она правда на миллион долларов. Мне нужно время, чтобы собраться и ответить. Я вспоминаю вкус первого яблока, что непросто, тут столько отвлекающих факторов: его прикосновения, его близость, его взгляд. Яблоки, Лайла. Думай о яблоках.

– Слаще, – говорю я. – Не такой кислый, как первый.

Он кивает.

– Отлично.

– Отлично? – я поднимаю брови. – А я и не знала, что это экзамен.

Он включает передачу и двигает нас дальше между деревьями.

– Назови что-нибудь, что ты любишь. Что-то, что у тебя хорошо получается.

Не совсем понимаю, к чему он, но решаю подыграть.

– Хм. Мне нравится петь. И играть на пианино.

– Правда?

– Удивлён?

Во мне мелькает тревога, но я глушу её. То, что Тревор считал мою любовь к музыке пустяком, не значит, что все так подумают.

– Не удивлён. Впечатлён.

Впечатлён. Сказано так просто. И, похоже, он говорит это искренне.

– Представь, что ты с кем-то, кто уверен, что вся музыка – одна и та же. Жанр неважен. Песня – это просто песня. Слышал одну – значит, слышал все.

Я морщусь. Перри бросает на меня взгляд с таким выражением, будто сам был тем человеком и уже всё понял.

– Ладно-ладно. Ты победил. Но ты же не хочешь сказать, что если я попробую все эти яблоки и всё равно скажу, что они одинаковые на вкус, ты перестанешь со мной общаться? Меня уволят?

Он пожимает плечами с деланным раздумьем.

– Возможно, я оставлю тебе работу. Но только дистанционно. Никаких пикников в саду.

– Ну всё. Ты сказал лишнее. Я обожаю пикники. Теперь у меня есть веская причина соврать.

Он останавливает Gator.

– Нет. Я видел твоё лицо, когда ты попробовала последнее яблоко. Я узнаю настоящий восторг, когда вижу.

Ха! Забавно. Он бы мог кормить меня какашкой улитки и у меня было бы то же выражение лица. Яблоки и правда вкусные, но весь этот «восторг» у меня от него, а не от фруктов.

Перри снова выпрыгивает из машины, как и в прошлый раз срывает два яблока. Я могла бы смотреть на это весь день. Яблоко. Нож. Ломтик. Повторить. Ну, знаете… если он продолжит кормить меня этими яблоками.

На этот раз он просто протягивает мне дольку, и внутри что-то слегка сжимается от разочарования. Но тут же он поднимает палец, как бы предупреждая.

– Не ешь пока.

Я ухмыляюсь. Нисколько не возражаю против того, что он командует. Это территория Перри, и мне совершенно несложно позволить ему быть главным.

Пока он режет второе яблоко, я замечаю шрам на тыльной стороне его руки. Он идёт от сустава указательного пальца, через большой, почти до запястья. Не задумываясь, я протягиваю руку и провожу пальцем по шраму.

– Это когда случилось?

– В четвёртом классе, – говорит он легко, так легко, что я не уверена, почувствовал ли он прикосновение так же, как я. – Папа учил меня пользоваться перочинным ножом. А я зазнался.

Он закрывает нож и поднимает руку, сжимая и разжимая пальцы.

– Тринадцать швов.

Он забирает у меня первую дольку и теперь держит обе, подносит первую к моим губам.

– Всё как обычно. Закрывай глаза, – говорит он тем самым бархатным, командным голосом, который мне начинает очень нравиться. – Первое впечатление самое важное.

Я откусываю, губами едва касаюсь его большого пальца. Сосредоточься на вкусе. Только на вкусе. Только на вкусе…

– Так, это самое мягкое из всех трёх, что я пробовала. – Я открываю глаза и вижу, как он внимательно меня изучает. – Почти нет кислинки. Но и не слишком сладкое. Оно на вкус как мёд.

– Ты в этом хороша, – говорит он и доедает оставшуюся половинку дольки.

Будто мы с ним всегда вот так делили еду. Будто он не имеет ни малейшего понятия, как сильно влияет на меня. Как близка я к тому, чтобы окончательно потерять голову.

Я улыбаюсь.

– Дай последнее.

Перри подносит ко мне последнюю дольку. На этот раз я не закрываю глаза и правильно делаю, потому что смотреть на него, пока он это делает, может быть самым захватывающим моментом всей этой игры. Я откусываю и сразу же стону.

– Ох. Это – моё любимое.

Я прикрываю рот рукой, пока жую.

Перри улыбается.

– Я так и подумал.

– А как оно называется?

Я тянусь и выхватываю у него вторую половинку, отправляя её в рот раньше, чем он успевает съесть. Перри смеётся, режет ещё одну дольку и протягивает мне.

– Мутсу, – говорит он. – Моё любимое тоже.

– Мутсу. Никогда не слышала. А как назывались остальные?

Он кончиком ножа показывает на три яблока, лежащие на панели Gator.

– Камео, Джонаголд, Кримсон Крисп.

– Ладно, у меня есть вопрос, мистер Знаю-всё-об-яблоках, – говорю я. – Если бы ты закрыл глаза, а я дала бы тебе попробовать каждое по одному, ты бы смог их отличить?

Он не колеблется ни секунды.

– Абсолютно.

– То есть, яблочно точно? – говорю я, не сдержав ухмылку.

Он качает головой и складывает руки на груди – так, что я непроизвольно смотрю на его бицепсы.

– Слишком банально, Лайла.

– Вот это было банально! – восклицаю я.

Он только улыбается и переводит Gator в режим движения, трогаясь вперёд. Я нарезаю оставшееся яблоко Мутсу и передаю пару долек Перри. Было бы неловко кормить его так же, как он кормил меня – но и это мне нравится. Мы едим в лёгкой, уютной тишине.

Видеть Перри здесь, в саду, хозяином своей территории, уверенным и страстно преданным своему делу – вот последний толчок, которого мне не хватало, чтобы начать падать.

Независимо от того, считаю ли я это хорошей идеей или нет.

Глава 14

Перри

Я не собирался заезжать в яблоневый сад ради получасовой дегустационной остановки. И уж точно не ожидал, что буду кормить Лайлу ломтиками яблок с рук. Даже не знаю, что на меня нашло. Но, кажется, ей понравилось. Действительно понравилось. Даже Леннокс не смог бы придумать лучший сценарий для того, как всё получилось. На мгновение мне даже показалось, что у меня есть шанс.

Может, я не так уж и заржавел в этом деле, как думал.

Но дело, наверное, в Лайле. С ней мне как-то легче. Я столько времени пытался быть именно тем, кого хотела видеть Джоселин. А с Лайлой – как будто она вообще ничего не ждёт. Просто рада быть рядом.

Когда мы возвращаемся к тому месту, где я изначально планировал устроить обед, мы вместе расстилаем плед, и я достаю корзину, которую упаковал для нас Леннокс.

– Понятия не имею, что он туда положил, – говорю я, открывая крышку и подвигав корзину ближе к Лайле.

– Это Леннокс собрал? – спрашивает она с заметной надеждой в голосе.

– Ты спрашиваешь так, будто уже знакома с ним.

– Нет, но ты же дал мне вычитать его меню. Не злись, но я слегка в восторге от мысли попробовать его еду. Уж больно у него репутация выдающаяся.

Что-то похожее на ревность вспыхивает у меня в груди, и это вовсе не ново. Я никогда не завидовал Ленноксу в умении готовить. Зато часто – в умении легко сходиться с людьми. У него постоянно кто-то рядом, женщины готовы на всё, лишь бы перекинуться с ним парой слов. У меня так никогда не получалось.

До сих пор, понимаю я. Хотя, думаю, дело не во мне, а в Лайле.

– Что у нас тут? – спрашиваю я, наблюдая, как она достаёт еду.

– Пара сэндвичей, но выглядят они по-настоящему изысканно. О! Они на круассанах. И ещё… – Она вытаскивает контейнер из холодильника, приподнимает крышку и подносит ближе к носу. – О, пахнет божественно. Похоже на какой-то картофельный салат? И ещё печенье?

– Миндальное печенье-подушечки, – говорю я, глядя на контейнер, который она ставит между нами на плед. – Он знаменит ими.

– Знаменит печеньем?

Она тут же берёт одно и откусывает, оставляя на губе капельку сахарной пудры, которую мне ужасно хочется стереть. Или поцеловать. Мысль эта – как удар током. Слишком рано, слишком. Но, кажется, кормить Лайлу яблоками стало для меня чем-то вроде наркотика, и теперь я не могу остановиться – хочется большего.

Сам факт, что я вообще что-то чувствую – уже событие. Я так долго был пуст внутри, но Лайла будто пробуждает меня.

– Боже мой, – простонала она. – Это просто безумие.

– Не боишься испортить обед?

Она берёт ещё один кусочек и протягивает мне недоеденное печенье.

– Всегда удивлялась, откуда пошло это выражение. Разве питательная ценность самого обеда уменьшается, если сначала съесть десерт?

Я закидываю остаток печенья в рот.

– Мне нравится твой подход. Но вот, – говорю, потянувшись к ней. – У тебя тут немного...

Моя рука зависает в сантиметре от её губ. Хочу дотронуться, но только если она не против.

– Что? Что там? – Она подаётся ближе, и этого достаточно. Я большим пальцем легко касаюсь её нижней губы.

– Сахарная пудра, – говорю я, задержав прикосновение чуть дольше, чем нужно. С такого расстояния я вижу крошечные вкрапления тёмно-синего в её небесно-голубых глазах.

Я слышу, как у неё перехватывает дыхание, и вижу, как она сглатывает, откинувшись назад. Почему-то это меня немного успокаивает. Может, я не единственный, у кого по венам сейчас течёт огонь.

Мы принимаемся за еду, и это помогает немного снять напряжение, которое между нами витает. Думаю, нам обоим это нужно. Даже если между нами есть искра, я не собираюсь делать следующий шаг – по крайней мере, не сейчас, не больше, чем уже сделал, когда начал кормить её яблоками. У нас обоих есть причины не торопиться.

Каждый кусочек обеда – просто объедение. Как бы ни раздражал меня мой брат, эта еда явно работает мне на руку.

Пока едим, не обсуждаем ничего серьёзного. Разговор лёгкий и приятный – с Лайлой это уже стало привычным. Её любопытство только помогает: она расспрашивает об яблоневом саде (как мы выбираем сорта яблок, сколько времени нужно, чтобы они созрели) и о том, каково это – расти в большой семье.

Лишь когда мы доедаем последнее миндальное печенье, Лайла откидывается на руки, вытянув перед собой ноги, и смотрит на меня так, будто собирается сказать что-то важное.

– Я должна тебе кое-что рассказать, – говорит она.

– Сейчас самое время. Я сытый и довольный. У нас есть минут пятнадцать, прежде чем я снова вспомню, что должен быть ворчливым.

Она тихо смеётся.

– Знаешь, ты уже не первый раз говоришь, что ты ворчун, но на самом деле таким не выглядишь. По крайней мере, для меня.

Я приподнимаю бровь.

– Никогда?

Она поджимает губы.

– Ну ладно. В нашем первом чате ты был немного холоден. А вчера в поле мне хотелось двинуть тебе в нос, когда ты проигнорировал мои советы. Но в остальное время? Ты довольно милый парень, Перри. Хочешь ты того или нет.

– Говорят, что хорошие парни финишируют последними, разве нет?

Или теряют девушку.

Мои челюсти сжимаются, но я стряхиваю это напряжение. Я не жалею о том, что потерял Джоселин. Уже нет.

Лайла качает головой.

– Это неправда. По крайней мере, в том, что действительно важно.

Я опускаю взгляд, уставившись на швы на старом пледе для пикника, который Леннокс положил вместе с корзиной. Это тот самый, что мама использовала, когда мы были детьми. Не знаю, где он его нашёл, но я рад, что он это сделал.

– Может быть... – говорю я медленно, не решаясь поднять взгляд. – Ты заставляешь меня хотеть быть хорошим парнем.

Она мотает головой, когда я поднимаю взгляд, но я не упускаю ни улыбку, расползающуюся по её лицу, ни румянец, заливающий щёки.

– Ты едва меня знаешь, Перри.

– Ладно, – говорю я с уверенностью, которая, надеюсь, не прозвучала слишком самонадеянно. – А что ты хочешь, чтобы я о тебе знал?

Она морщится и прикусывает губу.

– Эм… пока оставим это. Потому что на самом деле мне правда нужно тебе кое-что сказать. И, возможно, после этого ты передумаешь. – Она торопится продолжить, не давая мне вставить и слова: – Помнишь, ты просил меня ответить на письмо от женщины, которая писала по поводу встречи выпускников? Я тогда ответила и отказалась от приглашения. Но сегодня утром она написала снова. И на этот раз – очень лично. Настолько, что я уверена: письма пишет твоя бывшая жена.

Я тяжело вздыхаю, но ничуть не удивлён, что Джоселин снова дала о себе знать. Мне даже не нужно читать письмо, чтобы угадать тон – особенно если Лайле показалось, что она обязана сказать мне об этом. У Джоселин всегда была склонность к манипуляциям. Это, пожалуй, самое мягкое, что я могу сейчас о ней сказать. В голову приходят и другие эпитеты, но ни один из них не подходит для приличной компании – особенно той, перед которой я сейчас изо всех сил стараюсь произвести впечатление. Но я пообещал своему терапевту перестать зацикливаться на раздражающих чертах Джоселин, постараться оставить прошлое в прошлом, ценить хорошие моменты, что у нас были, и идти дальше.

Иногда это легче, иногда сложнее.

– Что она написала? – наконец спрашиваю я.

Лайла достаёт телефон.

– Вот. Можешь сам прочитать.

Она протягивает мне телефон, и я быстро просматриваю письмо. К концу я не выдерживаю и смеюсь, возвращая ей устройство.

– Очень в её духе.

Лайла хмурится.

– Ты не злишься?

– На тебя? Вовсе нет. Прости, что втянул тебя в эту драму. Мне не стоило просить тебя отвечать.

Лайла прикусывает губу.

– Но… это же неправда, да? Ты ведь не тоскуешь по ней? Не из-за этого ты не хочешь идти на встречу?

Я провожу рукой по волосам. Меня не смущает сам вопрос – я просто не знаю, как на него ответить. Разбирать причины развода – не самая лучшая тема для первого свидания. Хотя, даже не уверен, что это вообще можно назвать свиданием. Мне бы очень не хотелось обсуждать что-то, что может помешать настоящему свиданию, если оно когда-нибудь будет.

– Я не тоскую, – наконец говорю я. – Не стану врать: развод был тяжёлым. Но я не жалею, что наш брак закончился. Просто ты должна понимать – Джоселин всегда всё поворачивает так, как выгодно ей. Сначала она пыталась сделать моё присутствие на встрече выпускников чем-то, связанным с ней. Когда поняла, что я не собираюсь идти, она решила, что отсутствие тоже должно быть связано с ней. В любом случае она контролирует сюжет. А это всегда было её главной целью.

– Тебя это не злит?

Я пожимаю плечами.

– Если долго думать об этом – злит. Поэтому я и не думаю. Именно поэтому и не хочу туда идти.

Лайла меняет позу – подкладывает под себя ноги, усаживаясь на пятки. Вид у неё решительный, и это немного пугает.

– Нет, – говорит она. – Мне всё это не нравится.

Я поднимаю брови.

– Перри, ты должен пойти. Она же наверняка всем расскажет кучу лжи о том, почему тебя не было. Ей нельзя позволять так просто выкручиваться.

Я вздыхаю.

– Ты говоришь, как моя мама.

Лайла кивает.

– Я сразу поняла, что она мне нравится.

– Послушай. Я ценю твою заботу. Правда. Но поверь, оно того не стоит. С Джоселин – точно нет. Она всегда найдёт способ всё перекрутить.

– А есть кто-то, кого ты сам хотел бы там увидеть?

Я думаю о ребятах с футбольной команды. Некоторые до сих пор живут в городе, но большинство разъехались. Силвер-Крик – не то место, где можно строить карьеру. Людям тяжело тут задерживаться. Было бы приятно их повидать.

– Может быть, – признаю я. – Пару человек.

– Тогда ты должен пойти.

– Всё не так просто.

Она глубоко вдыхает, расправляет плечи, сжимает губы в решительной линии – и этим жестом мгновенно вызывает у меня восхищение.

– А если я пойду с тобой?

Сердце подскакивает.

– В качестве твоей пары, – добавляет она. – Тогда Джоселин вообще ничего не сможет сказать. Потому что ты не будешь один.

Идея, если честно, не такая уж плохая. Хотя, возможно, я слишком легко поддаюсь влиянию оттого, что, по сути, Лайла только что пригласила меня на свидание. Конечно, у неё могут быть и исключительно благие намерения… но вдруг – нет?

– Свидание, да? – спрашиваю я. Специально цепляюсь, и даже не стыдно.

Она улыбается.

– Перестань. Всё равно собирался звать меня куда-нибудь в конце дня.

Щёки заливает жар – она не ошиблась. Даже не знаю, почему я так смущаюсь, что она меня раскусила.

– Неужели я действительно настолько очевиден?

– Ну, скажем так… трудно представить, чтобы ты кормил яблоками свою маму.

Вот же женщина. Я усмехаюсь, качаю головой и провожу рукой по бороде.

– Встреча выпускников – не совсем свидание, Лайла. Тем более, что там будет моя бывшая жена. Она, скорее всего, к тебе подойдёт. И никто не даст гарантии, что она будет вежлива.

– Перри, – мягко говорит Лайла. – Когда мы встретились вживую впервые, мой пятилетний сын прямо при тебе спросил, можешь ли ты стать его отчимом. И ты не уволил меня. Думаю, с твоей бывшей я справлюсь.

Что-то в её позе говорит о том, что она даже хочет справиться. Как будто готова защищать меня, как настоящий герой, – идти вперёд и сражаться с моими драконами.

Почему эта картина в голове так заводит?

– Это мероприятие с ночёвкой, – медленно говорю я. – В Эшвилле. Вечером ужин с напитками и караоке, а утром – завтрак. И всё это уже на следующих выходных. У тебя же Джек, Лайла. Пожалуйста, не переживай из-за этого.

Она отмахивается.

– Нет, я правда хочу. Всё будет хорошо. Я отвезу Джека к бабушке с дедушкой в Колумбию. Честно, ему давно пора съездить к ним.

– Они нормально отнесутся к визиту в последний момент?

– Ты шутишь? Его бабушка каждую неделю шлёт мне сообщения с мольбами привезти его. Всё получится. Обещаю.

– Ты уверена?

– Считай меня сумасшедшей, но мне это даже кажется забавным. Я обожаю караоке. А если мы заодно дадим Джоселин попробовать на вкус её же методы? Я не возражаю.

Странно, но мне и правда кажется, что это может быть весело – и это многое говорит о Лайле. Потому что если она сумела заставить меня с нетерпением ждать встречи с Джоселин по собственной воле… иначе как волшебством это не назовёшь.