Текст книги "Как поцеловать своего угрюмого босса (ЛП)"

Автор книги: Дженни Проктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6

Перри

Прошло уже двадцать минут с тех пор, как я закончил разговор с Лайлой, а я всё ещё сомневаюсь, стоило ли ей звонить. Она звучала рассеянно. Словно у неё на фоне происходило миллион дел, и она не могла сосредоточиться на моих словах.

Я не хотел навязываться. И уж точно не хотел разрушать ту профессиональную дистанцию, которую мы выстроили. Но, как говорится, отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Когда за мной притормаживает синий внедорожник, и из него выходит женщина, сомнения мои меняют направление.

Если это Лайла… то она явно не старая.

И к тому же чертовски красивая. Тёмные волосы собраны наверху, веснушки на коже, изгибы – хоть сейчас на обложку.

Где-то в животе вспыхивает жар, и я машинально провожу рукой по волосам. После развода я пару раз ходил на свидания. В основном ради успокоения моих братьев, которые уже начали думать, что я окончательно неисправим. Но это чувство – резкое, почти физическое влечение – для меня внове.

Хотя за этим влечением сразу приходит раздражение. Не то чтобы было важно, что Лайла не выглядит, как её аватар. Но у меня в голове была чёткая картинка – кто она, как выглядит, какой у неё характер. Мне было комфортно с этим воображаемым образом Лайлы. А теперь он пошёл прахом.

Если это вообще Лайла. Может, это её дочь? Соседка? Подруга?

Я наблюдаю за ней в зеркало заднего вида – она идёт к багажнику, наверное, за домкратом, ради которого и приехала. Я сжимаю руль сильнее. Всё было бы проще, если бы приехала версия Лайлы с седыми волосами и очками.

А эта женщина? Кто бы она ни была… я не готов говорить с кем-то, кто молод и чертовски привлекателен. Если опираться на прошлый опыт, скорее всего, я скажу что-нибудь неловкое или просто глупое.

Мои братья умеют общаться с красивыми женщинами. Они – мастера лёгкой болтовни. А если рядом Леннокс или Броуди, они всегда помогут, спасут от неловкой паузы, добавят пару слов к моему лаконичному «угу». Но сам я? Я чересчур сдержанный. Формальный. Прямолинейный.

Проблема в том, что я ещё и слишком самокритичен – пока я пытаюсь вести себя естественно, я отлично понимаю, как плохо у меня это получается, и это только портит настроение. Так что я не просто неловкий – я ещё и раздражённый.

Чудо, что я вообще когда-то смог быть с Джослин. Наверное, меня спасло только то, что мы знали друг друга ещё со школы.

Но это ведь Лайла. Моя помощница с яблочными каламбурами. (Наверное.) Не женщина, которую я хочу очаровать или произвести впечатление.

Даже если бы я знал, свободна ли она, а я не знаю, она всё равно моя сотрудница. Надо просто вести себя, как на деловой встрече. Как будто это Престон Уитакер с корзиной яблок. Или Калиста, менеджер мероприятий в Стоунбруке, дающая мне расписание на выходные.

Я справлюсь.

Мне надо справиться.

И сделать это – прямо сейчас.

Я, может, и буду немного неловким, но оставаться в кабине – ещё более глупо.

Делаю глубокий вдох и выхожу.

Женщина улыбается, подходя ко мне с домкратом в руках, и в груди снова вспыхивает жар. Эта улыбка... Я отвожу взгляд в сторону её машины, потому что иначе просто уставлюсь на неё. А это было бы, мягко говоря, странно.

– Значит, вы Перри? – говорит она, протягивая мне домкрат. – Я Лайла. Приятно наконец встретиться лично.

Значит, всё-таки Лайла.

У неё явный южный акцент, но мягкий, не такой резкий, как у многих в Аппалачах. Её слова текут плавно, неспешно. На ней джинсы и футболка, заправленная в пояс, подчёркивающая изгибы, которые, прямо скажем, невероятно отвлекают. Обычно мне не нужно напоминание держать глаза выше, но она – настоящее испытание, и мне приходится сдерживаться изо всех сил. Я сосредотачиваюсь на её солнцезащитных очках, но становится только хуже. Теперь я не могу перестать гадать, какого у неё цвета глаза.

Лицо Лайлы меняется – она выглядит озадаченной и чуть отдёргивает домкрат.

– Вы ведь Перри, да? Или мне стоит называть вас мистер Хоторн?

– Точно! – отвечаю я слишком громко. – Я Перри. Можешь называть меня Перри.

Она смотрит на меня с осторожностью.

– Ладно...

Мы стоим в тишине, которая тянется словно вечность, пока я, наконец, не срываюсь.

– Ты не старая.

И тут же морщусь. Звучит резко. И я сразу же хочу взять свои слова обратно. Моё раздражение из-за Лайлы связано только со мной, а не с ней.

Она сжимает губы.

– Прости. Аватар... – Она морщит нос, что так мило, что я почти забываю, почему злился. Пожимает плечами. – Тогда это казалось хорошей идеей?

Говорит это с такой интонацией, будто и сама понимает, что объяснение слабое, но надеется, что я его приму.

– Хорошей идеей было ввести меня в заблуждение?

Она кривится.

– Ну... да? То есть, нет. Просто... – Она кивает в сторону машины. – Я не пыталась тебя обмануть. Я поменяла аватар ещё до того, как ты меня нанял. Это было скорее в общем порядке. И, если честно, я не думала, что мы когда-нибудь встретимся лично. – Она ставит руки на бёдра – и, чёрт побери, это не должно быть так привлекательно. – Разве имеет значение, что мне не шестьдесят?

– Да, – вырывается у меня автоматически.

Потому что ты красивая. Потому что я это заметил. Потому что я чувствую то, чего не чувствовал много лет. И теперь каждый твой яблочный каламбур будет восприниматься совсем по-другому.

– Нет, – быстро поправляюсь. – Нет, конечно. Просто я не понимаю, зачем всё это.

Она вздыхает.

– Это Марли посоветовала – сделать аватар менее личным.

Она задвигает солнечные очки на макушку, и под ними открываются глаза такого же синего цвета, как осеннее небо над нами. Я и не думал, что это возможно, но её глаза делают её ещё красивее.

– Мой первый виртуальный клиент оказался… настойчивым, – говорит она, отводя взгляд в сторону. – Задавал очень личные вопросы. Уже через неделю стал настолько откровенным, что я сразу же отказалась с ним работать. А Марли разорвала с ним контракт. Но после этого случая я стала осторожнее. Аватар пожилой женщины показался более безопасным вариантом.

Её взгляд снова устремляется к машине и задерживается там достаточно долго, чтобы я всерьёз задумался, не собирается ли она просто сесть обратно и уехать. Но потом она смотрит на меня, и в её глазах появляется уверенность, которой не было всего пару секунд назад. Она глубоко вздыхает:

– У меня есть сын. Я мама-одиночка. Мне нужно защищать себя, но ещё важнее – защищать его. И правда в том, что аватар старушки немного облегчает эту задачу.

Моё необоснованное раздражение тут же стихает. У неё ребёнок? Наверняка он с ней – поэтому она всё время поглядывает на машину. И она одна?

Эта мысль почему-то волнует меня куда больше, чем должна.

Но она тут же затмевается другим – внезапным и очень сильным желанием найти того самого «первого клиента» и врезать ему. За то, что перешёл грань. За то, что заставил Лайлу, или любую женщину, чувствовать себя не в безопастности.

– Этот клиент – кретин, – говорю я, даже не подумав.

Она кивает.

– Он и правда был.

– Я не кретин.

Она приподнимает бровь и улыбается.

– Я бы не приехала, если бы так думала. Марли поручилась за тебя. И за всю твою семью, если честно.

Я бурчу в знак согласия и тянусь за домкратом.

– Спасибо, что приехала.

Лайла передаёт его мне, её пальцы касаются моих, и я тут же отворачиваюсь к другой стороне машины, делая вид, будто ничего не почувствовал. Хотя на самом деле это прикосновение отозвалось во всём теле.

– Значит, яблочные каламбуры – тоже часть маски бабули?

– Нет. Это уже чисто я. Просто пыталась разветвиться и попробовать что-то новое.

Я замираю.

– Разветвиться, да?

Лайла едва сдерживает улыбку.

– Ну а что мне оставалось? Мне сложно быть отстранённой, даже когда использую фальшивый аватар. А ты всегда был настроен держать наши разговоры как можно короче, – говорит она. – Я просто хотела немного разрядить обстановку.

Я хмурюсь, и Лайла тут же прикусывает губу – мгновение сомнения проскальзывает на её лице. Она ведь повторяет мои же слова. Я и правда хотел, чтобы наше общение было кратким. Потому что не хотел помощника. Вообще. Но что мне теперь сказать? Сейчас я так уже не думаю. Она слишком сильно мне помогла, чтобы я мог игнорировать её ценность.

Наверное, я мог бы просто сказать это вслух. Но не уверен, что сумею остаться в рамках делового тона – потому что в этот момент я ценю в ней куда больше, чем просто трудовую дисциплину. А ей это совершенно ни к чему знать. Особенно после того, что она только что рассказала о своём прошлом клиенте.

Когда я молчу, Лайла прочищает горло.

– Хотя короткие разговоры – это нормально, – добавляет она, наверняка решив по моей гримасе, что я недоволен.

Оливия всё время говорит, что мне надо поработать над выражением лица. «Ты всегда выглядишь так, будто готов кому-нибудь врезать», – говорит она. – «Попробуй иногда улыбаться!»

Лайла отступает на шаг, откуда-то за моей спиной я чувствую её неуверенность, пока отвинчиваю гайки на шине.

– У тебя есть полное право на любые границы, и я буду их уважать. И, конечно, я перестану с этими каламбурами, если они тебя раздражают.

Провал. Просто провал. Я опускаюсь на пятки и смотрю вверх, проводя рукой по волосам.

– Дело не в этом. Я… Мне они не мешают, – бурчу я.

Лайла стоит позади, по-прежнему сомневаясь.

– Хорошо.

Проходит несколько секунд молчания, и тут из её внедорожника доносится голос:

– Мам, а ещё долго?

Она оборачивается через плечо.

– Ещё пару минут, ладно? Ты молодец. Можешь взять мой телефон из бардачка и поиграть, пока ждёшь.

– Сколько ему лет? – спрашиваю я, сам не зная зачем. – Хочет помочь?

Без понятия, что на меня нашло. Может, просто… так было принято у нас в семье. Если есть дело – все помогают. Да, потом, оглядываясь назад, понимаешь, что детям всё только мешает. Но я никогда не жалел о том, чему научился, помогая отцу.

На лице Лайлы мелькает с десяток эмоций, прежде чем она кивает.

– Эм… Ему пять. И, уверена, он с радостью поможет. Но предупреждаю – болтать будет без остановки.

– Ладно, – просто говорю я. С детьми я особо дела не имел. Но когда к нам в хозяйство приходят школьные экскурсии, я неплохо справляюсь. Даже сам провожу экскурсии. Иногда с детьми легче, чем со взрослыми.

Лайла снова прикусывает губу – уже третий раз, и мне это снова нравится. Но потом она опускает плечи и поворачивается к машине.

Через минуту рядом со мной стоит мальчик с тёмными волосами и большими карими глазами.

– Джек, это мистер Хоторн. Поздоровайся.

– Здравствуйте, мистер Хоторн, – говорит мальчик.

– Привет, Джек. Поможешь мне? Мне бы не помешали дополнительные мышцы, чтобы поменять колесо.

Он кивает, и на его лице расплывается улыбка.

– У меня отличные мышцы!

Он сгибает руки, показывая «бицепсы», и я невольно улыбаюсь.

– Ух ты. Ты не пошутил. Ладно. Встань вот тут рядом с мамой, пока я подниму машину домкратом. А потом ты поможешь мне с гайками, договорились?

Джек серьёзно кивает, а Лайла обнимает его за плечи, прижимая к себе. Я аккуратно ставлю домкрат и медленно начинаю его крутить, дважды, а потом и трижды проверяя, всё ли надёжно зафиксировано.

– Так. – Я поднимаю баллонный ключ, прикидывая, что, раз гайки я уже немного ослабил, Джеку будет несложно их открутить. – Просто вот так, хорошо? – Я показываю движение, но он останавливает меня, потянувшись за ключом.

– Я умею, – говорит он. – Мама меня научила, когда мы её колесо меняли.

Я сразу смотрю на Лайлу и приподнимаю бровь.

– А я думал, ты не умеешь менять колёса?

Щёки у неё чуть-чуть заливаются румянцем, но в остальном она остаётся невозмутимой. Пожимает плечами.

– Ты застал меня врасплох.

Её уверенность только добавляет ей привлекательности. Я могу понять, почему некоторых цепляет образ «девушки в беде», которую можно спасти. Но я всегда выберу сильную, самостоятельную женщину. Всегда.

Джек, наконец, полностью выкручивает первую гайку, и она падает прямо мне в ладонь.

– Отличная работа. Хочешь попробовать ещё одну?

Он кивает, с серьёзным видом переключается на следующую. Эта поддаётся тяжелее, так что мы вместе держим ключ, пока гайка не ослабляется настолько, чтобы он смог открутить её руками.

– Мама объяснила, что такое домкрат, пока мы ехали, – деловито говорит он. – Я сначала подумал, что она меня к тебе везёт, потому что Джек – это я.

– Логично.

– А сколько, по-твоему, весит твоя машина?

Я приподнимаю брови.

– Не знаю. Пару тонн, наверное.

– Это слишком тяжело, чтобы ты мог поднять её своими мышцами?

Я беру ключ и ставлю его на следующую гайку.

– Да. Немного тяжеловато.

– А колесо ты поднять можешь?

Я поднимаю глаза и ловлю взгляд Лайлы – в нём явно читается «а я что говорила».

– Колесо поднять могу, – говорю я.

– А я смогу?

– Когда тебе будет столько же лет, сколько мне, уверен – да.

Он сжимает губы, будто старается запомнить.

– А сколько тебе лет?

– Джек, хватит, – мягко говорит Лайла. – Ты столько вопросов задаёшь, мистер Хоторн даже не успевает колесо поменять.

Я подмигиваю Джеку и киваю в сторону баллонного ключа.

Он хватается за него и тянет, издавая при этом такой смешной звук, что я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

– Только что исполнилось тридцать три, – говорю я, ловя третью гайку.

– Тридцать три?! – удивляется Джек. – Ты даже старше моей мамы. Наверное, ты такой же старый, как мой дедушка.

– Не настолько, – говорит Лайла, поправляя его. – И он всего на четыре года меня старше, малыш.

– Четыре года – это целая вечность, – заявляет Джек с полной серьёзностью.

Вопросы сыплются без остановки до самого конца, пока колесо не поставлено на место, и машина снова не опущена на землю.

Почему у меня грузовик, а не обычная машина? Это название моей работы написано на борту? Мы выращиваем яблоки? Это потому, что рядом с названием изображено яблоня? Я папа? У меня есть жена? Братья? Сёстры? А собака? А кошка? Или лошадь, раз я живу на ферме, а лошади ведь тоже могут там жить?

Я стараюсь отвечать серьёзно, но к тому моменту, как возвращаю домкрат Лайле, мне уже приходится изо всех сил сдерживать смех.

– Так, молодой человек. Обратно в машину. Надо дать мистеру Хоторну вернуться на ферму Стоунбрук.

– Это далеко? – спрашивает Джек, поднимая голову.

Я качаю головой.

– Всего пара километров. Минут двадцать.

– Это сколько серий «Щенячьего патруля»?

Лайла улыбается.

– Примерно одна.

– Кстати, о Стоунбруке… – начинаю я, прежде чем успеваю остановиться. Идея пригласить Лайлу на ферму пришла мне в голову пару минут назад и с каждым поворотом гаечного ключа становилась всё настойчивее. Я не имею ни малейшего понятия, что буду делать, если она согласится. Но какая-то часть меня хочет увидеть её снова. Не уверен, готов ли я признать, что это значит. Но я точно не хочу, чтобы она просто уехала, и я больше никогда её не видел – только седой аватар в приложении.

– Если бы мне… ну… если бы у меня на ферме были кое-какие дела, которые нужно решить лично, ты бы могла как-нибудь приехать?

Я прочищаю горло, надеясь, что это не прозвучало как приглашение на свидание. Хотя, может, это было бы даже лучше. Потому что я без понятия, чем собираюсь её занять. Если вообще она согласится.

Но пригласить на свидание я не могу. Она же только что рассказала, как один босс зашёл слишком далеко и как это её напугало. Я не могу быть тем самым парнем.

– Думаю, могла бы, – говорит Лайла. – Если это будет во время, пока Джек в школе.

Внутри меня вспыхивает чувство победы. Она согласилась. И тут же – волна тревоги. Потому что… она согласилась.

Я киваю.

– Отлично. Хорошо. Тогда я дам знать.

Джек дёргает Лайлу за рукав.

– А я могу поехать с тобой?

– Ты будешь в школе, малыш. Но мы можем пойти на осенний фестиваль на ферме в следующем месяце. Тебе ведь в прошлый раз очень понравилось.

Джек кивает, но продолжает тянуть её за руку, пока она не присаживается рядом. Он шепчет ей что-то на ухо, но его «шёпот» слышен вполне отчётливо.

– Можно я спрошу, не хочет ли он стать моим лестничным папой?

– Отчимом, – автоматически поправляет Лайла, и становится понятно: этот разговор у них уже был.

Она бросает на меня извиняющийся взгляд, а у меня сердце уходит в пятки. Это звучит абсурдно. Нелепо. И всё же… где-то в глубине души что-то шевелится. Совсем крошечное. Настолько крошечное, что я прекрасно понимаю: это ничего не значит.

Лайла задвигает очки на макушку и разворачивает Джека лицом к себе, беря его за плечи.

– Я знаю, как это важно для тебя, Джек. Но такие вопросы могут задавать только взрослые, хорошо?

Он отстраняется, сжимая кулачки.

– Но он же сказал, что у него нет детей. Ни жены. Ни даже питомца. И я помог ему, и он сказал, что у меня хорошие мышцы, и…

В его глазах наворачиваются слёзы, и моё сердце разрывается от жалости, несмотря на всю неловкость происходящего. Я не знаю всей истории, но и так ясно – рядом нет отца. А Джек очень хочет, чтобы он был.

У него дрожит подбородок, и он судорожно втягивает воздух.

– Я думаю, если бы он узнал меня получше, он бы меня полюбил.

Теперь и в глазах Лайлы стоят слёзы. Я отворачиваюсь и отхожу на несколько шагов, чтобы дать им немного уединения, хотя остаюсь достаточно близко, чтобы слышать.

Краем глаза вижу, как она проводит рукой по его волосам.

– О, Джексон. Конечно, он бы тебя полюбил. Я уверена, он уже тебя любит. Но мистер Хоторн не может быть просто твоим отчимом. Он должен быть моим мужем тоже. Понимаешь? Нам нужно было бы пожениться. А люди женятся только тогда, когда влюбляются.

Он долго смотрит на меня.

– Это так у папы Хло случилось?

– Наверное, да. Он встретил кого-то, они провели время вместе, влюбились… А потом поженились. И только после этого она стала её мачехой.

Джек всхлипывает.

– Думаешь, если ты проведёшь время с мистером Хоторном, он в тебя влюбится?

Каждый раз, когда Лайла смотрит на меня, я ощущаю вспышку влечения, но когда Джек упоминает слово «любовь», всё это влечёт за собой целый шквал эмоций. Если бы всё измерялось одной лишь физической тягой – да, шансы были бы высоки. Но я-то знаю: любовь – это нечто куда большее. И, честно говоря, сейчас я вряд ли вправе говорить об этом.

– Зайка, мистер Хоторн – мой начальник. А влюблённость… она не планируется. Она просто случается. Но я обещаю, мы что-нибудь придумаем насчёт завтрака для отцов и сыновей. А пока тебе нужно отпустить эту тему, хорошо?

Вот оно. Наконец-то я понимаю, откуда вся эта история. И, честно говоря, я впечатлён тем, как Лайла справилась с ситуацией. Она вполне могла бы почувствовать себя униженной – всё-таки это наша первая встреча, а её сын пытается нас сосватать. Но если она и чувствовала неловкость, то никак не показала. Она не отмахнулась от него, не заставила замолчать. Она присела на корточки, смотрит ему в глаза, говорит спокойно, понятно, с уважением.

Джек снова бросает взгляд в мою сторону, а потом медленно кивает матери.

– Хорошо.

Она обнимает его, поднимает на руки и начинает покачивать, пока он не засмеётся. Потом опускает его обратно, но продолжает держать за руку.

– Скажешь мистеру Хоторну «до свидания»?

– До свидания, мистер Хоторн, – говорит Джек, не поднимая глаз.

– Спасибо за помощь, приятель.

Лайла провожает его к машине, а потом возвращается за домкратом, который бросила, когда отвечала сыну.

– Прости за всё это, – говорит она, избегая взгляда. – У него в школе завтрак для отцов и сыновей, и он сейчас особенно остро переживает, что у него нет папы. Но задать такой вопрос – это было совершенно неуместно. И я хочу, чтобы ты знал: я его не настраивала. Мы даже не говорили на эту тему. Это полностью его инициатива.

– Я и не думал, что ты его подговаривала. Не переживай. На самом деле… мне даже приятно. Что он вообще допустил такую мысль.

Она кивает, с удивлением глядя на меня, будто я её этим ответом по-настоящему поразил.

– И всё же, мне кажется, я никогда не чувствовала себя так неловко.

– А справилась ты очень достойно, – говорю я. – Его отец… он… больше не с вами?

Не знаю, что меня заставило задать этот вопрос, но не жалею – мне и правда важно знать.

Рука Лайлы опускается.

– Он умер несколько лет назад. Мы с Джеком остались вдвоём.

– Прости. Мне жаль. Я… развёлся. – Я зажмуриваюсь. – Это не одно и то же. Не хочу, чтобы звучало так, будто я ставлю эти вещи на один уровень.

Я тут же осознаю, что проболтался о своём статусе потому, что хочу, чтобы она знала – я свободен. Странное ощущение. Я давно не хотел, чтобы кто-то знал, что я одинок.

– Прости, – говорю я снова. – Я вообще не умею… ну, разговаривать.

Она поднимает брови.

– Разговаривать?

– Да. Общаться.

Она улыбается, и что-то тёплое откликается у меня в груди.

– Всё в порядке. Я никому не пожелаю пройти через то, что довелось нам. Но и развод, наверное, не сахар.

Я не могу сдержать короткий смешок.

– Да уж… – Я засовываю руки в карманы, не в силах закончить фразу. Мой развод был ужасен. Разбил меня эмоционально и финансово. Но потерять супруга… это совсем другая боль. – Мне пора возвращаться к работе.

Лайла кивает.

– Конечно. А нас ждёт «Щенячий патруль».

Я морщу лоб.

– Кто?

– Мультфильм. Любимый Джеком. Они недавно выпустили фильм, и он весь на нервах, не может дождаться.

Она склоняет голову.

– У тебя, получается, нет детей?

– Нет. Не успели.

– Хм. Я так и подумала. Ты хорошо ладишь с Джеком.

По груди разливается тепло.

– Он классный парень.

Она улыбается – так, что вся её любовь к сыну светится на лице. И это пронзает меня острым чувством тоски. Даже не конкретно по ней… а по самому понятию семьи.

– Хороших тебе выходных, мистер Хоторн.

– Перри, – повторяю я. – Просто Перри.

– Ладно. До свидания, Перри.

Я облокачиваюсь на борт грузовика и смотрю, как она выезжает на дорогу. Она машет рукой, и я отвечаю тем же, не сводя с неё глаз, пока она не исчезает за поворотом.

Сев за руль, я достаю телефон и уставляюсь в чёрный экран. Эмоции клокочут. Мне следовало поблагодарить её ещё раз. Сказать, как я ценю, что она приехала и помогла. Как я ценю всё, что она сделала за последние недели.

Но после того, что сказал Джек, после слёз, его искренности, всех мыслей, которые это всколыхнуло, я просто не сообразил.

А теперь её нет. И всё, о чём я думаю – это слова, которые я не сказал, но должен был.

Хотел бы я быть лучше в этом деле. В людях. В том, чтобы не заставлять окружающих чувствовать себя неловко. Хотя, если быть честным, сейчас я думаю не обо всех. Я думаю о Лайле.

И вопрос – почему? Почему это так важно?

Я влечён Лайлой. Не стану лгать – я не настолько упрям. Но причин не начинать с ней никаких отношений – куча.

Во-первых, она моя помощница. Хорошая. Я не хочу всё испортить.

Во-вторых, у неё ребёнок. И погибший муж. И, возможно, это звучит жестоко, но после моего развода я предпочёл бы избегать отношений с таким багажом. Мне нравятся дети. Но одно дело – любить их. Совсем другое – быть к ним готовым с порога.

Так что это чувство – точно не про что-то личное.

Но как её начальник?

Я хочу, чтобы она чувствовала себя комфортно, работая со мной.

Я не хочу, чтобы она думала, что её босс странный или, не дай бог, навязчивый.

Я завожу двигатель и удовлетворённо киваю. Вот. Правильный ответ.

Забота о её ощущениях – это часть моей работы. Это делает меня хорошим руководителем.

Вот и всё.

Я её начальник. Она – моя помощница.

Точка.

Где-то в глубине сознания тихо посмеивается голосок:

Точка… пока что.