Текст книги "Жарко вдвойне (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Глава 10

Прежде, чем отправиться в душ, я решила уладить парочку личных проблем, чтобы иметь возможность остаток дня целиком посвятить работе. Поэтому, прихватив возвращенную мне Ромом сумочку, прошествовала в комнату отдыха, специально отведенную Джоном для агентов, остающихся на ночное дежурство. Там я вытащила из сумочки телефон, который, слава богу, на этот раз не оставила дома, и взялась за дело. Сначала позвонила в салон свадебных платьев и договорилась отложить примерку на более поздний срок, затем в фирму, которая должна была обслуживать наше торжество, и заверила их, что все остается в силе. Я даже наметила день, когда наведаюсь к ним, чтобы попробовать некоторые из их главных блюд. Во все время разговора я костерила себя на чем свет стоит, но, черт побери, я заплачу за этот банкет (кредиткой Рома, разумеется), даже если свадьба не состоится.

«Но она состоится».

«Да неужели?»

«Да! И перестань спорить сама с собой!»

Так что я буду потчевать своих гостей отнюдь не горячими сэндвичами с сыром и томатным супом – вершиной моего кулинарного мастерства. (Эй! Кое-кто из нас был слишком занят, спасая мир, чтобы научиться готовить.)

Поговорив с представителем «Золотого Лебедя», я позвонила Шерридан и попросила привезти мне чистую одежду, не забыв упомянуть, что желательно, чтобы новый наряд был еще лучше моего красивого, но безнадежно испорченного платья. А потом сделала то, за что мне было очень стыдно. Я наконец-то набрала номер моего папы и, когда он снял трубку, принялась вдохновенно лгать: «Все прекрасно. У нас с Ромом все просто великолепно». Ну не могла я сказать ему, что моего драгоценного Рома от меня едва ли не тошнит, ведь у папочки слабое сердце, и я не хотела его волновать лишний раз.

Мы болтали минут пятнадцать, после чего одна из его черно-бурых лисичек начала скандалить на заднем плане. Кажется, он поцеловал в саду Мэгги, хотя встречался с Кейт. Судя по тону Кейт, она собиралась устроить ему адскую жизнь. Я улыбнулась. Теперь, когда в моей жизни произошло столько перемен, было приятно осознавать, что все же некоторые вещи никогда не изменятся.

– Береги себя, папа.

– Постараюсь. Я люблю тебя, малышка.

– И я люблю тебя, – пробормотала я и, нажав «отбой», бросила сотовый в сумочку. – Теперь пора в душ, – сказала я самой себе и шагнула в маленькую сверкающую чистотой душевую кабинку. Вот было бы здорово, если б мне удалось смыть с себя все то, что навалилось на меня в последнее время: чувство вины, гнев и печаль.

Когда прибыла Шерридан со сменой одежды, я все еще стояла под душем, смывая остатки пены. Приоткрыв дверь душевой кабинки, я выглянула наружу, чтобы оценить ее выбор... И лишь ошарашенно покачала головой. Хотя, чему тут удивляться? В глубине души я с самого начала знала, что мое «еще лучше» в интерпретации Шерридан будет означать «нечто, настолько шлюшное, насколько это возможно». Что ж, это был ее, пусть и несколько извращенный, способ помочь мне вернуть Рома.

– Пошевеливайся! Мне не терпится увидеть тебя разодетой.

– Ты каждый день видишь меня разодетой, – парировала я, выходя из душевой кабинки.

Шерридан протянула мне полотенце.

– Да уж, конечно! Чаще всего ты одета как бродяжка или, в лучшем случае, как автомеханик. Среди моих знакомых ты одеваешься хуже всех – безвкусно и однообразно.

Схватив пушистую белую махровую ткань, я завернулась в нее и спросила:

– Я тебе когда-нибудь говорила, как изумительно ты влияешь на мою самооценку?

Вместо ответа она послала мне воздушный поцелуй и выпорхнула из ванной.

Вздохнув, я надела мини-юбку, ярко-синий топ на бретельках и сапоги до колен. Когда я вышла из ванной, прохладный воздух обжег мою обнаженную влажную кожу, а вслед за мной поплыл густой туман. Но я даже знать не хотела, откуда взялась вся эта дрянь.

Увидев меня, Таннер, до этого мило беседовавший с Шерридан, внезапно осекся и восхищенно присвистнул.

– Вы только посмотрите на эту сладенькую конфетку, что к нам пожаловала.

Он и сам выглядел довольно аппетитно – покрытый ссадинами и порезами именно так, как ему нравилось.

– О, ты выглядишь такой знойной! – гнусаво взвизгнула Шерридан, восторженно захлопав в ладоши. – Ну что, теперь поняла, что я лучше знаю, как одеть девчонку?

– Я бы предпочел послушать, как ее раздеть, – пробормотал Таннер. Все ясно. У него до сих пор на уме Джессика Альба.

Я раздраженно всплеснула руками.

– Надеюсь, вы понимаете, что мне в таком виде придется вести допрос.

– Так допроси мужика, – посоветовал Таннер. – Один взгляд на тебя – и он ответит на все твои вопросы.

Я потерла виски, чувствуя приближение приступа головной боли. Больше всего мне сейчас хотелось развалиться вон на том диване из темной кожи и проспать весь остаток дня. Или можно было бы подремать в кожаном кресле из того же набора. Черт, да сейчас я согласна прикорнуть прямо на рабочем столе, что стоял в центре комнаты.

– К моему сожалению, наша первая встреча будет с женщиной. Элейн Деринджер – энергетический вампир и, если не ошибаюсь, она принадлежит к тому же роду кровопийц, что и Риз…

Меня прервало жужжание.

– Объект ждет в комнате для допросов номер три, – голос Джона эхом прокатился по помещению. – Она ждет уже полчаса. Пожалуй, тебе нужна еще одна нянька, чтобы следила за временем вместо тебя.

– Уже идем, – сказала я со вздохом. Будет чудо, если я переживу этот день.

Элейн Деринджер оказалась совсем не такой, как я ожидала.

Когда мы с Таннером вошли в комнату для допросов, то у меня просто челюсть отвисла. Она была молода – около двадцати лет – с короткой копной светлых волос и лицом ангела. Большие карие глаза, дерзкий нос и ямочки на щеках. Серьезно, она словно сошла с обложки еженедельника «Небесные Врата».

Единственное, что в ней пугало – это её облачение. Элейн была закутана в черную ткань от шеи до самых пяток так, что даже пальцев не было видно. Но я знала, что это необходимо. Ведь одним касанием она могла выкачать всю нашу жизненную энергию.

И именно по этой причине – из соображений безопасности – Элейн была прикована наручниками к крепкому стулу, который выглядел не слишком удобным.

– Привет, – поздоровалась я.

В ее глазах вспыхнула чистейшая ненависть.

– Иди к черту, – отрезала она.

Ничего себе. Не больно-то по-ангельски.

– Добро пожаловать в ПИР. У нас есть к вам несколько вопросов, и я даю вам слово, что мы не причиним вам никакого вреда. Договорились? – я внимательно наблюдала за ней, ожидая хоть какой-то реакции, но, увы. – Я сожалею, что приходится пользоваться подобными приспособлениями, но нам нужно каким-то образом контролировать людей с такими способностями, как ваши.

– Да неужто! – фыркнула Элейн. – В самом деле сожалеешь? Ха! Да ты, небось, чертовски рада, что они есть. А всё потому, что боишься до смерти оказаться со мной лицом к лицу.

– Вообще-то, нет. Я…

– Перестань вешать мне лапшу на уши. Я хочу вернуться в свою камеру. Мне здесь больше нечего делать! – заорала она в переговорное устройство. – Слышите? С меня хватит!

Я чуть сдвинулась, пытаясь попасть в поле ее зрения.

– Послушай, я была на твоем месте. Ну, может, не совсем на твоем, но очень близко. – Я не знала, работала ли Элейн на Осушающую девушку или нет, как не знала, являлась ли она той самой загадочной подругой Тобина. Но в любом случае не собиралась во время допроса обращаться с ней, как с ненавистным врагом. Для этого не было ни малейшей причины, и даже ее паршивый настрой был не в счет. Господи, да ее же приковали наручниками к стулу! И наверняка бедняжка уже взмокла в своем черном балахоне. Я бы еще не так рассвирепела.

Элейн попыталась сдуть локон, упавший ей на лицо.

– Эта та часть допроса, в который ты сочувствуешь мне, и я в благодарность выкладываю тебе все свои тайны?

Таннер чуть не задохнулся от смеха.

– Тут кое-кто, как я погляжу, насмотрелся низкопробных фильмов.

Щенячий взгляд карих глаз переместился на Таннера, как будто Элейн впервые заметила его присутствие, и она тут же утихомирилась. На несколько секунд ей даже удалось стереть со своего лица всякий намек на эмоции. Однако борьба с проявлением чувств ее быстро утомила, и от облика Элейн так и повеяло очарованием.

Да здравствует либидо!

И ее нельзя было в этом винить. Таннер был сногсшибательно красивым парнем, когда не чах от горя, разумеется.

– Кто ты, черт возьми? – дрожащим голосом поинтересовалась Элейн.

Таннер склонил голову в знак приветствия:

– Они называют меня мистер Чувствительность.

– Ой ли? Как по мне, так твое второе имя – Черничный леденец.

Уверена, что ее целью было уязвить Таннера, но тот, как и следовало ожидать, усмотрел в ее словах исключительно сексуальный подтекст.

– О, мой бог, если бы так и было! Тогда бы девчонки сразу знали, какое удовольствие они получат, облизывая меня, особенно спереди.

Щеки Элейн побагровели, как будто ее накрыло той же волной жара, что прокатилась по моему телу.

– Кхм, я только что поняла, что забыла представиться и прошу прощения за это. Я – Белл Джеймисон, а это – мой друг и напарник, которого на самом деле зовут Таннер Брэдшоу.

– Но ты можешь звать меня Леденцом.

Элейн прочистила горло и немного поерзала на стуле, словно эти трепыхания могли помочь ей спрятаться от проницательных глаз Таннера.

– Ну, ладно. Меня все называют Паучихой.

– Серьезно?

В самом деле? А я-то думала, что самое ужасное прозвище – Девчонка с убийственными наклонностями.

– Да, – обиженно выдохнула Элейн.

– Прости, – осклабился Таннер, – но это имечко просто отстой. Да еще какой отстой! Тебе нужно придумать что-то новенькое.

Н-да, вряд ли это нам поможет перетянуть девчонку на свою сторону. Вообще-то, еще пара-другая издевок, и Таннер гарантированно подтолкнет Элейн присоединиться к другой команде. Если она уже этого не сделала. Самое время мне вмешаться и хотя бы попытаться сделать вид, будто я знаю, как вести допрос.

– Так, кажется, мы отвлеклись. До того, как мистер Чувствительность влез в нашу беседу, я пыталась тебе рассказать, как несколько месяцев назад один доктор ворвался в кафе, где я работала, и подмешал в мой мокко-латте препарат, который позволил мне управлять четырьмя стихиями. Землей, воздухом, огнем и водой.

Элейн перевела взгляд на меня – в ее глазах снова тлели искорки гнева.

– Ну и что?

– Ну и то, – опередил меня Таннер, – Белл пытается объяснить тебе, что была в точно такой же ситуации, что и ты. Две конторы по изучению паранормальных явлений дали установку своим агентам уничтожить ее, причем одной из этих контор была та, что держала тебя взаперти. Агенты начали охотиться за Белл, а я помог ей удрать. Можно даже сказать, что спас ее от верной смерти, но я не любитель кичиться своими подвигами, поэтому опущу эту часть.

Элейн переводила взгляд с Таннера на меня, и я заметила, что на ее лицо скользнула тень ревности. Ревности, которую она не смогла скрыть, даже опустив голову и уставившись на серую плитку, которой был выложен пол.

– Он мне, как брат, – пояснила я, молитвенно сложив ладони. Я прекрасно понимала, что она сейчас чувствовала. – Богом клянусь.

– Как будто меня это волнует, – отмахнулась она, но все же постепенно расслабилась и непринужденно откинулась на спинку стула. – Хочешь нормально поговорить – докажи, что у тебя добрые намерения. И учти, мне нужно нечто большее, чем твое слово. Я научилась быть осторожной.

– Хорошо. Как мне тебя убедить?

– Ну, для начала продемонстрируй, что способна на то, о чем говорила. У тебя есть контроль над четырьмя стихиями? Значит, сделай так, чтобы в этой комнате пошёл дождь. Прямо здесь и сейчас.

Оу, нет, черт, нет.

– Боюсь, что я не могу этого сделать, – промямлила я и покачала головой, чтобы подчеркнуть свой отказ. – Если я вызову дождь, то вряд ли смогу его потом остановить.

– Тогда ты опасна и должна быть нейтрализована.

На мгновение ее комментарий вернул меня в старые добрые времена. Ром, может, и пытался убить меня, но, по крайней мере, он точно знал, что я из себя представляю.

– То же самое можно сказать и о тебе.

– Ага, именно поэтому я в наручниках.

Я вздохнула. Чтобы она доверилась мне, я должна была довериться ей. Поэтому я решилась приоткрыть один из своих секретов:

– Тебе полегчает, если я признаюсь, что мне становится плохо в загрязненной атмосфере. Я не могу использовать свои способности в такой обстановке, так как начинаю слабеть. – В НЗАДе уже знали об этой моей слабости, так что можно было не волноваться, что Джона хватит апоплексический удар, когда он услышит мои слова.

Встретившись с Элейн глазами, я на мгновение решила, что достигла своей цели. Но она лишь пожала плечами:

– Не-а, не полегчало. Ты можешь и солгать.

– Понимаю. Ты ведь совсем нас не знаешь. Просто подумай о том, как мы с тобой разговариваем. И о том, как с тобой здесь обращаются. – Мы с Таннером ни за что не причиним ей боли. Мы не унижали ее и не требовали выдать никаких страшных тайн.

Элейн долго молчала, а потом поинтересовалась:

– Так что же произошло с тобой? Я имею в виду, что случилось после того, как ты выпила препарат? – Неожиданная боль зазвенела в ее голосе, словно она в конце концов смягчилась.

– Ну, я заболела. Мне было так плохо, что я едва не умерла. А потом, уже после выздоровления, я не могла контролировать свои новые способности. По крайней мере, сейчас дело обстоит намного лучше. Помнишь странный лед, который ни с того, ни с сего образовался на нескольких зданиях?

– Когда это было?

– Приблизительно месяц назад. – Или это было два месяца назад? Что-то я совсем запуталась.

– В то время я сидела в клетке, из которой меня спасли ваши агенты, так что я ничего не слышала об этом.

Бедняжка.

– Так вот, это была моя работа. – Я немного помолчала, давая ей возможность осмыслить сказанное. – А что насчет тебя? Твои способности врожденные или тебе их тоже навязали?

Элейн снова заерзала на стуле, морщась всякий раз, когда наручники впивались ей в руки, и блуждая взглядом между мной и Таннером. Нашему маленькому ангелочку было явно неудобно.

– Вряд ли эта информация будет тебе полезна.

– Я все равно хочу это услышать. Просто из любопытства.

– Почему?

Она по-прежнему нам не доверяла. Окажись я на её месте, я бы тоже вряд ли верила в то, что говорили бы мои тюремщики. Элейн сейчас одинока и беззащитна, так что сарказм был ее единственным оружием.

– Потому что я думаю, что мы с тобой во многом похожи.

Элейн фыркнула.

– Ты выглядишь, как проститутка, а я больше похожа на монахиню. Что-то я не вижу особого сходства.

Чёрт бы побрал Шерридан!

– Я не имела в виду внешнее сходство, остроумная ты задница.

Таннер засмеялся.

– Ну, теперь я тоже вижу общие черты.

Я ударила его кулаком в плечо.

– Очень смешно.

Элейн с тоскливым выражением лица наблюдала за нами.

– Забудь, – сказала она. – Обо всём. Ты не можешь помочь мне, а ничем не могу помочь тебе.

– Дай нам хотя бы один шанс, – посерьезнел Таннер.

– Послушай, – произнесла я, – мы – это все, что у тебя есть на данный момент. И мы знаем это. Как я уже сказала, нам надо поковыряться у тебя в мозгах. Так что же нам нужно сделать, чтобы ты ответила на несколько вопросов? Хочешь, чтобы тебе на обед подали лобстера? Будет сделано. Хочешь айпод? По рукам. Ты получишь всё, что пожелаешь. Кроме свободы.

– А как насчет пони? – саркастически спросила Элейн, но в ее взгляде явно поубавилось пессимизма, да и дыхание заметно участилось.

– Если ты будешь за ним убирать, то почему бы и нет?

Она облизала губы, после чего на нас обрушился целый поток ее желаний:

– Я хочу мясной хлеб и картофельное пюре с белым соусом. Хочу домашних рулетиков с гарниром из брокколи и рисовой запеканкой. Надеюсь, вы знаете, где это достать? А еще я хочу шоколадный торт. И пусть на нем будет много-много глазури. И я действительно хочу айпод, на котором можно будет составить потрясный плэйлист.

Она сделала паузу, чтобы отдышаться, а Таннер тем временем вытащил из заднего кармана наладонник, чтобы записать все ее «хотелки».

– Мы достанем это для тебя так быстро, как только сможем, – пообещала я. Если Джон будет возмущаться или даже препятствовать выполнению ее требований, то я сама обо всем позабочусь. Причем расплачиваться буду кредитной картой Рома. Он наш общий должник.

– Это все?

Какое-то время Элейн молчала, а потом ее плечи неожиданно поникли.

– Вы хотели знать, как я оказалась на этом складе. Так вот, один ублюдок по имени Гордон Джонс прочитал статью в газете о родителях, которые лишались сил всякий раз, когда дотрагивались до своей маленькой дочери. И о том, что они были готовы отдать девочку на удочерение, потому что не могли сами справиться с ней. – Тут она с вызовом вскинула подбородок, вероятно, изо всех сил пытаясь скрыть дрожь. – Он купил меня у них и привез в агентство, где проводил надо мной различные эксперименты. В результате я стала не просто лишать людей сил, я начала убивать их. Гордон использовал меня, чтобы держать своих агентов в узде. Он угрожал им, что в случае предательства Паучиха разделается с их семьями.

– Истина, – прошептал Таннер. В этом одном-единственном слове было столько… ярости? Или обиды?

Я прижала задрожавшие от волнения руки к груди.

– Мне так жаль, Элейн. На самом деле жаль. – Гордон Джонс. Это наверняка отец Винсента Джонса.

В ее красивых карих глазах отразилось удивление, которое, впрочем, быстро сменилось гневом.

– Я не сомневаюсь, что тебе действительно жаль. Ведь сейчас ты пытаешься меня завербовать, не так ли? Чтобы надо мной и в этом агентстве могли ставить эксперименты. Может, ты и контролировать меня будешь так же, как он? Например, пообещаешь разделаться со мной, если я откажусь подчиняться твоим приказам.

– Я не хочу вербовать тебя, – возразила я, – как и не планирую ставить над тобой какие бы то ни было эксперименты. И уж точно никогда не стану угрожать тебе.

В этот момент в окно для наблюдателей кто-то постучал.

Мы все втроем обернулись, но, ясное дело, никого не увидели. Я решила, что это Джон делает мне предупреждение. Для него всегда дело было превыше всего, а люди, которых затрагивало это дело, отходили на второй план. Я отмахнулась от него и повернулась к Элейн.

– Повторяю, я не пытаюсь завербовать тебя, – заверила я её. – Может, другие люди и будут пытаться это сделать, но только не я. Если ты не хочешь быть агентом, то никто не посмеет заставить тебя.

В ее взгляде мелькнуло удивление, отчего карие глаза посветлели и стали янтарными.

– Послушай, – вмешался Таннер, – ты имеешь право быть свободной. Никто не может отказать тебе в этом праве.

Еще один стук.

– Хватит стучать, – заорала я. – Мы не собираемся лгать ей или говорить только то, что вы от нас ждёте. Провести допрос было поручено мне, и я сделаю все так, как считаю нужным.

Стук-стук-стук.

Ну, так у нас ничего не получится.

– Раз уж вы здесь, снимите с нее наручники, – велела я, даже не оглядываясь на окно. – Я хочу, чтобы она разговаривала с нами, будучи свободной.

Рот Элейн приоткрылся от удивления.

– Сделайте то, что я говорю! – рявнула я. – Или я уйду отсюда и…

– И я тоже, – прервал меня Таннер.

– И тогда она точно не будет больше ни с кем общаться. Ведь так?

– Т-так, – запинаясь, ответила Элейн, явно потрясенная происходящим. Наверное, никому раньше и в голову не приходило, что, оказавшись на свободе, она не будет использовать свои сверхспособности и нападать. Ведь одного прикосновения ее руки было достаточно, чтобы свалить нас с ног.

Наконец, дверь распахнулась. Я ожидала услышать топот коротких тяжелых ног Джона. Готовилась выдержать буравящий взгляд его темных глаз. Но в комнату вошел Ром. Он шагнул к Элейн, наклонился и аккуратно расстегнул наручники, которые тут же с лязгом упали на пол.

Девушка опустила руки на колени и начала поочередно растирать запястья.

Ром выпрямился, оглядел меня с головы до ног и холодно заметил:

– Так не пойдет.

Я не поняла, что он имеет в виду: освобождение Элейн или мой шлюшный наряд.

– Если ты навредишь им, – предупредил Ром Элейн, – я убью тебя. – После чего он нас покинул, с силой захлопнув за собой дверь, так и не оторвав ни на мгновение от меня своего обжигающего взгляда. Я же, остолбенев, продолжала удивленно таращиться на закрытую дверь. Ром наблюдал за мной… Он что, защищал меня? От этой мысли сердце начало бешено колотиться в груди. А может, наблюдение за мной входило в его обязанности? У меня тут же поубавилось восторга.

– Твой парень? – спросила Элейн ровным голосом, в котором теперь не было даже намека на презрение или тоску. Может, я наконец-то завоевала ее доверие?

– Нет, – еле слышно выдохнула я. Но ответила так только ради Рома. Мне пришло в голову, что нужно оставить всё как есть, сделать вид, что я больше не хочу его, что между нами все кончено или, по крайней мере, на данный момент все кончено, но в то же время дать понять, что я не потеряла надежду на наше совместное будущее. А пока притвориться, что смирилась с происходящим. Прямо сейчас я все равно ничего не могла с этим поделать. Зато позже… – Это... все в прошлом.

Таннер погладил меня по плечу, пытаясь отвлечь мое внимание от двери и от Рома.

– Сколько времени ты была заперта в той тюрьме? – обратился он к Элейн.

Та уставилась себе под ноги и пожала плечами.

– Подозреваю, что тебе приятно осознавать, что ты можешь получить любую информацию, какую только пожелаешь, но меня это раздражает. И поскольку мы вроде бы уже достигли взаимопонимания, предлагаю прекратить допрос. Хорошо? Не возражаешь? – И, не дав нам возможности ответить, продолжила: – Я провела в своей клетке несколько месяцев.

– Месяцев! – Таннер явно переживал за нее. – Черт возьми, да это же просто дикость какая-то! Уверен, ты поймешь, что мы умеем не только добиваться своих целей. Пройдет немного времени, и ты согласишься со мной.

Элейн небрежно пожала плечами, но в ее глазах всё-таки промелькнула искорка надежды.

– Я саботировала приказы Винсента, который возглавил агентство после смерти отца. А через какое-то время, зная, что он никогда меня не отпустит, даже попыталась сбежать. В очередной раз. И тогда он мне детально объяснил, что меня ждет, если я не буду более покладистой.

Я плюхнулась на стул, стоявший напротив неё.

– В той же тюрьме был заключен Тобин МакОлдрин. Ты знаешь его?

– Да, – Элейн кивнула. – Качок.

Пожалуй, это наш парень.

– Он сказал мне, что у него есть подруга, которая хочет поговорить со мной.

– Наверняка это Кандис Брайт.

Таннер внес это имя в свой наладонник. Если Элейн говорит правду – а я думаю, что это именно так, поскольку Таннер ни разу не уличил ее во лжи – то преимущество теперь на нашей стороне. Я едва не заулыбалась от этой мысли.

– Расскажи мне о ней, – попросила я.

– Кандис – красивая девушка с рыжими волосами. Но это не ее натуральный цвет, так как уж слишком он насыщенный. Она кормила нас, поила и следила, чтобы клетки были убраны. По большей части Кандис была неплохой, насколько это возможно для тюремщицы. Я немного знаю о ней, только ее настоящее имя. Да и то мне оно известно только потому, что она долго работала на Винсента.

– Возможно, она работала на Винсента потому, что тот угрожал ее семье, – предположил Таннер.

Элейн покачала головой.

– Сомневаюсь. Кандис говорила об Осушающей девушке так, словно она была ниспослана нам Богом. И поверь мне, такая привязанность не имеет никакого отношения к принуждению. Что касается Тобина, больше известного как Кирпич, то он вместе с еще одним узником по прозвищу Мнемомэн были ее любимчиками. Кандис разговаривала только с ними, а меня она избегала. Думаю потому, что боялась.

Мнемомэн. Или М-в-квадрате. Это было первое упоминание парапреста. Первое, которое нам удалось вытянуть из бывших узников НЗАДа. Значит, он действительно существует. К моему удивлению я не испытывала ни радости, ни волнения – только гнев. Причем достаточно сильный для того, чтобы из моих ноздрей начали виться тоненькие струйки дыма. Может, он и у Осушающей девушки был любимчиком? Может, он помогал ей совершенно добровольно, а не из-под палки, как мы раньше думали. Упс. Дыма стало больше.

Думаю, для всех будет лучше, если я пока воздержусь от вопросов о М-в-квадрате.

– А где Винсент, которого мы, кстати, величали Очаровашкой, держал тебя? – поинтересовался Таннер. – До того, как ты попыталась сбежать. И приходилось ли тебе работать в паре с мисс Брайт? Можешь ли ты описать ее фирменные приемчики?

Если Элейн и раздражал этот град вопросов, то она этого не показывала.

– Мне кажется, что у него в каждом уголке мира есть дом, то есть был. И он повсюду таскал меня за собой. Я даже не знала, что нахожусь в Джорджии, пока не оказалась в ПИРе. А с Кандис я ни разу не работала.

– А как насчёт Осушающей девушки? Ты когда-нибудь встречалась с ней? – спросила я.

– Нет. Уж прости. Моя общественная жизнь как агента НЗАДа была… несколько ограниченной.

Ограниченной... Это ещё мягко сказано. Мне было так жаль эту девушку, хотелось взять ее под свое крыло, защитить. Может, она и Таннер могли бы… «Нет, – подумала я с тоской, – не могли бы». Одно прикосновение к ее коже – и Элейн убьет парня. А этого я не могла допустить.

Я даже не могла обнять ее, без применения средств защиты. Кх, «защищенное объятие».

– Расскажи о тех заданиях, которые ты для него выполняла, – попросил Таннер и шлепнулся на стул рядом со мной.

– Он использовал меня как подручного киллера, собственно, как и его отец. – От Элейн так и веяло стыдом. Стыдом, раскаянием и ужасом от содеянного. – Для меня это было нетрудно. И быстро. Ни разу жертва не осознала, что находится на пороге смерти, пока не было слишком поздно. Все, что от меня требовалось – это, проходя мимо объекта, просто коснуться его рукой. Знаю, о чем вы сейчас подумали. Почему я не дотронулась до Винсента и не убила его. Я бы с удовольствием так и сделала, но он всегда держался вне моей досягаемости.

От всего этого у меня сдавило грудь, и я снова задалась вопросом, что же произошло с М-в-квадрате. Рассказанное Элейн заставило меня смягчиться. Уже в который раз. Очаровашка отдавал приказы не приближаясь к «своим» агентам, поэтому Мнемомэн вряд ли имел много шансов остановить этого человека. И, кроме того, он был фаворитом Осушающей девушки. Мог ли он стать им, отказавшись ей помогать? Снова упс. И снова повалил дым. Всякий раз, когда я вспоминала об этом человеке, я теряла над собой контроль.

– И кого же он заставлял тебя убивать?

– Людей, которые были не согласны с тем, как он ведет дела, агентов ПИРа, которые по разным причинам не захотели к нему присоединиться. Да и просто невинных людей, которым не повезло владеть чем-то, на что Винсент положил глаз.

Было ясно, что все это мучило ее, разрывало изнутри. Даже несмотря на то, что ей довелось выстрадать. К черту все. Мне наплевать, что она может высосать все мои силы, а то и вовсе убить. Я поднялась со своего стула и подошла к Элейн. Со стороны окна раздался легкий стук, но я не стала обращать на это внимание. Присев перед ней на корточки, накрыла ладонями её затянутые в перчатки руки. Странно, но я ничего не почувствовала, не было ни вихря эмоций, ни всплеска моих собственных сил.

Элейн напряглась.

Но это не остановило меня. В отличие от нас с Таннером, эта одинокая девочка не видела ни доброты, ни любви даже со стороны отца-одиночки. Ее родители продали Элейн, словно она была машиной или яхтой. Почему-то я была уверена, что в дальнейшем они не поддерживали связь с дочерью. Не навещали ее в день рождения, не звонили, когда она болела. Никому из нас не довелось пережить такое.

– Чт-что ты делаешь? – запинаясь, спросила Элейн.

– Обнимаю тебя, – произнесла я и медленно, чтобы не напугать, положила голову ей на грудь, прижавшись плечом к животу девушки.

Ее глаза удивленно расширились, когда я придвинулась ближе.

– Не боишься последствий? С тобой может произойти что-то плохое, и я не… я…

Элейн не попыталась отстраниться, и я решила, что она поняла мой порыв. Поэтому обвила её руками, плотнее прижалась щекой к груди и стала слушать, как бешено колотится её сердце, словно стремясь вырваться наружу.

А через мгновение волны дрожи стали прокатываться по ее телу, сотрясая нас обеих, и на мои волосы упали первые слезинки.

Мы просидели так довольно долго, прежде чем Элейн нерешительно протянула ко мне руки и обняла меня в ответ: сначала легонько, а потом – крепче.

– Почему ты делаешь это? – с трудом прошептала она.

– Потому что никто не заслуживает таких страданий. Я в бешенстве от того, что ты не можешь ни к кому прикасаться. Ведь ты заслуживаешь лучшего. – Мне так хотелось впитать в себя всю ее боль, забрать ее себе и показать Элейн, какой здоровской и прекрасной может быть жизнь.

Внезапно кто-то коснулся моей спины, и, чуть сдвинувшись, я увидела Таннера, который обошел Элейн сзади и обнял нас обеих. После чего из глаз девушки хлынул уже целый водопад слез.

Мы держали ее в объятиях всё то время, пока она плакала. Меня не волновало, как я сейчас выглядела, мне даже было все равно, что Ром увидел, как я расчувствовалась вместо того, чтобы азартно выбивать дерьмо из объекта допроса.

Когда Элейн успокоилась, я отступила, но Таннер всё ещё продолжал обнимать её, скрестив руки у неё на животе. Думаю, он нуждался в этом контакте так же сильно, как и она, поскольку в его глазах стояли слёзы. Возможно, каким-то образом Элейн впитывала в себя ту боль, что причинила ему Лексис.

Я с трудом проглотила комок, застывший в горле, когда Элейн обхватила ладонями его запястья.

Затем она подняла взгляд и пристально посмотрела мне в глаза.

– Может, я и не встречалась с Осушающей девушкой, но я знаю, что ей нужна ты, – ровным голосом произнесла она.

Я? Но ведь я ещё даже не бросала ей вызов. По-настоящему.

– Для чего?

– Не знаю. Однажды я подслушала, как Кандис говорила Тобину, что скоро нас вызволит ПИР и что он получит щедрое вознаграждение от Осушающей девушки, если доставит тебя к ней.

Значит, я была права. Некоторые из "узников" были подсадными. На сегодняшний день очень много разрозненных частей этой мозаики уже встали на свои места, и скоро она вся будет собрана. Давно я не испытывала такого сильного волнения. Но к волнению примешивался страх. Осушающая девушка преследовала меня, в то время как мои силы плохо поддавались контролю, а мой упрямый фильтр корчил из себя дубину стоеросовую.

«Обуздай свои эмоции, пока не вызвала ветер».

– Есть идеи, где может быть Осушающая девушка? – спросила я.

– Я бы не отказалась дать ей хорошего пинка, – пробормотала Элейн.

– Я тоже, – сказали мы с Таннером в унисон.

Элейн, прикусив нижнюю губу, снова опустила взгляд. Кончики ее пальцев в перчатках гладили руки Таннера, и она словно зачарованная наблюдала за этими движениями.