Текст книги "Как поцеловать своего угрюмого босса (ЛП)"

Автор книги: Дженни Проктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12

Лайла

Проклятый пикник в яблоневом саду? Я что, сплю?

Я откидываюсь на спинку кресла Перри, руки скользят по мягкой, как масло, коже подлокотников. Одно только это кресло, наверное, стоит больше, чем вся мебель в моём доме. И всё же в кабинете Перри нет ни намёка на роскошь. Как, впрочем, и во всём фермерском доме – здесь уютно, приятно, но ничего лишнего. Интересно, этот кабинет оформлен по вкусу Перри или он просто унаследовал его от отца и ничего не менял?

Хотя почему-то он кажется именно его. Может, я просто внушаю себе это, потому что совершенно точно могла бы жить в этом кабинете с его сдержанным вкусом и комфортом. Поставьте мне в угол раскладушку, добавьте мини-холодильник и всё, я обустроилась.

Вчера мне понадобилось несколько часов, чтобы наконец ответить на сообщение Перри. Потому что мне было обидно – он отмёл мои идеи, и хотя потом и извинился, это извинение было таким… холодным и деловым.

Хотя, конечно, он и должен быть деловым. Но я-то, глупая, позволила себе надеяться. А его сообщения раздавили эту надежду в пыль.

А теперь?

Теперь я буквально тону в надежде. Захлёбываюсь в ней. И ведь я понимаю, что тонуть – не самое приятное чувство. Я действительно рискую. Эта надежда – как стремительное течение после весеннего таяния снега: бурная, неудержимая. А я в этой реке, и – упомянула ли я, что плохо плаваю? – без спасжилета, без круга, и на берегу никого, кто мог бы кинуть мне верёвку… или хотя бы остановить поток глупых метафор в моей голове.

Но серьёзно, как тут не надеяться?

Перри спросил про Джека. Сделал мне комплимент по поводу причёски. И вчера вечером прислал мне шуточки про яблоки.

Проверка отчётов заняла у меня всего час – то, что я вполне могла бы сделать и из дома. Но не подумайте, что я жалуюсь. Я с радостью поработаю хоть всю неделю в мягком кожаном кресле, которое пахнет моим сексуальным начальником.

Я помечаю несколько найденных несоответствий, потом достаю ноутбук, чтобы зайти в рабочую почту. Не проверяла её со вчерашнего дня и наверняка накопилось достаточно, чтобы заняться этим хотя бы полчаса. Конечно, можно открыть почту и на телефоне, но отвечать с ноутбука куда удобнее. Вот только Перри не сказал ничего про Wi-Fi, а значит, мой ноутбук сейчас почти бесполезен.

Я бросаю взгляд на дверь. Наверняка где-то рядом найдётся кто-то, кто сможет помочь. Я выхожу из кабинета Перри и иду по длинному коридору к приёмной. Там нахожу милую женщину с седыми волосами до плеч и очками на носу, которая наклонилась к экрану компьютера за стойкой.

Она поднимает голову, заметив меня, и улыбается – тепло и широко.

– Здравствуйте, – говорит она, глядя в сторону коридора, откуда я вышла. – Не думаю, что мы знакомы.

– Привет. Я Лайла. Ассистентка Перри. Я надеялась, что кто-то сможет помочь подключиться к Wi-Fi?

– О! Конечно. Правда, я уже сто лет не пользовалась Wi-Fi, но уверена, кто-то знает пароль.

Она встаёт и идёт ко мне, протягивая руку.

– Я Ханна Хоторн.

– Хоторн?

Она кивает.

– Мама Перри.

Вот почему её улыбка показалась мне такой знакомой. Это же его улыбка.

Она берёт мою руку, обхватывая её обеими своими.

– Миссис Хоторн, очень приятно познакомиться. Я не ожидала… хотя, конечно, логично, что вы здесь.

– Пожалуйста, зови меня Ханна. Обычно я бываю в амбаре, но сегодня нужен был компьютер, а у моего дома шнур питания сломался. Правда, с этим я толком справиться не могу.

Она оборачивается к злополучному компьютеру.

– Может, я смогу помочь? Я, конечно, не гений, но попробовать могу.

– Правда? Ну… если тебе не трудно. Мне нужно всего лишь загрузить несколько фотографий в общий Гугл диск. Но каждый раз, когда я нажимаю на ссылку, пишет, что у меня нет доступа.

Я подхожу ближе и заглядываю ей через плечо, пока она объясняет:

– Вот, фото у меня здесь, в почте. А ссылка на папку – вот в этом письме. Пишет, что доступ открыт на мой адрес, но когда я кликаю...

Я наблюдаю, как она нажимает на ссылку и получает сообщение об отказе в доступе.

– Ага, вот в чём дело, – говорю я. – Открывается не с вашего аккаунта, а с учётной записи Стоунбрук.

Я беру мышку, и она отходит в сторону, освобождая место.

– Если мы нажмём сюда и переключимся на ваш профиль, то всё откроется.

Точно, как только я меняю аккаунт, папка открывается. Мой взгляд цепляется за название: Презентация к 15-летней встрече выпускников средней школы Силвер-Крик, выпуск 2007 года.

– Это для встречи Перри? – спрашиваю я.

– Ты знаешь о ней?

– Только то, что его пригласили, – осторожно отвечаю я, не желая влезать в семейные драмы Хоторнов. Вдруг его мама не в курсе, что он не собирается идти… а вдруг и в курсе. – Приглашение пришло на его рабочую почту. Хотите, я загружу фотографии за вас? – предлагаю я, кивая на экран.

– Ты бы сделала это? Говорят, слайд-шоу должно стать сюрпризом. По одному фото из школы и из детства на каждого.

Я открываю первую фотографию. Перри в футбольной форме, шлем под мышкой, на лице – широкая улыбка. Та самая, которой его мама встретила меня, когда мы познакомились.

– Это его выпускной год, – говорит она тихо. – Эта улыбка. Он редко её показывает, но когда это случается… она как на миллион долларов.

Если «улыбка на миллион» – это та, от которой у меня подкашиваются колени, а внутри всё тает, как желе… тогда да. Абсолютно да. Я сглатываю.

– Я не знала, что он играл в футбол.

– Квотербек, – говорит она. – И отличный квотербек.

Я открываю вторую фотографию, стараясь не смотреть на первую слишком долго – боюсь, если задержу взгляд, над головой начнут взрываться мультяшные сердечки. Можете звать меня сумасшедшей, но, кажется, не лучшая идея быть настолько прозрачной… особенно перед матерью Перри.

На втором фото Перри выглядит примерно как Джек сейчас. Он стоит рядом с мужчиной, который, судя по всему, его отец. Те же глаза, те же тёмные волосы. Похоже, они были в походе – за спиной простирается панорама гор Блю-Ридж.

– Он очень похож на отца, – говорю я.

Ханна кивает.

– Больше всех. Он и Флинт.

– А вот улыбка у него – ваша, – говорю я, закрывая фото и добавляя их в общую папку. – Я это сразу заметила, как только вы поздоровались.

Ханна улыбается с хитринкой, и у меня заливаются румянцем щёки.

Отбой! Срочно отступаем от матери мужчины, в которого мне не следует влюбляться.

Когда обе фотографии загружены, я закрываю окно и отодвигаюсь от стола.

– Всё готово.

Она с облегчением выдыхает.

– Спасибо тебе. Я собиралась сделать это уже несколько дней, а ты справилась так легко.

– Очень рада, что смогла помочь.

Она слегка наклоняет голову.

– Послушай. Если тебе срочно нужен интернет, то забудь, что я это сказала. Но если ничего не горит… хочешь пройти со мной к амбару? У меня в этом году были поздние роды, и сейчас там козлята, им меньше недели. Им бы не помешало немного ласки.

Неделя от роду? Маленькие козлята? Я уже в деле. Хотя не уверена, входит ли это в мои рабочие обязанности.

– Пойдём, – настаивает Ханна. – Это официальная потребность фермы Стоунбрук. Козлятам нужно привыкать к людям, потому что они потом должны быть ручными. Если хочешь, я скажу Перри, что настояла, чтобы ты пошла со мной.

Ну… раз уж она настаивает. Я киваю в сторону коридора.

– Только зайду и напишу Перри, чтобы он знал, где я.

Я бегом возвращаюсь в кабинет Перри, хватаю телефон и собираюсь быстро отправить сообщение. Но взгляд цепляется за уведомления на экране. Новое письмо. Новое рабочее письмо. Не то чтобы это было необычно. За исключением одного – это снова письмо от дамы, отвечающей за встречу выпускников. Я бросаю взгляд на дверь, не желая заставлять Ханну ждать, но слишком уж любопытно. Особенно после разговора с его мамой.

Перри,

Послушай. Кажется, я поняла, в чём дело. Я знаю, как тебе было тяжело. Понимаю, что, настаивая на твоём участии во встрече, я просила больше, чем ты был готов дать. Я должна уважать твою потребность исцелиться, восстановиться после нашего разрыва, сколько бы времени на это ни потребовалось. Я прикрою тебя, хорошо? Придумаю причину, чтобы остальные члены комитета не знали, что именно из-за меня ты не придёшь. Ты должен беречь своё сердце. Я теперь это понимаю. Уверена, увидеть меня снова – это только усложнит твоё «отпустить меня». Желаю тебе всего хорошего, Перри.

С любовью,

Джослин

Я читаю письмо до конца. Потом перечитываю. И с каждым словом раздражение нарастает.

Так вот оно что – «дама по встречам» и правда бывшая жена Перри. Письмо по электронной почте – как-то уж слишком не по-человечески. Почему не написать сообщение? Или хотя бы не позвонить?

Хотя, если их развод был таким тяжёлым, как намекает это письмо, возможно, Перри просто заблокировал её номер.

Если бы у меня была такая снисходительная бывшая, я бы тоже заблокировала. Хотя… вдруг она говорит искренне? Перри не выглядит человеком, который до сих пор зализывает раны. Но мы же не так много обсуждали его личную жизнь – может, я и ошибаюсь.

Всё же мой внутренний голос подсказывает: это письмо – не забота, а завуалированное высокомерие и пассивная агрессия. Я её не знаю, конечно, но звучит всё это как будто она снисходительно разрешает ему страдать.

Есть соблазн просто удалить письмо.

Но ещё больше хочется уговорить Перри пойти на эту встречу. Кто она вообще такая, чтобы думать, что он до сих пор убивается по ней? Что он настолько разбит, что даже не может появиться в одном помещении с ней?

Если бы я была на его месте, я бы пришла на эту дурацкую встречу в костюме за миллион долларов, с девушкой за миллион и на машине за миллион – только чтобы утереть ей нос.

Наверное, я слишком много читаю любовных романов.

Но СЕРЬЁЗНО. Он не может позволить ей щеголять на встрече, рассказывая всем, что её бедный бывший муж до сих пор так убит, что не смог прийти.

Я прячу телефон в карман и спешу обратно, туда, где меня ждёт Ханна. Интересно, что она знает о Джослин. И можно ли как-нибудь завести разговор.

Хотя… это будет вмешательством.

Не стоит вмешиваться.

Я ОЧЕНЬ хочу вмешаться.

– Готова? – спрашивает миссис Хоторн с улыбкой.

И только в этот момент я понимаю, что так и не написала Перри сообщение. Но сейчас уже не буду доставать телефон.

– Ага. Вперёд.

Мы спускаемся по широким ступеням фермерского дома. Я краем глаза смотрю на часы. Всего половина одиннадцатого. Может, я успею вернуться до того, как Перри придёт за мной, и всё будет нормально.

Ступени украшены тыквами, миниатюрными тюками сена и корзинами с хризантемами – жёлтыми, красными и оранжевыми. Не помню, чтобы я заметила это, когда приехала. Но Перри вёл меня через задний двор, так что я вполне могла не увидеть.

– Как тут всё празднично, – говорю я, когда мы доходим до земли. Оборачиваюсь к дому. – Здесь и правда очень красиво.

– Украшать крыльцо – одно из немногих занятий, которые я всё ещё люблю, – с усмешкой говорит миссис Хоторн. – Всё-таки раньше это был мой дом.

– А когда вы переехали из фермерского дома?

Она морщит лоб.

– Перри тогда был в средней школе, так что… наверное, лет двадцать назад? Сейчас этот дом гораздо больше, чем был тогда. Всё, что слева от крыльца – офисы, приёмные – это всё было пристроено уже после того, как мы переехали. Но мы до сих пор живём на территории фермы. С задней стороны, там, где мне не нужно беспокоиться, что клиенты случайно зайдут на мою кухню.

– А Перри тоже всё ещё живёт на участке?

Она внимательно на меня смотрит, и я замираю, готовясь к тому, что она спросит, зачем мне это знать. Но потом она просто качает головой:

– У него свой дом в нескольких километрах отсюда, по дороге.

Мне вдруг становится ужасно интересно, какой у Перри дом. Там так же уютно, как в его кабинете? У него мебель в одном стиле? Подушки на диване, картины на стенах? Или его спальня – это просто матрас на каркасе?

Волнa жара прокатывается по телу от одной только мысли о спальне Перри. О его кровати.

Я хлопаю себя по щекам, чувствуя, как они пылают, пока в голове всплывает образ Перри, расхаживающего по дому.

Плохая, плохая голова! Сейчас вообще не время!

Но мозгу всё равно. Ему плевать, что я стою рядом с МАМОЙ Перри. Он занят тем, что рисует мне Перри в домашних штанах и белой футболке... или вообще без футболки... можно без футболки? И босиком... по своей спальне...

– А ты? – спрашивает миссис Хоторн, вырывая меня из фантазий.

Я только сейчас понимаю, что пропустила начало её вопроса.

Щёки вспыхивают ещё сильнее, и это совершенно глупо. Мама Перри – не телепат.

Я прочищаю горло и бросаю на неё быстрый взгляд. Её брови приподняты, а на губах – ухмылка, как будто она, может быть, и есть телепат.

– Я, эм… я… – Я даже не помню, что она меня спросила. – Простите, что вы сказали?

Она смеётся.

– Ты живёшь где-то поблизости?

– А! Эм, недалеко. В Хендерсонвилле, на склоне горы. Я вернулась туда пару лет назад, но вообще я там выросла. Так что для меня это – дом.

Мы подходим к амбару, и Ханна отодвигает огромную створку, открывая тёмное пространство. По обе стороны стоят стойла, между ними – широкий проход, идущий от входа до самого конца. Над головой – сеновал, воздух наполнен запахом сена, кожи и старого дерева. Я иду за Ханной к первому стойлу, где она без предупреждения подхватывает крошечного козлёнка и просто кладёт его мне на руки.

– О, боже мой, – говорю я, когда козлёнок блеет и начинает щекотать мне ухо. – Что вообще сейчас происходит?

Ханна улыбается.

– Её зовут Сладюша.

Я глажу мягкие ушки козлёнка.

– Ох, Джек бы от тебя без ума был. Она будет участвовать в контактном зоопарке на фестивале?

– Скорее всего, нет, – говорит Ханна. – Я предпочитаю, чтобы им было хотя бы несколько месяцев, прежде чем они столкнутся со всей этой суетой и шумом. А кто такой Джек?

– А! Это мой сыночек. Ему всего пять и он только пошёл в детский сад.

Я приподнимаю козлёнка, чтобы заглянуть ему в глаза.

– И он бы тебя обожал, Сладюша.

– Приводи его, когда хочешь, – говорит Ханна.

В её взгляде что-то появляется. Будто она хочет спросить, но не решается. Интересно, думает ли она, замужем ли я? Есть ли в жизни Джека отец? Или… может, я просто хочу, чтобы она об этом думала? Чтобы это означало, что ей интересно, может ли что-то быть между мной и Перри?

Но если она об этом и не думала, а я заговорю – не покажусь ли я отчаянной? Будто специально пытаюсь затащить её сына в отношения? Я, по крайней мере, без кольца. Может, пусть это говорит само за себя.

А может, стоит просто перестать думать и обнять этого козлёнка, забыв обо всём остальном.

– Это как сеанс терапии, – говорю я, прижимая козлёнка к себе.

Ханна смеётся.

–Ты не первая так говоришь. Они такие ласковые. И пахнут не так ужасно, как вся остальная ферма. Это место почти как убежище.

– Думаете, Перри разрешит перенести мой офис сюда? Я устроюсь прямо у стойла Сладюши.

– Ты теперь будешь работать лично? – спрашивает Ханна.

– Ох… даже не знаю. Мне и так, и так комфортно. Главное – чтобы это было удобно Перри.

Она кивает.

– Он говорил, что ты помогаешь с подготовкой к фестивалю.

– Я стараюсь. Там столько мелочей, которые нужно держать в голове. Не представляю, как Перри со всем этим справляется.

– Он всегда был «по деталям». Даже в детстве – всё делал очень аккуратно, до мелочей. Из-за этого он порой бывал резким и контролирующим, его братья его за это не выносили. Но сейчас, во взрослой жизни, это делает его отличным руководителем. Он сократил расходы фермы почти на двадцать процентов. Он умеет видеть излишки. И сразу их убирать.

Я вспоминаю, как он вчера методично прошёлся по схеме фестиваля.

– Да, очень похоже на Перри.

Ханна пристально смотрит на меня.

– Значит, ты уже успела столкнуться с его… педантичностью?

Я улыбаюсь.

– Ну, немного.

– Но всё ещё работаешь с ним. Значит, надеюсь, он не слишком сильно тебя задел.

Я пожимаю плечами, сдерживая улыбку.

– Ах, всё-таки задел? – качает головой она. – Этот мальчишка…

– Нет-нет. Не так уж всё было плохо. А извинение было вполне убедительным.

Её брови поднимаются.

– Извинения – хороший знак.

– Он даже собирается устроить для меня пикник в яблоневом саду этим днём.

Сладюша блеет.

– И если я получаю доступ к козлятам в качестве бонуса – я вполне могу справиться с его придирками.

Выражение лица Ханны замирает, рука поднимается к губам.

У меня всё внутри сжимается.

– Что? Что я сказала?

Она прочищает горло.

– Перри пригласил тебя на пикник?

– Да? Это… это плохо? Мне стоит волноваться?

– Нет-нет, – спешит заверить она. – Это замечательно. Уверена, вы прекрасно проведёте время.

Сладюша заёрзала, и я наклоняюсь, чтобы аккуратно опустить её обратно в сено.

– Лайла, милая, ты не замужем? – спрашивает Ханна. – Ты упомянула сына. Не хочу лезть не в своё дело, но…

– Я не замужем, – быстро говорю я. – Вдова, если быть точной. Отец Джека был пилотом в ВМС. Погиб на тренировочном вылете несколько лет назад.

Лицо Ханны смягчается.

– Мне очень жаль.

Она делает шаг вперёд и берёт мои руки в свои, сжимая их обе. Я сжимаю её руки в ответ. Мы только познакомились, но в её доброте нет ни капли фальши.

Затем она протягивает руку и гладит меня по волосам. От кого-то другого это могло бы показаться чересчур, но от неё – просто по-матерински.

– Иногда жизнь наносит нам трезвящие удары, – продолжает она. – Возьми Перри, к примеру. Он всегда был педант, немного угрюмый, но после развода всё стало намного хуже. Та женщина будто вытянула из него весь свет.

Я прикусываю язык, размышляя, стоит ли упоминать то письмо насчёт встречи выпускников.

– Но он снова найдёт этот свет, – говорит Ханна. – Обязательно найдёт. И тогда он сделает кого-то по-настоящему счастливым. Я в это верю.

У меня в груди начинает бешено колотиться сердце. Она говорит это потому, что чувствует, что я могу быть этой самой «кем-то»? Я едва удерживаюсь от того, чтобы вскинуть руку и не крикнуть: «Я! Возьмите меня! Я доброволец!»

Но вместо этого я просто тепло улыбаюсь, стараясь изобразить спокойствие дзена. Шутка. Никакого дзена у меня нет и близко. Внутри я больше похожа на щенка, наконец нашедшего хозяев, и теперь виляющего хвостом у ног Ханны Хоторн.

– Надеюсь, что найдёт, – говорю я с тем голосом, который должен звучать очень спокойно. – Он заслуживает счастья. Все мы заслуживаем.

Добавила в конце «все», чтобы не выглядело, будто я особенно забочусь о счастье Перри. Ни с того ни с сего. Совершенно ни с того ни с сего.

Ханна внимательно смотрит на меня.

– Ты тоже его заслуживаешь, Лайла.

О господи. Вот это точно прозвучало не обобщённо. Она действительно что-то хочет сказать? Или мне кажется? Но мы только познакомились… Неужели она уже думает…

Я едва не подпрыгиваю от звука нового голоса. Низкого. Мужского. Голоса, который, надеюсь, не слышал ничего из сказанного.

– Я так и подумал, что найду тебя здесь, – говорит Перри.

Я резко оборачиваюсь и тут же спотыкаюсь о ногу Ханны. Она ловит меня за плечи, удерживая на месте.

– Перри, – выдыхаю я, стреляя глазами в сторону Ханны.

Она едва заметно качает головой, мол, беспокоиться не о чем.

– Я закончила с отчётами, – быстро говорю я, чтобы не выглядело, будто я прогуливаю. – Потом хотела подключиться к Wi-Fi, чтобы проверить почту, и…

– А потом я её увела, – перебивает Ханна. – У меня был затык с компьютером, который она мне помогла решить, ну а потом я решила, что маленькой Сладюше не помешает немного социализации.

– Уверен, чисто случайно ты решила сегодня прийти именно в фермерский дом, – говорит Перри, бросая матери многозначительный взгляд.

Я смотрю то на него, то на Ханну, не вполне понимая, что происходит.

Ханна лишь пожимает плечами.

– Я имею такое же право быть в доме, как и все остальные, – говорит она с ленивым взмахом руки.

– Мм-хм. Конечно, только это, – тянет Перри и подходит к стойлу, в котором мы стоим, наклоняется и поднимает Сладюшу на руки.

Потому что ему явно не хватало ещё одного пункта в списке «чем я чертовски привлекателен». Волосы, мускулы, глаза, теперь ещё и козлёнка на руках держит, прижимая к груди… и… господи.

Он только что ПОЦЕЛОВАЛ козлёнка? Он вообще понимает, что творит со мной?

Ханна толкает меня локтём.

– Ты пялишься, милая, – шепчет она. – Успокойся.

Я сжимаю губы и уставляюсь в потолочные доски, делая пару медленных, нарочито размеренных вдохов. Всё в порядке. Я в полном порядке.

– Проголодалась? – спрашивает Перри, глядя поверх головы Сладюши.

– М-м-м, – только и могу выдавить. Говорить – слишком опасно.

Перри оглядывает меня, потом смотрит на маму.

– Тебе она ещё нужна? Или можно я её заберу?

Пожалуйста, забери меня. Забери и увези вдаль, как в старых вестернах, которые так любит смотреть дедушка Джеймисон.

– Сынок, тебе она сейчас нужнее, чем мне, – говорит Ханна и бросает на Перри взгляд, смысл которого не может быть ничем иным.

Не может быть.

Я не могу серьёзно сейчас стоять в семейном амбаре Хоторнов и слушать, как Ханна Хоторн намекает, что её старшему сыну нужна я.

Перри бросает на неё взгляд, который я не могу прочитать, его челюсть напрягается. Потом он опускает Сладюшу обратно в стойло и поворачивается ко мне, будто вообще ничего странного сейчас не происходило.

– Готова?

– Очень приятно было познакомиться, Лайла, – говорит Ханна с улыбкой. – Надеюсь, мы ещё увидим тебя на ферме.

– Мама, – говорит Перри. – Хватит.

Ханна только смеётся и поднимает руки.

– А что я такого?

Я следую за Перри к Gator – маленькой фермерской машине, на которой он, видимо, приехал за мной.

– Извини, что пропала, – говорю я, забираясь рядом с ним.

– Извини за маму, – бурчит он, заводя двигатель. – Она… ну, она добрая, но…

Он замолкает, качает головой.

– Надеюсь, она не сказала ничего такого, что тебя задело.

Я пожимаю плечами, стараясь выглядеть расслабленно.

– Мне она показалась замечательной.

Даже не пытаюсь скрыть нотки тоски в голосе. Я бы предпочла навязчивую маму в любой день, вместо пустого места.

Перри останавливается и смотрит на меня. Будто видит меня насквозь. Его выражение смягчается.

Я действительно настолько читаема?

Правда в том, что я бы сделала почти всё, чтобы иметь такую семью, как у Перри. Родителей, которые до сих пор вместе и искренне заботятся о счастье своих детей. Братьев и сестёр, которые говорят друг о друге с теплотой. Которые друзья, даже когда в этом нет необходимости.

Меня любили. Даже обожали. Но принадлежать одному-двум людям – это не то же самое, что принадлежать целому клану. Я хочу, чтобы у Джека были братья и сёстры. Чтобы у него было целое племя, на которое он мог бы опереться, которому мог бы доверять.

– Она и правда замечательная, – говорит Перри.

Слова простые, но в его голосе звучит гораздо больше. Он понимает. Он осознаёт, какое это сокровище – иметь такую семью. И он это не воспринимает как должное.

– Кажется, у вас это семейное, – с лёгкой улыбкой говорю я и бросаю на Перри игривый взгляд.

Его щёки едва заметно розовеют, он прочищает горло и отводит взгляд, но не раньше, чем я успеваю заметить крошечную улыбку, играющую в уголках его губ.

Меня пугает, как сильно я хочу увидеть эту улыбку снова.

И ещё сильнее я хочу быть её причиной.