Текст книги "Оскар Уайльд и смерть при свечах"

Автор книги: Джайлз Брандрет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10
16 октября 1889 года

В следующий раз я встретился с Оскаром Уайльдом шестнадцатого октября 1889 года в день его тридцатипятилетия. Оскар попросил меня прийти ровно в 16.30 к цветочному ларьку возле входа на станцию подземки «Слоун-сквер» и не опаздывать – и на сей раз, мне это удалось. Мне хотелось поскорее его увидеть, я очень по нему скучал.

Но его вид меня поразил. Несмотря на то что Оскар выглядел прекрасно – с высоко поднятой головой, обычно бледные щеки покрывал здоровый румянец – мой друг был в глубоком трауре: черное пальто, черный галстук, в руке, затянутой в черную перчатку, он держал черный цилиндр с шелковой траурной лентой. Но главное, что меня потрясло – не сходившая с его губ улыбка.

– Молодость улыбается без всякого повода, – сказал он, когда мы пожали друг другу руки. – В этом одна из главных причин ее очарования. Я улыбаюсь, потому что счастлив вас видеть, Роберт, очень счастлив.

– И я счастлив вас видеть, Оскар, – ответил я, но меня тревожит ваш траур.

Он посмотрел на свой траурный наряд и объяснил:

– Сегодня, в день моего рождения я традиционно скорблю по еще одному утраченному году молодости, губительному влиянию времени на лето моей жизни… tempus fugit írreparabile! [38]38
  Tempus fugit írreparabile! (лат.) – Слегка перефразированная цитата: «Бежит безвозвратное время». Гораций. «Оды». I, XI, 7.


[Закрыть]– Он положил руку мне на плечо. – Но шесть недель не прошли даром, хотя время и оказало на меня свое сокрушительное воздействие. Я заметно продвинулся в написании романа для Стоддарда.

– Рад это слышать.

– И негативное движение вперед в расследовании убийства несчастного Билли Вуда.

– «Негативное движение вперед»? – повторил я. – Что это значит?

– Это значит, – заговорил Оскар, переводя взгляд с меня на цветочный ларек, – что я отмел все уводящие в сторону варианты расследования. Нам теперь не придется тратить время на тупиковые направления, эту работу проделали за нас другие. – Он не сводил глаз с ведерка, заполненного алыми розами. – К примеру, за прошедшие шесть недель мои шпионы навестили всех домоправительниц, чьи фамилии упоминаются в книгах «О’Доннована и Брауна» с Ладгейт-Серкус, и ни одна из них не появлялась на Каули-стрит, двадцать три, в день убийства несчастного Билли.

Я рассмеялся.

– И кто же эти ваши «шпионы», Оскар?

– Тайные агенты, Роберт. Если я расскажу вам, кто они такие, это лишит смысла их деятельность. Однако, поверьте мне, они надежные люди, на которых можно положиться. Пока я работал в Оксфорде, они рыскали по улицам Лондона и Бродстэрса, приглядывая за главными действующими лицами нашего дела. Должен вас разочаровать, Роберт, в наше отсутствие поведение Эдварда О’Доннела и Жерара Беллотти не вызывало ни малейших подозрений. Если бы они были виновны в убийстве, то наверняка попытались бы покинуть страну… На самом деле, из донесений следует, что оба они, как и прежде, продолжали заниматься своими сомнительными делишками.

– А миссис Вуд?

– Я переписывался с миссис Вуд, – ответил Оскар, взгляд которого вновь возвратился к алым розам, словно он пытался выбрать самый лучший цветок. – Ее скорбь огромна и вполне искренна. Я не верю в то, что она убийца, но не сомневаюсь, что миссис Вуд продолжает что-то от нас скрывать.

Я нахмурился.

– Значит, прошло шесть недель, но нам ничего не удалось узнать?

– Нет, мы заметно продвинулись вперед, Роберт, – возразил Оскар, выбрав наконец розу и аккуратно вставляя ее мне в петлицу. – Этот осенний цветок назван в честь Черного Принца. [39]39
  Возможно, имеется в виду Эдуард, принц Уэльский (1330–1376), прозванный Черным Принцем за цвет своих доспехов.


[Закрыть]Он вполне стоит шестипенсовика, не так ли? Теперь мы знаем намного больше, mon ami, поскольку сумели исключить предположения, не имеющие отношения к делу. А сейчас нам предстоит встретиться с инспектором Фрейзером из Скотланд-Ярда!

– Бог мой, мы отправляемся в Скотланд-Ярд? – воскликнул я.

Меня тревожило, как отнесутся к траурному одеянию Оскара сотрудники столичной полиции, не наделенные воображением.

– Нет. – Оскар отвернулся от цветочного ларька и двинулся в сторону площади. – Нас ждут в доме номер семьдесят пять по Лоуэр-Слоун-стрит… вот сюда, налево. Фрейзер пригласил нас в гости. Он сказал, что «так будет разумнее», и даже посоветовал мне прийти инкогнито – и одному.

– Поэтому вы выбрали такой мрачный наряд… – со смехом сказал я.

– …и ваше бесценное присутствие, Роберт! Мы вместе в этом деле. У меня нет от вас секретов, друг мой.

– Я рад это слышать, – с чувством ответил я и тут же добавил: – И горжусь вашим доверием.

Так и было, я гордился дружбой с самым блестящим человеком своего времени. И еще меня радовало его доверие. Тем не менее, должен признаться, я испытывал некоторое смущение, ведь Оскар так и не рассказал мне, что его связывает со странной девушкой с изуродованным лицом, и что означала та краткая ночная встреча. Однако по непонятной мне самому причине я не решался задавать ему вопросы. Я размышлял об этой тайне, когда мы пересекали Лоуэр-Слоун-стрит, умудрившись проскользнуть между двухколесным экипажем и трубочистом на велосипеде, но по-прежнему не нашел в себе смелости попросить Оскара объяснить свое поведение. Он же, довольный тем, что ему удалось обойти трубочиста – Оскар до некоторой степени был суеверным, – дружески сжал мое плечо.

– Я считаю, что щедрость есть суть дружбы, вы согласны со мной? – спросил он.

Дом номер семьдесят пять по Лоуэр-Слоун-стрит оказался красивым зданием из красного кирпича и портлендского камня [40]40
  Белый известняк, строительный камень, добываемый на полуострове Портленд.


[Закрыть], с портиком, украшенным колоннами, и мраморной лестницей – не совсем обычное жилище для инспектора полиции. Дом, как нам позднее довелось узнать, являлся частью наследства Фрейзера. Мы поднялись по ступенькам, и Оскар позвонил в звонок. Мы ждали и прислушивались, но так ничего и не услышали. Оскар еще раз позвонил, и именно в этот момент сам Фрейзер, а не слуга, открыл нам дверь.

Он был именно таким, каким я его запомнил – высоким, стройным, угловатым, чисто выбритым, привлекательным, с белым, как иней, лицом. Однако во время нашей первой встречи он очаровал меня без всяких усилий, а сейчас Эйдан Фрейзер показался мне нервным и озабоченным. Его явно сбил с толку неожиданный наряд Оскара и мое появление.

Оскар снял цилиндр и сразу сказал:

– Не беспокойтесь, инспектор. Вы смело можете рассчитывать на благоразумие мистера Шерарда, а траур объясняется моей скорбью по утраченной молодости.

Казалось, Фрейзер смутился еще сильнее.

– Несчастный Билли Вуд тут совсем ни при чем, – продолжал Оскар, сообразив, что Фрейзер неправильно его понял, – хотя я и сожалею о его гибели, но в данном случае речь идет о моей надвигающейся старости.

Фрейзер ничего не ответил и с некоторым сомнением отступил, позволяя нам войти.

– Однако я не в силах вернуть свою молодость, – все с той же уверенностью продолжал Оскар, – если не считать постоянных упражнений, раннего подъема и отказа от алкоголя.

– Пожалуй, нам лучше поговорить до того, как мы что-нибудь выпьем, – резко сказал Фрейзер.

– Несомненно, – ответил Оскар и повесил свой цилиндр на вешалку для шляп в коридоре, тщательно расправив шелковую траурную ленту. – Я уверен, инспектор, вы знаете, что алкоголь в больших количествах приводит к похмелью, а настоящее опьянение дарует лишь беседа. Я с нетерпением жду нашего разговора.

– Надеюсь, вы не будете разочарованы, – сказал Фрейзер. – Пожалуйста, проходите в гостиную.

Он провел нас по коридору в большую, красиво обставленную комнату. У дальней стены, возле богато украшенного камина из белого мрамора с трубкой в руке стоял Артур Конан Дойл, одетый в уже знакомый нам твидовый костюм цвета соли с перцем. Вид его внушал доверие и успокаивал.

Однако на лице у него застыло тревожное выражение.

– Оскар, Роберт, – смущенно пробормотал он в качестве приветствия.

Должен сказать, что Оскар выглядел совершенно спокойным. Так нередко случалось в самые критические моменты его жизни.

– Вы очень серьезны, Артур, – с легким упреком сказал он.

– Я собираюсь обсудить с вами крайне важные вопросы, – вмешался Фрейзер. – И подумал, что будет разумно пригласить на нашу встречу Артура, поскольку он дружит с вами обоими. – Инспектор указал на четыре кресла с высокими спинками, стоящих по обе стороны камина. – Джентльмены, давайте перейдем к делу. Пожалуйста, садитесь.

Мы молча последовали его приглашению. Кресла были французскими и не особенно удобными. Да и атмосфера в комнате не располагала к приятному общению, здесь царили духота и легкий запах плесени, странные для этого времени года. Фрейзер заговорил, обращаясь к Оскару и изредка бросая взгляды на Конана Дойла, словно рассчитывал на его поддержку. В мою сторону он не посмотрел ни разу.

– Я пригласил вас сюда, – начал он, улыбнувшись впервые после нашего появления, – исключительно по той причине, что вы друг Конана Дойла. Он восхищается вами, мистер Уайльд, – как и я, конечно. Однако я должен вас предупредить и дать вам совет.

Оскар улыбнулся в ответ.

– Я уже давно заметил, что люди дают другим то, в чем нуждаются сами, – сказал он, снимая перчатки и аккуратно укладывая их на ореховый столик, стоявший рядом с его креслом. – Я называю это бездной великодушия.

Конан Дойл наклонился вперед.

– Послушайте Эйдана, Оскар. И следуйте его совету, – сказал Артур.

Оскар приподнял бровь и слегка кивнул Фрейзеру.

– Я вас слушаю.

Фрейзер заметно успокоился и перестал нервничать. Он снова улыбнулся, сверкнув удивительно белыми зубами.

– Благодарю вас. И спасибо за то, что согласились прийти ко мне, – сказал он не без прежнего обаяния. – И еще раз благодарю вас за проявленное в течение последних недель терпение. Я не вступал с вами в контакт не просто так, у меня имелась причина… – Он замолчал и слегка коснулся губ изящными пальцами, бросив мимолетный взгляд на Конана Дойла, который тут же ему кивнул. – Мистер Уайльд, – продолжал Фрейзер, – вам знаком адрес Кливленд-стрит, девятнадцать?

– Нет, – ответил Оскар.

– Это между Риджент-Парк и Оксфорд-стрит…

– Мне известно, где находится Кливленд-стрит, – ответил Оскар. – Вы же спросили, знаком ли я с определенным адресом. Повторяю: мне он неизвестен.

Однако Фрейзер продолжал гнуть свою линию.

– Вы знакомы с лордом Генри Сомерсетом? – осведомился он.

– Я знаю, кого вы имеете в виду, – ответил Оскар. – Он сын герцога Бьюфорта. Я читал его стихи. И даже написал о них очерк. Ему нечего сказать, но это не мешает ему говорить.

– Вы с ним встречались?

– Вполне возможно. Он ведь живет во Флоренции?

– Точнее, он бежал во Флоренцию, спасаясь от скандала.

Оскар вздохнул и правой рукой слегка отряхнул брюки.

– Прежде скандалы придавали мужчине очарование или хотя бы привлекали к нему внимание. А теперь приводят к его гибели – в переносном смысле, разумеется.

– Скандал был связан с юношей, которого звали Гарри Смит.

– Этого имени я никогда не слышал, – твердо заявил Оскар.

– Вы знакомы с младшим братом лорда Генри, лордом Артуром Сомерсетом?

– Пончиком? – спросил Оскар. – Да, я немного его знаю. Он конюший принца Уэльского.

– И habitué [41]41
  Habitué (фр.) – завсегдатай.


[Закрыть]дома на Кливленд-стрит, девятнадцать.

– Кто? – воскликнул Оскар. – Принц Уэльский?

– Нет, мистер Уайльд, не принц Уэльский, хотя не исключено, что его сын, принц Альберт Виктор там постоянно бывает.

– Принц Эдди? – Оскар рассмеялся. – Вы меня удивили.

Фрейзер тут же перешел в атаку.

– Значит, вам известно, что происходит по адресу Кливленд-стрит, девятнадцать?

– Я ничего не знаю про дом номер девятнадцать по Кливленд-стрит и не имею ни малейшего представления о том, что там происходит! – воскликнул Оскар и хлопнул ладонью по столу. – Не понимаю, к чему вы клоните. Вы говорите загадками, инспектор. Я все еще готов вас слушать, но вы привели меня в полнейшее недоумение.

Конан Дойл принялся ерзать в кресле.

– Вернитесь к самому началу, Эйдан, – предложил он.

Оскар посмотрел на меня.

– Да уж, если рассказывать сказку, лучше всего начинать сначала, – сказал он sotto voce. [42]42
  Sotto voce (итал.) – вполголоса.


[Закрыть]

– Хорошо, – сказал Фрейзер. – Три месяца назад, пятнадцатого июля, если уж быть точным, во время обычного расследования мелких краж, якобы происходивших на центральном телеграфе, один из моих констеблей допрашивал пятнадцатилетнего юношу по имени Чарльз Суинскоу.

– Мне он неизвестен, – небрежно заметил Оскар.

– Рад слышать. В карманах Суинскоу обнаружили восемнадцать шиллингов, что в четыре раза превышает его недельный заработок. Когда его обвинили в краже, он всячески это отрицал и повторял, что «заработал» деньги. Ему предложили объяснить, как именно, и он заявил, что ему заплатили за то, что он «ложился в постель с джентльменом». На предложение назвать имя джентльмена, Суинскоу ответил, что не знает его. Когда же мальчишку спросили, где это происходило, он назвал адрес: Кливленд-стрит, девятнадцать.

– Зачем вы мне это рассказываете? – нетерпеливо спросил Оскар, наклонившись к Фрейзеру.

– Потому что в ближайшее время может разразиться скандал, мистер Уайльд, – холодно ответил Фрейзер. – И многие из людей, которые в нем замешаны, вам известны. Лорд Артур Сомерсет…

– Да, я с ним встречался, мы знакомы.

– Лорд Истон…

– Я слышал это имя.

– Принц Эдди…

Оскар улыбнулся.

– Я знаю отца. С ростом империи его имя стало известно многим.

– Будут произведены аресты, – сказал Фрейзер.

Оскар расхохотался.

– Вы арестуете старшего сына наследника престола? – язвительно осведомился он.

– Нет, – серьезно ответил Фрейзер и сделал небольшую паузу. – Слишком крупная рыба может оборвать леску, – пояснил он. – Но завтра будет выписан ордер на арест лорда Артура Сомерсета. И лорд Артур об этом знает. Сегодня вечером он покинет страну на поезде, и потом на пароме. Его попытка уйти от правосудия станет причиной серьезного скандала. В течение последних шести недель мы вели постоянное наблюдение за домом девятнадцать по Кливленд-стрит. Это излюбленное место встречи содомитов. Мужской бордель. Настоящий вертеп.

– Согласен, омерзительная история, – сказал Оскар, откидываясь на спинку кресла и потягиваясь. – Но какое отношение она имеет ко мне? И как все это связано с Билли Вудом?

Конан Дойл повернулся к нему.

– Неужели вы не понимаете, Оскар?

Оскар посмотрел на своего друга.

– Нет, не понимаю, Артур. Честно говоря, я не вижу никакой связи. Мне известно, что в доме двадцать три на Каули-стрит произошло жестокое убийство, которое, по неизвестным мне причинам, полиция отказывается расследовать.

– Неужели вы до сих пор не догадываетесь, о чем идет речь?! – воскликнул инспектор Фрейзер.

– Ни в малейшей степени, – спокойно ответил Оскар. – Откровенно говоря, инспектор, я в полном недоумении. Я вообще очень многого не понимаю. К примеру, вы сообщили мне в телеграмме, что отправили полисмена в дом номер двадцать три по Каули-стрит, чтобы осмотреть место преступления, а на самом же деле этого не было. Вы солгали мне, инспектор.

– Я солгал, мистер Уайльд, чтобы вас защитить.

– Чтобы защитить меня? Но почему?

– Вы не понимаете? Если бы я начал официальное расследование, остановить его было бы невозможно – к чему бы оно ни привело.

– Вам нет нужды меня оберегать, инспектор. Мне нечего скрывать.

– Вы уверены, мистер Уайльд? Оба дома на Каули-стрит и Кливленд-стрит в равной степени являются настоящими вертепами, домами порока. И Билли Вуд, вне зависимости от того, что с ним произошло на самом деле, разве он не продавал свое тело, как Гарри Смит и Чарльз Суинскоу, разве не был жертвой порока?

Оскар встал и некоторое время смотрел на свое отражение в зеркале, висящем над камином, и мне показалось, ему понравилось то, что он увидел. Потом Оскар провел пальцем по каминной доске, словно хотел проверить, есть ли там пыль, резко повернулся спиной к камину и обратился сразу к Эйдану Фрейзеру и Артуру Конану Дойлу.

– Джентльмены, – заговорил он, – я благодарю вас за добрые намерения, несмотря на то, что вы ошибаетесь в своих умозаключениях. Я понимаю, что вами двигали самые лучшие побуждения, но позвольте заверить вас: моя совесть чиста. Когда тридцать первого августа я появился в доме двадцать три на Каули-стрит, мною двигали благородные намерения. Я собирался встретиться с другом, но его где-то задержали, и вместо него я, к своему удивлению и ужасу, обнаружил труп несчастного Билли Вуда.

– Вы собирались встретиться с другом? – переспросил Фрейзер. – С другим молодым человеком? Могу я узнать его имя?

– Вы слишком спешите с выводами, инспектор. Так уж получилось, что речь идет о молодой леди, но вам не нужно знать ее имя. Она не имеет отношения к данному делу. В тот день она не пришла в дом номер двадцать три по Каули-стрит. Не беспокойтесь о ней, инспектор. Лучше займитесь расследованием убийства Билли Вуда…

– Но Билли Вуд… – прервал его Конан Дойл.

– Да, Артур, я любил Билли Вуда, – резко ответил Оскар, поворачиваясь к Конану Дойлу. – Любил его молодость, открытость и умение радоваться жизни. И еще редкий талант, я горжусь тем, что помогал его таланту проявиться. Я любил Билли, как младшего брата или сына. Даю вам слово чести, что в моих отношениях с ним не было ничего грязного и постыдного. – Он немного помолчал, потом протянул руку Артуру Конану Дойлу. – Я верю, что вам достаточно моего слова.

Благородный доктор моментально вскочил и сердечно пожал руку Оскара.

– Я принимаю ваше слово без малейших колебаний.

Оскар высвободил свою ладонь из сильной руки Конана Дойла и повернулся к Фрейзеру, который продолжал сидеть с невозмутимым выражением лица.

– А вы, инспектор?

– Я не знаю, что сказать.

– Перестаньте, Эйдан! – воскликнул Конан Дойл. – Уайльд истинный джентльмен и не станет нас обманывать. Поверьте его слову.

Фрейзер скрестил руки на груди и посмотрел в сторону пустого камина. Доктор прикоснулся к его плечу.

– Мы сделали то, что вы считали необходимым, Эйдан, задали нужные вопросы и прояснили ситуацию, – продолжал Конан Дойл.

Однако Фрейзера, очевидно, его слова не убедили. Внезапно Оскар рассмеялся и наклонился к нему.

– Инспектор… Эйдан – я буду называть вас Эйдан, мы должны стать друзьями, – я только сейчас понял, почему вы пребываете в таком мрачном настроении. Вашему желудку не пошли на пользу маринованный огурец и сыр, которые вы сегодня съели на ужин!

Пораженный детектив уставился на Оскара, и тот решил не упускать полученного преимущества.

– Вас весь день что-то раздражало, не так ли? Мне кажется, я знаю причину. Она не имеет никакого отношения к нам и связана с леди. Вы ждете ее в гости, верно? И у вас нехорошие предчувствия. Она женщина с сильной волей, полагаю, вы с ней близки и опасаетесь, что она будет вас ругать за некоторую неопрятность, свойственную холостякам.

Фрейзер бросил на Оскара подозрительный взгляд.

– Но откуда вы это знаете?

Оскар едва заметно пожал плечами.

– Зачем же еще вы перед приходом Артура убрали со столика вазу с увядшими лилиями и поспешно стерли пыль с каминной полки?

– Вы за мной шпионите? – резко спросил Фрейзер. – Извольте объясниться.

Конан Дойл с довольным видом потер ладони.

– Нет, нет, – фыркнул он, вновь становясь самим собой. – Оскар снова играет в Шерлока Холмса. Расскажите нам, как вы это делаете, Оскар.

– Посмотрите на манжеты вашей рубашки, Эйдан, – сказал Оскар с лукавой улыбкой. Фрейзер с опаской поднял руки и принялся изучать манжеты. – Что вы видите внутри левой? Маленькое жирное пятнышко, смесь темно-коричневого и светло-оранжевого цветов – правша в спешке готовил себе сэндвич с сыром «чешир» и маринованным огурцом. Теперь внутренняя поверхность обеих манжет – что там такое? Крапинки рыжего цвета. Что же это? Ржавчина? Нет, они слишком мелкие. Возможно, перец? Или шафран? О, а что у нас на маленьком столике? Следы пыльцы с тычинок увядших лилий… Эйдан ведет холостяцкий образ жизни, и в его доме никто не занимается хозяйством. Он несколько дней сюда не заходил, однако сегодня пригласил гостей и решил привести комнату в порядок. Естественно, если бы он ждал только мужчин, то не стал бы убирать вазу с увядшими цветами. Он сам мужчина и знает, что мы не обращаем внимания на подобные вещи. Но у Эйдана назначена встреча с леди – возможно, именно она принесла те самые цветы и поставила их в вазу во время своего предыдущего визита.

Конан Дойл с любопытством взглянул на Фрейзера и спросил:

– Он прав?

Фрейзер развел руки в стороны, и на его губах появилась искренняя обезоруживающая улыбка.

– До мельчайших деталей, – сказал он. – Вы поразительный человек, мистер Уайльд.

– «Оскар», Эйдан, мы должны стать друзьями.

– Оскар, – сказал полицейский инспектор, поднимаясь на ноги и протягивая Оскару руку, – естественно, я принимаю ваши объяснения. Тем не менее хочу предупредить: вы ловите рыбу в мутной воде. Вот почему я советую вам оставить это дело и могу лишь повторить то, что говорил прежде: нельзя ничего сделать, пока нет тела.

– Я не сомневаюсь, что, если Оскар с его способностью видеть и анализировать, захочет раскрыть тайну, он сможет справиться и без участия Скотланд-Ярда, – сухо сказал Конан Дойл, посасывая пустую трубку.

– Вполне возможно, – отозвался Фрейзер, все еще сжимая руку Оскара и не сводя с него взгляда, – но какой ценой?

– Для кого? – спросил Оскар, не отводя глаз.

Внезапно звякнул дверной звонок, и живая картина у камина распалась.

– А вот и леди, о которой шла речь, – небрежно заметил Оскар.

Инспектор Фрейзер стремительно направился к двери, ведущей в коридор.

– Я уверен, что она красавица и у нее рыжие волосы, – продолжал Оскар.

Фрейзер замер на пороге и бросил на Оскара странный взгляд. Однако его смех был искренним.

– А это как вы узнали?

Оскар вытащил из левого кармана жилета длинный рыжий волос, зажал его между большим и указательным пальцами и продемонстрировал нам, как фокусник, предъявляющий разноцветный шелковый платок, который он собирается превратить в трость с серебряным набалдашником и букет бумажных цветов.

– Я нашел его на вешалке, когда пристраивал там цилиндр. Судя по длине, он принадлежит женщине. Вероятно, он попал на вешалку из ее шляпки, когда она приходила сюда в прошлый раз.

Звонок снова зазвенел, Фрейзер торопливо вышел в коридор и широко распахнул входную дверь. Как только его посетительница сняла шляпку и повесила ее рядом с цилиндром Оскара, Фрейзер провел ее в гостиную. Леди и в самом деле оказалась красавицей с золотисто-каштановыми волосами.

– Джентльмены, разрешите представить вам мою невесту, мисс Веронику Сазерленд.