Текст книги "Как поцеловать своего угрюмого босса (ЛП)"

Автор книги: Дженни Проктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Глава 28

Лайла

Я смотрю только на поле. Только на поле. Только на поле.

Пока Джек разминается, мне с трудом удаётся не оборачиваться каждые пять секунд, чтобы проверить парковку за спиной.

Придёт ли он?

Любит ли он меня достаточно, чтобы прийти?

Прошло тридцать шесть долгих часов с тех пор, как я поставила Перри перед выбором. И у меня нет ни капли сожалений. Мы можем двигаться медленно, аккуратно втягиваться в то, что значит быть семьёй, проводить время втроём, но мы не можем отступить назад. Если он хочет меня, он должен хотеть нас обоих.

Джек машет мне с поля, как раз когда судьи подают стартовый свисток.

А Перри всё нет.

Игра начинается, а Перри так и не появился.

Мне до одури хочется проверить телефон, вдруг он написал, вдруг что-то случилось, но я оставила его в машине. И теперь, когда игра уже идёт, я не хочу уходить, рискуя пропустить хоть миг.

Хотя я могла бы сбегать. Если быстро…

Но в этот момент Джек ловит мяч и несётся по полю, и я больше не могу отводить от него взгляд. Что мне скажет телефон? Перри либо здесь, либо его нет.

А его нет.

На перерыве я решаю не идти за телефоном. Честно говоря, теперь я даже не хочу видеть объяснение. Лучше сосредоточиться на Джеке. Насладиться игрой. И всё же где-то глубоко внутри я продолжаю надеяться. Представлять, что вот-вот он появится.

Эта надежда угасает только в последние минуты второго тайма. Джек играл потрясающе. Он забил гол, а ведь в начале сезона мы просто мечтали, чтобы он не спотыкался о собственные ноги. Это огромное достижение.

И я была единственной, кто его видел.

Я не говорила Джеку, что Перри может прийти.

Значит, это – моё. Это разочарование, эта боль – моя. Только моя.

Я вытираю слёзы, надеясь, что другие родители решат, будто я просто растрогана успехом сына.

В какой-то момент мне придётся сказать Джеку, что он больше не увидит Перри.

Может, после завтрака отцов и сыновей он не будет так одержим идеей обрести нового папу.

Финальный свисток. Джек бежит ко мне, сияющий.

– Мам, ты видела, как я забил?

– Видела, малыш. Ты был невероятен.

– Отличная игра, Джек, – кричит тренер.

Джек подбегает к маме, которая раздаёт детям перекус и воду. Я начинаю собирать складной стул и остальные вещи. Мы направляемся к парковке, и я то и дело сканирую взглядом машины в поисках пикапа Перри. Я заставляю себя идти вперёд, расправить плечи, шагать уверенно.

Я не могу снова это себе устроить. Я не могу всё время ждать его появления.

Перри сделал свой выбор.

И это была не я.

Я отмыкаю машину, помогаю Джеку пристегнуться в его кресле, потом загружаю стул и сумку в багажник. Сажусь на задний бампер, закрываю глаза, прижимаю ладонь к груди.

Здесь, пока Джек не видит, я позволяю себе на минуту почувствовать весь груз разочарования. Эта боль – до костей. Особенно на фоне того счастья, что я ощущала всего несколько дней назад, когда верила, что Перри – мой.

– Лайла!

Я поднимаю голову.

Перри бежит через парковку. Не едет. Бежит.

Что вообще происходит? Моё сердце взлетает, но в следующую секунду я вспоминаю наш последний разговор, и неуверенность снова обволакивает меня.

Если он хотел быть здесь – почему не пришёл вовремя?

Он опоздал, чтобы сказать: «Прости, я не смогу»?

Хотя… он бежит. Может, что-то случилось с машиной? Может, есть объяснение?

Он останавливается в нескольких шагах от меня, упирается руками в колени, тяжело дыша.

– Я здесь, – выдыхает он. – Прости, что опоздал, но я здесь.

Он здесь.

Моё сердце наполняется покоем. Он здесь.

– Эм… ты что, бежал всё это время?

Он выпрямляется, поднимает палец, явно пытаясь отдышаться. Я поворачиваюсь к багажнику и достаю бутылку воды, оставшуюся с прошлой игры, когда я была дежурной по перекусу. Подхожу и протягиваю ему. Сейчас середина ноября, температура около пятнадцати градусов, а он стоит в одной футболке, мокрый, как будто пробежал полмарафона.

Перри хватает бутылку, открывает и осушает её за пару секунд.

– Лучше? – спрашиваю, протягивая руку, чтобы забрать пустую бутылку.

Он кивает.

– На трассе были кочаны капусты, – говорит он. – Я позвал Броуди, он подобрал меня, и мы поехали по 176, но в Флэт-Роке шёл парад, потом авария… В итоге я просто вышел из машины и побежал.

Ох, моё сердце.

– Сколько километров?

Он смотрит на телефон.

– Примерно шесть? Я пытался тебе дозвониться.

– Я оставила телефон в машине.

Его выражение меняется.

– Значит, ты подумала, что я не приду?

Слёзы наворачиваются на глаза, и я отворачиваюсь. Он здесь. Это всё, что имеет значение.

– Лайла, я люблю тебя, – говорит Перри и делает шаг ко мне. – Прости, что заставил тебя пройти через всё это. Что испугался. Ты была права. Я действительно пытался сделать всё идеально. Но потом понял: мысль о том, что я уйду от тебя и от Джека была слишком болезненной. Этот мальчишка уже почти так же глубоко в моём сердце, как и ты.

Слова звучат слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Я не очень-то знаю, как быть отцом, – продолжает Перри. – И не могу обещать, что не наломаю дров. На самом деле, скорее уж стоит сразу пообещать, что накосячу. Но я обещаю, что буду стараться. Что не перестану пытаться быть лучшим для тебя. И для Джека тоже.

Я бросаюсь к нему в объятия, совершенно не заботясь о том, что он вспотевший и пахнет не лучшим образом. Мои губы находят его, я обхватываю его лицо ладонями, а он притягивает меня ближе, прижимая руки к моей пояснице. Мы целуемся, пока рядом не раздаётся восторженный вопль и мы отстраняемся, чтобы увидеть Броуди, Кейт, Леннокса и Оливию, свешивающихся из окон пикапа Броуди и аплодирующих нам.

– Каким-то образом это даже кажется правильным – что твоя семья здесь, в этот момент, – говорю я.

Перри усмехается.

– Если их пустить, они будут частью всего. Матчи. Школьные спектакли. Дни рождения. Даже странные праздники, которые никто не отмечает.

Я прижимаюсь к нему чуть сильнее.

– Главное, чтобы в нашу брачную ночь можно было закрыть дверь. то я согласна.

– Брачную ночь, значит?

– Ну да ладно тебе. Ты только что сказал, что хочешь быть папой Джеку. Не говори, что не думал об этом.

– Я подумал об этом ещё в первый день. Когда Джек спросил, могу ли я быть его лестничным папой, у меня внутри что-то щёлкнуло. Будто какая-то часть меня уже знала, куда мы идём.

– Как поэтично. А я в тот момент мечтала провалиться под машину от стыда. Мне было так неловко.

Перри улыбается – совсем не так, как тот хмурый человек, с которым я начинала работать.

– А я был очарован, – говорит он тихо. – До сих пор очарован.

Я целую его снова, потому что, честно, после таких слов как не поцеловать? И не останавливаюсь, пока Джек не вылезает из машины и не начинает дёргать нас за руки. Перри опускается на корточки и поднимает его, прижимая к себе, и теперь мы стоим втроём в одном кольце рук.

– Привет, Перри, – говорит Джек, будто это совершенно нормально – быть здесь с нами, держать нас, как свою семью.

– Привет, малыш, – просто отвечает Перри.

– Я забил два гола. Мама тебе рассказала? Я был супербыстрым.

– Не сомневаюсь.

– Хочешь сегодня посмотреть с нами «Тайну Коко»?

Перри смотрит на меня, и я киваю, соглашаясь с планом Джека, придуманным прямо на ходу.

– С удовольствием. А можно я принесу пиццу?

Глаза Джека загораются.

– С дополнительным сыром!

Перри смотрит на меня со значением.

– Ты не представляешь, как сильно меня радует этот ответ.

Я смеюсь, пока он тянется и целует меня ещё раз.

– Эй! – кричит Оливия из машины. – Мне надо покормить ребёнка до вторника! Вы с нами или как?

Перри поднимает палец, прося их подождать.

– Я пойду за своей машиной, – говорит он мне. – И в душ. Потом вернусь. Это нормально?

– Я была бы счастлива, – отвечаю. Смотрю на Джека: – Мы были бы счастливы.

Он целует меня в висок, потом Джека в макушку, и только тогда отпускает его и отступает назад.

– Увидимся вечером?

Я киваю, даже не пытаясь скрыть улыбку.

– Мы будем ждать.

* * *

Позже тем же вечером, после фильма с Джеком, после укладывания Джека спать, после ещё одного фильма, уже только для нас двоих, мы уютно устроились на диване в моей крошечной гостиной. Наши ноги вытянуты на пуфе, а моя голова покоится у Перри на груди.

– Лайла? – сонно спрашивает он.

– М-м?

– А если мы не будем тянуть с свадьбой, это будет странно?

Я поднимаю голову, как ни странно, совсем не удивлённая, что мы снова возвращаемся к этой теме.

– Нет. Но, думаю, тебе сначала нужно сделать предложение.

– Выходи за меня, – говорит он, прижимаясь носом к моему виску.

Я улыбаюсь и закатываю глаза.

– Ты сейчас мне предлагаешь? Вот так?

– Хочешь грандиозное шоу с моей семьёй в зрительном зале? Я не особо мастер сцен, но могу позвонить Флинту, спросить, как лучше…

Я затыкаю его поцелуем.

– Мне не нужно шоу, – говорю. – Вот это, прямо сейчас, только мы вдвоём – идеально.

– Значит, ты согласна? Ты действительно выйдешь замуж за… – он запинается и усмехается, будто едва сдерживает смех. – За Горячего Хоторна?

Я распахиваю глаза. Это прозвище я когда-то проболтала, потом долго уверяла себя, что он не услышал.

– Ух ты. Держал в запасе до последнего, да?

– Ждал подходящего момента.

– О, как мило. Решил, что момент предложения – самое время посмеяться надо мной. Прекрасно.

– Я едва сдерживал себя, когда услышал. Как ты себя настраивала, и потом…

– Знаешь что? – Я выпрямляюсь и тянусь к нашему общему столику, где лежат телефоны. – Раз уж я выхожу за Горячего Хоторна, может, стоит позвонить Флинту. Вдруг он заинтересован.

– Ни за что! – Перри обвивает меня руками со спины, поднимает с дивана, крутит в воздухе и опускает на пол, вставая между мной и телефонами. Затем он опускается на одно колено.

– Ты всё ещё не сказала «да», Лайла. Пожалуйста, выйди за меня. Без шуток. Просто я. Говорю тебе, как сильно люблю. Как сильно хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь.

Я тяну его на ноги и отвечаю поцелуем – медленным, намеренным. Мои руки скользят по гладким линиям его тела. Поцелуи становятся глубже, мягкость сменяется голодом, нас тянет друг к другу всё сильнее. Жар вспыхивает по моей коже, собирается в кончиках пальцев, обжигает в каждом месте, где мы соприкасаемся.

Я хочу коснуться его везде. Исследовать. Запомнить. Каждую веснушку на тыльной стороне руки, изгиб каждого бицепса, точный оттенок его тёмно-карих глаз.

Я хочу знать всё.

Хочу быть всем.

– Я с удовольствием стану твоей женой, Перри Хоторн. Но давай поторопимся. Потому что я уже готова сделать тебя своим во всех смыслах, какие только бывают.

Жар вспыхивает в его взгляде, и он снова меня целует. Этот поцелуй слаще прежнего, потому что в нём – обещание навсегда.

Эпилог

Перри

Я выхожу навстречу Лайле к её внедорожнику сразу, как только она сворачивает на мою подъездную дорожку. Завтра утром мы женимся – свадьба в канун Нового года, но я больше не могу ждать, чтобы вручить ей её свадебный подарок.

Заглядываю на заднее сиденье. Если Лайла всё сделала, как я просил, то Джека она уже оставила у мамы. Да, в машине она одна.

Я открываю её дверь, прежде чем она успевает сделать это сама.

– Привет, – говорю я и наклоняюсь, чтобы поцеловать её. Эта часть наших отношений мне всё ещё не надоела, и я бы с удовольствием остался так – просто целуя её, впитывая момент, но вспоминаю, зачем она здесь, и отступаю, вытаскивая её из машины.

– Что на тебя нашло? – спрашивает она. – Ты такой взволнованный.

Я широко улыбаюсь:

– Просто пойдём внутрь. У меня кое-что для тебя.

На крыльце я останавливаю её и достаю повязку на глаза.

– Серьёзно? – хмурится она, но не сопротивляется, когда я надеваю её.

– Тут важен порядок. Я не могу рисковать. Видишь что-нибудь?

Машу рукой перед её лицом.

– Ни капли, – отвечает она. – Перри, что происходит?

– Идём со мной.

Я осторожно веду её в дом, через гостиную, в столовую. Или в то, что раньше было столовой. Мой стол сейчас в гараже, и, возможно, останется там надолго.

Разворачиваю Лайлу так, чтобы она смотрела к входной двери.

– Хорошо. Сейчас сниму повязку. Но не оборачивайся. Только прямо.

Она кивает, закусывая губу – она всегда так делает, когда волнуется.

– Не буду. Обещаю.

Я снимаю повязку.

– Открывай глаза.

Замираю, пока она рассматривает огромный ватман, прислонённый к дивану.

– Что это? – шепчет она.

Я беру постер и подношу ближе.

– Это дом. Есть один участок, за которым я давно слежу. И я уже немного общался с архитектором, обсуждал разные проекты. Ничего ещё не утверждено. Мы можем всё изменить, чтобы тебе тоже понравилось. Но знаешь, почему мне понравился именно этот план? – Я указываю на левую сторону дома. – Вот здесь отдельный вход. Он ведёт в комнату, которую я представил как твою студию.

Лайла долго молчит.

– Студию? Для музыки?

Я киваю.

– Если ты захочешь преподавать, ученики смогут входить напрямую, не проходя через весь дом. Я почитал – говорят, тем, кто работает из дома, такой вход очень облегчает жизнь…

Лайла молчит, и я начинаю нервничать.

– Но только если ты сама этого хочешь, Лайла. Тебе не обязательно преподавать. Ты можешь сколько угодно оставаться на ферме.

Она наконец-то улыбается, вытирает слезу, которую я только сейчас заметил.

– Ты всё это… изучал?

– Конечно.

– У меня будет музыкальная студия?

– Если ты захочешь.

– Перри, это самое трогательное, что кто-либо когда-либо для меня делал, – говорит она и берёт меня за руку.

Сердце сжимается от счастья. Я переплетаю наши пальцы.

– Тебе правда нравится?

Она кивает.

– Я в восторге.

– Отлично. Потому что это ещё не всё.

Я отпускаю её и бережно разворачиваю.

Перед ней – рояль, который привезли сегодня утром.

Она замирает, руки поднимаются к лицу.

– Перри, ты с ума сошёл.

– Это Steinway. Я, честно, не знаю, что это значит, но оценщик сказал – лучший из лучших. А настройщик сказал, что у него потрясающее звучание.

Она подходит, проводит рукой по гладкой чёрной поверхности:

– Перри, этот рояль стоит больше, чем моя машина. Больше, чем моя и твоя вместе взятые. А может, и больше моего дома.

Я пожимаю плечами.

– Я купил его со скидкой.

Она закатывает глаза.

– Я серьёзно. Как будущая миссис Хоторн, хочу знать детали. Как мы это оплачиваем? И дом, и рояль?

– Я серьёзно. Это было распродажа имущества. Он нуждался в реставрации, но даже с ней я потратил лишь часть от цены нового.

– Даже часть цены нового Steinway – это безумные деньги.

– Я бы купил тебе новый, Лайла. Был готов.

Она прикрывает лицо рукой, глаза закрыты, дыхание неровное. Потом поднимает взгляд, слёзы текут по щекам.

– Это слишком. Я… у меня даже нет подарка для тебя.

Я подхожу, обнимаю её.

– Лайла, ты уже всё мне подарила. Ты дала мне семью.

– Я люблю тебя, – шепчет она.

– Я тебя тоже.

Когда она садится и начинает играть, мне хватает пары нот, чтобы понять: я бы заплатил вчетверо больше за этот рояль.

Всё ради неё.

Всё, чтобы видеть её такой счастливой.

Она поднимает взгляд, не отрывая пальцев от клавиш.

– О чём ты думаешь?

Я подхожу, наклоняюсь, целую её:

– Думаю, это и есть… яблочное-долго-и-счатливо, о которой я всегда мечтал.

**Продолжайте читать – вас ждёт бонусный эпилог!**

Бонусный эпилог

Леннокс

Я прислоняюсь к задней стене фермерского дома, всё ещё украшенного к Рождеству для новогоднего приёма по случаю свадьбы Перри, и наблюдаю, как он и Лайла танцуют свой первый танец. Примерно на середине песни Перри опускается на корточки и зовёт Джека, который до этого сидел у мамы на коленях. Джек соскальзывает вниз и несётся через весь танцпол. Перри подхватывает его на руки, и Лайла улыбается, когда они продолжают танец втроём – Джек уютно устроился между ними.

Постепенно на танцпол выходят другие пары – первыми Броуди и Кейт.

Два брата женились с разницей в полгода.

Наверняка это какой-то семейный рекорд.

Не то чтобы я был не рад за них. Конечно, рад. Но вся наша семья последние пару лет буквально жила беспокойством о Перри. А теперь, когда у него всё устроилось и он наконец-то счастлив, вся эта родственная любовь и забота явно требует нового адресата.

Флинт живёт на другом конце страны. А я – вот он. Прямо тут.

Живу. Работаю. На виду у всех.

От этой мысли у меня начинает чесаться кожа, словно воротник стал слишком тугим.

В семье у всех полно мнений по поводу моей личной жизни. Про мои «вкусы месяца» и список разбитых сердец, который, по их словам, тянется за мной с подростковых лет. Ладно. Возможно, в школе я и был тем ещё ходоком. Но это было давно. Я повзрослел. Я стал лучше. Я не использую женщин. И не делаю вид, будто я тот, кем не являюсь.

Любая женщина, которая соглашается пойти со мной на свидание, знает с самого начала, на что идёт. Ничего серьёзного. Никаких обязательств. И в этом нет ничего плохого.

Просто потому что мои братья и сёстры мечтают сидеть на крыльце в качалке, держась за руки и потягивая лимонад, не значит, что я должен хотеть того же.

Да и моя жизнь не особо подходит для обычных отношений.

Моя нынешняя девушка – это кухня моего ресторана. Она требует предельной концентрации, долгих часов, и мне это вполне подходит.

Оливия подходит ко мне с Ашером на руке.

– Эй. Хочешь попрощаться? Мама Тайлера уводит Ашера домой, укладывать спать.

Ашер тянется ко мне, и я с лёгкостью беру его на руки.

– Ашер, дружище! Ну что, готов бахнуть бутылочку и отрубиться? – делаю смешное лицо, и он тут же расплывается в беззубой улыбке, отчего у меня сжимается сердце. Ладно, может, в семье с женатыми братьями и есть свои плюсы.

Мама Тайлера появляется через минуту, и Оливия передаёт ей Ашера.

– Милый пацан, Лив, – говорю я, пока она прислоняется к стене рядом со мной.

– Да, он у нас почти идеальный, – улыбается она. – Но это не мешает мне быть в полном восторге от мысли, что следующие два часа я проведу только с мужем. – Она бросает на меня взгляд. – А ты чего? Я удивлена, что ты не пришёл с кем-нибудь.

Я пожимаю плечами.

– Ресторан держит меня в тонусе. Про свидания вообще не думаю сейчас.

Она оживляется.

– Кстати о нём. Я хотела тебе сказать – только что получила ответ от той шеф-повара, о которой говорила. Она согласна. Берёт работу.

– Серьёзно? Здорово.

Шеф-кондитер фермы Стоунбрук ушёл на пенсию несколько месяцев назад. Первого кандидата, которого мы взяли, нам явно не повезло, так что Оливия целый месяц проводит собеседования. Технически, я тоже должен был участвовать. Мой ресторан и кейтеринговая кухня, обслуживающая мероприятия на ферме, хоть и разные проекты, но делят общее пространство. Так что мне, конечно, важно, с кем она работает. Или хотя бы, с кем я должен работать рядом. Но я был по уши в работе над новым меню, и честно говоря, пропустил больше собеседований, чем посетил.

Но я особо не переживаю. Я доверяю Оливии. У неё невероятная интуиция. Она разбирается в людях. И в еде. Уверен, она выбрала достойную кандидатуру.

– Это правда отличные новости, – говорит она. – Мы с Тэйтум в последний раз обсуждали сезонные изменения в меню – у неё классные идеи. Да и вообще, она просто крутая. Думаю, она тебе понравится.

– Подожди. Ты сказала Тэйтум?

Тревожный звоночек. Это ведь не такое уж распространённое имя.

Оливия хмурится.

– Да. А что?

Я сглатываю.

– Какая у неё фамилия?

– Эллиотт. Ты что, не читал резюме, которое я тебе отправила?

Я уже качаю головой, прежде чем она заканчивает.

– Нет. Только не она. Ни за что.

– Что? Почему? Ты её знаешь?

– Да, знаю. И мы не можем работать вместе.

Её взгляд становится прищуренным.

– Леннокс, я уже её наняла. Всё решено. Вчера HR прислали её бумаги.

Это... плохо. Очень плохо. Я работал со множеством шефов с тех пор, как окончил кулинарную школу. Привык ко многим кухням. Но Тэйтум Эллиотт – это не просто очередной шеф. Она – раздражающая, самодовольная, прилипчивая выскочка, которая всегда делала мою жизнь невыносимой.

Я провожу рукой по лицу.

– Тогда аннулируй это. Поверь, ты не хочешь видеть нас вдвоём с той женщиной в одной кухне.

– Та женщина? – поднимает бровь Оливия. – Леннокс, ты с ней встречался? Ты мне только скажи, что у тебя от неё тайный ребёнок, и вот почему она согласилась переехать в глушь.

– Ха! Я и Тэйтум Эллиотт? Это почти так же нелепо, как идея работать с ней бок о бок. Я серьёзно, Лив. Это не сработает.

Оливия скрещивает руки.

– Может, тебе стоило бы прочитать то резюме, которое я тебе прислала. Или, о боже, прийти на собеседование. Тогда ты бы мог выразить своё мнение, когда я ещё была готова его слушать.

– То есть ты не собираешься меня слушать сейчас? – парирую я.

– Я говорю, что мне понадобился месяц, чтобы найти кого-то, кто нам подойдёт, кто готов переехать в Силвер-Крик. Откуда ты вообще её знаешь? Потому что мне она очень понравилась, и нам она нужна. И, на всякий случай, она вообще не переживала, что будет делить кухню с тобой.

– Ты ей сказала?

Оливия смотрит на меня, как будто у меня две головы. Конечно, сказала.

И это... любопытно. Я бы поспорил на свою лучшую сковороду, что Тэйтум Эллиотт смылась бы при одном упоминании моего имени.

Я прокручиваю плечами, стараясь избавиться от напряжения:

– Мы учились вместе в кулинарной школе.

– И что, вы были типа... соперниками? – спрашивает Оливия.

Или что-то в этом роде.

Я даже не знаю, с чего начать распутывать всю ту запутанную историю между мной и Тэйтум. Чем больше я думаю об этом, тем больше вопросов возникает.

Почему она в Северной Каролине, а не в Лос-Анджелесе?

Почему она работает на кейтеринговой кухне при центре организации мероприятий, если всегда мечтала о чём-то большем?

И главное – после всего, что было между нами, почему она вообще согласилась работать со мной?

– Что-то вроде того, – наконец говорю я. – Всё… сложно.

Оливия тяжело вздыхает.

– Слушай, я понимаю, что такое «сложно». Но, Леннокс, я провожу собеседования уже несколько недель. Её еда отличная. Её рекомендации отличные. Нам нужен кто-то на полную ставку, и она готова. Если только твоя версия «всё сложно» не будет очень убедительной – я достаю свою административную карту и оставляю её.

Я хмурюсь, но Оливия имеет на это полное право. Она руководит ивент-центром. Она дала мне возможность поучаствовать в выборе. То, что я ей не воспользовался – это уже моя вина.

Тайлер появляется рядом, обнимает её за талию.

– Потанцуем? – спрашивает он, уже увлекая её на танцпол.

– Да, пожалуйста, – отвечает она, улыбаясь мужу. Что-то неприятно сжимается у меня внутри. Что – я и сам не до конца понимаю. Но тут же загоняю это куда подальше. У меня нет времени на эмоции. На сложности.

– Мы ещё не закончили, – бросаю я ей вслед.

Она оборачивается через плечо.

– Кулинарная школа была очень давно, Лен.

Я фыркаю, скрещиваю руки на груди и смотрю, как её внимание полностью переключается на мужа.

Тэйтум чёртова Эллиотт.

В моей кухне.

В моём городе.

Это никогда не сработает.