Текст книги "Ботоксные дневники"
Автор книги: Дженис Каплан
Соавторы: Линн Шнернбергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
– Нет-нет, это просто мой мобильный телефон, – отвечает Жак, вылезая из кровати. Он смотрит на определитель номера, отходит в дальний конец комнаты и, понизив голос, шепчет в трубку: – Bonjoure, ma cherie.
Так, похоже, меня ждет еще одно приключение. Только не такое, на какое я рассчитывала. Я поворачиваюсь на другой бок и делаю вид, что сплю.
– Qui, Vermont est tres belle. J' ai vu les vaches aujourd'hui.
Сегодня он видел коров. Ну, это звучит не слишком романтично.
– J'ai nage, aussi.
Совершенно верно, он ходил купаться. Но кого это так интересует? Сестру? Секретаршу? Или подругу? Тогда это какая-то другая подруга, не я.
Он разговаривает еще несколько минут, но беседа не становится интереснее. Разве только в самом конце, когда он произносит:
– Je reviens tout de suite.
Что означает: он скоро вернется. И наконец после долгой паузы Жак добавляет:
– Moi aussi.
«Я тоже»? Что – тоже? Это дурной знак. Жак вновь забирается в постель, обнимает меня и гладит мои волосы:
– Извини, ma petite. Пришлось обсудить одно незаконченное дело. Прости, что побеспокоил тебя.
Насколько серьезно мне следует беспокоиться? Пока не знаю, но должна узнать.
– Кто это был? – Я внимательно смотрю ему в глаза. – Ничего, что я спрашиваю?
– Конечно, ничего, – отвечает Жак, нежно целуя меня в шею. – Ты можешь задавать любые вопросы. И я на каждый из них отвечу. Я хочу, чтобы ты была счастлива, поэтому между нами не должно быть секретов. Bien?
Bien, думаю я с таким облегчением, что сразу же засыпаю. И, только проснувшись, понимаю, что он так и не ответил на мой вопрос.
12
– Ты одна?
Это звонит Люси – в полночь с воскресенья на понедельник. Она, как «Уолмарт», функционирует круглосуточно. Хотя в данный момент находится не в Лос-Анджелесе.
– Да, одна. А что? – спрашиваю я, убавляя звук аудиосистемы. Теперь, став близкой подругой Баулдера, я считаю себя слишком продвинутой для Джея Ленно и слушаю Джона Стюарта.
– Я разыскиваю Дэна, – озабоченно говорит Люси. – Ты не знаешь, где он?
– Здесь его нет, – отвечаю я – на тот случай, если Люси интересует именно это.
– Не сомневаюсь. – Ее голос звучит так высокомерно, что мне вдруг становится обидно. А действительно, почему это Дэн не может быть у меня? Что, я недостаточно хороша для него?
– Вчера ночью Дэн не пришел ночевать, – продолжает Люси. – Я просто с ума схожу, а он даже не позвонил. Вдруг он попал в аварию?
– Но он почти не пользуется автомобилем, – замечаю я. – Всегда ездит на поезде.
– Тогда, может, попал под поезд. Или наступил на «третий рельс». Если не это, то что еще могло с ним случиться?
У меня много ответов на этот вопрос, но большинство из них Люси наверняка не понравятся.
– А может, он просто решил некоторое время побыть один, чтобы все хорошенько обдумать?
– Для этого у него есть кабинет, – отвечает Люси с заметным раздражением. – Он всегда там отдыхает. В прошлом году я отделала его в терракотовых тонах. Получилось очень стильно и мужественно. К тому же у него есть собственное кресло работы Германа Миллера – подлинник.
– Мне оно всегда нравилось.
– Знаю. У тебя есть такое же.
– Нет, у меня копия. Зато я сэкономила две тысячи долларов: ведь между ними, в сущности, нет никакой разницы.
– Разница есть. Я просто не рассмотрела твое как следует. Во всяком случае, подлокотники всегда отличаются, – заявляет Люси, испытывающая одновременно тревогу за Дэна и желание доказать свою правоту. – Но все же как ты думаешь, с Дэном ничего не случилось? Его нет в офисе, он не отвечает по мобильному. А сейчас уже полночь. Неужели ему наплевать, что я беспокоюсь?
Вероятно, чувства Люси для него в данный момент не самое главное. Если я не ошибаюсь, всегда практичного Дэна сейчас куда больше волнуют непрерывно повышающаяся стоимость квартир на Манхэттене и отсутствие чистых носков на завтра. Похоже, он справился с передозировкой эмоций, полученной несколько дней назад, и теперь готовит план действий. Интересно каких.
– Я уверена, что с ним все в порядке, – говорю я. Однако мне и самой хотелось бы узнать, где он сейчас. В клубе «Кошки»? Устроился на скамейке в Центральном парке с бутылкой джина? На Дэна это не похоже. Думаю, сейчас он ворочается на диване в своем офисе.
– Хоть бы кто-нибудь ему сказал, что это не лучший способ меня вернуть, – ворчит Люси. – Но если ты сейчас одна, значит, Жак не у тебя? Почему?
– Ему пришлось улететь в Вашингтон на какую-то деловую встречу. Он вернется в эти выходные. Но на этот раз мы обойдемся без коров и каноэ.
– Хочешь преподнести ему сюрприз, когда он вернется? – спрашивает Люси. – Мы могли бы сделать из тебя настоящую красавицу.
Значит, я недостаточно хороша не только для Дэна, но и для Жака. Непонятно, как мне вообще разрешают выходить из дома.
– Не знала, что так плохо выгляжу.
– Я совсем не это имела в виду! – спохватывается Люси. – Просто теперь, когда нам уже исполнилось сорок – ненавижу эту цифру! – мы должны быть реалистками. Протянуть природе руку помощи, так сказать.
– Ей прекрасно удается и самой приглядывать за деревьями, цветами и горой Рашмор, – отвечаю я. – Неужели она потерпела неудачу только со мной?
– Дорогая, природа не трудилась над горой Рашмор. Этим занимались президенты. Видишь, даже горам необходима помощь. Небольшая шлифовка зубилом, воздействие холодной температуры, пара небольших взрывов время от времени…
Я вздыхаю. Сколько можно говорить об одном и том же!
– Я никогда не соглашусь на ботоксные инъекции, – напоминаю я Люси. – И уж точно больше ни за что не пойду к твоему пластическому хирургу. Одной встречи с доктором Питером Пауло в его квартире было вполне достаточно, спасибо. Не думаю, что есть необходимость посещать еще и его офис.
– Да забудь ты о Питере! Я больше к нему не хожу, – отмахивается Люси, превращая доктора Пауло во вчерашний день – такой же, как Дженни Джоунс или Сьюзан Паутер.
Кстати, куда подевалась Сьюзан? Она исчезла быстрее, чем лишние фунты, от которых клиентки должны были избавиться с ее помощью.
– И кто же этот новый маг и чародей? – спрашиваю я. – Энни Салливан?
– Бери выше, – смеется Люси. – Доктор Херб Парнелл. Он издал книгу, которая будет иметь потрясающий успех. Называется «Игла молодости». Завтра состоится презентация. В меню – рогалики и ботоксные инъекции.
– Интересно. Лично я предпочитаю рогалики со сливочным сыром.
– Но ведь это так здорово! Сначала немного поедим, потом часок повеселимся, после чего Херб сделает всем участницам инъекции ботокса.
– Конечно, повеселимся. Потому что с таким лицом нахмуриться уж точно не удастся. Интересно, во сколько обойдется эта вечеринка с ботоксом и жидким кислородом?
– Никакого кислорода – мы ведь поедем в Коннектикут, – уверяет Люси. – А поскольку это будет презентация, то инъекции он сделает бесплатно. Кроме того, место проведения – загородный дом Далии Хаммершмидт. Тебе он очень понравится.
– Далия Хаммершмидт? Я думала, она клиентка доктора Пауло.
Мои слова произвели на Люси должное впечатление. Некоторое время она молчит, потом спрашивает:
– Откуда тебе это известно? Ты ведь ничего ни про кого не знаешь.
Меня переполняет чувство гордости. Пожалуй, я круче Лиз Смит! Во всяком случае, мне так кажется.
– Я никогда не раскрываю свои источники.
– О, я поняла! – быстро приходит в себя Люси. – Наверняка Питер на вашем свидании козырял именами знаменитостей – хотел произвести на тебя впечатление. Какая провинциальность! Он ведь из Нью-Джерси. Как раз по этой причине мы все отказались от его услуг. Ну и еще из-за слухов о том, что у Фарры Фосетт после инъекции не поднимается веко. Правда, я этому не очень верю.
Я вздыхаю:
– Ну а чем так хорош этот новый Мерлин? Только тем, что новый?
– У него самые новые препараты, – понизив голос, сообщает Люси. – Даже те, которые еще не рекомендованы к производству Администрацией по контролю за продуктами питания и лекарствами.
– Это, конечно, повышает к нему доверие. Правда, я всегда считала, что одобрение ФДА – не самая плохая вещь.
– Перестань, они слишком все затягивают. В нашем возрасте ждать десять лет, пока завершатся исследования, непозволительная роскошь. В конце концов, чем мы рискуем? Несколькими долларами.
– Или жизнью. По мне, так лучше жить с морщинами, чем умереть с безупречно гладким лицом.
– По крайней мере на своих похоронах мы будем выглядеть сногсшибательно, – со смехом говорит Люси. – Так что готовься. В три я за тобой заеду.
Люси подъезжает к моему дому в сверкающем серебристом кабриолете «Порше-911 Каррера». На ней огромные солнцезащитные очки, голова повязана черным шарфом.
– Не думала, что поеду в Коннектикут с Грейс Келли, – говорю я, открывая дверцу и неуклюже плюхаясь на низкое сиденье. – Откуда такая роскошь?
– Хотела купить «мерседес», но он показался мне слишком чопорным. А у этой крошки потрясающий акселератор. – Люси рывком трогается с места.
– Но почему именно серебристый?
– Тебе этот цвет кажется избитым? – усмехается Люси, обгоняя вытаращившихся на нас юнцов в «хонде-аккорд». – Мне исполнилось сорок два, и я решила купить спортивное авто, чтобы доказать себе, что еще молода. Беру пример с мужчин. Ведь кризису среднего возраста сегодня подвержены представители обоих полов.
– А я-то думала, что для его преодоления достаточно одного средства: либо ты заводишь роман, либо покупаешь новую машину. Как тебе удалось сделать и то, и другое?
– Просто повезло, – отвечает она, любовно поглаживая рычаг переключения скоростей.
– Думаю, что, когда этот кризис наступит у меня, мне придется ограничиться татуировкой. Ну, может, еще перекрашусь в фиолетовый цвет. Поскольку никогда не умела водить машину с механической коробкой передач.
– Я тоже, – сознается Люси. – Но здесь можно пользоваться автоматом. Эта штука просто для вида.
– Не думаю, что Марио Андретти считает так же. – Я пытаюсь вытянуть затекшие ноги, но для этого в машине слишком мало места.
Люси выезжает на шоссе и сразу же перестраивается в левый ряд. Ветер бешено треплет мне волосы, и я безуспешно пытаюсь их пригладить. Люси сжимает губы, надавливает на педаль газа, и мы мчимся со скоростью восемьдесят миль в час.
– Решила немного полихачить? – спрашиваю я, хватаясь за сиденье.
– Извини, – отвечает она, сбрасывая скорость до семидесяти пяти миль. – Открой бардачок. У меня есть то, что тебе нужно.
– Надеюсь, это бронированный гоночный шлем.
Однако я не угадала: в отделении для перчаток лежит всего лишь еще один шарф. Он, конечно, не спасет мне жизнь, но все же это вещица от Гуччи.
К тому времени когда мы сворачиваем на 7-е шоссе, ведущее в Коннектикут, я уже начинаю получать удовольствие от бьющего в лицо ветра и завистливых взглядов, которые бросают на нас мужчины в практичных семейных седанах. Я чувствую себя самой крутой девчонкой в средней школе. Вот если бы только больные колени не напоминали мне о том, что вряд ли меня когда-нибудь включат в группу поддержки моей любимой баскетбольной команды.
Под рвущиеся из динамиков CD-проигрывателя аккорды «Металлики» мы въезжаем на кольцевую подъездную дорогу, ведущую к загородному дому Далии Хаммершмидт, и ловим одобрительный взгляд молодого камердинера, который, быть может, адресован вовсе не нам, а автомобилю. Люси выпрыгивает из машины и кидает парню ключи.
– Надеюсь, вы умеете пользоваться переключателем скоростей, – бросает она на ходу.
Мы проходим мимо безукоризненно подстриженной живой изгороди, над которой, вероятно, круглосуточно и без выходных трудится команда лучших японских садовников. Мне никак не удается добиться того, чтобы ветви моих деревьев не свешивались на соседний участок, а вечнозеленые кустарники в саду Далии имеют форму слонов и медведей. Когда мы оказываемся с другой стороны массивной резной входной двери, дворецкий вручает нам небольшой буклет. На украшенном причудливыми завитушками титульном листе значится: «Хаммершмидты в Версале». Ничего не понимая, я смотрю на Люси.
– Бальный зал Далии представляет собой точную копию Зеркального зала Версаля, – шепотом объясняет Люси. – Она решила, что раз уж он был достаточно хорош для Марии Антуанетты, то вполне подойдет и для нее.
Мы идем по нескончаемому холлу, пол которого выложен паркетом, а стены увешаны фамильными портретами. У Хаммершмидтов либо потрясающее родословное древо, либо знакомый торговец произведениями искусства. Когда мы наконец входим в бальный зал размером с футбольное поле, я испытываю самый настоящий шок. Видимо, на такой эффект и рассчитывала хозяйка. В отделке помещения преобладают белый цвет, золото и зеркала – как и в каждой квартире в Майами, в которой я бывала. Но в этом псевдофранцузском зале, помимо всего прочего, имеется не менее дюжины хрустальных люстр, свисающих с потолка, две дюжины позолоченных нимф, держащих в руках мерцающие канделябры, и внушительное число застекленных дверей и французских окон, над изготовлением которых компания «Пелла», по всей видимости, трудилась не меньше года. Далия скопировала даже красные бархатные ограждения, которые в Версале защищают позолоченные сокровища от жаждущих прикоснуться к ним туристов. Видимо, никто не сказал ей, что их установили через много лет после смерти Людовика XVI.
В противоположном конце зала Люси замечает редактора «Аллюра» и спешит к ней, чтобы обменяться впечатлениями о программе снижения веса. Начинается разговор о новейших достижениях в этой области. Вместо многочасовых изнурительных занятий на тренажерах в спортивном зале самая последняя методика предусматривает поднятие тяжести, сравнимой с весом небольшого грузовика, один или два раза в неделю. Только это нужно делать оч-чень, оч-чень медленно. Полная глупость, но, как ни странно, дает результат. Всего двадцать минут в неделю – и они обе выглядят как богини. Хоть и со спазмами мышц.
Я решаю что-нибудь съесть, но все, что мне удается найти в «Версале», – это несколько роллов из ветчины с инжиром и крохотный поднос сандвичей с огурцом. Далия наверняка очень богата, если может позволить себе не кормить гостей и при этом быть уверенной, что они не откажутся прийти на ее вечеринку.
И они, судя по всему, не отказываются. Оглядев зал, я убеждаюсь, что он полон знаменитостей или тех, кто считает себя таковыми. Среди присутствующих – ведущие «Фокс ньюс», несколько комедийных актрис, чрезвычайно популярных в семидесятые, и дама, рассказывающая о погоде на местном телеканале. Казалось бы, такие люди должны делать инъекции ботокса в конфиденциальной обстановке, а не на публике. Оказывается, нет. В наши дни самый верный способ попасть на обложку «Пипл» – это сообщить всему свету, что вы сделали пластическую операцию. Чуть-чуть менее эффективные, но почти столь же популярные методы – принять участие в двенадцатишаговой программе лечения от секс-зависимости и воспользоваться услугами суррогатной матери – причем лучше всего, если она родит вам сразу тройню.
Вскоре Люси возвращается в сопровождении симпатичного доктора в очках, рубашке-поло и кашемировом пиджаке. Это, судя по всему, герой дня. И одет он именно так, как положено. Если у вас удаляют аппендицит, один вид хирургической пижамы придаст вам уверенности в благополучном исходе операции. Однако для дорогостоящих косметических процедур необходимо совсем другое – безупречная внешность и сшитый по индивидуальному заказу костюм.
– Джесс, дорогая, познакомься с нашим замечательным доктором Хербом Парнеллом, новым другом всех девушек.
– Очень приятно, – произносит он, внимательно глядя на меня, и протягивает руку. У него длинные изящные пальцы, и карьера пианиста подошла бы ему куда больше. Хотя, может, и нет. – Люси сказала мне, что вы девственница.
– Естественно, в том, что касается пластической хирургии, – поспешно добавляет подруга.
Доктор Парнелл окидывает мое лицо профессиональным оценивающим взглядом.
– Даже если для вас это первый раз, не думаю, что возникнут какие-то трудности, – заявляет он, беря меня за подбородок. – Чуть-чуть ботокса на лоб, немного симетры под скулы. И пару инъекций космодерма – чтобы разгладить мимические морщинки вокруг глаз. Вам повезло, ваше лицо еще не слишком пострадало. Две, максимум три дюжины инъекций – и мы с этим покончим.
Покончим с чем? С любым напоминанием о том, что сорок лет не двадцать и в этом нет ничего страшного? У зрелого возраста есть неоспоримые преимущества – мудрость, опыт, но мы почему-то не хотим, чтобы они оставляли след на наших лицах. И как, скажите, мы сможем состариться красиво и с достоинством, если будем все время проводить в кабинете пластического хирурга?
– Для чего мне инъекции под скулами? – спрашиваю я доктора Парнелла, невольно заинтересовавшись. – И что, вы сказали, нужно туда колоть? Звучит как венерическое заболевание.
– Симетру. В последнее время я предпочитаю ее, – охотно объясняет он. – Абсолютно безвредный препарат. Представляет собой измельченные клетки человеческой кожи. Правда, существуют некоторые трудности с ее получением, поскольку кожу берут у трупов, но мы прилагаем все усилия, чтобы получить разрешение на ее производство в Администрации по контролю за продуктами питания и лекарствами. Моя самая большая мечта – со временем использовать донорский материал.
Отличная мысль! Кто откажется пожертвовать собственной кожей, чтобы избавить ближнего от тягот жизни с морщинами?
– А мне доктор порекомендовал артефилл! – Люси чуть не лопается от переполняющего ее энтузиазма. – Он действует дольше, чем обычный коллаген, и содержит акриловые частицы.
– Эти частицы стимулируют выработку кожей собственного коллагена, – объясняет доктор Парнелл. – Правда, здесь есть одна проблема. Иногда частицы проступают через кожу, особенно если она очень тонкая.
– У меня такой проблемы не возникнет, – самоуверенно заявляет Люси. – В моем бизнесе с тонкой кожей не выжить.
Видимо, мы слишком надолго завладели вниманием доктора и писателя, потому что в следующую минуту к нам подплывает Далия Хаммершмидт. Это миниатюрная женщина с пышной прической, неестественно высокой грудью и огромным количеством бриллиантов, которые, вероятно, весят больше, чем она сама. Собственническим жестом Далия обнимает доктора Парнелла за талию.
– Как дела, Херб? – Миссис Хаммершмидт говорит с безупречным нью-йоркским акцентом, который свидетельствует о том, что сама она не имеет прямого отношения к «старым деньгам», а лишь вышла за них замуж. – Как всегда, превосходно?
– Да, великолепно, – отвечает доктор, широко улыбаясь. Он прямо-таки расцветает, польщенный ее вниманием, и его плечи еще больше распрямляются.
– Всем известно, что ты лучший специалист в своей области, ведь правда? – спрашивает она, стискивая его руку и слегка прижимаясь к нему.
– Вы слишком добры, – отвечает он с напускной скромностью, но ее слова явно доставляют ему удовольствие.
Я никогда не могла понять, как некоторым женщинам удается заставить мужчину, едва дотягивающего до пяти футов восьми дюймов, почувствовать себя так, словно в нем десять футов роста. Лично я бы никогда не достигла таких результатов, даже если бы не переставая сыпала комплиментами и вовсю прижималась к парню. Мне никогда не удавалось подобострастие, я лишь научилась писать это слово без ошибок, толку от чего, правда, мало.
– Выпьешь что-нибудь, дорогой? – спрашивает Далия, все еще свисая – или, скорее, стекая – с Херба.
«Выпьешь что-нибудь»? Разве ему не пора брать в руки шприц? Надеюсь, Американская медицинская ассоциация предъявляет к своим членам не менее строгие требования, чем профсоюз работников гражданской авиации, – никакого алкоголя за шесть часов до выхода на работу.
Далия делает знак официанту, и Херб покорно отдает тому пустой бокал и берет с подноса полный. Слава Богу, это всего лишь сельтерская вода.
– До дна, – заявляет Далия, подняв бокал с вином и чокаясь со своим почетным гостем. – Как только будешь готов, приступай. На ботокс записались шесть человек. Не беспокойся, они уже купили твою книгу, так что тебе остается лишь дать им автограф и сделать инъекцию.
Херб допивает сельтерскую и ввиду отсутствия поблизости раковины с умывальником вытирает руки прямо о штаны. Потом проходит в центр бального зала, садится за белый с позолотой стол в стиле Людовика XVI и раскладывает на нем полдюжины шприцов, похожих на шариковые ручки, и такое же количество игл для подкожных инъекций.
Женщина в белой униформе – по всей видимости, сестра – подходит к группе ожидающих своей очереди дам.
– Леди, кому эмлу? Кому-нибудь нужна эмла? – громко спрашивает она.
– Это анестезирующий крем, – переводит мне Люси.
Большинство женщин принимают предложение. Сестра по очереди мажет им лоб жирной мазью и накладывает на намазанное место кусочек марли.
– Прямо как в военном госпитале, – замечаю я. – А что будет после укола?
– Останется небольшой синяк. – Люси пожимает плечами. – Это совершенно нормально. Хотя один раз, когда мне делали инъекции коллагена, остались следы, как от пуль.
– Потрясающе! Может, потом поставим пьесу о войне тысяча восемьсот двенадцатого года?
Судя по всему, я действительно единственная новенькая в этом зале, потому что никто, кроме меня, не обращает никакого внимания на сеанс иглоукалывания, происходящий в разгар вечеринки. Я же не могу оторвать взгляда от доктора – надеюсь, действительно хорошего, – который в этот момент как раз натягивает резиновые перчатки и берет в руки огромную иглу. Первая пациентка с готовностью делает шаг ему навстречу.
– Итак, самая красивая женщина решается первой, – галантно произносит Херб. Я давно заметила, что хорошие манеры и немного лести производят более сильное впечатление, чем диплом Гарвардской медицинской школы. В особенности если перед вами стоит задача привлечь в свою клинику всех богатых женщин Нью-Йорка. – Наморщите свой хорошенький лобик, и я посмотрю, стоит ли с ним вообще что-либо делать.
Дама хмурит брови, и доктор одобрительно кивает.
– Сейчас мы быстренько решим эту небольшую проблему, – заявляет он и делает уколы в видимую только ему морщинку. Три, четыре, пять, шесть быстрых инъекций – после седьмой я перестаю считать. – Готово, – сообщает он улыбаясь и просит сестру принести лед. – Вы будете неотразимы. Но необходимо выполнять меры предосторожности, чтобы ботокс не растекся. Поэтому в следующие четыре часа не наклоняйтесь и не ложитесь.
– Вот еще одна причина, по которой мне это противопоказано, – говорю я Люси, провожая взглядом первую пациентку, которая уходит, прижимая ко лбу мешочек со льдом. – Разве я смогу прожить четыре часа без секса и наклонов?
– Сексом вполне можно заниматься стоя, – возражает подруга.
– Знаю, – мрачно соглашаюсь я. – Проделывала эти штуки в Вермонте.
– Что ж, значит, нет ничего, что помешало бы тебе получить свою порцию ботокса, – заключает Люси, легонько подталкивая меня вперед. – Можешь пройти передо мной.
– Заманчивое предложение. – Мне удается схватить последний ролл с беконом с подноса у проходящего мимо официанта. – Но для начала я попробую заполнить морщины жиром. Хотя обычно он откладывается у меня не на лбу, а на бедрах.
– В этом есть и свои плюсы, – смеется Люси. – Херб отсосет у тебя жир с бедер и введет его тебе под кожу лица. Убьешь сразу двух зайцев.
Костлявая, словно изображение на рентгеновском снимке, женщина лет восьмидесяти возбужденно машет палкой.
– Я делала это три раза, – скрипучим голосом заявляет она. – И не стоит волноваться, даже если у вас не так много собственного жира, потому что Херб подберет вам донора.
Донор жира! Вот работа, для которой у меня есть все необходимые данные. Я похлопываю себя по крепким бедрам. Кто бы мог подумать, что эти два упитанных окорочка откроют для меня новые карьерные возможности!
Одна за другой дамы подходят к доктору Парнеллу и морщат лоб, а он делает им инъекции. Когда наступает очередь Люси, она протягивает ему свой экземпляр «Иглы молодости». Доктор быстро пишет на титуле «На красоту уповаем» и возвращает книгу владелице.
– Что будем делать сегодня? – интересуется он, тут же переходя к делу. – Я не вижу у вас особых проблем, но все же наморщите лоб.
Люси старается изо всех сил – об этом свидетельствуют ее раздувшиеся ноздри и полузакрытые глаза, – но безуспешно. Ее лоб абсолютно морщиноустойчив.
– Я делала ботокс пять недель назад, – признается она. – Но подумала, что, может, пора повторить…
– Не думаю. Пока еще лоб не обрел подвижность, – заявляет доктор Парнелл. – Если только где-нибудь еще.
– Только осторожно, а то она умрет от передозировки, – предостерегаю я Херба.
Он вежливо смеется в ответ:
– От ботокса еще никто не умер. Совершенно верно. Ботокс – это не ботулизм. Всю свою жизнь я избегала вздувшихся консервных банок, и вот теперь мне предлагают стать одной из них.
– Кое-что меня действительно беспокоит, – говорит Люси, бросая взгляд на глубокий вырез своего платья.
Надеюсь, она не рассчитывает, что доктор Парнелл вставит ей имплантаты прямо здесь? К тому же зачем они ей? Очередная прихоть? Неужели ей мало «порше» и бойфренда?
– У меня появились морщины над грудью, – шепчет Люси тихо, как агент ЦРУ. – Некоторые уже очень заметны.
Доктор Парнелл проводит по ее груди воображаемую линию:
– Думаю, дело всего лишь в расщеплении клеток. Но если это вас беспокоит, считайте, что проблемы уже не существует.
– Как же вы?.. – начинает Люси.
Но доктору Парнеллу, по всей видимости, надоели пустые разговоры, и не успевает моя подруга сказать что-то еще, как он всаживает иглу ей в грудную клетку.
Люси вскрикивает и испуганно смотрит на него, слишком шокированная, чтобы произнести хоть слово.
Доктора Парнелл поднимает использованную иглу и горделиво улыбается:
– Обожаю ботокс. Чудодейственное средство, сродни пенициллину. Помогает при головной боли, болях в спине и морщинах. Так почему бы не использовать его еще и при расщеплении клеток? Всегда можно найти ему новое применение.
– Новое применение? – переспрашивает Люси, все еще дрожа от пережитого шока. И от известия о том, что в войне против старения ей отведена роль морской свинки.
– Морщина исчезает прямо у меня на глазах, – торжественно произносит доктор.
Морщина, которую он даже не видел.
Люси, ссутулившись и потирая место укола, уходит. Ее место занимает восьмидесятилетняя леди. Я отступаю назад, сочтя, что увидела уже вполне достаточно, но неожиданно рядом со мной словно из-под земли вырастает Далия. Я оглядываю ее с ног до головы, вспомнив, как на нашем первом и последнем свидании доктор Пауло говорил о том, что мы с ней очень похожи. Но очевидно, он все же сильно преувеличивал, поскольку, кроме того, что и у нее, и у меня по пять пальцев на руках и ногах, я не нахожу между нами особого сходства.
– Вы следующая? – спрашивает Далия тоном специалиста по телемаркетингу.
– Я не собираюсь это делать, – в тысячный раз повторяю я. – По крайней мере сегодня.
И тут же задумываюсь о причинах своего упорства. Женщины, использующие ботокс, выглядят очень хорошо – даже, можно сказать, потрясающе. И ничем не напоминают андроидов, которых я себе представляла. Никто из них не воспринимает инъекции как что-то неординарное. В наши дни ботокс – такая же обыденная вещь, как карточка «Американ экспресс», так почему бы мне не воспользоваться представившейся возможностью? Если раньше выглядеть естественно считалось достойным всяческого уважения, то теперь это просто неприлично. По мнению многих женщин, обходиться без инъекций по достижении определенного возраста – все равно что делать покупки у специалистов по телемаркетингу. Вообще-то это совсем не зазорно и к тому же очень удобно, но никто почему-то не хочет в этом признаваться.
– Я бы на вашем месте подумала дважды, прежде чем отказываться, – 1 говорит Далия. – Вижу, у вас нет обручального кольца. Значит, нужно использовать любую возможность, чтобы сохранить конкурентоспособность. – Она подмигивает мне и величественным жестом обводит танцевальный зал: – Думаете, я получила все это благодаря своей природной красоте? Ошибаетесь. Чтобы стать третьей женой мистера Хаммершмидта, мне пришлось здорово потрудиться.
Я почтительно молчу, гадая, что она имела в виду. ПВО – почесывание спинки, ботокс и оральный секс? Если принять во внимание размеры ее загородного дома, думаю, она задействовала и другие буквы алфавита.
Неожиданно к нам подходит Люси с бледным лицом и прижатой к груди рукой.
– Кажется… – с трудом произносит она, задыхаясь, – кажется, у меня сердечный приступ. Из-за ботокса. Наверное, парализовало сердечную мышцу. Я совсем не могу дышать.
– Это невозможно, – успокаиваю я Люси. Хотя кто знает? Что, если она наклонялась или занималась сексом, пока я беседовала с хозяйкой?
– Только не здесь! Только не здесь! Вы испортите нам всю вечеринку! – заявляет пигалица Далия, бросаясь к Люси и хватая ее за руку. С силой, которой можно было ожидать разве что от бойца отряда «морских львов», но никак не от такой хрупкой женщины, она вытаскивает Люси за дверь и бесцеремонно заталкивает ее в ванную комнату, размерами в два раза превосходящую мою гостиную. – Сидите здесь, – приказывает Далия, указывая на мягкий пуфик. Люси, очевидно, неправильно ее поняв, усаживается на биде.
– Может, все же вызвать «скорую помощь»? – спрашиваю я, торопливо входя следом за ними.
– Это совершенно исключено, – непреклонно заявляет Далия. – Я готовилась к этой презентации несколько месяцев. На ней присутствует корреспондент «Нью-Йорк пост». Я не допущу, чтобы ее назвали «вечеринкой сердечных приступов».
Она поворачивается на каблуках красных замшевых туфель от Кристиана Лабутина и выскакивает из ванной, хлопнув дверью. У меня возникает ощущение, что мы оказались взаперти.
Люси поднимается с пуфика, все еще держась за грудь, и начинает расхаживать по ванной взад-вперед.
– О Господи, никогда не думала, что умру такой ужасной смертью! – Сказав это, она бросается к аптечке и рывком открывает дверцу.
– Что ты ищешь?
– Аспирин. Я слышала, его применяют для профилактики сердечных приступов. Хотя, может, уже слишком поздно. – Одну за другой Люси достает бутылочки и читает надписи на этикетках: – Ксанакс, золофт, липитор, амбиен, ативан, перкосет. Здесь есть все, кроме этого чертова аспирина. – Она замолкает, рассматривая еще два пузырька. – Виагра и противозачаточные таблетки. Удивительно подходит для пары, чей брак заключен на небесах.
Если Люси отпускает шутки о сексуальной жизни Далии, значит, она не собирается умирать на биде в ее ванной. Вместо того чтобы глотать таблетки, она поворачивает золотой вентиль и подставляет руки под струю холодной воды. Сделав несколько глубоких вдохов, осторожно трет виски и садится на пуфик. Лицо ее вновь обретает естественный цвет.
